Финну не повезло родится на Авгуре II - все, чем была хороша эта планета, так это добываемыми там полезными ископаемыми в виде редких металлов и сверх-проводящих кристаллов. Разумеется, большую часть населения планеты составляли рабочие, занимавшиеся добычей и переработкой всего этого добра. Кстати, немалую долю работ выполнять и каторжники, но, конечно же, отдельно от свободных рабочих - в своих отдельных колониях на более опасных участках планеты.
Родители Финна работали в одном заводе. Отец - оператором станка, а мать - механиком, ремонтирующем эти проклятые станки. Они так и познакомились, когда машину заклинило. Поженились, родили одного ребенка и поняли, что второго уже не прокормят. С детства Финну вбивали в голову две вещи: что ему придется работать в шахте или на заводе и что если он нарушит закон, то ему тоже придется работать в шахте, но в гораздо более худшей. На планете ходила эдакая 'рекламная компания', с целью усиления правопорядка, постоянно напоминающая, что за любые преступления наказание тут одно - на другой стороне планеты.
Разумеется, при таких раскладах, Финн, как и все дети в округе, местах только об одном - свалить куда-нибудь подальше. А поскольку он с детства был сильный и тупой, то очевидный выбор, помимо шахт, для него был один - армия. Где еще рады принять таких амбалов, научить их всем полезным в жизни навыкам и содержать, отправляя путешествовать в экзотические места?
В армии Финну было хорошо. Он быстро научился обращаться с оружием, по физическим показателям он всегда был в числе лучших, и вскоре ему повезло перевестись в десант и заиметь собственную экзоброню, о чем он мечтал с первого дня, когда её показали новобранцам в учебке. Жизнь была веселой, опасной, и Финн чувствовал, что он крут.
Пока, разумеется, все не полетело ко всем чертям. Вообще, это должно было стать рутинной зачисткой очередной планеты с излишне агрессивной фауной. Какие-то дурацкие обезьяны, зеленой расцветки, гонзающие по своим джунглям. Проблема была в том, что эти макаки были агрессивны и умны, размером были не меньше десантного экзоскелета, и уже поняли, что люди - это вкусно. У десантного отделения была база на планете, и их постоянно кидали в очаги активности этих голожопых диверсантов.
В одну из таких высадок тактический экзоскелет лейтенанта их отделения помяли агрессивные приматы, выбив из строя большую часть электроники. И, по мнению самого Финна, лейтенанта еще и изрядно приложили башкой. Потому что, не имея доступа к тактическим картам, он принялся спорить со старшим сержантом, у которого все работало как надо. Точнее, не спорить - лейтенант просто обвинил сержанта в саботаже и повел отделение в совершенно не предназначенную в рамках задания сторону.
Возник нехороший момент. Лейтенант был не прав, но он был главным. Сержант был прав, и намного опытнее, но он был сержант. Проблему разрешил Финн, который не выдержал и пристрелил офицера. Полной очередью из пулемета. После этого сержант вернул отделение на базу. И можно было бы считать, что Финн, чудовищным образом нарушив субординацию, спас товарищей по отделению. И так оно, в целом и было. Если бы не одно но. Осознание, что ему грозит трибунал, всколыхнуло в памяти Финна старые детские страхи о тюремных шахтерских колониях. И он попытался сбежать с планеты. С экзоскелете. Что повлекло гибель еще двух человек.
Финна, тем не менее, взяли живым - EMP-заряд, и его осталось только выковырять из скорлупы. Расстреливать его не стали, но суд был быстр. Как ни смешно, на финальный приговор сильно повлияло психиатрическое заключение. Из-за специфики работы, регулярное посещение мозгоправов было обязанностью каждого десантника, и в психиатрическом анализе Финна ясно было указано, что шахтерская работа вызовет у него непредсказуемую реакцию, скорее всего, связанную с риском для жизней окружающих. Учитывая уже произошедший срыв, было решено, что безопаснее для всех будет просто заморозить его и забыть. Финна как следует обработали, стерев все татуировки, упоминавшие о принадлежности к десантному отделению, после чего объявили приговор.
Надо сказать, он был рад, так как ожидал худшего.