| |
|
|
Я - Лэн Ворон, хотя на самом деле я, конечно, никакой не ворон. На самом деле я - наполовину λиǝn-Δаρβо-аΔафǝρnи, наполовину имперец. Я знаю, что это - невероятно. И даже невозможно. Но в Лиэне, как известно, ничего невозможного нет. В Империи в таких случаях - когда что-то невозможно - говорят: "Расскажешь Хаш-Эрбину". Хаш-Эрбин - это бог роковой случайности. Неприятная, должно быть, личность. Я не могу себе представить, чтобы кому-то по доброй воле захотелось устраивать роковые случайности. А уж чтобы кто-то настолько проникся этим делом, что стал богом, - и подавно не могу представить. Но вот всё ж таки есть в Империи такой бог - Хаш-Эрбин. Точнее, он был когда-то. И вроде бы даже это был не какой-нибудь там злющий бог. Нет. Он даже вроде бы, наоборот, с помощью этой самой роковой случайности защищал людей (тогда ещё Империи не было) от тех, кто хотел людей убить. А это были такие штуки, от которых и защитить-то могла только разве что роковая случайность.
Мои записки как-то сразу повернули в страную сторону. У меня всегда так: начну рассказывать о себе, а в результате расскажу о чём угодно, только не о себе.
Итак, я наполовину человек, наполовину единорог. Матери своей я никогда не видел и знаю о ней только то, что о ней может узнать любой. Она была λиǝn-Δаρβо-аΔафǝρnи, Руг-Рŏλ-λиǝnǝ, и - насколько я знаю - никого никогда не любила, кроме меня. Она умерла перед тем, как я родился. Мастер ƏΔаρ-ǝ-βиаλ может в такой же мере считаться моим родителем, как мать и отец, потому что это он придумал, как мне вообще появиться на свет. Поэтому у меня никогда не было матери, зато было сразу два отца. Как Мастер это сделал - чтобы я получился, - не знаю. Это третий вопрос, который я хочу выяснить. А первые два - это про Хаш-Эрбина и про то, почему в Империи стали убивать иномирцев.
Сам я к иномирцам почти никакого отношения не имею. Хотя мой отец - настоящий мой отец, а не Мастер, - имеет к ним отношение самое непосредственное. Он даже как-то раз - уже после того, как стал иметь непосредственное отношение к иномирцам, - попал со своими сослуживцами в такую аномалию, что частично и сам стал как бы иномирцем. Хотя сроду ни в каких других мирах он не был и не то что из Лиэна, но даже и из Империи, и даже из имперской столицы никуда бы не выезжал за всю свою жизнь, если бы не война.
- Вы бывали за границей?
- Был, в Ánimbánde, в Lard'е...
- В путешествии?
- В десанте.
Всё это случилось с моим отцом ещё до того, как на свете появился я. И, конечно, в меня этот злосчастный иномирский кусочек тоже угодил. Так что если вдруг вам довелось стать хаотиком, а вы не хотите, - теоретически я могу вам помочь. На практике - скажу честно - я никогда не проверял, могу ли я убить хаотика. Да и вообще могу ли я хоть кого-нибудь убить. Хотя наследственность у меня в этом смысле просто ошеломительная. В соответствии с этой наследственностью, уничтожить цветоройку для меня должно быть не сложнее, чем прихлопнуть комара. Но, наверное, участие третьего моего родителя - магического родителя, Мастера ƏΔаρ-ǝ-βиаλа - сильно разбавило те безжалостные задатки, которые достались мне от родителей биологических. Впрочем, моя тётка по отцу - существо настолько жизнерадостное и беззаботное, что, может быть, я и в неё.
Я начал эти свои записки, так как однажды моя сестра - Эрайна Куница - заявила, что с моей стороны будет свинством разобраться во всём в одиночку. Поразмыслив, я решил, что она права, и что я ошибался, полагая, что изыскания мои интересны только мне. Она всегда как-то ухитрялась показать мне, что не так уж я отличаюсь от своих братьев и что я такой же закоренелый эгоист, как и они. И всегда эта её демонстрация становилась для меня полнейшим сюрпризом.
|
|
1 |
|
|
|
|
Я совсем не знал, с чего начать. Почему-то первым мне пришло на ум поехать на Остров. Наверное, большую роль тут сыграло обычное любопытство. Впрочем, я всё это и затеял из-за своего любопытства.
Чтобы получить разрешение на посещение каторжных работ, мне пришлось отвлечь нескольких очень занятых имперцев. Это, кстати сказать, вызвало негодование у моих братьев. По их мнению, я и без того никчёмное существо. А тут я вдруг показал, что могу быть ещё более никчёмным, чем представлялся до этого.
Одному мне ехать не позволили. Мать одного из моих братьев готова была поехать со мной, но ей тоже не разрешили сопровождать меня в одиночку. В итоге с нами отправился ещё и тесть моего второго брата. Я робел и терялся в его присутствии. Но оказалось, что они совсем не собирались сопровождать меня неотступно. Когда я - уже на корабле - поделился с Лайсанэс своими опасениями, первыми её словами были:
"Господин Эррилэн Ворон, неужели Вы хотя бы на секунду могли предположить, что, едва спустившись по трапу, я отправлюсь наносить визиты?"
В этой фразе прекрасно всё. Но вы никогда не поймёте её, если вы не солеец. Даже не так. Если вы не благородный солеец.
Кстати, словосочетание "благородный солеец" всегда напоминало мне название "благородный олень". Есть такое животное в том мире, откуда родом мать моего второго брата. Она мне рассказывала про благородных оленей, и мы с ней всегда потихоньку смеялись над этими благородными оленями, потому что по воле случая нам довелось очень тесно соприкоснуться с одним благородным Оленем.
Являюсь ли я сам "благородным оленем"? По закону Империи - да. Мой отец - благородный, мой отец признал меня своим сыном, значит, хочешь-не хочешь, а надо тоже считать себя благородным. Но моя мать - гражданка Дарлиэна. А в Дарлиэне благородных оленей нет. По закону Дарлиэна я - гражданин Дарлиэна. Это спасло меня от всех тех обязанностей, которые накладывает благородство на моих братьев и сестру. Им-то не довелось быть одновременно гражданами двух государств. Но зато я получил возможность жить вместе с благородными полянами, благородными древлянами и благородными солейцами, а последнее обстоятельство позволило мне в полной мере осознать фразу, произнесённую моей мачехой в ответ на мои трепыхания.
|
|
2 |
|
|
|
|
Едва спрыгнув с трапа на доски причала... Хотя, нет, сперва я должен...
Представляете, я написал эти слова, задумался - и вернулся к ним только сейчас, когда мы уже возвращаемся на материк. Я даже не помню, что именно хотел написать, прервавшись. Наверное, то, что прежде мне не доводилось бывать в столь безнадёжном магвакууме. Никогда. И надеюсь, изо всех сил надеюсь, что не придётся. Я был Ав-Рикском ущелье, в Ошне и в Ларде, в Маnλиρ-Əλаρ, бывал в Рогатых Горах, но такой беспомощности я нигде не чувствовал. Цыплёнок, упавший в водоворот, наверное, ощущал бы себя полубогом по сравнению со мной.
Я добрался до катакомб и угодил в очень неприятный разговор с одним из заключённых, у которого я пытался осведомиться, где разыскать господина Ириса. Главная неприятность этого разговора для меня заключалась в том, что этот человек принимал меня за аниму, а мне было стыдно, что он так ошибся. Не за него стыдно. А за то стыдно, что если бы я действительно был аниму - я бы, наверное, положил голову на камень перед ним, чтобы он своей скалобойкой раздробил мне череп в крошки. Но поскольку я не аниму - я не мог этого сделать. Я даже начал было, но тут какой-то его товарищ, трудившийся неподалёку, объяснил ему, что я - дарлиэнец. И вот тогда мне стало стыдно по-настоящему, потому что этот человек решил, что я просто издевался над ним. И никакой сциентизм в мире не мог мне помочь, потому что магии в этот момент у меня было не больше, чем у куска руды, на который я собирался прилечь.
В общем, этот знаток различий между аниму и лиэн-дарво-адафэрни подсказал мне, куда направляться. Я уже отошёл от них километра на три. Я задумался и шагал всё это время, не очень обращая внимание на всё вокруг, тем более что вокруг почти ничего не менялось. И вдруг я остановился как вкопанный, потому что сообразил, что я так и не успел произнести имени Ириса. Я не успел его назвать, когда меня перебили замечанием о том, для чего бы я мог тут пригодиться с учётом моей природной шерстистости. Несколько минут я тупо пялился назад, в темноту, стараясь тщательно воспроизвести в памяти всю нашу краткую беседу и убеждаясь, что я не упоминал Арданира Ириса. Куда же отправили меня? К чему я уже три четверти часа шагаю по этим катакомбам? Потом я стал раздумывать о том, что лучше: вернуться и уточнить, куда мне всё-таки надо попасть, или же продолжать двигаться в указанном направлении и увидеть, где мне следует очутиться по мнению этого каторжника. Поразмыслив, я решил выбрать второй вариант и зашагал дальше.
|
|
3 |
|
|
|
|
А задумался я вот о чём. Вокруг меня и надо мной - сотни метров, а то и километры породы. И я иду по выгрызенным в этой породе узким проходам. Иногда я очень чувствительно и неприятно ушибаюсь - то затылком, то плечами... Когда протискиваюсь. Но забавно то, что я отлично понимаю, что это место - каждому ведь представляется по-своему! И даже не очень понятно, от чего зависит то, как оно тебе представляется. Насколько я знаю, кто-то описывал каторгу как постоянные потоки воды, которые то с ног тебя сбивают, то уныло текут сверху, то летят в лицо, как в шторм, и всё это - в очень ярком свете, так что и глаз-то толком не откроешь. Последняя вода, которую видел я, была под килем нашего корабля в Птичьей бухте. Кто-то описывал как очень пыльный, затхлый и душный гигантский барак, под ногами истлевшие доски, а со всех сторон - трухлявые обломки, гнилые верёвки, тряпки какие-то; кое-где пробиваются лучи света, так тускло и непонятно откуда, что лучше бы уж была совсем темнота. Мне дышать было тяжковато, но воздух вокруг меня уж точно не был наполнен пылью как в мучном амбаре, хотя пару раз я сильно закашлялся, когда впереди обрушивалось что-то и облака пыли расползались по проходам, где я пробирался. Видит ли кто-нибудь это место таким, какое оно на самом деле? Первым делом мне, разумеется, пришёл в голову легат Ундитар Зверобой. Сам собой пришёл, наверное, чтобы продемонстрировать мне полное отсутствие у меня оригинальности. Но только я что-то сомневаюсь, что легат Зверобой видит тут всё так, как есть. Скорее, ему представляется, что он путешествует по кишкам своего брата.
Тут я подумал, что никакой каторги, может, и вовсе нет. А просто все лежат себе в уютных ящиках и смотрят картинки, которые собственный мозг показывает под местными веществами. И на торце каждого ящика - номер. Заканчивается срок каторги или помирает каторжанин - приходит дюжий островитянский паренёк, дёрг ящик за ручку и всё содержимое - куда-нибудь вон. Почему тогда мозг получается таким злобным и то и дело норовит тебя то головой в кирпич врезать, то струёй с ног сбить, то на обломки нашпилить? Вот об этом я и размышлял, когда сообразил вдруг, что ни звуком не заикался про Арданира Ириса.
|
|
4 |
|
|
|
|
Вышел я из катакомб и стою, как дурак, улыбаюсь солнышку. Море вокруг, такое спокойное, мягкое... и водичка светится под этим солнышком, и вся душа у меня так же светится и радуется. И думаешь: разве может быть что-то печальное, раздражающее или тоскливое там, где светит такое солнышко? Где мягкое море тихонько шуршит камушками? Разве стоят все наши переживания, огорчения, непонимания и обиды хоть чего-нибудь под этим солнцем и рядом с этим морем? Да ветер ещё. Очень озёрцы его ценят. Ветерок немного потягивает с запада... С озёрцами я общался совсем немного, но дал себе слово обязательно когда-нибудь отправиться в Озёрный Край и увидеть своими глазами, как они там живут. Бездомные, беспечные... без стен вокруг и без малейшего представления о том, что будет завтра. Когда я разговаривал с ними, я никак не мог понять, как же так они могут жить... не то чтобы не зная или не думая про завтрашний день... это всё немного не те выражения. А так, будто никакого завтрашнего дня просто не существует. Есть нынешний момент - и всё. И больше нет ничего. И вот в этом моменте - я жив, здоров, цел, а значит, надо пользоваться этим по полной и радоваться. Я понял это умом, но и тогда, и сейчас не могу понять это душой, сердцем своим. Не могу так жить, будто есть только теперешний момент, а больше ничего нету.
Да. Западный ветерок дует, лёгонький такой, и время от времени долетает до меня запах не то какой-то прелой коры, не то клейких распускающихся почек. А откуда же там, на сплошном камне, распускающиеся почки? Водоросли, может быть, какие-нибудь так пахнут?.. Или я какую-нибудь актинию нечаянно раздавил?.. Хотя, конечно, это всё по-прежнему могут быть резвящиеся вокруг иллюзии... Вот вопрос: выбираются ли иллюзии за пределы катакомб, если катакомбы - тоже иллюзия? Ладно, об этом я подумаю когда-нибудь в лаборатории, как говорит один мой знакомый алат разведки, "у камина с коньяком". А сейчас я покручу головой по сторонам.
Почти сразу я увидел внизу, метра на четыре ниже от того места, где я выбрался, трепыхающиеся листочки. Магия по-прежнему давала отставку, и я мог полагаться только на собственные зрение, слух, обоняние и физическое развитие. Когда я туда спустился, то обнаружил что-то вроде бледного деревца, наполовину зачахшего, кое-как устроившегося в каменистых расселинах. Сперва я подумал, что это какой-нибудь не в меру любопытный дух забрался сюда, а потом не смог выбраться. И уже собирался обратиться к нему с этой догадкой. Но вглядевшись, я сообразил, что где-то прежде уже видел это существо, и скорее догадался, чем вспомнил, что это - несчастный Вельник, отправленный сюда лет восемьдесят назад, да, видимо, с тех пор и позабытый здесь, брошенный своим создателем и не нужный более никому на большой земле, не говоря уже про это проклятое богами и цивилами место. Не знаю, сколько я стоял и смотрел на него, незрячего и безмолвного свидетеля душераздирающих событий почти вековой давности, бывшего друга бывшего травника бывшего императора бывшей империи. По-моему, за то время, пока я там стоял, на моём лице - будь я человеком не наполовину, а целиком, - успел бы образоваться белый след моей ладони.
|
|
5 |
|
|
|
|
Надо было возвращаться и разыскивать Ириса... Я стоял и стоял, просто не мог с места двинуться. И всё думал о какой-то чепухе. Помню, что в какой-то момент я понял, почему тот каторжанин (я так до сих пор и не знаю, кто это был) отправил меня к бедолаге-Вельнику. Если уж разбираться с тем, какое место занимают иномирцы в Лиэне, то начинать надо не с Арданира Ириса, а вот с него - с Вельника. Забрать бы его оттуда... И я его забрал. Может, я теперь государственный преступник. Эрайна, наверное, скажет, что я совсем чокнутый.
Кажется, я уже писал что-то про Эрайну. Бедная Лайсанэс, как мне кажется, главным достижением своей жизни полагает то, что смогла сбыть с рук мою неугомонную сестрёнку да ещё и в один из древнейших древлянских родов. Общаться с Эрайной мне всегда было удивительно легко. Из всей моей человеческой родни только у неё совсем нет эдакой... пришибленности благородством. На всех остальных касательство к имперской элите оказало какое-нибудь влияние.
Для Лайсанэс, например, космическое значение имеет то, с какого именно года по Имперскому календарю семейное имя значится в книге... которая называется, кажется, "Книга избранных родов Междуречья". В эту книжку Император должен своей рукой вписать имя гражданина, отличившегося какими-нибудь величайшими заслугами перед Отчизной. Например, спас от вымирания станицу. Или остроумно отозвался об императорском ужине... И с этого дня данный гражданин становится не просто сам себе гражданином, а таким гражданином, чьи потомки разом оказываются самым ценным имперским достоянием, и Империя готова наизнанку вывернуться - лишь бы у гражданина народились эти самые потомки, выросли, получили наидостойнейшее образование и продолжили славное начинание своего пращура.
Когда я узнал об этой занимательной особенности организации имперского общества, я понял, что вошедшая у людей в поговорку терпеливость дарлиэнских артефактников - на самом деле холеричная импульсивность по сравнению с терпением человеческой элиты. Они готовы в буквальном смысле тысячелетиями ожидать, когда из череды бесчисленных поколений простых, ничем не примечательных, рядовых собратьев внезапно появится крайне незаурядный экземпляр, способный повторить славное деяние своего предка-основателя рода. И это тысячелетнее ожидание будет сопровождаться со стороны Империи множеством преференций и льгот, а со стороны исследуемой семьи - не меньшим множеством обязанностей и условностей. И все эти преференции, льготы, обязанности и условности, в свою очередь, создадут вокруг подверженных им граждан что-то вроде ореола. Этот ореол никому не заметен и никак не ощущается, но принадлежащие к имперской элите люди уверяют, будто чувствуют его всей кожей и каждым нервом, и ценят эту свою принадлежность превыше всего на свете.
Излишне говорить, что чем дольше этот ореол окутывает какую-нибудь семью, тем ярче и значительнее он становится для других ореолоносцев, особенно для тех, кто ощутил на себе внимательный взор имперского отбора относительно недавно - лет пятьсот-семьсот назад. Что же до моего отца, который вляпался в благородство всего-то тридцать лет назад, то он, разумеется, ещё не успел увязнуть в этой незримо-сияющей субстанции настолько глубоко, чтобы даже благородный планктон перестал подозрительно оглядываться на его сыновей, не говоря уже о том, чтобы его признал своим благородный бентос.
Тут я должен заметить на полях, что на самом деле как раз среди благородного бентоса я этой пришибленности благородством совсем не ощущал. Эти люди, чьи предки были записаны в книжку семь-восемь тысяч лет назад, кажется, как раз наоборот - ни во что не ставят своё происхождение и ведут себя одинаково в любых обстоятельствах и в любом обществе. За исключением Лотосов - у этих, по-моему, как-то особо проэволюционировали органы зрения и слуха, вследствие чего они утратили возможность замечать кого-либо, не окутанного благородным ореолом по самые рога.
|
|
6 |
|
|
|
|
Вернувшись к своим, я первым делом узнал, что тесть моего старшего брата несколько часов назад получил срочное письмо от своего старого друга, в котором сообщалось об отказе моего младшего брата от принесения присяги. Я сразу пошёл к Лайсанэс.
Корабль уже отвалил от причала: ждали только меня, и как только я поднялся на борт - немедленно помчались в Империю. По пути я пытался собраться с мыслями, но у меня ничего не выходило. Я совершенно не представлял, что сказать Лайсанэс. Только знал, что не прийти к ней в этот момент - невозможно. Что я должен прийти и быть с ней, пока она меня не выставит. Если мне так ничего и не придёт в голову, то я просто помолчу в уголке. Но хотя бы буду знать, что если понадоблюсь - Лайсанэс сразу меня увидит. Уже перед дверью в каюту моей мачехи я сообразил, каким дураком я был, не расспросив сперва Ирданэла Вереска о подробностях и не посоветовавшись с ним, как лучше держаться сейчас с Лайсанэс. Но теперь было неуместно возвращаться, и я постучал.
Юнис немедленно открыла дверь и, увидев меня, беззвучно подняла брови. Я, конечно, не понял, относился ли её упрёк к тому, что я так долго не приходил, или же к тому, что я всё-таки пришёл. Что, гирид меня подери, заставило Ласа отказаться от присяги? Я чувствовал себя непроходимо тупым. Вот я переступаю порог - и как быть дальше? Что сказать? И нужно ли что-нибудь говорить? Я отчаянно сожалел, что со мной не было Эрайны. Или Эрра, но лучше бы Эрайны. Магия всё ещё блокировалась, и обратиться к ним я не мог. Хотя лучше всего, чтобы с нами тут был Лас, а вся эта его неразбериха с присягой - происходила где-нибудь в параллельной реальности. Он уже в тюрьме? Или ещё нет? Эрр с ним? Кто-нибудь из Зверобоев? Или из Лотосов? Как же я не расспросил всё это у Вереска? Повернулся и немедленно помчался к Лайсанэс. А надо было хоть несколько секунд подумать, что я ей вообще скажу?..
Выяснилось, что Лайсанэс принимает молочно-эфирную ванну. Я слышал, как Юнис ей что-то говорит, и догадался, что она сообщила о моём приходе. Эх и удивился же я, когда Лайсанэс абсолютно спокойно ответила: "Пусть подождёт в кабинете". Будто я пришёл одолжить у неё книгу или что-то в этом роде. Я совсем потерялся. Вдруг она думает, что я ещё не знаю о Ласе и пришёл совсем по другой причине?
Я проклял свою поспешность. Но - нет. Не может быть, чтобы Лайсанэс не догадывалась, что Вереск сообщит мне о брате немедленно, как только я поднимусь на борт. Гирид бы побрал всех благородных солейцев - никогда не поймёшь, что у них на уме и как себя с ними держать. Я пошёл в кабинет, не дожидаясь Юнис, и принялся рассматривать барельефы на стеновых панелях. Кажется, я опять пытался собрать мечущиеся мысли во что-то компактное - в свой мозг. У меня опять не вышло.
Я попробовал представить, как это было. Ласа приглашают на общий сбор, а он отвечает, что его это не касается. Или Лас сам пошёл к командиру и всё высказал. А Далиана тоже уже знает? Потом я подумал об отце и похолодел при этой мысли.
|
|
7 |
|
|
|
|
Тут то и дело рвущаяся, куда-то ныряющая и отчаянно трепыхающаяся нить, на которую беспорядочно нанизывались мои размышления, оборвалась, потому что Юнис распахнула дверь, и в кабинет вошла Лайсанэс. Появление мачехи, как обычно, бросило меня в жар - и таким образом мой организм восстановил свою нормальную среднюю температуру.
Я уставился на Лайсанэс, всей душой ощущая, как её близость оказывает на меня своё обычное действие. Всё, что минуту назад казалось вопиюще неразрешимым, вдруг превращалось в обыденный пустяк, не заслуживающий даже мимолётного внимания. Такое непоколебимое умиротворение, такое всепоглощающее спокойствие я видел ещё только в Далиане Ворон. Даже Анэс Лотос не была настолько невозмутимой. Когда мой отец увозил Лайсанэс из дома Лотосов, Анэс не скрывала досады. И я её хорошо понимаю! Я представил, что ощутил бы, если бы лелеял Лайсанэс всю жизнь, с самого её появления на свет, и вдруг кто-то хочет вырвать её из моих рук и увезти в полный борьбы и смерти мир, где мне до неё будет не дотянуться.
Нужно вроде как говорить о Ласе, но я так и не придумал, что о нём сказать. Наверное, что-то подобное испытывал Дарв-Проповедник после того, как засадил себе арбалетный болт в голову: под черепом полная пустота.
- Вам удалось увидеться с господином Арданиром Ирисом?
Это Лайсанэс меня спросила.
Я даже не представлял никогда, что могу настолько растеряться. Про Арданира Ириса я, признаться, начисто забыл. А моя мачеха осведомилась об этом таким тоном, будто и нет ничего интереснее и занимательнее. Я всё смотрел, смотрел на неё, понимая, что молчу уже катастрофически долго и что вот-вот моё молчание вынудит её кликнуть Юнис и предложить мне земляничный массаж, или Vin au lait de phoque, или ещё что-нибудь в этом роде... и я выпалил:
- Лайсанэс, давайте я увезу Вас в Озёрный Край?
|
|
8 |
|