Кроваво-красный, пепельно-серый | ходы игроков | Мидори

— Что я?

— Ты из тех, кто сдаётся?

Кристин опешила, пытаясь понять, что она такое спросила, чтобы переводить стрелки на нее. Но потом нахмурившись ответила.

— Я не такая как они.

Мотоцикл зарычал, заглушая пьяный шум «синего краба» и сорвался с асфальтовой дорожки в черноту придорожного газона. Вдоль берега озера не было трасс и не было света. Слева метрах в семидесяти частные домики, справа — блестящая рябь волн, а впереди только свет фары, вырывающий из тьмы пологие холмы, покрытые аккуратно постриженной зеленью. Чёрный Дукатти не был приспособлен для полётов по бездорожью, но Донована это волновало мало, и он продолжал гнать с самоубийственной скоростью, отчего холмы превращались в трамплины, и мотоцикл то и дело задевал грунт землёй. Кристин приходилось прижиматься к Доновану изо всех сил, отбросив все мысли о правилах приличия. Её руки обвили его торс, грудь прижалась к спине, а щека упёрлась в плечо. Там, под его курткой, она почувствовала два пологих твёрдых предмета — ножи в необычно расположенных ножнах, спрятанные так, чтобы их невозможно было заметить со стороны. В этот момент они сбили флажок на тонкой белой палке и Кристин поняла, что они едут через поле для гольфа.

Впрочем, этот бездорожный кошмар быстро закончился. У самого моста Донован снова вырулил на асфальт и затем по кратчайшему пути, нарушая правила движения, залетел на сам мост, прямой как уходящая на север меридиана на карте. Здесь Дукатти наконец мог показать всё, на что он способен. У Кристин заложило уши, пейзаж вокруг смазался в тоннель, прерывистая полоса под колёсами слилась в сплошную, и звуки машин, что они обгоняли, звучали ударами там-тама во время ритуала вуду. Должно быть, они летели все 200 миль в час, но даже с такой скоростью у них заняло около пяти минут, прежде чем добраться до нужного места, а мост всё не кончался...

Наконец, Донован мягко притормозил, сворачивая к краю дороги. Мост здесь распадался на два параллельных моста, на каждом из которых было две полосы. Один мост вёл в город, другой из города, и стояли они на расстоянии метров двадцати пяти. Сами мосты были жутковаты тем, что здесь не предусматривалось серьёзной ограды и не было обочины. В паре футов от края полосы начинался бетонный отбойник высотой по колено, вот и всё. Расстояния между отбойником и дорогой хватало ровно на то, чтобы припарковать мотоцикл, но не хватило бы даже на то, чтобы два человека встали плечом к плечу. Ничего из этих фактов не смущало Донована. Он спокойно оставил мотоцикл у края моста, а сам огляделся по сторонам.

— Я знаю, что вы тут. Мидори, Корвин, Икар... Со мной ваш потомок, которого вы оставили в Сикс Флагс. Ваша кровь. Она сможет найти вас на краю земли, нет смысла откладывать эту встречу, вылезайте из своих нор. Вылезайте и посмотрите в глаза тому, что вы создали.

Слова Донована растаяли в шелесте волн, лижущих опоры моста. Проехала легковушка в сторону от города, затем снова тишина.

— Что в них смотреть? Я и отсюда вижу, что у неё по-прежнему чел-овечьи глаза.

Голос Мидори прозвучал через двадцатипятиметровый разрыв, а затем появилась и она сама. Её волосы были мокрыми, одежда прилипла к телу. Должно быть, её было холодно здесь, на обдуваемом ветром мосту, но она не показывала вида.

— Христина, — сказала она с презрением. — Ты можешь оставить её себе, нам она ни к чему.

Со словами Донована "вы тут", мир упал в бездну и снова поднялся, когда Кристин услышала, что их трое. Трое? Кто третий? Кто два вторых имени? Тишина убивала своей медленностью и проезжающая мимо машина, будто прорезала нависший густой туман. Тот водитель ничего не подозревал и просто уехал, оставив Кристин здесь, одну с ними всеми.

Кто трети? Они точно здесь? Кристин посмотрела на Донована.. "Посмотрите, что вы создали?" Что? Она не что! Она вообще не хочет быть здесь. Кто она теперь? Кристин Линн и трое где-то там, в той тьме. Девушка бегала взглядом вокруг и боялась найти их.

Этот голос раздался в ее голове и завладел всем ее существом. Вчерашний день повторялся заново, но теперь Кристин сама нашла своих мучителей. Мидори.. Вся ее смелость растворилась в безумном страхе, и в голове пустота, и желание только бежать отсюда. И когда женщина появилась на виду, все стало понятно. Кристин решила, что умрет здесь. Шериф ей не защитник, привез ее сюда, ничего не рассказал и не дал оружия.. Она безоружная! И кто этот, мать его, третий!?

Черт, черт, черт! Девушка отвела незрячий взгляд, ее колотило изнутри, странно, что снаружи только руки немного тряслись. Она смотрела на уходящую дорогу и понимала, что бежать бесполезно. Слишком далеко. Она хорошо помнила, как тот второй подавлял ее действия тогда, на колесе.. Она решила, что если кто либо из них подойдет ближе, она.. Она просто бросится с моста в воду.

— Я должен уничтожить тебя, — сказал Донован Мидори, после долгой паузы. — Для белиаловых выродков в Новом Орлеане нет ничего, кроме смерти. Хочешь сказать своё последнее слово?

Мидори хмыкнула в ответ на этот пафос.

— А Христину тоже уничтожишь? Как там у вас принято? «Сын за отца», и так далее? Ты знала об этом, Христина?

Очередная машина пронеслась за спиной Мидори, обдав её сигнальными гудками. Мидори неспешно прошла вперёд, и села на край парапета, свесив ноги над водой, расстояние до которой было этажей шесть.

— Эти ублюдки казнят обоих, и Сира, и Потомка, даже если провинился только один из них. Даже если второй понятия не имел о том, что творит первый. Видимо так проще, да, шериф? Когда ты бессмертен, тюремные сроки имеют мало смысла, остаётся только Окончательная смерть.

— Это не так. Она помогла мне найти вас, и за это мы отпустим её из города.

— У-у-у-у, как благородно, отпустить Птенца в дикие земли. Только я, в отличие от Христины, не вчера родилась, и знаю, что такое изгнание — просто ещё один способ казни, такой же верный как солнечный колодец. Ты грязный, грязный обманщик, шериф.

— Ложь и лукавство, Мидори, в двадцать первый век не путешествуют через дикие земли. Ночные рейсы Американ Эйрлайнс достаточно безопасны и перенесут тебя любой другой город, так что твои слова лживы. Столь же лживы, как речи Принца Лжи, которому вы поклоняетесь.

Мидори звонко засмеялась, как будто пианист беглыми пальцами пробежал по клавишам.

— «Принц Лжи», как убого! Если бы ты читал святые тексты чуть больше, чем служил верным палачом своего Принца Видаля, ты бы узнал, что ни в одном из них не сказано, что Сатана солгал. Ты ошибаешься, шериф, как и ошибаешься в том, что мы кому-то поклоняемся.

Мидори вдруг развернулась к Кристин и улыбнулась улыбкой старой школьной подруги.

— Хей-хей, Кристин! Этот Тёмный Рыцарь собирается избавиться от тебя, а мы могли бы подружиться. Что скажешь? Наша стая привычна к путешествиям, мы возьмём тебя с собой. Ты пожалеешь, но тебе понравится, — сказала она и коварно подмигнула.

Страх смешался с ненавистью, заставляя время ползти слишком быстро. Кристин вроде бы была здесь, и в тоже время ощущала себя чем-то, что застряло в этом теле. Тем что не может просто отключиться, забыв про боль. Она бы хотела чтобы все закончилось. И чтобы справедливость восторжествовала. Только где эта справедливость? Убийца должен умереть. И Кристин была по настоящему счастлива услышать, что Донован собирается уничтожить ее мучителей. Они заслужили. И она тоже.

Пальцы впивались в предплечья и Кристин вся обратилась в слух, в реакцию. Когда Мидори заговорила прямо с ней, девушка будто окунулась в прорубь.

— Ты.. — она не могла подобрать правильное слово, каким можно было бы назвать Мидори, — Должна заплатить, за то, что сделала. И тот второй, что был с тобой. Где он?

— Заплатить? Интересно! И какова цена?

Кристин на секунду запнулась, подбирая слова. Все происходило будто не с ней, угрозы смерти и пафос были знакомы ей только по фильмам.

— Ваша жизнь.. — больше вопросительно, нежели утвердительно ответила Кристин и посмотрела на Донована, как бы в подтверждении, что это было их целью.

— Но уже я мертва, Кристин, — вдруг неожиданно серьёзно сказала Мидори.

Она замолчала на секунду, позволяя очередной полуночной машине отшуметь за её спиной.

Очередная машина почти пролетела мимо Мидори, не сбавляя скорости, как вдруг послышался громкий стук, капот машины смялся сам собой, а стекло взорвалось сетью трещин. Водитель слишком резко дал по тормозам, отчего колёса начали скользить по асфальту и машина, потеряв управление, на полной скорости ударилась в ограждение, перекувыркнулась через собственный перед и крышей вниз полетела в воду. Эти двадцать метров до воды она летела так долго, что раздавшийся всплеск успел застать всех врасплох. Чёрная рябь, блестящая как полиэтилен, расступилась, медленно, нехотя, позволяя перевёрнутой легковушке протиснуться в её глубины.

Мидори не вздрогнула от первого удара машины о невидимую преграду. Не обернулась посмотреть, как машина, визжа тормозами и шинами, перелетает через ограду. Не опустила взгляд вниз, когда та упала. Она смотрела в сторону шерифа и своего потомка, стоящую рядом с ним.

— Я мертва. Я холодный трупик на ножках, которому повезло, или скорее не повезло немножко подёргаться, прежде чем застыть навсегда и разложиться в земле, прах к праху. Как и ты. Жизнь приятна, смерть покойна, это только переход от жизни к смерти мучителен. Вот где мы все — застряли между жизнью и смертью. Ты, я, наш доблестный рыцарь шериф, мои братья... этот водитель, что задыхается сейчас в тонущей машине. Впрочем, для него всё скоро закончится. Найди его потом, после, посмотри в его безмятежное лицо. Ты ищешь покоя для своего разбитого сердца? Его лицо — это ты, нашедшая тот покой, что ищешь. Я дала тебе нечто большее, чем это. Я дала тебе то, что заставляет тебя ещё немного подёргаться. Ты не оценила. Жаль. Ну что ж, каждому своё.

Сказав это, Мидори плавно соскользнула с ограды и полетела вниз с моста. Всплеск от её падения был гораздо тише, и брызги быстро пропали. Чёрная гладь озера Порчартрейн стала снова блестяще-чёрной, как чёрный полиэтиленовый пакет, в который упаковывают трупы.

Не раздумывая ни секунды, Донован тоже прыгнул с моста. Кристин успела заметить, что в каждой его руке было по ножу боуи, огромному, как средневековые кинжалы. Раздался ещё один всплеск, и снова тишина.

Они не всплыли, ни один из них. Ни через десять минут, ни через сорок. Только вскоре после того как они скрылись под непрозрачной гладью озера, Кристин почувствовала, как холодная пустота взорвалась внутри неё и она сразу поняла — её Сир умер. Автомобиль давно исчез под водой, другие машины пролетали мимо пробоины в ограде моста на полной скорости, предпочитая думать, что она здесь уже не первую ночь, и вообще это проблема городских служб, ответственных за починку мостов. Мы заплатили налоги, так что будьте добры.

Кристин отошла от края моста и посмотрела на тонкую полоску света, которой был Новый Орлеан, «город-полумесяц». Город, в котором она жила и любила, и в котором потеряла любовь и жизнь. Город, который больше не хотел её на своих улицах. Повернувшись к нему спиной, она пошла пешком по тонкой полоске асфальта, не останавливаясь и не оборачивась больше.

Обернулся — погиб. Кажется, так было в какой-то сказке.




Среди асфальтовых морей,
Люминесценции огней я видел смерть
Мечтал о ней

И я иду куда-то вдаль,
Меня ведёт её печаль, мне ничего
Уже не жаль

Ведь мне
Всего лишь больше нечего терять, моя любовь
Ушла
Куда-то за гремящие моря
И не достать