Обитель мертвых душ | ходы игроков | Родные земли

И все же, сколь не была бы сильна ностальгия по отчему дому, но идея отправиться в родные земли морем была чертовски неудачной. Нет, поначалу, пока Угги пробирался вдоль Франкских берегов, все шло не так уж плохо - со своей нечеловеческой силой он без особых проблем греб ночь за ночью, причаливая с первыми признаками восхода и поспешно закапываясь в землю. Да только вот море не пересечь идя вдоль берега. В восьмую ночь своего пути, Угги с тоской в мертвом сердце прошелся по заросшей крепкими вязами улице давным-давно заброшенной деревни, которую он разграбил еще вместе с покойным отцом, встал на плот и вышел в открытое море. Ха, как же он был наивен, решив, что за ночь сумеет добраться до Трольих Клыков, что бы там переждать день! Застигнутый рассветом посреди бескрайнего Северного моря, юный вампир был вынужден кутаться в жалкие шкуры, укрываясь от беспощадного солнца, пока течение сносило плот все дальше и дальше. Снова ночь и снова безумная попытка догрести до суши, где бы та не находилась. И еще один день. А за ним еще два или три бессонных, полных солнца и голодного безумия дня, пока утлое суденышко с обожженным и свихнувшимся от недоедания зверем наконец-то не вышвырнуло на каменистый берег...
Очнулся Угги лишь через несколько часов - от пьянящего вкуса свежей крови, божественным нектаром вливающейся в его пересохшую глотку. Разросшиеся до неприличных размеров клыки вампира надежно сжимали шею трепыхающейся в агонии жертвы, а в какой-то паре шагов от них замерла от ужаса еще одна порция крови.

Рывок, которым дух оказался прямо-таки вброшен обратно в тело, своей силой заставил Угги даже на секунду усомниться в том, не снится ли ему всё это в дневной дрёме? Возможно, его наконец куда-то прибили и сейчас, в тени, он спит и грезит? О своей смерти он не думал, поскольку знал, что увидит, умирая: как каждого воина его встретят валькирии, а эта трэллка определённо не относится к девам-воительницам.
Но нет: кровь была слишком уж вкусной для сна, а ожоги слишком сильно болят. Нет, это не сон, но невероятная удача: он на берегу, он в доме, Зверь нашёл за него еду и сумел достать её, не пострадав. Осталось только взять найденное своей второй половиной: мужчину до конца, а женщину - нет, оставить ненадолго в живых, сохранить ей дар речи, кусая не в шею, а в руку. Её сохраненным даром он воспользуется, чтобы узнать, в какой он находится стране.

Даже выпив мужчину досуха, Угги все еще был голоден, а потому не раздумывая ни секунды отшвырнул труп в сторону и, резко шагнув вперед, впился клыками в плече женщины, раздирая ее плоть и ломая кость прямо сквозь грубую грязную рубаху. Опомнившись от боли, жертва пронзительно заорала, дернулась в сторону и, потеряв сознание, безвольно повисла в чудовищной пасти вампира.

Выругавшись, Угги решил не допивать женщину до конца, а оставить пока лежать здесь: когда она придёт в себя - а она жива, так что придёт - он всё же поговорит с ней, если не найдёт собеседника лучше. Но сперва станет больше человеком, чем животным: вернётся окончательно в людское тело, спрячет когти и выглянет на улицу.

Отдышавшись от сладкого экстаза свежей крови, Угги закрыл глаза и сосредоточился, что бы вернуть себе человеческий облик. Короткая серия судорог, хруст встающих на место костей, выдох. Готово. Проведя рукой по всклокоченной, грязной и жесткой от морской соли бороде, вампир осмотрел болтающиеся на нем обрывки ткани и кожи, что некогда были добротной одежкой, после чего молча подошел к развороченной двери и выглянул на улицу.
Тут же бросились в глаза ошметки какого-то пса во дворе и многоголосый скулёж со стороны деревни. Да, выбранный зверем дом стоял на отшибе, но, кажется он наделал слишком много шума и местные наверняка уже хватаются за топоры, желая узнать что твориться в их селе.

Уж родной способ строить дома Угги узнал: нельзя не узнать такое близкое и родное, пусть даже он и прожил много лет вдали от всего этого, ведь эти годы он жил в лесу, а не среди домов, да и наверняка жизнь среди домов не отбила бы у Угги памяти о родной земле. Стало даже как-то немного жаль трэллку, лежащую в доме, и мёртвого трэлла: они ведь кому-то принадлежали. Но Угги успокоил себя тем, что, в сущности, их хозяин может, если осмелится, требовать с него оплаты мёртвого имущества. Вообще же, именно с их хозяином ему стоит встретиться в первую очередь, чтобы взять соответствующей бонду одежды, которую бессмысленно искать у рабов.
И встречаться с ним в лохмотьях всё же лучше, чем в рабских одеждах, так что надо только наесться - неизвестно, какой Угги будет оказан приём - и после этого можно будет идти на встречу.
Глаза вампира стали густого красного цвета, мир для него стал куда более ярким, с оттенком кровавой красноты на всём, когда он направил к глазам кровь для обретения ночного зрения. Затем он вернулся к трэллке и выпил её досуха, после чего обошёл село широким кругом, чтобы оказаться за спинами тех, кто побежит сюда.

Вернуться в дом и выпить остатки крови, что сочились из разодранной волчьими клыками руки было делом одной минуты, но за это время местные уже успели приблизиться достаточно, что бы вампир мог услышать их злобные крики. О да, это точно норды! Матерясь на разные лады, бонды заранее настраивались на добрую драку и разочаровывать их Угги не собирался. Выскочив во двор, он метнулся вдоль низкого каменного заборчика в сторону, обходя противников со стороны холмов и уже оттуда, замерев во тьме пересчитал смельчаков.

Будь он человеком, он не стал бы выходить на бой с четырьмя десятками людей: это была бы смерть, причём далёкая от героической; это была бы очень глупая смерть, причём, скорее всего, он умер бы не в бою, а в плену. Возможно, очень нескоро, что сделало бы его смерть его глупее и позорнее. Сейчас он не был человеком и его когти были способны рубить деревья, а сам он смог бы выдержать удар топора. Однако не нескольких десятков топоров. И если залечить раны может кровь - лишь бы её хватило - в таком голодном состоянии это не удастся, ведь крови не хватит. Значит, ему нужна ещё кровь. Эту кровь он достанет из трэллов в деревне, откуда только что ушли все воины. Ну, по меньшей мере, большая их часть.

Прожив двадцать лет в лесу, Угги так и не привык к своему превосходству над людьми, а потому, по старой памяти, все же предпочел держаться от вооруженных людей подальше. Не важно, что ты бессмертный вампир и что обычной сталью тебя не взять - все одно не так-то просто выйти против целой гурьбы разъяренных нордов в одиночку. Да еще и в драных портках на босу ногу.
Пользуясь ночными тенями, вампир сумел незамеченным пробраться по каменистому холму в обход ватаги викингов, передовой отряд которых уже окружил дом и сейчас грязно ругался по поводу разодранной в клочья собаки. Пробежав вдоль очередного каменного заборчика, Угги до полусмерти перепугал отару овец в загоне и лихо метнулся к выглянувшей на шум девушке, впечатав ее в стену рядом с дверью.

Богатство дома Угги заметил походя, пока вцеплялся клыками в шею выбежавшей наружу девушки, насыщая свой кажущийся безразмерным голод. Человек или трэлл - не так это и важно для него сейчас, слишком уж силён голод...Однако, если голод утихнет, пока девушка будет жива, он не станет допивать её ради излишнего насыщения.

Всласть напившись крови, Угги отбросил прочь очередное тело, словно пустой горшок из-под эля, облизнулся, чувствуя, как отступает безумный голод, что преследовал его последние несколько дней и осмотрелся. Овцы орали как умалишенные, некоторые к тому же умудрились перескочить через невысокую ограду и теперь мчались в ночь, прочь от полуголого вампира, собаки по всей деревне продолжали скулить, а народ - материться. Естественно, его выходка не осталась незамеченной и часть воинов поспешила вернуться в селение, пока прочие настороженно крутились вокруг дома с мертвыми трэллами. Кажется они еще не поняли, что противник только один и следует держаться одним отрядом...

Сейчас он чувствовал себя более готовым выйти на тех, кто отошёл в сторону от остальных людей - как при охоте на животных, бродящих по лесам стаями. Однако, он не чувствовал себя довольным собой: эти лохмотья раздражали его также, как и нагота человеческого тела, к которой он не слишком привык даже за все годы жизни в лесу, где так или иначе следовал привычке носить одежду, поскольку это было его привычкой слишком уж долго.
Так что он вошёл в дом и осмотрелся в нём в поисках чего-то более подходящего.

Беспокоясь о нежной нордской психике местных бородочей, Угги вошел в темную избу, выцепил острым вампирьим взглядом грубый сундук, легко откинул тяжелую крышку и по-хозяйски принялся рыться в трофейных тряпках. Игнорируя призывные крики с улицы, дескать, выходи подлый трус, драться будем, он деловито натянул не слишком-то свежие портки из добротной кожи, влез в неясного по причине темноты цвета рубаху из дорогой и приятной на ощупь бархатистой ткани и только принялся натягивать сапоги на грязные пятки, как крики с улицы сменились совсем близким яростным ревом бойцов, а комнату озарил свет близких факелов. Кажется, вражеские войска сил самообороны взяли в осаду захваченную им избу и вот-вот пойдут на штурм её неприступных стен.

Теперь он действительно мог бы выйти наружу, если бы беспокойство о своём внешнем виде было единственным, что смущало Угги. Однако его куда больше волновала мысль о том, что делать с такой толпой врагов, кроме как сдаваться им и терпеть все "прелести" плена, чем то, как они оценят его одежду - теперь ставшую достаточно неплохой. Так что Угги думал об этом всё то время, пока натягивал сапоги вопреки появлению где-то в окрестностях огня, от которого хотелось скрыться и побыстрее: огонь пугал*.
Так что свей предпочёл выйти через заднюю дверь дома, который этой двери не имел. Собственно, имей дом заднюю дверь - и выходить через неё Угги не стал бы, а, как и сейчас, вырастив когти, проделал в закрывающей улицу стене дыру**.

Щедро тратя кровь на очередную трансформацию, Угги за пару секунд отрастил себе когти, подорвался к стене и одним широким взмахом рассек рыбий пузырь на окне и выдрал тщательно подогнанный рачительным хозяином подоконник, значительно расширив лаз на улицу. Проблема, пожалуй была только в том, что дом был не столь велик, что бы голозадая бородатая рать не заметила этого маневра. Азартные и яростные крики с улицы не предвещали для загнанной в угол дичи ничего хорошего, если бы только та не была столь зубаста...
- ОН ЗДЕСЬ!! - Рявкнул один из опытных рубак заскакивая в распахнутую дверь и умело прикрываясь щитом, словно бы боясь словить шальную стрелу.
- РУБИ! РУБИ ГАДА!!! - Вторила ему свора нордов с топорами и факелами, что толкалась следом. - НЕ УЙДЕТ, ПАСКУДА! НА КОЛ ЕГО! НА КОЛ!

Ну, одного-то порубить Угги смог бы - но дом ведь могут поджечь, окружить и ждать, пока он или сгорит, или выбежит на улицу. Так что лучше уж сразу бежать на улицу, не из огненной ловушки и не в такое уж густое - он надеялся на это - кольцо врагов.
Угги попробовал вылезти в окно действительно быстро, одним ловким прыжком, в котором ему помогла кровь, ненадолго ускорившая его тело.

Протиснувшись в узкий лаз ничем не хуже кошки, Угги вывалился с другой стороны стены, перекатился по земле, вскочил и тут же ему в грудь ударила стрела. Почти не заметив толчка разлетевшегося в щепки снаряда, он тем не менее отметил, что запасы крови не безграничны, а людей вокруг многовато. Не зря норды во всем мире славились как опытные и бесстрашные воины - они и сейчас, увидев клыки и когти перемазанного в крови вампира не струхнули, а бросились вперед, явно желая порвать тварь в клочья.

Во-первых, Угги и сам был нордом, пусть по его попыткам скрыться это и не было достаточно заметно: он уже был в куда большей степени зверем. Но зверям свойственно драться, пытаясь вырваться из угла, в котором они оказались, так что и вампир, пригнувшись, бросился на ближайшего врага, замахиваясь когтями с двух сторон на уровне пояса, чтобы вскрыть ими живот, возможно, руки и оружие. И попасть по норду, если тот отклонится в сторону или назад: замах широкий, а после его окончания Угги если и сможет, то не захочет стоять на месте и будет двигаться дальше, ведя когтями уже в стороны на том же уровне.

Не слишком-то задумываясь о тактике боя, Угги предпочел отдаться Зверю и просто ринулся вперед - рвать врагов. Проигнорировав удар топором, он вспорол брюхо ближайшему норду. Пропустив еще один удар, но этот раз по голове, он, злобно зыркнув на своего обидчика, одним ударом разнес ему щит и перебил руку. Взмах, еще один, звон расколовшегося об невероятно прочное тело вампира меча, его злобный хохот, перекрывший даже яростные крики нордов и пьянящий запах крови смешались в безумную пляску смерти, вызывая у соскучившегося по битвам Угги настоящую эйфорию. Раскидав с пяток набросившихся на него ублюдков, он уже собирался накинуться на очередную жертву, как внезапно его скорчило от удара брошенного в него факела.
- Что, не нравится, тварь!? - Тут же обрадовался один из борадочей, по всей видимости и метнувший факел.

И всё же факел не остановил окончательно злобного веселья, о котором Угги успел очень, невероятно сильно забыть, так что он не мгновенно убежал, спасаясь от боли, а прыгнул на бросившего в него огонь, чтобы ответить на боль болью.

Наивный человечишка, всего секунда торжества, мимолетное ощущение победы и вот уже когти вампира раздирают ему нутро. Стоило ли оно того? Встретят ли его в Вальхалле боевые друзья, сгниет ли он в земле или его пожрет чудовищная тварь? Недоумение, страх, боль в его глазах лишь раззадоривали Угги, что уже привык к тому, что люди для него лишь пища. Еще несколько стрел разодрали его многострадальную рубаху, чей-то зычный голос приказывал бойцам держать строй, а не бездумно кидаться всей гурьбой, но порядка это не прибавляло. Угги легко отвел в сторону грубое копьецо, одним ударом перебил его древко и уже шагнул вперед, что бы убить очередного врага, как у него перед лицом полыхнул жаром очередной факел, заставив отступить назад. В спину тут же ударил чей-то топор, он крутанулся волчком, стараясь задеть когтями как можно больше нордов и вновь почувствовал злой укус огня, который, как ему казалось, был уже везде.

Боевой раж постепенно сменялся паническим страхом, однако и страх не способствовал сохранению ума, напротив, он гнал ум прочь, заставляя Угги действовать неразумно. Впрочем, Зверь в нём был силён, он был практически един с ним, а потому не сопротивлялся этому порыву; это был его порыв, исходящий едино от Зверя и Угги.
Этим порывом он бросался от огня к крови, прорубая тела и следя за языками пламени в испуганных попытках избежать их.

Вертясь словно обезумевший, Угги раздирал когтями все, до чего только мог дотянуться. Щиты, руки, копья, он кромсал даже стены домов, выдирая из них целые клоки древесины и едва ли не купался в текущей повсюду крови. Однако ожоги и стремительно нарастающий голод давали о себе знать, потому, когда он сумел вырваться из тесного закутка меж сараем и домом буквально проложив себе дорогу по трупам, его нечеловеческая стремительность заметно поубавилась, что было очевидно и оставшимся на ногах нордам. Подоспевшее же подкрепление, было настолько ошарашенно криками раненных, видом разодранных тел и залитого кровью чудовища в драной одежке, что казалось вот еще чуть-чуть, еще немножко поднажать и они бросятся в бегство.

Боль от огня уменьшилась, став уже воспоминанием и зудом в ранах, а вместо неё к Угги пришло сознание, позволившее ему окинуть взглядом обстановку и принять единственное верное решение, которое должно было помочь ему даже больше, чем острота когтей и прочность тела: дать понять нордам, что они могут бежать или умирать. И Угги зарычал, жадный до текущей повсюду крови.

Когда Угги угрожающе зарычал и двинулся навстречу подоспевшим нордам с явным намерением порвать в клочки и их, толпа дрогнула и отступила. Всего на шаг. Прикрываясь редкими щитами северяне крепились из последних сил и основной причиной оставшейся храбрости был их предводитель, что бесстрашно вышел вперед крутя в руках сразу две секиры. Обойдясь без угроз и громогласных речей, тот просто сплюнул в грязь, зарычал в ответ и с поразительным для такого здоровяка проворством кинулся на чудовище.
Увернувшись от первой атаки когтистой лапы вампиры, он почти без замаха ударил топорами, да так, что даже вампира едва не откинуло в сторону. Одна из секир с треском рассыпалась, не причинив Угги никакого вреда, а вот второй с противным хрустом вошел в его голову. Толпа нордов тут же восторженно взревела, радуясь победе, а через секунду охнула в ужасе, когда "убитое" чудовище разодрало героя пополам, словно бы топор в голове для него ничего не значил. подхватив еще трепыхающееся тело бывшего предводителя Угги впился в его шею и принялся жадно высасывать кровь глядя на панически разбегающееся мужичье.