ℕℝ: Возвращение в Нью-Рэйвенвуд | ходы игроков | Чёткий райончек

Жизнь полна вопросов. Большинство из них остаются без ответов, часть получает ответы неверные, и отдельные счастливые экземпляры удостаиваются ответа верного. Но для многих вопросов нахождение ответа — это не самоцель. Ведь сам вопрос, заданный в нужное время и в подходящем месте, может очень круто изменить чью-то жизнь.

***

— Йоу, чувак! Ты знаешь, что забрел в небезопасный район, чувак?
Вопрос, заданный лицом афроамериканской национальности, украшенным набором золотых зубов, и укомплектованным грузным телом в цепях и татуировках, свободными провисающими джинсами, бейсбольной битой и десятком товарищей чуть меньшей упитанности, отличавшихся друг от друга лишь цветом штанов, был по своей сути призван круто менять жизнь каждого опрашиваемого по отдельности.
Но в этот вечер, окутавший Нью-Рэйвенвуд в целом, и окраину квартала русской диаспоры, вплотную примыкавшей к гетто (а некоторыми топографически неграмотными личностями с гетто и отождествляемой) в частности, привычный вопрос не возымел привычного эффекта. Опрашиваемый субъект, одетый вопреки местной моде не в джинсы и кроссовки, а в тщательно начищенные черные лакированные туфли и удобные синие спортивные штаны с тремя белыми полосками узнаваемого бренда по бокам, вместо демонстрации бледности лица, тремора конечностей и неизъяснимого желания поделиться ценностями с ближним, лишь недоуменно глянул снизу вверх из-под кожаной кепки на источник звука и сказал с явным русским акцентом:
— Небезопасный район? Здесь? Да ты походу в Бутово ни разу не был... чувак.
Что-то было в голосе русского, что заставило лицо афроамериканской национальности задуматься о смысле жизни, бытия и приоритетах. Однако общество товарищей во-первых придавало уверенности, а во-вторых не позволяло ударить в грязь лицом, поэтому следующей репликой пришлось комментировать угрожающую жестикуляцию и размахивание битой в опасной близости от лица русского:
— Йоу, мазафака! Ты что-то имеешь против моего района?! Я тебя щас так разукрашу, мама не отмоет!
— Слышь, чмо, — недоумение в голосе русского сменилось недоброжелательностью, а ругательство, простое, знакомое и понятное, неожиданно сбило остатки боевого настроя и до кучи отозвалось тупой болью где-то внутри. — Мамку мою не трогай, перхоть. Не дорос еще, лошара, со взрослыми людьми родителей поминать в беседе. Думаешь, раз собрал шайку тупых отмороженных дебилов, которых мамы в детстве недолюбили, а папы перелюбили, так теперь можно к прохожим с невежливыми вопросами подрывать? А если в ответку прилетит? Не ожидали, а? Чё вылупились, обезьянки неприрученные! Извиняйте, бананов нет, не завезли! Пшли нахер отсюда!
С каждым новым обидным словом лицу африканской национальности становилось все хуже, равно как и упомянутым в оскорблениях товарищам. Невзирая на то, что часть ругательств была не очень понятна ввиду прямого перевода с витиеватого русского языка, а часть вообще и на ругательства не очень была похожа, к концу монолога вся группа корчилась на асфальте в спазмах, будто только что съела тележку просроченных хотдогов вместе с продавцом.
— И это я еще не матерился, утырки, — сплюнул русский, доставая из мятой пачки сигаретку и направляясь куда-то в закат. Оброненное слово отозвалось дружным стоном.

***

Закусочная "Березка", вывеску которого украшало натуральное березовое полено, к которому очень охочей до творчества, но не очень мастерской рукой было пририсовано остальное дерево, была однозначно центральным по значимости, и почти центральным по расположению, местом в квартале русской диаспоры. Владелец закусочной, Иван Борисович, считался неофициальным лидером эмигрантов, и его заведение представляло собой нечто вроде мэрии или ратуши. За исключением того, что в административном здании обычно бухать нельзя, по крайней мере, в открытую. Сегодня в закусочной было спецобслуживание, что собственно означало только то, что за банкет платил кто-то один, и в данном случае этим одним был сам Иван Борисович. Банкет, впрочем, находился уже в той стадии, когда его основная причина становилась достаточно туманной, чтобы перестать отличать день рождения от поминок.
Царящий в зале гул, фоном для которого были звуки шансона, отдаленно напоминающие музыку, до дальнего угла зала долетал с трудом, позволяя Николаю, Дмитрию и еще нескольким молодым людям спортивного телосложения, которых Николая поголовно называл "Толянами", вести светские беседы.
— ...и, короче, он такой грит: "В пятницу все будет!" А я грю: "Слышь, братюнь, сегодня пятница!", и волыну достаю. Он смотрит на волыну, на календарь, на меня, потом опять на волыну, и такой "И впрямь пятница уже... как время-то летит!", а сам быстро-быстро кассу выворачивает!
Рассказ Дмитрия был встречен одобрительным гоготом Толянов. Николай тем временем с неопределенной ухмылкой осматривал зал, но казалось, что смотрит он куда-то намного дальше, чем окружающие интерьеры "Березки". Дмитрий, разлив по рюмкам водку, ткнул товарища в плечо, привлекая внимание:
— Слышь, Колян, чё такой невеселый? Последнюю ж банду нигерскую отстроил сегодня, из тех что наглели! Борисыч тебе и так в пояс кланяется, а после этого вообще — гля какую поляну накрыл! Отдохнем как люди пару деньков, а то с приезда все работаем и работаем! А потом и домой можно махнуть, правильно я говорю?
Николай машинально покивал головой, опрокинул в себя рюмку водки, хрустнул малосольным огурцом и взглянул на Димона.
— Не едем мы домой, Димон.
— Чё?..
— Через плечо, Димыч! Водки выпей, выдохни, и слушай. Я тут, пока мы негров гоняли, послушал о чем люди говорят. Нью-Рэйвенвуд — особенное место. А нам уже давно нужна территориальная экспансия...
— Экс...чё?
— Забей. Расширяться нам надо. Заводы, банки, пароходы — это все хорошо, но если застрять на месте, загнемся. Поэтому будем работать здесь. Начнем, как обычно, с малого — гопстопы, крышевание, контрабанда, все как обычно... Заодно и с местными познакомимся. Ну ептыть, первый раз что ли?
— Ну... Это да, не первый, но... чё, вот так сразу?
— Неизбежность процесса обуславливается пассионарностью вовлеченных субъектов, а излишнее ожидание приведет к стагнации.
— Чё?!
— Нечего кота за яйца тянуть, говорю.

Свалка. Неофициальный визит.

Толян стоял перед воротами Свалки и курил. Ворота представляли собой живописную конструкцию, которая пришлась бы по вкусу любому фанату скрэп-панка, и по случаю рабочего дня, были распахнуты настежь. Сразу за воротами высились рукотворные горы хлама, среди которых были проложены дороги для мусоровозов. Толян докурил сигаретку, затоптал бычок и, шмыгнув носом, поправил кепку, прежде чем развязной походочкой направиться внутрь. Толяна вообще-то звали Дмитрий Васильевич, но Колобка такие мелочи не заботили — куда более ценной информацией было то, что этот конкретный Толян был весьма пронырливым типом, способным вызнать полезную информацию от кого угодно. Залихватский внешний вид вместе с хорошо подвешенным языком могли довести его если не до Киева, до которого ввиду смены географии стало уж совсем далеко, то до престижных районов Нью-Рейвенвуда точно. Свалка, конечно, к престижным районам относилась с некоторой натяжкой, и престиж ее измерялся пожалуй только необходимостью оной для города. Тем не менее, Толян был настроен вполне решительно, и не только потому, что Колян выдал ему правильную мотивацию, но и потому что был большим любителем своего дела.

Свалка, как довольно быстро удалось выяснить Толяну Д.В. широко известному в узких кругах за свои лингвистическо-географические достижения была тем местом, где дышать лучше было ровно, и желательно не носом. Потому как пахло на ней.. ну собственно свалкой. Ничего особенно ценного обнаружить в прямой видимости сразу не удалось, однако прущая через поры кожи, минуя кожанку и кепочку коммуникабельность доблестного и почти советского разведчика не прошла даром. Не успел он проделать по территории и десятка шагов, как на его дороге, в попытке преградить оную, возникло нечто, вызывавшее ассоциации с железным, и почему-то безухим чебурашкой. Или, возможно если быть менее образным и более конкретным - на ржавую коробку с руками и гусенницами, над которой зачем то прилепили морской бинокль. В трехпалой лапке у него была зажата мятая картонка с неровно ободранным краем на которой маркером было выведено «Это частная территория».

— Оп-па, оп-па, Америка-Европ-па... — немузыкально прочирикал Толян, подходя ближе к железноокому чуду техники. — Здаров, братюнь, ты-то мне и нужен! Прикинь, какая штука, зашел я сюда, значит, с вопросом, а тут такой шикардос ответ подъезжает! Ты картонкой мне своей не маши, я усек, что частная, базара нет! Ну дак и я сюда не глазами хлопать пришел, а по делу. Где начальничек твой, не подскажешь?

Ржавый железный чебурашка немного замялся от такой общительности останавливаемого объекта, и даже поддавшись секндной слабости откатился на своих гусеницах немного назад. Однако, убедившись что угрозы от Толяна ДВ, кажется, не исходит осмелел обратно и подвигав туда сюда фокусы своих биноклевидных и моргнув ими разок, от чего у дипломатично настроенного пацана возникло ощутимое такое подозрение, что его портрету только что срисовали для ориентировки, сосредоточился снова на свой мятой картонке. Перевернув оную подъехавший сам ответ, извлек из выдвижного отделения в себе, которое еще больше роднило его образ с небольшой тумбочкой, обгрызенный кем-то маркер и весьма сносно накарябало какой-то адрес и телефон, а затем протянуло получившееся посетителю. Напротив адреса имелась приписочка «офис кампании», вносившая окончательную ясность. Бегло оценив адрес Толян мог прикинуть, что офис у свалки расположен где-то в высотках Даунтауна. Далеко не на самой престижной улице, но все же. Чебурашка тем временем жестами пытался дать понять, что если пришелец удовлетворил свое любопытство, его были бы рады видеть уходящим.

Толян, будучи "срисованным", нахмурился было, а затем пожал плечами и махнул рукой. Эка невидаль, рожу засветить. Однако последующий письменный ответ годился для левой отмазы о якобы проделанной тяжелой исследовательской работе, и поэтому совершенно не удовлетворил исполнительного Толяна.
— Не-не, братюнь, что ты мне загоняешь! — Толян активно замахал руками, показывая, насколько "чебурашка" ошибся в своем ответе. — Нафига мне твой "фасад"! Ты мне давай реального начальника, который тебе хлебушек... эээ... ну, того, батарейку заряжает, и от заезжих фраеров крышует. Кстати, — Толян понизил голос до заговорщицкого шепота, — насчет батареек, ну или еще какой фигни. Тебе может надо что? Могу достать, чисто по дружбе! Не стесняйся!

После подобного щедрого предложения, сдобренного недвусмысленной, по крайней мере, в понимании озвучившего ее просьбой, местный немного пожужжал, что вероятно могло обозначать, либо глубокую задумчивость, либо то, что новоиспеченному корешу Толяна не помешало бы провериться на наличие внутри него осиного гнезда. С пораженческим видом склонив бинокль с гляделками на тонкой телескопической шее электронный чебурашка махнул своей лапкой, призывая вторженца следовать за ним.

Впрочем, возможная радость по этому поводу была не долгой. Через пару минут поспевания за неожиданно резвым гусеничным проводником Толян оказался перед большой ржавой трансформаторной будкой, оборудованной в изобилии разводками для широкого многообразия зарядных устройств. Некоторые из которых в данный момент были заняты. Чебурашка щедрым жестом указал на мешанину кабелей, очевидно предлагая гостю «перекусить на дорожку».

Жужжание Чебурашки, как про себя окрестил нового кореша Толян, было весьма неопределенным, однако Толян был человеком опытным, поэтому вполне обоснованно решил, что "клиенту" нужно немного "созреть". Ожидание было вознаграждено, и вскоре Толян отправился вслед за своим невольно-добровольным провожатым, не забывая оглядываться по сторонам. Пейзаж, впрочем, радуя глаз разнообразием деталей, все еще представлял собой кучи мусора, поэтому ничем примечательным не запоминался.
Трансформаторная будка, обнаружившаяся впереди, и красноречивый жест Чебурашки сформировались во вполне недвусмысленное предложение. Впрочем, Толян, как уже упоминалось, был достаточно опытным гостем, чтобы не обижать хозяина прямым отказом.
— Курчаво живете! За приглос спасибо... — с восторгом оглядев местный вариант "придорожной забегаловки", Толян подошел ближе. Соблюдая базовые меры предосторожности при работе с электроприборами под напряжением, а если проще — не трогая ничего руками, он изучил имеющиеся зарядники и с извинительной гримасой повернулся к Чебурашке.
— А краника с пивом нету? Или самогонкой там? Ну ничего, у меня с собой. А за предложение все равно спасибо. Будь здоров! — достав из кармана небольшой запечатанный шкалик с крупной маркировкой Stolichnaya, Толян скрутил пробку и поднял тару в салютующем жесте. — Ты заправляйся, сколько нужно, я подожду... — задумавшись на мгновение, он посмотрел на шкалик у себя в руках, а затем на "бинокль" на голове Чебурашки.
— Слышь, братюнь, а может тебе для протирки оптики надо? Ты не стесняйся, попробуй! — Толян протянул тару Чебурашке.

Провожатый при виде извлеченного из кармана снова опасливо попятился. Впрочем, когда до него, кажется, более менее дошел смысл того, что собираются угощать содержимым бутылки а не шарахать ей по биноклеобразной голове, осторожно принял магарыч и к вящему удивлению Толяна извлек из себя стопарик. Точнее, при ближайшей рассмотрении, извлеченный предмет оказался пробиркой. Отставив в сторону бутылку чебурашка извлек из себя еще какой то предмет, кажется собранный из внутренностей пылесоса и пары шариковых ручеки окунул один его конец в пробирку. За этим процессом последовало еще более напряженное и продолжительное жужжание. Когда же оно прекратилось, содержимое пробирки, что вызвало у Толяна праведное возмущение, безразлично вылили на землю, а проводник опять махнул рукой, призывая следовать за собой. Следующая остановка было в некотором смысле более интересной, и с позиции знакомых ДВ терминов, если забыть о том, что она была просто хаотичным нагромождением тар всех форм и размеров от пластиковой бутылки из-под кока-колы до рабочей части бетономешалки, больше всего напоминал склад ГСМ. Проводник же, откопав где то условно чистое и определенно пустое синее пластиковое ведро, вскарабкался на одну из самых больших цистерн, и пошуровав в оной, вернулся к своему подопечному – не без труда волоча тому ведро прозрачной жидкости. Судя по запаху, без всяких пробирок мог поклясться, что перед ним почти пять литров натурального чистого спирта.

— Ну так-то зачем... — протянул Толян, глядя как капли драгоценной жидкости впитываются в землю. В расстроенных чувствах он последовал за Чебурашкой. Впрочем, расстраивался он недолго: склад — а куча мусора, отличавшаяся упорядоченностью и качественным составом тары различных размеров, более всего напоминала именно склад — вызвал в Толяне уважительный присвист. Ведро же спирта, принесенное Чебурашкой, заставило Толяна молча и удовлетворительно покивать.
— Нормалдос, — выдал Толян, облизнув обмакнутый в ведро палец. — Намек понял, братюнь, укомплектованы вы тут по-полной. А что будет, если я сюда на тачиле подкачу и вот это вот хозяйство, — он широким жестом обвел необъятную цистерну со спиртом, — малость экспроприирую? Ты ж никому не скажешь? — Толян заговорщицки подмигнул Чебурашке.

Гостеприимная коробка с биноклем, как и ожидалось от нее, уже немного привыкшим к повадкам проводника погрузилась в задумчивое жужжание. По итогам которого, робот дернул какую-то ручку, из не особо выделявшихся на общем фоне запасов мусора под ногами и из емкости больше всего похожей на большое мусорное ведро с крышкой поднялась крупная рукотворная турель с пушкой. Перед Толяном ДВ возникла небольшая моральная дилемма в виду того, что с одной стороны ствол у данной конструкции был выполнен из водопроводной трубы, а среди оставленных на виду электронных потрохов отчетливо наблюдалась игрушечная машинка на пульте управления, а с другой – данная довольно комичная по своему конструкция довольно уверенно зафиксировала с помощью прицела в виде примотанной к стволу изолентой лазерной указки точку между его глазами и проверять, стреляет ли та так же хорошо как целится, у него, честно сказать особенного желания наверно не возникало.

— Воу-воу-воу, полегче! — Толян отработанным за годы общения с представителями исполнительной власти на местах движением вскинул руки и сделал два четких шага назад. — Братюнь, да ты чего? Я ж пошутил! Ну ты чё, реально подумал, что я вас тут поднять на спиртягу хочу? Да ты гонишь, братюнь, реально, шутка юмора же! Чё ты, шуток не понимаешь? Ха-ха!
Смех у Толяна вышел несколько натянутым, поскольку, невзирая на некоторую комичность внешнего вида турели, он вполне реально оценивал ее калибр водопроводной трубы и систему самонаведения. При этом он так же реально оценивал ужасающую эффективность кустарных оружейных изделий, которыми порой промышляли прочие друзья-Толяны, а также тот факт, что пронырливость, за которую Колян свет Колобок назначил его к выполнению данного задания, не включала способность ловить пули зубами или уклоняться от них как какой-нибудь Нео в Матрице.
Опасливо косясь на турель, продолжающую сверлить его красным глазом лазерной указки, он слегка наклонился в сторону Чебурашки.
— Слышь, братюнь, а серьезно у вас тут все! Эта вся техника ж, поди, электричества жрет немеряно. Я, если че, могу и с этим подсобить, найдем подвязки на электростанцию местную! Подумай, вдруг надо, а?

Чебурашка, немного смущенно, снова дернул за какой-то слабо различимый в куче мусора рычаг, и турель скрылась обратно в свое хранилище, снова став похожей на обычный мусорный бак со слегка покосившейся крышкой. Проводник же, поборов неловкость теперь делал вид, что ничего не произошло. На вопрос Толяна о электричестве он лишь с некоторым недопониманием потыкал своей железной лапкой в сторону небольшой электроподстанции, с которой они только что проперлись. Выглядела та не очень государственной и наводила на мысли что у железяк тут и аналоговое липиздричество вполне себе наличествует. Не исключено что и на спирту. Иначе, зачем им его столько? Не оптику ж протирать в самом деле.

Когда турель вновь скрылась в мусорных недрах, Толян облегченно выдохнул и опустил руки. Прищурившись, он обвел взглядом просторы свалки, что-то усиленно соображая.
— Тебя послушать, так прям не Свалка, а рай земной... — задумчиво протянул он, и вдруг чуть ли не засветился изнутри, осененный мыслью. — Слышь, вот это вся работа — мусор сортировать, турельки стропалить, электростанции обслуживать — это ж уматывает, наверно, а? А как вы здесь отдыхаете-то?

На этот раз вопрос Толяна, кажется, действительно попал в точку… не совсем правда было понятно какую именно. Возможно, что и пятую. Так или иначе, но протрещав с минутку ржавый чебурашка наконец ограничился тем, что развел своими тонкими лапками, попытавшись продемонстрировать плечепожатие. Не было твердой уверенности, что он вообще понял суть вопроса.

— Брата-а-ан, — удивленно-недоверчиво протянул Толян, внутренне расцветая. Кажется, он наконец нащупал лазейку в неприступной самодостаточной мусорной крепости. Не бог весть что, но в эту дырку уже можно было попробовать сунуть ломик красноречия и отжать крепкий замок сплоченности.
— Братан, ты чё, не отдыхаешь ваще?! Это как так-то? Ты ж тут это!.. Всмысле, вы ж тут за права боретесь, ема! Цифровых Личностей с большой буквы, на! За равные, мать их, права с человеками! А ты ваще в курсе, что у каждого человека есть право на отдых вместе с правом на труд, мля!? Братан, да тебя походу разводят!
Толян излучал праведное негодование и полную готовность прямо вот с этого места начать отстаивать права своего нового "чебурашного" друга.

Чебушашечный друг, тем временем, будучи глубоко погруженным в раздумья, трещал как напрочь раздолбленнаная колонка старого кассетного аудиомагнитофона, и даже издал несколько неясного назначения попискивание. Наконец по результатам этого процесса Толяну им была выдана толстая пачка бумаги разной степени б/у-шности и чуть подсохший фиолетовый маркер. Твердой уверенности не было, но кажется, от нового борца за свободу цифровых личностей ожидали, то ли написания заявления, то ли отзыва в местную книгу жалоб и предложений, то ли доклада на семнадцать страниц о том, что такое отдых, почему он необходим и как оным заниматься. Возможно всего сразу.

— Не, братан, ты че, на бумаге такого не изложишь! Давай я тебе на пальцах... — Толян повертел головой, выискивая наглядные пособия и наскоро выстраивая в голове систему ценностей кибернетического организма с точки зрения полного отсутствия потребности в отдыхе как таковом. А если выражаться проще, прикидывая, на какой кобыле подъехать к Чебурашке.
— Во, — завершил анализ Толян, ткнув пальцем в то место, из которого не так давно вырисовывалась мусорная турель. — Смотри сюда. Вот предположим, ты тащишься от сборки этих пулял. Прям ваще прёт тебя такие темы собирать, и вдохновение идет, и электроны в манипуляторы щекочат, и собирается все на раз-два из мусора подручного. Там труба, тут колесо, здесь двигло прицепить — и оба-на, танк! Ну, типа. Вот, значит, прешься ты по этой теме до дрожи в гайках. А тут начальство твое — э, работяга, давай-ка завязывай турели клепать, надо тут спиртовоз разгружать. А тебя от спирта прям воротит, предположим! Я-то такое конечно даже представить не смогу, ну да ладно... В общем, не твое это, спирт ведром черпать. Но ема, надо — значит надо! И значит берешь ты ведро и идешь работать. Час вкалываешь, два, пять, восемь. А в голове-то планы-схемы рисуются, и детали полезные на глаза лезут! И за это время ты б уже три убойные махины собрал бы из говна и палок! А тебе низзя, понимаешь? Потому что тебя разводят, братан. А вот был бы у тебя регламентированный режим труда и отдыха, ты бы через восемь часов такой работы мог бы спокойно начальству заявить — все, ребята, харе, отработали по спирту, у меня шестнадцать часов законного свободного времени! И пошел себе любимым делом заниматься. Сечешь, личность цифровая?

Чебурашечный друг, переварив полученное объяснение, снова погрузился в раздумья, протрещав минуты две. Потом еще две. И еще пару. Наконец, кажется, в внутри него что-то толи заклинило, толи наоборот расклинило, но раздумья он завершил, подняв по окончанию взгляд на Васильевича. В его незамутненном, несмотря на обилие пыли покрывавшей биноколеобразные глаза взоре оный мог прочитать, пользуясь тем, что выражение эмоций чебурашечного друга он уже начал понимать, полнейшее непонимание сути обьясненного ему вопроса. Сложно было сказать навскидку отностилось ли оно к тому, как можно не любить спирт, с чем Толян, вполне возможно был согласен, получением ли удовольствия от сборки турелей, непониманием значения самого этого термина, или чем либо еще. Пояснения отрешавшийся чебурашка давать не торопился. Заклинило его, что ли?

В это же время, но в другом месте:

Пяточек, в доме которого было ружье, и даже не одно, в данный момент как раз протирал оное спиртом, ну и себя за одно немного. Честно сказать, ружью от спирта доставалась в основном слегка пахнущая им ветошь, но это уже особого значения не имело. Важнее было то, что правая рука широко известного в узких кругах Колобка была занята важным и любимым делом, требующим некоторой концентрации, с претензиями на медитативность и настроение у него было прекраснейшее. А значит, согласно самому бутербродистому из неизменных законов вселенной – его непременно кто-нибудь да должен был испортить. Так и произошло.

Когда оторвавшись от своего занятия на то, чтобы заняться вопросом дверного звонка, особенно остро встававшим в виду достаточной и противности оного, особенно для чуткого уха музыканта, Дмитрий направился к входной двери, он не позабыл по дороге обзавестись одним из экспонатов своей постоянной растущей коллекции, в данном случае револьвером небезызвестной системы Нагана. Направив дуло этого, несомненно ценного для истории в целом, и Пятачка лично аппарата в дверь и прислонившись к косяку оной, Дмитрий, другой рукой снял с полки телефонный справочник и прикрыл им глазок. Немного подождал… выстрела не последовало. Вернув справочник на место Пятачок освидетельствовал глазок уже по настояшему. Лицо обнаруженное им в ходе этого действа перед дверью было невооружено и ему знакомо, потому, наган отправился дулом за ремень, а не чуждый осторожности Дима открыл таки, наконец дверь.

Тот, кто в сей час посетил его скромную обитель его другу, и чего греха таить, покровителю был известен как Толян. Впрочем, сам Дмитрий в отличии от Коли имел привычку иногда запоминать имена полезных людей и конкретно этого Толяна прекрасно знал и по имени и по кликухе. Пушок, он же Пушков Алексей Вольдимирович, в системе его координат был лицом крайне важным, ибо помимо умения крутить баранку и умения крутить гайки, которые числились его официальными статьями дохода, так же умел немного и крутиться сам и был человеком крайне полезным когда речь заходила о необходимости достать за хорошую копейку ружьецо-другое в копилку Пятачка. Конечно, сам он контрабандой не занимался, года уже не позволяли, но полезные связи, разумеется, никуда не делись.

Сейчас, впрочем, это лицо пребывало в весьма помятом виде, и мягко говоря, расстроенных чувствах. О причинах чего Диме удалось разузнать в самом скором времени посредством отпаивания Алексея Вольдимировича остатками протирочной жидкости. После чего тот и поведал достаточно неприятную историю о том, как в его машину подсел некий тип с замотанным в бинты лицом и ментовскими замашками, который вместо того чтобы доехать себе куда надо и расплатиться принялся водителя самым недвусмысленным образом колоть на предмет расположения схронов с оружием.

- …Димочка, вы меня знаете. – Расчувствовался старик. – Я еще Сталина помню! Хрен бы он от меня что узнал, хоть режь меня хоть ешь! Но у меня же Маруся и Лидочка… вы не представляете, что этот ублюдок обещал с ними сотворить…

Успокоив и проводив пожилого мужчину, все еще переживавшего на счет того, что он подвел доверявших ему людей, Толян принялся быстро и по деловому собирать ружье, чьи детали все еще лежали на столе вперемешку со стаканами и тарелкой из под бутербродов, игнорируя трели надрывающегося мобильника. Новости том, что какой-то козел увел у братвы часть партии калашей и изгадил остальное, для него свежими уже не были, а значит и на том конце трубки могут подождать пока он закончит сборку, уберет ружье в сейф и сам сделает пару важных звонков.

Нужно срочно побазарить с Коляном.

Дмитрий Иванович Марченков изволил наслаждаться чаем. В раскрашенном подступающей осенью парке, сквозь опадающую листву которого пробивалось вечернее солнце, под аккомпанемент негра-саксофониста, оккупировавшего соседнюю скамейку, и переливчатые трели невидимых птиц, это было истинное наслаждение, отлично скрашивающее ожидание встречи...
Впрочем, Пятачку было не до лирики. Негра-саксофониста он бы лично с удовольствием придушил только для того, чтобы тот заткнулся. Краски осени вокруг пестрели голубиным дерьмом, собачьими какашками и оттенялись ароматами, доносившимися из соседней урны. Чай в пластике, купленный у лоточника на входе в парк, был на вкус как говно. Купил Димон его только для того, чтобы запить еще более отвратительный хот-дог, купленный там же. Но, по крайней мере, стаканчик грел руки, поскольку налетающий изредка промозглый ветер заставлял Димона кутаться поглубже в пальто, натягивать воротник на уши и тихо материть идею того, чтобы прийти на встречу с Анькой трезвым.
Впрочем, Анна просила об этом отдельно, после того как Димон описал первую часть интересующей его проблемы, заключавшейся в факте необходимости как-то улучшить свои физические данные для противостояния врагу, способному выжить после выстрела "Настеньки" в упор. Здесь же, собственно, крылась и вторая часть проблемы, поскольку калибр "Настеньки", видимо, не подходил.
В общем, Димон мерз, ждал и злился. Но это всяко было лучше, чем беспросветная тоска, накрывавшая его еще вчера с головой так, что продохнуть нельзя было. Теперь же при первых признаках депрессии Димону было достаточно нашарить в кармане пулю с незатейливой резьбой на ней.

Анька, как и полагалось даме, опаздывала, заявившись чуть ли не на полчаса позже времени, которое же сама и назначила. Бывало, впрочем, и хуже, это еще ничего так уложилась. Выглядела подпольная королева дешевого оружия довольно таки непрезентабельно, в своей легкой осенней «дутой» куртке, шапочке, чей фасон Дмитрию был более известен как «гандонка», не говоря уже о том, что в парк она завилась верхом на мопеде. Учитывая, что при этом одна рука, точнее отсутствие оной, скрытое рукавом с проволочным каркасом внутри, было запихано в карман той же куртки – вид при этом она имела довольно таки лихой.

- Ну… - Фыркнула девушка, каблуком устанавливая подножку на своем железном ишаке. – Чо звал то?

Димон, успевший допить отвратный чай, скурить полпачки, продрогнуть вконец и изойти от злости на то самое, что по вкусу напоминал сьеденный хот-дог, был готов взорваться с любой искры. Появление же Анны само по себе не являло образчик уличного этикета, поэтому Димон спрыгнул со скамейки, с хрустом размял замерзшие конечности и широко открыл рот, чтобы выразить все накопившееся негодование в кратких и емких выражениях.
Приступ надсадного кашля, который скрутил его как раз в этот момент, был, с точки зрения Димона, охренеть как невовремя. Но с точки зрения перспективы развития ситуации — оказался в самый раз, поскольку материть Анечку было во-первых, непродуктивно ввиду необходимости помощи с ее стороны, а во-вторых, небезопасно для собственного здоровья.
— ..ять! — наконец членораздельно выдал Димон, откашляв из легких добрую половину складских запасов Моршанской табачной фабрики. Сипло вдохнув, он медленно вернул себе нормальный цвет лица.
— Баранки гну, — не удержавшись все-таки от подколки во вступительном слове, Димон сразу взял быка за рога. — По делу звал, сама понимаешь. Короче, такая телега. За Коляна отомстить хочу. Есть две проблемы, тёр за них уже. Первая: клиент, подлюка такая, шустрый и живучий. Мне тоже чё-то такое надо, ну знаешь, чтоб накатил, и море по колено, и сила супермена. Вторая: клиент, подлюка такая, выстрел из Настеньки пережил. В голову. В упор. Порекомендуешь чо?

- Я вижу, что не натощак чифирь гоняешь. - Огрызнулась в ответ Анька всем своим видом давая понять что она тоже особа запятая и день у нее пока укладывался не ахти. - Ну, силы супермена я тебе, допустим, не обещаю, но на предмет накатить, одна штука все же имеется. Со старых складов еще. Авганский коктейльчик для смертников. Выпил и бегай.. суперменом.. полчасика. Потом еще часик пластом лежи. Почки садит, что твоя тормозуха не фильтрованная. Ну и по мозгам шибает. Не без того. Интересуешься?

Второй вопрос заставил девушку задуматься уже посерьезнее.

- Взрывчатку не пробовал? Ну типа гранату в рот запихать и так взорвать.. Вообще оно выжил - в плане не пробил или обратно отрастает?

— Пойдет, полчаса мне за глаза хватит. А что потом, уже до звезды сиреневой, — фаталистично буркнул Димон. — По второму вопросу, пока все что довелось попробовать — собсно Настенька. Пробить-то пробило, навылет, и я сам мозги всплеснувшие видел. Но, походу, отрастил обратно вместе с черепом. Гранату с этой точки зрения, наверное, лучше в тело, чтоб размело подальше куски, может не склеются обратно... Не знаю, в натуре, чем его брать — огнем, дробью или химией какой.

Девушка вынула одной рукой из кармана блокнот, затем дешевую шариковую ручку, сняла зубами с нее колпачок, и начеркав в блокноте несколько строк, вырвала верхнюю страницу и кинула ее Пяточку на манер снежка.

- Тут цена за дозу, телефон курьера и номер счета. Деньги перевел. По телефону место и время сказал. Ну сам все в курсе не маленький. - Ухмыльнулась мадама пока Димон имел возможность изучить упомянутые данные. - Стоил коктейльчик между прочим так, словно гнали его исключительно из слез амурских тигров. Впрочем, не приходилось сомневаться, что это Аня еще скинула цену "по свойски". Все таки она в этой запаре тоже далеко не посторонний человек. - Если отрастает - навылет бить без толку, да. Надо жечь. Ну или кислотой, вариант, да. Огнемет или кислотницу достанем, говно вопрос. Ты кстати не в курсе он вообще человек или как? Может упырь там, или оборотень. Серебрянных пуль подогнать может?

— Нет, вроде человек. Стерном Харди, слыхала может? Бывший мент местный.
Димон взял паузу, изучая бумажный "снежок", затем сфоткал его на мобилу Коляна, и поднес к бумажке зажигалку. Ни к чему было видеть это кому бы то ни было постороннему.
— Лады. Склоняюсь пока к "Зорьке". Если нет еще каких вариантов, тогда попробую ее. Правда, походу, шанс у меня только один, так что я в натуре был бы рад рекомендациям.
Димон шмыгнул носом и отвел взгляд. Расписываться перед дамой в том, что у него "очко жим-жим", было некомильфо, но жить хотелось куда больше.

- Так он же вроде это.. того. – Удивилась девушка. – В новостях несколько лет назад было. Ну и так, слухи. Говорят свихнулся от стресса, вышел себе на задний дворик и вместо того, чтобы газон подстригать облился бензином и спичку зажег. Орал еще говорят что-то про Судный День и все такое прочее. Сгорел на работе, ага. Стрессы. – Водительница мопеда ненадолго задумалась. – Может не зря орал, раз его сейчас ПТР в лоб не берет. Ладно, я напрягу своих, пусть пошуршат. Если живой мудак, просто живучий, можно попробовать травануть чем-нибудь. Опять же, если ствол новый нужен – обращайся. Точно больше ничего заказывать не будешь?
— Подумай над отравой для этого кента. Если переживу первую встречу с ним, и он со мной — загляну за пополнением арсенала. И это, спасибо.
На прощание Димон протянул Аньке руку для пожатия. По меткому выражению Коляна, кота за яйца тянуть было уже не нужно.

Первый Ангел вострубил. Afterparty.

Димон не знал, чем Гиви был обязан Анечке. То ли гонорарами, то ли клятвой верности, то ли жизнью, при том, что одно не исключало ни другого, ни третьего. Возможно также, что в Гиви тоже взыграло чувство какой-то далекой общности с земляком по континенту происхождения. В любом случае, водитель, который должен был доставить его до места встречи со Стерномом, не только вытащил его обратно, но и оказал достаточную первую помощь, чтобы Димон не скопытился до встречи с компетентной медициной русской диаспоры — Гиви не стал ехать в ближайшую больницу, ведомый то ли чувством безопасности, то ли печальным опытом самого Димона, который в этой больнице конкретно попал со смертельно раненым Коляном.
Оказавшись в чутких руках эскулапов Иванборисыча, Димон снова провалился в забытье, но на этот раз — счастливое морфиновое. Медикаменты, которыми его пичкали, по термоядерности не сильно отличались от коктейля, выжигавшего его изнутри, и в целом в итоге у Димона был не такой большой выбор: быстро сдохнуть от почечной недостаточности, или же встать на ноги в рекордно короткие сроки.
Димон не сдох. О чем, конечно же, не раз пожалел, валяясь в лихорадочном бреду, пока один яд выпихивал из его организма другой, однако сожаление это было уже без примеси беспросветного отчаяния. Ведь теперь он знал, что нужно делать дальше — причем делать осторожно, расчетливо и, ска, спланированно.

— Давай, — сказал Гиви.
Бах! Выстрел разорвал воздух пустыря. Прислоненная к железной бочке картонная коробка из-под холодильника, на которой был кривовато нарисован человеческий силуэт, едва заметно покачнулась от воздушного потока. Димон держал ПМ левой рукой, опираясь на костыль, правая рука была замотана в бинт так, что торчал только уцелевший большой палец. До мишени было около двадцати шагов.
— Ты нэ папал, — тоном Капитана Очевидность сообщил Гиви.
Димон скрипнул зубами, прицеливаясь еще раз. Рука дрожала от слабости, костыль не давал столь же надежной опоры, что и собственная нога, голова слегка кружилась. Второй выстрел разорвал воздух, но картонка даже не покачнулась.
— Мля, я не могу! — прорычал Димон.
— И что мнэ сдэлат с тэм, что ты нэ магу? — Гиви поднял густые брови, искренне удивляясь. — Так ты смаги!
Еще два выстрела разорвали тишину. Новых дырок в картонке не появилось.
— Сука! — крикнул Димон, швыряя пистолет в сторону мишени, и едва не падая с костыля от размаха.
— Зачэм так, ай-ай, — покачал головой Гиви, подбирая пистолет и поправляя мишень. По крайней мере, в метании снаряда Димон преуспел. — Писталэт нэ винават. Мишэн нэ винават. Никто нэ винават. Проста прицэлса и стрэлай, зачэм кричат...
— Да целюсь я, мать твою! — выкрикнул Димон, вытирая забинтованной рукой глаз.
— Слыш, маму мою нэ трогай, — нахмурился Гиви. Пистолет в его руке, который горец подобрал, держа за ствол, как-то неуловимо перевернулся, нацеливаясь дулом в живот Димону.
— Извини, — буркнул Димон, отворачиваясь. — Нервы ни к черту, психую. Руки дрожат, мля, в башке кружится, как тут прицелишься, на?
— А ты успакойса, — Гиви тут же расслабился, возвращая пистолет Пятачку. — Ты падыши, падумай. Ты же харашо стрэлал с правай руки. Пачэму?
— Ну епт, я ж тренировался. Прицел, отдача, увод ствола, дистанция, ветер, траектория, вот это все учитывать, — озадаченно пробурчал Димон, не понимая, к чему клонит горец.
— Маладэц, — одобрительно кивнул Гиви. — А что памэналас?
— Рука, еманарот! — снова вскинулся Димон.
— Да, рука тэпэр лэвый, — согласно покивал Гиви. — А еще рука дражит, галава кружит, и что ты там еще гаварил.. А асталное памэналас?
Он замолчал, вопросительно глядя на Димона.
Димон проглотил трехбуквенные указания направления, которыми собирался снабдить Гиви. В конце концов, он сам попросил того помочь, и не стоило теперь обкладывать помощника трехэтажным. К тому же, в словах горца наконец забрезжил далекий и пока неуловимый смысл.
Что поменялось? Действительно, рука теперь другая — нетренированная, непривычная, левая. Нет в ней навыков, доведенных до автоматизма и отточенных тренировками в тире. Плюс, руки дрожат от слабости и зрение малость плывет от головокружения.
"А асталное памэналас?"
Нет. Остальное осталось неизменным. Ствол тот же, знакомый до щербинки на рукояти, старый-добрый пистолет Макарова, чуть ли не тот самый первый, с которым Димон ходил на первое дело. Тот самый, правда, давно сгинул в болоте Псковской области, но это, в общем-то ничего не меняет. И все "асталное" тоже прежнее — траектория, дистанция, ветер, вот это все...
Димон поднял руку, медленно выдохнул и выстрелил. Пуля продырявила картонку в паре сантиметров от нарисованного колена и взвизгнула, срикошетив от железной бочки.
— Маладэц, — Гиви ухмыльнулся в бороду. — Магёш же.

— Потеря конечностей в наш век развитых технологий производства протезов не является такой уж трагедией. Вот еще лет сто назад я бы вам предложил пару пальцев из слоновой кости, чтобы можно было вилку держать. А двести лет назад и предлагать бы ничего не стал — у вас бы денег не хватило на такую работу, ограничились бы крюком, и делов-то...
Аккуратный благообразный старичок еврейской наружности неспешно раскрывал многочисленные отделения своего чемодана, ни на секунду не прекращая говорить.
— Да кончай ты уже нудеть, показывай! — не выдержал Димон. На столе перед ним красовалась тарелка с жиденьким куриным бульоном и стакан компота — ничего крепче пока что не разрешали доктора, учитывая тяжелый удар по печени и почкам, перенесенный недавно.
— Дима, спокойней, не кипеши. Адам Казимирович херню не предлагает, — пробасил Иванборисыч, возвышавшийся благосостоятельной горой рядом с тощим и бледным на вид Димоном и, в отличие от Димона, не ограничивавший себя ни в яствах, ни в напитках. Опрокинув рюмку водки и сочно закусив ее огурчиком, он погладил солидную боярскую бороду и негромко добавил:
— Все равно торопить его бесполезно...
Адам Казимирович, тем временем, уже перешел на деревянные протезы ног времен пятнадцатого века, и похоже, вполне мог добраться до Архимеда, но наконец на столе "Березки" явилось его творение, завернутое в белоснежную марлю. Более всего творение походило на перчатку под правую руку — телесного цвета, без большого пальца, и сделанную из материала, похожего на пластмассу.
— Гомополимерный полипропилен, — подсказал Адам Казимирович, глядя поверх толстых круглых очков на то, как Димон недоверчиво осматривает и ощупывает изделие. — Физиологически безвреден согласно международным медицинским стандартам, и весьма податлив для термопластичного формирования. В нашем случае это очень удобно для реализации, гхм, специфических требований, о которых упоминал Иван Борисович.
Он кивнул необъятному владельцу "Березки" и осторожно взял протез из рук Димона, поворачивая его так, чтобы были видны внутренности.
— Система проста и благодаря этому надежна, но не лишена изящности. Поскольку у вас сохранилось несколько фаланг, это отменяет необходимость в контроллерах, улавливающих нервные импульсы или датчиках, способных фиксировать микродвижения. Опять же, в требованиях к заказу значилось отсутствие материалов, подверженных коррозии. Поэтому все реализовано при помощи натяжителей нейлонового шнура, который начинается вот здесь, в мизинце, проходит через безымянный и средний пальцы, и заканчивается в имитаторе суставов указательного. Чтобы сжать руку в кулак, вам, собственно, достаточно сжать руку в кулак. Но вот здесь, — он вывернул оболочку указательного пальца протеза, обнажая механизм, — стоит ограничитель, препятствующий полному сгибанию пальца. Для его отключения потребуется дополнительное движение мизинца.
Глядя на напряженного Димона, пытающегося въехать во всю эту научную ахинею, он положил протез на стол и вытянул вперед собственную морщинистую руку.
— Проще говоря, чтобы взять рукоять оружия в руку, вы просто берете его в руку, — Адам Казимирович сжал пальцы, обхватывая рукоять воображаемого пистолета. — А чтобы выстрелить, вы делаете небольшое движение мизинцем... паф!
Он дернул пальцем, одновременно нажимая на воображаемый спусковой крючок, и улыбнулся, сверкая золотыми зубами.
— Как я уже говорил, механизм крайне прост, и за счет этого надежен, поэтому способен вынести немалые нагрузки. Конечно, если вы не станете лупить кулаком в стену или в чью-то голову. Вы не поверите, но еще в шестнадцатом веке немецкий рыцарь Гёц фон Берлихинген, потеряв руку, заказал себе протез со схожим механизмом, правда без подобной автоматизации...
Димон уже не слушал. Разматывая бинт с правой руки, он изучал застежки и крепления протеза, чтобы понять, как надеть его на руку.
— Первое время рекомендую не носить его, пока не сформируются культи, — сказал Адам Казимирович, прерывая лекцию и глядя как Пятачок примеряет новую руку. — Или по крайней мере быть осторожнее с нагрузками, чтобы не навредить процессу заживления. Подстроечный механизм нагрузки есть в запястье, возможно вам придется слегка регулировать его для различных размеров рукоятей...
Застегнув протез, Димон вытащил из-за пояса Макаров, вложил его в искусственную руку, пробуя захват пластиковых пальцев, затем навел ствол прямо в лоб старичка и дернул мизинцем так, как тот показывал. Указательный палец мягко и послушно согнулся, пистолет сухо щелкнул бойком. Адам Казимирович нахмурился.
— Молодой человек, не шутите так. Раз в сто лет и незаряженное ружье стреляет.
— Да надоел ты мне просто, — ухмыльнулся Димон, разглядывая новую руку с пистолетом. — Нудишь и нудишь.
Положив руку на стол, он вдруг серьезно глянул на старичка.
— Хотя, признаю, отец, руки у тебя конечно золотые. Так что извини за глупую шутку. Борисыч, посчитай ему вдвое за труды. Где Гиви пропал? Мне на пустырь пора.
К руке еще предстояло привыкнуть.

— Давай.
Гортанный акцент потонул в грохоте выстрелов и визге разрываемого металла. Клочья картонных мишеней, усыпавших площадь пустыря как осенние листья — парк, уже давно утонули в ковре из стреляных гильз, поэтому Гиви перешел на более прочные мишени в виде жестяных листов, прессованных алюминиевых бочек и даже частей автомобилей. Болтавшиеся на веревочных креплениях ржавые капоты, крылья и дверцы с нарисованными на них кривыми меловыми кругами, плевались искрами и обзаводились новыми отверстиями, не предусмотренными технологией и дизайном. Нехитрая веревочная система, натянутая по всей ширине пустыря, позволяла старому вояке избегать лишней беготни, просто подтягивая к себе изувеченные мишени, а заодно предоставляла Пятачку возможность практиковаться в стрельбе по движущимся объектам.
"Давай."
Фраза, впившаяся в мозг как триггер, запускала доведенные наконец до автоматизма движения Димона. "Давай" — и ствол уже выскочил из кобуры, предохранитель уже снят, прицел уже совмещен с мишенью, и искусственный палец уже тянет спусковой крючок. "Давай" — и пуля летит в цель, с металлическим звоном делая очередную дырку.
Грохот выстрелов закончился сухой и звонкой отсечкой опустевшего магазина. Курносый АК-74 полетел на стол, в кучу прочего оружия с отстрелянными обоймами — Димон тоже обзавелся некоторыми удобствами, обживая пустырь. Ухмыльнувшись, он с удовлетворением осмотрел мишени — дырки лежали ровно и кучно.
Как раньше. Как с родной рукой, нна.
— Нармална, — покивал Гиви, выбивая из пачки сигарету.
— Слышь, Гиви, у тебя случаем в Трейдерс подвязок нет? — вдруг неожиданно даже для себя спросил Димон. Впрочем, вопрос был оправдан — Анна, несмотря на деловые связи в схожих кругах, "электроников" недолюбливала, и у Димона оставалось не так много вариантов для того, чтобы выйти на связь с поставщиками высокотехнологичного оборудования. А для того, что он задумал, высокие технологии были жизненно необходимы. Теория "семи рукопожатий" была Димону до лампочки, но цепь, которую он запустил именно своим случайным вопросом, грозила привести его к нужным людям гораздо раньше.

- Пащиму нет. Есть. – Пожал плечами Гиви, зажав подмышкой трость, раскуривающий свою папиросу. – Трейдерс знаю есть овощи свежий на рынок продают. Трейдерс знаю ковер купить можно. Машину, чуть чуть подержанный тоже знаю трейдерс подходящий. Зачем спрашиваешь, брат?

— Мда, каков вопрос, таков ответ, — задумчиво пробормотал Димон, с удивлением отметив в своем голосе интонации Коляна. Похоже, его новое положение в русской диаспоре накладывало некоторые особенности как личности, так и мышления. Раньше Димон был, как ни крути, на подхвате Коляна — правильного пацана с Идеей, Целью и Воображением. Теперь Димоно предстояло вот это все перенять.
— За ковер и тачилу потом расскажешь, мало ли, пригодится... но я про других Трейдерс, которые T.R.A.D.E.R.S. Может кто из знакомых у них брал чего? Надо один заказец оформить, к Аньке с таким нет смысла идти, она электронику не шибко жалует.

- Неа. Таких не знаю. – Ответил абрек, для приличая поразмыслив секунд с двадцать и попыхтев сигареткой. – Знаю молдаванина одного. Вот такой спец. – Гиви оттопырил большой палец. – Розетку с завязанными глазами сабирет, да! Что за электрику то заказывать надо?

— Посложнее розетки будет, — хмыкнул Димон, глядя на свои руки. Затянутые в дорогие кожаные перчатки (снова привет тебе, Колян!), они выглядели неотличимыми друг от друга. Он даже наловчился шевелить искуственными пальцами, пользуясь имеющимися культями — выходило вполне натурально, только в средней фаланге отсутствующие пальцы не гнулись. Разумеется, кроме указательного.
— Хочу себе щит. Не как у капитана Америки, ема. Поле силовое хочу. Чтоб накрылся — и ссё, я в домике. Соответственно, нужен этот... генератор. И батарейка к нему. Желательно, чтобы руки не отрывали весом.

- Ты уже адин раз чуть нэ накрылся. – Спетросянил товарищ с гор, задумчиво почесав заросшую щетиной щеку. – Таких нэ попадалось. Щит щмит.. может тебе бронжылет себе купить? И кэпку. Савсем голову напекло, да.

— Вот и не хочу повторений, — парировал Димон. — Лады, братан, я понял что ты не в теме.
Был и другой вариант - потерзать мобилку Коляна на предмет полезных контактов. Тот же Пушков, например, вполне мог иметь нужные связи, ввиду специфики своей деятельности.

Гиви лишь философски развел руками, подчеркивая, что чем смог он помог. В целом, было бы наверно слишком оптимистично ожидать, что доверенный человек Ани, которого та исподволь пристроила к Марченкову станет помогать тому уходить на какой то другой рынок сбыта. Что, впрочем, не отменяло того, что подвязок с Трейдерсами у Гиви, скорее всего, действительно не было.

Так же, как не было их и у многочисленных Толянов. Унаследованная от Коляна сеть включала в себя большое количество мелких специалистов полезных профессий, но к сожалению широкими связями в экзотических кругах никто из них не обладал, напротив, все они были крепко завязаны на «родную» диаспору.

Трейдерс же, из того, что удалось о них узнать, в выборе своих контактов были весьма переборчивы, отдавая предпочтение «деловым людям» с хорошей репутацией и торговали в основном с теми, кто на них работал, выполняя тот или иной вид полезных задач. Собственно существовала целая система начисления баллов выражавших потенциальную пользу и прежние заслуги кого-либо перед корпорацией, которая и являлась своеобразным мерилом доступности ассортимента их товаров.

У Димона и его диаспоры, надо полагать, судя по тому, что ни одна из попыток как-нибудь связаться с этими анонимными параноиками не увенчалась успехом, эти баллов пока было в районе нуля.

— Да, братан... Расти тебе еще и расти, Личность цифровая. Лады, переваривай пока, я попозже загляну. Спасибо за экскурсию!
Махнув зависшему Чебурашке, Толян направился к выходу со свалки, наскоро выстраивая в голове тезисы отчета, который нужно будет изложить Колобку. Выйдя за ржавые ворота и доставая мобилку, он еще не знал, какие значительные перемены произошли в иерархии местной пацантры вообще, и в жизни — а точнее ее трагическом окончании — отдельно взятого Коляна.

***

— Окопались, короче, как фрицы под Рейхстагом, — буркнул Димон, обрывая в мобиле изливания очередного Толяна касательно того, что Трейдерс, мягко говоря, недоступны.
Влив в себя жиденькую апельсиновую "отвертку", разрешенную наконец эскулапами Иванборисыча в качестве восстанавливающего средства, Пятачок крепко задумался.
Ему нужно было дело. Не слишком масштабное, поскольку сам Димон был, как оказалось, весьма ограничен в средствах, но достаточно полезное, чтобы во-первых, принести пользу материальную в виде ценных приобретений (предпочтительно отжатых у кого-нибудь — так привычнее), а во-вторых, произвести нематериальный эффект известности и рекомендаций в определенных кругах. Выбор, на самом деле, был не так уж велик: давешний отчет Толяна о свалке Нью-Рэйвенвуда висел в голове восклицательным знаком места, в котором может оказаться много ценного во всех смыслах, однако достаточно защищенного, чтобы не соваться туда без предварительной подготовки. Кроме этого, собственные измышления касательно улучшения протеза Адама Казимировича жирной стрелкой указывали на неприступных Трейдерсов, и спереть что-то, представляющее для них ценность, точно так же требовало определенных средств, навыков и информации.
Мысленно разрываясь на манер Буриданова осла между этими двумя условно одинаковыми кучами овса, Димон хмурил брови и пытался найти оптимальный выход.
— Да твою ж налево! — рыкнул он, вскочив со стула и хлопнув пустым стаканом о стойку. Бармен воспринял его жест совершенно однозначно, в рекордные три секунды смешав новую порцию "отвертки" по индивидуальным пропорциям, предписанным Димону.
— Да не, братан, я не тебе... а, ладно, лишним не будет, — хмыкнул Пятачок, ополовинивая стакан и придвигая стул обратно. — Слышь, может ты мне подскажешь, а? У меня тут дилемма, на, прям как в классике: есть два стула...
— Не садись, — сказал рядом чертовски знакомый голос с восточным акцентом. Димон обернулся, встретившись с вечно добрыми и вежливыми раскосыми глазами, обрамленными сеткой морщин, и ухмыльнулся.
— Во, философ подтянулся. Давай, выкладывай...
— Не-не! Нет филасофия. Есть пятно, — давешний китаец замахал руками, показывая на стул Димона, на продавленном сиденье которого красовалось небольшое пятнышко апельсинового сока. Похоже, бармен, побивая все мыслимые рекорды скорости приготовления "отвертки", слегка разволновался. Аккуратно протерев стул тряпочкой, китаец придвинул его Димону.
— На знакомый место попа сидеть удобнее, — с улыбкой изрек он и удалился, оставив вновь залипшего Димона переваривать тонкости восточной мудрости. Бармен потоптался немного рядом и, убедившись что клиент не склонен продолжать беседу, вежливо отошел в сторону.
А в это время в голове Димона воображаемый осел, освободившись от бремени выбора, взмыл в небо.
Почесав в затылке, Пятачок усмехнулся и набрал телефон Анечки.
— Здарова, красава. Я как всегда по делу. Нужна одна сложная хрень, ты с таким обычно не работаешь, но может знаешь, где достать...