ЛИЭН | ходы игроков | Библиотека в Лисиной Норе

- Ужасно странный молодой человек! - воскликнула Дайли, опять опуская смычок, который подняла было, действительно собираясь поиграть в ответ на предложение Игли.
- Что чудесного Вы нашли в этом вечере? Вы же только что вошли... поели немного печенья, попили... посидели две минуты - и подскочили уходить. Что такого чудесного?!

- Вы, например, чудесно вопрошаете это всё, госпожа Дайлеро, - со смехом заметил Ферал. - Оставьте молодого человека в покое. Пусть идёт, если хочет.

- И нарвётся на Щук? - Дайли сверкнула глазами на Ферала, положив инструмент на лавку и быстро пройдя к выходу из беседки, оказываясь рядом с Артуром. - Куда Вы собрались идти? Вы знаете, как отсюда пройти к Вам домой?

- Я правда не знаю где я, - ответил Артур. - И кажется, я где-то очень далеко от дома.
Далеко от дома... Где он? Пошарив по карманам, Артур пожалел, что не взял с собой телефон на прогулку. Стоит ли ему уйти? Наверное, стоит. Однако Артур все же принял для себя решение задержаться еще на некоторое время.
Артур мягко взял Дайли за локоть и отвел в тень.
- Я не знаю, куда идти. Где я? Расскажи мне, пожалуйста.

- Вы в Сером Лотосе, - тихонько отозвалась Дайли, поглядывая на парней, но те, не докучая шепчущейся парочке излишним вниманием, деликатно беседовали о чём-то своём.
- Междуречье, Восточная Империя...
Девушка, во все свои чёрные глаза уставившись на Артура, пыталась отыскать в его лице понимание и хоть какой-нибудь просветлённый отклик в ответ на её слова.
- Говорит Вам это о чём-нибудь? Да и так видно, что ни о чём не говорит, можете не отвечать даже! Видно же, что Вы - категорически не отсюда.
Она обеими руками, вскинув ладони вверх, указала как-то одним жестом на всю фигуру собеседника.
- Мы Вас сейчас проводим в военгупр, там Вы хоть в безопасности будете.

Артур в недоумении покосился на Дайли. Ее слова действительно вообще ни о чем не говорили. "Вы в Сером Лотосе" - да уж, очень информативно.
- Военгупр? - неуверенно спросил Артур, пытаясь выговорить это странное слово.
Что вообще за военгупр? Парень пытался прикинуть у себя в голове, как это может расшифровываться. Военное главное управление? Как-то странно звучит. Но как бы эта аббревиатура не расшифровывалась, Артуру не нравились организации, которые начинаются со слов "воен".
- Я в безопасности, - попытался он как-то отговорить девушку от оказания ему помощи. - Пожалуйста, просто скажи мне, как я сюда попал. Я вроде как двадцать минут назад был в России, а сейчас... Это либо сон, либо какая-то шутка. Ты вообще знаешь, где находится Россия? Помоги мне вернуться домой.

- Вот опять начинается! - Дайли даже руками всплеснула, ощущая своё бессилие. - Ну как же Вы можете быть "в безопасности", если Вы даже не знаете, где Вы?! Военгупр, да, военно-городское управление. Тоже ни о чём не говорит? Я понятия не имею, как Вы сюда попали. Как вы все сюда попадаете. И России здесь нет, неужели Вы не понимаете? Россия осталась в Вашем мире. А Вы теперь - здесь. И здесь никакой России нету!

- Так я не единственный кто сюда попал? - спросил парень. - То есть есть другие?
Артур в отчаянии вгляделся в глаза Дайли. Почему она ведет себя так грубо? Ничего не объясняет, куда-то ведет. Говорит о какой-то опасности. Что может быть опасного здесь - в мире летающих статуй и разноцветных домиков?
Но больше всего Артура интересовало, как именно он сюда попал. Вроде бы он не помнил, чтобы его похищали или чтобы он заблудился. Нет, он шёл своим привычным маршрутом, после чего внезапно оказался на набережной, вымощенной белым мрамором. Тогда что он здесь делает? У Артура было только одно объяснение происходящему и он его высказал вслух:
- Я умер, так ведь? А это - жизнь после смерти?

Дайли прижала ладонь ко лбу в жесте непередаваемого бессилия, к которому подмешивалась отчаяние. Она всё больше и больше убеждалась, что у неё никак не получается толково общаться с иномирцем. Девушка с силой выдохнула и тоже уставилась прямо в глаза Артуру своими чёрными, как угли, глазищами.
- Если бы Вы умерли, Вам бы наверное не грозила никакая опасность, так ведь? Как может грозить опасность тому, кто уже умер и кого не существует? Вынуждена Вас огорчить - Вы ещё как живы! И другие, которые сюда попадают... Ваши земляки... - они тоже живы. Но живыми они остаются ненадолго. Потому что здесь идёт охота на иномирцев. А Вы никак не хотите этого понять!

Артур сдался. Он понял, что спорить с девушкой было бессмысленно.
- Ладно, ладно. Ведите меня в этот военгупр.
В голове Артура возникали новые вопросы, но он не хотел их задавать сейчас. Дайли явно была не в себе и вряд ли смогла бы ответить на эти вопросы вежливо. Ее агрессивные реплики не нравились Артуру. Парень надеялся, что сможет встретить в военгупре кого-нибудь покомпетентнее, кто сможет спокойно все разжевать. А пока Артур не понимал, как он здесь оказался, почему здесь опасно и может ли он вернуться. Запомнив эти вопросы, парень был готов отправляться в другое место.

- Эту форму принял хаос, - объяснил единорог, продолжая восхищённо рассматривать темнеющую перед ним пустоту. - С вином - то же самое. Значит, сейчас - час вина. Не думал, что бывает даже час вина. - Он рассмеялся, а затем достал из внутреннего кармана отданной Лене куртки такой же записной мини-свиток, как у его подмастерьев, уселся на снег и, развернув свиток на колене, принялся правой рукой переписывать в него все те значки, формулы и заметки, которые испещряли его левую руку.

"Впервые вижу у него на лице какие-то эмоции..."
Лена обхватила себя руками за плечи. Было прохладно, даже в куртке и под шерстью. И она совсем не понимала, что происходит.
- Угу... А как мне сохранить сознание, превращаясь в животных, можете подсказать? И... Вы выглядите так, будто чем-то очень довольны. Может, мне показалось. Если честно, я не поняла ни слова из того, что вы сказали. То есть, я как бы... Эм... Призывая то, чего нет в вашем мире, создаю хаос? А он принимает форму в зависимости от того, какое сейчас время? Например, сегодня это вино, вчера была пустота, а послезавтра будут появляться розовые пони? Так мне надо как-то... Убрать эту пустоту? Вдруг в неё кто-нибудь упадет или вроде того? Хотя я не знаю, как её убрать. Или она чем-то важна для вас?

В ответ на "можете подсказать" мастер отрицательно мотнул головой.
- Изучайте, как всё выглядит в магфоне. Проверяйте. Проверяйте всё, что делаете. Постепенно научитесь.
Выслушав остальной поток вопросов Лены, Олэн-Гарн удовлетворённо улыбнулся. Очевидно, он был в прекрасном расположении духа.
- Всё Вы поняли. Убирать ничего не надо...
У Лены, впрочем, сложилось впечатление, что единорог не особо-то её слушал, больше сосредоточившись на внимательном переписывании и перерисовывании. Закончив, он легко поднялся, сложил свиток и писалку обратно во внутренний карман куртки, а затем подошёл к чернеющей громаде пустоты и, подняв левую руку, медленно погрузил туда кисть, затем запястье... На его заросшем плотной шерстью лице отразилась крайняя заинтересованность и неподдельное мальчишеское любопытство. Он отвёл руку назад - и Лена увидела, что ни кисти, ни запястья у него больше не было, словно их срезало гильотиной. На снег хлынула дымящаяся кровь, настолько ярко-алая, что - казалось - резало глаза.

Лена протерла глаза.
«- Давай толкнём его туда.
- Давай. В смысле... Зачем?
- Посмотрим, выживет или нет.
- Плохая идея.
- Я злодейка!
- У нас нет причин убивать его. А если не получится, у него появится хорошая причина убить нас. Всё, даже думать об этом не хочу!»
- Не боитесь, что не сможете отрастить новую? Кстати, у всех единорогов такая горячая кровь? Прям дым идет... Ну, ладно. Вижу, вам очень нравится эта пустота. Развлекайтесь. Я прогуляюсь здесь немного, если я вам не нужна. Вернусь домой к ужину! Ну, или, если буду нужна, какую-нибудь вспышку в небо киньте.

Олэн-Гарн ничего не ответил; опустившись опять на снег, он поднял остаток левой руки, чтобы унять кровь, и стал внимательно изучать срез. Однако едва Лена поднялась в воздух, куртка мастера с неё исчезла - видимо, в планы единорога не входила случайная потеря информации, записанной в свитке, а может, и ещё каких-нибудь ценных для него вещей.

Когда отзвучала песня, парень улыбнулся Кире, открыто и спокойно.
- Мне очень нравятся твои песенки. Но ведь ты действительно здесь не за этим. Так что теперь давай медленно и печально: для чего ты ко мне припёрлась? Я-то думал, что тебе просто любопытно взглянуть. Признаться, в первую минуту я решил, что Ган-Кор просто прихватил тебя с собой. Но когда он нас тут оставил вдвоём - понял, что это тебе, а не ему, захотелось меня повидать. Так зачем? Что тебе от меня нужно?

То, что вам кажется очевидным, - совсем не очевидно для нас.
Что, правда было не очевидно? Может, и правда. Я всё ещё злюсь на Эрриласа, однако уже готова допустить, что он не нарочно меня троллил. Я вообще отходчивая, быстро вспыхиваю и столь же быстро успокаиваюсь. Поэтому когда парень наконец переходит к серьёзному разговору, меня помаленьку отпускает. Я продолжаю сверлить его настороженным взглядом в ожидании подвоха, но уже без той неожиданно охватившей меня ненависти. Он определённо стоит того, чтобы попытаться донести.
- А очень просто. Мне от тебя нужна одна маааленькая вещь. Элементарная. Чтобы ты принял эту чёртову присягу, и все успокоились. Потому что как я поняла, твою казнь может использовать оппозиция в разных нехороших целях, что приведёт к внутренним разборкам вплоть до выяснения отношений с помощью армии. Я плохо представляю масштаб возможного трындеца, однако точно знаю, гражданская война - это плохо. Очень-очень. Драки между своими всегда более жёсткие, чем с соседями. К тому же у меня меркантильный интерес к тому парню, - киваю в сторону "кухни". - Ты вот утверждаешь, он вывернется - а я не хочу ежеминутно изводиться на тему того, грохнули его уже или как. С собой в мясорубку он не возьмёт. У меня ощущение, будто надо мной занесли огромный кулак и вот-вот прихлопнут, а бежать некуда и сделать ничего нельзя. Поэтому я пришла посмотреть тебе в глаза, спросить, зачем ты это делаешь. Какова конечная цель. Понимаешь ли, что начнётся после казни. Вот зачем. А ты клоунаду устраиваешь, паясничаешь. Дело хозяйское, конечно. Просто бесит.
Вывалив на голову юного Ворона эти ошеломляющие откровения, откидываюсь на спинку кресла. Потихоньку перебираю гитарные струны, извлекая негромкую мелодию - больше для успокоения нервов. Он запросто может послать назойливую иномирку. Я б на его месте так и сделала. Не объяснять ничего, не тратить силы, которых и так немного осталось, на сотрясение воздуха. Всё уже решено, ничего не исправить, ты ничего не понимаешь, дурочка. Это наш мир, какого хера лезешь не в своё дело, сами разберёмся. Именно похожего ответа я ожидаю, потому сижу в напряжении, прикусив губу, и вопреки пламенной речи таки не глядя на Эрриласа.

Тот замер и не двигался, пока Кира не договорила. Вся расслабленность при первых же словах Кирюхи слетела с его фигуры, и теперь казалось, что вся его жизнь зависит от того, чтобы не шелохнуться ни единым мускулом. Только тонкие ноздри раздувались, да дрогнули скулы, когда Эррилас стиснул зубы, да пару раз дёрнулся кадык, а костяшки кулаков вновь побелели от напряжения.
Как всё просто-то! "Мне нужно, чтобы ты принял присягу, и всё". Мне нужно, чтобы ты... А? Что? Ты ведь сам только что сказал: то, что вам кажется очевидным, - совсем не очевидно для нас. И наоборот. Пришла твоя очередь разжёвывать.
Ворон кашлянул пару раз, чтобы голос звучал не совсем уж жёстко.
Она - иномирка. Она ничего не понимает. Хуже того - она была у Лотосов. И может быть просто слепым оружием. Лотосам не нужна его казнь? Вот ещё. Лотосам она нужна. Значит, эта девочка либо действительно говорит от себя, либо надо быстро сообразить, чего хотят добиться Лотосы этим вот её демаршем.
Никогда не думал, что придётся объяснять кому-то такие вещи.
Эррилас заговорил тихо и очень неторопливо, тщательно подбирая слова и раздумывая по несколько секунд после каждого предложения.
- Госпожа Кирюха, моя конечная цель - не отдавать свою единственную жизнь на служение тому, что я считаю отжившим и неверным в своей основе. Я отдаю себе отчёт о своём долге перед Империей. Однако прошу принять во внимание то обстоятельство, что у Империи также есть долг передо мной.
Он ещё немного собрался с мыслями, чувствуя, как холодеют конечности, а огромное возбуждение, вызванное вливаемыми в кровь литрами адреналина, сталкивается с коротко стянувшей повод волей. Полукровка. Полуполянин-полусолеец. Что может быть хуже? И какая половина одержит верх? Безрассудная полянская дерзость, рвущаяся наружу, - или холодная солейская невозмутимость, привитая многолетним воспитанием?
- Мой отец погиб, выполняя заведомо невыполнимое задание, которое поручила ему Империя. Он погиб ещё до моего рождения. Империя забрала его у меня, не считаясь с тем, во сколько я оценю этот долг. Я его оценил. И считаю, что Империя должна мне больше, нежели я должен ей. Считаю, что мой отец нужнее мне, нежели я - Империи.
Эррилас медленно, беззвучно выдохнул.
- Я закрою этот долг Империи. Я рассчитаюсь за Империю - со своими сыновьями. Если Империи будет угодно, казнив меня, увеличить проценты по этому долговому обязательству - мои сыновья придут в своё время и потребуют вернуть долг. С процентами.
Он ещё немного помолчал. Потом голос его зазвучал по-прежнему ровно и тихо. В ходе всей тирады Эррилас не сводил с Кирюхи своего угольного взгляда. Только чуть прищурился непроизвольно, когда снова обратился к иномирке.
- Госпожа Кирюха, мне жаль, что я не могу оправдать Ваших надежд, связанных со мной. - Пауза. - И положить свою жизнь и жизнь моих сыновей к Вашим ногам в жертву Вашей блажи. - Ещё пауза. - Сожалею, что не могу избавить Вас от опасений за моего дорогого наставника.
Эррилас осознал, что рискует сейчас жизнью, может быть, даже в большей степени, чем когда будет подниматься на эшафот. Его белоснежная рубашка стала насквозь мокрой и облепила тело. Капля холодного пота скатилась из волос по виску, но Ворон этого не заметил. Он, не сводя глаз, следил за Кирой, стараясь держать в фокусе внимания всё её тело. У него не было меча, на плече болтался антимагический блокатор, а перед ним сидел в кресле самый сильный маг в мире, до кучи - разозлённая и ничего не понимающая девчонка, которую он собирался ёмко щёлкнуть по носу.
- Мастер Ган-Кор, на мой взгляд, ошибается, полагая, что встретил наконец такую женщину, какую всю жизнь искал. Вы, госпожа Кирюха, по неизвестной мне причине убеждены, что я должен выполнять Ваши капризы, переступая через себя. Вы пришли ко мне для того, чтобы за мой счёт решить свои проблемы, - ещё более тихо и ясно отчеканил Ворон. - Я очень разочарован в Вас.

Напряжение Эрриласа передаётся и мне. На меня смотрят так, будто готовы придушить вотпрямщас, не откладывая в долгий ящик. Столько экспрессии и... страха? Он меня что, боится? Или настолько зол, что прилагает неимоверные усилия для того, чтобы не сорваться, не кинуться на дерзкую иномирку? Оба варианта столь нелепы, что меня начинает потряхивать - от еле сдерживаемого смеха. Боги, он что, правда принял мою маленькое пожелание за чистую монету? И когда Ворон распахивает передо мной всю бездну его во мне разочарования, я не выдерживаю. Запрокинув голову, начинаю хохотать: звонко, заливисто, и, возможно, очень обидно. Но держать неудержимо рвущийся наружу хохот облегчения - выше моих скромных силёнок. Пожалуй, сейчас со мной можно сделать что угодно: хоть шею свернуть, хоть по башке дать - сопротивляться я не смогу.
- Божечки... Ой, Эру... Ты что, правда подумал... что я... Вот умора!
Отсмеявшись, вытирая непроизвольно выступившие на глазах слёзы, смотрю на парня с широченной улыбкой.
- Вот же трудности перевода, ммать их! Прости, тут, кажется, мой косяк. Ты спросил, что мне от тебя нужно. Спросил прямо. Ну я и ответила тоже прямо, без экивоков. Так ведь проще, когда знаешь, чего ждать от собеседника. Только я не подумала, как это будет услышано на твоей стороне. Ещё не научилась фильтровать базар, как у нас говорят - а пора бы. Ща, погоди.
Прикладываю указательный палец к подбородку. Беру паузу, чтобы подобрать нужные слова, не влетая с разбегу в болото недопонимания. Так ведь и утопнуть можно! Продолжаю уже серьёзно.
- Понимаешь, моя глобальная цель - чтобы не было войны. Вот такой я долбанутый пацифист, что поделать. Люди (и нелюди - в вашем случае) всё равно будут воевать, так уж мы устроены. Но если можно попытаться предотвратить драку, я предпочитаю это сделать. В этом месте можно заявить, что, мол, не твоё дело, держись подальше от политики, умные дяди сами всё зарешают. Только... теперь это и мой мир тоже. Мне не безразлично, что с ним станет. Война - всегда плохо, для всех. Кроме любителей половить рыбку в мутной воде, но не будем о них. И когда Ган-Кор рассказал о неком мальчишке, отказавшемся принимать присягу, я сразу подумала, кто и как может использовать его отказ в большой политике. Выяснилось, что может - теоретически. Только Ган-Кор не мог ответить за тебя, почему ты так поступаешь. Предложил выяснить самостоятельно. Я и пришла... выяснять. Всё, что мне надо по сути - найти выход из патового положения. Путь наименьшего сопротивления - заставить упрямца таки принять присягу. Но мне всё же не пять лет, обижаешь. Я прекрасно понимаю, что когда человек идёт на столь решительный шаг, фактически на смерть, позорную и некрасивую - ему это зачем-то очень нужно. Важно поступить именно так, не иначе. Тут до нас сеструха твоя сидела, наверняка она тебе уже плешь проела на эту тему. И если ты остался глух к её горю, какое тебе дело до хотелок какой-то иномирки, верно? Это же логично. Мне важно было понять твою позицию. Твой наставник не смог её прояснить. Не знал, не хотел, не мог - не важно. Теперь я вижу, что это не просто прихоть избалованного благородного, не чья-то навязчивая идея, вложенная в восприимчивый разум. По-всякому бывает, знаешь ли. У тебя - собственные счёты с Империей, с нынешним императором. Просто закрыть на них глаза не выйдет. Хорошо, значит, самый простой путь не подходит, придётся искать другой. Нормальные герои всегда идут в обход!
Вот так. Возможно, слишком много слов - но лучше, чтобы парень точно понял, на чём я стою. И ещё немного. Улыбаюсь Эрриласу тепло и искренне.
- А знаешь ещё что? Даже если никакого переворота после твоей казни не случится, я всё равно не хочу, чтоб ты вот так просто взял и погиб. Раньше я тебя не знала, теперь... мне не всё равно. У тебя большой потенциал. Ты мог бы многое сделать для своей страны, своей семьи. У тебя уже сыновья есть, с ума сойти! А вместо этого должен умереть. Я понимаю: принципы. За принципы умирать не жалко. Только... может, мы можем что-нибудь сделать, чтобы казни не было? Самые безумные варианты тоже сгодятся.
Тут в голову приходит другая мысль, я слегка мрачнею.
- Хотя, может, не надо со мной откровенничать. Тут наверняка кругом прослушка, да и мы не знаем, что на мне висит. Ган-Кор не заметил подарочков, но я ж всю ночь у Лотосов провела, на меня запросто могли что-нибудь нацепить.

Эррилас не двинулся и продолжал, не отрываясь, наблюдать за Кирюхой снизу вверх. В глазах его по-прежнему поблёскивали искры, но понять, что это за искры - веселья, унижения, обегчения, ярости или любопытства, - было невозможно. Он весело улыбнулся в ответ:
- Вот и хорошо, что я в тебе ошибся. А то мне стало очень обидно за старину Ган-Кора. Я, видишь ли, к нему очень привязан. Я же сказал тебе, что здесь всё всем надо разжёвывать. Я серьёзно это говорил, - рассмеялся парень. - Или - второй вариант - без оглядки использовать сциентизм. Однако с этим у вас - иномирцев - бывают какие-то лютые проблемы. Да и не везде работает.
Он широким жестом подчеркнул необъятный замок вокруг, ни на секунду не сводя взгляда с Киры.
- Уверяю тебя, если к тому, что случится после моей казни, хотя бы отдалённо подойдёт слово "переворот" - это будет самым спокойным и мирным исходом, - заметил благородный. - Что ж, твоя глобальная цель куда возвышеннее местечковой. - Взгляд Ворона упёрся куда-то пониже живота Кирюхи. - Если ты попутно спасёшь меня от петли - буду крайне признателен. Как ты сказала? "Большой потенциал"? Ты чересчур высокого мнения обо мне, - усмехнулся Ворон. - Впрочем, я польщён. Благодарю.
Он прервал наконец своё непронициемое сканирование иномирки - чтобы отвесить ей очередной поклон. На секунду ему показалось, что он с завязанными глазами и без магзрения вступает на натянутый над бездной канат.
- Я, признаться, и предположить не мог, - насмешливо продолжал Эррилас, поднимая голову, - что если я сейчас всего-навсего приму присягу - то вся оппозиция от огорчения перережет себе глотки, и Империя, избавившись от внутренних очагов нестабильности, под твёрдым руководством императора Фераннира Медведя двинется к мирному, бесконфликтному будущему. Никому прежде не удавалось разглядеть в моей персоне столь "большой потенциал"!

Дракон на это сообщил, что первым действительно исчез тот льёрр, что появился последним. Но никаких негативных измнений в нём к этому моменту соратники не почувствовали. Что же касается большей доли хаоса в нём, то в мире тогда было столько хаоса, что трудно было заметить, в ком его больше, в ком - меньше. Скорее всего, тот льёрр - если он действительно был так модифицирован и стал потом Хаш-Эрбином - получил не столько большую долю хаоса самого по себе, сколько более точный операционный алгоритм по управлению или хотя бы по контролю этого самого хаоса.

- Интересно... - проворчал сквозь зубы Ведиш, закуривая самокрутку, - не провернул ли товарищ Острый Глаз для этого на фарш какого-нибудь залётного иномирца?..

Дракон не отметал это предположение, но всё же оно ему казалось невероятным - если действительно сюда был замешен иномирец, то опасность, от которой предостерегал Венгард, уже свершилась бы: иномирские особенности оказались плотно вплетёнными в магсистему Лиэна, тем самым нивелируя эти самые особенности. А этого, вроде бы, не произошло.

- Не знай, не знай.. - мотнул головой Ведиш. - Ща вернёмся вперёд - поглядим, что там да как с иномирцами и их плюшками. Отсюда-то это хрен сваришь - хаосит так, что товарищ алат на общем фоне выглядит вполне нормальным таким магом-середнячком...

- Нет, - улыбнулась Орэн. - Иномирская сущность чувствуется.

- Это у него просто шило в заднице, а не иномирская сущность, - хохотнул Ведиш и, затянувшись, поднялся с сундука и тоже налил себе коньяка, чтобы выпить вместе с алатом.

Хаш-Эрбин, по мнению дракона, был в изначально в доспехе, и сейчас они расправились с ним тоже не отдельно от "скорлупки", а вместе с доспехом. Просто этот доспех, видимо, давно уже стал единым целым со свихнувшимся льёрром.
Онаркор предположил, что, поскольку доспехи чурбаков, скорее всего, делались как в некотором роде копии доспеха самого Хаш-Эрбина, а в том - в свою очередь - было что-то такое, что свело с ума их обладателя, - постольку и доспехи чурбаков оказывали на всех, кто в них забирался, такое же действие. Но у рыбаков вожди действительно пользовались доспехом льёрра для защиты от него же, хотя это ведь был доспех ещё не "бракованного" льёрра, в отличие от Хаш-Эрбинского, поэтому, вероятно, использование его было полностью безопасным.

Если Хаш-Эрбин был не льёрром, а кем-то просто забравшимся в "бракованный" льёррский доспех, то тогда где-то бы, наверное, ощущался сам этот льёрр, а дракон не мог найти никаких его следов. В лаборатории Хаш-Эрбина находился один льёрр и один его доспех, они были там отделены друг от друга.

Имеющемуся на кораблике льёрру разрешили забраться в доспех. Тот немедленно перемахнул через борт "ОЛЬГИ" и, отрастив себе такие же крылья, как у дракона, принялся нарезать круги вокруг кораблика и по-над окрестностями, время от времени делая "мёртвые петли" и уходя "в штопор".

Глядя на нарезающего круги вокруг корабля новоокрылённого льёрра, Артём силился понять: а собственно с какого такого перепою он решил, что льёрру теперь безопасно забираться в доспех? Так-то не было никаких гарантий, что этот белкохрен не мог в условные ловушки. Правда, алат смекнул, что вроде как они ухлопали всю белкомагию, значит и ловушки тоже.
- А как бы нам так сделать, чтобы и эти льёрры сроднились со своими скорлупками, как и эта бешенная белка? А то я всё опасаюсь, как бы они не испортились. А крышей ехать в чурбаковых доспехах могли из-за хаоса, даже без всяких дополнительных ингредиентов. Просто не порченные доспехи хаос экранируют, а порченные как бы это фонят, - Артём попытался уцепиться за эту мысль, но пока развить её не получилось, только мелькнуло ощущение, что тут может быть интересная и дельная теория...
- Ну, льёрр из доспеха мог быть и просто убит, так что не факт, не факт, что это был льёрр, но и не факт, что не был. Наверное, скорее, был. И ещё я вот что подумал: надо бы нам навестить тот дуб - кажись, мы там что-то накосячили. Если он, конечно, ещё есть, и если есть, то это косвенно результат работы Хаш-Эрбина. Сгодится для изучения, а так, наверное, его бы переделать. Так что давайте за льёрром, потом к дубу и инкубаторам. Кстати, а пропажа белки не могла ли повлиять на способность Дун принять тут нормальную форму? Надо бы проверить, может, получится, как у меня в другом времени?

- Нам тут, кажись, уже делать нечего, - задумчиво проговорил Ведиш, тоже рассматривая резвящегося льёрра. - Испортятся - будем зачищать, - решительно добавил он и улыбнулся, видя, как веселятся юный и новорождённый дракончики. - Нда, чуваки, канеш, хаос таскали за усы во все дыры, - ещё более задумчиво заметил Ведиш, снова затягиваясь. В его голосе слышалась искренняя "белая" зависть к дарлиэнскому мастеру вперемежку с некоторым опасением за оставленную в далёком будущем Родину, которой - может статься - придётся воевать против Дарлиэна.

Дун по-прежнему не могла принять нормальную форму - дело, вероятно, было не в Хаш-Эрбине, а в общем количестве "свободного хаоса", который всё ещё не был взят под контроль запланированными хаотиками.

Кораблик приближался к дымящейся грязно-жёлтым дымом расселине, которая при ближайшем рассмотрении оказалась не то кратером вулкана, не то следом упавшего здесь когда-то метеорита. Уже на расстоянии в несколько километров от расселины, все участники похода, кроме двух драконов, ощутили на себе действие глюкпотока, который здесь, правда, был не таким жёстким, как в будущем Красном, и сводился, главным образом, к различным природным аномалиям вроде северного сияния, стекающего вниз ртутными шариками и разбегающегося головастиками в стороны по доскам палубы. Там, внизу, за пеленой дыма находилась искомая лаборатория. Там же ощущался и последний льёрр.

Вестник, Занка, Орэн и Онаркор, как и подавляющее большинство их спутников, стремились вниз - попасть в лабораторию и увидеть там всё своими глазами. Но идти всем сразу было опасно, нужно было - как и всегда - выбрать разведчиков... И требовалось решить, что делать с "ОЛЬГОЙ", потому что глюкпоток действовал на неё не хуже, чем на всякого другого, так что кораблик уже несколько раз подёргивало, а в какой-то момент "ОЛЬГА" едва не совершила кульбит, "уворачиваясь" от падающей на неё горящей ёлки, исчезнувшей при "соприкосновении" с бортом.

- Это какие-то центры хаоса?.. - размышляла вслух Орэн. - Невозможно. Похоже, ближе всего, на временнýю аномалию. Но почему временнóй поток здесь так изменён? И как встраиваются в него инородные пришельцы, например, мы?.. Очень интересное явление. Говорите, там, в Красном Городе, тоже такое есть? Несколько таких точек... видимо, и в инкубаторах тоже. Инкубаторы позволяют... Может быть, инкубаторы материализуют глюкпоток?.. - Орэн поневоле приходилось пользоваться артёмо-ведишским жаргоном, поскольку научить её правильному имперскому языку здесь было некому.

Не то чтобы я просто взяла и поверила в новость, о том, что попала в некий иной мир... В такое невозможно просто взять и поверить, согласно кивнуть, мол "ок, ясно-понятно". Это звучит как дурная шутка, и воспринимается так же... Но в то же время, представить, что кто-то стал бы выкидывать такой розыгрыш, было не легче, чем поверить в сказки про иной мир. Да, будь это лет 10 назад - то там реалити тв и не такое выкидывало ради рейтингов. Вот только сейчас, чтобы беспамятную девушку раздеть и затащить в одну комнату с чуть ли не полуголым белым мужчиной, - такое шоу утонуло бы в судебных исках, а студию обложила бы разгневанная толпа с призывами кастрировать и повесить ответственного за проект. Единственное, что казалось относительно реалистичным, это что меня похитила русская мафия и вывезла куда-то на Аляску. Но этот Лас, хоть и не блистал манерами, всё же на мафиози походил слабо.
Чёрт возьми... Так и в другой мир поверить недолго.
- Sooo... Those Pegasi are like a nation or something..? And if we are currently in this Empire... Does it imply that you are its citizen..?
Соображается ещё туго, но, кажется, мне грозят проблемы...
- Are you gonna call the cops on me? Or whatever you usually do in this sort of situations... But just to clarify something first - I have no affiliation with those "pegasi" dudes. Moreover I have no idea who they are! My name is Nova. Nova Blackwater. I'm a student of California institute of arts, I study photography. And I have no idea how I got here to begin with. I am no enemy to anyone!

- Like a nation, yeah, - подтвердил Лас. - And another species in addition. And I'm an imperial citizen, exactly. - Он широко улыбнулся и отвесил настолько преувеличенно куртуазный поклон, что это выглядело как издевательство. Правда, непонятно было - издевательство над Новой или над самим собой. Но тут девушка помянула полицию, и Лас, откинув голову, расхохотался так оглушительно, что на каминной полке зазвенело стекло. - Oh, girids and Khash-Erbin... - прокудахтал мужчина, всё ещё смеясь, - I have never been "in this sort of situations" and have no idea what to do in it... And we haven't cops here. Just the army. - Лас обнаружил, что коньяк в бутылке иссяк, поднялся с пола и, вновь подойдя к камину, принялся исследовать свои запасы. - At this moment we are at the very center of the imperial army... so... - отыскав в одной из бутылок остатки водки, молодой человек развернулся к Нове и приподнял посудину, собираясь произнести тост, - it's not necessary to call anyone.
Залпом покончив с водкой, Лас спокойно посмотрел в глаза гостье. Всё это время - несмотря на поклоны, смех, поиски выпивки - он ни на секунду не выпускал её из виду, наблюдая за Новой либо прямо, либо боковым зрением, словно в его спальне оказался опасный хищник, а не маленькая беззащитная девушка. И теперь на дне его спокойного чёрного взгляда таилось что-то ещё: не настороженность и не страх, но что-то такое, что следует за настороженностью и страхом, - тяжёлое осознание опасности и готовность, если придётся, дорого продать свою жизнь.
- You're not enemy to anyone, - раздельно повторил Лас. - However, those who have no enemies are not afraid of strangers. Those who have no enemies are not loaded with drugs until insensibility. ...I'll go to get some more drinks. You can take my clothes if you want, - и он, указав Нове на тумбочку, отлепился от камина и вышел из спальни.

- Нет... - коротко уронила Щука, - дело не в превосходстве и не в безнаказанности. И даже не в людях, - подчеркнула она, остановившись напротив гоблина. - Самое опасное то - что иномирцы убеждены, что они всё понимают и всё обо всём тут знают. А на самом деле они - ничего не знают и ничего не понимают. Но не верят, когда им это говорят.
Дайра чуть помолчала и вновь продолжила своё размеренное движение по комнате.
- Вот и Вы - ничего не поняли, - быстро продолжила она. - Ни-че-го. "Наш дом в безопасности"... - наполовину насмешливо, наполовину нетерпеливо повторила Щука. - Наш-то дом - в безопасности. А вот Вы - нет. Куда бы Вы не ушли - Вас найдут и убьют. Даже и искать не нужно - Ваша иномирская сигнатура сверкает, как Вестник в полночь. Возможно, то, что Вы вообще до сих пор живы, связано только с тем, что Вы - не с Земли. Понимаете меня? - молодая женщина вновь остановилась перед облюбованным иномирской зверушкой полукреслом и испытующе заглянула в глаза гостю, надеясь увидеть хоть какой-то отблеск верного понимания ситуации.
- И - да, я маг, - вспомнила она про вопрос Видевшего. - И для любого мага Вы - как гречинка на простыне, понимаете?

– Дело всегда в людях – возразил гоблин – в их свойствах, качествах, поступках. Если "в людях" кажется видизмом, могу использовать "человеческий фактор". Страсть, ревность, подвиг, честность, наивность или невежество, про которое вы упомянули, - они могут привести к прямым действиям, вредящими миру. А так - я, конечно, полный профан в вашей магии, но если бы моя сверкающая иномирская сигнатура была бы вредна самому миру - вряд ли бы вы со мною лясы точили? Значит, проблема не техническая, а псекологическая? Я-то всегда готов признать свое невежество и начать учиться, вопрос, позволите ли вы.
Мысли Охотника, невольно отображающиеся у него на лице, были весьма скептичны. С самого начала у него вроде не было поводов не доверять хозяйке этого дома. С другой стороны - он здесь сколько, минут двадцать? И уже должен был быть счастливым, что его не прикончили? Что у них тут - сказочное королевство без преступности и коррупции, управляемое могучими и добрыми феями, испепеляющими всё, способное нарушить мир и порядок? Верилось с трудом.
– И ещё, извините, если вам показалось, будто бы я угрожал вашему дому, – Видевший в примирительном жесте поднял обе руки над головою, – я в тот момент думал, что мое пребывание может осложнить вашу жизнь, особенно перед... другими благородными домами. Позвольте уточнить, с чего вы ко мне так добры - или мы просто ждём прибытия палача?

При словах "Дело всегда в людях" Дайра вспыхнула, в упор глядя на пришельца. Но перебивать не стала, выслушав гоблина до конца, и только когда тот задал свой вопрос - прошла к своему полукреслу и устало опустилась в объятия гобеленовой обивки.
- Я же уже дважды сказала, что Вы мне симпатичны. У Вас не предусмотрен большой объём оперативной памяти?..
Дайра утомлённо поднесла пальцы ко лбу.
Всё-таки, видимо, перед ней сидел результат чьего-то эксперимента. Иначе почему зверушка высказывается столь механистично? И гуманоцентрично. А иномирская сигнатура - очевидно, прямое следствие эксперимента. Она ведь не представляет, что это был за эксперимент и с какими целями. Почему бы какие-то иномирские компоненты не использовать для создания этого создания?.. Щука слабо улыбнулась случайно получившемуся каламбуру.
- Правильно ли я поняла, господин Видевший, что гоблины из ордена Охотников не испытывают страсти и ревности? Не способны на подвиг? Далеки от честности и наивности, и им не знакомо невежество?

— Ну, всё равно странно. Но даже если так, я вижу один путь убедиться, что это не полусознательное состояние — столкнуться с логическими парадоксами настолько сильными, чтобы забвение сломалось. Но спешить некуда. Эл, Трайд, расскажете о себе? — Артур помог с тушей и сразу же с отвращением взмахнул грязными ладонями — не привык иметь дела с мёртвыми животными. В воздухе по носу ударил запах крови — также неприятный.

- Да что рассказывать-то... - усмехнулся Трайд, жестом показав гостю на бочку с водой, чтобы тот тоже мог помыть руки. - Живём, работаем... Хочешь - иди сполоснись, - предложил он, перебив самого себя и открывая уже знакомую Артуру дверь в мыльню. - "Полубессознательное состояние"? - непонимающе переспросил парень. - Ты что же, сам не можешь понять, сознательное у тебя состояние или нет? - рассмеялся он. - А она ничего не расскажет, - ответил Трайд за Элусих и пояснил как нечто само собой разумеющееся: - Озёрка.
Он покончил с добавками к мясу и принялся составлять специи обратно на полки.
- А я... вырос в станице... в Родниках. Это древлянская станица. Учился... Отслужил, как положено... Потом хотел дальше учиться, но как-то не занялось у меня... В живой жизни большему научишься, чем в университете. Ходил во Фроньер, в Монтань пару раз... Между рейсами - помогаю тут. ...Вот и всё, получается, - Трайд белозубо улыбнулся.

— Да-да-да, ладно, я понял-понял. — Говорил Артур, казалось, снова лишь к себе и с собой. Сильно тёр переносицу, отчего та начала болеть. А от мыслей болела голова. Хотел вспомнить, что произошло до этого дня, но ничего в голову не приходило. А потом вспомнил буддизм, первую из четырёх благородных истин, а потом и последующие три. Выдохнул, улыбнулся сам себе и остановил поток мыслей.
— Хорошо. Как я понимаю, здесь какое-то поселение, верно? Здесь ловит вай-фай?

- Серый Лотос, - кивнул Трайд, - уже, можно сказать, пригород Белого Города. ...Ы-ы.. кто здесь ловит? И кого?.. - непонимающе переспросил он.

— Если я не первый, кто попал сюда, почему тут никто не слышал про вай-фай?

- Не знаю, - весело пожал плечами парень. - Может, потому, что ты не из того же мира, откуда были другие... А может, потому что их вообще сюда попадало не стадами, а так... штук, наверное, пятнадцать-двадцать... По крайней мере, не помню, чтобы иномирка, с которой я служил, упоминала бы что-то такое и рассказывала бы нам об этом. А у вас в мире всё, что знает кто-то один, - сразу узнают и все остальные? Интересно, я что-то такое читал... какие-то эксперименты. Что у пчёл, например, то, что знают десять процентов пчёл в улье - узнаёт и весь улей. Здорово на самом деле!..

Артур почесал подбородок, а потом радостно потёр ладони.
— Ну-у, моя помощь ещё требуется? Могу ли я осмотреться?

- Ты имеешь в виду на улицу пойти? Там мороз, так что, может, тебе подыскать каких-нибудь шмоток потеплее? Или у тебя одёжка с обогревом? И это... ты там осторожнее. Щуки, по-моему, ещё не бросили охотиться на иномирцев, так что на всякий случай держись поближе к армейцам.

- Да нет, это-то понятно... - отозвалась Ини по поводу предшественника категорического императива, насыпая в каждую чашку по щепотке заварки. - И ничего золотого даже тут и нет, просто обычная норма... Но в том-то и дело, Валерий, что... я вот об этом и думаю: как лучше-то. Мне самой... м-м... если бы я попала, например, в Ваш мир...
Да уж, что-то более ужасное трудно себе даже представить. Даже в легионах, даже на Второй Анимской не было так страшно! Да, там в любой момент можно умереть, но ведь всё равно когда-нибудь умрёшь. И когда бы ты не умерла - всё равно не будет хотеться умирать. Так что нет какой-то принципиальной разницы - умирать немедленно или через сотню лет. Но вокруг были свои... И даже если попасть в плен - всё равно где-то есть свои... И ты всегда знаешь, что армия придёт за тобой, что главное - добраться до них... у тебя есть верный маяк в темноте. А в другом мире? Куда, к кому обратиться? Да, вокруг такие же люди, но они такие же только внешне... В остальном - они совсем-совсем другие...
- Я бы хотела, чтобы со мной как можно быстрее встретился специалист, который занимается решением вопросов с иномирцами. Но армейцев я уже позвала, так что скоро они приедут... а они уж точно знают и как обезопасить Вас от Щук... Это такой один из благородных родов Империи. Да, мы с Вами - в Империи Междуречье... Если официально, то в Великой Восточной Империи. Но мы говорим просто "Империя", и всё. Империя - это государство людей. Вот, я, кажется, нашла, что нужно Вам рассказать без какого-нибудь ущерба. Есть ещё другие государства...
Ини попутно с объяснениями сняла с огня закипающий чайник и налила в обе чашки кипятку. По кухне поплыл горячий аромат смородиновых и малиновых листьев, чабреца и ещё каких-то трав.
- Сейчас я Вам покажу карту!
Женщина вернула чайник на треногу, огонь под которой опять лишь промелькивал между красно-чёрными углями, и, выскочив в холл, упорхнула вверх по лестнице.
- А Вы бы хотели вернуться обратно, к своим?.. - донёсся сверху её голос. - В свой мир опять?

«Как... позвала?! Я же глаз с тебя не спускал!» — Чуть не взревел Валерий. Сдержался. Не на неё он зол, она-то сознательный гражданин, поймала и задержала марсианина, ждёт ребят из ФБР... И когда только успела?
«Я бы хотела чтобы со мной как можно быстрее встретился специалист» — угу. Милочка, в наш мир тебе лучше не попадать. Никогда. У наших специалистов в руках скальпели.
Но и этого мужчина не сказал.
Нужно бежать. Кто знает как близко эти армейцы сейчас. Впрочем, если бежать то нужно решить куда именно. Ини сказала «приедут». Нет газа, значит, нет автомобилей. В такую погоду на лошадях ехать себе дороже, не говоря уже о телегах. Возможно, у него есть час? Но если это город (судя по общей роскоши — витражи, мраморная набережная и так далее редко бывают в сёлах), то возможно армейцы едут с соседней улицы. Тогда бежать нужно быстрее. Только понять куда именно.
— Империя? Как интересно!
Без шуток, правда интересно.
— Может у вас и рыцари есть? С большим удовольствием ознакомлюсь с нашим географическим местонахождением!
Решено. Увидеть карту. Потом найти повод остаться одному — и дать стрекача. Придётся конечно раздобыть одежду. Мысль о краже противна — и уж точно Валерий ничего не будет красть у Ини, которая оказалась явно не худшим обьяснителем всего происходящего. По своему — помогла. Хоть и заложила местным федералам...
— У меня там родители. Квартира. Кошка. Родные сейчас наверное с ума сходят, думают меня автобус сбил... Хотя у вас здесь очень мило. Море такое красивое. Наверное, каждый день купаетесь?

- Тогда Вам, наверное, действительно лучше поскорее вернуться!.. - раздалось сверху в ответ на родителей и кошку. - Про это, мне кажется, лучше всего уточнить в академии где-нибудь... или в каких-нибудь университетах, где этим вопросом специально занимаются. Мне кажется, я слышала про один случай возвращения...
Но эта ремарка вызвала целую вереницу скорбных ассоциаций. Валерию внизу показалось, что у Ини внезапно выключили звук.
Она спустилась и вернулась в кухню, неся в руках небольшой том в мягком кожаном переплёте с застёжками.
- Вот, смотрите...
Ини раскрыла книгу на одной из первых страниц и показала гостю мировую карту. ссылка
- Мы вот здесь... - её пальчик с коротко подстриженным ногтем упёрся в синий кружок на юге Междуречья с подписью "Южный Мыс", - ...в Южном Мысе.
Вручив Титову атлас, Ини уселась напротив и осторожно принялась за свой чай. Потом вспомнила что-то, подскочила и выставила на стол маленькие вазочки с орехами, мёдом, наломанным шоколадом и засахаренными фруктами.
- Здесь - кентаврские страны, - женщина показала гостю на Bellemente, Frontière, Clairmente и Montagne к западу от Междуречья. - Língu и Anímu - пегасские, а Дарлиэн и Лорифамэ - единорожьи. С Дарлиэном и Лингу у нас заключён союз, так что Вы, наверное, сможете там побывать... Там интересно! У кентавров тоже много интересного, хотя мы с ними уже давние союзники, так что в Империи и у кентавров много похожего... из-за этого не так интересно, как у пегасов и единорогов.

Пообщавшись с озёрцами, которые по просьбе Норлэна приглядывали за мастерской, оберегая её от зарастания диким виноградом и плющом, Альна поняла, что если и есть в Лиэне место, где деньги - самая ненужная вещь, то это место - Озёрный Край. Здесь, в нагреваемом бесчисленными тёплыми водоёмами и гейзерами месте, где всегда было вдоволь фруктов, орехов, корнеплодов, овощей и рыбы, где можно было безбоязненно спать на голой земле, жили самые беззаботные цивилы на свете. Кентавры, люди, пегасы и единороги проводили свои дни в танцах и музыке, в наблюдениях за природой и бродяжничестве по лесам и холмам, в чтении и распевании песен, в купании и играх. Здесь можно было прожить всю жизнь, словно один день, наполненный бесконечным праздником существования.
Альне подсказали, что если ей захочется покинуть Озёрный Край, то проще всего это сделать из Серебряного Леса или из Храма Всех Богов. Серебряный Лес был тут же, неподалёку от мастерской Норлэна, а до Храма Всех Богов пришлось бы добираться дня три-четыре.

В какой-то степени было даже жалко покидать этот край покоя и тихого мирного существования. Альна с удовольствием прошлась меж его жителей. Посидела в тени фруктовых деревьев, наблюдая за танцами кентавров. Она не могла знать, где она будет через месяц-два, но зато поняла, куда если что всегда может вернуться. И понимание этого давало ей некое спокойствие и сглаживало волнение. Всё же долгая жизнь в таком месте расслабляет, и покинуть его не так просто.
Изначально она думала отправиться в Серебряный Лес, всё же добираться до него было бы ближе. Но в итоге изменила своё мнение. Зачем ей куда-то спешить? Её ведь никто не гонит, не торопит. Да и прогулка пойдёт ей лишь на пользу, позволит привести мысли в порядок. К тому же стоит ли терять возможность посмотреть на Храм? Навряд ли ей в ближайшее время ещё представится такой случай, так почему бы не совместить приятное с полезным? Она несомненно когда-то слышала о нём, хоть и не помнит, когда. Так почему бы не начать свой путь оттуда? К тому же Альна пока не решила, куда же именно в Междуречье ей стоит направиться. В столице ей явно делать ничего. И кто знает, возможно именно там ей удастся прийти к какому-то решению или получить подсказку? Всё же не зря ведь это Храм Богов.

Здесь не было обычных для других областей Лиэна мощёных камнем дорог, но шагать по мягким пыльным колеям, оставленным небольшими арбочками и тележками озёрцев, было очень приятно. Тёплый воздух, наполненный влагой и сладковатым дымом костров, запахами мокрых от утренней росы полевых трав, наполнял лёгкие, сообщая силу и бодрость, заставляя шаг становиться более пружинистым, а крылья подниматься, ловя ветер, чего давным-давно уже не было в жизни Альны.
Здесь не было дорожных указателей, не было явных селений... Кто-то жил в пещерах и гротах лесистых холмов, кто-то временно строил шалаши или разбивал полотняные тенты, а кто-то и вовсе не заботился даже о подобии крыши над головой. Но тем не менее весь край был наполнен обитателями. То раздавалось чьё-то пение, то Альна набредала на расположившихся у костра людей и кентавров, угощавших её пряной жареной рыбой или печёным картофелем, то попадалась с визгом купающаяся в горячих источниках голая детвора...
Трудно было представить, что на календаре - декабрь, что где-то всё сковано снегом и льдом, что длинные ночи там остаются глухими и немыми, а не полнятся светом факелов и гомоном веселящихся татуированных с ног до головы фигур.

Восходянка мягко улыбнулась.
- Вы хотите защититься от травмоопасных физических воздействий, - резюмировала она. - И от ментальных воздействий некоторых людей. Но ведь убить Вас могут и без жёстких физических воздействий. И вообще без физических воздействий. Лишить Вас кислорода, например. Или сделать всю Вашу кровь твёрдой. И ещё сорок тысяч вариантов.
Серьёзное выражение вернулось в лицо Оиро, а глаз её оно и не покидало, несмотря на мимолётную улыбку.
- Слишком обтекаемо и непонятно. Я Вам сейчас объясню, почему Вы не можете овладеть навыками, о которых говорите, прямо сейчас. Любое магвоздействие на мир - это работа с магическим содержимым Лиэна. Это содержимое маг должен уметь - а - чувствовать, б - интерпретировать, в - подвергать собственному воздействию. Если с первым и последним у Вас нет проблем, то со вторым - большие проблемы. Поскольку интерпретации маг-картинки нужно учиться. Для этого нужно некоторое время, некоторые наблюдения, которые за Вас никто сделать не может, понимаете, никто. Никто не видит магическую структуру Лиэна так, как Вы. У каждого мага своё индивидуальное магвосприятие, неповторимое, как рисунок на сетчатке глаза. Какое-то время Вы должны просто наблюдать и пробовать. Экспериментировать - и снова наблюдать: как именно Ваши эксперименты отражаются в магструктуре Лиэна. Тогда Вы постепенно научитесь интерпретировать маг-картинку и поймёте, на что именно и как нужно воздействовать, чтобы получить желаемый результат. Но ускорить этот процесс познания - невозможно. Поначалу все мы пробираемся "вслепую", пытаясь делать и глядя, что из этого получается. Вам этот путь пройти, с одной стороны, проще, потому что Вы приступаете к нему уже взрослой, в отличие от нас, начинавших с неразумного младенчества. Но с другой стороны - сложнее, потому что у Вас, как у многих взрослых, уже есть множество стереотипичных барьеров, существующих не в реальности, а только в вашем представлении о реальности. И Вам придётся учиться их перешагивать. У младенцев таких барьеров нет - поэтому младенцу гораздо проще пробовать. Но младенец очень мало знает о мире - поэтому ему гораздо сложнее интерпретировать результаты своих проб. У Вас - другой путь. Наоборот. Вам будет проще всё интерпретировать, но будет сложнее пробовать то, что Ваш мозг по привычке считает невозможным. Вы меня понимаете? Процесс наблюдения и интерпретации маг-картинки должен занять какое-то время, это неизбежно.
Оиро поднялась и налила им с Кирой кофе в миниатюрные белые чашечки, а оборотню подала целую крынку с молоком.
- Сколько у нас есть времени? - продолжала она, подавая Кире блюдце с её чашечкой кофе. - Я Вам сейчас поясню на примере одного из Ваших стремлений. Защита от физики. Когда Вы будете делать такую защиту, Вы должны будете "объяснить" магсреде, от чего именно защищаетесь. То есть Вы должны учесть силу физического воздействия, скорость, уточнить параметры действующих предметов, от которых защищаетесь... И понимать, как сформировать свою защиту с учётом всего этого. Не то защита от урагана, например, может обернуться тем, что под ураганным ветром Вы не сможете дышать. Или же защита от удара большой силы приведёт к тому, что Вы не сможете войти в бурное море или скакать верхом. Кроме того, эту защиту нужно ведь как-то обставить - то есть вот Вам в голову летит арбалетный болт. Ваша защита сработала - и болт в голову не врезался. Но что с ним должно произойти? Он просто падает вниз на определённом расстоянии от Вашей головы? Или он превращается в воздух? Или он исчезает? Не говоря уже о том, что болт тоже будет защищён. И пробьёт ли Ваша защита от физики его защиту от магии?
Восходянка пригубила кофе, давая и Кире возможность попить и параллельно переварить всё услышанное вместе с ароматным, горячим напитком.

Наверное, очень весело ловить лулзы с попаданских невежд, делающих первые шаги в чужом мире. Мы называем вещи словами, которые первыми приходят на ум, в силу инертности мышления и минимизирования энергозатрат на подбор нужных слов. Можно поржать, можно потолок поразглядывать сквозь череп. Однако всё это не имеет ко мне отношения. Я-то при желании легко научусь рукопожатной магической терминологии, деликатности вот научиться куда сложнее.
Ну да не все ж встреченные тобой будут обладать врождённой тактичностью. Чай не с благородной беседуешь. В ответ на чересчур пристальный взгляд магички становлюсь подчёркнуто вежливой. Слишком хорошо ребята живут, если не понимают, насколько взрослой самостоятельной женщине необходим личный телепорт.
- Многоуважаемой Оиро, наверное, никогда не доводилось ездить в автобусе в час-пик, когда с одной стороны к тебе прижимается колоритный дядечка, с другой - благоухающая ассортиментом "Магнит Косметик" тётенька на пять размеров крупнее. Или на "Каме" через полгорода, потому что денег на проезд нет. Или на "собаках" до полигона. Зайцем, с забегом по вагонам от контролёров со всем скарбом. Или на море летом, четверо суток в плацкарте с неоткрывающимися окнами. С дембелями в компании особенно весело, отвечаю. А иномирка Кира вот ездила. И больше не хочет. А уж наша отечественная почтовая служба способна даже в скромном интеллигенте пробудить алчущего крови зверя. Потому иномирка Кира не желает зависеть от милости почтовой службы и военгупра. Когда мне прибьёт смотаться на шоппинг в столицу, я хочу сделать это самостоятельно, а не просить кого-то. Не хочу заводить лошадь и трястись полтора часа по морозу в телеге. Сдалась мне та лошадь. Нет уж, спасибо! Считайте, у меня моральная травма детства. И да, я уже пробовала научиться перемещаться, вышло как-то не очень. Потому пришла за советом к шарящим людям. Но если это так невменяемо сложно, объяснить новичку общие принципы передвижения в пространстве или там выставления защиты, - что ж, придётся экспериментировать дальше. С риском впилиться в дерево или устроить локальный армагеддец. А арбалетные болты, падающие на голову здания и недружелюбно настроенных по отношению ко мне граждан буду просто распылять на атомы. Это несложно, я уже умею. Правда, не факт, что при том не пострадает кто-либо другой - но при чём здесь я, если научить меня никто не может, мне предлагается действовать методом проб и ошибок, верно?

- Вот об этом я и говорю, - невозмутимо заметила Оиро, присаживаясь и продолжая потягивать свой кофе. - Вы всё ещё продолжаете находиться в реалиях своего мира. Это понятно. Но нужно постепенно отвыкать. Или Вы полагаете, - раздумчиво продолжала восходянка, - что после Вашего возвращения в Ваш мир у Вас сохранится возможность воздействовать на магсреду уже своего мира? И Вы сможете избавить себя с помощью магии от всех тех неудобств, которые Вы перечисляете? Это было бы интересно... Но пока, насколько я знаю, это не удавалось. По крайней мере, два известных мне случая возвращений - не были связаны с сохранением маг-способностей в вашем мире. Но два случая - это, конечно, нерепрезентативная выборка. Однако это не отменяет самого факта учёбы, которая займёт некоторое время. Вы, вероятно, меня не поняли: никто не может предоставить Вам готовых рецептов - их не существует. Потому что Вы - главный ингредиент. Вы уникальны. И никто не сможет объяснить Вам, что именно Вам нужно сделать, чтобы что-то получить. Вас могут сопровождать, объяснять ошибки, указывать на то, что необходимо учитывать, контролировать вероятный ущерб... но и только. Взаимодействию с магсредой Вы должны учиться сами, так же как и дыханию после рождения. Никто этого за Вас не сделает. Если же Вы опасаетесь нанести своими экспериментами кому-то вред - то это легко устраняемое препятствие. Во-первых, можно действовать в присутствии квалифицированного мага, который готов нивелировать нежелательные последствия экспериментов. Во-вторых, можно для начала воздействовать на что-то небольшое и не очень ценное, и сами воздействия тоже пробовать не деструктивные, а хотя бы те же перемещения или защиту от физики. Да и практически на всём ценном и значимом - стоит защита от иномирской магии. Вы же далеко не первый иномирец, попавший в Лиэн. Поэтому вероятность, что Вы нанесёте какой-то непоправимый урон, - очень небольшая. Так что - да, метод проб и ошибок, всё верно.

- Я не собираюсь возвращаться обратно в свой мир, с чего бы? У нас очень разный бэкграунд. То, что вам кажется ерундой, на которую не стоит тратить усилия, поскольку есть более простые альтернативы, для меня может являться основополагающим умением, которое необходимо освоить как можно раньше. Только это я и пыталась до вас донести. Но забьём для краткости. Мне одно не даёт покоя: почему нельзя было с самого начала сказать, что ничему научить меня вы не можете? Зачем бессмысленные вопросы, чему я хочу обучиться, с какой скоростью, параметры барьера, сигнатуры... это вот всё? Нафиг не нужная в данный момент шелуха. Когда понимаешь сам принцип, мелочи освоить легко. Но самому принципу вы как раз научить не можете. Прекрасно, чо. Сказали бы сразу, не тратили б своё и моё время. Если вы меня отшить хотели, если по каким-то причинам меня учить здесь нельзя - тоже нужно было сказать прямо, я бы не обиделась.

Оиро пожала плечами и поставила свою пустую чашечку на блюдце.
- Меня не интересует Ваш бэкграунд, - спокойно заметила восходянка. - И я не просила Вас доносить до меня что-либо. Это Вы пришли сюда. Это Вам что-то здесь нужно. Если нужно - так будьте любезны слушать и пытаться понять, что Вам говорят те, к кому Вы сюда пришли. А не истерить. Если же оказалось, что Вам здесь ничего не нужно, - не смею задерживать.
И она аккуратным, экономичным жестом указала на дверь из комнаты.

Орэн покачала головой, слабо улыбнувшись. Её улыбка относилась не столько к замечаниям алата, сколько к знаниям самой себя.
- Я боюсь лететь к вам, - просто объяснила она. - Боюсь увлечься и застрять. Надо сделать сначала одно. - Она неопределённо мотнула головой, желая указать и на соратников, и вообще на все их корабли, невидимые сейчас из каюты, но тем не менее неотступно следовавшие за "флагманом". - Если там - опасно, то надо расчистить. А если я к вам полечу - то утону там в ваших делах. Не смогу остановиться. И лучше не рисковать там, рядом, - продолжила пегаска. - Если здесь горы защищают, то лучше здесь посмотреть. Неизвестно как там другие захоронения себя поведут.

- В таком случае, лучше действительно заняться "инкубаторами", - согласился Онар-Кор. - Так мы, скорее всего, действительно что-то распутаем. Кроме того, попробуем решить и наши непосредственные задачи, - единорог быстро взглянул на Орэн, подтверждая этим её молчаливый жест в сторону доверившихся им соратников. - И вы, если я верно понял, тоже хотели с ними повозиться, ещё до нашей встречи. Ещё у себя. - Онар-Кор подразумевал многолетние разведки Медвежонка и Артёма, одна из которых вообще окончилась печально для копии алата.

- Ребятки, пока не началось, есть ещё один важный во всех отношения нюанс: чурбаки могут портироваться в любую точку пространства, где уже побывал чурбак. Есть ненулевая вероятность, что притащив куски чурбаков сюда, на корабли, мы откроем им возможность к внезапной атаке с почти гарантированно летальными последствиями хоть для кого-то. К чему привязывается точка возможной портации, я не знаю, не факт, что к географическим координатам, а не к объектам соприкосновения или как-то так. Ещё, - Артём сделал паузу на коньяк и взглянул на Вестника:
- ты границу моционизма невидимых чурбаков на север не проверял? Будет особенно пикантно, если мы сюда притащим огрызок, который по нам самим влупит прямо из консервации. А в остальном я всецело "за", чурбаки и инкубаторы как приоритетный объект приложения сил, пусть так и будет. Тем более, что я всё больше убеждаюсь, что решение вопроса с хаосом и регуляторами на инкубаторы и чурбаков не повлияет, значит надо зарешать с ними, чтобы они не мешались в дальнейшем. Но всё же, может, подберём для опытов место не прямо на корабле, полном колонистов, которых вроде как надо стараться обезопасить? Я не предлагаю валить обязательно в земли людей, но просто хоть на ближайший берег, хотя желательно к югу от нас. Там со слов Вестника чурбаков меньше. О! Ещё момент, от всяческих маг-воздействий или даже от магии рядом подопытные экземпляры очень быстро могут приобрести способность к атакующим действиям, даже будучи только элементами доспехов. Поэтому тоже, мне думается, безопаснее ставить опыты подальше от посторонних. Ладно, у меня всё с опасениями, делать дело всё равно надо. По сути мои замечания - это только уточнение разных нюансов...

- Э-э-э... да... нехрена сюда тащить эту мразоту, - согласился Медвежонок, стараясь чуть отвлечься от назойливо лезущих в голову предвкушений по поводу Орэн и подумать о текущих нуждах. - Я, канеш, понимаю, что вам, ребятки, в мастерской сподручнее и спокойнее, но пора осваивать работу в полевых условиях. Так что десантируемся к... э-э... вон туда, в общем, - Вестник ткнул в бухту на карте, где в будущем появится лорифамский порт Алэнидольни, - а дальше действуем по обстановке. Лупни там на всех хватит, даже с добавкой, и инкубатор для особо интересующихся тоже, скорее всего, найдётся. Чутка подальше, правда. В инкубатор прямичком нас ломает стремачком, - объяснил он на имперском. - Кого назначим в козлы отпущения?
Медвежонок обвёл весёлым взглядом не в меру ретивых Занку и Идарзи, а потом посмотрел на семилетнюю мелкую вождю, непринуждённо играющую в уголке с деревянными кружками.

Лас толкнул дверь и опять прилепился к косяку у порога с двумя тёмными откупоренными бутылками в одной руке и с пробками от них - в другой.
- They're building a new wonderful life, - со смехом отозвался он и, дождавшись, когда Нова будет его видеть, протянул одну из бутылок девушке. По комнатке разносился терпкий аромат перебродившего виноградного сока, смешанный, казалось, с запахом солнечного света и с тёплым духом нагретой за день земли, отдающей свои соки медово-прозрачным ягодам винограда.

- A wonderful new life? So... Like a "new bright future", eh?
Надеюсь, мой голос не выдал иронии. Последний раз, когда я слышала о строительстве великого светлого будущего, относился к советам и периоду холодной войны. Да, коммунисты любят прикрывать свои истинные помыслы красивыми лозунгами. Обещая решение всех насущных проблем в обмен на повиновение.
Раньше все эти байки про комми казались мне далекими символами уже далекой пройденной истории. Последнее, что я ожидала, это увидеть ренессанс социализма у нас в Штатах.
А уж подумать только, что призрак социализма последует за мной даже в другой мир... В это верится сложней, чем в моё незапланированное путешествие меж мирами...
Но, может быть, я пытаюсь копать слишком глубоко? Хотелось верить, что этот выбор слов - просто совпадение. В конце концов, он мог подразумевать что-то совершенно невинное.
Я повернулась и взглянула на мужчину, пытаясь разгадать его мысли по выражению лица.
Он протянул мне бутылку, и отчётливый аромат вина ударил в ноздри.
- Sorry but drinking alcohol sounds like a bad idea right now. My head is still spinning from all that happened. And I probably shouldn't rub salt into injury by drinking wine right after I just woke up from the last fuddle... Would you be so kind as to bring me some water instead? And maybe a painkiller for good measure...

Откуда-то из глубины апартаментов за спиной Ласа раздался негромкий стук в дверь. Парень слегка повернул голову в ту сторону, не сводя со своей гостьи слегка насмешливого взгляда и, очевидно, собираясь вот-вот что-то ответить Нове, произнёс что-то по-русски, видимо, позволяя стучавшему войти.
Через пару секунд появился ещё один молодой человек. Он был в такой же белой форме и доспехах, каких Нова наблюдала из окна внизу, во дворе замка. Чёрный кушак пересекал талию. Пара рукоятей мечей торчала из-за плеч. Он молча передал Ласу небольшой конверт, тоже уже знакомый девушке - она видела пачку таких в тумбочке.
Лас небрежным движением вскрыл пергаментный прямоугольник, вытряхнул письмо и, развернув его на лету, пробежал глазами по строчкам. И вдруг - словно внутри него переключили какой-то тумблер - кровь отхлынула от лица мужчины, а всю насмешливость, легкомыслие и беспечность как ветром сдуло. Лас поднял голову, но, похоже, даже не видел ни Нову, ни свою спальню, ни огромное окно... В его чёрных глазах, страшно огромных на побелевшем лице, плескалось неразбавленное бешенство.

Что бы ни происходило, вряд ли я была тому причиной. Но это не сказать что оно меня не касалось, учитывая досадные обстоятельства моего пребывания здесь...
- What?.. What is happening?

Антимагический браслет на плече - препятствие не только для его собственной магии, но и для любых магвоздействий на него самого... Ага, расскажи это той рау, которую спалила тринадцатилетняя иномирская девчушка. Лас затолкал глубоко внутрь первое мгновенное желание выдрав мечи у явившегося рядового прикончить иномирку на месте. Да, она бы даже не успела понять, что уже не существует, но всё же есть крохотная вероятность, что успеет. Да и она-то ведь не виновата ни в чём! Успокойся, вдох-выдох.
Она. Ни. В чём. Не виновата.
А если она кого-нибудь и подставит так же, как Кира, - так это будет вина того, кто доверился иномирке, несмотря на всё то, что они здесь творят.
Лас помолчал секунд пять, по-прежнему бессмысленно пялясь в пространство. Но Нова видела, что его, вроде бы, отпускает. Или он просто берёт себя в руки.
- Yeah. My father is dead, - сдавленно ответил парень. - Leave me alone. - И, сказав что-то рядовому, Лас шагнул к окну, повернувшись спиной к обоим людям, остановился под снежинками, сунув в карманы штанов сжатые кулаки.

Солдат жестом пригласил девушку следовать за ним прочь из спальни.

- I'm ah... Sorry for your loss...
Чёртова лавина событий продолжала наваливаться на меня, норовя похоронить мою психику под весом своей абсурдности. Я уже не знала, что говорить или как реагировать. Как будто мне мало было оказаться чёрт пойми где да чёрт пойми как, так тут ещё и личные драмы валяться на голову с театральным таймингом. Я пыталась вернуть себе ощущение реальности, но заветная нить продолжала ускользать от моей хватки. Это будто сон, от которого невозможно очнуться. Странное чувство и немного пугающее. Но, возможно, поймай я эту эфемерную нить, и я бы испугалась ещё больше - кто знает...
Всё так же толком ничего не понимая, я последовала за солдатом. Движения деревянные, механические... Я мельком подметила отражение своего пустого безэмоционального выражения в зеркальной стене. Да уж... Лицо не врёт - я понятия не имею, что тут происходит.

Тем временем их экипаж подъехал к перекрёстку, и Дайра слегка натянула поводья, чтобы осмотреться по сторонам.
В центре перекрёстка возвышалась четырёхметровая, очень детальная скульптура человека, сидевшего на земле, согнув колени и плотно упершись в них лбом, а руками изо всех сил закрывающего уши. Можно было предположить по позе изваяния, что и глаза у этого человека крепко-​накрепко зажмурены. Скульптура была из полупрозрачного жёлто-​розового мрамора, но кисти рук были изваяны из красного непрозрачного материала, "потёками" сползающего к локтям. В мостовую с четырёх сторон от изваяния были вделаны таблички из того же жёлто-​розового мрамора, на которых кораллово-​красными буквами значилось:
ПАМЯТНИК ТУПОМУ ИНОМИРЦУ
С перекрёстка, на котором сидел этот не желающий ничего видеть и слышать человек, расходились дороги, снабжённые изящными дощечками-указателями.
Лошади двинулись к повороту, и Видевший с Дайрой направились к Академии Магии Красного Города.

- Не понимаю, как можно держать руками закон, - покачала головой женщина. - Ведь не книгу-сборник законов же Вы имеете в виду? Вы говорите о том, кто осуществляет законопроизводство? Армия.

Тут, видимо, Щука собиралась перейти к религиям, но рядом с её светло-рыжей парой довольно лихо затормозил всадник на крупном караковом жеребце, аж присевшем от резкой остановки.
- Прошу прощения, госпожа Дайра, - проговорил всадник. - Извините, что прерываю вашу беседу, господин Видевший.
Это был человек в поблёскивающем в свете фонарей-изваяний тёмном доспехе поверх такой же тёмной формы, со сложным белым гербом на груди, повторяющим гербы на чёрной попоне жеребца, и белой надписью "Кейда из Двудневицы" под гербом.
- Пожалуйста, продолжайте свой путь, но я должен вас сопровождать. Господин Видевший, меня зовут Кейда.

- Привет, Кейда, меня зовут Видевший, - не остался тот внакладе.
Да, не стоило недооценивать местных магов, даже если они не знали о базовых заклинаниях. Видевший был готов поклясться, что хозяйка усадьбы не колдовала в его присутствии, но вот, откуда же является вооружённый до гланд всадник и уже знает его имя и куда они направляются. Показательный пример, насколько о ней он ничего не знает.
Уму гоблина не давала покоя виденная статуя. Обычно монументы устанавливали, чтобы прославить чей-то ум, верность, доблесть наконец. Тратить же огромное количество мрамора и кропотливой ручной работы на памятник, кхгм, тупости? Причём не тупости "вообще", а конкретно прибывающих из иных миров? Сколько их посетило Лиэн до него? Десятки? Сотни?
"Спокойно, – сказала рациональная часть мозга гоблина, – скорее всего, за этот памятник ответственна семья Щук. У них должно быть достаточно влияния, чтобы протащить любой проект в жизнь. Иначе это была бы просто статистическая невероятность."
– Скажите, Кейда, - Видевший для беседы перегнулся через бортик, - вы из охранников порядка? И как успехи? И гоняетесь ли вы только за бандитами, или тут водятся и чудовища с вот таке-енными клыками?

- Привет, - быстро кивнул военный и протянул гоблину руку в латной перчатке для рукопожатия. Перчатка была сделана очень искусно и, скорее, напоминала чешую рептилии, нежели металлоконструкцию. Кейда, очевидно, и не подумал снять её.
- Нет, я из разведки, - улыбнулся солдат в ответ на вопросы Видевшего. В его светло-голубых глазах, которые не могла скрыть даже тень капюшона, мелькнуло то мальчишество, которое не смогла вытравить ни двадцатилетняя служба в Имперской разведке, ни участие в качестве десантника во Второй Анимской войне, ни гибель многих товарищей, ни предстоящая сложность задания теперь, когда в Империю нагрянула очередная волна иномирцев.
- Так что я больше по чудовищам, - весело продолжил разведчик. - А у Вас как служба?

- Да понимаешь, Артур... я и сам толком не знаю пока, как тут лучше... как тут быть.
Лэн мучительно подбирал слова, явно стремясь объяснить всё как можно понятнее и полнее, но мысли его сталкивались, вытесняя друг друга, скомкиваясь и распадаясь. Совершенно неясно было, например, с чего вообще начинать.
- Слушай... - Лэну пришла вдруг в голову неплохая, как ему показалось, мысль. - Очень трудно "всё разъяснять", не зная, что тебе уже ясно, а что - нет. То есть я хочу сказать, что может так выйти, что я говорю понятные для тебя вещи, а как раз то, что нужно объяснить, - упускаю, потому что мне кажется, что это и так понятно. Надо как-то по цепочке, что ли, двигаться... От одного к другому. Вот ты, например, готов помогать... А тебе не приходило в голову, что твоя помощь может кому-нибудь сильно навредить?

- Лэн, ты пьян... - начал было Трайд, но шерстомордый парень перебил бывшего солдата нетерпеливым взмахом руки.

- Нет, я не пьян. По крайней мере, не настолько пьян... Даже наоборот: у меня как раз всё как будто прочищается в мозгах. Погодите-ка... - он выпил ещё водки и вновь посмотрел на Артура своими "чужими", тёмными глазами. - Вот ты берёшься делать что-то и не задумываешься даже, к каким последствиям это может привести. Ты тоже как они, как озёрцы, - Лэн улыбнулся Элусих, а та соскользнула со столешницы, подошла и погладила Лэна по голове.
- Ты берёшь - и делаешь, - продолжал тот. - И я хочу так. Только у меня не получается. Всё время я думаю, а что если я что-то не то делаю?.. Я вот, понимаешь... я ведь не просто так сказал, что Озёрный Край накатился на меня. Я ведь даже не знаю... хочу я, чтобы отец был жив или не хочу.

- Ты что несёшь-то?.. - перебил Трайд. Он немного успокоился, во всяком случае, чуть переварил известия, и постепенно возвращался к сиюминутным заботам в виде медленного проворачивания мяса над огнём.

- Нет, Трайд, ты мне не мешай. А то я собьюсь. Мне и так трудно сосредоточиться. - Лэн сделал ещё глоток. - Вот ты говоришь, что готов действовать. Но какая разница, готов ты действовать или не готов, если ты всё равно стоишь на месте?.. Нет, подожди. Это меня не туда занесло. У меня всегда так: начну говорить про одно - и перескакиваю. Знаешь что... давай пойдем в университет... Где мы? - он резко развернулся к Трайду.

- В Сером Лотосе, - улыбнулся тот. - Нет здесь университета.

- Да. Действительно, - согласился Лэн. - Мы пойдём в Белый Город. А ещё лучше - в Красный. Пойдём в университет, и там тебе хоть скажут, с чего начинать. Да и вообще... эх, я ничего не понимаю. Элусих? - Лэн отыскал озёрку блуждающим взглядом. - Я сказал мачехе, что хочу увезти её в Озёрный Край - и тут как раз письмо, что отец покончил с собой. Что ж это такое?!

- Ты всё правильно сказал, милый, - мягко отозвалась Элусих своим низким, умиротворяющим голосом, продолжая неторопливо гладить Лэна по голове.

Артур напряг голову и попытался понять суть слов, которые произносил Лэн. Это ему удавалось с трудом, с большими усилиями, хоть он и не перебивал. По окончании речи Артур сел за стойку и задумчиво почесал большой лоб.
- Так что хочешь ты, Лэн? Если ты сомневаешься, тогда может лучше отложить решение?

- Пойдём в Красный, - Лэн решительно поднялся и пожал руку Трайду на прощание.
Но древлянин задержал ладонь Лэна в своей:
- Там Щуки. Ты его ведёшь прямо к ним на ножи.
- От Щук я... Ничего Щуки не будут делать плохого, пока я рядом.
- Сомневаюсь, - покачал головой Трайд. - Лучше дождаться армейцев всё-таки.
- Мы их встретим по дороге, - успокаивающе улыбнулся Лэн и вновь обратился к Артуру:
- Идём?

- Идти ведь на своих двух придётся, а? - Артур посмотрел на Эл, которой сдавленно улыбнулся, а потом перевёл взгляд на Трайда и улыбнулся также ему. Отказываться от своего решения было не в духе парня, поэтому он ответил ожидаемо: - Идём.

Лэн двинулся к лестнице и дальше наверх.

Артур поднимался за ним с прочной уверенностью, что он находится среди заснеженного леса, в окружении деревянного частокола и домов: наполовину палаточных, наполовину собранных из брёвен. Вокруг снуют охотники, и повсюду горят кострища. Это казалось ему таким очевидным, что когда он ступил наверх — его ноги подкосились, а внезапная боль в глазах от яркой подсветки заставила его опереться на ближайшую стену. Странное чувство.
Мгновеньем спустя, он всё же открыл глаза и нашёл в себе силы осмотреться. Да, это было совершенно не то. Это был совершенно другой мир. А первый встречный кентавр вновь породил в нём массу вопросов. Их было слишком много. Артур знал себя достаточно, чтобы обеспокоится от такого количества вопросов. Он не мог не обратиться к кентаврам.
- Извините, - начал мягко и вежливо, и даже приклонил голову, будто перед верховным правителем, - я с другого мира, и у нас нет таких как вы. Могу ли я спросить? Какая структура Вашего хребта? Он один? От Вашей верхней части, до хвоста? Просто, если так, то что делает его таким прочным в этом месте? - Он указал пальцем на участок тела кентавра, где человеческая часть соединялась с лошадиной. Артур говорил быстро, чтобы не сильно отставать от своего проводника.

Однако Артур напрасно беспокоился: Лэн, заметив, что его спутник остановился, - тоже притормозил и, улегшись животом на широкий борт водоёма, чуть в стороне от кентаврского слоёного пирога, принялся задумчиво созерцать игру воды в промоинах между камнями.

Кентавр же, к которому обратился Барух, немного приподнялся на передние ноги, чтобы их с Артуром головы оказались примерно на одном уровне, и, тоже поклонившись в ответ, улыбнулся несколько виноватой улыбкой.
- Excusez-moi... - проговорил он, наоборот, довольно медленно, а затем продолжил, тщательно подбирая слова, - vous... говорите très... скоро. Быстро. Pardonnez-moi... Можно... м-м répétez... повторить... медленно... Один? Vous хотите... хотели... идти к нам? М-м... avec... - он вопросительно взглянул на свою спутницу.
- С нами, - подсказала она, тоже дружелюбно глядя на Артура во все глаза снизу вверх и небрежно перебирая тонкими пальцами вьющиеся льняные пряди, полностью скрывающие её грудь и спину.

Лойнис внимательно слушала Титова, не забывая вовремя подносить на раскрытой ладони очередное клярное колечко для ворона.
- Видите ли, Валерий, - задумчиво начала она, когда иномирец договорил. - Здесь Вы вряд ли столкнётесь с чем-то подобным. Все те явления, которые Вы описываете, - ограниченность тем для беседы, раздражение из-за несходства мнений или незнания правил поведения, принятых в том или ином кругу, - вызваны, как мне кажется, тем, что в Вашем мире нет сциентизма и социализма, то есть тех... м-м... явлений, особенностей и... сфер взаимоотношений в обществе, которые позволяют узнать мысли и чувства собеседника. Здесь же любой встречный может оказаться менталистом или алхимиком - и, как следствие, ему будет известно, действительно ли Вы хотите его обидеть и оскорбить или же делаете промахи просто по незнанию. Понимаете? Здесь нет лицемерия и лжи, потому что они бессмысленны там, где любой может оказаться способным заглянуть в ваши мысли и чувства. Поэтому не опасайтесь оскорбить кого-то своим незнанием, это невозможно здесь...

«Сциентизм в нашем мире - это когда ученые говорят, что все, кто думают иначе, чем они сами, это кучка шарлатанов. А социализм... да в общем тоже самое, только уже не в исполнении учёных», - но этого Валерий не сказал. Не сказал и того, что по его мнению знание чужих мыслей и чувств не привело бы решительно ни к чему хорошему. Представьте, например, что жена не любит своего мужа, но подробно рассказывает ему, что он, конечно, ей нужен — только не здесь, не сейчас... Если в такой момент он будет знать её истинные мысли и чувства, то, пожалуй, застрелится. Уберите из общения людей лицемерие, и останутся только насилие и секс. Два простейших базовых импульса, приводящие в движение человеческое тело.
- Благодарю, госпожа Лойнис. Ещё, насколько я заметил, лиэнцы обращаются друг к другу на «вы». Используется ли в Лиэне форма «ты»? По правде есть и ещё один вопрос, на который мне пока никто не дал ответа. Меж тем вопрос важный... я бы сказал даже, наиважнейший. Госпожа Лойнис, что меня ждёт? Как в Империи поступают с прибывшими иномирцами?
Выпалил как на духу.
И как-то немного сжался, словно спросил у девушки «ну что, а теперь в отель?» — и отсчитываешь удары сердца до ответа. Валерий не смог заставить себя спросить это у Ини — точнее, та ответила что-то про «это военные разберутся». Бри что-то говорил о выборе судьбы и открытых дорогах. Но настал миг когда на смену всей этой пестроте уклончивых ответов должен прийти один и весьма определённый. Дальше откладывать его некуда...

- Да, в Империи используется форма "ты". И у кентавров тоже. А в пегасском разговорном языке есть только одна форма, которая означает и "ты" и "вы".
"Всё-таки поразительно интересно... Попади я в другой мир, волновали ли бы меня такие вещи, как тарелки, вилки, "ты", "вы" и опасения завести разговор "не на ту" тему?.. Наверное, нет. Даже скорее всего нет. Даже точно - нет. Мне было бы так страшно... Ага, вот и он принялся за выяснение того, что непосредственно касается его будущего..."
- Сейчас между Империей, Дарлиэном и Лингу заключён альянс, одно из условий которого - равномерное распределение всех иномирцев между странами Альянса... Поэтому, я полагаю, соберётся совет Альянса, туда пригласят всех новоприбывших иномирцев, и там будет решено, кто останется здесь, а кто отправится в эти страны. Я думаю, так. А после этого - вероятно, с иномирцами будут поступать согласно пожеланиям самих иномирцев... - неуверенно заключила Лойнис, во все глаза глядя на Валерия. Глаза у неё были чёрные, как смоль, но несмотря на это всё равно какие-то сияющие, светлые ровно льющимся безмятежным внутренним светом.

- Вы, наверное, думаете: и чего я Вас всякими мелочами донимаю. А в мире, откуда я пришёл, незнание таких мелочей могло убить куда надёжнее чем... всё остальное. Сейчас в этом смысле ещё всё неплохо. Лет триста назад можно было получить кнута только за то, что не снял шапку, когда едет барин, или назвал «Его превосходительство» «Его благородием». И никто не спросил бы — не знал, не так понял... Поэтому все «земляне» делятся на несколько групп, в зависимости от своего положения в обществе. В среде служащих, например, — это те люди, которые работают на других людей, — этикету почти не учат. Вместо этого ценится простота и непосредственность в общении. Например, они почти всегда сразу же начинают говорить друг другу «ты».
Валя старательно пригляделся к Лойнис. Реагирует ли она? Или в Лиэне другими мирами не слишком-то и интересуются? По правде, интерес был скорее эгоистический — попавший на чужбину на Земле всегда мог написать книгу о своём отечестве и тем прокормить себя. А здесь? Будут ли эту книгу читать?
- Есть ещё «средний класс» — это те, кто командуют служащими, но ещё не вполне самостоятельны и выполняют приказы ещё более главных людей. А если самостоятельны, то в небольшом масштабе. Лавочку там свою держат или ещё что. В этой среде этикету уже начинают учить. Дело в том, что каждый представитель среднего класса мечтает попасть в элиту — и потому старается дать воспитание, близкое к элитарному. Но иногда бывает, что в семье начинаются проблемы, и тогда воспитание в среде среднего класса становится ближе к служащим. Потому он и средний — можно качнуться и туда и туда. И, наконец, есть элита. Если я правильно понял, это что-то вроде ваших благородных домов. Эти семьи могут позволить себе наилучшее образование и учат детей этикету куда внимательнее остальных. Дело в том, что на служащих и средний класс они смотрят сверху вниз и потому для них очень важно опознать «своего» или «чужого». Но Вы, наверное, снова думаете зачем я Вам это рассказываю. Дело в том, что если человек попадает, например, в чужую страну, то отношение к нему будет зависеть от того, в какой из трёх групп он окажется. Например, когда в моей родной стране случился переворот, то многие люди бежали из неё, и некоторые опустились и работали... на извозе, а другие получили пособие от правительства страны, где жили, и место сообразно своему прошлому положению. Например, я преподавал в университете — это вроде вашей Академии. Был весьма уважаемым человеком, учёным... Но так как зачастую понять настоящий социальный статус человека перед тобой и оценить его умения сложно, то обычно люди складывают первичное мнение друг о друге исходя из воспитания, владения этикетом. И в нашем мире он... В общем-то сходный от страны к стране. Есть мелочи, например в Британии вилку всегда держат зубцами вниз. They are so weird! Но в общем и целом представитель элиты одной страны узнает представителя другой. Они одни книжки читали, понимаете? Смотрели одни фильмы — это вроде книг, только из картинок. Слушали одну музыку. Даже если они понимают друг друга через слово — хотя владение языками это один из признаков высокого социального статуса — у них найдётся общая тема для разговора. И каждый из них подумает, «если бы я попал в другую страну, этот человек мне бы помог, мы из одной породы».
Рука Вали с бокалом чуть дрогнула.
Мужчина чувствует, что его несет, даже откровенно заносит. Главное не начать нервно постукивать ногой. Он попытался улыбнуться. Не получилось.
- А здесь я никто, понимаете, Лойнис? Я просто никто! Меня могут отправить в какой-нибудь Лингу, где я не увижу ни единого человеческого лица, а там поставить на уборку помоев. В моём мире я мог бы пойти к кому-нибудь значимому. Мог объяснить, что я могу принести пользу, намного больше пользы, если позволить мне заниматься тем, чем я уже занимался. Я могу рассказать вашему народу о Земле больше, чем любой другой попадавший сюда иномирец, я готов работать за еду и одежду, только чтобы сохранить хоть что-то из того, чем я обладал там... Или если это вам не нужно, я могу сделать что-то ещё. Но я, чёрт подери, даже не знаю, что предлагать, потому что до нашего разговора вообще не понимал, что здесь происходит...

Священница продолжала слушать очень внимательно, хотя время от времени Валерий замечал в её лице что-то похожее на растерянную беспомощность, и это выражение напомнило Титову кого-то другого. Он не сразу сообразил, кого именно, а потом вспомнил - такое же лицо было у Ини...
- У вас очень слаборазвитые, почти примитивные общественные отношения. Я всё лучше и лучше понимаю, в чём кроются причины столь непоследовательного поведения иномирцев... их необъяснимых, нелогичных действий... Разумеется, при такой низкой организации общества, которая является по сути простейшей стадной иерархией, в вашей среде и не может появиться существо с совершенным аналитическим аппаратом и творчески развитой личностью.
Во взоре Лойнис, направленном вглубь камина, на перебегающие по поленьям язычки пламени, мелькнула жалость. Затем священница вновь взглянула на Валерия.
- Здесь у Вас, по крайней мере, есть возможность развиваться... И пусть сейчас Вы стоите на очень низкой ступени, если Вы будете учиться, стараться отказаться от унаследованных с родины общественных установок, - то, полагаю, Вы достигнете жизненного успеха. По крайней мере, двое Ваших соотечественников совсем освоились здесь и стали настоящими лиэнцами и имперцами. Полагаю, что и для Вас этот путь не закрыт.
Она немного поразмыслила, рассеянно перебегая взглядом по книжным корешкам.
- Вам, конечно, придётся очень тяжело. Вам придётся отказаться от Вашего примитивного оценивания личности цивила по направлению применения его физических сил. Придётся отказаться от установки, что цивилы делятся на сорта качества. Отказаться от убеждения, что уважения заслуживают только те, кто оказался на иерархической верхушке. От убеждения, что благородные семьи Империи имеют в поведенческом аспекте что-либо общее с вашей "элитой". Придётся отказаться от лжи и от привычки к закрытости Вашего разума от других цивилов. Отказаться от привычки к оценке заслуг цивила по внешней атрибутике...
Лойнис прервала перечисление, немного задумавшись и одновременно пытаясь понять, находят ли её слова хоть какой-то отклик в душе иномирца или пропадают втуне.

Как понять, что с женщиной ничего не получится? А вот так и понять. «Такая красивая головка и так мало мозгов», — на сей раз с печальной прямотой подумал Валерий. Впрочем, кажется, сначала он выразил это проще, одним ёмким словом «дура». Больше идти на свидание с Лойнис ему не хотелось. «Я распинался перед грёбаным ацтеком», — уже совсем не с грустной интонацией заметил Валя себе, — «Они думают, что знают как устроен мир, и ничто не поколеблет их уверенность в себе. Кроме, пожалуй, корабля с конкистадорами».
Но это то, что было подумано. На словах — улыбка стала чуть шире. Интонация — чуть ласковее.
- Я начинаю понимать, чем в Лиэне занимаются священники. Вы несомненно правы, Лойнис, правы абсолютно во всём, что говорите. Наш мир очень жесток. Знаете, какая есть у нас замечательная пословица? Cuius regio eius religio. В переводе это значит «чья власть — того и вера». Проще говоря, ваш мир — ваши правила.
Валерий жалел что решился на откровенный разговор с этой женщиной. «Интересно, есть ли в Лиэне нормальные люди?»
- Я кажется утомил Вас. Позвольте уточнить ещё одну мелочь. До сбора Альянса мне нужно где-то жить. Что-то есть. Как-то одеваться. Меня этим обеспечат, или мне предстоит искать жильё и работу?

- О нет, Вы меня нисколько не утомили, - слегка рассеянно отозвалась священница. - Я просто задумалась о том, что ещё важно Вам рассказать об устройстве общественной жизни в Империи, чтобы Вы могли начать обживаться здесь более осведомлённым. Впрочем, возможно, Вы правы: следует сперва узнать, будете ли Вы жить именно в Империи или Вас передадут в Дарлиэн или Лингу. Думаю, Вы пока можете оставаться здесь, в Лисиной Норе, если уже всё равно оказались здесь.
Лойнис чуть улыбнулась, когда пепельно-серый зверь начал тереться ухом об её коленку, едва не сдвигая с места тяжёлое полукресло, в котором сидела девушка.
- Но неужели это всё, что Вы хотели бы узнать и понять? - продолжала священница. - Впрочем, я простой обыватель...
Что-то очень знакомое чувствовалось в этой беседе, и Лойнис уже припомнила, что именно. В архивах 10050 года она читала протокол допроса другого иномирца, и этот допрос произвёл на неё тогда столь ошеломительное впечатление, что оно не изгладилось до сих пор, а теперь строки протокола почти дословно поднялись в памяти. "И всё же, нужно будет перечитать. Удивительное сходство..."

Второй раз Валерий вежливостью собеседницы не обманулся. «Знаем мы, знаем, что вы про нас думаете всякие гадости, а сами: «Да-да, господин Валерий, не беспокойтесь, господин Валерий.» В Лиэне нет лицемерия, совсем нет!» Как там Бри говорил? «Об этичности и целесообразности этой миссии Щук можно длительно и плодотворно дискутировать, однако эти дискуссии ни в малейшей степени не умаляют значительности самопожертвования членов этой семьи в защиту имперских граждан, да и всех цивилов вообще».
«Однажды, вы все будете меня уважать. И даже если подумаете про меня какую-нибудь мерзость, никогда не осмелитесь высказать её вслух. Привыкли к блеющим овечкам, которые убьют одного рау и остаток жизни в этом оправдываются? К тому, что иномирцы отчаянно пытаются защитить вас от себя, а вы ещё брезгливо носом поводите? Тогда вы меня заслуживаете. Вы все.»
- Вы совершенно правы, госпожа Лойнис. Я ещё очень, очень многого не знаю, и если я не желаю докучать Вам ещё большим числом вопросов, так только из глубокого уважения и признательности, которые испытываю к Вам. Конечно, мне интересно всё! Например, как устроена Империя. Но не могу же я взваливать бремя моего обучения на Вас, даже не спросив хотите ли Вы этого.
Он на сей раз сумел улыбнуться.
«Я так точно не хочу выслушивать, какое я дерьмо и как прекрасен Лиэн, по десять раз на сутки. Хотел бы — поехал бы в Штаты, там оно примерно так же. А то ведь однажды я могу ответить. И вам, ванильным феечкам, это ой как не понравится... Хотя какой там! Скажете: «Ну, мы и так знали, что иномирцы — это те ещё мрази, где там ближайшая Щука?» — кучка лицемеров...»

- Будут всех где-то собирать и распределять? - интересовался один из лингу. Увидев, что соплеменник поздоровался с какой-то девушкой-аниму, он тоже кивнул в знак приветствия.
- Понятия не имею, - пожал плечами имперский солдат. - Сейчас никто толком не знает, как всё будет. Им бы хоть... Если такой сбор и будет, им бы хоть дожить до него, а то сейчас все в таком состоянии, что никто не посчитается ни с каторгой, ни с петлёй.
- А Ласу кто-нибудь сообщил? - осведомился другой имперец.
- Написали...
- Вот ему подфартило, конечно.
- Лас - это сын Ган-Кора, как я понимаю? - уточнил лингу.
- Да, он самый.

Потянувшись, Альна налила себе пива, взяла пирожок, который стала неспешно есть, с интересом вслушиваясь в протекающую за столом беседу и пытаясь разобраться, о чём они говорят. Она неожиданно поняла, что очень сильно отстала от жизни и никак не может понять, что же именно они имеют ввиду.
Зачем собирать? Куда распределять? Кто будет собирать? Для чего? И кому надо до этого сбора дожить и почему они могут не дожить? Судя по словам, что никто не посчитается ни с каторгой, ни с петлёй, то неизвестные готовы пойти на преступления, чтобы лишь добраться до них? Но чем они провинились? Что произошло такого, что все пришли в столь возбуждённое состояние?
Кто такой Лас и почему ему подфартило? Ган-Кор? Дарлиэнец? С таким именем явно не имперец.
Альна никак не могла поймать нить их разговора, хотя судя по тому, что беседуют о том открыто, то информация эта известна всем желающим. Но что же такого произошло за то время, пока она тихо и мирно жила в Озёрном краю?

- Сколько ему? - продолжал допытываться лингу. - Лет двадцать не больше? Вы в самом деле полагаете, что он способен остановить гражданскую войну?
- Не знаю... - пожал плечами армеец.
- Во всяком случае, он имеет прямое отношение и к Ган-Кору, и к Лотосам, и к иномирцам, а значит, по крайней мере, может попробовать...
- Но ведь его собираются повесить? - перебил другой пегас.
- Да, собираются. За отказ от присяги.
- Он ещё и нарушитель закона! - рассмеялся первый лингу. - Действительно, кто бы ещё мог разрулить всю эту кашу...
- А что будут делать Лингу, если у нас начнётся гражданская война? - подал вдруг голос один из станичников, до этого тоже, как и Альна, просто внимательно слушающий разговор. - И я вот ещё хотел спросить: у Лингу с нами договор - он с Императором или со всей Империей? То есть, я хочу сказать, если Император сменится...
- Это ни на что не должно повлиять, - второй лингу успокаивающе положил руку на плечо сельчанину, хотя большой уверенности в его голосе не чувствовалось, что он немедленно и подтвердил: - Я надеюсь, по крайней мере...

Гражданская война. Эти слова отозвались беспокойством в душе у Альны. Как так? Почему? Что произошло, что Империя готова разделиться пополам? Для неё это было, по субъективным ощущениям, даже хуже, чем война с кем-то. Потому что война внутри одной страны это всё равно, что война между родными. Ведь по иную сторону обязательно найдётся кто-то, кто будет родственником, другом, знакомым, соседом. Что же такого должно было произойти, что появилась оппозиция?
Кто такой этот парень, что оказался на пересечении этих явно важных сил? Ган-Кор, о котором ей раньше слышать не приходилось. Лотосы, с которыми судьба столкнула её когда-то в прошлом. И иномирцы. Всегда и везде влезают иномирцы. Что же именно их всех связывает с этим парнем? И он, явно благородный, отказался принесли присягу! Неслыханный случай, даже Альна это понимала. Но казнить за то?..
Надо сказать, что услышанные новости всколыхнули то болото, в котором в последнее время жила девушка. Гражданская война. Возможная война с Лингу при плохом стечении обстоятельств. И только ли с Лингу? Совсем не такого она ожидала, решив покинуть тёплые края. Даже не верилось, что пока она мирно и тихо жила, совсем рядом происходило такое.
Доев вкусный пирожок, аниму решила присоединиться к разговору, посчитав момент наиболее удобным.
- Прошу меня простить, но последние лет десять я безвылазно прожила в Озёрном Краю, вдали от всех новостей. И сейчас, послушав ваш разговор, с трудом осознаю, сколь же многое я пропустила. Это... - она покачала головой, - ...это ошеломляет и с трудом укладывается у меня в голове, - во взгляде её отразилось беспокойство от услышанного за этим столом. - Не могли бы вы, пожалуйста, рассказать, что произошло за это время в мире? Как же так получилось, что Империя оказалась на грани гражданской войны?

- Про альянс Лингу, Империи и Дарлиэна слыхали? - поинтересовался лингу в ответ на вопросы аниму. - Нет? Мы совсем недавно заключили такой договор и, как мне кажется, очень многим он был нужен, потому что на самом деле ни у нас, ни в Империи, ни в Дарлиэне многие не могли спать спокойно после...
Он запнулся.
Один из имперских солдат, глядя на Альну в упор, договорил:
- Второй Анимской.
- Да, - поспешил лингу сгладить напряжённость. - Извините, что приходится вспоминать об этом. Главное, что в конце концов такой союз был заключён - и все вздохнули свободно. - Он немного собрался с мыслями. - Очень большую работу для установления этого союза проделал дарлиэнский подмастерье Ган-Кор, который был сначала полномочным представителем Дарлиэна в Лингу, а потом много работал в Империи и стал в итоге полномочным представителем Дарлиэна и там. Короче говоря, этот адафэрни всю свою жизнь положил на заключение такого союза. Который, прямо скажем, казался невозможным всем трём сторонам. Но Ган-Кор это сделал. Не в одиночку, конечно, но я думаю, что не скажу против истины, если замечу, что без Ган-Кора этого союза бы не было. Очень многие его знали лично, многие с ним работали... А буквально вчера... в общем... нас всех потрясло... я до сих пор не могу поверить... - голос пегаса сорвался.
- Вчера Ган-Кор покончил с собой, - объяснил один из имперских солдат. - Из-за иномирки. Это уж не первая смерть из-за иномирцев, но за Ган-Кора слишком многие вскинулись. А иномирку эту и ещё нескольких, вроде как, притащили сюда Лотосы. Так что теперь на Лотосов капитально обозлены все, кто знал Ган-Кора.

О том, что такой союз возможен, новости доходили и до неё, но подтверждение Альна услышала только сейчас. Удивительный и невероятный союз, представить который удаётся с трудом. Нет, даже ещё тогда отношения между странами были нейтральными. Но союз - это уже совсем другое дело. Другие договорённости. И становится понятно соседство за одним столом солдат и лингу.
На отношение имперского солдата она могла лишь мысленно вздохнуть. Она знала и понимала, что так будет. И была к этому голова. Потому что невозможно просто так взять и забыть вековую вражду. И отнесись солдат иначе, то это вызвало бы скорее подозрения. Им не за что любить аниму.
- Гарантия мира, - кивнула она, сделав вид, что не заметила секундного напряжения. Что до союза, то Аниму навряд ли решат теперь напасть, по крайней мере напрямую. - Вы правы, этот союз был нужен всем. Хотя мне страшно представить, чего стоило Ган-Кору заключить этот союз. Как это у него получилось. Не могу даже представить, что же ему пришлось ради этого сделать и пережить. С моей стороны это вызывает лишь искреннее восхищение. Это... это просто невероятно.
Это и впрямь невероятно, какой же выдающейся личностью он является, раз сумел добиться подобного? Уникум.
Но долго размышлять ей о том не пришлось. Так как следующие слова солдата были подобны ушату холодной воды. Что? Покончил с собой? Из-за иномирки? Тот, кого столь многие уважали и оценить чей вклад в мирное существование в Лиэне было просто невозможно? Да даже по реакции собеседников видно, сколь значим для простых цивилов этот адафэрни!
Альна ошеломлённо замерла на несколько секунд, пытаясь переварить услышанное и осознать результат подобного происшествия.
- Гирид... - выдохнула девушка, глядя перед собой. - Это... это и впрямь война... гражданская война. Как же так....
Самоубийство из-за иномирки столь значимой фигуры. Что заслужила уважение и почтение многих цивилов. Это и охота на иномирцев. И война против Лотосов. А у тех своя поддержка, у их врагов — своя. Навряд ли кто-то сможет простить им то, что из-за их действий погиб по сути гарант союза трёх стран. Сколько же проблем из-за иномирцев! А они всё валятся и валятся! Альна... Альна знала сколько бед могут принести иномирцы. И вроде немного их, но они зачастую оказываются тем камушком, что вызывают после себя лавину.
Аниму потёрла ладонями лицо.
- Ну и новости. Значит, вы говорили про сбор иномирцев? А парень? Тот, что связан и с Ган-Кором, и с Лотосами, и с иномирцами. Почему вы думаете, что он может как-то остановить гражданскую войну? Кто он?

Провозившись со всеми этими приготовлениями, Артём принялся рассматривать доску новостей, соображая, насколько это будущее — вообще то, в которое он собирался попасть, и заодно пытаясь понять, где бы ему добыть бутылочку коньяка.
За исключением защиты, больше магить алат не собирался: "Да-да, передаю привет Вестнику, чёртов параноик... видимо, и я его паранойю подцепил... А вообще, вообще, не только лишь все, а то и мало кто может так вот — вжух — и изменить якорь моего появления, а значит это не просто так, и надо бы проявлять побольше бдительности."

Артём сразу же понял, что магить - не получается. Вся маг-начинка, которая висела на нём в момент появления здесь, - сохранилась, но сделать что-то новое - не удавалось.
Попытавшись нащупать связи Анимской четвёрки, Артём убедился, что они, мягко говоря, сильно видоизменились. Связь с Дун вроде бы сохранилась: алат ощущал, что с совой всё в порядке, и понимал, что она тоже ощущает его появление здесь. Но всё-таки эта связь была совсем не такой, как прежде. Лучше всего алат ощущал связь с Кейдой, хорошо воспринимая, например, беспокойство разведчика о том, что здесь, в том месте, где находился Артём, стоит непрошибаемый магический вакуум. При этом, в отличие от Дун, Кейда не осознавал присутствия здесь Артёма как личности, то есть не понимал, что алат вернулся. Эррила алат не ощущал вовсе.
Доска объявлений рассказала разведчику, что погиб дарлиэнский подмастерье Ган-Кор, один из главных основоположников и гарантов трёхстороннего альянса между Империей, Дарлиэном и Лингу. А также о готовящемся повешении Эрриласа Ворона за отказ принести присягу Императору Феранниру Медведю. Карта Серого Лотоса на обратной стороне доски предоставляла исчерпывающую информацию о кабаках, ресторанчиках, тавернах, постоялых дворах и винных лавочках Серого Лотоса.

Убедившись, что с Дун, вроде как, всё в порядке, алат немного расслабился и даже хмыкнул: "Кажись, тот, кто ставил тут вакуум, не рассчитывал на появление тут меня, и, кажись, этим вакуумом они рискуют самим себе за шиворот нагадить... Серый Лотос, говорите..."
Артём чувствовал себя каким-то чужим в этом времени и этом месте, да и вообще ох не так он себе представлял своё возвращение, прям вот совсем не так.
Обнаружив по карте местечко, где, по мнению алата, можно было бы разжиться коньяком, Артём собирался направиться туда. Попутно разглядывая местную архитектуру да и вообще всё, что попадётся на глаза. Вроде бы можно было спокойно подумать, что на самом деле редко удавалось. Артём немного следил за происходящим в этом времени, правда совсем вполглаза и весьма однобоко, с прицелом на пертурбации вокруг иномирцев, однако же он всё же знал, что этот треклятый дарлиэнец и Эррил имеют много общего, и как-то, видимо, последнее время карта им не шла:
"Совсем крыша, видать, протекла от ношения рога, что ли, необучаемый какой-то... Ну раз ты хлебнул с иномиркой, чего второй раз лезть, а если уж лезешь повторно — так уж расслабься, дурень, где две, там и третья была бы. А я-то, было время, думал: быть ему императором. Хреновый был бы Император, пролюбил бы всё ради юбки, что-то я его даже и не узнаю. Одно ясно: с этим теперь так просто не забухать. Хорошо хоть Кейда вроде где-то тут, и вроде это старый добрый Кейда, поглядим. О, ещё что-то с деточкой Ворону не свезло... Я что-то не понял, вроде нормально всё было... Нет, ладно, всё я понял: я тут неспроста, и, видимо, опять надо будет поработать. А я умею выполнять только очень ограниченный спектр задач. Осталось, значит, понять, кого валить".

- Наша страна? - переспросил кентавр. - Там... - он указал на запад. - Спина? - очевидно, ему капитально не хватало словарного запаса, чтобы понять, о чём его пытается расспросить Артур.
Артур глубоко поклонился кентаврам в извинительном жесте. Он был вежлив и не боялся принижаться перед другими. То есть, он не считал принижением то, что он делал по собственной воле. Ему начинало нравиться в мире. Точнее, он ощущал трепет в сердце — тот самый, который часто путают со страхом, но это был страх приятный, такой, которых хотелось ощущать — страх перед неизвестностью. Артур преисполнился этим чувством, и когда увидел девушку на лошади друга его проводника, то сразу понял, что подобное чувство ощущала и она. Артур подошёл поближе и протянул руку тому, кого Лэн назвал Эриком. Также поклонился.
- Меня зовут Артур, великий целитель, верно, Лэн? - Почему-то, ему захотелось пошутить в тот момент. Хотя он в следующее мгновенье вспомнил, что шутка может связать мысли подвыпившего со смертью его отца, и решил сразу же изменить тему. - Лэн, извини, что затормозил. - Он снова не оправдывался, хотя сказать было что. А после обернулся к наезднице и улыбчиво протянул ей открытую ладонь для хлопка. - Артур. Ты ведь тоже... как тут называют, иномирка? О, а то — французы, точнее кентавры, которые разговаривают на французском. И как после этого не поверить, что это сон? Надеюсь, ты из планеты Земля? Ну, там где Америка, Великобритания, и живут только люди.

- Я Татьяна, очень приятно, Артур. Да, я с Земли. Там, где Россия. - Почему он упомянул какие-то другие страны, но не вспомнил родину? - Мне это всё уже перестало казаться сном.
"Вряд ли бы моё подсознание сгенерировано душного Эрриласа и вообще всю эту очень запутанную историю. Во сне бы я бы, смеясь, скакала на единороге в закат, а потом бы купалась ночью в каком-нибудь волшебном сияющем озере... А не думала о том, как предотвратить гражданскую войну в новом для себя мире."
- Артур, как давно Вы тут?

Артём обратил внимание на подходящего Артура, но не направился прямо к нему для рукопожатия:
- Да-да, мы пацаки с планеты Земля. Земля, это, знаете, где? Это, где вращаются такие планеты, как Марс, Венера, Сатурн, Юпитер… Большая Медведица, как-то так.

- Не сейчас... - отозвался Эрр на рекомендацию Татьяны заглянуть к Лотосам. - У них дежурит один из лучших имперских спецов. И я там сейчас не очень нужен. Сейчас важнее всего - защитить Вас, Артура и Даниила от возможного нападения аниму, которое - Артём прав - действительно очень вероятно. Они много раз пытались похищать иномирцев, порой - успешно... А Вы ведь к ним не хотите, - Ворон весело усмехнулся и, выкроив секунду, пожал протянутую руку Артура.
- Госпожа Татьяна... - Ворон обращался к девушке, но метнул при этом взгляд на Артёма. - Вы ведь осознали, что если на нас нападут или будет твориться ещё какая-нибудь непонятная дичь - Вы сразу падаете, сворачиваетесь клубочком и тихонечко ждёте, когда всё кончится? Категорически, слышите меня? - он слегка встряхнул Татьяну за плечи, - Категорически НЕ пробуйте магить. Слышите?

Татьяна упёрлась руками в грудь Эрру, как недовольная вниманием человека кошка, пытаясь отстраниться - ну что за манера хватать, трясти!
- Да я даже без понятия как это делается! И что значит пробовать магить! ...Но если магия тут стихийная, интуитивная, как я могу обещать, что под стрессом оно само не активируется? Если, например, Вам, Эрр, будет угрожать гибель? Скорее всего, бессильная и ничего неумеющая я буду просто потом плакать по Вам, если выживу, но чёрт его знает, как тут что работает! Я не буду давать обещаний, которые не знаю могу ли исполнить.
Перестала пытаться высвободиться и очень серьёзно посмотрела в глаза Эрику:
- Но падать, сворачиваться клубочком и не мешать обещаю. Толку от меня никакого всё равно. А если Вы, Эрр, пообещаете сами не геройствовать чрезмерно и беречь свою шкуру, то стресса у меня определённо будет меньше.. А уж если объясните механику воскрешения и у меня будет уверенность, что Вас можно будет вернуть, то станет вовсе спокойно. Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то погиб. Совсем погиб.

- Ну уж нет, - рассмеялся Эрр, послушно отпуская Татьяну. - Вы большой молодец и моментально во всём разберётесь: с магзренеим разобрались - и с магдействиями разберётесь. А я, разумеется, не буду геройствовать, обещаю! Какой из меня герой? Герой - вон, господин алат Артём. А я - простой рядовой. И, конечно, не нужно по мне плакать - воскресите меня, и проблеме конец!
Он стал серьёзнее.
- Вряд ли нам что-то угрожает... Аниму не станут нас убивать и создавать прецедент для Третьей Анимской. Во-первых, они ещё не отдышались после Второй, а во-вторых, мы сейчас в альянсе с Дарлиэном и Лингу. Артём, - Ворон нашёл взглядом алата, - Мама, когда... э-э... самостоятельно возвращалась в Империю из Орэни, поставила оттуда портал в тогдашний гостевой домик Воронов. Он тогда был в Белом Городе, но через несколько лет его перенесли сюда - они с госпожой Лайсанэс в нём останавливались, когда гостили у Лотосов. - Насколько я знаю, это единственное, что может сойти за анимскую закладку здесь.

В следующую секунду произошло следующее: Артура что-то отбросило прямо к Татьяне, так что девушку вторично за это утро сбило с ног, и они вместе с Артуром откатились метра на три от бортика бассейна.
Кентаврка, которая беседовала с Артуром, взорвалась при этом целым облаком невесомой сверкающей пыли. А с кентавром произошло нечто другое: его будто вывернуло наизнанку - причём, в буквальном смысле, - и в хмуром зимнем утреннем свете мелькнули металлические пластины и членистые конечности.

Татьяна не успела обрадоваться тому, что воскрешение настолько простая штука, что даже она этому может научиться. На то, чтобы что-то понимать и осознавать, времени не было. Директива ложиться и не рыпаться сигнальной лампой замигала в голове, и девушка перевернулась на живот и замерла ничком, прижавшись к земле и глядя во все глаза - в том числе магические - на происходящее.

В магическом спектре оба кентавра исчезли. Та кентаврка, что превратилась в пылевое облако, вообще перестала восприниматься магзрением. А кентавр, преобразующийся во что-то гигантско-членистоногое, был виден хорошо, но при этом не походил ни на кого из тех, на кого Татьяна смотрела магзрением до этого.
Эрр оказался около него настолько быстро, что это движение невозможно было засечь ни обычным зрением, ни магическим, и неизвестно откуда взявшимся у него в руках двуручным мечом пригвоздил разворачивающееся кольчужное тело к пробковому полу, увернулся от просвистевших над головой клешней и бросился к Татьяне и Артуру, схватив их обоих с намерением, очевидно, уволочь подальше.
Артём тем временем что-то рявкнул Эрру и тоже метнулся было к тварюге. Кроме того на площадке появился ещё один человек (судя по магической картинке), а Таня "увидела" магическим зрением, как он словно окутал то место, где находилась распылившаяся на атомы кентаврка.

- А-а, - рассмеялась девушка. - А я подумала, что, может быть, Вы - какая-нибудь кремний-органика или что-то в этом роде... А меня зовут Улинэн. И я местная, лиэнка. Только не из этой страны. Мы сейчас находимся в Империи, а я из Bellement. Если Вы не пьёте вино, то, может быть, подогреть вам молока? Или сварить кофе?
Улинэн поднялась на ноги, чтобы приготовить другой напиток.

- Можно и молока. Вообще, я предпочитаю чай, если такое у Вас есть... - отметил Даниил.
Кремний-органика, ну да. Лицо юноши совершенно неизменно, за исключением небольшого движения губ во время речи и достаточно подвижных бровей. Действительно – камень. Парень и сам знал об особенностях своей мимики, а сейчас мысленно усмехнулся, потому что посчитал догадку Улинэн всё же в какой-то мере верной.
- И Вам - здравствуйте, - поздоровался Даниил с новой гостьей.

- Чай есть! - обрадовалась Улинэн, сняла со стены рядом с камином медную треногу и устроила её над поленьями в очаге, а затем зачерпнула где-то в недрах очередного стенного шкафа воды в медный же чайник и водрузила его на треногу. Огонь в камине полыхнул ярче, зашипела вода на стенках чайника.

- Какие у Вас планы? - осторожно поинтересовалась Вао-Стайн. - Что вы собираетесь делать после завтрака?
В её говоре тоже слышался акцент, но совсем не такой, как у кентаврки.

- Хороший вопрос. Хотел бы и я знать ответ, - меланхолично проговорил парень.

Улинэн заварила Даниилу чай в кружке, и они с Вао-Стайн продолжали потягивать горячее вино и перекидываться фразами на родном для кентаврки языке, когда за окном раздалось позвякивание и нарастающий топот двух скачущих во весь опор лошадей. А через пару секунд - кто-то забарабанил молотком у входной двери.
Кентаврка выскользнула из кухни в холл. Оттуда раздался весёлый мужской голос, а Вао-Стайн, оставаясь в кресле, слегка вытянула шею, прислушиваясь к разговору.

Даниил решил, что ему будет не лишне послушать поближе, а ещё посмотреть. Поэтому парень тоже вскочил с кресла и быстро вышел из кухни – дорогу ко входной двери он знал. Но скрываться он не был намерен, иначе это походило бы на подслушивание. Копируя произношение Улинэн, Даниил, приближаясь к двери, громко выдал уже стандартное:
- Bonjour!

- Добрый день, Даниил! - весело отозвался из холла довольно высокий парень, судя по голосу, лет двадцати. Он был в чёрной форме с наброшенным на голову капюшоном. Лицо скрывалось за мелкой сеткой, из-за которой поблёскивали чёрные глаза. - Моё имя - Эррилас Ворон. Искренне надеюсь, что моё появление скрасило Ваше пребывание в этом артикуляционно-скотоводном обществе. С другой стороны, половая принадлежность всех представительниц данного общества должна, скорее, заставлять Вас сожалеть о моём прибытии.

Странный человек. Как будто мысли прочитал. Всё в точку, включая имя. Проницательный человек. Последняя фраза гостя и вовсе заставила парня в очередной раз смутиться. Судя по снаряжению – это воин, причём вооружённый не совсем современно, или, скорее, совсем не современно. Или здесь так у всех? И что он здесь забыл, интересно?
- Всё так. - коротко отозвался Даниил.

- Сожалею, - веско, хотя и прежним неунывающим тоном отреагировал Ворон. - Вы - иномирец. Здесь, в Сером Лотосе, кроме Вас, есть ещё двое иномирцев. Мы полагаем, что для иномирцев здесь сейчас в высшей степени небезопасно. И нам будет удобно защищать вас троих, если вы все соберётесь в одном месте. Поэтому прошу Вас проследовать со мной. В противном случае я не могу гарантировать Вам, что смогу в одиночку защитить Вашу жизнь.

- Куда это вы его собрались вести? - капризно-игриво закричала Вао-Стайн из кухни. - Никуда я его уводить не позволю, это наш гость! И мы тут завтракаем.

- Я уже позавтракал. - возразил Даниил Вао-Стайн, вспомнив, что единственно заказанный чай он уже почти выпил. - Не вижу причин задерживаться здесь и стеснять кого бы то ни было. Было приятно погостить у Вас, Улинэн, ещё раз спасибо за гостеприимство. Эррилас, ведите.
Парень перевёл взгляд с Улинэн на Ворона.

Однако Вао-Стайн такой расклад явно почему-то не устраивал.
- В таком случае, мы пойдём вместе с вами, - заявила она, поднимаясь и выходя в холл. Но тут произошло сразу несколько событий.
За спиной Вао-Стайн возникла какая-то чёрная тень, и в этот же миг девушка моментально рассыпалась, как стекло, на множество осколков, которые оказались не осколками, а разлетевшимися во все стороны красными брызгами. Весь холл моментально наполнился запахом превосходного вина.
Эррилас в этот же момент сгрёб Даниила и вышвырнул его через дверной проём наружу, где иномирец, кубарем прокатившись несколько метров, оказался под ногами у ещё одного человека с таким же, как у Вао-Стайн, лицом.

Окончательно перестав понимать происходящее, "брошенный" парень, не оборачиваясь, попятился назад, невольно крикнув:
- Эррилас!

- Артём, - к алату мысленно обращался Лэн. - Даниил сидит в гостях у кентаврки и лорифамки, и они собираются поехать с ним, если мы его заберём. Они странные. Артём, они могут на нас напасть в любую секунду. И лорифамка может открыть портал сюда из Лорифамэ. Лас пока с ними перешучивается, но они догадываются, что я могу менталить, и, кажется, хотят меня убить. И кентавры с вами - из этой же группы. Артём, если на нас нападут - спасайте Татьяну и Артура, а мы постараемся отбить Даниила. Он обдолбанный какой-то, правда. Его, похоже, напоили чем-то уже.

Трудно сказать, каких усилий самообладания потребовалось Артёму, чтобы не подать виду, что он получил сообщение Лэна: "Если эти двое тоже из этой группы, они встрепенутся на любой шорох, надо спокойно, но быстро! «Насколько я знаю, это единственное, что может сойти за анимскую закладку здесь», - язвительно процедилось в голове. С кем приходится работать... Нет, моя паранойя меня не подвела. Так, надо ответить этому типу и валить..."
Артём обратил внимание на подходящего Артура, но не направился прямо к нему для рукопожатия:
- Да-да, мы пацаки с планеты земля. Земля, это, знаете, где? Это, где вращаются такие планеты, как Марс, Венера, Сатурн, Юпитер… Большая Медведица, как-то так, - переходя в ускорение и уходя в Ар-Лиэн, выдал Артём.
В Ар-Лиэне, во-первых, требовалось не спешить, понять цели группы, кто такие эти кентавры, и кентавры ли, и оценить степени угрозы. Понять, есть ли в Данииле якорь, смогут ли его забрать, если алат убьёт лорифамку. Если не смогут, можно его пока не убивать. Если смогут, надо одновременно убить его и лорифамку (Даниила поручить Лэну). Алат планировал сделать ещё одну свою проекцию, рассудив, что раз магить нельзя, то мозгов на несколько своих копий у него хватит. А значит, можно, оставаясь защищать Татьяну [вычеркнуто рукой полулегата Мита]. И только тогда, там, рядом с Татьяной запускать меч в боевой режим, швырять Артура (кстати, что у него с якорями?) к Татьяне и командовать Лэну передать братьям сигнал к бою.

"Вот и дружи после этого с единорогами. Получили начинку откуда не ждали... «Мама говорила, что единорог - как коробка шоколадных конфет: никогда не знаешь, что у него внутри.»"
Артём сходу толком не мог вспомнить, откуда он знает про эту пыль, но это и не требовалось. Требовалось как можно быстрее от неё убраться.
- Все вон отсюда бегом, помещение закрыть и опечатать по возможности, Лэн, есть связь с разведкой? Надо сообщить о случившемся, тут надо чистить, да и вас надо чистить в любом случае.
У другого Артёма ситуация была несколько неудобнее, по крайней мере, на первый взгляд. Надо было срочно убрать всех от этой пыли, но и бросать кусок действующей начинки было никак нельзя. Артём с непривычки немного буксовал, но быстро разобрался, бросаясь схватить обоих иномирцев и ускакать с ними на почтительное расстояние. Попутно рявкая Эрру:
- Забери Эллусих и свистни, чтобы там внизу забаррикадировались до прихода разведки...
Артём планировал забросить ещё одну копию себя за условную спину вылупляшки, подразумевая, что голова у той будет направленна в их нынешнюю сторону, и накромсать её как можно быстрее, не дав времени на какие-то действия. Ситуация живо напомнила ему первые эксперименты с чурбаками, от этого было не по себе. А уж разобравшись с начинкой оставшийся Артём должен был предупредить человека внизу и, по возможности, обеспечить сохранность территории до подхода чистильщиков.
"Была бы магия - живо переварил бы всё и всего делов. Так нет же... мечом я тут махать запарюсь, пылинки убивая, к чёрту..."
Во всей этой истории было ужасно жалко пропадающий коньяк...

"Интересно, они остальных наших тоже сюда привезут, или с каждым отдельно обсуждать будут? Наше-то мнение вообще спросят, а то ведь могут и просто перед фактом поставить: тебя к пегасам, тебя к единорогам? Пегасы и единороги…Заманчиво, конечно, посмотреть на них, тем более, на их государства, кабы не одно «но»: тут и мотивы людей-то местных с трудом иной раз понимаешь и принимаешь, что уж о единорогах говорить…Они ж по идее чужие совсем, культура, мировоззрение… Нет, люди всё-таки как-то роднее. А мы, получается, тут вроде ядерных ракет - нельзя, чтоб слишком много у одной стороны скопилось, надо соблюдать паритет? А быть просто оружием, пусть и очень мощным и ценным, как-то не сильно радостно…"
- А как вы определяете, какой маг сильнее? Тот, кто умеет больше всяких...штук? Вообще, что вы можете делать с помощью магии? Копирование я уже видел, а ещё что?

- А кто сильнее - дык так и определяем... - Лупп сделал жест, словно хотел сразиться в армрестлинг. Его тщедушная фигурка с круглым брюшком выглядела при этом очень потешно. - По возможностям... Ну, то есть, в смысле, кто больше могёт - тот и сильнее, а как ещё определишь-то?.. А с помощью магии, Игорёшенька, всё что угодно можно делать. Она ведь на то и магия, агась? Главное, понять - как.

Впустив с мороза в комнату целое облако холода, в кухню шагнул Ли.
- Баня готова! - весело объявил он. - Пойдёшь сполоснёшься?

"Прям вот всё? В смысле, вообще всё, натурально? Ну, материю они создавать умеют, сам видел, в руках держал, но кто посильнее, может, и с нуля справится... А что ещё? Управление климатом, воскрешение мёртвых, телепортация, перемещение во времени?.. Да много чего можно придумать, была бы фантазия. Интересно, сколько магов в Империи по отношению к простым смертным?"
В ответ на предложение Ли Игорь кивнул и поднялся со скамьи.
- Ли, сколько примерно магов в Империи? В смысле, достаточно хорошо обученных? - не удержавшись, спросил-таки напоследок.

- Э-э... миллионы... - задумавшись, отозвался Ли. - Десятки миллионов.

Иномирец накинул пальто и пошёл в сени, обуваться. Да, пожалуй, баня - это то, что сейчас нужно. К чёрту все эти мысли, построения, гадания на кофейной гуще, просто расслабиться и ни о чём не думать.

Солдат, остановившись, внимательно выслушал Нову, а затем несколько виновато улыбнулся.
- Excuse me... - заговорил он, тщательно выговаривая чужие слова. - Je suis... Non. I am not speak Pegas well. I... you... you want go to Las?

Ах да, они же русские... Лас так здорово владел английским, что я даже забыла, что оказалась в каком-то сказочном варианте Москвы-сити. Ну что ж... Это будет проблемой. Я озадаченно почесала голову, после чего попробовала ещё раз выведать информацию из солдатика, усиленно жестикулируя и медленно проговаривая каждое слово, будто это должно было как-то помочь.
- No. No Las. We do not go to Las. Okay? Not for now, yes? Okay. So now you tell me where are you taking me instead, okay?

Солдат понял, что возвращаться к Ласу девушка не хочет. Это, в общем-то, можно было понять и вообще было очень разумно и деликатно с её стороны. У Ласа мало того, что погиб отец, так ещё в добавок ко всему он погиб из-за иномирки. Непосредственно из-за иномирки. Пусть и не из-за этой пегасоговорящей девушки, но армеец, как и любой имперец, и вообще любой лиэнец, воспринимал мир таким образом, что каждый гражданин несёт ответственность за всех остальных своих соотечественников. Таким образом, выдержке Ласа, не свернувшего шею этой симпатичной девушке, можно только позавидовать и поучиться. Лас каким-то образом, несмотря на полученные им страшные вести, сумел удержать в сознании то, что у иномирцев - всё по-другому, и что они воспитаны отнюдь не в духе коллективной ответственности.
- Хорошо... - кивнул рядовой по первому пункту, - то есть... good. Понял. Лас - no.
Он принялся внимательно прислушиваться к тому, что Нова пыталась объяснить и показать ему дальше. Что-то она у него спрашивает...
- We... I show you your room. We go to your room. Окей? Eat... sleep... э-э... отдыхать, в общем, - улыбнувшись, солдат тоже попытался изобразить это жестами, слегка наклонив голову набок и прижав кулаки к щеке.

- My room..?
Ох, должно быть, это Лас позаботился. Откуда ещё тут могла взяться комната для меня. Я же вроде как не из этого мира?.. Разве что, для них появление людей из других миров - столь обыденное дело, что они уже специально придерживают отведённые под это комнаты, как раз на случай, если одним утром им на голову свалится иномирская гостья.
Надеюсь только, они понимают, что мне нечем платить за аренду...
- Oooh..! My room! Yes. Thank you... Let us go then.
Я бодренько зашагала вслед за солдатом.

Прошагав по длиннющим коридорам и винтовым лестницам минуты три, они остановились, наконец, перед такими же резными дверными створками из чёрного дуба, как и повсюду здесь. С той только лишь разницей, что здесь на дверях среди изящных барельефных завитушек растительного орнамента тусклым серебром поблёскивали буквы:
"Nova Blackwater".

Вид собственного имени на резной табличке мог поспорить в сюрреализме с пробуждением в другом мире. То есть Лас нашёл время заказать комнату и даже табличку с моим именем к ней, но не смог за всё это время отыскать какой-то более подходящей одежды?..
Странные приоритеты... Почти как если бы он делал это умышленно... Правда, я хоть убей не ощущала в нём грязных помыслов или попыток воспользоваться ситуацией... Ну и нужно быть честной с собой - я не так уж привлекательна. Особенно для парней такого калибра. Так что... Эх, не стоит зазнаваться. Это просто жест доброй воли. Ну или у них действительно прием иномирцев поставлен на поток, и я получила стандартный "пакет" услуг. Что... если так, то нифиговые у них тут стандарты! Мои старые апартаменты, или даже папин дом, и в подмётки не годятся местным хоромам! Чёрт возьми, да я прямо-таки какая-то фентезийная Джефф Безос! Только в юбке.... а нет, даже не юбке, а в штанах и рубахе. Ну всё, до полной картины не хватает только прислуги и личной яхты!
Но на самом деле, я без понятия, чем обязана подобной встрече. Не представляю, как я должна была бы за это расплачиваться... Одна лишь надежда, что Лас обо всём уже позаботился за меня, делая это, по всей видимости, просто по доброте душевной.
Надеюсь, с ним будет всё хорошо... Конечно, получить известие о гибели отца, это должно быть ужасно. Надеюсь, мне не придётся переживать подобный опыт.

- Вы, господин Эррилас Ворон, планируете упомянуть мою скоромную персону в завещании? - эта шутка была просто необходима алату: дела были туманны, и надо было по возможности не терять присутствие духа, а точнее поднимать этот дух всеми доступными средствами.

- Непременно, господин Артём Баран, - немедленно отозвался Лас в ответ на завещание. - Как благородного, наполнившего великим смыслом последние дни моего пребывания на лице этого лучшего из миров, - проговорил он всё в той же солейской манере, так что вроде как шутит, но при этом абсолютно серьёзен.

- Артефактная подпитка, - продолжал Артём, - если и есть, то или слишком далеко, или не включена. Включить - это ведь уже практически наверняка война. Не уверен, что она нужна, тем более, что если уж решат начать, так не с этой же одной начинать, надо праздник артефактника сразу везде устраивать. ...Да, выдвигаемся, - алат поднялся хлопнув себя по коленям. - Прошу всех, желающих отправиться на полигон, подниматься на борт, и прошу располагаться на корабле, кают-компания на баке, там и продолжим. Надеюсь, вы найдёте корабль удобным, я пытался воссоздать привычные имперские интерьеры. ...Господин полулегат Лэйдис Лотос, рад знакомству с Вами... - Артём решил, что в данном случает чем короче - тем лучше: полулегат произвёл на него хорошее впечатление, но упоминать об этом алат посчитал бестактным.

- Благодарю, господин Артём, - Лотос тактично поднялся с колен и, убрав очередные пылинки в пакет, пожал алату руку. - Род Лотосов был бы очень признателен Вам, если бы Вы взяли себе супругу из его лона. Если Вы сочтёте такую возможность подходящей для себя - буду рад видеть Вас в своём доме, как только закончатся Ваши неотложные дела и хотя бы часть столь необходимого Вам отдыха.

Эррилас бросил на деда непонятный взгляд, а потом встретился глазами с Артёмом: что, дескать, есть шанс стать родственниками?..

Бедный Артём тут же невероятно смешался. Был бы он чуточку моложе или несколько менее опытен, он бы и пятнами пошёл, а так только глаз пару раз дёрнулся, хотя, конечно, по его морде и так было понятно, насколько он растерялся.
Нет, он конечно пожал протянутую руку, и даже наклонил голову при этом, но чёрт побери...
Незнание традиций и всякое такое прям пёрли из него, а сам он совершенно не мог понять, как же в этой ситуации поступить. Вроде разум и подсказывал, что лучше всего поблагодарить и отчалить, но... Но он так-то давно считал себя женатым, и этот факт его биографии не оставлял его сознание в покое, нахально прорываясь к управлению голосовыми связками:
- Ой, - выдохнул алат, - прошу меня простить, так, неожиданно... я так долго пробыл в... ммм... диких местах, что как-то совсем забыл... словом, я как-то давно полагал себя женатым, - сам Артём не то чтобы мог бы точно сказать, зачем он это сказал, пожалуй описав бы это как порыв, а то и как прорыв хаоса... Спасало его только то, что уже по всему надо было отчаливать, и, бросив взгляд на корабль и товарищей, Артём виновато поклонился, надеясь направиться к ним со словами "Прошу меня извинить".

Лэйдис чуть кивнул в ответ и передал Дису пакет со всей собранной пылью, не задерживая больше разведчиков.

"ОЛЬГА" поднялась выше и двинулась указанным маршрутом.

Артём молча поднялся на борт и уже на палубе обратился к младшему Ворону:
- Лас, я как-то в недоумении... Я, конечно, многого, а то и вообще всего не знаю, но разве подобные вопросы не требуют некоторой, как бы это, ну иной атмосферы, что ли. Я удивлён...
Пройдя в кают-компанию, Артём обвёл руками помещение:
- Господа, прошу располагаться и чувствовать себя как дома. - В углу проекционного стола алат вывел изображение их грузов, чтобы можно было наблюдать в прямом эфире.
- Пока вот что я могу добавить по нашим артефактам: гравма автономна, от магии будет только восстанавливать повреждения, без развития. Охотится на иномирцев и тех, кто мешает ей на них охотиться. Пыль тоже против иномирцев: она должна развить иномирцев в такие же гравмы с теми же целями охоты на иномирцев, - Артём немного задумался, разливая коньяк по бокалам.

- Подключили Семнадцатый, - коротко сообщил Дис в ответ на просьбу Артёма привлечь к делу кого-то башковитого и умудрённого. Правда, каналы внешней разведки были не такими быстрыми, как внутренней, но всё же в имеющееся время могли успеть что-то добыть.

- Лингу и Дарлиэн привлекли? - спросил Лас у некроманта. Тот кивнул.
- Артём, попробуем попросить лингусских спазов замедлить самоуничтожение, а то и вовсе откатить на точку инициации. Может быть, осилят. И начинку, которую извлёк господин Лотос, тоже нужно обязательно им показать. Это я говорю на тот случай, если меня разморит от усталости, - молодой Ворон расхохотался.
Он налил себе коньяка, обеспечил себя фронтьерским сыром и с удобством устроился в кресле, рассматривая картину над лестницей и пытаясь сообразить, к какой школе живописи её стиль ближе всего.
- Недурно, господин алат, весьма недурно.

- Да я и сам так считаю! - энергично согласился алат, - Благодарю Вас, господин Ворон, благодарю.

- ...А подобные вопросы, - продолжал Эррилас, - решаются тогда, когда это уместно. Очевидно, господин Лэйдис Лотос счёл этот момент наиболее уместным, - солеец опять рассмеялся. Скучные, невыносимо долго тянущиеся в Лисиной Норе дни до казни неожиданно оказались сметены захватывающими событиями, и Лас поспешил окунуться в эти события с головой.
- Пожалуй, я подам прошение о том, чтобы меня не вешали до Вашей женитьбы.

- В таком случае, пожалуй, можете присмотреть себе каюту на корабле, только кормовая моя. Так как мне придётся нести за Вас ответственность весьма длительный срок... Как я уже говорил, я уже полагаю себя женатым. А дальше, видимо, будет как в том анекдоте: "или ишак сдохнет, или султан, или я..." Тем не менее подавайте, подавайте, ваша сушка кажется мне весьма расточительным мероприятием, так сказать, напрасным переводом ресурсов. Да и вообще, может, Вам повезёт... Всё же любой уважающий себя человек должен послужить в Тридцатом легионе, - Артём понимал, что не все тут могут одобрить это высказывание, да и сам говорил естественно с изрядной долей шутки, что совершенно не скрывал своей мимикой.
- Семнадцатый - это очень хорошо, благодарю, хотя... Исследования идут давно, если бы что-то было - оно, может, уже в наших архивах было бы, и не думаю, что это бы проглядели, - Артём таки сделал глоток коньяка и тоже зажевал сыриком, наслаждаясь послевкусием.
- Я так думаю, что Эрру надо бы меньше всех туда соваться. Он у этой зверушки в приоритете. И раз такая пьянка, может, лишний раз на предмет начинки всех перешерстить, она оказывается с нюансами... Да, если бы такая вылупилась из иномирца в Лисиной Норе - было бы занимательно...

- В Лорифамэ, стало быть, кто-то тоже решил поучаствовать в распределении иномирцев между Дарлиэном, Лингу и Империей. Не такая уж плохая попытка. Господин Эрр Ворон, я прошу Вас воздержаться от участия в этой экспедиции, - с обычным солейским выражением проговорил Лас. Хотя всё равно чувствовалась его тревога за брата. - Спускайтесь в Устье и передайте новые данные руководству. ...Господин алат, благодарю за Вашу щедрость. Разрешите отправиться на осмотр предлагаемого мне полудвижимого имущества немедленно? - осведомился он.

- Это была начинка, - по-прежнему спокойно отозвался медик. - Артефактная защита, срабатывающая по заданному сигналу в определённых условиях. - Он, видимо, процитировал фразу из какого-нибудь учебника или из чьих-то наставлений. - Добрый день, Артур. Меня зовут Лэйдис Лотос. - Он пожал руку иномирца и помог ему подняться. - Одевайтесь, - разрешил Лотос. - Отсюда все Ваши знакомые уехали на полигон. Кроме госпожи Элусих. Я Вас могу проводить к себе, и Вы отдохнёте. Если у Вас нет других планов.

- Ну-у, они же не умерли, верно? - всё же решил переспросить Артур. Сам пожал руку и осмотрелся с удивлённым видом вокруг. - Во что одеваться? Я одет. - Сказал, пока не осознал, что это было совершенно не так. - Лэйдис? Очень приятно, красиво выглядишь. - Сделал небольшую паузу на улыбку — смущённую. - Ло-о-отос? Ой, что-то я слышал, что Лэн с его друзьями упоминали эту... фамилию? Мне показалось, что это какая-то группировка или клан, но я не успел услышать всё. - Слова про полигон и остальное заставили парня напрячься. Человек с гербом Барана на груди упоминал службу и то, как она полезна для каждого, но Артур чувствовал от этого лишь уныние. - Я не хочу на полигон. Послушай, Лэйдис, я совсем недавно попал сюда и понимаю, что я имею большой потенциал, но обязательно ли мне встревать в какие-то глобальные события? Если тут есть магия, и если у меня есть прирождённый талант, могу ли я использовать его не для политики, а для спокойной жизни где-то в глубинке, среди местной природы? - Он не боялся разочаровывать других. Таким он был — не любил политику и стремился к скромности во всём. - Когда-то я увлекался алхимией... скажи, здесь ведь есть алхимия? - Он натянул носки и кроссовки, и теперь стал разминать спину и плечи, которые побаливали после столкновения.

- Не знаю, - невозмутимо отозвался Лотос. - Они уехали на полигон испытывать опасный артефакт. Возможно, что уже умерли. Вас туда никто не отправляет.
На коже, подвергшейся извлечению "начинки", осталось только несколько мелких заусенцев и десятка два красных точек от иголок.
- Лотосы - это семья, - ровно пояснил медик. - Что же касается Вашего потенциала, то зачем он Вам нужен для спокойной жизни среди местной природы? Откажитесь от него и занимайтесь алхимией или любым иным интересным вам делом.

- Е-хе, Лэйдис, а ты случайно не философ? - Артур, потирая руку, улыбнулся. Он сконцентрировал внимание на самоощущении. - Я бы рад отказаться от всего, раз уж оказался здесь. Только как?

- Там, - Лотос указал куда-то на восток, - за станицей - палаточный лагерь Тридцатого легиона. Пройдите туда, объясните, что Вы — иномирец, и Вас переправят в станицу Овражью. В Овражьей Вам помогут убрать иномирскую составляющую, если Вы этого в самом деле хотите.

Я попробовала создать в опустевшем котелке горячей воды, чтобы греча не начала присыхать к посуде, кинула туда ложки и отставила прочь. Затем присела неподалеку от окуклившегося Ласа, подтянула к груди и обняла коленки.
- Неужели здесь кто-то может угрожать вашей неприкосновенности, - мягко улыбнулась. Внимательно выслушала про перспективы, задумчиво кивая и произносимому Ласом и своим мыслям. После некоторого молчания, сопровождавшего внутренний монолог, я тепло посмотрела на засыпающего мужчину:
- Господин Эррилас, я очень благодарна Вам за этот разговор и с нетерпением буду ждать продолжения. Мне есть над чем подумать. Не буду больше отнимать минуты Вашего драгоценного сна.

- Да, госпожа Татьяна, - очень серьёзно проговорил Ворон в ответ на вопрос об угрозе, - здесь есть одна рыженькая поляночка, представляющая крайне серьёзную угрозу моей физической неприкосновенности. Я, конечно, принял меры, но, увы, перед этой рыжей бестией обычно рушатся все преграды. Буду, впрочем, смотреть в грядущее с оптимизмом, - сонно закончил он, одобрительно буркнув что-то в ответ на обещание не мешать ему спать.
Однако, видимо, поспать Ласу сейчас было не суждено. Он резко поднялся на локте, взглянув вверх, словно охотничья собака.
Татьяна тоже ощутила что-то необычное и через секунду уже поняла, что именно.
В одно мгновение Лас очутился на ногах, одетым и, взлетев на чердак, убедился, что физически иномирца в одеяльном коконе тоже не было.
- Госпожа Татьяна, - крайне насмешливым тоном заметил солеец, теперь уже неторопливо перебираясь через перила чердака. Спрыгнул вниз и продолжил: - Ваш земляк решил, что теперь Вы здесь справитесь сами и в его поддержке Вы более не нуждаетесь, и отбыл на родину. Передаю Вам от него поклон и пожелания всяческих успехов.
Видно было, что он неимоверно зол. Слова Дарва, которые за последние двенадцать лет уже набили оскомину у любого жителя Империи, первыми пришли на ум. Ноздри Эрриласа трепетали от ярости, когда он привычными движениями принялся вооружаться. Где гарантия, что теперь, опять убедившись в собственной правоте, чокнутый хаотик не ринется сюда, чтобы прикончить заодно и Татьяну?! Безответственность, наплевательство даже на собственных земляков, друзей, женщин вызывала волну злости, от которой сводило скулы и сдавливало трахею, так что говорить Ворон пока не мог.

Не успела я сложить дважды два и понять о какой поляночке идёт речь, как случилось неприятное.
Мог бы и попрощаться, с некоторой обидой подумала я... Но помимо обиды было и облегчение. Не надо думать и беспокоиться ещё и о нём. Только о себе. К женщинам всё же этот мир относится снисходительнее. Жаль, конечно, что Игорь не видел и не увидит всего, что успела увидеть и увижу я. И что Лиэн для него начался и закончился в Овражьей да ещё таким непонятным собранием со странными личностями.
- Ну я без него справлялась вчера весь день, справлюсь и далее, - вздохнула и села обратно на тюк с сеном. Звякнули ложки в котелке, вновь опущенном на землю. - Господин Эррилас, прошу Вас не вините его. Этот мир не для него. А я сильная. И чертовски упрямая, - усмехнулась. - И он знает об этом. И знает, что со мной всё в порядке. И с ним теперь всё в порядке. Ну что Вы всполошились? - Я с недоумением, забыв о смущении, смотрела, как тот одевается и вооружается. - Его ж не убили внезапно, сам ушёл.

Ворон с силой потёр горло левой рукой.
- Конечно, справитесь, госпожа Татьяна, - подтвердил он, стараясь говорить спокойно. - Вы ведь были здесь целые сутки - и теперь всё-всё об этом мире знаете, верно? Простите, я не хотел Вас задеть. - Лас упрямо мотнул головой, застёгивая последний ремешок. - "Его не убили"... мне до него нет никакого дела. Госпожа Татьяна, постарайтесь понять одну вещь.
Солеец остановился перед девушкой и вдруг схватил её за руку и дёрнул к себе, заставляя встать на ноги. Тати показалось, что её рука попала в железный капкан.
- Здесь тратят на вас время своей жизни. Может быть, у вас живут бесконечно и вы можете позволить себе разбрасываться временем. Но здесь всё не так, госпожа Татьяна. Здесь вчера были цивилы, от каждого из которых в буквальном смысле зависит жизнь сотен миллионов граждан их стран.
Он хотел напомнить про вчерашнюю гравму в Сером Лотосе, но вовремя оборвал себя.
- Может статься, из-за того, что Voltbarngrav вчера был здесь, а не контролировал работу своих спазов в Квелани, - через сутки погибнут миллионы лингу. И ради чего он здесь был? Ради этого ничтожества из-под Вашей юбки?
Эррилас сообразил, что у Татьяны сейчас отнимется рука, и отпустил девушку. Его чёрный бешеный взгляд потеплел.
- Извините меня. Возможно, мне теперь всю жизнь придётся извиняться перед Вами, но я, гирид меня побери, готов это делать. - В голосе и взоре его снова плеснулась ярость. - А спокойно смотреть на то, как Дарв оторвёт Вам голову из-за этого Вашего подъюбника, - я не готов. И не стану. И знаете, что Дарв со мной сделает? Вы полагаете, что я - серьёзная защита от хаш-эрбинца? Он размажет меня по полу, даже не заметив этого, перешагнёт, а потом всё равно оторвёт Вам голову. Но ведь Вы же сильная, да. И упрямая. Так что я могу не беспокоиться.

- На примере с колодцем, - продолжала лектор откуда-то не снизу, а тоже вроде как из рядов учеников, - я уже немного осветила задачи рационалистов. Теперь давайте обратимся к нашим развалинам. В первом приближении рационалист должен определить: действительно ли существуют развалины, на которые мы смотрим, или эта картина существует лишь в нашем мозгу? Я вам обещала, что здесь мы рассмотрим разницу с иллюзиями. Как вы помните, иллюзионизм - это раздел магии творения. И вот здесь и кроется принципиальное различие: иллюзия - это существующий объект, просто не обладающий свойствами физического тела, однако же эти свойства иллюзии также могут быть переданы. Мы можем подойти к нашим развалинам, потрогать их, ощутить шершавый камень, нагретый солнцем или отсыревший и покрытый плесенью. Если это иллюзия, то её увидит и почувствует любой. Потому что иллюзия - независимо существующий объект... независимо от чьего-то сознания. Иллюзия - это творение, продукт творения. А если работает рационалист, то картина развалин существует только в мозгу того, на кого направлены действия рационалиста. Те, кто стоит рядом, не увидят никаких развалин - пока рационалист этого не захочет. Рационалист работает с той картиной, которую показывает нам наш мозг. Иллюзионист ни с чьим мозгом не работает, он создаёт иллюзии.

- Не-не, тётечка. Рационалист - это прячущий в своем гудке рационы. Рацион. Оналист. Видал я мастеров такого дела.
Паша, видимо, спросонья, ничего не понимая, где и как он оказался (не пил же, не курил, не чифирил), озвучил вслух спонтанно возникшую не до конца осознанную мысль. Видимо, разморенный сытым теплом и бездействием мозг как-то среагировал на всех этих иллюзионистов, а речевой аппарат возьми да и воспроизведи. Опп-па.

Сидящая впереди и слева девушка в круглых очках с тонкой серебряной оправой (реально серебряной, без дураков, даже слегка золотистой из-за высочайшей чистоты металла) резко развернулась и, встретившись с проснувшимся парнем встревоженным взглядом, прошептала:
- Чччшшшш! Вам плохо, что ли?

- О, чикуля, я, это, рационализировал в твой мозг всю ситуацию, - тут Паша, а он никогда не теряется, изобразил пальцами какой-то псевдомагический жест. - Круто, да? Могу научить, Понтовые рамы, чикуля, где накружила?
Пацан развалился вольготно за партой, видимо, выражая такой расслабленностью полный и абсолютный контроль над ситуацией.
- Меня Паша кличут, погремуха Косарь, а тебя как? Гермиона Гренджер? Гы-гы-гы.

Девчушка, быстро оглянувшись куда-то в слабо освещённую тьму лекционного амфитеатра, снова повернулась к Павлу и, мелькнув широкой юбкой до колен, молниеносно перемахнула через длинный и узкий аудиторный стол со своего предпоследнего ряда в последний, к парню, и схватила того за плечо.
- Идём, - тихонько отрезала она. - Быстро и тихо.
И что есть силы потянула Павла куда-то вверх. Вероятно, к выходу, которого просто не было видно в темноте.

Пацан удивился быстроте и точности движения девушки, но, тем не менее, поддался и пошёл за ней куда-то в сторону тёмного угла. Ситуация развивалась неожиданно благополучно и в любимом Павлом пикантном ключе.
- А тебе восемнадцать-то есть, подруга? - соблюдая конспирацию также тихо поинтересовался пацан. Обжиматься с малолетками было лично для Пашки в падлу, хотя такая практика на районе и не подвергалась критике или остракизму.

Мягкой тяжёлой портьерой лекционная аудитория оказалась отделена от высокой длинной оранжереи, куда девчушка и вытащила Павла. Точнее, это была не оранжерея, а плавно заворачивающий коридор с прозрачными стенами и потолком, заросший лиловыми, фиолетовыми, пурпурными и бордовыми растениями. Судя по форме листьев и соцветий, это были дубы, клёны, бересклет, черёмуха, ивы, олеандры, акации... А их необычный цвет стал, вероятно, результатом каких-нибудь генетико-растениеводческих экспериментов. Тут и там среди зарослей журчали в покрытых бурым мхом камнях небольшие водопады или булькали холодные гейзеры.
- Дурак, - коротко резюмировала девчонка, когда они с Павлом оказались за пределами аудитории. Схватила парня и за второе плечо и снизу вверх (макушка её была примерно на уровне пашкиных ключиц) принялась внимательно поверх очков рассматривать его лицо.
- Меня зовут Оиро, - между делом представилась Оиро. Её явно занимала какая-то идея. - Мне шестнадцать. А почему должно быть восемнадцать? - с вызовом уточнила она.

- Подрастёшь, узнаешь, - несколько рассеянно ответил Павел. Видимо, он никогда ещё не оказывался в подобных помещениях и явно был обескуражен природной красотой незнакомых растений. Да, Паша частенько выезжал на природу - жарить шашлыки, плавать в озерах, громить марихуановые делянки, но где у нас, в средней полосе найдёшь хоть что-то заросшее лилово-бордовым или, хотя бы, пурпурно-фиолетовым? Осенью? Не, не то.
И потом, кто будет тратить столько усилий для украшения коридора. И где? Тут-то до Паши стало доходить наконец, видимо, таки проснулся пацан.
- Где мы? Оиро? Какое необычное имя, узбекское, походу. И что, гребаный экибастуз, тут вообще происходит, - Паша осмотрел себя, принюхался, даже как-то напрягся. Вся его поза стала выражать крайнюю обеспокоенность.

- Восходянское, - лаконично поправила Оиро насчёт своего имени. - Подрастёшь - узнаешь, - со смешком отозвалась она в ответ на "что происходит".
Никаких необычных запахов Павел не учуял... то есть пахло так, как в любой оранжерее: тёплым воздухом, влажной землёй и тем свеже-травянистым запахом, который дают многочисленные растения в относительно замкнутом пространстве.
- "Где мы", "где мы", - передразнила девчушка. - Пойдём... - Она взяла Павла за руку и опять потянула за собой, - ...покажу, где мы.
"Так... Ну и куда его вести? Ясное дело, не в общагу. И как вообще провести его по всей территории?.. Прикрыть? А вдруг это будет ещё заметнее... Всё равно лучше прикрыть. В конце концов, в самом плохом случае - его просто заберут, а для меня ничего не изменится. Так-так-так... самое главное - куда отвести. И ведь он же не будет там безвылазно сидеть. Будет тут, наверное, везде лезть, соваться... вон как зыркает глазищами по сторонам. Может быть, чем-нибудь его припугнуть?.. Ага, такого попробуй припугни... Ещё хуже только станет выпендриваться."

- Ну, показывай, о Ира, восхотянка, - девушка нравилась Павлу, и он снова решил, что подчинится её направляюще-побудительным жестам. Павел никогда бы в этом не признался, даже самому себе, но оставаться одному было страшновато. Вокруг творилось что-то непонятное и мистическое, или, может быть, он сходит с ума? Рядом же это милое создание - интересующееся, смелое и решительное, заинтересованное. Павел, держась за теплую руку этой девочки, энергично двинулся вперёд.
"Восходянка... тянка... восхотеть... хмм..."

- Позволите, я одолжу у Вас эту книгу? Обещаю вернуть.

- Эта книга стоит здесь в каждой комнате... -Лойнис явно была потрясена. - И в ваших апартаментах она, конечно, тоже есть. Я просто показала Вам её, чтобы Вы не искали долго... Ох... Неудивительно, что на Вашей родине читают книги лишь представители иерархической верхушки. Когда все книги только в одном экземпляре... или в нескольких... Конечно, они будут величайшей ценностью, даже просто сами по себе, как вещь, вне зависимости от содержания... И, разумеется, все остальные люди будут всеми силами стремиться получить к ним доступ.
Несколько секунд она подавленно молчала, осознавая, сколь ужасна и однообразна такая жизнь. Потом глубоко вздохнула.
- Нет, здесь у Вас, как и у любого цивила, есть доступ к любым книгам... Причём все они будут... их не нужно никому возвращать, они просто будут в Вашем распоряжении.

- Всё куда страшнее, Лойнис. У пролов — это сокращение от «пролетарии», иное название рабочих и служащих — никто не отбирал книги. Они их просто не читают. Предпочитают резаться в карты по вечерам или смеяться над соседом, которого бьет жена. Книга стоит двести рублей. А например бутылка крепкого алкоголя — сто. И прол предпочтёт купить две бутылки.
Кажется, книга про Землю здесь будет пользоваться бешеным успехом.
- Справедливости ради, жизнь у пролов правда тяжелая. Несколько часов алкогольного забытья для них куда ценнее чем возможность саморазвития. Если Вы дадите им библиотеку из тысячи томов, они сдадут её на макулатуру — это бумага, предназначенная на переработку, и на полученные деньги купят ещё алкоголя, колоду карт или нечто для постельных утех.
Валерий задумался, стоило ли ему рассказывать так много про Землю. Ведь в глазах Лойнис он и сам ничем не отличается от страшных пролов. Пожалуй, стоило. Всегда лучше узнать все местные стереотипы.
- А что, в Лиэне нет частной собственности?

- Почему же Ваши соотечественники не читают книг? - у Лойнис никак не складывалась картина мира, где разумное существо имеет возможность узнавать идеи, волнующие собратьев, но не пользуется этой возможностью. - Понятно... - она кивнула головой, выслушав пояснения про тяжёлую жизнь, - у них не остаётся на это сил... А что же делается для того, чтобы облегчить жизнь рабочих и служащих?
Переключение беседы на вопросы собственности показалось священнице настолько неожиданным, что она, ожидая ответа на свой предыдущий вопрос, помолчала несколько секунд, размышляя о значении слова "частная" применительно к слову "собственность".

- Пролы есть пролы. Думаете мы искусственно держим их на том уровне, где они живут? В образовании они видят попытку посягнуть на свою свободу. Около ста лет назад группа энтузиастов попыталась поставить в одной стране эксперимент — давать всем наилучшее образование, приобщать к чтению, бесплатно лечить и обеспечивать жильем. Спустя семьдесят лет разъярённые пролы сами смели эту страну. Они ненавидели её, понимаете? Всей душой ненавидели.
Валя чуть покачал головой. Говорить об обществе с наивной девочкой всё равно, что увлечённо объяснять голубю политэкономию. Лойнис пытается показаться умнее, чем она есть, но единственный опыт за её спиной — набор местных стереотипов и побасенок.
- Делается, как без этого. Сто лет назад вот дети на заводах работали, а двести — не был ограничен рабочий день. Постепенно вводятся машины, которые позволяют заменить тяжёлый труд сотен пролов, вводятся законы, облегчающие условия их труда, культуры, которые им легче выращивать. Правда, главные ненавистники этих мер — сами пролы. Долгое время, они ломали машины, восставали против картофеля и кукурузы — культур, которые в результате решили проблему голода. Знаете, какую поговорку они придумали о бесплатной медицине? «Лечиться даром — даром лечиться».
Он пожал плечами, мол «сами видите, в каких условиях нам приходится работать».
- Как я понимаю, раньше в Лиэн попадали именно пролы. К вам ведь не заносило никого из нашей элиты?
Судя по всему с частной собственностью попадание вышло стопроцентное. Вот это сюрприз.
- Частная собственность — это вещи или объекты которыми владеет одна личность или организация. Собственность находится под защитой государства — например, в нашем мире если бы я попытался войти к Вам в дом без спроса или что-то взять из него, это было бы преступление. Равно как и забери Вы что-то моё. Но иногда по каким-то причинам люди хотят обменять свою собственность на что-то другое. Можно было бы конечно просто поменяться, но зачастую сложно точно определить ценность той или иной вещи и найти точный аналог — обмен выходит неравным. Поэтому люди придумали деньги.
Валерию самому понравилось как он все расписал.
- Например, у Вас есть земля. Продав урожай с неё, Вы можете получить, скажем, сто денежных единиц. Но Вам тяжело обрабатывать её самой. Поэтому Вы нанимаете десять пролов, каждый из которых за одну денежную единицу обрабатывает Вашу землю. Вы платите им десять денежных единиц, а на оставшиеся девяносто покупаете ещё землю. И в следующем году наймёте уже двадцать пролов. Тем самым пролы получают работу и деньги, а Вы растёте в обществе приближаясь к элите. Это называется «капитализм» — человек, способный организовать труд других людей на благо им и себе, демонстрирует обществу свою способность руководить и как никто иной подходит для элиты. Правда, - поспешил уточнить Валерий, - в нашем мире я не отношусь к капиталистам. Есть страта внутри элиты, которая занимается изучением мира, в котором мы живём, и передаёт эти знания молодым. В каком-то смысле аналогом собственности капиталистов для нас является наш интеллект, наши знания, на сбор которых у обычного человека ушли бы десятилетия. Можно сказать, что мы мы интеллектуальные капиталисты — и продаём мудрость, а на вырученные деньги увеличиваем нашу мудрость ещё больше путём исследований или чтения других исследований. Это называется «академическая среда».
Валерий наконец решился спросить прямо:
- Как думаете, Лойнис, если я напишу книгу о мире, из которого пришёл — раз уж иномирцы валятся вам на голову годами, и видимо это не прекратится — такая книга будет интересна... цивилам?

- Необычное название — "частная собственность". Почему "частная"?.. Частичная? То, что Вы описываете, у нас называется просто собственностью, - улыбнулась Лойнис. - В чём же состоит свобода пролов, если Вы сами говорите, что у них очень тяжёлая жизнь? - не поняла она. - И если пролы против, то зачем же тогда вводятся все эти меры?..
Священница задумалась, а затем отрицательно качнула головой, услышав вопрос Титова о пришельцах в Лиэн.
- Нет, - задумчиво проговорила она, перебирая в памяти известные ей данные об иномирцах в Лиэне. - Я не знакома со всеми, но встреченные мной иномирцы были явно не пролами, которых Вы описываете. Они очень стремились читать, проводили в библиотеках очень много времени... Хорошо разбирались в искусстве и науке... Знали несколько иностранных языков... Нет. Пожалуй, я могу припомнить только двоих иномирцев, которые похожи на описываемых Вами пролов. Они не стремились ничего узнавать и были убеждены, что им нечему учиться. Да-да, совсем как Вы описываете. Однако один из них - как раз наоборот, уверял, что он относится к элите, занимающейся финансами одной из самых могущественных стран Земли...
Лойнис растерянно взглянула на Валерия, ожидая, что он разъяснит это противоречие, но тут ей пришёл в голову уточняющий вопрос.
- А Вы хотите сказать, что если пролу предложить стать капиталистом - он откажется? М-м... подождите... - священница погрузилась в вычисления. - Вы вместе с десятью пролами обрабатываете землю, а урожай продаёте за сто единиц. Тогда почему же Вы платите пролам по одной единице, а не по девять? И... подождите... Получается, что эти пролы, кроме обработки своей земли, ещё и помогают обрабатывать Вашу землю? То есть они... обрабатывают и свою землю, и Вашу, так?

Валерий снова опустился в кресло. Разговор затягивался и стоять дальше было просто невежливо.
- Эти меры вводятся для блага пролов. Как в случае с картофелем — до его введения регулярно вставала проблема голода. Но пролы боялись перемен больше, чем голодной смерти. Что же до свободы... Вы затронули интересную проблему. Видите ли, пролы редко занимаются тем, что по настоящему любят, — они весьма ленивы. По большей части они желают реализовывать свою свободу предаваясь пустому гедонизму. Для них свобода это вино, танцы, секс. Единственное, чего они по настоящему хотят от властей — чтобы те не мешали им реализовывать свою свободу именно в таком ключе. И они этого добились. За свободу.
Он залпом допил бокал и чуть поморщился от приятного ощущения растекающегося по телу тепла. Вряд ли если бы не вино, Валя сказал бы так много.
- Ох уж эти финансисты, - Понимающая улыбка. - Впрочем, Вы правы. Даже попади сюда прол, он бы вероятно Вам понравился, потому что безоговорочно принял любую власть и любой порядок. После того, как ты управлял судьбами, напротив, крайне тяжело перестроиться и привыкнуть к положению мигранта. Это самые несчастные люди в нашем мире. Есть нищие страны, в которых пролы пришли к власти, и разница между верхами и низами исчезла. Эти страны находятся в непрерывной агонии, и, чтобы прокормить себя, их жители вынуждены ехать в сильные государства и работать там за гроши. Уверен, наш друг финансист тоже не представлял, что однажды окажется в такой роли.
Последняя фраза прозвучала грустно, снова Валя говорил не совсем об угодившем в Лиэне иномирце. Нет, ныть не следует. Поправимся.
- Нет, он не откажется. Просто управлять чем-то тяжело — это требует постоянного внимания к своим делам, что трудно если твоя жизнь сводится к тому, чтобы от этих дел избавиться. Впрочем, как я и сказал, бывают исключения. Мы очень активно ищем талантливую молодёжь среди пролов и среднего класса.
В изложении Валерия Земля представала едва ли не утопией, омрачённой исключительно тупостью подавляющего большинства своего населения. Пожалуй, так оно и было. «Прекрасен мир, прекрасен человек — лишь люди далёки от совершенства».
- Ах нет, Лойнис. Капиталист не обрабатывает свою землю с десятью пролами. Зачем? Он лишь организует работу. Следит, чтобы пролы не обманули его, не отлынивали, чтобы вся земля была возделана. А потом выплачивает им заработную плату. Но не забывайте, ему нужно расширять дело — на что-то закупать новую землю, сельхозинвентарь. Наконец, руководство и организация чего угодно — тяжкий труд, на который способны немногие, и этот труд заслуживает высшей награды. На всё это и уходят девяносто из ста единиц. Это выгодно и самим пролам, в массе. Ведь если капиталист купит землю, то ему потребуется больше работников, и в следующем году для пролов будет больше рабочих мест. Уже двадцать, тридцать пролов получат по своей единице и смогут прокормить свои семьи.
Лёгкая усмешка.
- Никто не заставляет пролов обрабатывать чужую землю. Просто, им нужна единица, которую они получат за свою работу. Это честная сделка — капиталист вносит в общее дело свой ум и талант, а прол свой труд. Но никто не запрещает пролу самому заняться... капитализмом. Просто способности к этому есть у очень немногих.
Лойнис обошла самый главный вопрос молчанием, и Валерий поспешил задать его ещё раз.
- То есть если я захочу написать книгу о Земле, то смогу получить с ее реализации некий доход, я правильно Вас понимаю? У нас в мире автор несёт рукопись в Издательство, то в свою очередь продаёт книги, и выплачивает автору двадцать-тридцать процентов стоимости каждой проданной книги. Каков механизм издания книги в Лиэне?

Лойнис слегка нахмурилась, пытаясь понять бесконечные противоречия, которые сыпались из гостя, как перья из подушки.
- Вы говорите, что пролы смели насаждаемый порядок и правительство в стране, где проводился упомянутый Вами эксперимент, - и тут же добавляете, что пролы безоговорочно принимают любую власть и порядок. Говорите, что жизнь пролов тяжела настолько, что им некогда даже читать, - и тут же добавляете, что тяжким трудом занимаются капиталисты, организуя общую деятельность. Говорите, что пролы стремятся к беззаботной жизни, но при этом пролы же предпочитают голодную смерть. И я по-прежнему не могу понять, почему пролы не обрабатывают собственную землю. Так они, по крайней мере, точно смогут себя прокормить... да ещё и, продав урожай, могут получить за это дополнительные деньги. Какой же им смысл обрабатывать чужую землю ради одной единицы, если обрабатывая свою землю они получат десять? А если привлекут к этой работе свою семью, то даже больше.
Священница помолчала, раздумывая.
- Ваш вопрос о книге я слышала. Вы, конечно, можете написать книгу, если Вам кажется, что она будет полезна. Но зачем Вы собираетесь её продавать? Её просто размножат и доставят во все библиотеки. Правда, на мой взгляд, Вам ещё очень рано писать книгу. В Ваших словах множество противоречий, даже в нашей мимолётной беседе, что свидетельствует о поверхностности Ваших знаний... И то, что я знаю о Ваших соотечественниках (я беседовала почти со всеми, кто попадал в Империю в разные годы), противоречит тому, что говорите Вы. Это, в свою очередь, свидетельствует о том, что Вы очень мало знаете жизнь, скорее всего, имеете совсем небольшой личный опыт, а пользуетесь, в основном, наблюдениями и анализом других мыслителей. Отсюда и возникает всё то множество противоречий, о которых я говорю. Я бы советовала Вам побеседовать сперва с Вашими земляками здесь, а затем уже обдумывать идею книги.

«Не играйте в шахматы с голубем, он раскидает все фигуры, нагадит на доску, а потом полетит всем рассказывать, как вас уделал».
Лойнис сейчас больше всего напоминала общественных активистов, которые толком не разобравшись в вопросе бегут обвинять в собственном грехе других. «Почему так, почему этак» — да потому, что ты священница, а не эксперт-социолог. Твой маленький мозг не предназначен для восприятия вопросов такого уровня. Всё, что ты можешь осмыслить, — это простейшие идеологемы. А ведь в какой-то момент показалось, что до неё начало доходить. Что же, будет уроком. Если лиэнец тебя слушает, это не обязательно значит, что он тебя слышит.
Его место не в кресле напротив. Оно на коленях.
Валерий поднялся и в этот миг не мог сдержать чуть презрительного взгляда.
- Вы оскорбляете меня, Лойнис. Поскольку я в гостях, то стерплю это. Но полагаю, потребность в нашем разговоре для меня исчерпана. Я благодарю Вас за предоставленные сведения, но искренне надеюсь, что больше мы не встретимся. Желаю удачи.

Брови Лойнис поднялись в изумлении.
- Я оскорбила Вас? - переспросила она растерянно. - Но чем? - Священница перебрала в памяти всё сказанное, пытаясь сообразить, какие из её слов могли обидеть собеседника, но ничего оскорбительного не обнаружила. - Прошу прощения... но скажите мне, пожалуйста, чем я Вас...

- Госпожа Лойнис, перестаньте. - Лига вновь поднялся на ноги. - Ничего он Вам объяснять не станет. Вы же слышали. Его же земляки для него - мусор. Что о нас говорить.
Древлянин тяжело взглянул прямо в глаза иномирцу.
- Идём.

Секунд через двадцать из-за кипы папоротников, карликовых лип и вьющихся роз появился довольно молодой человек. Казалось, что он тут прогуливался - и неожиданно наткнулся на посетителей.
- Здравствуй, Кейда, - отчётливо проговорил он вызывающим, даже каким-то мальчишеским тенором, - ...из Двудневицы. Решили попробовать свои силы в Академии? О, госпожа Дайра Щука, я Вас как-то не заметил. Вы настолько гармонично смотритесь здесь... Давайте я Вас возьму на службу в качестве украшения своего кабинета.

Дайра вспыхнула, но не успела ничего сказать - вмешался Кейда:
- Нет, - улыбнулся он в ответ на предположение ректора. - Здесь с нами ещё господин Видевший...

- Предлагаете его персоной украсить мой кабинет? - перебил ректор, подошёл почти вплотную и стал оценивающе рассматривать гоблина.

- А вы таксидермист? - сухо осведомился Видевший. - Разве в этом случае я сумею составить этому месту художественное украшение.
Он решил не садится, и сейчас вызывающе смотрел на ректора снизу-вверх, словно нашкодивший ребёнок на взрослого. Не хамить и не давать издеваться над собой, это кредо можно было бы высечь на его мече, если была охота переводить хороший металл.

- В некотором роде, - согласился Дагарт с предположением гоблина об увлечении таксидермией, тоже опускаясь в одно из кресел, так, чтобы хорошо видеть всех троих посетителей. - Однако Вы не украсите это место ни в каком случае: ни как пресс-папье, ни как живой экспонат, ни как студент, ни как сотрудник.

- Господин Дагарт, - холодно произнесла Щука. - Господин Видевший оказался в моём доме два часа назад. Судя по всему, и в первую очередь - по тому, что нас по дороге сюда стал сопровождать господин Кейда, - он иномирец. Однако я никогда не слышала об иномирцах в такой... форме.

- Госпожа Дайра, - опять перебил ректор. - Вы, к сожалению, очень много о чём никогда не слышали. И не услышите, если будете продолжать сидеть дома и скорбеть неизвестно о чём. Чтобы о чём-то слышать - нужно путешествовать, наблюдать, узнавать и учиться. Вы же, очевидно, лишены способности к обучению. Поэтому я не удивлён тем, что Вы никогда не слышали о довольно ординарном явлении.
Дагарт посмотрел на гоблина.
- Вы хотите избавиться от иномирской сигнатуры, обучаться магии и трудиться на благо Империи... Ох, нет, виноват. Последний пункт - это не про Вас. Так, значит, у нас на повестке два пункта: избавление от иномирской сигнатуры и обучение магии, - наполовину вопросительно, наполовину утвердительно закончил ректор.

- Чтобы вам было известно, - ещё холоднее начал Видевший, - на моей прошлой родине я трудился на заводе. Это такое невероятно большое здание, в котором длительной, тяжёлой работой занимаются сотни существ одновременно. Почти круглые сутки. По своей воле. За не особо большую плату. И я был там мастером, что значит - мог с закрытыми глазами собрать или разобрать любое изделие, выпускаемое заводом. Поэтому на ваше "благу Империи" я лелею надежду потрудится не хуже.
"А ещё перестаньте хамить леди Дайре," - практически произнёс вслух гоблин, но сумел вовремя заткнуть себя, поняв, что его покровительнице от этого может стать только хуже, и оставил эти невысказанный слова висеть в воздухе.

- Стало быть, избавление от иномирской сигнатуры и обучение магии мы с повестки снимаем и отправляем Вас трудиться на завод? - издевательски уточнил Дагарт, изучающе рассматривая Видевшего между пальцами ладони, на которую он опирался лицом.

- Вполне возможно, что это будет оправдано, - начал Видевший, - но уже после снятия сигнатуры и... и...
Тут до гоблинского мозга наконец-то дошло, о чём вёлся основной предмет беседы. У варвара широко открылись глаза, и он, потеряв весь свой "официальный" вид, сразу начал с самым детским восторженным воодушевлением засыпать недружелюбного собеседника вопросами:
- То есть, ваша сканирующая магия определила, что я способен к волшебству? И могу произносить заклинания, чары, и такое прочее? И этому всему вы можете научить меня здесь?!?

На лице Дагарта был написан такой явный facepalm, что ему даже не требовалось вторично подносить ладонь к лицу.
- Нет, - саркастически отрезал ректор. - Научить кого бы то ни было произносить заклинания и прочую чушь - я не смогу. Ибо не занимаюсь этим и не трачу время на тех, кто занимается. А насколько Вы способны к волшебству - определит, пожалуй, госпожа Щука, если Вы попробуете устроить ей... волшебный вечер, скажем.

- Госпожа Дайра, - негромко заметил Кейда, - позвольте всё же проводить Вас вниз.
"Пока ректор просто не выставил Вас вон", - подумал разведчик, но, разумеется, говорить это вслух не стал.
Дайра поднялась и, кивнув на прощание гоблину, вместе с армейцем, который обещал проводить благородную и вернуться, исчезла за едва мерцающей воздушной завесой портала.

- Я занимаюсь магией, - невозмутимо продолжал Дагарт, не обращая внимания ни на Щуку, ни на Кейду. - И учу других магии. И Вас могу научить, если Вы перестанете подпрыгивать на эмоциях и научитесь рассуждать рационально.

- Ну, извините, я слишком часто общался с примитивными заклинателями, - слегка саркастическим тоном ответил ему Видевший. - Они не посвящали меня в тонкости своего дела.

- Очевидно, не сочли Вас достаточно примитивным, - поддержал Дагарт сарказм собеседника.

Гоблин был необычайно доволен, что человек оставил свои игры в стиле "ты недостоин даже стоять тут в качестве экспоната, не то что студента", и начал уже говорить о конкретных условиях принятия. И требовалось от него, кажется, немногое. Но важное.
- Значит, вы подразумеваете - обмен чувств и эмоций на тайны безграничной силы? Я согласен! Могу быть настолько тихим и рассудительным, каким пожелаете меня видеть!

- Я подразумеваю, что магия - это наука. Эмоции хороши в науке как движитель, но вредны как критерий. А Вы - весьма подвержены первому эмоциональному импульсу. Следовательно, предоставляя Вам доступ к магическим знаниям, я рискую бросить горящую головню в пороховой склад. Нельзя сказать, чтобы я никогда не кидал головней в пороховые склады... Как и нельзя сказать, что я не получал от этого удовольствия. Однако, если в качестве порохового склада рассматривать Вселенную - я всё-таки против.

- Если хочешь, я тебе покажу... "Тридцатку", - Ли слегка мотнул головой на татуировку на своём плече, - "в лучшие её мгновения", как сказал один мой сослуживец и твой земляк, - станичник тепло улыбнулся.

- Конечно, покажи! Если только... - Игорь помолчал, подбирая слова и вспоминая странное выражение на лице бывшего десантника, - в общем, если эти воспоминания не слишком тяжёлые для тебя.

Станичник махнул рукой в ответ на опасения гостя:
- Переживу.
На гладком снегу появилось множество крохотных фигурок. Игорь увидел горы битого камня, перемешанного с покорёженными доспехами и предметами интерьера, покрывавшие почти всё занятое демонстрацией пространство. По периметру тянулась крепостная стена, абсолютно целая, в отличие от внутренней территории, где словно прошлись гигантским буром. Повсюду зеленели тёмно-зелёные палатки десантников, разбавленные редкими пятнышками лиловых и яично-жёлтых тентов. Зелёные палатки расположились с максимальной дерзостью и вопиющей бесшабашностью: они мелькали на вершинах каменных руин, у огромных котлованов, оставшихся на местах, где действовал "бур", и даже на окружающей крепостной стене. Везде горели костры. Игорь уловил запах еды, пыли, пота, металла и спирта. Слышалось лошадиное ржание, смех, громкие голоса переговаривающихся солдат, выкрики, сообщающие о почте с родины, лязг оружия... Лагерь напоминал гигантский разворошённый муравейник - величественное и жуткое зрелище десантного легиона, расположившегося на руинах захваченной крепости.
Вдруг это всё качнулось так, будто вся база Тридцатки покоилась на спине исполинской черепахи, решившей сдвинуться со своего места и куда-то направиться. Весь лагерь мгновенно ощетинился мечами и арбалетами; армейцы вели себя так, словно в любой момент ждали сигнала "К атаке", и теперь моментально отреагировали на этот сигнал, действуя организованно, слаженно, без какой-либо паники. Раздались, правда, отдельные взвизги маркитанток, которых толчок сбил с ног, однако на них никто не обращал внимания.
В мозгу раздался спокойный и холодный приказ менталиста:
- Защищать магов.
Для всего легиона это означало только одно: маги держат защиту, поэтому все пока живы. Без защиты аномалия уничтожит магов легиона в считанные секунды, и тогда легионеров просто сомнут в буквальном смысле этого слова. Потому что помощи других магов, по-видимому, ждать было неоткуда.
По всей территории базы легионеры окружали связистов в жёлтом, медиков в лиловых плащах, своих - десантников-боевиков... натуралистов, социалистов, артефактников, моционистов... Любого, кто мог хоть сколько-то противостоять вражеской магической атаке и сдерживать аномалию.
В следующую секунду несколько десятков магов просто исчезли - были люди, и вдруг их не стало... Ни один десантник, рванувший от стены к центральным подразделениям Тридцатки, не успел добежать до своих: крепостная стена в две секунды расплавилась, словно она была из мороженого и её сунули в раскалённую духовку. Укрепления в мгновения ока - не рухнули даже, а плеснулись вниз, открывая взору кольцевой провал, охвативший со всех сторон лагерь и заполненный плотным туманом. Теперь в этом же провале исчезли и защищавшие стену армейцы, и туда же с гулом и шипением погружался островок с центральными отрядами.
Воздух дрожал от жары. По переломанному граниту, пузырясь, толчками разливалась расплавленная жижа. Игорю показалось, что у него занялись и начали тлеть волосы. Твёрдая опора под ногами десантников разлезалась на отдельные качающиеся плиты. Им приходилось балансировать, как на плотах. А сверху на лагерь обрушились сотни, тысячи крылатых бойцов. Они были словно залиты металлом, настолько гибкой и подвижной была их металлическая защита, распространяющаяся в том числе и на огромные крылья. Для них - привыкших к битве в воздухе - ситуация не ухудшалась, а наоборот становилась всё удобнее и удобнее.

Демонстрация впечатляла, как будто ожил огромный макет в каком-то военно-историческом музее, при условии, что удалось бы создать макет такой степени реалистичности.
"Значит, остановились где-то в средневековье, порох так и не появился... Хотя, логично: при таких-то возможностях, зачем им технический прогресс? Вон, Ли, только что буквально за секунду сделал операцию, которые у нас начали проводить дай бог лет пятьдесят назад, да ещё за неслабые деньги. И это без высшего образования, фактически. Решительно непонятно, как горстка иномирцев может повлиять тут хоть на какой-то расклад сил, это ж пока их обучишь всему... А магов, под войну заточенных, в каждой стране уже тьма, небось... "
Словно в подтверждение этих мыслей на поле боя разворачивался настоящий катаклизм. Игорь понял, что смотрит, затаив дыхание.
"Как вообще можно сражаться с врагом, у которого есть такое оружие? Идти в бой, зная, что ты можешь в любой момент просто исчезнуть? Даже и не поймёшь, откуда смерть пришла. Правда, под артобстрелами на Земле, наверное, не многим лучше было, видимо, вопрос привычки."
Игорь снова впился глазами в поле битвы, где легион готовился встретить атакующего с небес врага...

Крылатые профессионалы работали деловито, организованно, на огромных скоростях, не мешая друг другу... Кое-где десантники схлёстывались с ними в рукопашную, хотя это удавалось не всегда - у многих крылатых имелось что-то вроде длинных струн, которыми те могли выкашивать десант, не приближаясь на опасное для себя расстояние. На одном из островков, на которые распалась гранитная основа под базой легиона, кто-то из рядовых десанта сцепился сразу с четырьмя крылатыми бойцами, окружив островок непроницаемой стеной из своих двух клинков, которыми он действовал так, что четвёрка атакующих больше мешала друг другу нежели слаженно атаковала. Всё происходило на очень высоких скоростях: рядовой фехтовал как шахматист, точно и аккуратно подводя противника под свой удар и убивая, убивая, убивая, так что островок, на котором находились десятка два имперских солдат, уже был окружён торчащими из магмы крыльями. Десант на островке быстро разобрался, что к чему; десантники стали внимательнее наблюдать за фехтовальщиком и быстро добивать тех, от кого он успел отмахнуться, но ещё не успел прикончить.
Таким образом, вся Тридцатка как-то сама собой разделилась на несколько очагов битвы, и тот, где действовал рядовой-фехтовальщик, стал одним из самых тяжело атакуемых.
Тем временем магма под ногами десантников превращалась в песок. Из него быстро выбирались легионеры - те, кто не успел сгореть заживо. Крылатые бойцы вновь оказались перед противником, имеющим твёрдую почву под ногами. И сразу же был сметены в стороны, словно беззвучной ударной волной. Повсюду на территории базы замерцали какие-то пятнышки, едва заметно для стороннего наблюдателя, и вся Тридцатка ринулась в эти пятнышки, подхватывая мёртвых и раненых, всех, кого удавалось, и молниеносно исчезала, подчиняясь ментальному приказу об эвакуации.
Крылатые бойцы вновь нападали, пытаясь помешать, однако теперь Тридцатку прикрыл какой-то непробиваемый купол, и крылатые напоминали гигантских мух, бестолково бьющихся в стекло. Территория лагеря стремительно пустела.

- Как видишь, - немного рассеянно сказал Ли, остановив демонстрацию, - магию в военных конфликтах применяют очень широко.

- Жееесть... - только и смог протянуть Игорь. Перед глазами до сих пор вспыхивали фрагменты яростной схватки. Если вся война состояла из таких битв... Не мудрено, что этот новый союз так важен, снова схлестнуться в одиночку с таким врагом никому не пожелаешь.
- Слушай... а ты, получается, тоже там был? - Игорь посмотрел на Ли со смешанным чувством восхищения и страха, как на человека, побывавшего в аду и вернувшегося оттуда живым.

- Угу... был... - смущённо подтвердил Ли. - На том островке как раз. Сейчас всем, кто там был - при штурме Тридцатки в Севтылцентре Аниму, - по всей Империи наливают бесплатно.

- Страшно было? - Игорь не представлял, что бы чувствовал сам, окажись он на месте этих солдат. Просто застыл бы в ужасе, скорее всего, какой уж там бой.
- А бойцы у вас крутые, особенно тот, ну, с двумя мечами. Кто это был? У вас все легионеры так подготовлены или Тридцатый - что-то вроде элиты? И как всё-таки им удалось спастись? Долго война шла? Чем всё в итоге закончилось?

Ли улыбнулся.
- Да, страшно. Очень. - он добродушно усмехнулся и пояснил: - Хотел сказать, что всем, наверное, страшно, но подумал, что в Тридцатке-то как раз, наверное, не всем: нет, это не элита, скорее, наоборот даже... Есть такой закон, что во время войны никто не имеет права помешать гражданину защищать Империю. Даже если ты на каторге - всё равно можешь идти и воевать. И вот для таких, кто с каторги или был осуждён прежде и уже вернулся, - и есть Тридцатый Легион. Так что там просто собрались самые оторвы со всей Империи, - рассмеялся он. - А тогда в Севтылцентре - их как раз вот твой земляк спас: сумел отбить маг-атаку и прикрыть легион для эвакуации. Всех порталами вернули в Империю. После этого Вторая Анимская быстро кончилась... Она всего шла месяц. А Первая Анимская - четыре года. Но во Второй вот этот иномирец - Артём... в общем, он у Аниму перевернул один остров - и на этом всё закончилось. Аниму поняли, что если рыпнутся - он просто попереворачивает все их острова - и они ничего с этим не смогут сделать. И всё - подписали мирный договор. Нам по этому договору отошло два их города - Лард и Ошна. Теперь там полигоны.

"Ничего себе, сами, добровольно, пошли с каторги защищать страну, которая их же на эту каторгу и упекла, да ещё и аж на целый легион набралось! Либо под аниму было бы ещё хуже, чем на каторге, либо тут с надличностными ценностями всё даже слишком в порядке."
- Ты, значит, тоже с каторги воевать пошёл? За что сидел-то? И что, ни у кого из ваших никаких сомнений не было, просто взяли и пошли добровольцами? Не, ну там политические, я ещё понимаю, если они у вас есть, конечно. А уголовники всякие, воры там, убийцы, тоже сами пошли?

- Нет, я не был на каторге, - улыбнулся Ли. - Так и знал, что ты подумаешь, что я тоже с каторги. Там был... мой друг и родственник... вот он, - станичник указал в замершей на снегу композиции на фехтовальщика с двумя мечами. Правда, Игорь заметил, что там многие были с двумя мечами, но не многие владели этим оружием в такой же степени. - Он был осуждён на расстрел, а началась война - и пошёл воевать. В Тридцатку, само собой. И я просто попросился с ним.
Ли, поразмыслив пару секунд, решил, что если Игоря интересовало, почему мог отбывать каторгу он сам, то, скорее всего, заинтересует и то, за что должны были расстрелять его "друга и родственника".
- Его должны были расстрелять за... - станичник запнулся, сообразив, что не помнит точно, за что его друга приговорили к расстрелу, а за что - к повешению. - За нападение на штаб Имперской разведки. Кажется... Я не помню, за что его должны были расстрелять, а за что - повесить, - виновато признался Ли. - Кажется, за нападение на штаб разведки - расстрелять, а за разрушение Города Апельсиновых Деревьев - повесить. ...Не-ет, никаких сомнений, конечно... - бывший рядовой очень удивился тому, что в данном вопросе вообще могут быть какие-то сомнения. - Политические... - он хотел переспросить, но пока говорил - уже понял, о чём речь. - Ты имеешь в виду, кто не согласен с нынешней властью? Так на каторге как раз большинство таких и есть. Ну и убийцы... кто жену, там, прирезал из ревности, и всё такое. Они тоже сами пошли, конечно. Ну, грохнули они там кого-то когда-то... Но другие-то близкие у них тут остались же... А воров у нас нет, у нас нечего воровать, - Ли весело усмехнулся. - То есть, я хочу сказать, что накормлен ты всегда будешь, переночевать тоже всегда есть где... так что и нет смысла воровать-то.

"Что воровства и нищеты нет - это определённо хорошая новость, а то мало ли, что может потом случиться, а бомж и попрошайка в чужом мире из меня бы так себе вышел. Что ж, одной возможной проблемой меньше. "
Игорь задержал взгляд на застывшей фигурке воина, внезапно оказавшегося чуть ли не врагом государства номер один. Вспомнил стальной вихрь мелькающих клинков, растущую гору крылатых трупов вокруг... Даже для далёкого от боевых искусств человека незаурядное мастерство было очевидным, уровень явно не рядового бойца. Игорь пожалел, что не может заглянуть в обращенное к небу лицо воина, попытаться понять, что он чувствовал тогда... Нападение на штаб, уничтожение города... И фантастическая самозабвенная отвага в бою... Игорь ощутил знакомый жгучий интерес, который у него всегда вызывали в богатой земной истории фигуры неординарные, пусть и не всегда однозначные.
- Кем он был?.. Ну, родственник твой. В смысле, до войны. Боец классный, таких и у вас, наверное, готовят долго и далеко не везде. Зачем он всё это сделал: штаб, город?.. И что с ним стало потом? Помиловали, или снова на каторгу? - Игорь осекся, сообразив, что таинственный воин мог и вовсе не пережить войну, даром что та длилась так недолго.

- Он... - Ли посмотрел на "модель" Тридцатки в Севтылцентре. - До войны он был... да много кем был... Императором, например. Лупп тебе, должно быть, про него рассказывал. Про своего племянника. Вот этот племянник - как раз он и есть. Потом ему надоело быть императором.
Ли непроизвольно потёр рукавицей шею со следами ошейника и прерывисто выдохнул, как обычно вздыхают после рыдания или чего-то ещё, перехватывающего горло.
- Да, таких бойцов у нас мало, - подтвердил он. Вопросы гостя подняли целый сонм воспоминаний, и Ли растерялся, беспомощно перебирая все эти воспоминания и не зная, с чего лучше начать. "Зачем он всё это сделал"?
- Ты знаешь... я его, честно говоря, плохо понимаю. То есть я понимаю как-то... и мне иногда кажется, что вот я, вроде, всё понял... А потом оказывается, что ничего-то я не понял. И всё понял неверно. В общем, не дорос я ещё до него. Нет, его не отправили на каторгу... После войны его уже не могли отправить на каторгу.
Келлэльн сообразил, что эта фраза звучит неоднозначно, и задумался над пояснением.
- В общем... Он, понимаешь, очень сильный маг. Когда его арестовали в штабе разведки - на него надели антимагический ошейник... первого класса. Это значит, что абсолютно глухая защита: ни сам магить не можешь, ни другие с тобой ничего магией не могут сделать. Но на войне он от этого ошейника избавился...

"Таверна «Рыжая Лилия»" рассказывала о том, как однажды в 9999 году в городке Излучина, в таверну «Рыжая Лилия» вошёл семнадцатилетний юноша в сопровождении своего названного брата. За его почти беззвучными шагами, разумеется, никто из гуляющих в таверне корабелов не услышал грозного набата приближающегося Чёрного Времени, которое нёс с собой этот никому неизвестный парень, полностью седой, несмотря на молодые годы, с изуродованным ожогами и обморожениями лицом. Никто из них не догадался, что появление этого мрачного, нелюдимого, болезненно самолюбивого подростка - это погребальная песня и для нынешнего императора Кризала Тополя, бестревожно правившего уже девятый год, прочно утвердившего - после беспощадной расправы со сторонниками бесследно пропавшего наследника Оленей - род Тополей во главе империи Междуречье... и для самой империи Междуречье, которой предстояло преобразиться до неузнаваемости и стать тем сырьём, из которого через четверть века вырастет Великая Восточная Империя... и для главенства Тройки Великих Магов во всех имперских делах... и для всех тех, кто привык воспринимать людей в Лиэне как полуразумный народ, способный только на постоянную грызню между собой и со всеми окружающими. Этого подростка пытались задирать, над ним потешались: в «Рыжей Лилии» - прибежище судостроителей и мореплавателей - семнадцатилетний мальчишка мог рассчитывать только на унизительные насмешки. И тогда он показал, на что может быть способен никому неизвестный мальчишка. Из находящихся в ту ночь в обеденном зале «Рыжей Лилии» сорока двух человек выжили только шестеро - варвар Рав, палубный рабочий Тору, озёрец Данха, священник-оборотень Олахт, корабел по прозвищу Ёж и благородный Ильденир Зверобой, который и начал первым задирать мальчишку. Выщербленный, размолотый в нитки деревянный пол таверны пропитался кровью, как вата, - и в неизменном после той ночи состоянии «Рыжая Лилия» была сохранена в качестве мрачного назидания всем: прежде, чем распускать язык и руки - разберись, с кем имеешь дело. И ещё один человек присутствовал при начале ссоры, но исчез в первые же минуты перепалки - это был совсем непримечательный тридцатипятилетний солеец, которого никто не знал в лицо, но про которого слышал каждый житель страны, которым пугали детей и которого стремились убить едва ли не все благородные солейцы и поляне, - неуловимый и вездесущий Феран Тополь, "не глава внутренней разведки, а сама внутренняя разведка". Второй человек в государстве после императора Кризала Тополя, а фактически - настоящий руководитель страны. Только он один в первую же минуту понял, кто столь буднично и неприметно появился в таверне «Рыжая Лилия». И поняв - извлёк из этого своего понимания последствия, фантастические для всего прежнего уклада жизни Междуречья.

Дорогая мама,
сразу, первым же делом хочу уверить, что у меня всё в порядке
и возможно дошедшие до тебя слухи о моём самоубийстве -
безосновательны. Я жив-здоров.
Я бы мог ничего больше не писать и не беспокоить тебя на отдыхе,
но всё же есть известие, которое мне также хотелось бы до тебя
довести, хотя оно отнюдь не такое приятное, как первое.
Возможно, ты также слышала, что господин Эррилас Ворон
отказался приносить армейскую присягу, за что был приговорён
к повешению. Только что я узнал точную дату - его казнят завтра,
21 декабря, на рассвете, в Красном Городе.
Сейчас он отпущен из заключения под поручительство господина
алата Артёма Барана.
Мы все собираемся в центральном военно-городском управлении
Красного Города, чтобы иметь возможность побыть с ним
последнюю ночь.
Надеюсь, что у тебя всё хорошо, и передаю поклон от госпожи
Лайсанэс Ворон, госпожи Эрайны Куницы, Эррилэна и всех
прочих знакомых.
Любящий и очень скучающий, Эрр Ворон.

Письмо от сына огорошивало первыми же строчками. Тайра шумно выдохнула и, сощурившись, ещё раз пробежала взглядом абзац. Нет, до неё, слава всему, «слухи о самоубийстве» дойти не успели. То ли потому, что те, посредством кого эти слухи могли до неё добраться, не успели или по каким-то причинам не пожелали сами сообщать подобное, то ли потому, что никто из её нынешнего окружения ничего подобного и не слышал – а может, все попросту располагали фактами, а не слухами. В любом случае, теперь оставалось только ещё раз облегчённо вздохнуть.
Но продолжение письма вышибло укрепившуюся было опору у Тайры из-под ног. Потратив некоторое время на то, чтобы утихомирить шумную стаю бесконечных «почему?», «зачем?» и «как же так?», которые всё равно было некому задать прямо сейчас, она поднялась на ноги и замерла посреди комнаты, прикидывая, сколько именно времени осталось до завтрашнего рассвета в Красном. Как же должна выглядеть эта самая «последняя ночь» с семьёй? Все будут заняты тем, чтобы уговорить Ласа одуматься и избежать наказания? Или скорбно ждать конца? Снова отогнав бестолковые мысли, Тайра засобиралась.
- Ардан? - мысленно обратилась она, переодеваясь. - Мне нужно в Красный…
Тут она мысленно же продемонстрировала письмо Эрра, чтобы обойтись без лишних пересказов.
- Ты очень занят или, может, отправишься со мной?

Вероятность с уговорами Ласа можно было отметать сразу. Во-первых, если уже известна точная дата и время казни – значит, император уже подписал приговор, и теперь отказывайся – не отказывайся – всё равно бесполезно. Во-вторых, насколько Тайра знала Эрриласа Ворона и солейцев вообще – он, скорее, сам перережет себе глотку, чем откажется от своих слов.
Видимо, эти ночные часы были просто возможностью побыть с ним в последний раз. Может быть, обсудить какие-то его распоряжения относительно жены и сыновей... и относительно ещё чего-нибудь.

Ардан, как и всегда, отозвался немедленно:
- Да, Славка-Ярослава, я знаю. Сейчас буду...
Он действительно появился через пару минут.
- Я тебя перекину туда, если хочешь, и побуду там с тобой... Только когда ты будешь с семьёй Эрриласа, я бы не хотел там присутствовать, мне будет тяжело среди них, и они тоже будут себя натянуто чувствовать при мне.

Тайра привычно обняла возникшего рядом Ардана, ткнулась носом ему в плечо и кивнула в ответ – немного рассеянно, оставаясь погружённой в ворох мыслей и тревог.
То, с чего Эрр начал свою весточку, хоть и сглаживалось самим фактом того, что он, живой и здоровый, эту самую весточку отправил, но ведь и означенные слухи вряд ли возникли сами по себе. Не терпелось увидеть сына и расспросить его, что случилось.
А Лас… Тайра могла только догадываться, однако, если это всё не какое-то внезапное стечение обстоятельств, то на шаг, за которым – оборванная в самом расцвете собственная жизнь, чудовищный удар для матери, братьев и сестры, других близких, отказ от обязательства перед Империей, вокруг которого (обязательства) строилось всё его существование ещё задолго до его появления на свет, – могло толкнуть его только одна, последняя из важнейших составляющих его судьбу фигур…
«…его отец», – мысленно заключила Тайра. Мысль эта тяжёлым камнем упала в и без того полный колодец, которому в её душе был давно отведён отдельный угол и который хранил в себе связанное с одним-единственным человеком. Хранил в последние дни ненадёжно: годы, проведённые в добровольном полузатворничестве, на безопасном для всех расстоянии, где находиться было больно, но хотя бы не гибельно, не разрушительно, закончились ничем, глупым и чудовищным. И Тайра, в отличие от Дарва, например, не могла даже растворить часть горя в ярости на причину смерти Ган-Кора, подозревая, что чуть более десяти лет назад сама едва не стала точно такой же причиной. И теперь, даже если удастся не сорваться и не окунуться с головой в эту горькую чёрную воду, она неизбежно со временем отравит её, пропитав почву у колодца и всё вокруг…

А пока Тайра взяла себя в руки, выдохнула, огляделась вокруг, как бы ища взглядом, не забыла ли о чём-нибудь важном, и наконец подняла глаза на Ардана.
- Я готова. Идём?

В Красном Городе, у городской стены, на площади неподалёку от Западных ворот хаш-эрбинец указал Тайре на простёртую на многометровой высоте Красногородской стены площадку, ровный гранитный край которой выступал над огромной аркой.
- Здесь завтра всё произойдёт... - мрачно пояснил он.
Ардана крайне подавляла приближающаяся казнь. Он очень любил Эрриласа Ворона, был - как и Арданэр - искренне привязан к нему и успел уже тысячу раз проклясть все свои навалившиеся со становлением адептом Хаш-Эрбина способности и возможности, если они всё равно ни на волос не могут отодвинуть гибель юноши. Ардан много думал, как найти выход из того гибельного тупика, в который загнала своего обладателя Ласовская полянская горячность вперемежку с солейской принципиальностью. Но ничего не смог придумать...
- Иномирка - Кира - хотела его портировать из Лисиной Норы куда-то за пределы Империи, - рассказывал Ардан Тайре, пока они шагали через площадь. - Но я так и не понял, зачем... И Эрайна, и Далиана ей до этого в один голос сказали, что его можно портировать хоть на Вестника - он всё равно вернётся обратно и сдастся властям.

Тайра на несколько мгновений замерла, не до конца соображая, а потом кивнула со вздохом:
- Это оттого, что в земных приключенческих романах и кино проблема спасения кого-то из петли так и решилась бы – если спасаемого внезапно и ловко оттуда вытащить. А больше публичных казней иномирка Кира, вероятнее всего, нигде и не видела. - Вопреки намерению Тайры, два слова из произнесённой бесцветным голосом реплики прозвучали с едва заметным нажимом.
Поскольку она явно улавливала состояние Ардана, да и он её мог чувствовать в не меньшей степени, ей казалось, что оба они стоят, удерживая на плечах одну на двоих бетонную плиту и хмуро глядя на кусочек стены, за какой-то миг успевший стать противным и ненавистным.
- Пойдём отсюда, - сжала она ладонь спутника.

Зато из дома Луппа вышел, весело поглядывая по сторонам, Ворон-младший и, увидав под дубом алата и прижавшуюся к нему некромантку, отвесил им грациозный поклон и двинулся навстречу.

- Доброе утро, госпожа Дун! - приветственно воскликнул солеец. - Приветствую Вас, господин Артём! Как отдохнули? Впрочем, я вижу, что превосходно, и очень за вас рад.
Лас опустился на бревно перед догорающим костром, где накануне лежал Ли. Черноглазый взгляд его скользнул по греющимся бутылкам водки, и Ворон усмехнулся только что пронаблюдаемой им в кухне сцене с исследованием печки.

- Добрейшего утречка и Вам, господин Ворон. - Артём проследил взгляд солейца, поднял руку, намереваясь создать в ней ещё одну бутылку водки, чтобы кинуть Ласу. - Вот и я думаю, что дядька Вольт пожадничал, я бы сразу закинул четыре бутылки.

- Господин Артём, - Эррилас хотел было обратиться к алату по-свойски, как Артём просил его в самом начале их знакомства, но счёл, что сейчас, с учётом его просьбы, это будет выглядеть неуместной фамильярностью. - Я хотел бы сегодня отвезти госпожу Татьяну в Красный Город – в Академию магии, затем в оперу и на ужин. Будет ли мне позволено это сделать?

Дун, внимательно рассматривая Ласа, мысленно проговорила Артёму:
- Его повесят завтра.

Просьбу Эрриласа Артём выслушал с предельным вниманием и сразу стал гораздо серьёзнее, особенно после замечания Дун.
- Господин Эррилас, сразу скажу, что не стану Вас останавливать, если Вы и после этого нашего разговора сохраните намерение сопровождать госпожу Татьяну в Красный Город. Однако прежде я хотел бы задать Вам несколько вопросов.
Артём взял себя в руки, всячески стараясь не заводиться и не нервничать, запил поступивший в кровь адреналин приличным объёмом пива и поцеловал Дун в макушку, восхищаясь её способностями работы с Ар-Лиэном:
- Первое, что мне приходит в голову при обдумывании Вашей просьбы. Вы намерены показаться в обществе, не кажется ли Вам, что найдутся люди, недовольные Вашим появлением, ну, исходя из имеющихся обстоятельств, также уверен, что найдутся и те, кто выскажет Вам это в лицо. Я не сомневаюсь, что Вас это нисколько не пугает и даже вовсе не заботит, однако же, Вы ведь будете сопровождать Татьяну, и я не уверен, что Вы сможете в полной мере выполнить свои обязанности в этих обстоятельствах. Возможно, я что-то неверно себе представляю, тогда прошу меня простить, я всё же за всё время пребывания в Лиэне не имел пока возможности погрузиться в Имперское не-армейское общество и могу только предполагать. Далее меня интересуют последствия для меня как Вашего поручителя, и, видимо, тут я должен сразу же просить Вас хотя бы вкратце ознакомить меня с дуэльным кодексом или его аналогом. Это не всё, что я хотел сейчас с Вами обсудить, но давайте пока остановимся на этих пунктах.

Тем временем Артём мысленно поинтересовался у Дун:
- Скажи, пожалуйста, я правильно понимаю, что это ещё не совсем определённый факт, и мы можем повлиять на эту перспективу? Если я его отпущу, его определённо повесят. А если я оставлю его тут – то ведь, скорее всего, не повесят. А что если мы тоже отправимся в Красный Город? Раз уж у нас есть свободное время, я бы взглянул, как Венгард преобразовал аномалию в городскую защиту, да и вообще посмотрел бы на город Венгарда своими глазами.

- Подписан приказ, - объяснила Дун как степень определённости факта завтрашней казни, так и последствия оставления Эрриласа в Овражьей. - Он ещё не знает, - она имела в виду злосчастного Ворона.
Сова с большим удовольствием слетала бы с Артёмом в Красный Город. Но ей казалось, что лучше не вместе с Ласом и Тати, а отдельно, просто наблюдая за этой парой и в случае чего - появившись рядом с ними. Ласу не будет интересно в Красном Городе то, что интересно Артёму, поскольку многое он и сам уже знает. А то, чего не знает, всё равно уже не успеет ему пригодиться. А Татьяне, возможно, было бы интересно, но пока - большая часть будет ей просто непонятна.

- Восхищаюсь Вашей предусмотрительностью, господин алат, - серьёзно сказал Лас и выпил водки, благодарно кивнув Артёму. - Полагаю, у господина VoltBarngrav'а одна рука была уже занята, а в другую сразу четыре бутылки не поместилось.
Он улыбнулся, закусив горячим мясным пирожком.
- Господин алат, Вы поручились за то, что я не скроюсь, не избегу положенной мне по закону кары и не совершу за время нахождения под Вашей ответственностью иных преступлений против Империи или же любого из её граждан. Однако Вы не нанимались в мои телохранители. Поэтому если меня смертельно ранит на полигоне исследуемая гравма или заколет на поединке кто-либо из благородных собратьев, полагающих, что его разящая длань представляет собой наказание, более подобающее мне, нежели красногородская петля, то на Вас за это ни в коем случае не возложат ответственность. Если же случится так, что удача улыбнётся мне и вместо того, чтобы дать заколоть себя, я сам смогу заколоть обидчика, то и в данном случае это не будет расцениваться как преступление, поскольку мои действия трактуются как необходимая оборона, и отвечать за них я буду только перед родом поверженного. Если же меня попытается остановить кто-то из не-благородных, стало быть, его семье род Воронов выплатит положенную компенсацию. Теперь что касается безопасности госпожи Татьяны. Господин алат, даю Вам слово, что если я буду видеть, что не смогу защитить её в одиночку, - я немедленно обращусь для её защиты к представителям имперской армии.

- Водку, господин Ворон, следовало поместить в костёр, - с некой назидательной иронией произнёс алат, намереваясь создать и снова бросить Ворону ещё одну бутылку. - Будьте, пожалуйста, так любезны.
- Спасибо, Дун, я всё понял. В Красный Город, я думаю, мы полетим, только сейчас тут доуладим всё. И – да, ты, конечно, права, всем вместе там совершенно незачем быть, пройдёмся с тобой вдвоём или на "Ольге", или "Ольгу" отправим самостоятельно там гулять.

- Приношу извинения за свою несообразительность, - Ворон уронил голову в поклон, а новую бутылку водки – в костёр.

- Пожалуй, Вы меня удовлетворили, хотя мне самому, кажется, что будь кто вас оскорбит и Вы его при этом убьёте, ответственность меня не минует, так как исключительно с моего попустительства появляется сама к этому возможность. Но оставим это буквоедство, оно нам не к лицу... - Артём замолк, задумавшись, затем поднял взгляд и посмотрел Ворону прямо в лицо:
- Господин Эррилас Ворон, должен сообщить Вам, что приказ о Вашей казни подписан, она состоится завтра на рассвете.
Это было неприятно, но это надо было сделать.
- Прошу Вас учесть этот факт при планировании Вашего времени.
Артём шумно выдохнул, протерев лицо свободной рукой:
- Мне неловко отнимать Ваше время своей болтовнёй, господин Ворон. Если Вам требуется транспорт, я готов его предоставить. Хочу попросить Вас, тем не менее, не торопиться распрощаться с жизнью, посредством дуэли или ещё как-то. В оставшиеся сутки ещё может начаться война... Император ещё может решить, что он устал руководить Империей, Венгард Олень может решить, что Император устал руководить Империей. Мало ли, не надо спешить туда, куда точно не опоздаете, прошу Вас, и более Вас не задерживаю...

- Благодарю Вас за доверие, - вставил Эррилас, пока Артём задумался на минуту.
А через минуту его взгляд встретился со взглядом алата, и Ворон услышал свой приговор.
Завтра. На рассвете. Уже завтра. Лас вздрогнул, чувствуя, как жилы мгновенно наполнились бурлящим адреналином вместо крови, и, чтобы его не так сильно потряхивало, выпил ещё водки из предназначенной – как выяснилось – для бывшего императора бутылки. Сколько ни готовься, всё равно это известие падает на тебя неожиданно, как сломанное ветром дерево.
Он смотрел в догорающий костёр, сильно побледнев, а потом поднял голову и внимательно оглядел станицу, мост, овраг и окружающий всё это непролазный лес.
- Я ведь уже говорил, что восхищаюсь Вашей предусмотрительностью, господин алат? - жизнерадостно уточнил Ворон-младший. - Я обещал госпоже Татьяне раскрыть несколько интересующих её вопросов. Полагаю, что удобнее всего это будет сделать, если мы отправимся в Красный Город верхом. Что касается Вашего совета, то - как Вы, вероятно, успели уже заметить в ходе нашего краткого знакомства, я слишком люблю жизнь, чтобы самостоятельно спешить расстаться с нею.
Эррилас усмехнулся. У него всё-таки сильно дрожали руки, и он несколько секунд с нескрываемой насмешкой рассматривал свои пальцы.
- После ужина я явлюсь с госпожой Татьяной в центральное военно-городское управление Красного Города, откуда она сможет отправиться куда ей заблагорассудится, а Вы, в свою очередь, сможете снять с себя ответственность за мою персону.
Он поднялся, с наслаждением раскинув руки в стороны и потянувшись.
- С Вашего позволения, я бы поднялся на борт "Ольги", чтобы переодеться.

Он ещё раз внимательно осмотрел всю Татьяну, а потом лёгким и гибким движением, казалось, вовсе без какого-либо напряжения поднялся на ноги.
- Размыкайте в любом месте... - Ворон чуть повернул к Тати опоясанное металлическим шнуром антимагического блокатора плечо. - Если Вам нужно что-то сделать магически - делайте сейчас.
Эррилас бросил свою рубаху на столик, задумчиво рассматривая чашку с ананасами.
- Вы можете подобрать и закрепить волосы? Как можно плотнее и крепче.

Для меня это было настолько в новинку, настолько любопытно и необычно и настолько интересно и страшно, куда это всё зайдет, что я без каких-то вопросов делала то, что он говорит. Создала резинку для волос. Скрутила и завязала волосы в плотный узел ближе к макушке и закрепила его резинкой.
Чуть дрожащими руками разомкнула блокатор на плече и протянула его обратно Эрриласу. Посмотрела ему в глаза. И вдруг ощутила себя стоящей на отвесной скале и смотрящей с неё вниз на бушующий океан, упиваясь страхом высоты. Ещё шаг?..

Глаза его напоминали два оружейных дула. Эррилас был страшно бледен и ужасно спокоен, хотя мимолётного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что в жилах у него уже ничего, кроме неразбавленного адреналина, наверное, не осталось. Он забрал у Татьяны блокатор, бросил его на стол, взял чашку с ананасами и вручил её Тати.
- Ешьте. Не важно сколько.
Он чувствовал, как тонкая, ещё совсем нежная шерсть вдоль его хребта стоит дыбом от зашкаливающего возбуждения. В глазах темнело так, что взгляд выхватывал из всего окружающего только отдельные куски, яркие, как вспышки молний. Блокатор... Коньячный бокал... Сброшенная рубашка Тати...
"Нет, так не пойдёт. Успокойся. Убьёшь и себя, и её."
Оставшись без блокатора, Ворон опять надел свою рубаху.
- Ешьте, - повторил он, настолько хрипло, что не узнал своего голоса. Лас, усмехаясь про себя над собственным состоянием, слегка закатал рукава, потянулся, проверяя, чтобы одежда ни в малейшей степени не стесняла движений, и незаметно для глаза оказался у бьющего в бассейн у стены водопадика. Наклонился к ледяной воде, умылся, с силой протирая лицо, шею и грудь под распахнутой рубахой. Потом, уже без ускорения, он вернулся к Тати, взял со стола блокатор, опустился на колени перед девушкой. Металлический шнурок замкнулся вокруг Татиной лодыжки - не холодный и не горячий, не плотный и не болтающийся, он почти сразу же перестал ощущаться.
Эррилас поднялся, забрал у Тати чашку, поставил её на стол и, взяв свой бокал, залпом бросил в горло коньяк. Потом молча опять взял девушку за руку и направился с ней к выходу из апартаментов.

Я совсем не понимала, что происходит. Ну, точнее, видела, что парень находится на взводе и пределе, но действия его были непонятны.
Причём тут ананасы? Почему нужно их съесть? Я послушно один за другим сунула в рот и, прожевав, проглотила несколько кусочков. Сделала небольшой глоток из бокала, в нём звякнули запонки.
Когда Эррилас с блокатором в руках опустился передо мной на колени, я внутренне съёжилась, борясь с внезапным желанием взбунтоваться, защититься, треснуть этой чашкой по чёрной голове и сбежать. Прикосновение к лодыжке. Ну всё, ошейник сомкнулся. Я попыталась пощупать вокруг магическим взглядом. Остался ли хотя бы он?.. Как всё-таки быстро человек привыкает к хорошему. Вот не было магии никогда, знать про неё не знала и отлично же жила. А теперь я ощутила себя абсолютно беспомощной. Да ещё в полной власти по сути малознакомого мужчины, у которого чёрт знает в голове и которому уже нечего терять и нечего бояться.
Аккуратно допила шампанское, стараясь не проглотить запонки. Куда? Куда мы теперь? Почему не здесь? Последовала молча за Эрриласом... По пути к выходу бросила взгляд на рубашку и сапоги... Мне правда надо идти куда-то босой и считай без одежды?..

Они вышли в коридор, и Ворон опять подхватил Тати и посадил на своё плечо, вновь - как утром - крепко прижав рукой её босые ноги к своей груди. А потом зашагал с ней куда-то дальше по извитому коридору вниз, вниз, вниз...
Оттуда волнами наплывал жаркий воздух, несущий запахи костра, пыли, курева и перегара, а кроме того - сперва смутный, а потом всё более разрастающийся гул.
Ещё один поворот, и на Тати шквалом обрушился яркий свет факелов и костров, душное тепло, запахи коньяка, водки, перегара, табачно-​вишнёвого дыма, опиумных паров, терпкого пота, жареного мяса и ещё чего-​то... Весёлые, лихие или озлобленные крики, хохот и пьяная ругань, тяжёлая музыка, звон стекла, лязг железа...
Огромный зал, стены которого терялись в полутьме, а крышу подпирали толстые каменно-​кирпичные колонны, освещённый несколькими печами, гигантским камином и разложенными прямо здесь же кострами, был полон народу. У печей по пояс голые, блестящие от жара и пота повара проворачивали в огне на вертелах целые бычьи и кабаньи туши, время от времени присоединяясь к пирующим, которых, похоже, хорошо знали. У костров веселились самые разнообразные мужчины - белокожие, смуглые, совсем чернокожие, татуированные с ног до головы или только с небольшими татуировками на груди и плечах, указывающими на номер легиона и имя, в форме, в гражданском платье или почти нагишом... На руках, плечах и коленах мужчин сидели, распустив пушистые от кострового жара волосы, женщины - также самых разных мастей и рас: завёрнутые в тонкие полотнища вроде индийских сари, одетые в льняные и шёлковые платья с плотным лифом, подчёркивающие грудь и талию, в военной форме, или совершенно обнажённые, только с украшениями или тоже сплошь татуированные.

Эррилас Ворон впитал всю эту картину мгновенным взглядом и, как ледокол среди торосов, двинулся со своей ношей вперёд, к одной из смутно видимых в волнах кострового и табачного дыма кирпичных стен, пронизанных несколькими невысокими проёмами, забитыми толстыми дубовыми дверками.

Я вспомнила множество коней, припаркованных у гостиницы... Вот где их всадники, значит. Эдакий подпольный не особо ночной клуб. Для Тридцатки?.. Возможно, если бы я сюда попала при каких других обстоятельствах да ещё и хорошенько выпивши, мне бы тут даже понравилось. По крайней мере людям тут было явно весело и хорошо. Но сейчас... Происходящее в зале ещё больше меня запутывало и пугало. Как будто я уже не просто смотрю вниз со скалы, а меня кто-то держит за шкирку над пропастью...
Я выпрямила спину и расправила плечи. Если меня кто тут заметит, то пусть запомнит спокойной и уверенной, а не испуганной смущённой девочкой перед первым разом. Положила руку на голову Эрриласу, нервно сжимая-разжимая пальцы в его волосах, скребя при этом ногтями по коже. Я старалась смотреть перед собой и не обращать внимание на происходящее вокруг.

Почувствовав, как выпрямилась Татьяна, рисуясь перед всей этой легионерско-каторжной толпой, Ворон испытал непередаваемый прилив гордости за свою женщину. Прижав её ещё крепче к своей груди и тихонько, почти безотчётно потираясь щекой и скулой о её бедро, он добрался до стены и с грохотом пнул к одной из дверок небольшой, но тяжёлый квадратный не то столик-недомерок, не то табуретку-переросток... На них стали оглядываться.
Эррилас подобрал около одной из печей рядом длинный вертел, а потом ткнул им в вертельную стойку - и пара десятков оставшихся вертелов с оглушительным лязгом рухнула на плотно утоптанный земляной пол, привлекая теперь уже всеобщее внимание.
Лас поставил Тати на столик-табуретку. За спиной её оказалась одна из плотно забитых дверок. Их уже полукольцом окружили, не приближаясь, впрочем, вплотную, и до девушки донеслось несколько оценок её качества - от изысканно-благозвучных до сально-похабных, но все одобрительные.

Ворона узнали. В толпе начало нарастать возмущение. Подтягивались всё новые и новые мужчины, повара бросили свою работу, любопытствующих женщин довольно быстро вытеснили. Все возможности к отступлению тем путём, каким Эррилас сюда пришёл, были отрезаны. Под перекрёстным огнём нескольких десятков пар глаз, под обмен репликами о том, что это не кто иной как тот самый отказник-предатель, которого завтра будут вешать (как многие знали с досок в городе), Ворон очертил вертелом на земляном полу перед Тати полукруг радиусом метра в четыре и, остановившись спиной к девушке, поднял голову, глядя на эту толпу, ненавидящую его за отказ влиться в их ряды.
- Меня зовут Эррилас Ворон, - саркастически объявил он, на всякий случай. - И завтра меня повесят за отказ от принесения армейской присяги. А это... - он едва заметно повёл головой в сторону Тати на столике за спиной, не сводя азартного взгляда с толпы, - иномирка, вчера пославшая к гиридам моего брата – Эрра Ворона. Он оказался её недостоин, - добавил Лас несколько тише, а потом прежним тоном продолжил: - Кто выбьет меня за границу полукруга... - Лас указал острым концом вертела на очерченную линию, - ...может взять иномирку.
- Мы её и без тебя возьмём, мразь трусливая, - очень отчётливо сказал кто-то в толпе.
- Рискните, - отозвался Ворон, побелев от ярости.
- А если она позовёт армию... - раздались голоса.
- А здесь разве не армия? - с издевательской усмешкой осведомился Лас. Рубаха на его спине промокла от пота и липла к лопаткам.
- А если она...
Вместо ответа Ворон сделал шаг назад, не оглядываясь сгрёб Тати опять к себе на плечо и, подняв её окольцованную блокатором ногу, молча продемонстрировал всем, что иномирской магии можно не бояться.
В следующий миг – Тати даже не сразу сообразила, что произошло. Лас швырнул её обратно на ставший центром рокового полукруга столик, и его движения слились в размытый след – на него кто-то бросился, винтом вскипела драка, за которой было не уследить, и только через секунду не ускоренное уже чьё-то смуглое тело с проломленным вертелом черепом отлетело в окружающую Ласа стену легионеров. Ворон смерил их всех донельзя презрительным взглядом и с великолепным снисхождением бросил:
- По одному, договорились?

"######" - подумала я, стоя на столе на всеобщем обозрении. Меня изнасилует толпа бывших каторжников. А что, отличный способ умереть не на виселице и за брата отомстить. И нос этим армейцам утереть. Вот ведь хитрый сучонок. В любом случае в выигрыше. Попробуй только сдохнуть здесь. Или проиграть, вылетев из полукруга. Я тебя откопаю, оживлю и убью столько раз, сколько из этих ублюдков меня коснётся.
Вдруг стало как-то невероятно спокойно. Собственно в волнении, страхе и тому подобным разрушающих эмоциях смысла уже не было. От меня не зависит ничего. Я даже убежать не смогу сквозь толпу. А с блокатором не смогу сделать вообще ничего для своей защиты. И скорее всего если меня изнасилуют, то живой не отпустят. Я бы на их месте не отпустила. Потому что я вернусь с представителями нормальных легионов и сожгу это место.
Остаётся только с гордостью и вызовом смотреть по сторонам, держа осанку и сложив руки на груди. И азартно и с надеждой на Эрриласа. Если этот пацан сможет уложить больше, чем пару-тройку этих опытных вояк – грош цена вашему Тридцатому легиону. Жаль, правда, рассказать уже никому об этом не смогу, если какой-то из них всё-таки победит.
Давай, Эррилас, давай, сукин сын. Покажи этим ублюдкам. Ты не имеешь права проиграть.
Я усмехнулась и одобрительно похлопала первой победе своего героя. А затем окинула толпу уверенным в дальнейших победах взглядом – кто следующий?

Следующий не заставил себя долго ждать. Эррилас после второй крайне короткой схватки вышвырнул за пределы полукруга какого-то чернокожего. Тот был жив и намеревался ринуться дальше, но его удержали, моментально разработав правила, что выброшенный за круг выбывает. Связываться не на жизнь, а насмерть с благородным, прошедшим школу разведки, которого завтра вздёрнут и которому абсолютно нечего терять, поскольку после позорного приговора у него уже не осталось даже репутации, – охотников больше пока не находилось. Поэтому условие проигрыша, поставленное тем, кто всё это затеял, как-то само собой распространилось и на всех его противников. Начали делаться ставки. Чернокожего парня, чтобы не лез и не мешался, пришлось утихомирить силой где-то уже на задворках окружившей Ласа и Тати толпы. К тому же многим хотелось попробовать тоже, а не ждать, пока Ворон будет укладывать до смерти особо буйных. Все прекрасно понимали, что рано или поздно отказник – даже если не будет проигрывать – всё равно устанет. Десяток или пара десятков таких коротких схваток – и он просто ляжет на землю и не сможет подняться.
В третий раз на Эрриласа бросились также с вертелом. Лязг железа сбивчивой дробью оглушил Тати. Её бравада бесила окружающих не хуже издёвки её спутника, и если поначалу на Ласа кидались просто из сиюминутного порыва проучить, то теперь выкристаллизовывались те, кто хотел простоять подольше в зрителях, чтобы потом, когда Ворон выбьется из сил, добраться до иномирки. Здесь расчёт Эрриласа оправдался полностью – пресыщенная женскими ласками братия вернее всего клюнула бы на никогда никем здесь не пробованную иномирку. Да ещё и настолько много о себе понимающую, что отказалась от благородного.
Раскидав третьего и четвёртого, Лас вытер сочащуюся по распоротой скуле кровь. По его короткому жесту кто-то из сочувствующих (парень устроил такую развлекуху!) кинул ему в руки открытую бутылку водки. Но едва Ворон сделал пару глотков, как возник и пятый противник, судя по татуировкам – из рода Куниц, а судя по могучему телосложению – древлянин. Весёлыми голубыми глазами он посмотрел на Татьяну и – поймав её взгляд, – подмигнул. Это было уже серьёзно; Лас взял один из двух мечей, предложенных Куницей, промокнул рукавом заливающий глаза пот... Они схлестнулись, опять уйдя в ускорение, так что сыпался только град лязгающих ударов, и через несколько секунд отскочили в стороны, тяжело дыша и ещё более тяжело глядя друг на друга.

Пока Эррилас неплохо справлялся. Если бы при этом он не ставил на кон мои честь и жизнь, происходящее было бы даже увлекательно. Но как надолго его хватит? Когда его ранили, я чуть поморщилась, как будто сама получила по лицу. Но продолжала сохранять внешнее спокойствие и хлопать после побед. Я не имею права вмешиваться. Это его бой. Это ему нужно. Он этого хочет.
Проблема была в том, что я абсолютно точно не хотела, чтобы ко мне даже прикоснулся хоть один человек из этой толпы. А скорее всего эти ублюдки его вымотают, и он тут погибнет. Или, что ещё хуже, просто слишком устанет и не сможет сражаться. А меня трахнут у него на глазах. Рассматривал ли он такой вариант? Мучиться совестью, если у него таковая есть, ему, впрочем, всё равно недолго, как ни крути.
Понятий о честных схватках у тридцатников точно нет. Да ещё такой куш. Хотя, казалось бы, чем я интереснее местных женщин... "О, я трахнул иномирку", охренеть какое достижение. Может всё-таки не толпа, может, одним, победителем, ограничится – пыталась оценить я угрожающее мне лично... Я чувствовала, насколько бешу их своей смелостью и насколько они меня хотят. И это заряжало и придавало мне моральных сил не высказывать страха и сомнений в исходе.
На взгляд Куницы я дерзко усмехнулась и покачала головой. Человеком, которому я достанусь, будешь не ты. Хоть ты и не самый плохой вариант. Чего первым-то не пошёл, трус? Ещё бы десятым подмигивал. В отличии от предыдущих он был благородным и явно хорошим бойцом.
- Врежь ему, Лас! - выкрикнула в возникшую паузу.
Был, конечно, надёжный способ не достаться вообще никому... Но чёрт возьми, не хочется на такой ноте уходить.

Ворон тем временем повернулся к Тати в ответ на её весёлый побуждающий окрик и, беспечно улыбнувшись, отвесил изысканный поклон.
Они вновь сцепились с Куницей и дрались довольно долго, видимо, упираясь теперь уже не столько в причину всего этого, сколько в невозможность отступить из репутационных соображений (для Куницы) и потому что некуда было отступать (для Ворона). Древлянин рухнул, кровь толчками выбивалась из его бедренной артерии и казалась в неверном свете печей совершенно чёрной.
Лас, тяжело и хрипло дыша, выпрямился. Его одежда промокла насквозь от своей и чужой крови, пота и пролитой водки, волосы были такими, словно он только что вынырнул из озера.

Тати почувствовала, как чья-то рука вцепилась ей в волосы; мгновенно её сгребли со стола, одновременно охватывая под живот, но Ворон, пользуясь тем, что руки у его противника были заняты иномиркой, просто свернул ему шею и выдрал Татьяну из обмякших объятий, а потом выбил дверку за её спиной и швырнул девушку в темноту.
Взревело несколько глоток. Тати показалось, что на Эрриласа бросилось сразу человек семь-восемь.

Книга рассказывала о том, что язык, на котором они говорят, - это человеческий язык, развившийся после Тёмных Времён. У разных рас он несколько видоизменялся и разделился таким образом на несколько диалектов - междуреченский, восходянский, леснокрайный и загорский. Когда же сформировалась империя Междуречье - междуреченский диалект стал основным языком людей, хотя у Загорских и Восходянских варваров до сих пор было в ходу собственное наречие.
Во все диалекты человеческого языка проникло довольно много заимствований - главным образом из языка кентавров, обитающих по соседству, с западной стороны от Междуречья, к югу и западу от Лесного Края. Примером таких заимствований были слова "легион", "кентурия", "радиус", "курьер", "артефакт", "аллюр", "креационизм", "портация" и так далее. В последние десятилетия добавились корни, заимствованные из других языков - пегасских: Báli и Súlu ("сигнатура", "моционизм"), а также языка тёмных (северных) единорогов - фегρаλина ("витализм", "некромантия"). Из языка светлых (восточных) единорогов - антаρλифы - заимствований практически не было в связи с тем, что этот народ тщательно воздерживался от каких-либо контактов с людьми.

Уже после полуночи, когда Артём и Дун, стоя на верхней площадке Красногородского центрального военно-городского управления, любовались нарядным, разноцветным сиянием городской подсветки, пробивающимся сквозь окружающие холм военгупра низкие снеговые тучи, туда же поднялся Эррилас Ворон.
- Господин алат, добрый вечер. Здравствуйте, госпожа Дун. Вновь поступаю под Вашу ответственность... - солеец чуть улыбнулся, с некоторым усилием отбрасывая привычный тон. - Артём, я здесь и буду теперь находиться тут вплоть до завтрашнего утра. Господина Араса Второго Лавра я уже об этом предупредил, так что Вашу ответственность с меня можно снять. Артём, я двух Куниц прирезал, одного точно на смерть. И ещё кому-то свернул шею, но долги эти согласился взять на себя господин Лэйдис Лотос. Вы за это отвечать не будете.

- Добрый вечер, господин Эррилас, - Артём, спокойно и даже несколько рассеяно улыбаясь, выслушал Ласов отчёт о проделанной работе и по его итогу только слегка кивнул: "Ну а в самом деле, что ещё тут сейчас можно поделать. Сказать, что он меня разочаровал, так как бы ему на это покласть с прибором, да и не разочаровал, я ведь именно этого и ожидал, даже что-то как-то мало. А раз уж Лэйдис ещё и со всем этим разберётся, так и вовсе нет проблем, а раз нет проблем, то нет проблем".
- Господин Эррилас Ворон, я не планирую присутствовать утром в Красном и не хочу отнимать Ваше столь драгоценное время, поэтому, не задерживая Вас более, хочу сказать Вам, что Вы выбрали крайне трудный путь, желаю Вам пройти его достойно до конца. - Артём чуть было не добавил "удачи", однако спохватился и сдержался.
Алат немного замялся, сомневаясь предложить Ласу руку для рукопожатия или обняться с ним, соответственно предоставляя самому Ворону возможность определить, как им прощаться.

- Благодарю, Артём. - Лас обнялся с алатом, чтобы не вынуждать того пожимать руку дезертиру. - Приложу все усилия, чтобы Вас не разочаровать. Однако я попросил бы Вас и госпожу Дун не покидать Красный Город хотя бы до завтрашнего полудня. Я постараюсь отвести умы наших юных сограждан из чересчур радикального русла, однако – как Вы сами понимаете – выбор средств в этом направлении у меня весьма ограничен. А госпоже Далиане Ворон через два месяца рожать тех, кто когда-нибудь отомстит за меня императору Медведю. Посему мне было бы спокойнее, если бы как можно больше верных имперских псов присутствовало бы здесь, пока моя семья не переправится в столицу.

- Ну что же, хоть у меня и были другие планы... - Артём рассеяно повёл взглядом, - буду рассматривать это как Вашу последнюю просьбу. Вам хотелось бы, чтобы я был в непосредственной близости от госпожи Далианы, или же не более, чем находился неподалёку и прибыл в случае каких-либо её затруднений?

- Последнего будет более чем достаточно, - улыбнулся Лас, поклонился Дун и отправился к родственникам на собственные поминки. Ему очень хотелось пригласить и Артёма на гулянку, но Ворон вовремя вспомнил о повергнувшем Артёма в шок предложении Лэйдиса Лотоса – и не стал звать алата в общество благородных, где Баран-родоначальник будет ощущать себя неуютно, а Дун ещё и ухлопает кого-нибудь. На сегодня смертей уже хватало.

Все мышцы Эрра были напряжены, как камень. Но безумие из глаз отступало под действием голоса, слов и объятий матери.
Тяжело дыша, он медленно успокаивался, глядя на съёжившегося на полу раздавленного происходящим Лэна. Грудная клетка бурно вздымалась, в руках ещё не остыло что-то кипящее, и холодело под ложечкой, но в мозгу потихоньку прояснялось. Эрр сообразил, что Тайра плачет, и тоже обнял её, охваченный теперь стремлением успокоить и загладить свою вину перед ней.
- Знаю.
Это был запоздалый ответ на вопрос о действиях Ласа. Мать была абсолютно права в своих предположениях.
Эрр представил, как это всё происходило у Лэна и Лайсанэс. Та, наверное, даже и слова не сказал полуадафэрни. Проговорила что-нибудь вроде "Юнис, налейте вина этому юноше, у него нелёгкий день" - и всё. И уже, поди, и не думает обо всём этом, вообще забыла про эти Лэновские откровения... А тот - не забыл. И мучается теперь, вдолбив себе, что это он во всём виноват, и решив, видимо, напоследок облегчить совесть. У Эрра зубы скрипнули от ярости, но он промолчал, выжидая ещё несколько секунд.
- Мама, я пойду к Ласу. Он с господином Дарданом Зверобоем, с Илигальном и Арданэром... и с господином Ирданэлом... Я пойду к ним.
Он мысленно передал Тайре, где на этаже находятся апартаменты Лотосов, в которых собрались все означенные, а также Лэйдис и Анэс Лотосы, Лэдан Куница и Ферал Медведь.
- Ты присмотришь за Лэном? Его бы уложить спать...

Было большим облегчением почувствовать, что дыхание Эрра становится размереннее и спокойнее, а сам он расслабляется. Выплакавшись, Тайра и сама немного успокоилась. Она отстранилась от сына, выпустила его из объятий и кивнула:
- Иди, конечно. Вы все там и останетесь или вы с Ласом вернётесь в «нашу» гостиную?
Тайра сделала жест, дающий понять, что за Лэна беспокоиться не нужно.
- Разумеется, сейчас пойдём спать… - это она уже ворковала вполголоса, помогая адафэрни подняться и опереться на её плечи. - Сейчас умоемся, да? Прохладной водичкой умоемся… - продолжала она, увлекая Лэна в сторону уборной, - Потом отдохнём… Станет полегче…

- Не знаю... Это от Ласа зависит, - задумчиво отозвался Эрр. - Скорее всего, он потом займётся корреспонденцией, а нам всем в это время лучше поспать.
Он думал о том, что сейчас совершенно невозможно предположить, во что завтра (уже сегодня) выльется казнь Эрриласа. Вполне вероятно, что всем им – армейцам – уже на рассвете придётся схлестнуться с тысячами красногородских мятежников и с запалом гражданской войны. Впрочем, не менее велика вероятность и спокойного исхода: красногородцы, с одной стороны до сих пор настроенные против императора Фераннира Медведя, с другой стороны – вряд ли будут оказывать поддержку дезертиру.

- Нет, ну это невыносимо! Неужели вас всех устраивает сидеть здесь и ждать?! Знаете с какими словами он вёл меня сюда? Предложил два варианта, из которых я выбрала "всё время быть со мной, пока я не провожу тебя поспать". Ну и где он?! - всплеснула руками. - Вы все наревелись? - посмотрела строго на Эри, Эрайну и Тайру. - Ни слезинки больше! Он живой и пока мы ещё можем побыть с ним! - В моих глазах закипало нетерпение, азарт и предвкушение вторжения на чужую вечеринку. - А мужчины, думаю, уже успели обсудить все свои ну очень важные мужские вопросы. - То бишь баб и бухло. - Давайте к ним присоединимся!

- Если бы не устраивало сидеть здесь, мы сидели бы там, где устраивает, - озвучила Тайра вроде бы и так очевидное, не шелохнувшись при этом. - Да и вас здесь тоже никто не запер, Татьяна.

- У-у-у, ты ж сама же от него ушла! - смеясь, напомнила Эрайна. - Наверное, он посчитал себя свободным от любых обязательств! - драматично продекламировала древлянка и расхохоталась. - Мы все - важные замужние дамы, - с наигранной напыщенностью подразнила всех Куница. - Нам к чему на их мальчишник?? Тамошних озёрок мы ничему новому всё равно не обучим... Можно, конечно, самим у них чему-нибудь поучиться... но тогда зачем же будут нужны озёрки?! - философствующая Эрайна с бойким смехом дёрнула плечами, слегка высвобождаясь из меховой опушки.

- Куда я ушла? - удивленно подняла бровь. - Впрочем не важно. Действительно, меня никто не запер.
Усмехнулась, подхватив початую бутылку коньяка и свой бокал.

Пришлось прошагать по плавно загибающемуся вокруг скалы коридору-колоннаде минут пять-семь. Захмелевшую красавицу-иномирку в солейском платье и с коньяком в руках то и дело провожали одобрительные взгляды солдат и офицеров. Один из кентавров преградил Татьяне дорогу и весело предложил подвезти, не собираясь, впрочем, навязывать своё общество, однако явно рассчитывая на принятие предложения.

Озёрки, значит... Ну да всё равно. Пусть хоть трахается там. Наплевать. Хочу тоже веселиться, а не сидеть с этими скучными мадами. Пока я глупая иномирка, ничего не знающая и не понимающая, могу совать свой нос куда угодно. Когда я ещё смогу посмотреть на местный мальчишник? А может, даже и озёрку пощупаю... Без какого-то стыда.
По пути я ещё несколько раз прикладывалась к бутылке, без использования бокала, конечно. И вообще, кажется, бокал я где-то потеряла в коридорах. В голове весело шумело. На ногах тем не менее стояла твёрдо и шла уверено к своей цели. Внимание солдатни льстило, мило улыбалась в ответ, но чётко демонстрировала, что на них у меня нет времени.
Предложением кентавра я, не задумываясь, воспользовалась. А чего нет? Весело же! Одно дело на рикше кататься, другое на коне, а тут прям на настоящем кентавре! По пути познакомилась с ним и поболтала о чём-то не очень значимом, но забавном. Кажется даже, спросив разрешения, из любопытства пощупала переход спины человеческой в спину лошадиную.

Лас был где-то поблизости, но чуть дальше и вроде как этажом ниже. Освещённая факелами винтовая лестница, вырубленная в гранитной скале... Тонкий аромат смолы, смешивающийся с запахом коньяка и ванили... Негромкие, но лихие звуки флейт и свирелей, маленьких бубнов и ещё чего-то ударного заставляли кровь ускорять свой бег, а голову подчиняли энергичному, живому ритму...

- ...от Шиповников и Бересклетов, - говорил один из солейцев, лет пятидесяти на вид, судя по татуировкам - Ирданэл Вереск.

Лас, расслабленная под действиями двух озёрок поза которого резко контрастировала с крайне заинтересованным и серьёзным выражением лица, полулежал, внимательно слушая Вереска, одной рукой лениво поглаживая голову девушки, которая вылизывала его живот, а другой - небрежно разгоняя тёмную воду в бассейне. Его синей рубашкой была подвязана пышная грива второй озёрки.

- С Бересклетами проще, - отозвался молодой человек с обозначениями "Ферал Медведь" на груди.

- Не думаю, - покачал головой Вереск, взяв из рук озёрки принесённый ему бокал вина и почти механически, не отвлекаясь от вдумчивого разговора, целуя её предплечье в благодарность. Озёрка опустилась рядом потираясь грудью и плечами о живот Ирданэла. - С одной стороны, почти все они в легионах. С другой стороны, они очень тесно работали с Ган-Кором в последние годы.

- Коррэлдар был сегодня очень предупредителен, - качнул головой Лас.

- С Вами всё неоднозначно, - возразил Вереск. - Не будь Вы сыном Ган-Кора, реакция Коррэлдара могла быть иной.

- Пожалуй...

Нашла взглядом Ласа. С удивлением отметила, что мне вообще всё равно на облепивших его снизу озёрок. То ли буйствующий в крови алкоголь, то ли восприятие их как... работниц сферы услуг. Чем они собственно и являлись. Подумаешь, очень глубокий интимный массаж. Усмехнулась. Или мне просто стало всё равно после того, как он ушёл и оставил меня, ничего не сказав?..

- Господин Эррилас, надеюсь, Вы помните про свои ответственные обещания, - насмешливо произнесла, показываясь ему на глаза. - Но не смею отвлекать.
Повернулась к его собеседникам, открыто улыбаясь:
- Приношу извинения за вторжение в это мужское царство, - лёгкий и вовсе несерьёзный реверанс в сторону остальных мужчин. Полный любопытства взгляд вокруг.
- Я тут едва третий день и интересно посмотреть всё. Хотя, возможно, совсем всё не стоит, но здесь не хуже некоторых мест, где я уже успела побывать благодаря господину Ворону, - многозначительный взгляд в сторону Эрриласа и снова к другим мужчинам. - Теперь понимаю, почему остальные сюда идти отказались, - широко усмехнулась. - Не помешаю? Не прогоните? - Самая очаровательная улыбка. - Тоже хочу веселиться! - подмигнула одной из озёрок. - О, где мои манеры, - забыла, что на мне то ещё ничего не написано, кроме напоминания о Ласе. - Татьяна, с Земли, - представилась собеседникам Эрриласа.

Лас поднял голову и окинул всю фигуру в вишнёвом платье насмешливо-оценивающим взглядом, очень напоминающим об апартаментах в солдатской гостинице.
- Ступайте спать, госпожа Татьяна, - усмехнулся он, не двинувшись ни одним мускулом, точнее, продолжая поглаживать озёрку и легонько разгонять ледяную воду. - Вы слишком пьяны, и Вам требуется отдохнуть перед поездкой в Тарн-э-Марэ.

Несколько мужчин - Эрр Ворон, Лэдан Куница, Илигальн из Белого Города и Ферал Медведь - тоже вскинули головы, рассматривая спускающуюся в горячем свете факелов иномирку.

- Я данные Вам обещания выполнила полностью, - продолжила свое движение к какой-нибудь из озёрок. - А Вы помимо всего прочего обещали отнести меня спать, но вижу, что слишком заняты, - пожала плечами. - Так что никуда я не пойду. Если тут, конечно, нет ещё кого-то, кто против моего присутствия. Хотя даже если и есть... Я всё равно пути назад не найду, так как слишком пьяна, - усмехнулась и развела руками.

Лас, не обращая больше внимания на дитя культивирования свободных и самодостаточных женщин, не нуждающихся в мужской защите, вернулся к прерванной беседе.

С лежанки поднялся мощный и атлетичный, как древнегреческий бог, Лэдан Куница, над которым до этого возилось два островитянина-массажиста.
- Опаздываете, сударыня, - жёстко, без тени усмешки или чего-то подобного, заметил он и преградил иномирке путь. - Ещё немного - и Вам бы ничего не досталось.
Прозвучало это, скорее, как "нам бы ничего не досталось из-за Вашей, госпожа-как-вас-там, непунктуальности".
Секунда - и Татьяна оказалась в руках древлянина, спелёнутая выше пояса с головой в собственную задранную юбку. Её вскинули на плечо.

Перед рассветом 21 декабря площадь перед Западными воротами, все прилегающие улицы, здания и крыши были плотно забиты красногородцами. Мужчины стояли на мостовых и кровлях. Женщины оставались в зданиях, глядя из окон или с балконов или же по две или по три сидели на спинах кентавров, чтобы не пострадать в случае возможной давки. Вокруг было белым бело. Почти все пришли в белом - в знак сочувствия казнимому. С подоконников и балюстрад свешивались белые полотнища, торчали белые флажки. В этом белом море там и сям мелькали цветные пятнышки офицеров, многие из которых тоже вне зависимости от звания накинули поверх формы белые плащи.
На небольшой площадке на стене, под которой мутно-снежным провалом смотрела в расстилавшуюся за Красным Городом равнину исполинская арка, уже минут десять ждали Лэйдис Лотос, Дардан Зверобой, Ирданэл Вереск, Гальберн, Лэдан Куница, Эрр Ворон, Лэн, Илигальн, Арданэр и Ферал Медведь. Женщин туда не пускали, и Лайсанэс Ворон, Тайра, Эри, Анэс Лотос, Далиана Ворон, Эрайна Куница и Татьяна появились на широком боковом балконе ближайшей башни, углы которой выдавались от стены в город.

Эррилас вышел в сопровождении алата Диса, как обычно свежий, чисто выбритый, подтянутый и пластичный. Ослепительно белоснежная рубашка облегала его спокойно развёрнутые плечи. В чёрных волосах мелькали появившиеся за эту ночь седые ниточки, особенно на висках и затылке. Он пожал руку деду, тестю, зятю и тестю брата, потом обнялся с братьями и друзьями и, подойдя к самому краю площадки, нависающему над бездной, окинул своим полководческим взглядом наполненные людьми и кентаврами площадь, улицы, балконы, галереи и крыши. Его стройная белая фигура отчётливо вырисовывалась на гранитном фоне укреплений.
Дис накинул ему на шею петлю с ломающим хребет грузом и стянул верёвкой руки за спиной.

Эррилас помолчал с минуту, рассматривая Красный Город и соотечественников, пришедших к нему в его последний час, а потом заговорил с вдохновением, чуть подправленным мягкой иронией:
- Сограждане. Я вырос без отца. Он исчез с лица земли, когда до моего рождения оставалось двести сорок пять дней. Всё, что происходит со мной сейчас, на ваших глазах, - есть результат этого исчезновения. Через минуту - меня не станет. Поэтому я имею право давать вам всем советы, вне зависимости от вашего возраста, опыта и сексуальной ориентации.
Кто-то из вас полагает мой приговор несправедливым, а императора Фераннира Медведя - недостойным. Кому-то из вас плевать на мой приговор, но всё равно хочется, чтобы во главе Империи стоял мой дед - Лэйдис Лотос, а не Фераннир Медведь. Кто-то из вас полагает сохранение жизни иномирцам и распределение их между странами альянса - позорной слабостью императора Фераннира Медведя. Кому-то из вас просто больно оттого, что погиб дарлиэнский подмастерье Ган-Кор, он же - мой отец, алат Эррил Ворон; и стремление предотвратить в дальнейшем гибель таких людей вызывает неприязнь к иномирцам и ненависть к защищающему их императору.
Все эти разрозненные группы объединены одним - развязываемой для свержения императора гражданской войной. Как следствие - разрушение альянса, поскольку Дарлиэн и Лингу - не такие кретины, чтобы быть в союзе со страной, где идёт гражданская война. Дело всей жизни подмастерья Ган-Кора - рухнет. Но я не об этом. Ему нельзя было сводить счёты с жизнью, а нужно было оставаться и подпирать это самое дело, если уж оно для него было так важно. Важнее, например, чем я. Однако я всё-таки не об этом.
Сограждане, бескровных гражданских войн не бывает. В результате даже самых мелких беспорядков - кто-то из вас погибнет. Чьи-то сыновья - останутся без отцов. Возможно, до рождения этих сыновей сейчас остаётся ещё двести сорок пять дней. Но они всё равно когда-нибудь родятся. Подумайте о них прежде, чем затевать даже самые мелкие беспорядки. Подумайте о том, хотели бы вы, чтобы ваши сыновья встали когда-нибудь на это место с верёвкой на шее.
Вот всё, что я хотел вам сказать.

Эрриласу надели на голову белую шапочку, скрывающую лицо, с широкими прорезями для глаз. Он ещё несколько секунд стоял, выпрямившись, над пропастью и смотрел дерзким чёрным взглядом на восходящее за Красным Городом солнце. Потом закрыл глаза и шагнул вперёд.
_____________________________

Минуту спустя, Дис в полной тишине одним рывком поднял казнённого обратно на площадку. Эрр подхватил на руки ставшего теперь таким беспомощным брата, не давая ему коснуться гранитных плит; Дис освободил тело от верёвок, шапочки и магблокатора, и Эрр унёс его с площадки.

И Максим вспылил. Вот что он в жизни ненавидел, так это высокомерие. Даже если человек помирает – это ж не повод заявлять, что "я право имею!". В общем, закипел Леонов и, уже забыв про развлечения в погребке, про странную охрану выпивки, забыв вообще, чем он тут занимался, яростно опрокинул в себя бокал вина, для бодрости и, разгорячённый, зашагал на выход с твёрдой целью высказать всё, что он думает по поводу таких заявлений, даже если придётся орать сквозь толпу.
Терпеть он такое не мог. Особенно – терпеть молча. За что бывал временами бит, но сделать с собой ничего не мог тоже.
Происходящее на площади интересовало всё больше – несмотря на общий тон, смысл резко изменился и углубился. Разобраться – или, хотя бы, посмотреть, стоило. Не говоря уже о том, что там человека казнить собирались! Что было, по мнению того, кто вырос в стране с мораторием на смертную казнь, категорически неверно. Не мочить надо, а ставить на путь исправления и сотрудничества с администрацией!
Происходящее было просто за гранью фантастики. Парень явно не репетировал свою последнюю речь – по крайней мере, Максим из неё не понял ровно ничерта. Что было особенно жаль, потому что больше этот человек уже не скажет ничего. Это тебе не "Храброе Сердце", где последнее слово Уильяма Уоллеса – FREEDOM!!! – отпечаталось в умах зрителей на многие десятилетия. И не политический пафмлет, и не апрельские тезисы Ленина. Чёрти что!
И ощущение того, что парень помер ну просто зря и ни за что, не отпускало совершенно. Не говоря уже о том, что он сделал вообще непостижимое – он сделал шаг. Самостоятельно пошёл навстречу смерти, буквально и добровольно.

- Так нельзя! - немедленно и громко вырвалось у Макса. Происходящее противоречило буквально всему, во что он верил и к чему привык.

Стайга всё это время внимательно посматривал на улицу через огромные окна. Когда появилась закуска, он налил себе ещё водки и отрезал небольшой шматок мяса.
- Как нельзя? - по-прежнему негромко и как-то бесцветно, но при этом с явным интересом уточнил солдат.

Молча и хмуро Макс отрезал себе хлеба с колбасой, захавал, выпил водки, снова закусил. Выдохнул. Вдохнул...
И понеслась.
- Так нельзя! Нельзя не обслуживать клиентов заведения! Нельзя малолетним, особенно девчонкам, подавать в рюмочных. Нельзя убивать людей! Нельзя убивать себя!!! Нельзя доводить людей до самоубийства! Нельзя говорить такие последние слова! Нельзя глазеть, как будто это всё – развлечение, бл... блин! И тем более нельзя вести себя так, будто это, мать его, обычный вторник! Совсем охренели!!!

...И на балконе мне тоже сначала было спокойно. Встала поближе к краю и к перилам и любовалась своим великолепным Эрриласом на площадке, где мы с ним были вместе в последний раз. Площадке, которой он не позволил мне коснуться. Вместо тьмы теперь под ней волновалось белое людское море. Вместо огней ночного города неспешно вставало солнце. Вспоминала секунда за секундой, слово за словом, что нас привело к этой вершине. Вспоминала его таким разным и настоящим, которым успела узнать. Вспоминала каждое его прикосновение, каждое действие... Его запах, жар его тела, его волосы под своими пальцами... Единение мыслей и чувств, все признания, всю страсть и причиненную друг другу боль... И прощалась с ним и со своей любовью. Я готова его отпустить. Для него это возможно лучшее завершение жизненного пути из возможных. Он уходит героем. Его все будут помнить.
...Слушала его речь. Неожиданно для меня вещает про мир и отсутствие войн. Хорошо говорит. Прислушаются ли? Что будет с Империей после его смерти? Станет ли он символом новой гражданской войны, которой не желает? Что будет с родом Воронов? Что будет с его собственными еще нерождёнными сыновьями? Покажет время.
...Увы, чуда не случилось... Смелый дерзкий гордый благородный мальчик шагнул в пропасть и исчез... Ушёл от всех... Ушёл от меня... Боже, это всё равно так больно... Я чувствовала, как многострадальное сердце разрывается, мои ноги становятся ватными, перед глазами плывёт, а к горлу подступает тошнота. Оперлась с силой на перила, пытаясь держать себя в руках и не разрыдаться...

Эри, припав к Далиане, а Эрайна – к Эри, беззвучно расплакались, и Далиана тихонько гладила их, продолжая смотреть на площадку, словно вот-вот там произойдёт ещё что-то.

Оттуда уходили старшие родственники. Молодёжь, не считая Эрра и ушедшего вместе с ним Лэна, ещё какое-то время оставалась, чтобы не создавать толпы на узкой лестнице.

Сразу во входном проёме на женский балкон ждал портал в Белый Город.
Армеец рядом с ним пропустил Эри и Эрайну, задержал Далиану и вручил ей небольшой конверт цвета слоновой кости, с гербами Воронов, уже знакомый Тати по виду, но подписанный крупным, прямым почерком Ласа. Такие же послания получили и Лайсанэс, и Тайра. А когда дошла очередь и до Тати - ей тоже дали запечатанный конвертик, в который, помимо записки, было вложено ещё что-то мелкое.

Хорошо, что всё же я была здесь со всей его семьей. Если бы я была там, внизу, то, наверное, потеряла бы сознание и меня затоптала бы толпа... От нахождения рядом с другими любящими его женщинами было немного легче...
...Так странно и страшно было осознавать, что его больше нет. Все мы есть. А его нет. Вот только что был, дышал, говорил, дерзко улыбался... И уже нет... И что в мире ничего, кроме этого факта, не поменялось. Жизнь идёт дальше. Народ посмотрел на представление и разошёлся. Те, кому он был дорог, залижут раны и тоже продолжат жить. А от него осталась только память... Только память о том, каким он был, как жил он, что делал, что говорил, что, кого и как любил... Мы живём, пока о нас помнят...
...Я знала, что моя странная жизнь в Лиэне продолжается. Да, с истерзанной в кровь душой и с огромной дырой в сердце. Да, с кучей наломанных всего за пару дней дров, но продолжается. Пока живу – могу эти дрова разобрать, набрать новых нормальных брёвен и построить из них свой собственный дом. Или распалить огромный костёр, который согреет всех. Или пожар, который уничтожит всё. И опять абсолютно неизвестно, что будет дальше, но я уже, кажется, привыкла к этому ощущению...
...Сжала в руке конверт, последнюю весточку от Ласа. И чего он мог там написать в таком состоянии. Смотрела на портал и исчезающих там членов его семьи. Всё ли ещё они будут рады моему присутствию? Вздохнула, опять волнуясь о последствиях своих необдуманных поступков. Проверим. Шагнула в портал за остальными.

Тайра отрешённо смотрела на толпу. Взгляд тонул в белом море – казалось, что и сама она то и дело тонула, а потом снова выныривала на поверхность, и бессвязный гул распадался на отдельные звуки, а море опять делалось состоящим из множества разных фигур.
«Я не смогу, я не смогу, я не смогу…» – билось в её голове, хотя она сама не совсем понимала, чего именно не сможет и чего ожидает вместо этого. Паника заливала разум одновременно с ощущением нереальности происходящего. Тайре то казалось, что её пригвоздили к каменному полу, то наоборот – в теле ощущалась ненормальная лёгкость, и она готова была вот-вот то ли броситься с балкона вниз, то ли развернуться и убежать, то ли закричать во всё горло.

Но вот появилась ещё одна белая фигурка – почему-то казалось, что она была белее всех других. Тайра вытянулась, как струна. На секунду ей показалось, что это Эрр стоит там, – и её сковало холодом. Не раздумывая, не глядя, Тайра сделала полшага, чтобы встать ближе к Лайсанэс, и взяла её за руку. Ещё миг – и вместо Эрра стоял Эррил, обводя ледяным взглядом площадь. Она моргнула, и наваждение отступило. Всё вокруг размылось и потеряло очертания. В фокусе был один Лас, и Тайра смотрела так, будто самым важным было сейчас смотреть, смотреть и пытаться насмотреться. Будто он исчезнет, и виной тому будет не петля на шее, а то, что она отвела глаза.

Лайсанэс, не отрываясь, смотрела на сына.
Тайре – если бы были силы обращать сейчас внимание на такие вещи – показалось бы, что она сжала в руке пальцы резиновой куклы, а не живой женщины.
Солейка не моргала, не плакала, не сводила взгляда с высокой белой фигуры на краю площадки. Никто не мог бы сказать, жалеет ли она в эту минуту ещё острее, чем прежде, о своём скоропалительном решении на ужине у родителей, или – наоборот – не жалеет ни капельки, действительно воспринимая всё происходящее так, как описывал накануне Эрр. Губы Лайсанэс были сосредоточенно сжаты. Пожалуй, единственное, что можно было относительно верно предполагать об её состоянии, – это то, что сейчас наступила одна из важнейших минут её жизни, а может быть, и вообще важнейшая. Она выносила, родила этого мальчика, вся её жизнь была подчинена тому, чтобы он получился таким, каким она его представляла, единственно таким, каким считала правильным для солейца, потомка рода Лотосов. Получился ли он таким? Этого, вероятно, никто никогда не узнает. Но этот девятнадцатилетний парень, в любом случае, был самым главным, что она сделала в своей жизни.

Лас заговорил. Внимание Тайры было приковано к нему так, что, казалось, он мог бы шептать – и она всё равно расслышала бы каждое слово. Но при этом же смысл произносимых слов ею практически не осознавался. Она просто впитывала звук голоса, как губка, и его речь намертво впечатывалась в её память. Позже она сможет припомнить её всю от начала до конца, будто в записи. Позже она сможет переварить сказанное и про себя согласиться или что-то возразить, восхититься или ощутить досаду. Позже.

Вот появилась белая шапочка – скоро, слишком скоро.
Вот он шагнул.
Тайра шумно вдохнула, будто сама рухнула вниз. Сердце подпрыгнуло и застряло в горле.
Возможно, на ладони у Лайсанэс останутся после этого следы. Возможно, Тайра переломала ей пальцы в неосознанном желании задержать падение.

Фигура сына с братом на руках расплылась и задрожала. Тайра моргнула и только теперь почувствовала, что из глаз давно уже льётся. Вслед за сильнейшим напряжением накатила слабость, и она пошатнулась, еле удержавшись на ногах.
Казалось, что сейчас она должна понять что-то важное. Но внутри была только растерянность и какая-то ватность.

Наверное, если бы Лайсанэс в эту секунду вообще оторвали бы руку, – она и не заметила бы случившегося. Она была бледной, белой, как мрамор, и в огромных её чёрных глазах, казалось, навсегда застыла отразившаяся в них картина жуткой гибели Эрриласа. Бессмысленной? Он отказался от присяги – и расплатился за это тем, что полагается в таких случаях по установленному давным-давно закону, о котором он был прекрасно осведомлён. Он ненавидел императора Медведя, отправившего на смерть самого дорогого для него человека; было ли бы правильным для него принести клятву верности императору Медведю? Сумел бы он всю жизнь следовать ей, несмотря на свою ненависть? Или не выдержал и нарушил бы её, заслужив ту же самую кару, но при этом, скорее всего, своим нарушением уничтожив ещё какое-то число ни в чём не повинных людей? Или вынужден был бы всю жизнь жить, переступая через себя и подчиняясь тому, кого от всей души ненавидел и считал недостойным своего подчинения?
Лайсанэс постаралась освободить руку из лютой хватки бывшей десантницы.
- Госпожа Тайра, я была бы крайне признательна Вам, если бы Вы провели с нами ещё какое-то время, - произнесла она. Голос её слегка дрожал, а глаза, наверное, всё увеличивались – словно бы стремясь настолько заполнить глазницы, чтобы слезам просто невозможно было выдавиться наружу.

Артём находился в своей каюте, попросив "Ольгу" быть поодаль от происходящего: с одной стороны, чтобы никому не мешать, с другой - да и, пожалуй, это было главным, - алат не намеревался именно видеть казнь.
Поэтому сейчас он стоял у остекления каюты, глядя на поднимающееся солнце, а не на красногородскую стену. Алат слушал приговорённого.
"Какой же ты молодец... " - Всё тело было крайне напряжено, но Артём не замечал этого. Он впитывал сказанное.
"Всё правильно, ты просто всё, что мог, сделал, чтобы никакой гражданской войны не было, ничего не упустил. Всё перевёл в личную плоскость, собственных счётов с лично Императором, в которых никому другому нет места. Спасибо!"
"Всё из-за отца, понимайте как знаете", - алат хмыкнул. Несмотря ни на что, мальчишку было жаль. Артём смотрел на поднимающееся солнце, как на символ будущего, всегда идущий навстречу. Будущее становилось несколько более спокойным, чем могло бы, тем не менее в нём была маленькая пустота. "Да что там, всегда будущее приходит не для всех".
Сейчас Артём понимал, что эта речь наверняка была хорошо обдумана заранее, может быть, даже раньше, чем вообще было оглашено решение не принимать присягу. И тем потешнее казались теперь алату его попытки донести эти же мысли до Ласа на корабле. "Что поделаешь, события происходят во времени, не надо совсем уж его обесценивать, а то мне ничего не останется, как молча сидеть и смотреть. А вот Эррилу придётся тяжело: сынуля, считай, пригвоздил его к главенству родом, так сказать, длительные командировки не допускаются..."

Мысли блуждали, и в памяти всплыл обрывок давнего разговора:
«…Они там браслеты какие-то плетут из волос умершего, какие-то штучки вырезают из костей... Вот там, наверное, как раз похожие ритуалы, как у вас. Так что у солейцев есть прям целые бусы из всяких штук, вырезанных из костей их предков и родственников…»
Тайра удивлённо моргнула. До нынешнего момента ей, к счастью, ни разу не доводилось присутствовать при погребении члена солейской семьи, а соответственно – убедиться в том, о чём когда-то рассказывал Кейда. Неужели кто-то будет… Нет, волосы ещё ладно, но неужели… кость… извлекут кость…
В голове будто что-то щёлкнуло, переключаясь. Тайра поднялась на ватных ногах, рассеянно кивнула сыну и направилась к выходу из кабинета.
Она торопилась в собственную спальню, едва не переходя на бег. В ушах звенел голос Эри. Те слова, что она выкрикивала вчера, перемешивались с теми, что звучали в этом доме много лет назад.
Влетев в комнату, Тайра бросилась выдвигать ящички, открывать шкатулки, высыпать на покрывало кровати ворох мелочей, украшений, листов бумаги, письменных принадлежностей, чего-то ещё... Пока не извлекла наконец из беспорядка небольшой предмет: круглое стёклышко в тонкой фиолетово-серебристой оправе.
Тайра замерла. В ушах перестало шуметь, лихорадочное возбуждение уходило, оставляя за собой только гулкие удары сердца. Наваждение отпустило.
Растерянно она покрутила в пальцах вещицу и вздохнула. Как будто мало в последние дни разочарований и горя. Нашла чем себя ещё растравить.
Она принялась складывать разбросанное обратно по ящичкам. Перед тем, как убрать хрусталик, Тайра, сама не зная, чего ожидает, всё же поднесла его к глазам.

Он сидел где-то, сгорбившись, опираясь локтями на что-то, наверное, вроде столешницы, сжимая в ладонях голову и незрячим взглядом с неподвижными зрачками упираясь куда-то вниз. Тело было готово ещё не полностью, хотя кожа со знакомыми татуировками и шрамами покрывала его целиком. Но виталист сразу понял бы, что нервы, жилы, связки и капилляры ещё не сформированы. В выгоревших волосах поблёскивала седина, которой не было прежде, которая обошла его во время двух войн, но не обошла сегодня утром на Красногородской площади у Западных ворот.

Тайра села.
Встала.
Прошла туда-сюда по комнате, ничего не видя перед собой.
Снова уселась на кровать и заглянула в хрусталик. Нет, не показалось.
Она попыталась собрать мысли в кучу. Значит… мастер всё мастерит. Она отчего-то думала, что Эррил тогда, девятнадцать лет назад, покинул единорожью мастерскую, а потом погиб – и всё… через какое-то время тщетных попыток стало понятно, что пользоваться «стёклышком» больше нет смысла. Однако потом появился Ган-Кор. «Дарлиэнская тень…» И даже сейчас, осознала Тайра, если она и ждала, что пророчество Эри снова сбудется, то, наверное, в каком-то таком же виде – кто знает, сколько теней успел отбросить он, пока находился в том странном месте?
Но ведь нет, нет, это он сам. И опять в таком чудовищном…
Тайра прервалась на полумысли, чтобы ещё раз заглянуть в приборчик и убедиться в том, что Эррил на месте. И где же это «на месте»? Теперь она уже целенаправленно попробовала нащупать его магически – хоть что-то, хоть направление.

Эррил был на месте. Настолько неподвижным, что казался бы изваянием, если бы не дыхание и слегка колышащиеся от этого дыхания волосы, свесившиеся перед лбом.
Он был в Красном. Но где именно в Красном - на таком расстоянии определить было трудно. Просто потому, что Тайра не настолько детально представляла себе карту бывшей имперской столицы, чтобы "видя", где там Эррил, сразу идентифицировать то заведение/учреждение, где он находится.

Тайра покрылась холодным потом. Что же делать? Сказать Эрру?.. Нет. Сейчас – нет. Лас заслуживает, чтобы братья и сестра побыли с ним рядом в последний раз, а не срывались с места к отцу, который… вроде бы сидит где-то в другом городе – по единорожьей милости опять в виде… какого-то полуфабриката! Она скрипнула зубами и сжала кулаки.
Что же делать? Ждать? Ждать чего?
Чудом она удержалась от того, чтобы по привычке не позвать Ардана. Да, хорошо моментально скакать откуда угодно куда угодно с его помощью, но… хорошо бы также и головой соображать, когда это уместно, а когда нет. Тайра метнулась к шкафу, извлекла на свет «дорожный» комплект из рубашки, куртки, сапожек и штанов (для которых в её гардеробе всегда оставалось место, несмотря ни что) и буквально впрыгнула в одежду. А теперь? Она спустится в гостиную и скажет тем, кто там сейчас есть… что? А Лайсанэс?
Бешеный бег крови по венам замедлился. Тайра застыла в неуверенности.
Вообще-то это их общего ребёнка не стало меньше суток назад. Возможно, не стоит ей первой… Вдруг Тайре ясно припомнилось сегодняшнее выражение лица госпожи Ворон. Может быть, её утреннее предположение о причинах едва заметной, но всё же перемены в состоянии Лайсанэс было ошибочным.

Её снова залихорадило. Спускаться через гостиную совершенно не хотелось уже по нескольким причинам. Но не вылезать же через окно…

После приветствий всё-таки захотелось кое-что сказать... Пригубила вина, набираясь решимости и смелости. Здесь я никогда не была уверена к чему приведут те или иные самые искренние слова. Подала голос, прерывая затянувшееся молчание.
- Простите, пожалуйста, хочу кое-что сказать... Скорее всего, это прозвучит наивно для всех вас, но очень хочется этим поделиться... Я сегодня весь день читала книги по магии... И при чтении самоучителя для сельских школ меня вдруг озарило, - усмехнулась, понимая насколько это нелепо звучит, но потом снова стала серьёзной. - Почти с самого своего появления здесь я постоянно слышала про людей как существ Борьбы. От Тиндана Щуки, от Гайру, от Эрайны, от других людей... Но не могла в должной мере осознать, что это значит. А сегодня прочла, что включает в себя магия борьбы.
Пауза на перевести дух.
- Эррилас, - судорожный выдох, - тоже боролся. Он защищал свои принципы, то, что было важно для него. Это был его выбор. Он не мог поступить по-другому. Это его натура. Нам лишь остаётся бороться с последствиями этого выбора. Вместе.
Вдох-выдох. Хоть бы восприняли это всё правильно... Хоть бы не расстроились снова от упоминания Ласа...
- Сегодня я поняла, что имела ввиду ты, Эрайна, когда говорила про ещё одного бойца. И почему важна большая семья. Почему у вас настолько сплочённое общество, где коллективное ставится выше личного. Почему такая большая армия. - Пауза. - Потому что так проще защищаться. Не важно от чего. От внешних угроз, которых множество у единственного людского государства, от внутригосударственных, от какой-нибудь несправедливости или - от боли и тоски. Бороться вместе проще.
Окинула взглядом всех присутствующих:
- Я очень благодарна вам, что вы приняли меня, иномирку, в своем доме, пустили в свою семью. И я надеюсь стать ещё одним бойцом в ваших рядах. Достойным того и смелым. На которого можно положиться. К сожалению, сама я пока не могу понять когда нужна, а когда нет, но надеюсь, что, если вы обратитесь, смогу быть полезна. Ещё раз благодарю за всё.
Допила вино, успокаивая дрожащее от волнения и слишком длинной речи горло. Нельзя было сказать, что я ощущала здесь твёрдую почву под ногами, слишком непонятно было их отношение, слишком много всего случилось за эти пару дней нашего знакомства, что могло это отношение испортить... Слишком тревожным для меня был каждый наш контакт... Но тем не менее мне есть куда возвращаться, есть где и на что жить. Тут есть Эрр, которого я первого встретила и который несмотря ни на что меня защищает, Тайра, которая может помочь советом, милые Эри и Эрайна, славный Лэн, радушная Далиана... Не так уж и мало. Даже очень много. И как же хочется, чтобы они все были счастливы, чтобы снова искренне улыбались и смеялись. Как можно скорее.

- Я так понял, это был тост, - буркнул Лэдан, плеснув себе вина и выпив, практически не отрываясь от поглощения пирога вприкуску с сыром и тремя различными салатами.
Всё это он, как обычно, уплетал за четверых.

Лэйдис Лотос даже бровью не повёл в сторону этой дерзости: ожидать от древлянина соблюдения порядка высказываний по старшинству (как по возрасту, так и по званию) было равносильно тому, чтобы ожидать от лося, что он будет есть с помощью вилки и ножа. Так что Лотос просто "не заметил" ремарки Куницы (которого, справедливости ради, это вовсе и не волновало - он высказался и продолжал спокойно уписывать ужин). При словах иномирки Лэйдису сразу же пришло в голову, что если Татьяна действительно собирается следовать собственным словам - она в первую очередь должна бы выполнять указания, о которых сама же и спросила, но озвучивать это солеец, разумеется, не стал.
- Вы очень любезны, госпожа Татьяна, - невозмутимо произнёс он вместо этого. - Уверен, что семья Воронов будет многократно иметь возможность убедиться в справедливости Ваших слов.
Лотос жестом попросил Ивис налить ему вина и, выпив, поддержал, таким образом, и Куницу.

- Никогда они тебя ни о чём просить не будут, - добродушно заметил Альб, поняв, что Лотос пока больше не намерен высказываться. - Так что ты лучше сама спрашивай... А вообще - потихоньку разберёшься, как с этими солейцами жить. Мы почти уже разобрались.

- Ах ты лицемерная скотина! - с нежностью воскликнула Эри, слегка пихнув мужа кулаком в плечо. - Папаша-то твой - тоже солеец! Так что не надо тут "мы разобрали-и-ись"... Это я тут пытаюсь разобраться, а не "мы". И вообще, мы давно уже все просекли, что ты вкалываешь на разведку; кончай придуряться.

Альб улыбнулся.

Странные они какие-то всё-таки... Тайра, вон, двадцать лет уже тут - а всё равно в башке какая-то каша. И Татьяна та... В мозгу шустрой пташкой промелькнуло воспоминание трёхдневной давности, отразившись странным огоньком в светлых глазах. Вновь зазвучали, казалось, будоражащий, лихой звон бубнов, вкрадчивый всшорох маракасов, призывная свирельная струя... От запаха горящих сосновых факелов рот наполнился слюной. Волной мурашек прокатилось по коже ощущение густых, как лошадиный хвост, и курчавых, как каракуль, озёрских волос...
Игли, сглотнув, прежним жестом, зажмурившись, с силой протёр пальцами веки, как, видимо, привык делать в приступе размышлений.
- Слушай... я понимаю, тебе кажется, что я по пьянище весь этот бред гоню. ...Вот... погодь. Я пил, конечно, вчера. Но я уже проспался. Это раз. И я не могу вас понять... - Закусив губы, Игли поглазел по сторонам в попытке найти правильные выражения. - Вот ты говоришь: "любитель покататься с девушками". Так говоришь, будто в этом что-то гнусное. А чего тут гнусного? А с кем я должен любить кататься? С парнями? Это два. Вообще, если уж по-честному - я валялся, сопел в две дыры и тебя не трогал, верно?
Кумир жеребцов явно чувствовал вдохновение и сам себе удивлялся: кажись, он сейчас выдаст за пару минут десятидневную норму своего обычного количества слов. Впрочем, всё понятно: барышне позарез требовались разъяснения, менталить она не умела, а если просто молча махнуть рукой "делай как знаешь" и отпустить её в свободный полёт - это всё запросто закончится сломанной на бульваре шеей.
- Ты меня растолкала... и я теперь не могу тебя просто так отпустить туда, где жеребёнок твой ломанёт в какой-нить забор и там тебя размажет. Ща ты слезешь, я его расседлаю, потом мы вместе... а я не любитель сёдел. Покататься с девушками - любитель. Я же не озёрец... Да и озёрцы... Хотя гирид с озёрцами, не про них щас. В общем, мы вдвоём уедем куда-нить подальше отсюда, чтобы ты ничего тут нечаянно не снесла. И вообще тут щас... в общем, тут произошло недавно несчастье, и не надо тут шуметь. Уедем куда-нить на окраину - и там попробуешь... ну, не знаю. Вот, что тебе кажется самым невероятным?.. Ну, физически, я имею в виду.

  Новый знакомец, кажется, воспринял её невинное замечание в штыки: кажись, незадачливого кавалера уже не раз отшивали, и вот теперь на старые дрожжи да с похмелюги его задело. Маша, хмыкнув, протестующе замахала руками:
  - Побойся Бога, Игли! Во-первых, гнусного я в этом ничего не вижу, вот те крест. – В подтверждение своих слов казачка широко перекрестилась. – Другое дело, что предлагая подобное дивчине, с которой ты знаком без году неделя, что ты ожидал услышать? Берите меня всю и катите, куды катится? Э-э-э, нет, братец! – Маша медленно покачала указательным пальцем. – Так дела не делаются, а скоро только кошки рождаются. Сам знаешь и без меня, когда нужна спешка. Так что не бери в голову, бери в плечи – шире будешь. Всё ровно: я на тебя не в обиде, ты на меня тож, ничего противного нет. А насчёт парней, - усмехнулась она, - так кто ж тебя знает? Я с тобой детей не крестила, чтоб всю подноготную знать. К тому ж я сама могу, коли заблагорассудиться, пофорсить и ухарски предложить красивой девице со мной, казачкой, прокатиться!
  Ну и вообще, ты что, предпочёл бы валяться посередь дороги, пока тебя пьяный механизатор дядя Вася на тракторе не переедет, или пока жуки-древоточцы по неподвижности не примут тебя за бревно и не проделают пару лишних отверстий? Ну нет! Я – девушка сердобольная, жалостливая, и допустить подобного не могла. А ты мог бы сейчас шапку заломать и сказать: «Благодарствую, станичница! Век тебе здоровьица да Господь в помощь!» Но я же этого не прошу, верно? Вот и ты не тыкай, нахрена я решила тебя, болезного, подобрать.

  Блондин тем временем то ли продолжал гнуть свою шутку про инопланетян, то ли ловил последствия тесного знакомства с белочкой, неся, с Машкиной точки зрения, сущую околесицу. Прищурив один глаз, казачка внимательно смотрела на увещевающего её типа, силясь разглядеть за потоком красноречия скрытые смыслы. Не сумела, зато уловила главное: «произошло недавно несчастье». Видать, кто-то дуба дал, вот татуированный герой на поминках и наклюкался, и теперь не хочет показываться своим, тем паче в одних портах. Да и незнакомую казачку приводить тоже – что вполне естественно.
  - Тьфу, бес с тобой! – ругнулась Маша, слезая с седла. Нагайку, впрочем, она предусмотрительно сдвинула чуть к центру пояса, чтобы, в случае чего, быстрее схватить – бережённого бог бережёт. – Куды идти, Сусанин Вергильевич? Слушай, но что тебе неймётся? Самым невероятным физически ему надо! Мне на вскидку вспоминается только из старой шутки: надеть брюки через голову и перчатки на варежки. Невозможно? А то ж!

Лилия непонимающе смотрела то на карту, то на компас. Никаких гор там и в помине не было! Не могла же девушка, так увлечься, что вышла за пределы леса к горам.
- Это очень странно, - выдавила из себя Лилия, закуривая очередную сигарету. – Ну и ладно! Горы так горы. Вон, внизу и огоньки блестят. Значит есть люди, а значит не потерялась.
Девушка оценила спуск, прикинув, сколько ей придётся топать по сугробам. Лили была готова к холоду. Ирландия в декабре далеко не Мексика, но всё же пробираться сквозь снег по крутому склону рыжей совершенно не хотелось.
- Что делаем, Лили? Какие предложения? Где наш креатив? Погоди-ка… - девушка полезла в походный рюкзак, достав из него один из мусорных пакетов. - Зачем идти, если можно поехать! У нас тут ветер и холод, а это значит что? Правильно, наст! Будет весело!
Лилия уселась на пакет, схватилась за ручки, оттолкнулась ногами и поехала. Действительно, пакет прекрасно скользил по твёрдому снегу, неся девушку вниз по склону, с каждой секундой набирая скорость.
- Оснегевительно! Даже стихи в голову полезли! – крикнула Лилия, прикрывая глаза от колючих снежинок.
- Я как ветер быстра и сильна,
Со мной хоть в окоп, хоть в брод!
И ничто не остановит меня,
УХ ТЫ Ж ЕПТЫ! Трамплин! СУГРОБ!!!
Во мраке ночи Лили не успела заметить снежный надув, который подкинул хрупкую девушку в воздух, заставляя крутиться, как пропеллер. После прекрасного полёта, метров так десять, Лилию ждало совершено не прекрасное приземление головой в сугроб. Рыжая воткнулась в снег, как копье альпиниста.
- Это быфо афубмлено – прозвучал сдавленный голос из-под снежной толщи.
Лилия с трудом вытащила голову из сугроба, упав на снег. Щеки горели от холода, щипали царапины на покрытом веснушками носу, в рыжей копне волос застряли ледышки, а девушка… просто улыбалась.
- Обязательно повторю!
Остальные метров двести Лилия решила пройти без приключений. Правда, чуть не потеряла один сапог, застряв в расщелине, что коварно спряталась под снегом, но это мелочи. Она всё ближе подходила к огням, манившим из холодной темноты, обещающим тепло и еду, а возможно и алкоголь. Только странное чувство отвлекало рыжую от приятных мыслей об уюте и полном желудке. Это чувство очень знакомо Лилии. Она ощущала его в Ливии, когда убегала от кровожадных повстанцев, оно щекотало ей затылок в Тунисе при падении с неисправным парашютом и вот вновь… Огромная, тёмная, приливная волна эмоций, что вот-вот поглотит настырную и любопытную девушку.

На этот раз огромная тёмная приливная волна приняла облик высокой меховой фигуры. Лили не заметила, как эта фигура приблизилась, да и вообще непонятно было, как это нечто могло оказаться тут. Мгновение назад никого не было - и вдруг девушка врезалась в меховую стену, а рефлекторно отскочив - получила возможность осмотреть внезапно возникшее на пути препятствие. Оно - препятствие это - явно уверенно передвигалась на двух ногах, имело пару свободных для труда верхних конечностей и было защищено от окружающего ледяного безумия длинной мохнатой курткой с обширным капюшоном, нахлобученным на голову. Пришелец шагнул к рыжей, на ходу сбрасывая куртку... за спиной его обнаружилась ещё пара конечностей - огромные перистые крылья, которые их обладатель чуть развернул, чтобы стащить с себя куртку (для крыльев в ней имелись прорези), а затем вновь плотно сложил, так что они перестали быть заметны. В следующую секунду Лилия оказалась завёрнута в меховой рай, погружающий её в блаженное тепло и окутывающий запахами лаванды и горячего шоколада. Стремительно погружающий. Так стремительно, как не могла на самом деле ни одна куртка, даже снятая с человека, лежащего с температурой под сорок. Не менее стремительно, чем собственно появление здесь этого тела.
По жилам разливалось тепло, как от спирта.
Решив проблему с неподходящей к сезону Лилиной одеждой, пришелец следующим пунктом решил и проблему с неподходящей к ландшафту обувью: подхватил девушку на руки, повернулся и двинулся с ней в сторону огней. В снег он, правда, проваливался иной раз не хуже Лили, но, казалось, это не доставляет ему никакого особого дискомфорта.
К запахам сухой горной лаванды и горячего жидкого шоколада примешивался ещё один запах - незнакомый и чужой. Настолько чужой и ни с чем не ассоциировавшийся, что казался чуждым и нереальным, заставляя сомневаться в видовой принадлежности обладателя этой самой куртки.
- В двух словах: куда идём? - весело поинтересовался тот.

- Ети мне в фотографию! – вскрикнула девушка, налетев на огромное, меховое существо.
Лилия часто получала от мамы по шапке за бранные слова, поэтому она научилась обходить прямые ругательства, заменяя их не менее эмоциональными эпитетами. Если честно, в данный момент рыжей пришлось собрать всю свою выдержку и креатив, чтобы знатно так не матюкнуться. И видит мексиканский Бог, тут уж было из-за чего! Сначала Лилия решила, что грибы наконец-то добрались до её мозга и данная невиданная фигура в ночи – это всего лишь странный, но забавный приход. Да только всё уж слишком реально, осязаемо.
- Не ешь меня! Я не вкусная! – крикнула рыжая, упав на пятую точку, стараясь максимально быстро отползти от неизвестного чудища.
Когда же меховое покрывало скрыло Лилию под теплом и приятными запахами, девушка успокоилась. Да с хрена ли?! Рыжая решила, что её маринуют и подготавливают к вечернему столу, где она будет явно не почётным гостем. Девушка попыталась вырваться из тёплого плена, но тяжёлая, мохнатая вещь попросту придавила бедняжку к снегу, лишив способности двигаться. Когда же земля внезапно исчезла из-под ног и Лилия оказалась на руках чудища, девушке пришлось вспомнить все молитвы, которые она никогда и не знала. Да, да, да – в падающем самолёте нет атеистов. Я помню! Зачем так часто мне это напоминать?! Рыжая смирилась с судьбой, схожей с индейкой на день благодарения, но внезапный голос вырвал Лилию из раздумий.
- Оно говорит! У него есть рот? Надеюсь, оно говорит ртом, – вслух брякнула рыжая, пытаясь рассмотреть своего «собеседника». – Очевидно, в психиатрическую лечебницу, – всё же выдавила из себя ответ Лилия, пусть и дрожащим, неуверенным голосом.
- Что я несу? Что меня несёт?! Извините, я очень много болтаю когда нервничаю… Я шла в Брэй, но, кажется, свернула не туда и заблудилась. Точнее, очень так заблудилась, ибо возле Брэйя нет гор. Ну и огромных… кто бы вы там не были.

- Не-е-ет, - усмехнулось существо. - Ртом говорит только еда. А я ртом – ем. Эту еду. Рот для того и нужен, чтобы разобраться, кто есть кто. Э-э... то есть, кто ест кого.
Тем не менее, сквозь "бойницу" в поглотившем её голову капюшоне девушка видела, что говорит её похититель всё ж таки ртом. Всё лицо и шея несущего её на руках существа были покрыты короткой плотной шерстью, словно гладкошерстная морская свинка. А потом во всё более усиливающемся с каждым шагом освещении со стороны приближающихся огней Лили рассмотрела и окружённые светлыми короткими рыжими ресницами глаза неизвестного: тёмно-коричневые, почти чёрные, так что зрачок терялся в них и не был заметен, но помимо того в этих глазах не было белков. Вообще. Тёмно-коричневая радужка заполняла их целиком, как у коровы или лошади.
- Психбольница будет всё же получше духовки, верно? - продолжало разглагольствовать существо. - ...В Брэй... а зачем ты туда шла? Быть может, ты обнаружила бы искомое гораздо ближе... - неизвестный весело рассмеялся. - А как тебя зовут? Ну, чтобы мне знать, что указать в меню.

Тайра вообще не поняла, как они переместились. Она без особой надежды поискала в магическом фоне вокруг следы того, что было сделано.
Удивительная вещь — хаос. Очевидно ведь, что именно благодаря ему Ардан в числе прочего способен вот на такие «фокусы»? (Тайра поймала себя на занятной мысли, что перемещение порталами «фокусами» ей давно уже перестало казаться.) И Венгард — изъявший этот самый элемент хаоса у неё.
Потом она подумала о детях Эррила и унаследованном ими невообразимом потенциале... А потом мысли вернулись к Ган-Кору. Он вроде не хаотик?.. Хотя что ей особо известно-то сейчас о хаотиках...
Взгляд её упал на решётку, точнее, то, что находилось под ней, и Тайра в ужасе отшатнулась.
— Ч-что здесь случилось?! — клацнув зубами, выдавила она из себя.
Ардан выглядел спокойным, поэтому Тайра полагала, что он в курсе. Только теперь она поняла, что, испугавшись, неосознанно вцепилась в его руку. И тут бы ей разжать пальцы, но после успокаивающего присутствия бывшего мужа, после его объятий, которые дарили ощущение знакомого островка посреди неизвестности, отпустить его оказалось не так просто.
— Ты уходишь? — проговорила она, стараясь скрыть нотки растерянности и разочарования в голосе. Получилось плохо.

Никаких магических следов перемещения действительно не обнаружилось.
Ардан прижал к себе Тайру, как минуту назад у реки.
- Это... Здесь когда-то был схвачен и арестован Венгард Олень. Это была его лошадь. Её не получается убрать.
Говорил он как-то странно, как будто не только не думал о том, что говорит, но и особо не осознавал произносимого.
Но потом хаотик заговорил по-другому.
- Ты не хочешь... Если ты не хочешь, я не уйду. Но только что мне здесь делать? Ты будешь работать, учиться... Ты ведь возвращаешься в легионы. Или ты уже не хочешь возвращаться? Скажи мне, чего ты хочешь? Я всё сделаю как ты скажешь.
В голосе Ардана не было открытой страсти, как прежде, или мольбы... Но и равнодушия не было и в помине. Что-то в нём слышалось новое... Что-то сродни спокойному осознанию своей неизмеримой силы и готовности поделиться, черпать из этого неиссякаемого источника сколько потребуется.

«Вот оно что...» Тайра пригляделась к лошади внимательнее, заодно стараясь понять, что та магически собой представляет. Это была обычная лошадь, которую в последний момент накрыло воздействием от Венгарда? Или она изначально являлась каким-нибудь его хитрым артефактом с такими вот в числе прочего свойствами?.. Как-то некстати в голове пронеслась мысль о том, пропадали ли из-под неё продукты жизнедеятельности или тоже оставались в вечности.
И всё же удивительно... Выходит, это она здесь столько лет уже? И из-за неё пришлось прокопать тоннель? Тайра даже посочувствовала тем, кто здесь служил и, значит, ежедневно оказывался осмеян Венгардом Оленем.
Хотя, может быть, и не ей было выказывать тут сочувствие. Ей в каком-то смысле самой была оставлена такая насмешка на память, только наблюдать её приходилось куда чаще, чем ворота крепости: её собственное не-иномирское тело.

Как-то плавно эти размышления перетекли к тому необычному ощущению, которое исходило от Ардана. Тайре показалось на секунду, что действительно можно сейчас попросить — и получить — всё что угодно. И даже... самой вновь прикоснуться к этой безграничной силе. Это лёгкое чувство становилось всё интенсивнее, вот-вот угрожая оформиться в настоящий соблазн...
«И что будешь делать тогда? — поинтересовался внутренний голос. — Опять проламывать головы пегасам? Купи в лавке микроскоп и забивай им гвозди. Вполне адекватная замена».
Тайра тряхнула головой, стряхивая наваждение.

— Я не знаю, — беспомощно ответила она, когда Ардан спросил, что ему здесь делать, и немного ослабила хватку на его руке. — Мне просто хочется, чтобы ты побыл рядом. Потому что...
Тут её словно током ударило. Тайра отдёрнула руку и прижала к груди.
— Ох... Ну, разумеется, ты, наверное, собираешься обратно, там твой сын! И Эри... Я даже не спросила, где она и как. — От стыда и испуга у неё горело лицо. Это до того было похоже на ситуацию несколько лет назад в Овражьей, когда она позвала Ардана и, наплевав на его жизнь, на его женщину, на всё, искала в нём собственного комфорта. И к чему это привело тогда?
— Прости... прости, пожалуйста!

- Мой сын там в гораздо более надёжных руках, чем мои, - с какой-то неясной горечью проговорил хаотик, подразумевая опасность, которая, несмотря на все принятые меры предосторожности, всё равно исходила от него для любого, кто не был адептом Хаш-Эрбина. - А у Эри есть Альб. И Дис. И... и с ней всё хорошо. Под Скороречьем она была совсем близко от тебя, но ты её не заметила, потому что Дис её прикрыл. Это тогда же, когда и Айлеро там была. Там, в общем, много кто тогда был. Я побуду рядом, Славка. Но ведь не торчать же здесь, перед воротами... Пойдём, выпьем?

Татьяна уже почти полностью обогнула цитадель, когда увидела вдалеке направляющегося к ней алата. Точнее, сперва она увидела просто чёрную фигуру, неспешно, но и не прогулочным шагом обходящую тенты и костровища, а потом уже по необычному характеру движений поняла, что это был Эррил. Ничто в его облике и в его лице не указывало на род его занятий в последние три четверти часа. Почти всем здесь он был знаком, и его продвижение по палаточному лагерю сопровождалось радостными криками, приветствиями и смехом, а то и совместной выпивкой, и то и дело прерывалось объятиями. Видимо, потому Ворону и не хотелось бродить вокруг замка вдвоём с Тати - их бы постоянно задерживали, и этот обход, занявший у девушки чуть более сорока минут, продлился бы в итоге несколько часов.
- Вокруг обошли, хорошо, - констатировал разведчик, подойдя к иномирке. - Идём внутрь или интересует ещё что-то здесь?

Эррил точно не был каким-то "одним, что-то сделавшим человеком", чьё имя не помнит молодое поколение. Я наблюдала за реакцией людей на него и, пожалуй, понимала, почему его здесь появление вызывает не ужас или подозрения, а искреннюю радость. Если бы я встретила давнего знакомого, а уж тем более друга, товарища, с которым много времени сражалась бок о бок, который, как все думали, погиб двадцать лет назад, что бы чувствовала я? Да, пожалуй, я была бы счастлива, а не пыталась анализировать, как и откуда он взялся, и думать про чувства его детей-жён-любовниц. Это, в конце концов, было бы их и его дело. А ещё подумала, что для него семья - вот эти люди, а дом - вот это место. И что возвращение к Воронам, возможно, для него не самый простой морально приказ. Может, даже в ту последнюю смертельную миссию было идти проще. Тут ему явно комфортнее. И кто знает, может, он и рад бы раствориться здесь, вновь стать шестерёнкой в армейской системе, снова отправиться на какую-нибудь войну и не думать ни о чём больше.
Мне тут тоже было комфортно. Гораздо комфортнее, чем в имении на тягостных ужинах или в одиночестве в своём домике. Лисиная Нора дышала, шумела, жила. Жила как гигантский муравейник, в кажущемся хаотичном движении которого был порядок и смысл. Все были при деле и на своём месте. Здорово.

- Ага, обошла, - кивнула. - Мне тут нравится. Можно вовнутрь двигать. Расскажите, пожалуйста, о нападении Венгарда на Лисиную Нору. За кем он гнался? И зачем?

Ворон указал Татьяне направление к цитадели, и они неторопливо зашагали к ступеням замка.

- Он гнался за иномирцем Филиппом Коллинзом и сопровождающей его разведчицей, - пояснил Эррил. - "Зачем"... Татьяна, Венгард Олень - сверхмогущественный и крайне опасный псих; я не знаю, может ли даже он сам сказать, зачем он делает то, что делает. (Если, конечно, предположить такую невероятность, что ему взбредёт в голову нормально отвечать на задаваемые ему вопросы. Обычно попытка задать ему вопрос оканчивается тем, что спрашивающий отправляется искать ответ на собственной шкуре.) ...А так-то... он оказался здесь, во дворе, Вы сами видели как. На нём при этом был антимагический ошейник первого класса... то есть полная глухая блокировка. Думаю, что только этому обстоятельству Вы обязаны тем, что имеете удовольствие в данную минуту созерцать это прекрасное место.
Разведчик усмехнулся.
- А потом его с помощью другого иномирца - Юрия Варка - арестовали и заперли в местную тюрьму. Там он дожидался расстрела, пока не началась Вторая Анимская. А когда началась - он потребовал, чтобы его отправили на войну. По закону любой гражданин Империи, как и за что он ни был бы осуждён, имеет право защищать Империю в случае войны. Венгарда Оленя отправили рядовым в Тридцатый десантный легион.
Эррил улыбнулся, поскольку он и сам примерно тогда же был разжалован из кентурионов в рядовые и переведён из Двадцать восьмого легиона в Тридцатку, хотя, конечно, был отягощён значительно меньшими проступками по сравнению с бывшим императором.

Они поднялись по ступеням к одним из витражных ворот. По бокам несколько глоток оглушительно рявкнуло:
- Да здравствует Империя!
- Да здравствует Император, - спокойно отозвался Ворон на дежурное приветствие, словно имелся в виду вовсе не тот император, который когда-то отправил его на смерть, а позавчера повесил его сына, а какой-нибудь совсем другой император, нейтральный и ничем не запятнанный. Алат открыл перед Тати одну из створок.

- Коллинз? Нерусский был? И где он сейчас?
Иномирцы попадались явно разные. Но любой с неславянской фамилией привлекал внимание. И про Филиппа, кажется, никто не упоминал. Про Юрия кто-то говорил, что он погиб во время войны. Ли, что ли. Ничего себе "немного подбирался к магическому могуществу". Самого Венгарда смог каким-то образом скрутить.
Опасного и сверхмогущественного психа. Который даже с таким антимагическим блокатором смог разворотить стену и оставить после того неубираемые последствия. Что было бы, если бы я попыталась его разбудить? Впрочем, на тот момент это было и ни к чему... Да и сейчас. Вопросы к Венгарду, конечно, есть. Но... Отправить меня саму искать ответ на вопрос, призывает ли он сюда иномирцев и если да, то зачем, было бы слишком странно. Может, сам когда-нибудь встретится, там и попробую поговорить. Если он за этим всем стоит, то рано или поздно у него должно возникнуть желание посмотреть на новую игрушку.
Тем временем я прошла в открытую передо мной дверь. Обернулась на Эррила.

- Американец, - подтвердил Ворон. - Я покажу, где он.

Показная бравада, конечно, помогает хоть немного настроиться на нужный лад, но от страхов всё равно не избавляет. Несмотря на гордый ответ, Маша шагнула вперёд с трепещущим сердцем, живо представляя себе, как её тело рассыпается на мириады молекул, чтобы потом собраться в другом месте, и, крайне желательно, в полном комплекте. Прорвав телом лёгкую невидимую паутинку, она замерла на потенциально «той стороне», боясь распахнуть глаза и увидеть совершенно иные картины. А заодно прислушиваясь к собственным ощущением: всё ли в порядке, все ли органы на своих местах?
  Опасения были развеяны чьим-то звонким женским голосом, и казачка против воли приоткрыла глаза, сквозь узкие щёлки наблюдая за происходящим вокруг. Мир, вроде как, не рухнул, здания стремили шпили вверх, а люди ходили, как обычно. Осмелев, она с нажимом провела по гимнастерке, словно разглаживая невидимые складки, и заодно проверяя – не изменилось ли что на ощупь. Не изменилось. А значит, можно открыть глаза.

  Тем временем говорливая женщина, оказавшаяся счастливой владелицей огненно-рыжей шевелюры, что ещё более подчёркивал чёрный цвет её одежд, продолжала строчить, словно из пулемёта, зацепив заодно лавиной слов и Машу. Несколько растерявшаяся и не ожидавшая такого напора, особенно после молчаливости проводника, девушка с запинкой ответила:
  - Маша. Колодзей Мария Германовна, то есть. Здравствуйте, Эдна.
  Рука гостьи из другого времени дёрнулась, но тут же была перехвачена другой. Скрестив кисти на поясе, как примерная ученица, она застыла, смущённая. Инстинктивный жест – протянуть руку для приветствия, мог быть воспринят местными обитателями, тем более, военными, некорректно, а посему следовало со всякими подобными проявлениями повременить.

  Тем временем разговорчивая девушка оттараторив какую-то одним встречающим понятную шутку, не чинясь, предложила пройти «обживаться», чего бы это ни значило. Маша, уже твёрдо настроившаяся на приём в лучшем случае у какого-то мрачного, сродни Кунице, следователя, обретающегося в маленьком прокуренном кабинете, недоумённо посмотрела на собеседницу.
  - Обживаться? Так точ… Хорошо. А позвольте спросить. Разве меня допрашивать не будут? Ну там, откуда я прибыла, с какой целью, каким образом. И чем имею право заниматься, раз уж здесь, чем не имею… - она неуверенно отмахнула рукой, - ну и так далее. А то, - казачка размашисто перекрестилась, - видит Бог, я совершенно не представляю, что мне делать и как себя вести. Я это… - девушка замешкалась. То, что она хотела сказать, звучало форменной глупостью, и даже произнести слова было стыдно. Кончики ушей Марии заалели. – Никогда раньше не попадала ни в какие другие миры…

- Давай на "ты", агысь? - рыжая замотала головой, одновременно скрещивая ладони перед грудью в протестующем жесте, относящемся к Машиному "здравствуйТЕ". - И для меня пусть будет "Маша", лады? Вот это вот всё, что ты потом выдала, - мне не произнести. - Она рассмеялась. - А я - Эдни!
Показав двум появившимся из-под яркого жёлтого тента армейцам в белом с чёрными кушаками на дрожащий воздух портала, Эдна пригласительно махнула рукой Маше, и они двинулись к циклопическому замку.
- Да ни-и-и, - рассказывала на ходу Эдни, время от времени приветственно помахивая встречным сослуживцам, - тебе же душечка-Игли вещал про ментализм... (Клёвенький он, правда? Прям вот жаль, что не тут будет сейчас служить... Ну, ничего, доведётся ему ещё и сюда завернуть... всё равно в разведке же...) Так вотать, ментализм. Толькось ты тогда внимания не обратила. Менталисты наши всё уже из твоей памяти скопировали, и всё это уже ушло в архивы разведки... Старина-Мит... это полулегат Имперской разведки, непосредственный наш командир и вообще всего этого вот хуторочка батя, - рыжая плавным жестом подчеркнула всё окружающее, - старичина-Мит уже наверняка с этим всем разбирается. Так что - сама можешь догнать - никакого смысла нам тебя допрашивать - нетути. Это уж скорее тебе впору нас допрашивать: ты-то ничегошеньки про тут не знаешь ведь... Вот и не стесняйся всё выяснять и не боись показаться тупой. Лучше ведь быть тупой, но живой, чем острой, но дохлой, согласна? ...Не-не-не, я не пугаю, ща у нас тут всё тихо. Но кто ж знает, как оно всё повернётся... Лучше успеть узнать побольше и заныкать подальше, верно?

  Живость и разговорчивость рыжей заставили казачку, тряхнув головой, расплыться в ответной улыбке: исходящий от женщины позитив невольно поднимал настроение, несмотря даже на общую серьёзность ситуации.
  - Замётано, Эдни! – легко согласилась она. – На «ты» так на «ты», я ничуть не против!

  С любопытством оглядываясь по сторонам, девушка смотрела на суету местных вояк, которые по своей организации походили на современную армию, а по вооружению – на самую что ни на есть средневековую. Это было странно, но, с другой стороны, если бы другой мир был калькой реального… тьфу ты, планеты Земля!, - это было бы не менее непривычно. Да и вообще, что может быть более загадочным, чем совершенно иной универсум?
  Эдни тем временем перешла на рассуждения о ментализме, и Маша осеклась, напряжённо вслушиваясь в слова военнослужащей. От того, что с улыбкой рассказывала девушка, волосы дыбом становились. Представив, что абсолютно незнакомые люди просто одной магией узнали всю её подноготную, всю жизнь с самого детства и маленькие секретики, казачка стала бледной, как полотно. Чувствовать себя открытой для окружающих книгой было… противно. Да, пожалуй, это наиболее подходящее слово: о тебе все всё знают, а ты смотришь на них, хлопаешь глазками и бродишь во тьме незнания, как ночью по тайге. От подобных выводов Марию передёрнуло, но она, верная своему принципу не спешить с выводами, предпочла прикусить язычок и помалкивать. Только вот мигом заалевшие щёки предательской краской стыда выдавали, сколь ей дискомфортно быть «взвешенной, измеренной и признанной…», ну, не совсем уж негодной, наверное, но кем-то, кого не сочли нужным уведомить о его новом статусе.
  В остальном же рыжуля делала вполне верные выводы, которым Мария, раз уж так получилось, собиралась последовать. В любом случае, коли ей дали возможность попытаться во всём разобраться, надо ловить шанс за хвост и попытаться спрогнозировать свои действия на ближайшее время, которое будет зависеть от того, что расскажет разговорчивая воительница.
  - Ага, ясно. Задам, обязательно задам. – сипловатым от испуга голосом согласилась Маша с той, кто, возможно, знает о ней всё и даже больше. – Подумаю и сформулирую сейчас только. Но скажи, зачем мне вопросы озвучивать словами, если вы и без того умеете считывать человека, а, значит, и все его мысли? Да и зачем тебе вообще общаться вслух, если можно обмениваться мыслями?

  Погружённая в глубокую задумчивость, девушка скользнула взглядом по бойцам, охраняющим вход в замок. Вооружены они были совершенно по-старинному: мечами, топорами и арбалетами. Создавалось впечатление, что с порохом здешние обыватели знакомы не были: или попросту не видели в нем необходимости. Мелькнула короткая мысль: «Н-дя, прогрессором мне все одно не стать. Ну почему я рецепт монаха Шварца наизусть не знаю. Да и вообще, что я могу им принести полезного, чтобы через это получить себе какие-то плюшки? Вряд ли им нужен риск-менеджмент и казачьи песни…»
  - Эдни, - неуверенно спросила Мария, - вопросов у меня ой как много, давай я начну с базовых? Могу ли я попасть домой и, если да, то как? А если нет, то что это за мир такой, куда я попала? Что за страна, что творится вокруг? Часты ли у вас такие попаданцы, как я? Как они ассимилируются, что делают, чему должны, и должны ли, научиться? Какой статус имеют? Можно ли как-то защититься от того, чтобы обо мне все всё знали без моего на то разрешения?

"Так, камин остался... что нам даст пожар в случае чего? То, что придётся схлестнуться не со всем лагерем, а всего-то только с каким-нибудь десятком Sílveraín. Ну-у, это же для тебя не задача, верно, Líttlebead, молокосос несчастный? ...Блефовать - это прелестно, особенно когда в покер играешь... "Никогда не играйте в покер с солейцами..." Так. Спокойно, Líttlebead, сейчас можно попробовать подобраться поближе к этому солейскому делу. Только бы мне дали хотя бы рапорт написать... Кто там у нас сегодня?.. Adánı была вчера, значит, сегодня должен быть Dílon... Лучше, чем Adánı, но с той проще было бы подступиться к солейцу... Dílon... Dílon тоже работал в Лорифамэ. Могу я об этом знать? Конечно, в архиве это есть. А про интерес лори к иномирцам я могу знать? С одной стороны, нет, с другой - чисто в тривиальном смысле у кого же нет интереса к иномирцам?.. Попробуем развернуться на этом перекрёстке... Лорифамэ, конечно, сидят тихо и не высовываются... Но ведь Sílveraín Álnau-то портировали туда, а не в Anímu. А не слишком ли ты лезешь не в своё дело, Líttlebead? Get lost!"

- Графиня Лили, они знают об иномирцах побольше, чем я, - тихонько заметил Рэн-Дину. Голос его, и без того негромкий, приглушался мохнатым капюшоном. - Не ври там, помни про ментализм. Лучше выбирай у себя нужные эмоции, раздувай их и говори от этих эмоций. Как при истерике, знаешь?..

Лили очень хотелось осмотреться и ещё раз взглянуть на чудную ночь этого мира, но холод и ветер заставили девушку нырнуть в тёплый мех куртки и не высовывать свой конопатый нос.
- Я не вру, если в этом нет необходимости. Честный вопрос – честный ответ. Так работают диалоги, - пробурчала рыжая из глубин своего «убежища». - Знают больше? Ну и хорошо. Надеюсь, мы избежим глупых вопросов…

- What the fuck, Líttlebead?! - весело бухнули где-то в стороне. Слышался треск огромного костра.
- Want to throw you some firewood... - со смехом отозвался Рэн-Дину.
- We already have a pretty good fire!..
- It will be even better!

Армеец с Лили на руках спрыгнул куда-то в тепло.
- Soleil Ёlve, Sílveraín Zíthlíng, - Рэн-Дину аккуратно поставил Лилию на ноги.

- N'álna-Eáu-eáruly? - поднялся им навстречу аниму, такой же рослый, как Лилин друг, одетый в такие же меховые штаны, а кроме того ещё и в синюю рубаху с тонкими серебряными разводами.

Рэн-Дину кивнул, осторожно снимая с Лили свою куртку.
- Súlu, Sílveraín, - негромко предупредил он.

- Привет, - дружелюбно улыбнулся "спецназовец". - Меня зовут Дилон. А тебя? - говорил он правильно, хотя имперские слова и давались ему с заметным акцентом.

Девушка ничего не ожидала от встречи с новыми обитателями этого странного места. Да и эмоций особых не было. Страх, волнение, интерес – возможно, позже. Сейчас же рыжая просто плыла по течению, пытаясь не цепляться за берега. Зачем? Дальше больше.
Когда же Лилия вновь попала в тепло, рыжая головка сразу же вылезла из меха, осматривая всё вокруг любопытным взглядом. Странно это. Зачем жить под землёй, когда наверху так красиво? Увидев же перед собой две новые фигуры, девушка выпрямилась, набрала побольше воздуха в лёгкие, чтобы начать разговор и… громко чихнула. Видимо, пух с куртки решил прогуляться вместе с ней. Да, такое себе начало. Ну да ладно.
- Оу! Привет! - рыжая широко улыбнулась в ответ, протянув тонкую ручку в знак приветствия. - У нас принято жать руки при встрече… У вас не так? Я Лилия. Можно просто Лили, или Ли, или «эй ты, как тебя там». Не особо удобно, но тоже пойдёт.
Девушка палила словами, как пулемёт. Новые знакомства всегда интересны, а за интересом всегда куча слов.
- Я с Земли, о чём вы уже, наверное, догадались. Случайно вышло, честное слово! Гуляла себе спокойно в лесах Ирландии и тут бац, уже у вас. Рэн меня нашёл. Если бы не он, не знаю, что бы со мной стало. Рэн хороший! Не вините его за то, что помог человеку. – Лилия наконец-то замолчала. За этой кучей слов и дружелюбностью скрывалась хитрость и прозорливость. Девушка изучала своих собеседников, внимательно следила за реакцией на каждое слово и откладывала на свои «полочки», что уже начали потихоньку заполняться.

- С удовольствием! - Дилон крепко пожал протянутую руку. - У людей везде так принято, - легко рассмеялся он. - Сигнал безопасности. "У меня нет оружия, проверь если хочешь".
Sílveraín развернул для Лили одно из задвинутых под стол полукресел, обитых плотной льняной тёмной тканью. Говорил он неторопливо, но и не растягивая; ясно было, что имперским языком он владеет в совершенстве, и неторопливая размеренность речи связана именно с общим спокойным темпераментом, а не с тем, что разговор ведётся не на родном наречии.
- Нет, у нас обычно обнимаются при встрече. Люди - существа Борьбы, а пегасы – существа Движения. ...Обнимемся? - он выпрямился и весело раскрыл объятия, встретившись с Лили глазами, но не чёрно-карими, как у Рэн-Дину, а глубоко-фиолетовыми. - Ты тоже больше похожа на существо Движения, чем на существо Борьбы. А имя цветочное, надо же! Цветочек же наоборот на месте всё время. ...Выпить хочешь?
Дилон достал из нижнего ящичка подвесного секретера бокал из синего стекла. При упоминании Рэна он развернулся к стоящему у ступеней аниму. Тот закинул куртку за спину между крыльями и, держа её одной рукой за капюшон, локтем другой руки опирался на косяк, с лёгкой улыбкой наблюдая происходящее. Дилон пару секунд оценивающе рассматривал армейца, а потом достал второй такой же бокал.
- Рэн-Дину – лучший наш офицер, - улыбнулся "спецназовец". - И то, что он тебе помог, – ещё раз это подтверждает. Надо его повысить в звании, как ты считаешь?

Ну да, наивное прошлое. Протяни руку в знак отсутствия угрозы, но никто не сказал, что в другой руке может также быть спрятано оружие. Вопрос доверия и наивности, вечно трутся об друг друга. Так работает мир.
- Почему бы и нет! - весело брякнула Лилия, обняв нового знакомого. Иногда, обниматься полезно, а в подобном случае – важно. Так можно понять, что прячет за спиной человек. - Мне определённо нравится ваш мир! - весьма честно заявила Лилия на предложение выпить. Она учтиво уселась за стол, приняв от «друга» бокал с угощением. - Повысить? Всё зависит от важности поступка, для вас, разумеется. Если спасение человека из другого мира заслуживает повышения, то почему бы и нет? Я бы ему медаль вручила! Маленькую такую, но медаль! На большую медаль я не тяну...

За спиной Дилона, тоже крепко обнявшего девушку, Лилия наткнулась пальцами только на его упруго-пушисто-гладкие крылья, похожие по тактильным ощущениям на лебединые или гусиные.
- Приятно слышать, - одобрительно отозвался Sílveraín на отзыв иномирки о его родине.

- Благодарю за столь высокую оценку моей скромной работы, - рассмеялся Рэн-Дину, шагнув к столу, тоже плюхнувшись в ещё одно полукресло и взяв свой бокал с бренди. - Я теперь Ёlve-ore? - Он расслабленно откинулся на узкую спинку, обхватив её плотно сложенными крыльями, и поднял бокал, полагая сказанное отличным поводом выпить.

- Ум-хгм, - с энтузиазмом кивнул Дилон, присоединяясь к тосту и вытащив своё полукресло, чтобы сесть напротив Лили и Рэна, в стороне от стола. - Ты отлично держишься, Лили. Иномирцы обычно первым делом спрашивают, можно ли им вернуться домой и если можно – то как это сделать. А ты, я так понимаю, возвращаться не собираешься? "Тот мир кончился – несите следующий", м-м? - Sílveraín сделал ещё несколько крупных глотков, глядя на девушку поверх края бокала.

- Я путешественница, - подметила рыжая, стараясь не отставать в поглощении алкоголя. - Бывала уже в других мирах. Не в прямом смысле слова, естественно. Каждая культура, народ, менталитет – и есть отдельный, новый мир. Северные страны, южные народы, жители гор или обитатели равнин – пусть и один биологический вид, но всё же весьма разные во многом. Так что это не хорошая выдержка. Просто мне это привычно.
Лилия любила болтать за столом. Когда собеседники рядом, все вместе, напротив друг друга, проще следить за обстановкой, настроением и реакциями. Такая игра в покер, без карт, фишек и ставок. Хотя, возможно, ставки есть…
- Мне действительно интересен ваш мир. Надеюсь, я смогу познать его как можно глубже. Только не думаю, что это зависит от моего желания. Не просто так меня привели к вам, не так ли? Такие, как я, не могут разгуливать где хотят, или я чего-то не поняла?

- Даже не могу так, сходу, представить, кто бы мог разгуливать где хочет, - рассмеялся Дилон. - Солдаты – сама понимаешь, вообще не могут делать, что хотят. Все остальные – тоже чем-нибудь да ограничены... Я это не к тому говорю, что я такой вот нудный дядька, а просто... мы же из разных миров – вдруг это я что-то не так понял про "разгуливать где хотят"...

- Венгард Олень может разгуливать где хочет, - беззаботно бросил Рэн-Дину, рассматривая дно бокала, который он только что, во время всей речи командира, со вкусом методично опустошал. Потом закрутил головой в поисках бренди, распушая крылья, подёргивая ими и потягиваясь всем телом, как проснувшийся котяра.

- Хммм... - задумался Дилон, - вряд ли он хотел, чтобы его арестовали.

- Вряд ли его арестовали бы, если бы он этого не хотел, - беспечно заметил новоиспечённый Ёlve-ore, отыскав на столе флягу Дилона и плеснув себе ещё бренди. - Вот о чём я всё время думаю, Sílveraín: вряд ли бы его арестовали, если бы он этого не хотел.

Два аниму встретились взглядами и оба подумали об одном и том же - о человеке, доставленном накануне из Лорифамэ и находящемся сейчас в штабе Анимской разведки.

- О-о-о... - тихо выдохнула Лойнис, потому что вопрос гостьи был настолько многообъемлющим, что встал перед священницей, словно необъятная стена. - Это, наверное... наверное, зависит от того, что Вы собираетесь делать... - растерянно проговорила Лойнис, внимательно и тревожно наблюдая за Машей и лихорадочно пытаясь сообразить, требуется ли ей какая-то срочная помощь. И если требуется - то какая именно. Иномирка явно была в отчаянии, но Лойнис никак не могла сообразить, чем вызвано это отчаяние, а потому никак не могла придумать, чем же помочь. Она в очередной раз убеждалась в том, насколько бездарная и никчёмная из неё получилась священница.
- В том смысле, что если Вы хотите возвращаться домой, то и знать-то, в общем-то, ничего больше и не надо... - осторожно заметила Лойнис. - Надо, я думаю, пойти к полулегату Миту, когда он освободится, и он... Вам поможет, я думаю... А если Вы...
Тут до неё дошло, что испуг Маши может быть связан с тем, что она же сама и наговорила о том, как страшно жить за пределами Лисиной Норы, если при этом контактируешь с иномирцами, и Лойнис окончательно уверилась в своей полной некомпетентности, бестактности и нелепости.
- Я Вас напугала... - пролепетала она. - Но, к сожалению, таково печальное положение дел... Иномирцы - все иномирцы... по крайней мере, все, кто до сих пор попадал в Лиэн, - это очень сильные маги. Крайне сильные... Ни один местный маг, даже очень талантливый, не способен... не идёт ни в какое сравнение по своим возможностям с любым иномирцем. Но иномирцы при этом... среди них всякие бывали... бывали, например, опасные психопаты... готовые уничтожить весь мир, лишь бы не потерять свою призрачную свободу... то есть то, что они в своём сознании принимали за свободу. Но только... понимаете, Маша, дело в том, что здесь желание уничтожить мир - не просто метафора... и даже вовсе не метафора! Оно действительно может осуществиться, если это затеял настолько сильный маг, каким является любой иномирец. Вот с чем были связаны мои ужасные приключения. Совсем не с иномирцами как таковыми, понимаете?! А с тем только, что иномирцы-то всякие бывают, а вот очень сильными магами они при этом являются все до единого. И Вы тоже, Маша. И, конечно, в Империи нашлись люди, которые... м-м... я хочу сказать, что к иномирцам - очень разное отношение. Здесь, в Лисиной Норе, в штабе Имперской разведки - считают, что иномирцы - очень ценные и полезные помощники в том, что пока недоступно самим лиэнцам. Но есть и другие группировки... Род Щук, например, настолько пострадал от действий одного из иномирцев, что Щуки взяли на себя что-то вроде миссии - уничтожать всех иномирцев вообще, независимо от их адекватности... и как можно скорее. Многие Щуки уже на каторге за убийства, но род Щук - очень обширный и... кроме того, они убеждены, что действуют правильно, и готовы пожертвовать всем своим родом вообще, лишь бы избавить Лиэн от грозящей со стороны иномирцев опасности.

"Ага, а кроме того, Лойнис, не забывай, что есть ещё Венгард Олень. Ведь именно столкновения с ним заставили тебя в конце концов спрятаться здесь. Со Щуками ты бы как-нибудь худо-бедно справилась бы... ну, по крайней мере, тебе кажется, что Щуки не стали бы действовать тебе наперекор, и тебе бы удалось спасти тех, кого они переубивали. А вот Венгард Олень - это совсем другое..."

- И есть ещё всякие силы и группы, готовые убивать иномирцев, - совсем упавшим голосом прибавила священница, во все свои огромные чёрные глаза глядя на Машу. Эти тёмные глаза, несмотря на свою угольную черноту, всё равно, казалось, источали какое-то тихое, ясное, умиротворяющее сияние. Наверное, большинство солдат здесь, в легионе, приходило к священнице Лойнис просто чтобы заглянуть в эти её удивительные глаза и до кучи - как весело заметила Эдни - чтобы ощутить себя рядом с ней настоящим бесстрашным и всемогущим супергероем.

  «Спокойно, казачка, спокойно, держи тон. Ты – девочка сильная, неглупая, переживёшь и это. Вон как напугала жрицу эту…» - пыталась успокоить себя Машенька, кусая губы и вцепившись в кресло так, словно разожми руки, и она воспарит в небо. – «Держи себя в руках, ты – не какая-то истеричная дурочка! Но Боже, Боже, как же так! Мама, мамочка… Заперта здесь, не вернусь, не поможет этот Мит… С-сука, за что! Соберись, тряпка, и не разводи нюни перед местной, а то бедняжка сейчас в обморок хлопнется. Ну, давай!» - отвесив себе несколько мысленных пощечин, продолжила она самоуговоры и, наконец, открыла шалые от страха глаза.
  Осторожно отцепившись от кресла, девушка сцепила руки в замок и, забыв о воспитанности, закинула ногу за ногу и замерла с прямой как кол спиной, глядя куда-то сквозь Лойнис невидящими глазами. Вмиг пересохшие губы побледневшей казачки чуть изогнулись в слабой, неуверенной и вымученной улыбке и произнесли глухо и почти безэмоционально:
  - Все в порядке. Продолжайте, пожалуйста. Я была несколько удивлена. Не ожидала. Да. Не ожидала. Все хорошо, да. Простите, просто из ваших слов я сделала вывод, что, - она сглотнула и продолжила чуть дрогнувшим голосом, - я не соответствую критериям. – Взгляд метнулся в сторону. – Возвращения до хаты, в смысле. Привязанностей, - крепко сжатые пальцы всё равно бьёт тремор, - недостаточно. Крепких. Ну, понимаете. Простите. Знаю, не ваше дело. Продолжайте, пожалуйста. Я слушаю. Надо. Надо знать. – Глубокий вдох и прерывистый выдох. – Не хочу обмишулиться.

  Сказала – и застыла недвижным изваянием, и только лёгкое дыхание да дрожь век выдавали, что она ещё в сознании. Словно воин – щит, попаданка выставила перед собой единственную защиту от безрадостного осознания безвозвратности, твердя себе словно Скарлетт: «Не буду думать об этом сейчас. Подумаю об этом завтра». Девушка позволила мягкому медовому голосу Лойнис унести себя в проблемы Лиэна, связанные с пришлыми гостями – словно у казаков с «навозными», как подсказал ассоциативный ряд. Как дома, на Земле, во время рабочих совещаний, Машенька – вернее уже Мария Германовна – абстрагировалась от всего личного, сосредоточившись на представляемой информации.
  Поняв, что здесь она ходит по тонкому лезвию меж жизнью и смертью, меж угрозой обществу и самой себе, казачка сгорбилась, словно неся небо на плечах, опустила глаза. Возможность по случайности уничтожить мир, или даже нанести ему непоправимый вред, пугала ещё больше, чем невозможность попасть домой. В конце концов, одно дело – страдать самой, и совершенно иное – стать виновницей многих бед. Не удивительно, что эти Щуки убивают иномирцев! Впрочем, ничуть не странно и то, что местные армейские их контролируют и берегут – даже если из десятка пришельцев один останется в Лиэне, то эта Империя – или её заклятые друзья – получат в свои руки оружие массового поражения. Ну, то есть, судьба чужачки здесь, в таком радостном и счастливом с виду мире предопределена – служба или могила. И в том, какой выбор следует сделать, Маша не сомневалась.

  - Я… поняла. – вздохнула казачка, тяжело поднимаясь со своего места. Встала, нервно поправила юбку и разгладила рубашку. Выпрямилась.
  - Госпожа Лойнис, – радости в тоне было ни на йоту, а вот мрачной уверенности – немало, - спасибо, что предупредили об опасностях от меня и для меня. Я в магии пока что ничего не понимаю, и не знаю, как я могу навредить невинным. Но обещаю, что если я останусь здесь, то приложу все свои усилия для того, чтобы не стать причиной гибели этого мира. – Она замолчала, чувствуя в своих словах недосказанность и гадая, что ещё добавить. – И даже просто становиться катастрофой для кого бы то ни было не хочу. Я буду осторожна и аккуратна. – Договорив, Маша резким кивком склонила голову, ожидая вердикта – или советов от сердобольной священницы.

Лойнис растерянно смотрела на смеющуюся Тати.
- Хранить друг другу верность, - повторила она, кивая, - значит, не обманывать друг друга. - Священница недоумевающе нахмурилась. - Причём тут...
Она никак не могла понять, почему стремление не лгать друг другу оборачивается в итоге ненавистью к ребёнку.
- Но госпожа Татьяна, я ведь совсем не знаю ни госпожу Лайсанэс, ни госпожу Далиану... - ещё более растерянно произнесла священница, - ...ни того, как принято в этой семье. Мне кажется, правильнее было бы спросить у господина Эррила Ворона, как следует здесь правильно поступить... Тем более, что он уже знает о Вашей беременности. Господин Ворон, конечно, давно не был... и он не рос в среде благородных и, возможно, тоже не мог бы точно... Но тогда правильнее всего задать все эти вопросы господину Лэйдису Лотосу! М-м... конечно, никто не огорчится. ...Госпожа Татьяна, поймите... - взмолилась Лойнис, - Вы меня ставите в очень неприятное положение... вынуждая вмешиваться в чисто внутренние дела семьи. Все эти вещи - наблюдение виталистов... риски для Вашего здоровья... всё это решается в семье! Тем более, Вы сами знаете, что господин Лэйдис Лотос - один из лучших виталистов Империи. Я могу, конечно, ответить Вам на общие вопросы... алкоголь... от вредного воздействия алкоголя и других опасных веществ ребёнка защищает тот же блокатор.
Солейка, пытаясь вспомнить, какие ещё вопросы задавала Тати, рассеянно потянулась к мясу и, прихватив несколько кусочков, принялась подкармливать ворона.
- Но лучше, конечно, избегать, Вы правы. Если Вы не уверены в качестве вина - лучше его не употреблять. Простите, что не могу Вам ничем помочь во всём остальном... - беспомощно промолвила священница.
- Госпожа Татьяна, я никак не могу понять, как всё так странно перемешано у вас на родине в супружеских взаимоотношениях. Я сначала подумала, что, может быть, у вас работает какая-то социальная магия, которая... м-м... делает так, что муж и жена не испытывают желания ни к кому, кроме друг друга. Но Вы сказали о сиюминутных желаниях - значит, моя версия ошибочна. Но если есть такие сиюминутные желания, и если супруги обещали не лгать друг другу - значит, нельзя скрывать друг от друга эти сиюминутные желания. И тогда получается что-то похожее на то, как принято у наших древлян. Но у древлян при этом дети любимого мужчины или любимой женщины - это высшее благо! Да и как может быть иначе?.. Но при этом Вы опасаетесь чего-то, опасаетесь того, как известие о Вашей беременности будет воспринято семьёй господина Эрриласа Ворона. Значит, у вас всё-таки не так, как у наших древлян, а как-то ещё. А как именно - никак не могу понять... - Лойнис виновато развела руками.

Я с облегчением выдохнула, когда наконец получила хоть какой-то результат. Боже, ну что за люди. Почему нельзя отвечать прямо на прямые вопросы? Например, нет, не знаю, обратитесь к кому-нибудь другому. Что я спросила такого сложного? Каждый диалог с лиэнцем превращался в продирание через колючие заросли бессмысленных рассуждений. И попыток меня вывести на эти же рассуждения только сквозь призму мировоззрения моего мира. С круглыми глазами недопонимания после. Вот зачем? Я просто спросила. Зачем лезть в какие-то дебри. Вряд ли, впрочем, кто-нибудь смог бы ответить здесь на этот вопрос.

- Спасибо, Вы правы. Обращусь к господину Лотосу.

Если он, конечно, ещё захочет говорить со мной после нашего последнего разговора. Тоже тот ещё максималист. Или ты делаешь всё, что я говорю, или тебе мои советы не нужны и иди к гириду. Нда, идеальный кандидат на ведение беременности. А можно просто подождать. И спросить у Лотоса через месяц про блокатор. В конце концов за первые четыре недели ничего не должно страшного произойти с моим организмом. А там само собой дело пойдёт. И немного от казни отойдут. И Эрриласа похоронят, а Эррил вернётся к управлению родом и сам, может быть, всем расскажет. Его новый внук не порадовал, вряд ли особо порадует кого другого. Спешить некуда.

- Я Вас не вынуждаю ни во что вмешиваться. Я просто попросила совета. Не более. Совет ни к чему не обязывает. Воронам пока не до меня, а мне надо было понять, как действовать дальше. Вы могли просто сразу сказать, что не можете мне ничего посоветовать, потому что это всё решается внутри семьи. Но кое-что Вы мне пояснили и спасибо на том.
Пауза.
- У нас соблюдение половой верности друг другу в браке это историческое. И раньше это было важно и с практической точки зрения, а не только моральной. Это защита от болезней, передающихся половым путем, это желание мужчины, чтобы от его женщины рождались именно его дети и ничьи другие, это материальный аспект вкладывания средств и сил именно в своих отпрысков, а не чужих. Сейчас нравы становятся проще, медицина лучше, средств защиты от болезней и нежелательной беременности больше и они надёжнее, люди свободнее. Есть пары, которые придерживаются тех идеалов, что Вы назвали. Что верность - это главное не обманывать. Спи с кем хочешь, но используй защиту, чтобы домой болячек не принести, и не скрывай. И второй супруг соответственно имеет те же права. Но это пока редкость, потому что пока ещё сильны старые традиции. И у большинства всё очень просто. Женился - спишь только со своей женой и детей делаешь только с ней. Хочется спать с кем-то другим, но твоя жена против этого, а тебе возможность удовлетворять сиюминутные хотелки важнее, чем твоя жена, - разведись и спи с кем хочешь. А чтобы детей лишних не появлялось куча способов защиты.
Ещё пауза.
- У нас люди, в основном, собственники. И мало кто согласится на то, чтобы человек, с которым находятся в постоянных отношениях, занимался сексом с кем-то другим. Это делает им больно. Даже если тот делает это не тайно, а честно докладывает. Обычно после этого люди расстаются. Или продолжают жить вместе, но с болью в сердце. Ну вот так вот сложилось, такие вот отношения, такие чувства вызывают половые связи на стороне. Если Вам это сложно понять, ничего страшного. Просто примите как есть. И да, есть люди которые живут в отношениях по-другому, но большинство в моей стране придерживаются таких порядков и у большинства известия о том, что их муж или жена переспали с кем-нибудь другим, вызовет негативные эмоции. И если люди правда любят друг друга и дорожат своими партнёрами и их чувствами, то они не будут идти на поводу у сиюминутных желаний. Хорошо это или плохо, не вам судить. Так же как не мне судить ваши порядки.
Ещё пауза.
- Подытожим. Как я поняла, местные женщины и некоторые мужчины не против связей своих мужей и жён на стороне, если те их не скрывают и продолжают любить своих супругов и заботиться о них. И Эррилас с этой точки зрения был верен своей жене когда был со мной и какими-либо женщинами до меня и после меня. Его признанный ребенок от любовницы - это благо для рода. И вообще дети - это всегда прекрасно. Новость о моей беременности все воспримут спокойно, никого это не расстроит, беспокоиться мне не о чем. Как-то так. Я всё правильно поняла?

И при этом всём в глазах моего друга я - чёртова собственность мёртвого Эрриласа, не имеющая права на следование своим желаниям без вероятности кому-то сделать больно. Потому что я живу под крышей, которую мне предложил его брат, и пользуюсь деньгами, которыми разрешила пользоваться его сестра. И это всё мне было предложено не потому, что я сделала что-то хорошее для их брата, а потому Эррилас привёл меня в дом и тем самым показал, что обо мне будет заботиться даже после смерти. В этом случае я считаюсь его женщиной. Жаль, я этого сразу не поняла. Вообще интересно, с кем спал Эррилас, кроме меня, озёрок и маркитанток... Вот неужели ни одну чужую женщину не тронул? Каким образом, когда даже неблагородных девиц в 13-14 лет замуж пристраивают? А благородные с рождения чьи-то. Загадка. Которую впрочем лучше не разгадывать. А если замужняя женщина работает и сама себя обеспечивает, она имеет право следовать своим желаниям? А если её муж чёртов собственник, который при этом не прочь кому-нибудь сам присунуть? Социальная магия в помощь? И как проверить, насколько независима в материальном отношении женщина? Сходить с ней по магазинам и посмотреть, как расплачивается? Выписку счёта перед сексом попросить? Бред какой-то. Ну стану я сама зарабатывать и даже на время беременности съеду, продолжая поддерживать дружеские отношения с семьёй Воронов. В глазах общества мой статус не поменяется, особенно когда будет видно что я беременна, особенно когда мне придётся жить в имении для воспитания Элрика. И почему я не имею права пользоваться деньгами отца ребёнка, которого ношу. Точнее имею, но при этом становлюсь собственностью. Впрочем, поднимать этот вопрос в данном разговоре с данными людьми уже не хотелось.

- А разве я не сразу Вам это сказала? - изумилась Лойнис, действительно воззрившись на Татьяну совсем уж круглыми глазами. Она окончательно была сбита с толку. Складывалось впечатление, что собеседница, идя сюда, составила в голове некий собственный план разговора, и теперь упрекает священницу за то, что та не придерживается этого придуманного ею плана. На глаза солейки навернулись слёзы. - Конечно же вынуждаете вмешиваться. Как же "совет ни к чему не обязывает", что Вы?! Совет - это подталкивание к действию. На совет всегда можно сослаться... Вы ведь не ждёте безответственных советов? Вам же не всё равно, дали Вам совет, обдумав то, о чём Вы говорите, или брякнули просто так, не подумав ни о чём? Впрочем... впрочем, может быть, мы просто что-то разное подразумеваем под словом "совет"... Но... но... разве если Вас спросят, почему Вы поступили так-то и так-то, - Вы не скажете, что это Лойнис Вам посоветовала? Или это господин Лэйдис Лотос посоветовал... Или ещё как-то... Вы, вот, говорите, что господин Эррил Ворон промолчал... и господин Лэйдис Лотос промолчал... то есть Вы даже на их молчание ссылаетесь и даже на основе их молчания строите дальнейшие свои действия... Что уж говорить о совете?!.. конечно же он обязывает советчика - как минимум, отвечать за собственные произнесённые слова. Я не знаю, как у вас принято... И у меня складывается впечатление, что Вам почему-то неприятно мне это разъяснять... Может быть, у вас не принято отвечать за свои слова... Я не буду у Вас выпытывать, простите, это всё я говорю просто... это я просто... растерялась, простите.
У неё возникло ощущение déjà vu.
- Господин Валерий тоже раздражился, когда я стала расспрашивать про его... про ваш мир, - тихо проговорила Лойнис. - Это как-то неэтично? У вас так не принято? Я нарушаю какие-то нормы вежливости? Но ведь Вы сами сказали, что обсудим, всё, что мне интересно о вашей родине... А теперь мне кажется, что Вы совсем не хотите это обсуждать...

Гайру опустился на пол около полукресла священницы. Ей показалось, что солдат хочет взять её за руку, и солейка отрицательно качнула головой.

- И... извините, госпожа Татьяна, но я не хочу отвечать, правильно ли Вы поняли. Мне кажется, что Вы очень многое понимаете неправильно. Но я боюсь уже углубляться, потому что вижу, что Вам это почему-то неприятно... У меня ощущение, что Вы ждёте от меня конкретных слов и потом будете ссылаться на эти слова, но при этом убеждаете меня, что мои слова меня ни к чему не обязывают, а я не могу так относиться к словам, как Вы. И я не могу даже понять, чего именно Вы от меня ждёте... Я пытаюсь разобраться - а Вы меня упрекаете, что я не отвечаю сразу... Но не могу я сразу что-то ответить там, где я ничего не понимаю... вот такой уж я человек...
Лойнис договорила это, едва сдерживая слёзы, и расплакалась.

Гайру, наконец, обнял её коленки, тихонько поглаживая.
- Тише, тише... - прошептал он. - Не нужно плакать, Лойнис, пожалуйста... Вы во всём разберётесь, потихоньку. Чшшшш, не нужно, не плачьте... Хотите водички?
Но Лойнис снова покачала головой, поднялась, оставила ворона недовольно топтаться на сиденье и, извинившись, вышла в проём, противоположный кухонному.

При виде плачущей Лойнис мне самой снова захотелось плакать. От собственного бессилия и очередного попадания впросак. И от того, что сама того не желая, расстроила такого хорошего человечка. Я с силой потёрла лицо руками. Встала на ноги, последовала за ней и замерла в проёме.
- Госпожа Лойнис, простите, пожалуйста, я совсем не хотела Вас расстроить и уж тем более ни в чём я Вас не упрекаю. Я не думала, что мои вопросы настолько сложные и настолько личные, когда их задавала. У нас есть стандартная процедура на случай беременности для всех, и все её знают. Поэтому уточняла, есть ли у вас таковая. У кого, как не у священницы, это спрашивать. Вы в итоге мне ответили, что это семейное дело, и мне этого достаточно. Я буду решать этот вопрос внутри семьи. А давать совет, когда не полностью в нём уверен, конечно, не стоит. Скорее, я имела ввиду, что просьба совета не обязывает этот самый совет давать...
Сморгнула всё же проступающие слезы.
- Меня упрекают в том, что я на всё примеряю то, как было принято в моём мире... Спешу с выводами, поддаюсь эмоциям, ухожу от того, что мне не нравится, и того, что я не понимаю. В итоге я пытаюсь не делать каких-то выводов преждевременно, пытаюсь узнать как можно подробнее, как принято в вашем мире, прежде чем рассказывать про свой... Пытаюсь понять и принять то, что меня окружает, вашу мораль и ваши ценности. И в этом случае мне важны конкретные формулировки, поэтому на основе узнанного и услышанного я пытаюсь сформулировать вывод. И узнать, верный ли вывод сделан. Я уже совсем запуталась, как же мне что-то узнавать и понимать и как проверять верность понятого.
Вытерла текущую по щекам влагу.
- Простите меня, пожалуйста. Мы обе оказались в ситуации, когда хотим что-то понять, прежде чем давать ответы. То, что я хотела узнать, я узнала и очень Вам за то благодарна. Я не знаю, что и как Вам ещё объяснить по поводу наших семейных отношений. Но если Вы хотите, если Вам это по какой-то причине действительно важно и интересно, я могу ещё попытаться... Но я, по-видимому, совсем не умею объяснять, - сокрушённо вздохнула. - Мой мир вовсе не такое ужасное место, как может показаться. Из невежливого, пожалуй, только этот вывод, на котором строились дальнейшие вопросы. Я готова обсуждать какие-то факты и тонкости, но мне лично неприятно, что эти факты вызывают отрицательное впечатление о моём мире. Я не хочу, чтобы после моих слов про мой мир думали, что там всё плохо и странно. И я не знаю, как объяснить так, чтобы впечатление было верным. Мой мир по-своему прекрасен, там много всего хорошего. И супружеские взаимоотношения в форме соблюдения полной верности друг другу и осознанного добровольного отказа от каких-то случайных связей во имя человека, с которым обещал провести всю жизнь, это тоже по-своему прекрасно. Конечно, в моём мире есть и плохое. И та ситуация, в которой я сейчас нахожусь, в теории возможна и по морали моего мира очень плохая. Именно поэтому я осторожничаю и пытаюсь всё вызнать у кого только могу, прежде чем действовать. Но это не значит, что мой мир жуткий и негостеприимный. Просто там не принято делать детей вне брака.
Вздохнула:
- Ещё раз прошу прощения, что Вас расстроила, напугала и довела до слёз. Я вовсе этого не хотела. Вы самый милый и светлый человек в этом мире. И мне очень, очень жаль, что так вышло.

27 марта

- Иди в Рогатые Горы, в монастырь Хаш-Эрбина. Узнать пределы своих возможностей.
- Дис, какие пределы? - вскричал Ардан. - Это же хаос, у него нет никаких пределов!
- Тогда всё было бы хаосом.
- Откуда ты знаешь?
Дис молчал.
Страшная догадка мелькнула в мозгу Ардана. Он схватил солейца за грудки и разом встряхнул его вверх.
Лойнис вскочила.
Дис остался невозмутим, по-прежнему глядя вниз и не поднимая глаз.
- Господин Ардан! - воскликнула священница в ужасе.
- Извините, Лойнис, - хрипло отозвался Ардан, отпуская солейца.
- Мы не можем и не должны, господин Ардан, воспринимать данную нам силу как проклятие! Мы обязаны считать её даром!
- Обязаны?! Какого... От дара я могу отказаться...
- Нет! - взвизгнула Лойнис в отчаянии. - От настоящего дара нельзя отказаться! Жизнь - это дар, мы не можем...
- Да я бы застрелился ещё...
- Нет, господин Ардан, - Лойнис бегала по комнате, ломая руки. - Вы сначала пожили, испили до дна, а теперь готовы отказаться - не от дара жизни, а от пустой оболочки, ящика...
- Ну, это всё словоблудие... - растерянно от напора маленькой тихой священницы проговорил полянин.
- Господин Ардан, сходите в Рогатые Горы.
Десантник охватил руками голову.
Дис опустился обратно в кресло.
- Но ведь это может быть на всю жизнь... - пробормотал Ардан.
- Может, - со страданием подтвердила Лойнис. - Но если это даже так получится, значит, жизнь там - лучше, чем всё, что было бы здесь!
- А Славка? я не могу её здесь бросить...
- Возьми её с собой, - уронил Дис. - Туда нужно идти пешком из Северного Порога. Ничего ценного и памятного не бери. Минимум необходимого - и иди.

28 марта

- О, притащился! - бесцеремонно воскликнула Эри, едва завидев Ардана в аллее имения Воронов. - Сватался, поди? - язвительно уточнила она, пока Ардан спешивался и они с Альбом пожали друг другу руки и обнялись.
- Нет, - улыбнулся бывший десантник, - звал с собой в Рогатые Горы.
- Куда?! - глаза Эрайзы загорелись (Альб тихо усмехнулся). - Зачем?!!
- Хочу попробовать дойти до монастыря Хаш-Эрбина.
- Ух ты! Арда-а-а-ан... Возьми нас с собой!
Хаотик внимательно посмотрел на неё, щуря правый глаз. Потом перевёл взгляд на барда, и тот молча кивнул.
- Хорошо. Я вас буду ждать в Северном Пороге, - обещал Ардан, вскочил в седло и ускакал к военгупру.

- Не-а, не нужны, - помотал головой Эррил. - Но если просто их убрать - ничего не изменится. Пробовали уже. Понимаешь, Тайрик, анимские закладки просто меняют структуру всего остального. Если их убрать - остальное-то всё равно уже изменено. А на это остальное - твой хаотический посыл не сработает, потому что у тебя маркер на анимскую сигнатуру. Только на неё. То, что было изменено анимскими закладками, твой маркер просто не найдёт. Потому что анимской сигнатуры как таковой там нет. Хотя, может, и найдёт... - задумчиво проговорил алат, продолжая уплетать мясо, которым его снабжала Тайра, - ...но тогда ты меня всего сотрёшь.
Он усмехнулся. После стольких возвращений из-за грани между жизнью и смертью такой вариант развития событий уже не казался Эррилу чем-то пугающим.
- Тебе бы поучиться в Аниму. Понять, как работает их магия... - ещё более задумчиво проговорил разведчик. В уме его явно зрела какая-то мысль, но она была ещё совсем сырой, и Эррил обдумывал её, соображая, может ли из этой сырой затеи получиться что-нибудь дельное.
- Можно и в Лингу, конечно... но лучше в Аниму... - медленно заметил он с набитым ртом.

На заявление про похороны и поместье Тайра просто кивнула. Это его решение, на которое может быть множество причин. Тайры лично оно не касалось. Но было ещё кое-что, что также не являлось её делом, однако заставляло переживать до той степени, чтобы решиться сунуться в эту тему.
– Лайсанэс знает? – коротко спросила она, одновременно давая понять, что вопрос касается и самого факта возвращения Эррила, и того, что он, возможно, пропустит церемонию похорон. Лайсанэс, конечно, кремень, но… но всё-таки может быть и так, что она ждёт. Может, даже надеется на его присутствие. Это было не Тайрино дело, но у неё внутри холодело, когда она представляла себе, что ко всему происходящему с Лайсанэс добавится ещё и это.

- Лэйдис завтра сообщит Лайсанэс, что я вернулся. Так, подожди... уже не завтра, а сегодня. По красногородскому времени - сегодня. А по белогородскому - завтра. Она меня ненавидит по-прежнему?

Свои эксперименты Тайра прекратила, едва начав – стирать Эррила совершенно в её намерения не входило – и нервно поёжилась.
– А что, у нас с Аниму открылась программа обмена студентами? – спросила она полушутя, со слабой надеждой услышать что-то вроде утвердительного ответа. Ну не под прикрытием же предполагается там учиться?
Думать об этом было и тревожно, и откровенно страшновато, и вместе с тем давно забытое ощущение лёгким покалыванием пробежалось по всему телу… азарт? Да, этого Тайра от себя не ожидала.

Слушая последний ответ Эррила, она сперва задумчиво покивала, а в конце замерла и вгляделась в его лицо, будто пытаясь понять: неужели этот вопрос он задал всерьёз? Ей странным образом на мгновение одновременно захотелось рассмеяться и защипало в глазах. Тайра поморгала, вздохнула и качнула головой:
– Нет, Эррил. Не по-прежнему.
Это наверняка было чистой правдой, даже если в целом насчёт отношения Лайсанэс к Эррилу Тайра заблуждалась: за прошедшее с момента заключения их брака время список причин для ненависти должен был здорово измениться. Но если всё же Тайра не заблуждалась и если продолжать соваться не в своё дело…
Сколько раз за эти годы случались моменты, когда Лайсанэс хотелось обнять, посочувствовать, а то и пожалеть? И кому было это делать? Тайре? Лэну, который, судя по всему, с некоторых пор эти Тайрины внутренние порывы тоже понимал? Даже со стороны родного сына это было бы чем-то выходящим за рамки обычного. Кто вообще касался её годами кроме Ивис, Юнис да неизменных массажистов? Кого касалась она?.. Человеку нужен человек, будь он хоть тысячу раз солейцем. А Лайсанэс, на чьей безупречной скорлупке, как давно казалось Тайре, Эррил когда-то оставил незаживающую трещину, – тем более.
Не Тайрино дело, разумеется, нет… Хотя плевать.
– Мне кажется, ты ей нужен, – мягко сказала она и немного помедлила, прежде чем продолжить: – Мне кажется… пока твоя пенсия не обернулась всего лишь увольнительной или ещё чего не случилось… было бы хорошо тебе побыть не только главой рода, но и мужем. Но это, конечно, всего лишь мои ощущения.

Эррил проглотил пережёванное и хотел было подняться на ноги, но измученный нагрузками последних часов, ещё не окончательно восстановившийся организм взбунтовался, и полянину пришлось остаться на месте. Он только запрокинул голову, вжимаясь затылком в постель.
- Нет, программа обмена у нас ещё не открылась...
...Она иномирка, а значит может замаскироваться и замаскировать любой канал связи... И может защититься, если будет провал... Единственное - это если она не успеет распознать ментальную атаку... тогда, конечно, будет очень плохо. Но это надо обсуждать с Митом... а то и с Ундитаром... а то и вообще с легатом XVII легиона.
- Программа обмена у нас ещё не открылась... - медленно повторил алат, слушая попутно, что говорила ему Тайра про жену.
...Если ментальная атака, то маркеры на это должен ставить тоже иномирец. Артём, скорее всего. Сигнатура Артёма с большой вероятностью есть в Аниму. Даже точно есть - после Севтылцентра. Дун тоже отпадает. Эрр?.. или Лэн?.. И ещё есть Денис... живёт в Рогатых Горах... декурион связи...
- Что делается, - усмехнулся Эррил. В голосе его чувствовалось что-то, что, наверное, можно было точнее всего описать как "удивлённое удовольствие". - Ты готова была уничтожить любые следы пребывания Лайсанэс на свете, а теперь ты для неё самый близкий человек. Как и, наверное, она для тебя...
Тут он вспомнил об Ардане, и его захлестнуло знакомое ощущение - вставшей дыбом шерсти вдоль хребта. Шерсти уже не было, а ощущение осталось... Полянин непроизвольно сглотнул разом выступившую от злого возбуждения слюну. "Она ничего тебе не должна. Ровно ничего. Воспринимай с благодарностью то, что есть, и не думай ни о чём другом." Эррил осознал, что проговаривая про себя эти миллион раз уже проговорённые слова - он абсолютно не улавливает их смысла. Словно они были на другом языке, он их много раз слышал, запомнил, но при этом ни звука не понял. ...А Ардан - хаш-эрбинец и может быть отличным прикрытием... И маркер на ментальную атаку он наверняка не только уловит, но и сможет отбить саму атаку... "Не думай об этом, вообще не думай. Ты - просто отупевшее от усталости и от сегодняшней потери тело. Даже не вздумай представлять себе что-нибудь. Всё. Отупелость и усталость. И больше ничего. Пока - ничего. Пока - больше ничего... А потом..."
Эррил вздрогнул и вновь поднял голову.
- Да, ты права, конечно. Я нужен и ей, и всей семье. - Он улыбнулся. - Придётся мне заново привыкать к нормальной жизни. Надо представить себе, что это - очередное задание. А род Воронов - очередное... хм... очередное поле деятельности.
Полянин подался вперёд и, не обращая внимания на тарелки и вилки, зарылся головой Тайре в живот и бёдра. Он даже мысленно, даже образно запретил себе напоминать о том, что Тайра вообще-то на этом его пути запросто может заявить, что у неё теперь - своя жизнь, и...

- В Империи прошло четыре дня. Сейчас там пятнадцатое ноября. ...Денис, "крысы" - это и есть люди. Пегасы всех остальных существ на планете воспринимают как неразумных. Или полуразумных... Из-за этого когда-то они четыреста лет воевали с единорогами. Теперь вот уже пятьдесят лет воюют с людьми. Ваше стремление разобраться... я могу только приветствовать. Но Вы должны знать некоторые вещи.
Бывший священник прижал ладонь ко лбу, стараясь сосредоточиться.
- Во-первых, ваша форма. На вас не только форма, но и татуировки, помните об этом. И сигнатура. Вам ведь примерно показали, что такое сигнатура. Поэтому, сняв форму, вы всё равно останетесь имперским солдатом. И содрав или замаскировав армейские татуировки - тоже. Ваши соотечественники придают огромное значение одежде и вообще внешности, не зная, что всё о вас уже записано в истории мира и любой моционист с лёгкостью это прочтёт. А пегасы - существа движения, Денис.
Во-вторых. Всегда помните, что всё, что вы видите, - может быть иллюзией, которую вам показывают с какой-нибудь целью. Я понимаю, что так и рехнуться недолго. Попросите в разведке, пусть дадут вам и Орилиси какие-нибудь защитные артефакты, чтобы вы были гарантированы хотя бы от не очень изощрённых иллюзий. Понимаете... понимаете, Денис, вы... я не именно вас имею в виду, а вообще пришельцев с Земли... вы часто не предполагаете, каких масштабов может достигать иллюзия. И принимаете всё за реальные события. Один ваш соотечественник решил проверить, действительно ли он - самый сильный маг в Лиэне, как ему сообщили в этой вашей разведке. Облил себя нефтью, привязал к бревну на сеновале, надел антимагический ошейник и подпалил всё это. Для любого здравомыслящего существа... у вас на Земле вообще есть здравомыслящие существа?!.. Как можно было не допустить мысль, что ему - его отключившемуся от боли мозгу - покажут сейчас что угодно, какое угодно могущество, всесветную власть... что угодно! умение гасить пламя одним вздохом, слом антимагического ошейника одним чихом... Всё! И он никогда не поймёт, что давно уже без сознания стоит в каком-нибудь кабинете какого-нибудь полулегата, а какой-нибудь Денис сидит рядом и пьёт вино! Ну как, как можно этого не учитывать?! Ведь это же элементарные действия! И дальше - просто показывай ему врагов - а он будет расправляться с ними в этом своём иллюзорном всемогуществе, не зная, не догадываясь даже, что он творит на самом деле! Ему покажут, что на него напала бешеная собака. А его магдействия, направленные против этой собаки, направят на самом деле против алата Иллардиса, или полулегата Зиалосси, или против вас, Денис... Вот так погиб Дэннир Ирис. ...Ох, Денис, как мне успеть предостеречь вас от всего, что может вам грозить? Попросите защиты у разведки. Это их обязанность, в конце концов!

- Четыре дня, значит? Кошмар... как время бежит, - Денис вздохнул. - Про крыс метафору понял. Я и правда забыл, как пегасы относятся к людям.
А вот это было досадное упущение, которое порядком препятствовало его замыслу. Собственно, замысел был очень прост в формулировке, но невероятно сложен в осуществлении. Денису не хотелось думать, что он может оказаться в принципе неосуществим. Идеей, не так давно пришедшей иномирцу в голову, было найти способ примирить враждующие стороны. И не просто найти способ, а использовать его. Ведь почему иномирцам, включая и Дэна, грозит опасность в Лиэне? Нормальным иномирцам. И почему она грозит Орилиси? Потому что между людьми и пегасами идёт война. Не будет войны (не формально не будет, а по факту, то есть будет мир) - и опасность исчезнет. Это было самое простое решение, как уберечь морянку от опасности. Почему-то Денис в первую очередь думал о ней, а не о себе. Но и о себе тоже думал - ему совсем не хотелось, чтобы его убили или пленили, а Орилиси снова страдала одна без него. Тем более, что она уже может быть беременна. Эта мысль после разговора про Даниила прочно засела у парня в голове. Он даже не знал, хочет ли этого... сейчас, когда идёт война, когда ей и малышу внутри неё будет грозить опасность. Но ребёнка от неё он хотел...
Вот поэтому он решил пойти в Аниму и спросить у пегасов, почему они нападают на людей. Найти причины этой ужасной и непонятной войны и устранить их. Чтобы наконец-то в Лиэне был мир, и люди, да и пегасы зажили спокойно. Что им делить между собой? А если есть что, он хотел узнать, что это и как это можно разделить мирно и бескровно. Возможно, потребуется Соломоново решение.

- Конечно же, я не собираюсь отправляться прямо сейчас, без должной подготовки, - кивнул декурион. Он прекрасно понимал и про татуировки, и про сигнатуру - пусть не в технических подробностях, но общий смысл того, что пытался донести до него Дарв, был понятен.
Денис молча выслушал все остальные напутствия. Да, разумеется, нужно попросить в разведке защитные артефакты, а ещё подготовить его и Орилиси как следует. Эх, оставить бы девушку здесь, в безопасности... но у него было чувство, что с ним она будет в большей безопасности. Или, по крайней мере, он сам будет чувствовать себя увереннее, когда она рядом и он сам может её защитить. Маг-иллюзии, значит...
Парень выдохнул от таких вестей и, когда Дарв договорил, ответил:
- Как я уже сказал, вот прямо сейчас не собираюсь туда отправляться. Подготовиться, поговорить с тем же Митом, да, попросить помощи у разведки. Вообще я не думал, чтобы отправляться инкогнито, но вы считаете это необходимым. И это, вроде как, безопаснее. Но инкогнито задача моя несколько усложняется. А ещё...
Денис немного помолчал в задумчивости. И не стал озвучивать свои мысли, так как Дарв их легко мог прочесть. Он не хотел начинать попытку примирения с обмана. Это было не принципиально, и Дэн сейчас пытался взвесить, насколько такой обман необходим и как отнесутся пегасы, узнав про обман, в случае, если с ними действительно удастся помириться? Но что он реально может сделать без обмана? Просто прийти к ним, улыбнуться улыбочкой кота Леопольда и сказать «Ребята, давайте жить дружно»? Да ну, это бред. Чистой воды самоубийство. При всей своей иномирской магии, которая вовсе не так крута, как кажется, он отдавал себе отчёт, что ему годы понадобятся, чтобы её освоить до того уровня, когда можно пойти одному против целой армии врага с предложением о мире. Тем более, врага, даже за человека тебя не считающего. Для них ты всего лишь крыса... Может, в этом и корень проблемы?
- Кстати... а как пегасам удалось поладить с единорогами? Или они и на них так же нападают, как на нас, несмотря на формальный мир? - уточнил Денис важный момент.
Если они и правда поладили... нужно понять, как они нашли общий язык. Пример единорогов в этом случае мог помочь людям.

Хаотик кивнул в ответ на намерение Дениса сперва нормально подготовиться и собраться, а уж потом выдвигаться на Острова.
- Про инкогнито - не знаю... - медленно проговорил бывший священник. - Не знаю, как лучше. Я не такой уж хороший советчик, как вам, может быть, кажется, молодые люди. Я действую по шаблону... Покончить с собой просто так - однозначно плохо, и в таком случае я знаю, что делать... - Он едва заметно мотнул подбородком в сторону морянки. - А то, о чём... то, что задумали вы, Денис, - вещь нестандартная, и я не знаю, как тут лучше. Вы правы, начинать с обмана - мерзко. Но и действовать в открытую - безрассудно.
Дарв задумался о том, с кем можно было бы посоветоваться более эффективно. Его мысли также были для Дэна открыты. Полянин не скрывался ни от кого вообще и от Дэна и Орилиси в частности. Но Орилиси не была магом, в отличие от Дениса. Так что парню достаточно было только захотеть видеть размышления харэрбинца, не направленные непосредственно Денису, - и никаких затруднений с этим не возникло бы.
Хаотик первым делом подумал о своём товарище - другом хашэрбинце, Ардане. Тот служил когда-то и в воюющих с аниму легионах, и в разведке, и наверняка мог бы подсказать что-то более толковое, чем бывший станичный священник. Но всё-таки Ардан уже давно покинул армию, да и там был всё же младшим офицером, не участвуя даже близко в дипломатических играх.
Потом Дарву почему-то пришёл в голову Венгард Олень, но эту мысль хаотик моментально и с негодованием отринул. Если кто и мог вызвать в сердце Дарва самую незамутнённую ненависть, несмотря на все священнические обеты и установки, так это Венгард Олень. Даже от одного это имени, даже только в мыслях - и то мутилось во взоре.
- Попробуйте посоветоваться с одним человеком... Это... Он живёт в станице Овражьей. Точнее, там даже два человека, с которыми можно посоветоваться. Один - Келлэльн, вы его, кажется, уже как-то встречали. Второй - господин Лупп, родственник Келлэльна, у него там дом, а Келлэльн тоже обычно там живёт... если только он жив, - не очень уверенно договорил Дарв.

От согласия адепта бога роковой случайности с тем, что обманывать, желая помириться, мерзко, на душе у Дэна стало как-то теплее. В своей прошлой жизни на Земле он бы использовал выражение «Дарву плюс один в репу». Там в репутации у этого парня и так уже были плюсики, но стало на один больше.
- Овражья? - в первый момент он искренне удивился, но потом понял, что нет ничего удивительного в том, что эта станица имеет такую популярность. Учитывая, кто в ней живёт. И речь не только про Венгарда. - Хм, вы уже не первый, кто советует мне там побывать. А теперь уже и веский повод появился, кроме простого любопытства. Совет мне действительно нужен. Так как я ничего почти не знаю про Лиэн, про пегасов, их отношения с единорогами и так далее. Но, возможно, в этом даже есть и плюс... - задумался парень. - Я смогу взглянуть на ситуацию свежим, не замутнённым сложившимися стереотипами взглядом и, может быть, мне удастся найти решение, о котором никто просто не задумывался в силу прежних убеждений. Это слишком смелое утверждение, я понимаю, но шанс такой исключать нельзя. Надо хотя бы попробовать...
Денис чуть помолчал и кивнул.
- Спасибо, это весьма ценный совет, так я и поступлю. Поговорю с Келлэльном и Луппом... господином Луппом, - поправился он. - А что... Ли мог умереть? - осторожно уточнил декурион.
Впрочем, от Дарва не могла укрыться и мысль поговорить с Венгардом Оленем, если тот там будет в момент визита Дэна. Один раз они уже поговорили удачно, как он считал. Можно попробовать ещё. Также, очень ценным в этой ситуации будет мнение Артёма, но где его искать? Хотя, наверное, можно попробовать мысленно обратиться. Но не здесь и не сейчас. Почему-то была уверенность, что травля иномирцев в Империи едва ли затронула Артёма. Вряд ли он дослужился бы так высоко, чтобы потом его одним пинком прогнали из армии.

Дарв кивнул.
- Насколько я знаю, в Овражьей придерживаются тех же взглядов: что именно иномирцам должно быть проще примирить враждующие стороны, поскольку иномирцы не обременены древними "враждовыми долгами". Если бы ещё вы были не иномирцем-человеком, а иномирцем-пегасом... - В левом глазе полянина даже мелькнуло воодушевление, но моментально сменилось настолько мрачным выражением, что Орилиси, в эту минуту как раз внимательно поглядевшая на хашэрбинца, вздрогнула.

Несмотря на до жути мрачное выражение на лице Дарва, парень рискнул спросить:
- И что бы в этом случае было? - голос его прозвучал тихо, Денис опасался нового взрыва эмоций от поначалу казавшегося безэмоциональным хаотика.

- Что угодно могло бы быть, - резко отозвался Дарв. - Пегасы бы чувствовали к вам большее доверие как к своему. А уж дальше - от вас бы зависело. Вот только стали бы вы тогда пытаться? Впрочем, будучи человеком, стали ведь. Значит, и будучи пегасом бы стали.
Он думал о своей жене. Она была человеком, а потом стала пегасом. Но мирить никого не собиралась. Совсем наоборот. Хаотик посмотрел вглубь заросшего дубками грота, на который открывался вид с парапета, где они стояли.
- Убил же Венгард одного бога. - Он прежним своим скупым движением оглядел храмовые деревца, родники, стены и теряющийся в темноте свод. - Что бы могло помешать ему убить ещё одного?

Артём похвалил "Ольгу", поинтересовался, как она думает, удалось бы ей удержать показываемое на столе в рамках этого самого стола и при этом без повреждений даже для стола? В этом алат сомневался: вроде как не для того он хаос, чтобы его что-то удерживало, но мало ли, в любом случае пока никаких экспериментов не планировалось, о чём Артём сразу сообщил кораблю.

Кораблик тоже полагал, что удержать хаос - ни в рамках стола, ни в рамках всего корабля - не удастся. Сейчас им повезло, что тут был Дис.

- Ага, понял, летосчисление дарлиэнское, - Артём говорил чуть слышно, почти про себя размышляя, - но при этом в триста восьмидесятом или каком там, уже вроде они воевали с лингу под четыреста лет, а ещё до этого или где-то там сделали льёрров. Как-то непонятно, ну не сразу же по появлению они этих самых льёрров наклепали. И вроде лингу не сразу появились. Непонятно, но интересно, это надо бы у Онаркора узнать получше, ему оттуда должно бы быть виднее, да и про тело и лабораторию Эли-Саэра тоже. А пока, пока даже не ясно, какой год я своими кривыми мозгами там задал: нулевой летосчисления или нулевую точку аномалии, и даже в этом вот так вот сходу не сильно-то разберёшься...

Приняв на борт Дайондана, можно было приступать к демонстрациям. В свете новых открытий и самому Артёму уже было крайне интересно на всё это посмотреть, так сказать, под новым углом:
- Хочу обратить ваше внимание, что в то время магические нити были совершенно не видны, и всё, можно сказать, происходило в магическом плане в слепую, - алат вновь вывел начало первой встречи с чурбаками на стол:

- Если в это время, - Дис указал в сторону проекционного стола с чурбаками, - Дарлиэн уже воевал с Лингу четыреста лет, значит, по современному летосчислению это уже тысячный год. Первый город Лингу был построен в четыреста восемьдесят седьмом. Война с Дарлиэном началась в пятьсот девяносто девятом. Но Онаркор ушёл из Дарлиэна в триста восьмидесятом. А Орэн Баллинг - в шестьсот двенадцатом.

- Очень похоже на то, что это изначально - разведчики: портация при физических препятствиях - очень характерный признак, - задумчиво заметил Дайн. - И сигнатура её явно другая: все атакующие воздействия (хаотическую переадресацию атаки, взрывы с кислотой и прочее) довесили уже позже и явно кто-то другой. Или даже другие. А разведчиков исходных - единорог делал? Сразу видно, очень характерный почерк. ...Ещё и списывают сигнатуру атакующего... Вот это, похоже, тоже осталось от исходных разведчиков. На эту основу просто потом довесили хаотическую перестройку. А изначально ребятишки должны были копить сигнатуры магвоздействий, просто портируясь от них в теоретически безопасное место. Классно сделано... Это единороги, стало быть, разведывали новые территории. Нам бы отправить сейчас на юг кентурию таких ребятишек...
Дайн подался вперёд, всматриваясь и вдумываясь в сигнатуру позднейших изменений.
- Тут, очевидно, постарались лингуссцы. Или, по крайней мере, кто-то очень недурно оперирующий с исторической магией. Лингуссцы, кто же ещё. Вот этот фокус с выискиванием исходной сигнатуры того, от кого идёт атака, - это их копытец фортеля. Тоже очень филигранно: как бы ты ни маскировал атаку - всё равно исходно в ней твоя сигнатура. Значит, докапываемся до неё - как до кочерыжки в кочане - и готово. Очень талантливо. Прямо летопись схватки самого крутого артефактника и самого крутого историка эпохи.
Щука глотнул коньяка, задумавшись о функционале живой начинки внутри.
- В общем, тоже толково: берёшь то, что создано миллионами лет эволюции, не нужно особо заморачиваться ни над восприятием информации, ни над её хранением, ни над передвижением... Нужно озаботиться только защитой от неожиданностей и считыванием всех магвоздействий. И это сделано. А потом, очевидно, таких ребятишек отловили и довесили им агрессивную контратаку, чтобы уничтожить лучших мастеров-дарлиэнцев.

Артём непонимающим, почти стеклянным взглядом смотрел на Диса. Сомневаться, в том, что тот знает о чём говорит, не приходилось, определённо это была как минимум общеизвестная информация и почти наверняка задокументированная всякими летописцами, но тогда как же это всё свести воедино...
- Я себе представлял, что война Лингу и Дарлиэна должна бы закончиться со становлением системы регулировки энтропии, так сказать, с появлением правил взаимодействия, и как-то представлял себе, что вот это вот время, - алат тоже указал на стол, - это условно говоря незадолго до этого события. Так-то я вот так вот сходу не могу припомнить, заходила ли у нас там речь о летосчислении в аспекте именно "какой сейчас год". Однако одно я могу утверждать, так как видел это собственными глазами: Орэн Баллинг и Онаркор находились в одном времени и в одном месте. А вот уж что это за время - тут возможны варианты, так как в Лиэне есть аномалии, способные свести существ из совершенно разных времён. Как бы это сформулировать: была бы задача - а уж исполнители, время и место найдутся, - Артём посчитал это вполне достойным тостом и отхлебнул коньяка. Мысли при этом всё время упирались в Венгарда Оленя и дальше отскакивали: "Но ведь и он как-то оказался в нужное время в нужном месте..."
- Да, да, всё верно, изначально разведчики, и всякая атакующая дрянь была добавлена позднее, это можно утверждать с ручательством. А вот насчёт источника этих изменений есть сомнения. Определённо тут участвовал Хаш-Эрбин, как минимум я это утверждаю, основываясь на том, что когда он и все его воздействия были уничтожены (это правда с некоторой оговоркой), то и чурбаки и инкубаторы тоже были уничтожены. Однако к появления самого Хаш-Эрбина Лунгу могли приложить руки. Тут правда остаётся открытым вопрос, почему чурбаки и всякое такое не применялись в войне, а остались изолированными от Лингу и Дарлиэна? А вот насчёт живой составляющей - не уверен, что так. Мне она виделась, скорее, придатком, но, может, я просто именно однобоко рассуждал, об этом надо ещё подумать...
"Вообще много о чём надо подумать: например, а не сильно ли ты разогнался вообще всё это тут показывать.... на блюдечке с голубой каёмочкой..."

Тиндан внимательно слушал сослуживцев, пытаясь из разрозненной и какой-то очень перескакивающей с одного на другое информации составить более или менее целостную картину. Поддержав вместе со всеми тост Артёма, он сделал небольшой глоток коньяка и проговорил:
- Может быть, вся эта путаница с событиями разных лет - как раз для того, чтобы Вы не могли точно задать отсюда какой-то год, господин алат? Ведь если я правильно понял, тогда... - физик указал на проекционный стол, - Онаркор и Орэн Баллинг действовали совместно и при этом ещё и вместе с Вами, верно? Теоретически-то это может быть, потому что никто точно не знает, когда умер Онаркор. Но при этом, опять-таки если я правильно понял, тут ещё и какая-то путаница с началом и окончанием войны между Лингу и Дарлиэном... Так вот... может, это всё сделано с той целью, чтобы Вы не могли отсюда точно прицелиться по интересующему Вас времени в прошлом?.. Это если ещё не рассматривать вариант, что всё это вообще было иллюзией, - мрачновато закончил он, правда, сразу же чуть улыбнувшись, чтобы его предположения не выглядели совсем уж угрюмыми.

- Чурбаки и льёрры - это ведь не одно и то же, - уточнил на всякий случай Дайондан. - Хаш-Эрбин ещё... А почему Вы решили, что чурбаки не применялись в войне? Из того, что Вы нам сейчас показали, складывается впечатление, скорее, как раз перезаточенных на боевые действия штуковин. Не может так быть, что в войне они как раз участвовали, на территории Лингу и Дарлиэна их всех уничтожили, а вот за пределами этих стран - они и остались, поскольку некому их было там уничтожать? Или Вы основываетесь, вероятно, на свидетельствах Онаркора и Орэн Баллинг... Но Онаркор ушёл из Дарлиэна за сотню лет ДО того, как был построен первый город Лингу. И если это действительно, допустим, шестьсот двенадцатый или чуть позже - то он мог и не знать о создании и последующем вычищении таких вот ребятишек. Орэн должна была бы знать... но тоже... что мы, вообще-то говоря, знаем о воспитании лингусских женщин тех времён? Она, может быть, и понятия не имела о том, как ведётся война.

- Мы вас отогреем, - говорила тем временем старшая девочка, держась рядом с находкой. - Сейчас придём в тепло. Как это Вы здесь без шубы... без горячего... Учитель? Чему ж учите... как ходить в снегу без насток?
Тон её, несмотря на возраст, был довольно строгим. То ли девочка копировала кого-то из взрослых, то ли так проявлялся её собственный характер...

Дети стащили с мужчины настки, и старшая девочка, взяв Павла за руку, повела его куда-то в один из провалов, вниз. Остальная ребятня попрыгала в другие чернеющие под снеговыми шапками отверстия, мгновенно скрывшись из виду.
Преподавателя охватило сухое земляное тепло.
Они несколько секунд спускались всё ниже в полной темноте, потом впереди забрезжил неяркий свет, и Павел со своей проводницей оказались в довольно большой подземной комнате, освещённой, словно маленькой настольной лампой. На самом деле это освещение создавалось всем потолком комнаты, который представлял собой толстый снежный свод, весь пронизанный светом ярко горящего наверху, на поверхности, костра. Все ребятишки уже были здесь и возились, стаскивая с себя куртки и штаны, развешивая вдоль стен настки и свою тёплую одежду.

- Я не знаю, что такое настки, - отозвался Павел. - Я же уже сказал, что из другого мира, а у нас насток, как таковых, нет. Если Вы имеете в виду это средство передвижения... То у нас подобное используют только в некоторых отдалённых местностях, да ещё ради развлечения. Климат у нас, понимаете, совершенно другой, куда более мягкий. Хотя и бывают холодные зимы... Вы скажите, куда я попал? Это же не планета Земля, верно? Другой мир, да?...
Мысли преподавателя смешались, и он глубоко задумался о том, как его угораздило попасть в какой-то другой мир...

- Земля, - отозвалась девочка, показывая на земляные стены их пещеры под неярко светящимся снежным сводом. - Другой мир? Для вас - наверное, да... А для меня - это и есть мой мир. Это Лесной Край. Земля Клана Водяной Мяты. Земля... - выразительно повторила она, сделав большие глаза, - нашего клана. А вы откуда попали сюда?
Очевидно, объяснения про другие миры и планеты до неё не особо доходили.
Девочка, покончив с развешиванием своей меховой одежды на секунду исчезла где-то за выступом стены и вернулась с деревянной миской, в которой дымился напиток, густо пахнущий травами, пряностями, спиртом, чем-то цитрусовым и виноградным...
- Пейте, согревайтесь. Спасу ваши вещи.
И она, отдав Павлу миску, упорхнула вызволять пакеты гостя из любопытных лапок других ребятишек.

- Из другого места. Из другого края. Совершенно другого. Из другого пространства и другого времени, - спокойно ответил преподаватель. - У нас всё по-другому, хотя сейчас и очевидно, что в плане языка... мы понимаем друг друга.
Проводив девушку глазами, Павел принюхался к напитку, затем осторожно попробовал его на язык. Затем лишь сделал небольшой глоток...

Это действительно было что-то вроде коньяка или бурбона... или ещё чего-то с примерно тем же содержанием этилового спирта, но основу вкуса напитка составляли многочисленные пряные травянисто-медово-фруктовые добавки.
Девочка вернулась со всеми пакетами Павла, правда, уже изрядно потрёпанными и примерно на треть-половину опустошёнными.
- Пейте-пейте, - "подстегнула" она, увидев, что миска ещё не опустошена. - Из другого пространства и времени? Вы, верно, с каких-то экспериментов? Сейчас отогреетесь и поспите - и отведу Вас к шаману.

Павел отставил в сторону напиток, затем встретился глазами с девушкой.
Удивительно! Она и его нехитрые пожитки в виде нескольких палок колбасы, сырной нарезки да пару бутылок вина пыталась спасти.
- Погодите...
Он попытался найти в пакетах алкоголь и убрать его, если он был, остальное вернул обратно.
- Это дети... - очень мягко сказал преподаватель, смотря девушке в глаза. - Это мой подарок вашему народу. Я постарался убрать оттуда только алкоголь. Остальное, это... копчёное мясо, сыр... сласти. Пусть дети порадуются, понимаете? Я брал это себе на ужин на местном базаре, думаю, мне сейчас без надобности. Отдайте, пожалуйста, ребятам... и скажите... скажите им, что дядя учитель дарит им это. Не стоит... Если я вернусь обратно домой, то куплю себе ещё. Если же нет - то, думаю, никакой пользы эта еда мне не доставит. Тем более, что есть её нужно либо прямо сейчас, либо класть в холод, чтобы не испортилось... а лучше сейчас.

Павел, услышав о шамане, задумался. Он не был атеистом, но и особой религиозностью в той, земной жизни, тоже не отличался. В целом, уважительно относился к большинству религий, но, так сказать, без фанатизма.
- Насколько я понимаю, шаманы... это те, кто говорят с духами или богами? Во что вы верите? В какого-то бога или же богов? И... что он умеет, ваш шаман?...
Тут он хлопнул себя по лбу и немного покраснел от смущения.
- Ойй! Простите! Я забыл представиться. С моей стороны это выглядит несколько невежливо. Меня зовут Павел. Это моё имя. Павел Суровый. Суровый - это моя фамилия... так сказать, родовое имя, имя моего рода. Мне уже как тридцать второй год от роду. А как зовут Вас? Сколько вам лет? И чем вы... чем вы занимаетесь?

Бутылки малышню не заинтересовали, так что своё вино Павел обнаружил в пакетах неприкосновенным. Правда, преподавателю в текущих условиях некуда было его убрать, но взявшая над ним шефство девушка его выручила: она (по-видимому, прекрасно зная, что такое алкоголь) забрала бутылки и унесла их куда-то туда же, откуда вынесла гостю согревающий напиток. Она, кстати, совершенно не избегала взглядов и с готовностью отвечала глаза-в-глаза на взор Павла.
- Понимаю, - кивнула девушка в ответ на его уточнение, поднялась и отнесла пакеты обратно ребятишкам, которые восприняли их возвращение с шумным ликованием.

Девушка вернулась и, опустившись перед Павлом на голые коленки в плотно утоптанный песок пещеры, продолжила внимательно его слушать, тоже смотря гостю прямо в лицо.
- Шаманы - это водители кланов, - пояснила она. - А духи и боги - сами выбирают, с кем говорить. ...Павел? Па-а-авел... - нараспев протянула девушка. - Павел... вы совсем не похожи на сурового. Совсем не суровый, - она чуть улыбнулась. - Это ваше семейное прозвище, я поняла. Как название рода у благородных. Почему Вы не пьёте? Боитесь? Там нет никакой магии.
Она пододвинулась вплотную к Павлу и положила обе тёплые, даже горячие ладони на плечи мужчине.
- Моё имя я не могу сказать. У нас не принято называть чужим свои имена. Для чужих у нас - смяшники: такие слова, бессмысленные, которые получились из букв настоящего имени. Мой смяшник - Тен-Цыле. Мне четырнадцать лет, я тоже когда-нибудь буду шаманом. Я училась в Империи... - в её интонациях промелькнула тщательно скрываемая, а потому едва заметная гордость. - А теперь вернулась помогать шаману. Тридцать второй год? Значит, тебе тридцать один полный год? Тридцать один - это число Тумана, Реки, Болота и Снега. Понятно, почему ты пришёл из снега...

...И оба сошли где-то под Таганрогом
Среди бескрайних полей,
И каждый пошёл своею дорогой,
А поезд пошёл своей.
(Машина Времени)

Видевший глубоко и разочарованно вздохнул.
Который раз уже господин ректор то намекал, что всё в руках гоблина, то, напротив, утверждал, что мнение того ничего не значит и решать будут люди, и, очевидно, в вопросе с артефактником Щукой просто посмеялся над ним. Ну, настало время, как говорили землепашцы, "брать вола за рога", и приступить к последнему штурму входа в университет.
– Гоббог не выдуман, – с решительностью в голосе сказал он, – а вера не помеха рациональному мышлению. Вы можете дать альянсу рекомендации насчёт меня или просто, извините за выражение, тянете время? Потому что в таком случае мне сложно осознать, что я вообще тут делаю.

- Вера - не помеха рациональному мышлению. Однако, я говорил не о рациональном мышлении, а о рациональных действиях, - напомнил ректор. - И, как я могу наблюдать на Вашем примере, вера - это помеха именно рациональным действиям. Ведь именно вера, если я правильно понял, препятствует тому, чтобы Вы поступали наиболее рационально: избавились бы от иномирской сигнатуры, приобрели бы человеческое тело и Имперское гражданство и далее - как полноправный (и полнообязанный) гражданин Империи - обучались бы магии. Впрочем, возможно, вера - это прикрытие, а истинная причина Ваших столь нерациональных действий кроется в чём-то ином. Это дело Ваше, господин Гоб. А моё дело - наблюдать, учиться и обучать других. И именно этим я в данный момент и занимаюсь, хотя Вам представляется, что я "просто тяну время".
Дагарт усмехнулся.
- Что же до того, что тут делаете Вы, - так это Вы же ко мне пришли, а не наоборот. По крайней мере, пока. Хотя, как известно, всё это может в любой момент измениться. Вам чудится противоречие в моих словах? На самом деле никакого противоречия нет: если Вы будете действовать сами - всё будет в Ваших руках, а если Вы предпочтёте, чтобы за Вас действовал кто-то другой, - за Вас всё решат другие. Пока Вы предпочитаете, чтобы за Вас решала Ваша религия, - вот и не удивляйтесь, что от Вас ничего не зависит. Что же касается Вашего стремления попасть в университет, то, прошу Вас, объясните мне, наконец, зачем Вам это нужно? Изучать магию? Но магия - не цель, а средство. Должна быть какая-то конечная цель, ради которой Вы стремитесь изучать магию в университете. Так что же это за цель?

– Хорошо, пожалуй, вы меня раскрыли, господин ректор, – гоблин отвесил до издевательства низкий поклон. – Вера действительно не запрещает мне переселения в человеческое дело - такой заповеди просто не существует, так как в нашем мире невозможно и сотворить такое! Но вера - не просто набор туманных предубеждений, это набор принципов, которым мы должны следовать самостоятельно. Теперь я не буду скрывать - решение оставаться гоблином является моим и ничьим другим. Иначе, при всех расписываемых вами достоинствах при переселении душ - я просто перестану быть самим собою. Второй же вопрос, – Видевший тоже усмехнулся, – вы упомянули шанс вступления в маг-академию буквально пять минут назад, хотя я уверен, часы неловкости указывают как минимум неделю. Я просто не успеваю задуматься о возможности такой карьеры, поэтому прошу о возможности подумать хоть минуту.
Он прошёлся по кабинету туда и сюда, периодически задевая каждый раз звякающим мечом о предметы мебели. Несмотря на весь источаемый (обоими) сарказм, Дагарт сумел надавить на какую-то струнку в душе гоблина. Он остановился и произнёс:
– Биоалхимия. Видите, я ростом с ребёнка вашей расы, но если попросите проверить, окажусь гораздо сильнее такового. Это проклятие, подцепленное путём смешивание моей крови с кровью чудовищ моего родного Мира. Для того чтобы не умереть, мне требуются всё новые дозы - а в том, что подходящие монстры найдутся в вашем, шансы невелики, если есть вообще. Обучение в вашем университете могло бы найти замену, спасти мне жизнь и при этом сохранить те преимущества, что она мне даёт. Это - достаточная цель для того, как буду образовываться?
"Потому что учить вас - моя вторая цель", чуть было не добавил он вслух. Вряд ли, очевидно, учитель многих боевых магов одобрил бы открытие порохового оружия.

- Чепуха, - безапелляционно отрезал Дагарт в ответ на "перестану быть самим собою". Видимо, этот человек был весьма далёк от таких понятий как "тактичность", "деликатность" и "компромисс". - Тело - всего-навсего оболочка, коробка, ящик, футляр, подсвечник. От того, какой подсвечник, ничуть не зависит то, что за огонь горит в нём. Если обстоятельства сложатся так, что Вы застрянете здесь, в Лиэне, надолго, господин Гоб, то Вам, полагаю, будет небезынтересна история некоего алáта Эррила Ворона. Этот человек был убит во время разведывательной операции, затем ему создали новое тело - дарлиэнского единорога; в таком виде он (уже как дарлиэнец, подмастерье Ган-Кор) добился заключения того самого альянса, о котором я уже несколько раз упомянул... А будучи человеком он бы этого альянса не добился никогда. И затем уже, когда всё было сделано, ему подготовили вновь человеческое тело и перекинули его сознание туда, так что в настоящий момент он вновь имперец и человек. Разве алат Эррил Ворон потерял себя, когда стал подмастерьем Ган-Кором? Разумеется нет. Он просто шёл к своей цели единственным возможным путём. Впрочем, вы, вероятно, ещё слишком молоды и слишком любите своё тело, чтобы это понять. Ничего, поймёте потом. ...Кстати, об альянсе. Уверяю Вас, господин Гоб, магии Вас обучат и в Дарлиэне, и в Лингу... и в этих странах - даже скорее и с гораздо большим усердием, чем в Империи. Империя уже нахлебалась иномирцев по ноздри. Здесь не будут учить магии того, кто не надёжен. А Лингу и Дарлиэн в этом смысле ещё практически девственны! Они ещё не поняли, не осознали, что такое иномирец.
Ректор усмехнулся и вдруг, задумавшись на секунду, посерьёзнел так, как ещё ни разу на всём протяжении разговора. Он заглянул гоблину прямо в глаза и очень раздельно произнёс:
- Господин Гоб. Вы осознаёте, что эта Ваша особенность - рычаг ко всем Вашим действиям?
Он сцепил пальцы в замок и поднёс к переносице, продолжая изучающе не отрываясь смотреть на гостя поверх костяшек.
- Да с Вами можно сделать что угодно. Предоставить Вам это Ваше чудовище, а пока Вы будете с ним сражаться ради удовлетворения своих наркоманских потребностей - перенаправить Ваше стремление к уничтожению - на стратегического противника. А Ваш иномирский потенциал довершит всё остальное. Можно запросить с Вас любую цену - за сохранение Ваших преимуществ (в чём они заключаются, кстати?) вкупе с избавлением Вас от риска. Можно Вас просто тупо шантажировать. ...Какие широчайшие возможности...
Дагарт помолчал, продолжая смотреть на пришельца, но словно бы даже и не видя его.
- Господин Гоб. Вы должны как можно скорее встретиться с господином Лэйдисом Лотосом. Это полулегат имперского медицинского корпуса в составе Шестнадцатого разведывательного легиона. Убеждён, что Кейда доставит Вас к нему без промедлений. Необходимо как можно тщательнее и подробнее обсудить с господином Лотосом Вашу особенность.

– Огонь та может и не изменится, – огрызнулся Видевший, – а вот если затолкать в футляр живое существо, оно прежним уже не будет. Сломанные кости да перекрученные нервы помешают. Даже отрезать конечность - уже навсегда останется чувство "призрачной руки". А что касается переселения в... стойте, у вас сохранились единороги?
Эта новость нешуточно удивила маленького варвара. Услышать как человек обращается единорогом и обратно, переходя таким образом грань смерти, да вдобавок как ни в чём ни бывало ведёт в таком виде дипломатические переговоры, было для Видевшего немалым шоком. В своё время он прочёл немало книг о монстрах и был прочно убеждён, что это остатние байки эльфов. Серьёзно - волшебные существа, привлекаемые девственницами, и чей рог предохраняет от яда? Не говоря уже о добром нраве - чудовища, как правило, какими бы изменениями ни обладали, не имели разума совсем. Поэтому единороги, наряду с драконами, оставались созданиями мифическими.
Отряхнувшись от потока новой информации, как собака, всем туловищем, он произнёс:
– Ну, вы правы. Вернёмся к этому позже. Насчёт же моей "самой важной особенности" - если вам нравится этот уродский человеческий нос на своём лице, просьба воздержаться от называния "наркоманом", – чтобы взвинтить Видевшего, вообще многого не требовалось. – Я сумею сдержать волею своё Проклятие, и даже то, что я вам уже про него рассказал, даёт рычаг влияния на меня от вас. Насчёт медецинских же показаний - лучше мне и правда поговорить с вашим полулегатом, так как в двух словах объяснить ничего не успею. Только вот неловко звать Кейду всякий раз, когда мне понадобится кучер.
В голове гоблина пока прокручивалась мысль, которую он немедленно озвучил:
– И в чём же всё-таки для вас столь большую опасность предоставляют пришельцы-люди из иного мира? Допустим, каждый из них владеет "тайными искусствами", как их мелодраматично называют наши заклинатели. Так в ваших государствах разве не хватит волшебников, чтобы заблокировать их магию? Если великие воины, разве на вашей стороне не армии, плюс мирные жители, всегда готовые сообщить о необычно одетых индеквидах? А если не так и то, и другое, в чём вообще смысл носится с иномирцами как с полною пороха калебасой?

В ответ на сентенцию про "нос", "лицо" и "наркоманов" Дагарт откинул голову и совершенно искренне расхохотался.
Отсмеявшись, он уронил лоб в левую ладонь, правой рукой опять подхватил свой коньяк и, продолжая время от времени вздрагивать от тихого смеха, проговорил:
- Вы бы сперва научились сдерживать свои эмоции, господин Гоб. Я уже говорил Вам об этом, - напомнил он. - Что-что? В чём опасность иномирцев? Главным образом, в их тупости. Щука ведь показывала Вам памятник тупому иномирцу? Вы должны были проезжать мимо. Этот памятник воздвигнут не просто так, господин Гоб. Способов блокировать тупость - у нас, увы, ещё не придумали. Быть может, это Ваша стезя, господин Гоб, - и ректор поднял бокал, посчитав сказанное отличным тостом. - Идите. Идите и учитесь. ...Алат Кейда!

Хвостом помахивала.
Рыжий ребёнок.
Пришла весёлая,
стала в стойло.
И всё ей казалось —
она жеребёнок,
и стоило жить,
и работать стоило.
(В. Маяковский)

- Кто ты?
- Я здешний ворон.
(А.С. Пушкин, "Русалка")

- Минуточку! - изумлённо воскликнула Катерина, уже и не думая о том, что сказанное так громко может ударить по несомненно чутким ушам лежащего у неё на коленях зверя. - Вы сказали: единороги?! У вас - единорогов?! Эхм... - Катя поперхнулась в удивлении и тут же сбавила обороты. Нет, она и до этого не кричала, но удивлялась довольно громко. - И что-то мне подсказывает, что это название вашего вида, а не какая-то организация, ведь так?
Взор её глаз цвета тех самых хвойных лесов, которых поблизости видно не было, устремился на Лэна, изучая лицо спасителя, покрытое тем самым пушком, который она заметила, но не придала ему слишком большого значения. «Пушок... почти как шерсть, только очень-очень короткая... А ещё его глаза... точно! Они ведь как у лошади - почти без белка! Но единороги? Да быть того не может!» Несмотря на явное отрицание в мыслях, в действительности Катя допускала, что такое возможно. В какой-то сказке она слышала про единорога, обратившегося прекрасным юношей. Правда, уже хоть убей не помнила в какой.
- Простите, - вдруг до неё дошло, как эта реакция может выглядеть в глазах Лэна, и девушка смутилась, - я просто удивилась, ни в коем случае не хочу как-то вас обидеть. Единороги... ну, в моём мире их по-другому представляют... в сказках и легендах, да. Надеюсь, вы не обиделись, правда? Мне очень любопытно... То, что вы не человек, это я поняла сразу, но что единорог... никогда бы не подумала.
Удивление Кати было так велико, что всё остальное сказанное Лэном почти прошло мимо восприятия девушки. Он что-то рассказывал про артистов, живущих в городах, про нелюбовь единорогов к городам, про мастерскую... кстати, артисты ведь работают в мастерских?
Как-то очень много на неё свалилось вот так сразу... она и шагу не успела ступить в этом мире одна, если не считать того неловкого бега к пещере, прерванного появлением этого красавчика-героя. Ну правда, откуда ей знать-то, где ей будет лучше? И почему скучно? Да тут, небось, на каждом шагу можно рот в удивлении разевать - не успеешь заскучать.

Лэн в ответ на изумлённые восклицания и вопросы девушки ничего не сказал, а только чуть улыбнулся и положил свою флягу на мешок-сидушку, - и в следующее мгновение на его месте вместо него стоял мощный светло-соловой масти единорог с белым длинным рогом и свисающей почти до копыт гривой. Одежды на нём не осталось - она вообще, похоже, исчезла; по крайней мере, внизу на снегу тоже не валялось ни куртки, ни рубахи, ни сапог-штанов. Шерсть Лэна была мягкой, шелковистой и слегка курчавилась в некоторых участках. Рог тоже покрывала шкурка, но ещё более короткая, чем на всём теле, напоминающая ту, что покрывала тело Лэна в "человеческом" виде.
Зверюга, приоткрыв глаза и зыркнув в сторону трансформации, невозмутимо потёрлась мордой о коленки Кати: дескать, ну, единорог, ну и что? У нас тут и почудеснее зверюшки есть...

«А-а-а! Он превратился! Превратился-превратился!»
- Ф-ф-ф... - нечто похожее на удивлённое фырканье или пыхтение, а скорее нечто среднее, вырвалось из сомкнутых губ девушки при виде этого дива. При этом она приложила ладонь к глазам, оставив между пальцами щёлочки, чтобы видеть единорога, и трагически покачала головой. - Теперь я ещё больше думаю, что это сон... Ладно!
Она решительно убрала руку от лица, вернув её на голову зверя, и уставилась на Лэна-единорога уже во все глаза. Преобладала с большим перевесом одна эмоция - восхищение. Говоря по правде, лошади на Земле были Катиными любимыми животными... ну, может, после кошек. Умные и грациозные красавцы всегда были предметом её восхищения, и ей хотелось бы научиться ездить верхом (хотя зачем, Катерина и сама не знала), но как-то не довелось. А единороги были не просто лошадьми... это волшебные разумные существа. «Ах, я что, попала в сказку?»
- Вот! - её рука поднялась от загривка большого кота и палец указал на единорога. - Вот так они и выглядят! То есть... вы, - Катя немного смутилась и опустила руку. Её глаза лучились восторгом. - Прелесть-то какая...
Хотелось подойти и коснуться единорога, но девушку сдерживала лежащая на коленях звериная морда, да и, даже не будь её, она бы, наверное, застеснялась. Всё же это не просто разумное существо... это разумный Лэн. Неудобно как-то вот так реагировать. Ещё примет её за восторженную дурочку. Но сдержать эмоции было выше её сил, когда с ней такое происходит.
«Он прекрасен...» - скользнула смущённая мысль. Катя всё же надеялась, что ей показалось и Лэн не читает её мыслей. Хотя ей и нечего скрывать.

- Я не обиделся, Катерина, - мягко зазвучал голос Лэна, но не вслух, а прямо в Катиной голове. - Вы извините, что я менталю. Я просто по-другому в такой форме не могу общаться. Вы меня можете потрогать, если хотите, мне будет очень приятно, правда... И Ваше восхищение очень приятно.
Зверь неохотно поднял голову, позволяя девушке подняться, а сам завалился на бок, а потом - на спину, с видимым наслаждением потираясь спиной, загривком и затылком о снег.

- Вы таки читаете мои мысли, - укоризненно заметила Катерина, но было ясно, что она это в шутку, а не всерьёз. Почему-то в голову даже не пришло, что Лэн мог бы и не читать мыслей... Катя была убеждена, что он просто иначе не может. Как единорог, как волшебное существо. Наверняка для них мысленное общение почти так же естественно, как дыхание. - Да нет, зачем же извиняться? Понятно, что по-другому не можете. Это только в сказках животные... ну... единороги разговаривают, - она смутилась своей оговорке, но, кажется, Лэн понимал, что для неё происходящее непривычно и обидеть его она вот уж точно не хочет.
Несколько секунд Катерина с улыбкой любовалась разлёгшимся на снегу зверем, освободившим её колени. «Подумать только! Неужели это всё правда происходит наяву? Нарния, да и только...»
Раз уж Лэн был не против и сказал, что ему будет приятно, девушка встала с насиженного места - не с первой попытки, пришлось слегка побарахтаться на кресле-мешке с непривычки - и подошла к единорогу, глядя на него всё такими же восхищёнными глазами. Её ладонь неуверенно коснулась шеи существа, и пальцы зарылись в длинную густую гриву. Ощущения были непередаваемыми...

Лэн был очень тёплым. Катя ощущала это, ещё когда он нёс её сюда из снежной пустыни, но там это было как-то смазано всеми остальными навалившимся на девушку событиями. Теперь же, прикоснувшись к единорогу, Катерина явно почувствовала, что он словно мягкая печка - исходящее от него тепло окутывало и даже как-то убаюкивало, несмотря на морозный воздух вокруг.
А он стоял и думал о том, как же всё удивительно складывается: он вернулся сюда, на край света, в мастерскую, где родился и вырос, где прошли лучшие годы его жизни, чтобы постараться забыть или хотя бы не думать обо всём том, что навалилось на него после оставления Дарлиэна, а в итоге именно здесь появилась иномирская девушка, всколыхнув в нём одним своим появлением целый пласт воспоминаний и чувств, которые - как ему думалось - никогда больше не потревожат его, если он никогда больше никуда отсюда не двинется. Но что-то во всём происходящем было такое, что придавало этим мучительно-болезненным воспоминаниям и ассоциациям лёгкий, щекочущий флёр сладкой неизведанности. Что-то, что самым краешком, едва-едва приоткрывало какие-то такие стороны жизни, которые казались Лэну навсегда закрытыми для него - просто по самому факту его происхождения.

- Нет, это не сон, - в его мысленном голосе звучала улыбка. - Или, по крайней мере, не Ваш сон, а мой.

Вот она - сказка, прямо перед ней, к ней можно прикоснуться... вернее, она уже её коснулась... Катя счастливо выдохнула.
- Тёплый, - поделилась она наблюдением, уже чуть смелее проведя ладонью по шее единорога.
«Интересно, что он сейчас чувствует... каково это для него? Так необычно. Он сказал, ему будет приятно...»
- Ваш сон? А почему? Для вас это тоже необычно? - девушка немного удивилась. До этого Лэн не казался таким уж удивлённым её появлением, но, возможно, он просто хорошо прячет эмоции.
И Катя не удержалась от желания обнять единорога за шею, хотя этот жест и вышел довольно робким и неуверенным, а оттого объятия были некрепкими. Всё же она понимала, что это Лэн, и что он может становиться человекоподобным. По сути, сейчас она за шею обнимала Лэна.
- Хм... простите, если создаю неловкость, - она всё же отстранилась. - Какая форма вам ближе? То есть предпочтительнее?.. Наверное, мне лучше сесть.
Она чувствовала, что сама смущена от такого вторжения в личное пространство чужого, незнакомого практически существа, даже не человека. Он был не против вроде бы, но всё равно она испытывала неловкость.

- Да, Катерина, это может показаться вам странным, - по мысленным интонациям Лэна по-прежнему казалось, что он улыбается, - но вообще для меня очень необычно, когда меня гладит иномирская человеческая девушка. Да и вообще девушка, если уж на то пошло. Да ещё и не просто девушка, а человеческая девушка... И не просто какая-нибудь человеческая девушка, а человеческая девушка из другого мира! Знаете, у меня далеко не каждый день такое происходит...
Тут Лэн вспомнил своего отца. В мысли его, передаваемые собеседнице, проникли краешки этого воспоминания, и перед внутренним взором Катерины мелькнули невнятные образы другого единорога, такого же высокого, как Лэн, но очень жёсткого, сурового и пугающего для всех вокруг, кроме самого Лэна, для которого этот неприступный адафэрни с неподвижным, незрячим взглядом долгие годы был единственным родным существом в мире.

- Лэн, ав-э-тарн! - раздался окрик из мастерской.

Единорог шагнул назад, осторожно выбираясь из объятий Кати.
- Это меня зовут... - смутившись, объяснил Лэн. - Я сейчас вернусь. То есть, не совсем "сейчас", но постараюсь поскорее. Не бойтесь, тут ведь с вами Медвежонок...
И он, так и не вернувшись в человекоподобную форму, вновь скрылся за световой завесой пещерного входа.

Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза...
Во флибустьерском дальнем синем море
Бригантина подымает паруса.
(П. Коган)

После похорон Ласа к завтраку почти никто не вышел. В южной гостиной за столом были только Лайсанэс Ворон и Альб. Верески и Куницы уехали к себе. Лэйдис Лотос отбыл в легионы. Лэн отправился обратно в Дарлиэн. Теперь, когда дом окончательно опустел, все стремились разъехаться, оставив здесь только женщин Воронов - дожидаться рождения близнецов: праздника, который перекроет трагедию, возможно, сможет даже заполнить разверзшуюся в душах пустоту, праздника, на который все вновь соберутся здесь: и Зверобои, и Лотосы, и Верески, и Куницы... Будут обсуждать новости и произошедшие за два месяца события, делиться мнениями и наблюдениями, решать, к чему больше склонностей у мальчишек, где им лучше служить, из каких родов брать невест... Можно будет заглянуть, наконец, в их глазёнки... Сейчас ни у кого не было сил думать об этом, потому что чёрный дерзкий взор Ласа стоял перед глазами у каждого. Теперь, когда он ушёл окончательно, когда стало очевидно, что никогда больше его голос не раздастся в этих стенах, никогда никто сюда к нему не придёт, когда его исчезновение стало не лежащим впереди будущим, а уже несколько дней тянущимся настоящим, - только теперь глубина потери стала явной и очень отчётливо ощущаемой. И все, кто мог, торопились уехать туда, где каждая вещь не будет напоминать о нём, где не станешь каждую минуту ждать, что послышится его смех или звук его шагов.

Эрр обнялся со всеми служанками, пожал руки слугам... Он ничего с собой не брал - армия предоставит всё, что ему потребуется. Он был в белой форме, и над лиловым кушаком отчётливо значилось: "XVI Эрр Ворон"; только при этом у него уже был и белый декурионский плащ. Когда показалась Татьяна, он поднялся на одну из двух приготовленных для них лошадей и, дождавшись, когда иномирка тоже сядет в седло, и помогающий ей солеец отпустит повод её коня, дал шенкелей лошади, и они двинулись по аллее к воротам и дальше, по Бульвару Пятерых, через центральный парк, к главному белогородскому военгупру, розовеющему в лучах поднимающегося солнца ажурным продолжением одного из городских холмов.

Перед порталом у Тати спросили, в каком качестве отправляется она в Тарн-э-Марэ, и Ворон ответил, что в качестве иномирки, желающей ознакомиться с государствами альянса.
__________________________________________

Ворону уже указали, куда заселяться. Когда из портала появилась Татьяна, местные связисты только мимоходом ткнули ей направление: "Гражданским - туда", и больше не тратили на неё времени. Эрр накинул ей на плечи свой форменный плащ и отправился её проводить.
Уже по пути в указанную сторону Тати почувствовала, как работает военная форма: под армейским плащом было тепло и сухо, уютно, несмотря на льющий дождь и идущий изо рта пар. То тут, то там отмечала она брошенные на Ворона любопытные взгляды десантников и десантниц, в которых отражалась искренняя заинтересованность и дружелюбное расположение - они смотрели на человека, который мог в будущем прикрыть их в бою, спасти жизнь или сам оказаться обязанным им жизнью... Те из них, кто обладал способностями к магии и мог рассматривать Эрра в магическом спектре, понимали, что пришёл очередной боевой маг или менталист связи, или гуманист-медик, который будет обеспечивать магзащиту им всем и который раньше других будет рисковать, так как первое, что происходит при атаке, - это выкашивание магов противника. И иномирка, шагая за Вороном, чувствовала это направленное к будущему сослуживцу молчаливое одобрение и невысказанную приязнь, которая всегда сближает даже незнакомых людей, оказавшихся по собственной воле перед общей непростой задачей.

...Меня ждало новое место. Столь желанная и жизненно необходимая для моего психического состояния смена обстановки. Возможность забыть о пережитом ужасе и посмотреть в будущее. Я так надеялась, что ничего страшнее чем то, что я уже пережила, не может произойти...
...И обстановка на самом деле разительно поменялась.
Погодка конечно была так себе. Но всё остальное поражало воображение. Я, приподнимая капюшон для лучшего обзора, увлечённо глазела по сторонам.
- А мне можно будет получить такой классный плащ?
По пути сквозь лагерь я задавала вопросы:
- Эрр, Вы ведь виталист. Вижу, что очень сильный. Вы можете мне поправить зрение? А научить первой магической медицинской помощи? Или может знаете кого, кто тут будет не против поучить меня азам витализма? И защитам? Вообще реально пройти какой-нибудь курс молодого бойца? Я бы прошла, если что-то такое есть и доступно.

На самом деле я уже не была против ни вступления в армию, ни дачи присяг. Самое страшное, чем меня пугал в свое время Эррилас, случилось само собой. Тайру не заставили плодить больше полуиномирцев, хотелось верить, что и меня не заставят. Единственное, чего не хотелось терять, так это свободы перемещения. Хотелось сначала вдоволь посмотреть Империю и вообще Лиэн, прежде чем идти чеканить шаг и выполнять приказы. И у меня на это как раз были как минимум ближайшие четыре года. Беременной и с мелким дитем при желании тоже можно путешествовать. Но перемещения даже по Империи пока упирались в то, что я не умею защищаться и слишком завишу от других, от их настроения, времени, желания помогать, отношения ко мне. И в то, что если сломаю, например, ногу в горах, то, может, её и починю, но с большой вероятностью неверно. Постоянно надеяться на кого-то другого было нельзя. Всегда может случиться неприятная ситуация, в которой я окажусь одна и никто мне не поможет. Или в которой кому-нибудь понадобится моя помощь. И надо быть к этому готовой и способной хоть что-то сделать.

- Когда спросили про цель... Она звучала верно, мне действительно это интересно, но с чего мне начать? Вы ведь всё равно не сможете быть со мной.
Я с растерянностью оглядывала раскинувшееся вокруг армейское море. Оно было по-своему прекрасно, но слишком огромно. В нём было легко утонуть, и никто бы этого не заметил.
Ещё было интересно, могу ли я здесь магить или надо искать кого-то с ключами доступа, как в Лисиной Норе.
- Мы, получается, находимся в Дарлиэне? - Я припомнила карту, увиденную в кабинете Мита. - Отсюда есть возможность посмотреть потом что-то ещё в этом государстве, кроме военного полигона?
В памяти всплыли слова Эррила про драконов и вал. Всё это было в Дарлиэне. И ещё всякие чудеса...

Эрр шагал вперёд, глубоко задумавшись. Он надеялся, что атмосфера полигона окажет на него своё целительное воздействие, но (может быть, как раз потому, что он всё время об этом думал) этого не произошло. Впрочем, за его спиной шагало живое напоминание, так что, может быть, и хорошо, что он не переключился сразу: после такого переключения напоминание было бы гораздо болезненнее. Хотя куда уж болезненнее...
Целиком погружённый в свои мысли, виталист даже не сразу понял, что к нему обращаются.
- Про плащ - нужно узнать у маркитанток, - отозвался он, помолчав. - Зрение поправить могу, конечно.
И Тати сразу убедилась в этом. В первый момент ей показалось, что на ней просто мгновенно возникли очки. Но - нет. Никаких очков не было.

- Ого! Спасибо огромное! - голос мой дрогнул от восторга результатом, который в моём мире можно было получить только путём дорогостоящей и сложной операцией с тяжким отходняком.
Я с ещё большим энтузиазмом глазела по сторонам. Но рассматривала уже не общую картинку, нет. Я рассматривала мелкие детали. Знаки отличия. Пуговки на форме. Глаза и черты мимо проходящих людей. Травинки и листики, если те попадались. Капельки, собирающиеся в ручейки на форме Эрра. С упоением читала все увиденные надписи. Всё то, что раньше было расплывающимися пятнами, сейчас стало предельно, нереально чётким. О, нет. Это не было как надеть невидимые очки. Разница между своим идеальным зрением и зрением, скорректированным путём посредников в виде очков или линз, огромна. Я чувствовала, как по щекам потекли слёзы радости...

- Научить - не могу, - продолжал тем временем Ворон, даже не замедлив шага. - Я не преподаватель. По поводу практической учёбы здесь - поговорите с командованием... А по поводу Дарлиэна - с местными единорогами, - рассеянно закончил он.

Палаточный лагерь кончился. Впереди тянулось морское побережье, и крупные золотистые песчинки, усеивающие его, поблёскивали под дождём, словно россыпь бисера.
Здесь было что-то вроде сказочного деревянного городка: небольшие одно- и двухэтажные домики на четыре или восемь квартир, с отдельными крылечками и крохотными верандами для каждой. Они напоминали чудесные теремки. Домиков этих было не меньше десятка; может, и больше, но остальные терялись за дождевой пеленой. На некоторых верандах и в окнах виден был приглушённый свет лампы, некоторые были темны.
Эрр показал Татьяне узоры на резных дверях, кое-где складывающиеся в имена, а где-то - образующие просто растительный орнамент.
- Выбирайте любую незанятую квартиру и располагайтесь... По Вашим имперским татуировкам на двери появится Ваше имя... через час Вашего пребывания там. Так что можно походить и повыбирать. Я завтра зайду за плащом, не беспокойтесь. Доброй ночи.

- Доброй ночи, - задумчиво повторила в удаляющуюся спину.
Я видела настроение Эрра. Но это уже не вызывало каких-то прежних переживаний, мук совести, чувства вины, суматошных мыслей по поводу того, как это исправить. Только грусть и сочувствие. Да, я понимала, что я для него, скорее всего, болезненное напоминание о брате. И о том, что было между мной и братом. И о том, чего не случилось между нами. В первую очередь конечно о Ласе. Но в конце концов в его воле было честно ответить на мой вопрос. И больше меня как минимум до рождения близнецов не видеть. Сделал другой выбор, дал другой ответ, дал возможность мне сюда приехать... Это уже не моя вина. Нечего было вообще об этом речь заводить в ту роковую ночь. Насколько бы легче было всем троим. Но что есть, то есть. Да, грустно. Да, больно. Ну так мне тоже. Разве это кого-то беспокоит.
Я зашла в первый попавшийся домик. Повесила плащ сохнуть. Положила рюкзак на пол. Осмотрелась внутри.

Как мне вытравить хотелось
За чертой черту:
Робость, глупость, мягкотелость —
Словом, доброту!
Я бы стал в юдоли оной
Прочим не чета:
Умный, смелый, непреклонный —
Словом, сволота.
(Е. Лукин)

Лойнис поднесла ладонь ко лбу - какое-то очень печальное и болезненно-свежее воспоминание опять её расстроило. Она подняла голову, чтобы вкатить обратно выкатившиеся-таки слёзы, и продолжала торопливее и сбивчивее:
- Один молодой человек, с которым я недавно здесь познакомилась... он отбывал здесь... в общем, не важно. Я хочу сказать, что ему довелось напутствовать одну иномирку, и он ей так сказал: "Помните, что здесь всегда был ментализм и никогда не было христианства". Что такое "христианство" - я не знаю, но мне кажется, Вам может многое дать эта формула, потому что у этого молодого человека... потому что этот молодой человек был воспитан иномиркой, Тайрой. Она живёт здесь уже почти двадцать лет. Она стала любовницей одного человека по имени Эррил Ворон. И у неё родился от него сын примерно в то же время, когда и жена господина Эррила Ворона тоже родила сына. И эти два мальчика росли вместе и воспитывались и Тайрой, и госпожой Ворон. И вот как раз один из них и сказал вот эту формулу - про ментализм и "христианство".
Священница, помаргивая, чтобы стряхнуть остатки слёз, посмотрела прямо в глаза Марии, от всей души надеясь увидеть в лице гостьи понимание и, может быть, даже свидетельства полезности этой загадочной для Лойнис фразы.

  Приметив, что в процессе беседы священница почти допила амброзию, называемую здесь по-простецки вином, Маша, не чинясь, подошла и наполнила ей бокал, а потом уж и себе плеснула. Не захочет темноволосая леди пить больше – не будет, на коли желание будет – пожалуйста. Да, это Лойнис здесь хозяйка, а она – даже не приятельница, да и не юноша, которому быть на разливе сам Бог велел, но так что же, сухими длить беседу такую? И без того в мозгах раскардаш только начал успокаиваться! К тому же вино не водка, с пары бокалов никто не улетит.
  - Действительно, - тряхнула головой девушка, - давайте не будем излишне часто нырять в подобные, не самые приятные, как я вижу, для вас глубины. Вернемся, как у вас появится желание вновь узнать нашу неприятную иномирянскую подноготную, пускай и в исполнении не эксперта, а дилетантки-верхоглядки. И поверьте, отмахнулась она, - меня вы ни в коей мере не обижаете и не задеваете: чай я казачка, а не ранимый цветочек чи хрустальная, как ваза, особа. Брешут, конечно, что правду всегда говорить легко и приятно, но уж страдать от того, что мы таковы, какие есть, я не намерена, видит Бог!
  А этот ваш Валерий… Да не берите вы в голову! Мужики – они всегда несколько зациклены на своей парадигме и своем я, и если в это ткнуть, нередко начинают, забыв о том, кто здесь девушка, лаяться и кусаться в ответ. Защищаются от угрозы, ага, даже если она мнимая. – С насмешкой Маша отмахнула рукой. – Я ж и сама была несколько, хм, взвинчена, и не совсем удержала себя в руках, за что прошу пардону. А он не смог, вот и сорвался. Плюньте и забудьте!
  А мы… Ну, уж такие мы. Кто-то обижается, а кто-то просто по-иному на мир смотрит. – Прикрыв веки, она припомнила:
Как мне вытравить хотелось
За чертой черту:
Робость, глупость, мягкотелость —
Словом, доброту!
Я бы стал в юдоли оной
Прочим не чета:
Умный, смелый, непреклонный —
Словом, сволота.

  Разливаясь глухарём, казачка и не заметила и не услышала поначалу, что то ли услышанное, то ли вспомненное довело собеседницу до слёз. А обернувшись случайно и заметив, как драгоценными бликами отражается огонь в крупных жемчужинках слёз, осеклась на полуслове, бросила недокуренную сигарету в жерло, резко поставила на каминную полку жалобно звякнувший бокал и почти подскочила к Лойнис, опустившись перед ней на колени. Не как унижение или извинение – просто нависать над плачущей сверху было бы просто форменной глупостью. Те, кто довлеют сверху, ни хрена не успокаивают – уж это-то она по себе знала.
  Взяв кисть Лойнис в тепло своих ладоней, она мягко улыбнулась священнице и тепло посмотрела в её глаза снизу вверх:
  - Лойнис, Боже мой! – слова были несколько суетны. – Простите, что натолкнула вас на горькие мысли! А давайте… давайте не плакать и вспомнить что-то хорошее! Вот что самое красивое вы видели в природе? Ну, может, не самое, о одно из самых? Я – ночь в майской степи вдали от городов. Бархатный полог неба, такого близкого, что можно руками потрогать, с серебряными гвоздиками звезд, луны молочно-жёлтый диск огроменный, и бескрайняя шелестящая ковылём степь. Ни огонька, ни самолетов, ни машин, ничего: и только где-то там, вдалеке, небо сливается с землёй и ты чувствуешь, что лежишь будто в чьих то-нежных ладонях. Под боком мелодично журчит ерик, сверчки какие-то поют, а ты, хоть и одна на яре, чувствуешь себя не одинокой, а единой со всем миром. Малой его частью – но родной!

- Ох... самое красивое... в природе... - рассеянно повторила Лойнис, пытаясь одновременно и более или менее собраться и перестать плакать, и сообразить, что из всего, что пришло ей в голову, можно считать самым прекрасным, и до кучи не зная, как выразить благодарность Маше за её тёплую заботу.
- Нет-нет, что Вы, это не Вы меня натолкнули, это я сама. - Священница прерывисто вздохнула. - Когда живёшь в разведке, поневоле то и дело будешь сталкиваться... Самое красивое... Самое красивое, что я видела в природе, это одна озёрская девушка... - задумчиво проговорила Лойнис, в мельчайших подробностях припоминая вставшую перед внутренним взором картину. - Знаете, она была не татуированная, а это такая редкость для озёрок... Они все прекрасны, но тут ещё и без татуировок... Я тогда ещё не жила здесь, а была священницей в станице Золотницкой. И мы ходили с этой озёркой купаться. Ох, Маша, мне казалось, что все боги мира собрались и создали вот такую красоту! Это был просто живой идеал! Даже не верилось, что природа может сделать такое совершенство! Казалось, что это чьё-то изваяние ожило... Вот это самое прекрасное, что я видела в природе, - просто закончила Лойнис и посмотрела на Машу своими огромными влажными глазами.

  Грея теплом рук изящные пальцы печальной девушки, Маша слушала её и поражалась, как безраздельно, как искренне та любит людей. Сама казачка, попроси её вспомнить даже не что-то одно, а целую плеяду красивого и интересного, ни в жизни бы не назвала хоть какого-то человека. Природа, здания, картины, статуи – всё могло найти отражение в словах девушки, но непосредственно сами люди оказались бы там только в разрезе тех или иных ситуаций, с ними случившихся. И персона конкретной личности была бы здесь делом десятым, интересной ровно настолько, насколько на произошедшее повлияло. Сама ситуация была интереснее, и Машенька даже представить не могла, что кто-то будет искать красу и интерес в других. Что же, она ошибалась – и это заставляло еще больше уважать Лойнис, несмотря на все беды не разочаровавшуюся в человечестве.
  Чуть склонив голову на бок, казачка смотрела из-под упавшей чёлки на то, как священница вспоминает о безвестной озёрке. В глубине огромных прекрасных глаз вместе с никуда ещё не ушедшей болью плескалось чистое, светлое тепло: словно солнце выглянуло из-за дождливых туч. И всё же капель слёз не заканчивалась. Что бы ни говорила Лойнис, тяжесть в груди у неё никуда не пропала.
  Можно было просто поплакать рядом о своём, ища одного на двоих утешения, можно было гаркнуть «не канючь и соберись», загнав на время эти прозрачные капельки вглубь души, но сердце девушки шептало, что нужно иное – и священнице, и ей самой. Вздохнув и на миг смежив веки, представляя в красках себе рассказанное, Маша, опершись на спинку кресла, приподнялась и порывисто обняла собеседницу, прижав к себе и пытаясь подарить успокоение единственным, что могла. Простым человеческим теплом.
  - Это и вправду красиво, наверное… И в разы лучше, чем то, что творим… вытворяем я и мне подобные, чуждые этому миру, но все равно меряющие его своим аршином с самоуверенностью колонизатора. Я вижу, вы не держите на нас зла – но всё равно простите за ту боль, что мои соотечественники причинили вам…

Лойнис сползла с полукресла на пол к Маше, тоже обняв иномирку и прижавшись к ней, словно к надёжному и неиссякаемому источнику защиты. Она хотела что-то ответить, и даже слегка помотала было головой, протестуя против слов про причинённую иномирцами боль, но всё происходящее так её, с одной стороны, растрогало, а с другой, - вызвало настолько болезненные воспоминания, что священница не стала сдерживаться и, ещё сильнее прижавшись к Маше, выплакалась наконец вволю.
- Нет-нет... - дрожа, всё-таки заговорила Лойнис, когда самый сильный шквал пронёсся и утих. - Больше всего боли-то как раз было не от иномирцев... Иномирцы просто... Я одного только знаю иномирца, который сознательно... Нет, это всё не то, что я хочу Вам сказать! Я хочу сказать... - священница подняла глаза к заросшему лианами потолку, чтобы немного прийти в себя и собраться с мыслями. - Я хочу сказать, - размеренно и тихо продолжила Лойнис, - что лиэнцы и сами очень успешно причиняют боль друг другу. Вот этот мальчик, про которого я Вам сейчас рассказала... его повесили позавчера, и иномирцы тут совсем ни при чём. Я из-за этого и расплакалась, простите, пожалуйста...
Лойнис, извиняясь, вновь посмотрела на Машу.
- Я хочу сказать, что иномирцы - настолько сильные маги, что, может быть, кто-нибудь из вас мог бы найти способ, чтобы вообще никто никому не причинял зла, понимаете? В Лиэне не нашли такого способа за десять тысяч лет. Но иномирцы, может быть, найдут... Маша, есть такая станица - Овражья. Там живёт человек по имени Лупп. Это он убедил меня в том, что только иномирцам под силу прекратить всякие войны и всё зло в Лиэне. Я не знаю, прав он или нет. Я просто подумала сейчас, что хорошо бы Вам это знать тоже...

  Укрыв плачущую в кольце рук, будто пытаясь оградить её от жестокого мира, Маша лёгкими, лебяжьими касаниям гладила склонённую головку, пропуская меж пальцев вороново-чёрные прядки, шелестя успокаивающим шёпотом:
  - Ну-ну-ну… Чу-чу-чу… Будет тебе… Мир штука такая, несправедливая. – казачка и сама всхлипнула, чувствуя, как увлажняются глаза от жалости к этой девушке с большим трепетным сердцем. – Я знать не знаю, как у вас тут происходит, но у нас на земле правду сыскать непросто, если вообще можно. Судьба, значица, у нас такая, жить да смотреть, да видеть всё это, понимая, что те, кто почерствее, давно мимо прошли, пожав плечами. Это проклятье такое, или благословение – оставаться до конца человеком. – Девушка вздохнула судорожно, пряча нос в густых волосах Лойнис. – Не знаю, как и почему умер тот мальчик, но у меня дома верят, что душа чистая да невинная, да пускай и запутавшаяся, уходит от нас в другой, лучший мир: к престолу Господнему. И дай Боже, чтобы в посмертии мальчику этому было тепло, светло и спокойно. Пускай он только гармонию и счастье знает там. А тем, кто ещё жив, доля такая – знать да страдать. И помнить: потому что покуда помним мы, они живут в сердце.

Можно ли считать Эрриласа Ворона - "душой чистой да невинной"? Наверное... хотя, какая уже разница? Нам действительно остаётся только не забывать. Священница отстранённо задумалась над этим, непроизвольно тоже поглаживая Машину коленку в ответ и постепенно успокаиваясь, да и слёзы уже закончились, все вытекли, остались только судорожно-прерывистые сухие всхлипы, время от времени сотрясающие хрупкое тело Лойнис, так что она коротко и слабо вздрагивала в объятиях казачки.

Кто не верил в дурные пророчества,
В снег не лёг ни на миг отдохнуть,
Тем наградою за одиночество
Должен встретиться кто-нибудь.
(Владимир Семёнович)

Мечи в ножнах не замедлили появиться в руках декуриона.
Орилиси с любопытством наблюдала, слегка приоткрыв рот и улыбаясь тому, как Дэн напоминает сейчас своими действиями какого-нибудь шамана.
- Ни-ни, не надо ничего моего призывать, - помотала она головой, когда мечи появились и стало ясно, что теперь очередь за её вещами. - Пускай тут остаётся. Оно отсюда никуда не денется, а там будет мне всё время напоминать о том, как без тебя было плохо. Не хочу об этом вспоминать.

Они двинулись по мосту прочь от древних стен, вырезанных в скалах. Вокруг, кружась, падали снежные хлопья. Безветренный густой снегопад скрывал от взора всё, лежавшее за пределами пятидесяти шагов, так что довольно быстро Дэн и Орилиси потеряли из виду монастырь и остались посреди беззвучного белого пространства, где только две цепочки их следов указывали на то, что есть что-то ещё за пределами этого белого ватного безмолвия. Да и следы эти быстро растворялись под мягкой пеленой снежных хлопьев.

- Мы, похоже, прямо в снежной туче, - заметила морянка. - Красиво это, конечно, и удивительно, но я всё-таки больше люблю солнышко. И тёплое-тёплое море. Ну, или хотя бы речку... Хотя... нет, - поразмыслив секунду, констатировала девушка, - никаких речек. Только море. Сейчас доберёмся до тебя, осмотримся, обживёмся - и рванём в Белый! Слушай! А... надо ведь... м-м... мы ведь сейчас поженимся, когда будем дома, не так ли? А в Белом тогда можно будет заглянуть к моим родным... Тысяча! - воскликнула Орилиси, впечатывая сапожком в снег последний шаг, которые она, оказывается, всё это время считала про себя.

Денис и сам себе напоминал какого-то шамана или фокусника - трудно вот так сразу было привыкнуть, что он может силой мысли творить чудеса. Для этого понадобится какое-то время, и юноша даже не был уверен, что когда-нибудь вообще привыкнет к этому. Вот те же стаканы с водой - откуда они вообще взялись? Земная наука утверждает, что существует закон сохранения энергия: если в одном месте что-то прибыло, значит в другом месте столько же убыло. Денис хотел узнать об этом больше, но это была та информация, с которой можно повременить. Сейчас были вещи важнее изучения теории магии.
- Раз они тебе напоминают о плохом, тогда не буду, - задумчиво отозвался парень, прилаживая ножны на место.

Шаг за шагом они уходили от стен монастыря в глухую белую пелену, словно бы намекавшую им о том, что их жизнь с этого момента начинается с чистого листа... ну, отчасти, события прошлого-то никто не отменял, равно как и их последствия. Денис шёл, обняв морянку, чтобы ей было теплее, укрыв плащом себя и её. Последний раз Дэн оглянулся на древний каменный мост, по которому ещё недавно шёл в монастырь к Орилиси. Красивая архитектура... зимний пейзаж из тех, что так и просятся на полотно живописца.
Вскоре они шли уже через белую пустоту, и только их следы на снегу, шедшие ровной цепочкой, напоминали о направлении. Хоть бы снегопад не замёл их моментально, иначе так можно и заблудиться. Ведь Орилиси, может быть, придётся возвращаться в монастырь, если телепорт сработает только в одну сторону или сработает неверно и занесёт Дениса куда-то не туда, куда он планирует. Но у парня почему-то была уверенность, что если он вообще сработает, то как нужно ему. Главное, правильно составить «запрос», куда ему нужно.
- Тысяча? Ты считала? - Денис весело рассмеялся и обнял её крепче, совсем не желая отпускать ни на минутку. Слова морянки про женитьбу его немного смутили, но виду он не подал. - Природа бывает красива в самых разнообразных проявлениях, но я тоже больше люблю тепло... Мы обязательно поженимся, я этого очень хочу и счастлив, что ты тоже этого хочешь. Но разве у вас не принято сначала... ой, видишь, я тоже по привычке говорю «у вас», - он снова рассмеялся, - ну, в смысле, разве не нужно сначала познакомиться с твоими родными, чтобы получить их одобрение, благословение и так далее? И разве ты не хочешь, чтобы они были на нашей свадьбе?

Забавно, про себя подумал Дэн. Ему даже не нужно было делать ей предложение. Особенности менталитета местных? Те самые, про которые говорил Даниил? Если любишь, то женитьба - естественное развитие отношений? Конечно, он бы хотел красиво сделать Орилиси предложение... но уместно ли это здесь? Хм, надо будет об этом подумать. А может, просто её спросить? Почему нет?
- Может, прозвучит глупо... - неуверенно начал он. - В моём мире есть традиция. Если парень с девушкой встречаются и уже готовы оформить отношения... в смысле жениться, то парень делает девушке предложение руки и сердца, а она, если тоже готова, отвечает согласием... ну, или отказывает, если не уверена... или просит время подумать... А у вас как это обычно делают? Мы вот с тобой о женитьбе заговорили, хотя я ведь ни о чём тебя не спрашивал, а ты не соглашалась, но мы знаем, что мы оба согласны... Не замёрзла? - закончил Денис неожиданным вопросом.

- Считала, а как же... У-у-у... - Орилиси озадачилась вопросами Дэна, сообразив, что вообще-то она никогда прежде не задумывалась над большей частью того, о чём он сейчас спросил. - Не-не, не замёрзла, всё хорошо... - рассеянно отозвалась она. - Даже очень-очень хорошо! - рассмеялась морянка и коротко обняла декуриона. - М-м-м... У нас обычно, знаешь, вот прям такая сва-а-а-адьба-свадьба, - девушка сделала круглые глаза, - чтобы там прямо вся родня была - такое только у благородных бывает. У них там вообще чуть что - куча народу сбегается. Они и на рождение детей собираются всей толпой, и на всякие там ещё какие-то свои церемонии... А, ну, на дни рождения... На заключение всяких договоров... - задумчиво припоминала и перечисляла морянка. - Ещё обычно у восходянцев чуть что - тоже сразу собираются всем селением; там уже не только родственники даже, а вообще просто все подряд, кто мимо шёл, - Орилиси снова рассмеялась. - У морян вообще-то тоже раньше свадьбы прям праздновали... ну и сейчас многие тоже, по традиции... Потому что морян - не очень много, это самая малочисленная людская раса, поэтому каждая свадьба - было целое событие. Меня, кстати, могут и пожурить за то, что я не за морянина выхожу, - улыбнулась девушка. - Правда, вряд ли. Меня уж давным-давно повычёркивали; ещё когда я с Лэдом была. Ясно, конечно, было, что Лэд на мне не женится... - задумчиво добавила Орилиси, - но всё равно. В общем, никто меня, конечно, ругать не будет. Уж забыли все давным-давно про меня. Так-то вообще обычно если людям хорошо друг с другом - то само собой что они поженятся когда-нибудь, - морянка весело пожала плечами. - Просто решают, когда. Ну и иногда ещё обсуждают, где, если это как-то важно. "Руки и сердца"? - Орилиси эта формулировка показалась такой забавной, что она опять заливисто рассмеялась. - Предложение руки и сердца? А всё остальное не предлагается? - она опять сделала большие глаза и с деланной тревогой взглянула на Дэна. - А как же тогда это... самый главный орган-то?.. - Морянка улыбнулась, с нежностью глядя на любимого. - Слу-у-ушай, а зачем же встречаться, если не хотят жениться? То есть понятно, что бывает, что люди просто развлекаются. Но они ведь тогда об этом тоже знают, не так ли? Не, у нас как-то... у нас ведь сразу понятно, кто как к кому относится, поэтому и как-то сразу понятно, хочешь ты жить с этим человеком или почему-нибудь не хочешь. И если людям вместе хорошо и они хотят жить вместе и заводить детей - то они и женятся, чтобы всё это делать и чтобы они уже были семьёй, а не просто не-пойми-кто. Этот именно семейный статус не чтобы прям обязательный тоже... про меня вот все думали, что я буду просто любовницей Лэда, жениться-то он не сможет же на мне. Но я бы всё равно считалась как бы его женщиной. А так вообще женятся, чтобы как бы было понятно, что ты нашёл уже того, кого любишь, и вы собираетесь заводить детей и в случаях всяких там войн и всего такого - ты не чужой этому человеку, а ещё ближе для него даже, чем родители или братья-сёстры... Потому что ты на него не свалилась как ком с ёлки, а он сам тебя для себя выбрал, сознательно. У нас в муниципалитете (или в храме, если в храме женятся) при бракосочетании добавляют ещё татуировки к обычным гражданским. Так что на тебе будет написано моё имя, а на мне - твоё.

Когда Орилиси рассказывала про «вот прям такую сва-а-адьбу-свадьбу», Денис невольно вспомнил свадьбу древлян, на которой побывал буквально вчера... это же вчера было? Хотя Дарв сказал, что уже четыре дня прошло. Но по личным ощущениям Дениса это действительно было вчера. И вот та свадьба была... именно что толпой, и, прямо как у восходянцев, даже те, кто мимо шёл, присоединяются к веселью. Эх, а ведь здоровское-то веселье было! Дэну понравилось, однако... хотел ли бы он такую же устроить и для них с Орилиси? Это был сложный вопрос, на который прямо сейчас юноша не мог ответить. Но ему всё же казалось, что ближайшие родственники морянки были бы на свадьбе не лишними... Жаль, что его родные в другом мире. Хотя почему жаль? Там им хотя бы аниму не угрожают.
- Знаешь, меня тоже всегда забавляла эта формулировка, - усмехнулся Денис. - Вроде бы и понятно, что под ней подразумевается крепкая и надёжная рука, то есть защита, и нежное любящее сердце, то есть любовь, но всё равно буквально звучит как-то странно.
Дэн задумался над рассказом девушки про себя и отношение к ней родных. Это было как-то... неправильно, хотя и вполне в духе не только местных, но и земных традиций. На Земле ведь тоже многие родители не особенно радуются, когда их чадо хочет создать семью с представителем другого народа.
- Мне нравится, как это делают здесь, - наконец сказал он. - Искренние чувства - это замечательно. У меня в мире могли встречаться, даже не зная, просто ли хотят развлечься или чего-то больше. Сложно это понять, в общем... вряд ли я смогу тебе объяснить... ну да это и неважно. Зачем думать, как делают другие? Мы-то не они - мы знаем, чего хотим, - Денис ласково улыбнулся морянке. - И мне нравится традиция с татуировками.
Это было как штамп в паспорте, только вместо штампа - татуировка на теле. Знак серьёзных отношений. Отчего-то мысль о вытатуированных на теле друг у друга именах грела Дэна. А вот вопросы к Орилиси у него ещё остались. Из её ответа он не очень понял, хочет она или нет видеть родителей до свадьбы и получить их благословение... скорее нет, судя по её словам, да ещё учитывая теперешнюю репутацию иномирцев...
- Ладно, отложим разговоры на потом, когда будем в тепле и уюте, - решил декурион. - Сейчас я попробую портироваться в своё жильё в Лисиной Норе - и затем сразу обратно, если всё удастся.
Денис снял плащ и накинул его на плечи морянки, завернув её, будто ребёнка в лютую зиму, чтобы не замёрз. Затем медленно огляделся по сторонам, пытаясь высмотреть в белой картине снежной тучи хоть какие-нибудь ориентиры для возвращения. Впрочем, главным ориентиром была Орилиси - Дэн планировал вернуться к ней...
- Что ж... на удачу! - с этими словами он обнял девушку и поцеловал «на удачу» жарко и коротко.

Орилиси с готовностью ответила на его поцелуй и с нескрываемым блаженством завернулась в его плащ, словно впитывая тепло тела Дэна, которое ещё долго будет хранить армейский артефакт.
- Угу, жду здесь, - серьёзно кивнула она.
Никаких других ориентиров в снежно-белёсой мгле не было видно, но они действительно были и не нужны.

Этот прах был когда-то рукой мудреца.
Меж почтенных людей он прошёл до конца.
И куда ты ни ступишь - лежат под ногами
Чьи-то мысли и души, умы и сердца.
(Омар Хайям)

- Ты останешься, - отозвался невидимый собеседник Павла. И в несколько мгновений перед внутренним взором (а никакого другого в этой темнотище пока и не было) мелькнули картины пронизанных солнечными лучами дремучих чащоб, прозрачных родников с крупными, разноцветными камнями на чистом дне, лесных троп... а потом огромных, раскинувшихся до горизонта во все стороны городов, мощёных белым мрамором, перевитых, словно кружевными лентами, ажурными балюстрадами и арочными ансамблями, утопающих в садах, парках и солёном воздухе морского побережья... и других - из персиково-розового камня, освещённых такими же розовыми лучами поднимающегося солнца, смотрящих в небо пустыми глазницами выбитых окон и разверстыми ямами разрушенных подъездов и колоннад, окружённых горами битого кирпича и обломками капителей...
- Ты останешься в Клане Водяной Мяты сколько потребуется. Когда ты захочешь уйти к другим - ты уйдёшь.
Голос шамана был негромким и почти безэмоциональным, только очень глубоким. Эта глубина позволяла акцентировать внимание слушателя на важных вещах, полностью компенсируя безэмоциональность и интонационную скудность речи. Каждое произнесённое предложение воспринималось как целая история, скрывающая в своём лоне множество предпосылок и последствий.
- К шаману нужно идти без одежды и украшений. Мы не стали заставлять тебя раздеваться: ты не привык к темноте и наготе. ... Но всем будет лучше, если ты полностью разденешься. ... Тен-Цыле хотела забеременеть от тебя, потому что ты иномирец. Её не за что наказывать, это очень умно: беременность от иномирца даёт силы сделать многое для своего Клана. Тен-Цыле станет когда-нибудь хорошим шаманом. ... Ты сам выберешь себе подругу, если захочешь.

"Вот хитрая егоза", - беззлобно подумал он про Тен-Цыле и вздохнул.
Что тут можно было добавить? Девчонка старалась для своего клана... и для себя, конечно же. По большей части это смахивало на какие-то амбиции и холодный расчёт, хотя в точности это было сложно сказать. Однако, Павлу всё же захотелось потом ещё раз поговорить с Тен-Цыле.
На слова шамана он откликнулся довольно живо.
- В этом есть какой-то смысл... или это форма инициации? А впрочем... мне на самом деле не трудно. Вы попросили - я сделаю это.
Отбросив всякий стыд, мужчина стянул с себя рубашку...
...Всю снятую одежду Павел бросил себе под ноги, а затем демонстративно переступил через неё и сделал несколько шагов вперёд.
- Ну вот и всё. Всё это теперь в прошлом. И прежнюю свою одежду я уже более не надену... надену на себя только ту одежду, которую позже получу лично от вас.
Он улыбнулся. А затем тихо добавил.
- Что значит, что я выберу себе подругу сам? То есть я получу возможность выбрать из любой девушки клана себе партнёра... временного или постоянного?... А что, если я захочу выбрать девушку-шамана?

- Ты поймёшь смысл позже, - пообещала шаман по поводу нахождения в темноте, тепле и нагишом. Павел, впрочем, осознавал - как это, наверное, и нормально было бы осознавать в такой ситуации, - некое единение с окружающим. Одежда работала как барьер, а свет - и зрение - давал возможность оценивать происходящее, пользуясь уже имеющимся жизненным опытом. Однако любой посетитель шамана - получается - лишался возможности пользоваться зримым опытом и устранял барьер одежды между собой и природой вокруг. Наверное, здесь действительно было что-то близкое к нахождению в материнской утробе. И поэтому не оставалось уже тревоги и страха - Павел в самом деле почувствовал, что находится в очень безопасном, спокойном, укрытом от всех волнений и несчастий месте.
Сделав несколько шагов вперёд, преподаватель услышал наконец рядом дыхание своей собеседницы. Казалось, что шаман была в метре от него или даже ближе. Под босыми ступнями жарко дышала рыхлая, влажная земля, тёплая, несмотря на наметённые сверху сугробы и лютый мороз.
- Каждый выбирает себе партнёров. ... Нельзя отказывать выбравшей тебя женщине, но тебя это не касается - ты чужак. И не должен жить как мы, если не захочешь этого.
Павел почувствовал, как тёплые, мягкие ладони со спокойной уверенностью поглаживают тыльные стороны его ступней. Мелькнула ассоциация, что так могут гладить какую-нибудь вещь, о которой думали, мечтали, а теперь наконец получили в руки. Отсутствие зрения ещё больше усиливало тактильные ощущения.

- А если мужчина выбрал женщину, может ли она отказать ему? У вас тут есть брак? Допускается ли связь с несколькими партнёрами? А связь с партнёрами-она временная или постоянная? Можно ли иметь связь одновременно с несколькими партнёрами? Что у вас касаемо "возраста согласия"?
Павла на короткое мгновение "прорвало". Просто он захотел узнать "из первых рук" (и, видимо, отчасти буквально) почти всё о правилах отношений тут... дабы потом не попасть впросак.
А затем преподаватель прикинул примерно своё положение в пространстве и задал вопрос, который вертелся на языке.
- Если я сейчас стою на земле вертикально ногами вниз... то как Вы можете гладить мои ноги? Вы где-то внизу? Но где? В земле? Или... в другой комнате?
Подумав, он добавил.
- Как мне звать вас? Могу ли я к вам сам прикоснуться?

- Брак есть в Междуречье. У варваров нет. ... В Лесном Краю ты можешь быть, с кем захочешь. Но у женщины могут быть причины отказать мужчине в определённое время. ... То, что ты называешь "возрастом согласия", у нас - возраст созревания.
Шаман некоторое время молчала.
- Меня зовут Со-Лихи-Ман-Фа и ты можешь ко мне прикоснуться, я внизу.
Пальцы наклонившегося Павла почти сразу нашли Со-Лихи-Ман-Фа - она, оказывается, сидела на коленях совсем рядом, и если бы он сделал ещё шаг вперёд - задел бы её.

Павел опустился на колени рядом с ней и попробовал взять руки шаманки в свои. Он задумался о чём-то, затем изрёк следующее.
- Во многих религиях нашего мира считается, что первый человек был создан из земли... И я склонен считать, что это - правда. Когда мы умираем, мы возвращаемся обратно в землю, из которой и были взяты... То, что предлагаешь ты, - это единство со стихией? И почему ты стоишь на коленях передо мной? Мы, люди нашего мира, редко опускаемся на колени. У нас это - знак покорности или даже унижения. Мы часто становимся на коленях для молитвы... или в знак глубочайшего смирения. Это скорее я должен стать на колени перед тобой... а тут...
Павел вспомнил.
Года три тому назад, на зимних каникулах, он участвовал в одном из аттракционов. Тёмный лабиринт... или как-то так он назывался. Сдаёшь свой мобильник в камеру хранения. А затем заходишь в тёмный-тёмный коридор без освещения. Первые пару метров ещё пробивается тусклый свет от улицы, потом - уже нет. Делаешь пару шагов в пустоту... и далее уже на ощупь. При подобной сенсорной депривации мозг иногда выдаёт даже некое подобие лёгких псевдогаллюцинаций.
Однако, одно дело - когда ты один и в одежде идёшь по обычному лабиринту.
Совсем другой расклад - когда ты полностью обнажён, находишься в окружении тёплой земли - а рядом с тобой находится такая же обнажённая женщина.
Павел хотел было спросить шаманку ещё кое о чём... о жизни леснокрайцев, но... но не смог... Сейчас он хотел лишь быть с ней и боялся, что она его прогонит. И ситуация всё более и более возбуждала его.
- Не прогоняй меня, - сказал он тихо. - Я хочу ощупать тебя... если это можно...

- Всё - из земли, - медленно подтвердила Со-Лихи-Ман-Фа. - Огонь, воздух, вода и земля создают всё живое.
Павел понял, что она подразумевает солнечный свет, энергия которого связывается в химических связях кислорода, углекислого газа и воды, создавая простейшую органику, но её слишком мало для жизни. И только земля - минералы и горные породы, - напитывая эту органику азотом и фосфором, серой и калием, медью и железом, создают то, что потом и становится жизнью. Без земли - никак.
- Мы - и есть ожившая земля. Мы должны выполнить свою задачу - и снова стать неживой землёй, чтобы потом опять ожить для новой задачи. Нельзя унизить землю. И нельзя унизиться, приблизившись к земле. Земля - это сила и жизнь.
И вновь перед внутренним взором преподавателя замелькали картины крохотных, нежных ростков, только-только проклюнувшихся из семян, но при этом неумолимо и безнаказанно ломающих скалы, бетон, асфальт, любую рукотворную, кажущуюся нерушимой твердыню.
Шаман не захотела, чтобы Павел держал её руки.
- Можно. Я не прогоню тебя, - отозвалась она на последний его вопрос, опустила его ладони на собственные колени и сама сделала то же самое - принялась гладить теперь не ступни, а колени мужчины.
Павел ощутил под пальцами гладкую, словно отполированную песком кожу Со-Лихи-Ман-Фа.

Кто-то злой и умелый,
Веселясь, наугад
Мечет острые стрелы
В воспаленный закат.
Слышно в буре мелодий
Повторение нот…
Всё былое уходит, —
Пусть придёт что придёт.
(Владимир Семёнович)

Тайра перевернулась на бок, высвобождая руки, и охватила ладонями его лицо, потом просто прижалась лбом к его лбу и зажмурилась. Ей хотелось сказать так много, и при этом она совершенно не знала, с чего начать. И страшно было опять сделать слишком больно, и при этом она уже была уверена, что от попыток как-то сгладить, обойти углы, умолчать о чём-нибудь и оставить только то, что хочется слышать или легко переварить, бывает только хуже.
– Но ты же не можешь оказаться без меня, Эррил, понимаешь? Не в смысле «ты не можешь», а в смысле «это невозможно». И я без тебя. И… как я могу думать, что не нужна тебе, после всего, что было? Всего, что есть?
Она попыталась перевести дух и облечь во что-то вразумительное хотя бы часть эмоций.
– Раньше мне казалось, что все беды от этих… метаний, что нужно «примагнититься» в какую-то одну сторону – и со временем всё как-то уляжется, придёт… ну, в равновесие какое-то. Но раз за разом выходит, что это не так. У нас тут… три «магнита», их сразу было три, вместе. И если отодвигать любой, всё равно он возвращается обратно. И даже если постарается не возвращаться, его будет тянуть с той же силой всегда. Потому что ничто никуда не уходит, никакие чувства. Эррил, я тебя люблю… безумно, полностью, страшно люблю. Двадцать лет почти прошло, Эррил! Тебя не было в живых, потом ты был далеко, а я была с Арданом, а теперь мы здесь… Тебе кажется, что всё стало по-другому, а по-моему, это всё внешнее. По сути у нас ничего не изменилось с самого начала: что бы ни происходило, моя любовь ни к тебе, ни к нему, не стала меньше, не усохла, не ополовинилась – это не жидкость в двух сосудах, где нужно в одном убавить, чтобы во втором стало больше. Мне кажется, что за это время её стало… только больше, глубже.
Тайра чуть отстранилась и нежно провела ладонью по его щеке. Ей было почти физически больно оттого, что все слова оказывались каким-то бледным отзвуком того, что она чувствовала.
– Я знаю, что не могу, да и не хотела бы… заставить тебя как-то иначе чувствовать. Просто говорю, как это всё устроено с моей стороны. Пытаюсь, по крайней мере. Потому что… мне кажется, то, о чём ты говоришь, – это страх, и он во многом от неизвестности. Что у меня с Арданом может возникнуть что-то такое, что разрушит наше с тобой… Поправь меня, пожалуйста, если я не права. Но я просто хочу сказать: мы уже давно в том же положении, что сейчас, как нас ни перемещай, мы в нём и останемся. Мы с самого начала в этих отношениях. Так получилось. И время показывает, что опасности нет. С моей стороны. Не знаю, это всё звучит как-то… не совсем точно. Слова какие-то не такие… Помнишь, как ты говорил: «Хочу, чтобы тебе не было плохо»? Я больше всего на свете хочу, чтобы тебе не было плохо. И Ардану не было плохо. Что я могу со своей стороны для этого сделать? Любить вас. Быть рядом… Я знаю, что одного желания сделать это ради меня мало, я помню, что было на маяке и после, – Тайра поёжилась от всплывшей в памяти картины. – Но что же делать? Опять с мясом выдирать друг друга у себя из сердца? Это просто не работает, вот и всё.
– Что делать… – повторила она тихо, потираясь кончиком носа о его щёку, а затем уткнулась в его грудь. Ей очень хотелось бы сейчас сказать всё то же Ардану. Обычно они и так постоянно были на связи… Но Тайра подозревала, что он мог ещё несколько часов назад, поняв, что она с Эррилом, закрыться. И «стучаться» к нему сейчас было довольно страшно.
Она снова вспомнила ночь после маяка и осознала, что даже если Эррил её сейчас поймёт, несмотря на всю скомканность её выражений, это мало чему поможет.
– Прости, пожалуйста. Не хочу, чтобы ты думал, будто я чего-то от тебя жду, и тем более не хочу, чтобы ты как-то себя душевно насиловал. Просто это всё нужно было сказать, и я надеюсь, что тебе от этого будет хоть чуточку спокойнее. Если не прямо сейчас, то позже.

Тайра всё же решила, не откладывать вопрос, что с Арданом. Просто момент сейчас был и без того настолько неуютный и тревожный, что тащить эту тревогу еще дальше не было уже никаких сил. Она осторожно потянулась к нему: где он? в каком состоянии?

Под руками и словами Тайры напряжение покидало тело, уходя куда-то, как вода в песок. И когда она отстранилась и ласкающе прикоснулась к его лицу, Эррил был уже опять расслабленным, "как тряпка". И когда женщина уткнулась в его грудь, алат осторожно, чтобы не задеть её волосы и не сделать ещё как-нибудь случайно больно, повернулся на спину, запрокидывая голову и раскрыв глаза так, будто собирался что-то очень тщательно рассмотреть в окружающей его темноте. Почувствовав, как Славка потянулась к Ардану, он перестал пользоваться маг.зрением. Ему казалось, что он хорошо знает, что будет дальше. И всё его существо было наполнено глубоким покоем, какого он не испытывал уже много-много лет. Может быть, даже вообще никогда не испытывал - потому что такой покой бывает только после какой-нибудь катастрофы и приходит с осознанием того, что катастрофа эта - не такая уж и катастрофичная.
...это страх, и он во многом от неизвестности. … Поправь меня, если я не права...
Нечего тут поправлять. Разумеется, права. Иначе и быть не могло.
Жадное дыхание, распиравшее грудь, унялось, настолько, что казалось, будто полянин уснул. На самом деле он не спал, а почему-то детально вспоминал свой герб и думал, что очертания Аравийского полуострова на нём немного похожи на лорифамский Фѝнэль-Лѝэн-вэ-Сéниль.
Тайра почувствовала, как пальцами он легонько, играючи перебирает её волосы.

- Я здесь, - отозвался тем временем привычный голос в голове.
Славка почувствовала, что Ардан не может словами описать своё состояние, но что он готов быть там, где она захочет. Если ей нужно - готов даже появиться в её квартире.

Оказалось, она так ждала взрыва в ответ, что едва не провалилась в Эррилову внутреннюю тишину, как бывает, если сесть мимо стула. Тайра даже зачем-то приподняла голову и вгляделась в его лицо – хотя и без этого его состояние было очевидно. Будто до гладкости раскатанное штилем море… Море Спокойствия – вроде такое есть на Луне…
Тайра попыталась остановить убегающие не в ту сторону мысли.
«Если ты так хотела его успокоить, если это было твоей целью, то почему результат тебя так удивляет? – зазвучал внутренний голос почему-то с нотками откровенной неприязни, если не презрения. – Ты ведь говорила ему не бояться? Смотри: получилось. Ой… а что же это? А чей это такой страх продолжает над нами болтаться?»
Одновременно с этим ответил Ардан, и Тайру вдруг окатило волной стыда – настолько осязаемой, что она села на постели и машинальным движением натянула на себя простыню, прикрывая грудь и всё, что ниже, хотя вовсе не собственная нагота смущала её на самом деле.
Она вещала тут, такая умудрённая, почти со снисхождением, о том, как нужно смотреть правде в глаза, учила жить, сама не соответствуя своим словам ни на грош. И Эррил это видел. Почему он ей не сказал? Почему не ткнул её носом в такую очевидную ложь? Почему не развернулся и не ушёл?
«…я сказал тебе тогда. Сказал, что думаю. Но знаешь, что самое страшное? Не то, что я это думаю или говорю. Это чепуха. Страшно, что несмотря на то... Я вот так думаю, да? Но я всё равно люблю тебя. Вот такую люблю. Вот такую, как сказал тогда…»
Тайра даже не удивилась, что ответ в памяти прозвучал не голосом Эррила.
Они оба были готовы для неё на всё что угодно. И столько раз доказывали это делом. А она… жалкая, закутавшаяся во враньё и недоверие трусиха, даже на своё отражение в зеркале честно взглянуть не смеет!
– Эррил… – Она сидела на коленях, выпрямившись как струна и по-прежнему прижимая рукой к груди край простыни, глядя на него широко распахнутыми глазами. Вторая её ладонь, подрагивая, лежала на его животе. – Я больше не боюсь.
Тайра сказала это не только вслух, тем самым принимая готовность оказаться рядом.
Прямо сейчас.
Если прямо сейчас она не начнёт делать то, чего хочет на самом деле, а не впустую молоть языком, она никому из них больше не сможет в глаза посмотреть, не говоря о чём-то ещё.

Под ладонью было твёрдо, словно она лежала на доске.
- Да, продолжай, пожалуйста, я тебя внимательно слушаю, - спокойно отозвался Эррил, когда его позвали. Тайра села, и он, лишившись таким образом возможности трепать её волосы, закинул обе руки за затылок. Она чувствовала его пульс под пальцами - равномерный и медленный, словно разведчик действительно спал.

Ардан появился у окна. Он, разумеется, знал, что тут происходило, но всё равно в первые секунды пропитанный запахами мяса, пота, смазки и спермы воздух так ударил ему в ноздри, что хаотик пошатнулся и прислонился к подоконнику, одновременно охватывая и вбирая взглядом всю представшую перед ним картину. С жадностью, сродни той, что заставляет несмотря на боль давить на порез, чтобы выдавить грязь, Ардан отмечал малейшие детали, и в лице его растерянность и непонимание того, что он тут делает, смешивались с чем-то торжественным и тихим, словно его допустили в святыню, к которой он долгие годы стремился, и теперь на него снисходило осознание того, что он имеет право быть здесь.
- Здравствуй, алат. Я... был сегодня на площади. Лас был очень хорош.

- Привет, хаш-эрбинец, - хрипло и ровно уронил Ворон, не двигаясь и по-прежнему пялясь куда-то в потолок. - Я знаю.
В его голосе зазвучали скучающие нотки.

Тайре одновременно показалось, что в комнате на пару градусов понизилась температура, а из неё самой выкачали воздух. «Трезвея», она увидела комнату глазами Ардана. Да… это хуже, чем после маяка. В тысячу раз хуже. Какой кошмар.
Ардан с Эррилом обменялись фразами… О чём она думала? Она же сама отдалила их друг от друга на непреодолимое расстояние. «Пожалуйста, пожалуйста, не надо втыкать друг в друга такие ножи, – думала она с отчаянием, – это ведь я во всём виновата, вы друг другу ничего не сделали. Хотя могли бы, наверное…»
– Простите… – произнесла она вслух. – Не знаю, почему мне казалось, что если… Что всем от этого станет легче. Я ошиблась.
«Да не простят уже, конечно, о чём ты? Или простят, но потому что будет уже всё равно. А ты сама себе?..»
С чего она вообще взяла, что это может быть уместно сейчас?
Тайра спрятала лицо в руках. «"Не боюсь"… Стоило свернуть свою "небоязнь" трубочкой и засунуть себе куда подальше. И язык свой туда же. Хотя… ты ведь и правда, наверное, открыла им глаза. И себе. На себя. Глотай пилюлю».
А ведь такая я тебе и правда не нужна.
Она не могла заставить себя отнять ладони от лица. В этой насквозь пропитанной всем, чем можно, комнате находились три совсем чужих человека. И она была настолько виновата, что не ощущала себя даже вправе предложить им переместиться – хоть в другую комнату, где не так… не настолько…
Ничего, ничего. Возможно, она сейчас откроет глаза и обнаружит, что кроме неё тут никого нет.

Логика обстоятельств сильнее логики намерений.
(Иосиф Виссарионович)

- Это мне очень подходит… - ответила слегка оторопевшая Аврора, - …когда прямо спрашивают и говорят в лоб. Я и сама люблю по-простому.
Остальное ей требовалось обдумать в тишине, поэтому она взяла паузу. Так и сказала Ойрану.
- Дай мне пару минут. Мне надо осмыслить то, что ты сказал.
Воображение у Авроры тоже было под стать. Она в красках представила себя эдакой свиноматкой, которой по приказу надо не только рожать ежегодно по ребёнку, но и отдавать его. В тугой клубок связались сразу несколько состояний: протест, непринятие насилия над волей женщины, нежелание иметь детей, рухнувшая с небес на землю мечта пойти в армию. Однако Крейсер не называлась бы так, если бы не шла напролом, всегда находя выход, пусть даже слегка проломленный в глухой стене.
- По поводу того, что ты сказал, Ойран, - осторожно и весьма издалека начала она. - Правильно ли я понимаю, что военнобязанный иномирец более управляем императором и вышестоящими чинами, чем не военнобязанный, но тем не менее выступающий на стороне имперцев? Предполагаю, что он менее защищён, - «но тут мне не привыкать», - однако ответь, что мешает, так сказать, использовать иномирку и без приказа? - день переставал быть томным. Аврора совсем не смотрела на дорогу, цепко держась взглядом за Ойрана и отмечая мельчайшие изменения в его мимике. Судя по тем, такое уже случалось.
- Рассказывай уж всё, как есть.

Солдат послушно молчал, не мешая девушке обдумывать ситуацию.
Когда Аврора заговорила, он повернулся к ней, внимательно слушая и отмечая про себя неточности в её словах.

- Так. - Ойран решил отвечать примерно из такого же "далека", из какого начала его собеседница. - Иномирец... Нет, давай не про каких-то левых иномирцев, а про тебя. Ты - не гражданка Империи и не гражданка какого-либо ещё государства. Поэтому пока никаких прав и обязанностей, связанных с гражданством, у тебя нет. Ты можешь делать что хочешь и руководствоваться только здравым смыслом. Это понятно? Дальше. Если ты принимаешь имперское гражданство, то ты получаешь имперские права: на защиту, обучение, лечение, жизнеобеспечение... То есть тебя будут кормить, защищать, учить, лечить, если ты что-то сломаешь, и прочее. От тебя при этом требуется соблюдать законы и - в случае тотальной мобилизации явиться в ближайший военгупр. Я очень надеюсь, что никакой мобилизации не случится, но всё-таки. Хотя, если ты нарушишь какой-нибудь закон - тебя гражданства не лишат, просто накажут в соответствии с нарушением. Разъяснил? Кратко, но пока так. Дальше. Если ты приносишь военную присягу - ты в своих действиях руководствуешься не собственными желаниями и здравым смыслом и не обязанностями гражданки, а приказом. Невыполнение приказа - измена, карающаяся расстрелом. Такова - официальная ситуация.
Ойран, выдав эту тираду, бросил повод и с силой потёр обеими ладонями лицо. Потом выдохнул и, улыбнувшись, продолжил.
- А теперь - как на самом деле. Во-первых, единственная задача Империи - это процветание людей. А ты - человек. Значит, твоё благо - единственная задача Империи. И ты ведь ощущаешь это на себе, правда, Крейсер? - Ойран подъехал поближе, чтобы тоже иметь возможность наблюдать за настроением спутницы. Из его лица уходило сосредоточенно-терпеливо-разъяснительное выражение, с которым он говорил до этого, и теперь в чёрных глазах мелькало тепло и знакомые уже золотые искорки юмора. - Ощущаешь? Ты сама говорила, что не ожидала, что тебя так хорошо примут... и вкусно накормят, ага? Так. Во-вторых, я привёл этот пример - с беременностью - как первую пришедшую мне в голову крайность. Чтобы сходу как-то дать тебе понять, что армейские приказы реально могут касаться чего угодно. Любой сферы твоей жизни.
Армеец чуть помолчал, формулируя то, что собирался рассказать.
- Например, во Вторую Анимскую был случай, когда десантница попала в концентрационную зону Аниму и выбралась оттуда с помощью одного разведчика. Она там в него влюбилась и решила развестись с мужем - тоже разведчиком. Но командование ей это запретило до окончания войны. Запретили даже показывать мужу, что что-то не так в её отношении к нему. Потому что муж её был менталистом, вёл очень серьёзные операции, и нельзя было ему мешать семейными неурядицами. Ну, ты можешь представить - как если бы сейчас Кейда вместо обеспечения связи Стайге думал бы о том, что жена от него уходит. Та десантница отказалась. Но её не расстреляли за неподчинение. Демобилизовали, а мужу сообщили, что с ней всё хорошо, она на гражданке, в безопасности и всё путём. Так он до конца войны и не знал ничего. Там, впрочем, быстро дело кончилось, я говорил уже. Не расстреляли её потому, что она живая была всё-таки гораздо полезнее, чем мёртвая. Так что в жизни всё иногда получается совсем не так, как требуется по законам и приказам.
Солдат задумался, припоминая, что девушка задавала какой-то ещё важный, с его точки зрения, вопрос.
- Что мешает без приказа - ты имеешь в виду, почему бы не погрузить тебя в ту самую кому, настрогать декурию полуиномирцев, а потом привести тебя в сознание, чтобы ты и знать не знала обо всём этом? В общем, ничего особенного не мешает. Но я уже тебе говорил, что Империя существует для того только, чтобы её гражданам было хорошо. А чего ж хорошего будет у этих народившихся таким путём ребятишек? Если они не знают маму, которая их любит и которая для них - самое главное на свете, то как же они потом будут любить ту же Империю? И как они вообще хоть кого-нибудь будут любить? Никак. Просто десять сломанных жизней. Какую пользу смогут они принести? Никакой. Кому нужными будут они себя ощущать в первые годы жизни? Никому. Так какой смысл в них таких? Крейсер, у нас огромное значение имеет то, чтобы ребёнка даже выносили в максимально тёплом и родном окружении, чтобы он уже с этого этапа своего существования ощущал, что о нём заботятся, его защищают, что люди вокруг - самое главное, что есть у него в жизни. А как же сделать это, если мама в коме, а сам он, едва родившись, отправляется гирид знает куда? Нет, его вырастят, конечно, не бросят... Но всё-таки это совсем не то, что мама, семья и нормальное развитие.

Иногда Крейсер умела слушать, не меняясь в лице. Вот и сейчас, часть была официальная и Аврора тоже. Хоть пиджак надевай. Всё сказанное было логично и приведённый с беременностью пример туда не вписывался, пока не началась часть вторая, неофициальная. Девушка опять же слушала внимательно, но ладони ее пару раз сжимали поводья до хруста в костяшках, а на скулах играли желваки, как будто она с силой сжала зубы. Кажется, когда речь шла о любви и детях.
- Исходя из вышесказанного, - чуть хриплым от долгого молчания голосом спросила Аврора, - если военнообязанная женщина не стремится иметь семью и не хочет детей, - говоря это девушка, чуть побледнела и лицо её словно стало высеченным из камня, скулы резко выделились, а взгляд был строгим, цепким и подозрительным, - то ради её блага и блага детей, которые априори не станут любимыми, такого приказа ей не поступит? Или тут есть ещё какая-то третья версия происходящего?

Пока девушка размышляла, солдат, увидев впереди скамейку, остановился, спешился, привязал повод к подлокотнику и жестом предложил свою помощь и Авроре во всём этом.
Из свежих архивов Ойран приблизительно знал, какое воздействие оказывает на уроженцев Земли приведённая гипотетическая ситуация, а теперь получил возможность убедиться воочию. И пока байкер анализировала услышанную информацию, армеец раздумывал о странных, непостижимых для него воззрениях иномирских людей - вроде бы таких же людей, как и он и другие имперцы, но при этом если копнуть глубже - совершенно других.
Расположившись на газоне, прислонившись спиной к широченному гинкговому стволу и удобно вытянув ноги, Ойран поднял голову, когда его спутница нарушила молчание.
- Крейсер, я не знаю, - солдат, чуть улыбнувшись, невзирая на мрачное состояние собеседницы, пожал плечами. - Ты у кентуриона спрашиваешь вещи, которые находятся в ведении полулегата, не меньше. Но ты же понимаешь, что если бы такой вероятности - я имею в виду, вероятности такого приказа, - не было бы - я бы просто и не говорил тебе об этом вообще.
В его взоре, несмотря на улыбку, мелькнуло что-то жёсткое.
- Ты спросила об армии - и я постарался максимально дать тебе понять, что такое имперская армия. Что это - не красивая форма и не романтическое приключение. Это - работа, подчас очень грязная, которая может потребовать от тебя в интересах дела чего угодно. И никто сейчас не может предположить, что именно потребуется. Так что никто не может дать тебе никаких гарантий. Я просто описал тебе ситуацию, которая уже была. Но это совсем не значит, что и все последующие похожие ситуации будут разрешаться таким же образом, пойми, здесь имеет значение масса обстоятельств, предсказать, предугадать которые - никто ни в силах сейчас: ни я, ни алат Стайга, ни полулегат Мит, ни легат Зверобой, ни император Медведь, никто. В присяге говорится, что принося её - ты принимаешь интересы Империи выше собственной жизни, имущества, славы, любви и ненависти. ...Вы такие удивительные! - неожиданно вырвалось у него, и Ойран одним движением поднялся на ноги, не в силах сдерживать возбуждение. - Вы думаете об армии, о присяге, и вроде как готовы ко всему, по крайней мере объявляете об этом... Но когда доходит - даже предположительно - до какого-то неудобства для вас... не до угрозы жизни даже и не до инвалидности!.. а просто до некоего неудобства - вы сразу сдаёте назад. Это потому, что вы как-то героизируете армию. И хотите присоединиться не к армии, а именно вот к этому геройству. Но это никакое не геройство, это просто работа, Крейсер. Такая же работа, как у тех, кто выращивает хлеб или строит корабли. Только грязнее и связана с угрозой жизни. В первую очередь - твоей собственной жизни. Быть в армии - это в первую очередь не размахивать сияющими клинками и не расстреливать врагов из арбалета, а постоянно быть под угрозой. Под угрозой, что тебя в любую секунду - не станет! Я не знаю, конечно, как оно - быть беременным и рожать ребёнка, но если бы мне предложили выбор - подохнуть или забеременеть, я бы не колеблясь второе выбрал. Не знаю опять же, может, у вас на Земле беременность и ребёнок - это хуже смерти, поэтому вы так пугаетесь. Ну, объясни мне тогда это. Не знаю... Тайра, вон, родила - и ничего с ней страшного не случилось. Вы так топорщитесь на эту тему, как будто вам ноги отрезать собираются.
Кентурион подошёл к Авроре, заглядывая в её лицо.
- Извини. Просто мы правда нахлебались уже этого иномирского лицемерия: "вы мне все должны, а я вам ничего не должен", "я хочу в армию, но приказы выполнять не хочу", "я тебя люблю - но пошёл ты нахрен", "посоветуй мне, но совету твоему я следовать не стану" и так далее. Я не говорю, что вы все такие, и не хочу тебя упрекать в том, что наворотили тут твои соотечественники. Хотя у нас принята коллективная ответственность за своих. Но понятно, что вы к такому не привыкли. Я просто стараюсь тебе объяснить, как мы всё это видим, чтобы ты... ну, не торопилась, что ли... Пойми, Крейсер, мы с вами очень сильно отличаемся друг от друга. И если тебе кажется, что ты всё понимаешь про армию там, магию, семью, ещё что угодно, - то ты всё время напоминай себе: "я всё понимаю про то, как это на Земле. А здесь я - ничего про это не знаю, просто слова знакомые", понимаешь?
Он прошёлся туда-сюда по газону, запустив пятерню в волосы на затылке.
- У меня ощущение, что я всё что-то не то говорю, но я не могу сходу правильные слова подобрать, мне надо ещё подумать... Но вот ещё, чтобы ты тоже сразу знала. Сейчас очень велика вероятность войны с одним государством... Выяснилось, что у них есть артефакты, заточенные специально на уничтожение иномирцев. И мы сейчас не знаем, где именно располагаются эти артефакты. Знаем только, что в Империи они точно есть. Что это значит? Что в любой момент их могут активировать - и всех иномирцев и полуиномирцев перебьют. И что тогда? Империя окажется в таком же положении, как в Первую Анимскую. Может так случиться, что на тебя эти артефакты не сработают - ты тут только что появилась, и твоей сигнатуры в этих артефактах может не быть. Или просто ты окажешься там, где их нет. Или сумеешь от них защититься, а остальные - не сумеют. И ты останешься единственной иномиркой в Лиэне. Если ты при этом будешь военнообязанной, то вполне к тебе могут обратиться с тем, чтобы ты забеременела. Опять-таки, это моё личное мнение. Не воспринимай тоже как официальную позицию командования. Я просто допускаю такую ситуацию. Я, в общем, к чему это всё: к тому, что или присяга - и тогда будь готова к чему угодно, или - если не готова - то и не торопись присягать.
Перед глазами Ойрана очень живо встали совсем недавние события у Западной Красногородской стены, белое море людей и одинокая белая фигурка на стене, освещённая лучами только что выглянувшего из-за горизонта солнца, но кентурион решил, что не стоит сейчас рассказывать и без того напуганной Авроре ещё и об этом. Потом как-нибудь.

Авроре безумно хотелось снять райдерские сапоги, кожаные брюки и погрузиться с головой в воды океана. По ее скромным подсчетам она бодрствовала уже около двадцати трёх часов, конечно, если время тут текло также.
Однако разговор и правда был важным, поэтому она послушно спешилась, досадуя на то, что сама завела эту шарманку, чуть-чуть не доехав до берега.
Ещё шесть лет назад она могла вскочить и, не помня себя от гнева, закричать «Да как ты смеешь мерить всех землян по одному лекалу!».
Теперь Аврора знала цену эмоциям. Знала, что лишние десять сантиметров эмоций могут стоить человеку здоровья, а двадцать - жизни. Крейсер спокойно слушала Ойрана, даже когда тот вскочил, не сумев совладать с одолевшими его выводами. Хладнокровно внимала там, где раньше отрицала бы и доказывала с пеной у рта, где принялась бы бить кулаком в грудь и отстаивать непревзойденность собственной персоны.
- Я слышу тебя, Ойран, - спокойно сказала Крейсер, когда тот закончил. - Ты встречал много иномирцев с полумерами в кармане, свобода действовать которых непременно сталкивалась лбом с коллективным Я имперцев, их нерушимыми принципами и законами. Я вижу, что ваше общество построено иначе, потому что при прочих условиях оно превратилось бы в наше общество, где эго ставится во главу угла…
Сейчас, уставшая и вымотанная воспоминаниями, которые так некстати возникли в голове, говорившая нечто важное и притом довольно трудно переводимое, Аврора выглядела старше своих лет, даже морщины в межбровье откуда-то взялись. Она сжала двумя пальцами переносицу и зажмурилась:
- Я вспомнила, как сказал на эту тему один философ, Кант: свобода размахивать руками заканчивается у кончика носа другого человека. Эти слова одинаково вбирают в себя и мой вопрос и твой ответ.
- А теперь попроще, - жестко отрезала она философию от реальности. - Оставим в покое несчастных землян, а также иномирцев, которых вам и тебе лично доводилось встречать. Сейчас здесь ТОЛЬКО Я и, говоря объективно, ты мало представляешь, из чего состоит моя жизнь на земле. Это факт. Даже ваш менталист, я уверена, не уловит всей сути моего существования, иначе ему попросту придётся потратить много времени. Слишком много чести для одного иномирца, короче. Так вот. Каждый свой день я рискую не вернуться домой из-за того ремесла, которым занимаюсь. Моя работа - того самого каскадера - состоит в том, чтобы ежедневно исполнять опасные трюки для РАЗВЛЕЧЕНИЯ людей. Когда ты можешь умереть в любую секунду из-за неправильно закреплённого реквизита, слабо закрученного колеса, влажной дороги или небольшого пятна масла на трассе, предназначенной для разгона, когда ежегодно хоронишь друзей, погибших от таких вот недоразумений, жизнь приобретает иные очертания: ты живешь сейчас, в эту самую секунду. И всё. Нет никакого завтра, будущего, «через десять лет», нет детей, внуков и старости. Есть сегодня, сейчас. Я не боюсь смерти, Ойран. И это не красивые слова. Это моя реальность, нравится тебе или нет. Поэтому я не испугалась, когда меня пытались убить. Да, признаюсь это было неожиданно и совсем … негостеприимно, - усмехнулась она. - Но не страшно. Я идеальный солдат, потому что не знаю иной жизни, как все время двигаться на волосок от смерти. Мне даже сейчас как-то неуютно, что ли, как будто я не в своих декорациях: море, солнце, покой, лошадки. Да, это превосходные пейзажи и невероятные блага, которые вдруг свалились мне на голову, но они совершенно непривычны. Я знаю, знаю, что человек привыкает ко всему, и помню, что мне ещё надо посмотреть на единорогов, - улыбка вновь вернулась к Авроре, морщинка разгладилась, а лицо чуть просветлело, - и на пони, ой, то есть пегасов, - она похлопала себя по губам, извиняясь за оговорку.
- Я слышу с самого прибытия, что тут то испытывают пиетет перед иномирцами, то защищают их, то пытаются убить, то клонируют, то переманивают. Я слышу. И я не боюсь, понимаешь? Считай это безрассудством или суперсилой. Я называю это навыком. Если здесь у меня будет возможность рисковать жизнью НЕ РАДИ развлечения остальных, а ради помощи или спасения, то я в деле. Получите, распишитесь, - Аврора развела руками, мол, «ну вот так вот».
- А любовь… любовь приходит и уходит, Ойран. Дорога - мой дом и для любви это не место, - пропела она и закрыла глаза, чтобы в боли, вдруг возникшей там, в глубине ее взгляда не потонул больше ни один симпатичный юноша.

Ойран, слушая спутницу, вернулся к стволу, опять опустился на траву и, прислонившись затылком к нагретой солнцем шелушащейся коре, неотрывно наблюдал за байкером чёрным непроницаемым взглядом. В ходе её рассказа, ему приходило в голову множество возражений, но кентурион молчал. Все эти возражения - все до единого - были следствием совершенно различной среды, разного воспитания, разной системы ценностей... разницы в самом даже положении людей - как единственного разумного вида, не имеющего никаких соперников на планете, или как вида, который другие разумные стремятся полностью уничтожить. Стоило ли говорить сейчас обо всех этих различиях? Наверное, нет... Наверное, все эти различия, все многочисленные грани жизни в Империи - имеет смысл узнавать (точнее, осознавать) не вот так, из разговоре на газончике с непонятно кем первым попавшимся, а на собственной шкуре, постепенно и прочувствованно, может быть даже выстрадано, как бы печально это ни было. Разве не говорили всё это - ну, не буквально это, но то, что касалось их целей и намерений, - Даниилу и Арсению, Матильде и Кире, Ольге и Валерию? Всем всё объясняли, всем пытались донести и рассказать. Но потом те сталкивались не с менторами - а с событиями, не со словами - а с действительностью... И только тогда шелуха слетала, и становилось действительно понятно, кто чего стоит и кто сколько весит. Так что и нет смысла сейчас тут колебать воздух в препирательствах "а у нас - не так". Есть смысл поехать на набережную, накупаться, потом поесть, узнать, как там дела у Стайги, и дальше - по обстоятельствам.
Когда девушка договорила, солдат ещё некоторое время молчал, рассматривая крашенные ресницы её закрытых глаз, бросающие лёгкие тени на щёки.
- Ты не боишься смерти, - просто проговорил он, наконец. - Это очень плохо. Но ты ещё и боишься жизни. А это ещё гораздо хуже.
Он вновь поднялся - легко, словно тело его почти ничего не весило, - шагнул к лошадям и улыбнулся:
- Поехали купаться, Крейсер. Крейсер надо погрузить в морскую водичку, как передаёт мне алат Кейда. Вот этим и займёмся.

- С вас пять тыщ, - хохотнула неожиданно Крейсер, открыв глаза. «И тут к мозгоправу попала».
Она встала почти прыжком, чтобы тело не успело понять, что его опять куда-то тащат, и слегка пружиня, чтобы разгрузить колени, пошла к своей лошади.

…Задумчиво проведя перебором по струнам, Маша улыбнулась:
  - Да-а, господа! Ну и задачку вы мне задали! – проведя щепотью пальцев по кончику носа, девушка озвучила результат размышлений. – На вскидку я сразу и не вспомню, чтобы хорошая песня была сразу и о войне, и о дружбе, и о любви! Поэтому я, пожалуй, удовлетворю все три заявки, но раздельно. Сначала Гайру – ему я первому обещала, потом Лойнис – дамы вперед, а потом уже Ойрану о дружбе. Все согласны, да, нет? – и, не давая вставить ни слова, продолжила. – Значит, да. Принято единогласно!
  Подняв бокал с переливающейся благородным багрянцем жидкостью, девушка отсалютовала слушателям и, отпив немного, блаженно прищурилась.
  - Итак, о войне, значится… - прикрыв глаза, она негромким голосом, в котором прорезалась легкая хрипотца, потянула строки песни. – Нет, первое и второе я, пожалуй, совмещу – знаю, о чем…

- Ух ты... - с восхищением отозвался Ойран, когда замер струнный перебор, и, подняв бокал, выпил за Машу. - Только я ничего не понял.

Гайру, которого песня на самом деле очень проняла, после этих слов едва не прыснул вином, быстренько протолкнул в глотку всё, что успел глотнуть, присоединяясь к жесту сослуживца, и от души расхохотался. В течение двадцати минут, а то и получаса он, время от времени консультируясь и спрашивая подтверждения у казачки, объяснял Ойрану все непонятные места и нюансы, начиная от событий в Берлине и заканчивая принципами работы противотанковых мин, а потом они вместе попросили Машу повторить.

- Понятно, - кивнул Ойран, когда песня отзвучала вторично, и хотел было ещё что-​то сказать, но тут его прервал отчаянный навзрыд всхлип Лойнис, произведший на солдат эффект разорвавшейся под ногами петарды.
Про Лойнис в этой "горячке разъяснений", а потом при вторичном прослушивании и более глубоком (после разъяснений) понимании все как-​то забыли, да она и сама совершенно не хотела о себе напоминать, кое-​как справившись с эмоциями после первого прослушивания. Но второго несчастная священница уже не перенесла и теперь, уронив голову на скрещенные на подлокотнике руки, рыдала уже не сдерживаясь, да и будучи просто не в силах сдерживаться.

Гайру моментально оказался рядом на полу и, прижав голову Лойнис к груди, жестом отправил Ойрана за стаканом воды.
Но солейка, вздрогнув всем телом от прикосновения, высвободилась и, расклеившись теперь уже от того, что стала центром всеобщего внимания и беготни, в ужасе закрыла лицо руками, съёживаясь в кресле в маленький шёлковый комочек.
Тогда морянин посторонился, пропуская к ней Машу, успокаивающие объятия которой не могли скандализовать застенчивую солейку.

  Вместе с декурионом Маша задорно смеется над поразительно наивным и искренним комментарием рядового. Веселится она искренне, запрокинув голову и хохоча, блестя белозубой улыбкой. Откровенно говоря, она предполагала, что песня вызовет немало вопросов, но Ойран так по-​простецки высказался, что нельзя было не развеселиться. Утерев слезы, она устраивается поудобнее и со все возрастающим удивлением слушает, как Гайру поясняет приятелю за особенности иного мира – декурион был действительно широко осведомлён о Земле.
  И, конечно, казачка не отказывается уточнить загадочные места, активной жестикуляцией помогая себе изложить мысли, пересказать за две минуты всю Вторую мировую войну, рассказать о бронемашинах и способах борьбы с ними, пройтись по верхам по войне в Афгане. Моментом она, откровенно говоря, наслаждается: есть за ней подобный грешок – Мария любит выглядеть умной и любит, когда ей с интересом внимают. Тем более, хотя она и не военнослужащий, а темы ей знакомы и интересны, так что разъяснения увлекают и саму рассказчицу не меньше, чем слушателей.
  Когда все точки над «ё» расставлены, она, зарывшись в кресле и тронув струны, улыбается широко:
  - У меня у папы сослуживец был, который был в Ограниченном Контингенте целых пять лет, и я от него песен про ту войну наслушалась ещё в годы подростковые аж мама не горюй. Так что, хлопцы, если понравится, то я могу из закромов памяти мно-​огое выудить. Ну да ладно, повторить, говорите?
  Сызнова склонив голову, она играет неторопливую песню, позволяя струнам вместе с голосом то звенеть, то тревожно плакать. А когда поднимает голову, сама выныривая из омута тех чувств, которые пела – видит рыдающую Лойнис. Вмиг растерявшаяся, открыв испуганно рот и вцепившись в деку, как утопающий в соломинку, она смотрит на суету вокруг, на захлебывающуюся слезами священницу, не зная, что и предпринять. Только сейчас Маша вспоминает, как она впервые услышала эту сказку и как, отведя взгляд к окну, чтобы дядь Саша не увидел, тихо плакала.
  Мужчина подвинулся – и до казачки дошло, что он освобождает проход к плачущей до той, кто сама наворотила дел. Подброшенная, словно пружиной, попаданка, почти кидает жалобно тренькнувшую гитару за спину и падает на колени перед подругой, прижав её к себе и зарывшись носом в густые черные волосы.
  - Ну, родная… Успокойся, чу-​чу-чу… Это только сказка, только аллегория… Только чувства истинные, обращённые в такую историю. Только напоминание о том, что любовь превыше и жизни, и смерти. – Тонкими пальцами она гладит плечики девушки, ласкает густые пряди касаниями осторожными, как крылья бабочки, целует волосы меж сбивчивыми словами. – Не плачь, душа моя, и прости меня, дуру. Хочешь, я ничего подобного больше петь не буду? Не подумала я, извини…

Лойнис, вжавшись в Машу, судорожно, часто и мелко кивала, от всей души стремясь всех успокоить и испытывая жгучий стыд оттого, что своей несдержанностью портит всем вечер и вообще мешает отдыхать... Попутно она изо всех сил пыталась заставить себя не думать о щемящей песне, но - как это частенько бывает - этими усилиями лишь с ещё большей яркостью невольно представляла себе описанные в стихотворной сказке картины. В конце концов, более или менее успокоившись в объятиях, в присутствии людей вокруг, в обстановке покоя и безопасности, священница постаралась тыльными сторонами ладоней отереть мокрые щёки и подбородок и, осторожно выбравшись из объятий и поднявшись, ушла в уборную, чтобы умыться.

- Уф... Надеюсь, про дружбу будет не так надрывно, - улыбнулся Гайру, помогая Маше тоже подняться с пола и устроиться обратно в кресле. - Да не переживай. Госпожа Лойнис... а, - декурион махнул рукой, возвращая в руки иномирки её бокал с вином. - Вообще не понимаю, как она была священницей в станице. В самом деле: хочешь понять, что у тебя в действительности нет проблем - иди к священнице Лойнис и посмотри, какие проблемы у неё! "Ой, я нечаянно закрыла кролика в сундуке... что же делать, что же делать..."

Теперь настала очередь Ойрана от всего сердца расхохотаться, представив, как Лойнис бегает вокруг сундука, ломая руки и попискивая.

- Так. Пока наша Лойнис там приводит себя в порядок, - продолжал Гайру, - про магию. Так-​то считается, что специализации есть. Магия творения, движения, жизни, познания, любви, борьбы, свободы и умирания. Но там, как я понимаю (я так-​то не шибко силён в теормаге), суть не в том, что если ты сциентист, скажем, или креационист, то больше ничего другого делать не способен. А просто как бы лучше всего тебе будет удаваться вот то, к чему у тебя склонность, да и многое другое ты тоже будешь, скорее, через эту свою склонность достигать. Как-​то так. Да тебе выделят какого-​нибудь наставника, я уверен, и он живенько твою специализацию определит. Может, это та же Эдни будет. А может, ещё кто.
Он взял гитару.
- Давай пока спою тебе "полянскую песню", которую обещал, - объявил морянин, мелодично перебирая струны.

Интересно, о чём думает эта беременная девочка, ставшая в столь юной возрасте вдовой? Как она пережила эту трагедию? Что видит в своём будущем? Что её там ждёт после того, как сыновья уже так скоро покинут этот дом? Чем ей самой нравится заниматься? О чём она мечтает, чего хочет, что любит? Жаль, что та, как и по-​видимому все солейцы, вряд ли была склонна к демонстрации и озвучиванию своих чувств. И возможно в этом и не нуждалась. Но, может, рано или поздно получится её разговорить. Если, конечно, Тати ещё будет здесь... Если Далиана в принципе захочет с ней разговаривать... Как много "если"... Как всё-​таки сильно на человека влияет воспитание и та среда, что его окружает с детства... То, что на Земле кажется дикостью, тут в порядке вещей. И большинство людей явно не против этого порядка. Что ж, надо попытаться как-​то его принять и самой.
- Госпожа Далиана... Мне надо кое-​что Вам рассказать.
Тати глубоко вздохнула и выдохнула. Хотелось как можно быстрее закончить с этим вопросом и двигаться дальше. И хоть как-​то понять, каким будет это "дальше", если всё же вынашивать, рожать и растить этого ребенка самой и здесь.
- Я беременна от господина Эрриласа.
Вот. Всё. Пять слов. Осторожно посмотрела в лицо девочки.

Едва Тати обратилась к Далиане с тем, что ей нужно "кое-​что рассказать", солейка немедленно остановилась и, повернувшись к спутнице, со всем вниманием посмотрела ей в лицо. Выслушав сообщение Тати, она проникновенно произнесла:
- Это очень хорошо, - и, мягко взяв иномирку под руку, неторопливо двинулась дальше, поскольку Татьяне, выходит, тоже нужно было побольше гулять.
- Господин Эррилас предусмотрел такую вероятность, госпожа Татьяна, и в своём письме указал, что признаёт Вашего ребёнка в случае, если Вы забеременели от него.
Далиана слегка улыбнулась, думая о том, что у её сыновей, оказывается, будет ещё один брат или сестра... а у Эрриласа останется в этом мире не два, а целых три ребёнка. Род Ворона, совсем молодой, с самого начала опутанный драматичными и трагичными событиями, тем не менее, несмотря ни на что, разрастался и набирал силу с небывалой стремительностью. Он уже был накрепко связан с родом Лотосов, с родом Зверобоев... пройдёт ещё четыре-​пять лет - и будет связан с родов Вересков, а потом...
- Вам уже известно, сын или дочь? - мягко осведомилась Далиана.
Услышав ответ, она вновь погрузилась в размышления. Нужно было подумать о ещё одном Вороне, который через девять месяцев появится на свет. То есть о ещё одной возможности, о ещё одной крепкой и тесной связи рода Воронов со старейшими и самыми влиятельными семьями Империи...
Далиана подумала об Эрриласе, о том, как обрадовался бы он сейчас, и в душе её вновь зазвучала его любимая музыка, а перед внутренним взором поднялся его горячий чёрный взгляд, и рука её вновь непроизвольно потянулась к волосяному ошейнику. Трое сыновей... А как обрадуется госпожа Лайсанэс!

Очень хорошо... Татьяна выдохнула с облегчением. От прикосновения Далианы иномирка испытала двойственное чувство. Спокойствие и смирение противостояли кипучей свободолюбивой натуре. Втянутая в размеренное продолжение прогулки, Тати внимательно следила за реакцией солейки. Но та, кажется, была искренне довольна этой новостью.
Что ж, для Воронов это скорее всего и в правду очень хорошо. Тем более когда отсутствует чувство собственничества, ревности у их женщин. Больше детей, тем более сыновей, больше связей, больше силы молодому роду. Осталось понять, насколько это всё хорошо для самой Татьяны.
- Так как он дитя этого мира, я полностью за то, чтобы он воспитывался здесь, по местным традициям, со своими братьями. - Впрочем, вряд ли Далиана представляет какое-​то другое возможное развитие событий. - Но я не отсюда и традиций ваших не знаю. Хочу узнать как можно больше.
Мысль о том, что её сын станет очередной строчкой в генеалогическом селекционном древе, была не особо приятной. Но с другой стороны, все люди строчки в той или иной статистике. И иметь на старте жизни благородство, обеспечение всех потребностей, большую семью и хоть сколько-​то определённое будущее гораздо лучше, чем то, что его ожидало бы на Земле, вернись туда Тати беременной невесть от кого. И уже от него самого будет зависеть, станет ли он кем-​то, кроме мощной полуиномирской пешки в имперской армии и отца новых Воронов.
- Госпожа Далиана, расскажите, что ожидается от женщины в положении и затем, в течение последующих трёх лет. Например, как часто надо посещать виталистов. Насколько я вольна в своих перемещениях и занятиях. Могу ли я учиться, работать, путешествовать? С оглядкой, конечно, на здоровье и безопасность будущего ребенка. Я вряд ли смогу сидеть на месте, по крайней мере пока мне это будет позволять организм. Но я не хочу случайно ещё что-​то нарушить, сделать что-​то, что бросит тень на меня, моего сына или на Ваш род. Ну или что-​то, что будет очень неприятно членам Вашей семьи.

- Во время беременности и в первые три года жизни ребёнка закладываются основы его мировоззрения, ценностей, отношения к окружающей реальности... - тихо проговорила Далиана немного нараспев. - Поэтому от будущей матери требуется в первую очередь быть спокойной и счастливой, любить своего ребёнка, чтобы у него закладывалось ощущение того, что мать - самое дорогое, близкое, понимающее и верное ему существо. Впоследствии на этом фундаменте - любви к матери и семье - будет строиться и его любовь к Родине, и система "свой-​чужой", в которой все люди будут своими, будут в его мировоззрении членами единой семьи. Которую олицетворяет Империя.
Солейка чуть помолчала.
- Вам не нужно посещать виталистов. Полагаю, Вы находитесь под наблюдением Имперской разведки, а иного наблюдения и не требуется - они не допустят, чтобы с сыном господина Эрриласа случилось что-​либо плохое. Поэтому Вы можете без сомнений заниматься делами. Если сложится ситуация риска для малыша - Вас незамедлительно предупредят об этом. ...Вы спрашиваете, что может быть неприятно нашей семье и что может бросить на Вас тень... - Далиана улыбнулась. - Эти вопросы, госпожа Татьяна, касаются того, что мы постигаем в течение многих лет, под очень глубоким и всесторонним воспитанием. И я не смогу дать Вам краткие и ёмкие ответы на эти вопросы, я ещё слишком мало живу на свете и слишком мало успела подумать и осознать. Я пока больше чувствую, нежели осознаю. Но Вы всегда можете советоваться со мной и с госпожой Лайсанэс о любых смущающих Вас конкретных обстоятельствах.

- Серьёзно?! Так это что получается, по своей воле никто иномирца не полюбит? Или, стой-​стой, если иномирец влюбится в кого-​то, то у этого "кого-​то" будто бы не останется и шанса? Так? И сопротивляться этому невозможно? - спрашивая, Аврора подспудно думала о своём мужчине. Она что, его приворожила, получается? Ну нееет, it`s too much, как говорится. Лучше в эту сторону не думать...
- А что мы всё мои вопросы разбираем. Спроси и меня что-​нибудь. Что тебе хочется знать об иномирцах или обо мне? - Крейсер тоже свесила ноги, очень уж соблазн был велик вот так встретить утро. Да, Аврора, не так ты представляла себе этот визит, ой не так.

- А можно полюбить по своей воле? - в свою очередь удивилась Айлеро, опять слегка разведя руками с растопыренными пальцами. - Понимаешь, этого же никто не наблюдал... Это просто гипотеза... Есть вот такое предположение про иномирцев, вот и всё. И тут... даже если это правильное предположение - всё равно ещё очень-​очень много непонятного. Есть люди, которые страдают из-за любви к иномирцу много лет, но при этом люди очень большой и сильной воли. Например... тот же Дарв-​Проповедник... - совсем тихо проговорила маленькая священница, - или алат Эррил Ворон...
Себя Айлеро к "людям большой и сильной воли" не относила, поэтому приводить в пример не стала. Она повернула голову и внимательно посмотрела на собеседницу.
- У тебя... В тебя уже тоже кто-​то влюбился?
У неё сильно и часто забилось сердце. Прямо-​таки затрепыхало. Неужели уже есть очередная жертва? А рядом с ней - сидит источник чьих-​то страданий, даже и не подозревавший о том, насколько он могущественен и опасен. Айлеро внимательно вглядывалась в подвижное, живое лицо иномирки, стараясь не пропустить ни одной эмоции.

Вглядываясь в многочисленные огоньки костров, Аврора думала над словами Айлеро.
- Хороший вопрос. По своей воле - думаю, нет. Почти уверена, что нет. Это даже контролировать невозможно. Ходишь, как дурак, улыбаешься. Или плачешь. Скорее, я неправильно подобрала слова: это вот магнетическое влияние иномирца звучит как отсутствие выбора для здешнего человека. Один мой друг, Макс, говорил, что вокруг меня все мужики в штабеля укладываются, но у нас это, скорее, звучит как повышенное внимание, на которое если девушка не ответила, то и ладно. Страдать никто не станет. А для здешнего мира это чуть ли не как массовая трагедия звучит, и мне немного не по себе. Потому что цели уложить мужиков в штабеля у меня нет. У меня всегда были иные планы на жизнь. И, отвечая на твой второй вопрос, - прозрачный взгляд её сделался грустным, но не печальным, а скорее светлым, задумчивым, нездешним каким-​то. - Я влюбилась, - Аврора посмотрела на Айлеро, как-​то разом понимая, почему именно она спрашивает. Вот тебе и исповедь у священницы.
- И я даже не знаю, увижу ли его снова. Знаю только, что буду ждать, сколько понадобится, - лицо Авроры просветлело, и улыбка затаилась в уголках губ и глазах, а пальцы наконец расслабились, спокойно лежали на коленях.

- Это всё очень... очень непонятно... Я имею в виду отсутствие выбора... Ведь даже если и не иномирец - всё равно... м-м... всё равно это не то чтобы прям выбор. Хотя некие критерии, конечно, есть... Да и в иномирцев - не то чтобы все подряд влюбляются. Нет.
Она вздохнула, чувствуя, что загадочная эта стена так и останется загадочной стеной; ничего они тут сейчас не поймут.
Но тут слова гостьи её чуть ли не подкинули.
- Ты влюбилась? В иномирца?! М-м... то есть, я хотела сказать, в своего земляка? То есть, не для тебя "иномирца", а для нас... Ну, в смысле, не в лиэнца?
Она вдруг сообразила, что все они для пришельцев - тоже иномирцы. А вдруг на гостей с Земли лиэнцы оказывают такое же действие, как и иномирцы на местных?.. Да и ведь есть ещё полуиномирцы - лиэнцы с иномирскими возможностями... вообще лютая сила...
Айлеро с силой потёрла виски и глаза, чувствуя, что как-​то совсем запутывается. Она хотела спросить, почему неизвестно, увидит ли Аврора своего избранника, но удержалась, испугавшись, что всё равно сейчас, под грузом всего произошедшего, да ещё и после многих часов без сна - не сможет реагировать адекватно рассказанному и у Авроры сложится ощущение, что она рассказывает в пустоту.
- А какие у тебя были планы на жизнь? - серьёзно спросила Айлеро вместо этого.

- Да в лиэнца же, не в иномирца, - приподняв одну бровь, Аврора с недоумением следила за реакцией священницы. - А чего ты дёргаешься так? Думаешь, я его несчастным сделаю и брошу? Я понимаю, что статистика, возможно, именно такая, но разве положительных примеров отношений тут не было? Вообще? - помня рассказ Бри об Артёме и Денисе, она, скорее, провоцировала Айлеро на подумать, нежели проявляла любопытство.
- Нет, нет, давай разберёмся, раз уж начали: иномирец обладает притягательностью, которой осознанно или неосознанно как магнит привязывает лиэнца к себе. Это просто случается, так? ...Какие планы? А теперь не всё ли равно? Теперь у меня новые планы: мир ваш узнать, магии научиться, если получится, и в армию пойти. Штабеля в эти планы не входят, - развела руками Аврора, широко улыбаясь.

Айлеро пожала плечами и надолго замолчала. Ей было непонятно, зачем предлагать спрашивать, чтобы потом ответить на заданный вопрос "не всё ли равно". Непонятно, почему на её вопрос, влюбился ли кто-​то в её гостью, она услышала только то, что сама гостья в кого-​то влюбилась... И эти два подряд невзятых ею барьера отбили у неё охоту интересоваться чем-​нибудь ещё. Правой рукой она по очереди стискивала по одному пальцу левой, потом меняла руки и, глядя на окружающий постепенно предрассветно сереющий пейзаж, вспоминала, как в этих самых апартаментах ждала-​ждала-ждала когда-​то, но так и не дождалась. Тогда внизу громыхала древлянская свадьба, и она должна была быть там же, со своими людьми из вверенной её заботам станицы, эвакуированной сюда... А она сидела тут, в темноте и тишине и ждала человека, которого не понимала и, видимо, никогда не сможет понять.
- Это всё - просто предположения... - медленно проговорила она наконец, скользя рассеянным взглядом по очертаниям равелинов вдали. - Никто не видел этой притягательности.

- Айлеро, - серьёзно произнесла Крейсер, вынимая ноги из окна и разворачиваясь к священнице, - я очень тебя прошу, давай говорить словами через рот? Я постоянно вижу и чувствую, как меняются эмоции окружающих меня людей, но не понимаю, с чем это связано. Поэтому у меня постоянно такое чувство, что я что-​то не так говорю. Я уже поняла, что не приживусь тут на сто процентов, но это очень облегчит понимание: мне - лиэнцев, тебе - иномирцев. Возможно. Поделись со мной своим видением: как адаптироваться иномирке в Лиэне? Это вообще возможно? - усмехнулась она, снова глядя вниз, на палатки и костры.

- Словами всего не расскажешь... - мрачно отозвалась бывшая священница. - Есть ментализм, есть социализм... пользуйся ими. Почти никто не закрывается. Только разведчики и ещё некоторые армейцы... и ещё кто-​нибудь, кому нельзя разглашать опасные вещи. Остальные все открыты - и ты можешь видеть, что они думают и чувствуют. Ты ведь, кажется, говорила, что не боишься менталистов. Значит, тебе будет просто.
Она снова пожала плечами.
- Да, эмоции людей меняются... Но это не значит ведь, что ты говоришь что-​то "не так". Как это "не так"?.. Не так, чтобы всем нравиться? Не так, чтобы при разговоре с тобой не менялись чувства тех, с кем ты говоришь? Не так, как от тебя ждут? Но это невозможно... невозможно говорить только то, что понравится, и только то, что ждут. Да и не нужно! Зачем?! Да и ждут-​то все разного. Говори, как считаешь нужным. Не надо ни под кого подстраиваться. Ну и пусть ты говоришь что-​то не так, как ожидали от тебя. Так и надо. Быть собой.

Высокий лингу, покрытый короткой, плотной и гладкой, бежевой шерстью, подошёл к людям, посматривая на всех бойкими, весёлыми сплошь чёрными глазами.
- Привет участникам соревнований! - бодро провозгласил он. - Позвольте отрекомендоваться - Вольт Барнграв. Дипломатический корпус Лингу в Великой Восточной Империи. Господин Артём, "ОЛЬГА" Ваша - очень крута. Надеюсь, мы тут собрались, чтобы полюбоваться на Ваш корабль, а не на этот жалкий осколок более развитой цивилизации, который вы по недоразумению с собой прихватили?

- Отнюдь, - усмехнулся Дайн. - Осколок - по предварительным данным - очень стремится присоединиться к тому, от чего он откололся. То есть к более развитой цивилизации. Так что ваша задача, господин Вольт, в первую очередь: блокировать его портацию к хозяевам, если таковая вдруг заработает, и во вторую очередь - по возможности продлить наше взаимное удовольствие по знакомству с этим самым осколком.

- Понял, - кивнул Вольт, слушая Дайна и попутно пожимая руки остальным новым знакомым. - А сейчас сколько у нас предположительно времени?

- Часов семь-​восемь.

Барнграв понимающе и с энтузиазмом кивнул.

- Господин Вольт, рад Вас видеть.
Лас и Барнграв пожали друг другу руки и обнялись.

- А Вы-то каким местом здесь, господин Ворон? Учитывая Вашу желторотость и головокружительную (во всех смыслах этого слова) карьеру, могу предположить за Вами разве что обязанности проверяющего крепость узлов на стропах. - Вольт мотнул головой в сторону канатов, на которых был подвешен эпоксидный блок.

- Самым что ни есть основательным, господин пегас. - Эррилас коротко поклонился. - Благодарю за высокую оценку моего скромного опыта. Именно в результате моего карьерного взлёта меня и привезли сюда в качестве расходного материала для испытаний обнаруженного тактического оружия вероятного противника.

Спешившись и встретившись с "местными", первым делом Артём хмыкнул:
- Ага, не страшны дурные вести, мы в ответ бежим на месте! В выигрыше даже начинающий! Ведь правда можно просто "Вольт"? - Артём не менее бодро попережал все предложенные конечности. - А то дальше так и тянет добавить "метр". А что это вы с пустыми руками, мы вононо сколько всего притащили, а у вас тут грусть и печаль, на "Ольгу" за коньяком бегать... И таки нет, любоваться на корабль мы бы где-​нибудь ещё бы собрались, а то у меня с этими местами плохие ассоциации. - Алат попутно обвёл взглядом сопутствующий горький катаклизм, пытаясь усмотреть в нём хоть что-​то положительное.

- Нужно, Артём. Нужно просто "Вольт". Я и сам не очень-​то уверенно помню, что там дальше, за "Вольтом". Хотя против "мэтра" я тоже ничего не имею, - рассмеялся пегас. - Дык и мы вононо сколько притащили! - деланно удивился он в ответ на упрёк иномирца и с жаждой справедливости во взоре обвёл рукой троих степенно приближающихся от "Ольги" единорогов.

- Ладно, вернёмся к нашим баранам, с чего начнём? Сразу отпустим её и кинем в неё Ласом? Или пусть пока помучается? - Артём попутно попросил "Ольгу" отойти на условно безопасное расстояние, возможно предварительно загнав к ней гонца за выпивкой и закуской. Хотя это могло и подождать, дело всё же было серьёзным. - Отползём метров на пятьдесят-​семьдесят от неё, и можно, наверное, с уборки пыли начать? Хорошо бы вообще её с пылью разделить, хотя, с другой стороны, они ведь только относительно вместе, так что, может, и не надо...

- Я развитие личинок из пыли по типу лардовских имел в виду, - пояснил Тиндан, тоже обнимаясь с Вольтом, с которым они успели когда-​то вместе поработать как раз в том самом Ларде. - А от мощности маг-​воздействия - думаю, да, зависит, если за мощность маг-​воздействия брать отношение энтропии к энтальпии при данном маг-​воздействии.

- Получается, по сути, всё тот же хаос для трансформации, - задумчиво подытожил Дайн и вдруг в злом энтузиазме хлопнул себя по колену: - Так всё просто на самом деле... а нам целое появление иномирцев потребовалось, чтобы понять это.

- А сколько их ещё бессмысленно перерезали... - саркастически заметил Вольт, поглядывая попеременно на братьев Щук. - Думаю, лучше оставить её в эпоксидке... Ворона - рядом, с теми мечами, которые проверяем в первую очередь. И убираем пыль. И смотрим, что будет. Пыль убираем механически? Термически? Химически? Исторически?

- Пыли много. Хватит на все варианты, - коротко отозвался Дис.

Вольт покорно и выраженно кивнул.

Вообще в свете таких откровений можно было бы и расходиться, что там та паршивая гравма, цирк с конями, не более, но всё же Артём решил продолжать:
- Вас понял, Вольт метр. - Артём скептически взглянул на тройку рогатых. - Они хоть весёлые, ну хотя бы когда выпьют? - Артём тут же попытался припомнить, удавалось ли ему напоить единорога.
- Ну да, пыль по всякому, только не сразу, чтобы зверушка от радости не объелась, но так-​то да, давайте пробовать. - Сознание Артёма плотно зацепилось за мысль об энтропии и как-​то никак не желало отцепляться для решения более насущных задач.

Порывшись в памяти, Артём пришёл к выводу, что напоить единорога ему пока не удавалось. Единственный пьяный адафэрни, которого он наблюдал, был Лэн, но и тот - как известно - был единорогом только наполовину.

Вольт с энтузиазмом хохотнул, оценивающе рассматривая подошедших и молча здоровающихся дарлиэнцев.
- Это ж существа творения, - неунывающе напомнил он. - Стало быть, при возникновении потребности в весёлых, пьяных единорогах - получим оных по первому требованию. Так что, Артём, ещё померяемся, кто из нас больше притащил.

- Вот я ещё только с жеребцами не мерялся! - парировал алат.

Дис ввёл дарлиэнцев в курс дела и предстоящих планов.

Все, кроме Ласа, отошли, и Дайн аккуратно принялся убирать эпоксидку. Гравма частично вырвалась, и Лас рубанул её сразу по двум конечностям и мечом Дайна, то есть обычным имперским клинком, и своим, сделанным в лаборатории Эдар-​э-Виала. Конечность, отсечённая мечом Дайна, вывернулась прямо на лету в новую многоножку. Кусок, отсечённый дарлиэнским клинком, "пережевался" хаосом в безобидный материал, как и пыль до этого. Лас отскочил, собираясь теперь рубануть своим мечом по новой - мелкой - многоножке, которая, правда, ещё даже не успела шмякнуться.

Эксперименты с мечами были весьма информативны, но и весьма расстраивали.
Артём внимательно следил за происходящим, опираясь на меч и поглаживая левой рукой бороду, дело было дрянь. Да и ещё не очень-​то получалось абстрагироваться от того, что внезапно у меча Ласа оказались те же свойства, что и у его собственного.
- Так, тормозните малость. Лас, не уничтожай её, давайте артефактную магию, пусть огонь, у нас же есть? С мечами и так уже всё ясно, хотя мой ещё надо проверить, успеем же, артефакт под рукой? Или давайте магией, только не я, и не Дис. Кто-​то из вас, давайте. Лас, отвали-ка оттуда подальше, а то может бахнуть, - от волнения алат уже топтался на месте, то и дело порываясь начать бродить туда-​сюда, чем и занялся. Как ни крути, а думать так было удобнее, но почему-​то думалось пока плохо.

Лас поднялся с каменистой поверхности.
- Кхм. Господин Олэн-​Гарн, благодарю за своевременно вмешательство. Господа, то, что гравма не подпитывается от дарлиэнских артефактов, мы констатировали ещё в Сером Лотосе, - насмешливо заметил он, встряхиваясь всем телом.

Артём смотрел на корячущуюся конечность гравмы, размышляя, что бы ещё попробовать:
- Ну что же, выжигание работает на отлично, стало быть надо иметь в виду штатного огнемётчика на декурию. А вот насчёт дарлиэнских артефактов не скажи, они всё же все разные.

- Будем проверять все дарлиэнские артефакты? - деловито осведомился Ворон, вспомнив длинный ряд многолетних томов "Каталога дарлиэнских артефактов" в своём кабинете в Белом Городе.

- А неплохая мысля: оставить тебя тут проверять все дарлиэнские артефакты. Всё какая польза будет, - хмыкнул Артём. - Но вообще - нет. Мне пока сам факт того не совсем ясен, почему дарлиэнские не кормят.

- Потому что вшит ноль-​эффект на дарлиэнскую магию, - отозвался Олэн-​Гарн таким тоном, будто его окружали непроходимые идиоты. Впрочем, что-​то ещё было в его тоне такое, словно он и самого себя считал не меньшим идиотом, по крайней мере, в данной ситуации. Наблюдаемое не нравилось ему очень сильно, и, охваченный мрачными раздумьями, мастер не давал себе труда следить за интонациями. К тому же тут, вроде, были все свои.
- Объяснять надо? На дарлиэнскую магию эта гравма вообще никак не реагирует. Так что воздействия идут либо физические (я термояды имею в виду), либо хаотические - это уже про эдар-​э-виаловские мечи, сделанные из алата Эррила Ворона. Понятно?

Артём пристально вглядывался в лицо единорога, слушая его с предельной серьёзностью. Слова этого однорогого раскрывали поразительнейшие просторы для мысли, как будто убирали стену, которую алат раньше принимал за горизонт. Это определённо следовало обмозговать. "Так-​то, приятель, тебе много чего надо обмозговать. Вроде как посыл был, что тут ничего невозможного нет, а ты всё в песочнице копошишься, полагая, что только это тут и можно делать. А с другой стороны, а не будет ли скучно, когда прям вообще всё не только возможно, но и прям сразу осуществимо?"
Ответил же Артём скорее шутливо, чем как-​то ещё:
- Аааа, нуль-эффект. Ну да. Точно. Что это я. Нам бы всё по старинке - сигнатуры, маскировки, доступы, всякая такая хрень, в общем, прошлый век. А надо-​то было "нуль-эффект" - и хренак! никакая пегасская магия тебе не страшна, воюй на здоровье. А не всё это: с защитами, защитами защит, защитами маскировки защит, защитами истории маскировки защит, и ещё кучей всякого shit.