[WoD] Лайф-коучинг | ходы игроков | Шаг шестой. Задайте себе вопрос: может быть, дело во мне?

8 июля 2009 года
18:34
После второго (неофициального) семинара

      Пациенты и персонал больницы сидели на каталках и полу на первом этаже, боязливо глядя на проходящего рядом Хорхе. Камило и Андреас наверняка рассказали им, что кошмар закончился и чудовище побеждено, но по глазам потерпевших плотник рассудил, что психические травмы могут не зажить до самой их смерти. На скамейке в холле сидела донья Гонсалес, единственная, у которой было подобие улыбки на лице.
      - Спасибо вам, мальчики. Храни вас Господь, спасибо... - произнесла она, перекрестив Хорхе.
      - Всё? Никаких проблем? - окликнул плотника Камило, вместе с Андреасом ожидая его около пикапа.
      - Хлипкий сукин сын, но смог же одолеть бога! - весело засвистел Андреас и тряхнул в воздухе ружьём - А где он? Угощу его пивом за свой счёт!
      - Марава приглашает тебя и Дымящееся Зеркало в свой лагерь. Намечается празднество, - сказал Камило - Я бы на его месте поехал.

- Ну это пусть он сам решает. Мы с ним на ногах вторые сутки, а Рамон, как вы сами заметили, не из крепких. Я не приду. У меня, если помните, вампир на носу. Не хватало чтобы эта скотина со своим безумием притащилась в толпу веселящихся людей, - Васкез помолчал, затем сказал, глядя Камило в глаза. - Берегите Мараву. Это дерьмо еще не закончилось. Если гринго прав, то ее и Салье попробуют убить. И еще. Я не знаю, чем закончится сегодняшняя ночь, но хочу попросить вас всех об одной услуге. Вас, индейцев. Можете считать это платой за наш вклад в борьбу с Кукульканом. В общем, не убивайте Салье. Это несчастный больной старик, потерявший сына. Запихните его в тюрьму, заставьте убирать дерьмо на улицах, что угодно, только не убивайте. Его смерть только спустит зло с цепи.

      Камило и Андреас молчали какое-то время, переглядываясь друг с другом и оборачиваясь на огни костров.
      - Убедить Вождя будет непросто. До того, как началась охота на Кукулькана, она... по сути то и Вождём не была. Так, простой мудрой женщиной, которая умела заставить мужиков шевелиться и изредка показывать зубы картелю и бюрократам, - Камило потёр шею и вздохнул - Но вчерашним вечером она на чердаке своего дома заперлась, накачалась какими-то травами, и началось.
      - Свояки чуть в штаны не наклали, когда слышали её крики и песни. Думали, что Сатана орёт, а оказалось... - нервно засмеялся Андреас - Сам видел, свояки у Маравы не из слабых, так она их парой пощёчин на место поставила и сказала, что титьки мять уже не получится. Зло пришло в город от Салье, приняв в жертву его сынка, и нас всех в могилу заберёт. Ещё на кладбище и сюда, в больницу, бегала, хрен знает зачем.
      - Фармацевт у нас есть, Хайме, индеец. Все знали, что он под картелем лежит, давал им какие-то лекарства на варку. Никто его не смел тронуть, а тот на всех стучал при случае, - Камило легонько похлопал себе по шее, как если бы прибивал мух - Марава посреди ночи всё дерьмо из него выбила, выбросила на главную площадь, перебудила всех индейцев и сказала, что мы больше на коленях перед бандитами ползать не будем.
      - Этот же Хайме ей и сказал, где у картеля тайник с оружием закопан с наркотой впридачу, - продолжил Андреас, постучав по цевью ружья - Когда скорая помощь по нашей стороне заездила с трупами, все поняли, что нам не только с доном Габриелем и его шайкой придётся воевать. Уверовал народ.
      - Так что... - Камило указал на костры - Если Марава захочет убить Салье, вряд ли мы вдвоём её убедим. Дня хватило, чтобы индейцев, которые шляпой пол подметали перед бандитами, превратить в армию. У нас нет такой силы переубедить их обратно. Чары Маравы.
      - Ладно, попробуем. Не пристрелит же она нас, как еретиков... А где Зеркало-то? Если без него уйдём, она же обратно пошлёт, - Андреас сплюнул и крикнул - Моралез! Моралез, ты как там? Спускайся быстрей!
      - Он точно хорошо себя чувствует? Не ранен? - спросил Камило, нетерпеливо стуча ногой по камню - Ты кати домой или куда там тебе надо. Сами пешком дойдём, тебе, наверное, время нельзя терять.

- Я могу подвезти вас до аптеки, а сам потом поеду к себе, - ответил Хорхе.

- Зараза, он там подыхает что-ли, - Андреас закинул ремень ружья за спину и пошёл ко входу в больницу.

- Или так, - кивнул Камило - Я наверное ожидал... хм.. большего. Думал, что Змей во всей красе взлетит с крыши, заревёт на всю Игуалу и начнёт биться с Зеркалом.

Из больницы как раз вышел Рамон. Увидев подходящего к нему индейца с ружьем он чуть напрягся.

- Эй, Зеркало! Как ты? Тебя не ранило? - индеец радостно улыбнулся, хлопнув Рамона по плечу. - Марава тебя ждёт на празднике! Давай, прыгай в пикап, Хорхе нас довезёт.

- Ох, блин, мужик, я тебя не помню, прости, - развел руками Рамон, немного попустившись. - Хорхе говорит, у меня амнезия. Походу так и есть. Может по голове ударили, я не ебу. Прости, не понимаю о каких зеркалах ты ведешь речь.

- Весь бой был в этом... в астрале. И длился несколько секунд, по крайней мере по нашему времени, - ответил Хорхе. - И Рамон все забыл, зараза.

- Чего? Ты же... Зараза, - по инерции посмеявшись ещё немного, индеец сник - Ладно, всё равно поехали. Марава тебе всё напомнит. Хорхе, заводи!

- А... Рамон точне не... Ну, не пустил ли он Змея в себя? - шёпотом сказал Камило - Просто ждёт и притворяется?

- Я не знаю, - вздохнул Хорхе. - Поэтому и звонил Мараве. Она говорит, что вроде все окей.

- Это, пацаны, - сказал Рамон, - меня тут друган заберет, я с ним уже договорился. К тому же у меня не очень настроение чо то праздновать, если честно. У меня родные умерли, да и чувствую себя херово.

- Слушай. Тут даже говорить нечего. У нас тоже много кто погиб от этого сраного чудища, - вдруг в глазах Андреаса блеснула злоба. - Если Марава нас обратно пошлёт, придётся тебя за руки-ноги взять и потащить.

Рамон отпрянул от агрессивного индейца.
- Вот честно, не знаю чо вашей Мараве от меня надо, - сказал он, пытаясь действовать миролюбиво и выиграть время, пока Крокодил не приехал, - но ты это, чего сразу наезжаешь. Я тебе в текилу не плевал, мужик, попустись.

- Ну вот и посмотрит на него поближе. Я так подумал, подумал, странно всё это. Просто, что ли... - цокнул языком Камило в ответ на реплику Хорхе. - Эй! Вы долго там болтать собрались? Идите сюда уже!

- Пошли, пошли, - не желал слушать Рамона индеец, грубо взяв его под руку и попытавшись потащить к пикапу - Мигом всё вспомнишь.

- Слушайте, отстаньте от него, - Хорхе раздраженно посмотрел на индейцев. - Одному Богу известно, через что ему пришлось пройти. Возможно он видел такое дерьмо, что стереть ему память было единственным выходом.

- Э, блин, ты чего, - Рамон попытался выкрутиться, - не поеду я никуда, че ты пристал мля!

- Да блять! - взорвался Андреас, пнув камень. - Ты видел Мараву вообще, Хорхе! Она только что картель разнесла в пух и перья! Если она захочет, она сама на площадь его притащит!

- Ну не так прям... Кхм. Но Рамон правда нужен. Вдруг Змей в нём. Боюсь я этого, - тихо сказал Камило.

- Марава сказала, что Герой победил Змея, - ответил плотник, глядя индейцу в глаза. - Не веришь, хочешь позвони ей сам.

Рамон отошел на пару шагов, настороженно глядя на индейцев, и быстро осмотрелся, в надежде что Крокодил уже подъезжает и спасет его от этих психов. Ну, Хорхе-то он к психам не относил, и вроде плотник был на его стороне, и это хоть немного успокаивало.

Когда здоровяк исподлобья посмотрел на него, Камило сразу стушевался, дотронувшись до шеи. Немного помолчав, он крикнул приятелю:
- Ладно, отвяжись от него! Андреас, еб твою! - крикнул он - Давай в пикап, пусть Рамон едет, куда ему надо!

- Чё? Ты издеваешься? Она же... - резко махнул рукой в сторону Рамона Андреас.

- Андреас!

После этого жёсткого окрика индеец выругался и пнул ещё один камень, после чего покорно пошёл к машине Хорхе. Прежде чем забраться в багажник, он пару раз оглянулся на "Зеркало" с неприязненным взглядом.
- Трус, - только и сказал он.

- Заводи. С нас сегодня хватит, - Камило прокашлялся и забрался на пассажирское сидение.

- Удачи, Хорхе, - Рамон с облегчением помахал плотнику рукой. Если эти люди будут с Хорхе, возможно ему будет проще победить своего вампира. Он почувствовал легкий укор совести, что не идет с Васкезом, но это ощущение быстро прошло.

- Он последний, кого я назвал бы трусом в этом городе, - жестко ответил Васкез и неприязненно глянул на Андреаса. - Я знаю с чем он сражался и что победил. Сам напал на Кукулькана вчерашней ночью. До сих пор не знаю, как выжил. Следи короче за своим языком, Андреас. То, что он все забыл, не делает его меньше, чем он есть.
Плотник завел мотор и молча повел пикап в сторону "ставки" вождя.

Андреас молчал, глядя в небо. Камило тоже задумчиво смотрел в окно какое-то время, после чего спросил:
- Слушай. Я тут перед закатом увидел вас двоих с каким-то гринго в джинсовке. Уехал потом на фургоне. Он ещё о чем-то договаривался с Маравой. Это из УБН человек?

- Я понятия не имею, откуда он. Но он знает дохера всего, что обычным людям недоступно. И до сих пор его слова оказывались правдой, - ответил плотник. - Не был бы он еще таким жлобом... Но может издержки профессии, я не знаю.

- Ну, просто слухи ходят. Мол это он Мараве и подсказал, где оружие картеля лежит. Мол не может Хайме, тупой индеец, такие подробности про тайники знать, - хмыкнул Камило.

- Насчет оружия я не знаю. Но гринго явно знает больше, чем говорит. Кто за ним стоит, я без понятия. Он изображает из себя просто торговца специфической информацией. И он нам помог, да. Но я не знаю, каковы его реальные цели.

- Хм.. Марава вроде нормально с ним разговаривала, даже смеялись над чем-то... - Камило почесал подбородок - Эх, с одной стороны, вроде доброе дело делаем, порядок наводим... Но лучше бы я дальше пастухом был, а не солдатом. Там хотя бы понятно, что коровы точно не затевают против тебя заговор.

Андреас кашлянул, будто желая что-то сказать, но передумал и закурил.

Пикап Хорхе почти подъехал к площади, скрип мегафона и усиленный голос Маравы был слышен всё громче.

      - ...CAHUALOZ! COCHAMACHALOA! CEHUILOZ! HUALHUETZIZ! NINEHUAZ! - раздавались гипнотические выкрики, похожие на заклинания над пылающими кострами. Васкеза бросило в пот от того, насколько площадь была жаркой, людной и удушливой.
      - HUALHUETZIZ! - кричала в истерике толпа. Навскидку плотник насчитал не меньше сотни человек. И большая их часть была вооружена.
      - NINEHUAZ! - рявкнула Марава в мегафон, стоя на крыше грузовика перед аптекой. Хорхе увидел, что широкая улица, ведущая в сторону автосвалки, была залита кровью и засыпана гильзами. В огромном пятне пламени белого фосфора догорали две машины картеля. Трупы бандитов были сложены в ряд на ближайшем тротуаре. Пятнадцать? Или все двадцать? От тошнотворного дыма в глазах поплыло.
      - HUALHUETZIZ! - снова заорали индейцы, некоторые из них выстрелили в воздух. Народ потомков ацтеков сменил охотничьи двустволки на автоматические винтовки и дробовики.
      - NINEHUAZ! - Марава с безумным хохотом швырнула мегафон в костёр и подняла в воздух вилы на потеху беснующейся толпы.
      На одном из зубцов была нанизана чья-то морщинистая голова. И это был не Салье.
      Пока что.
      - Господи, - Камило открыл рот, мотая головой с выпученными глазами.
      - Да! Да! Hualhuetziz! - на ломаном науатле крикнул Андреас, выскочив из машины и побежав в толпу.
      - Езжай отсюда, Хорхе. Мы тут... сами. Бывай, - Камило пожал руку плотника на прощанье и вышел следом. Судя по его вспотевшей ладони, вряд ли он радовался также сильно, как и фанатики.

Плотник тяжело сглотнул, глядя на творящийся кошмар. "Интересно, откуда у индейцев деньги на фосфорные гранаты Рубио", подумал он. Не нужно быть провидцем, чтобы понять, что его призывы к прощению Салье пропадут втуне. А потом обезумевшую колдунью, отплясывающую на грузовике, снимет какой-нибудь снайпер, и тогда Авария развернется по полной.

Васкез до сих пор не был уверен, какая участь в этом уравнении отведена ему. Рубио он не доверял - да и слова коуча не совпадали с тем, что говорил Пако. Вампир утверждал, что Хорхе должен "стравить" Мараву и председателя. Гринго же заявил, что именно плотник стать их палачом. Пока что Васкез упорно сопротивлялся обеим "предназначениям". Но и Авария еще по-настоящему за него не брался.

Хорхе нажал на газ, развернулся и поехал назад к своему дому. Среди безумной толпы ему точно было делать нечего.

      Очень необычно было видеть собственный дом не изменившимся с того момента, как охотники-добровольцы уехали в пустыню в поисках вампирской стаи. Никаких воронок от взрывов, никаких дыр от пуль, даже у шпаны за весь день не было настроения нарисовать на заборе гениталии или матерные слова. Среди творящегося в Игуале лихорадочного безумия скромное и крепкое жилище Хорхе казалось оплотом рассудка и нормальности.
      Так Васкез и подумал бы, если бы не увидел следы шин на песке. Выглядели они отчётливо, как будто некто приехал и уехал совсем недавно. А в почтовом ящике торчал белый конверт.

Плотник огляделся по сторонам, загнал пикап в гараж, закрыл и запер ворота и лишь затем вскрыл конверт. Никаких опознавательных знаков на нем не было - простой белый чистый конверт.

Света уличного фонаря было достаточно, чтобы четко разглядеть большое письмо, написанное очень аккуратным, с обилием завитушек, почерком.

Мистер Васкез. Мистер Моралез.

Очень жаль, что мы расстались на такой нервной ноте. Поверьте, никаких попыток обмануть, выманить из вас деньги или подставить я даже не думал предпринимать. Вы должны понять, что бизнес, которым занимаюсь я - рискованный бизнес, который редко окупается. В тот момент, когда я предложил вам оружие против Врага, я думал, что мораль и этика для вас значит гораздо меньше, чем желание выжить и спасти целый город. Вышло так, что я ошибался. С другой стороны, не могу не восхищаться вашей верности идеалам. В любом другом случае безнравственность способна свести иного охотника в могилу.
Меня нет в городе. Конфликт, нарастающий на улицах, создал очень много рисков для бизнеса, поэтому гораздо разумнее искать новых клиентов в другом месте. Не пытайтесь искать меня. Номера я сменю в течение суток, как и собственное имя. Отпечатков на письме, которое вы держите, вы не обнаружите - я писал его в перчатках. Анализ почерка вам тоже ничего не даст, я срисовал этот с писем одной обыкновенной девушки из Сан-Мигеля.
Теперь, когда мы разобрались в наших с вами отношениях, пора поговорить о вашей Охоте. Я всё таки надеюсь, что пишу это не зря, и вы живы. Схватка между Хищником и Героем не должна окончиться катастрофой, практически все Герои одерживают верх, правда, последствия могут быть непредсказуемы и требуют помощи психиатра. Касательно старейшины я ещё раз вам советую воспользоваться моим советом и убить Мараву или Салье до того, как план вампира осуществится. Я видел стрельбу в городе и считаю, что больше ждать внезапной удачи нельзя. Потому что данный Враг очень, ОЧЕНЬ силён. Судя по записям Пако, он существует столетия, и двое охотников без подготовки мало что с ним смогут сделать. Однако. Если даже сейчас ваш моральный кодекс непоколебим, то раскрою секрет. Золотые пули, плакаты с лабиринтами и костры с пустынными травами не работают. Чеснок и бегущая вода тоже. Кресты могут иметь некую силу, но лишь в руках некоторых служб Ватикана. Единственное, чем располагаете вы - огонь, солнечный свет, кол в сердце и избегание зрительного контакта. А также светошумовая граната, которая лежит в почтовом ящике. Клан Малкавиан очень чувствителен к сильным раздражителям, поэтому это вам поможет. Благодарности принимаю, дарю за счёт заведения. Советую вам принять успокоительное, в максимально приемлемых дозах, дабы Враг не сумел слишком быстро повлиять на ваш разум. Если он спланирует пить из вас кровь, не лишним будет принять героин или метамфетамин, я слышал, у некоторых старых особей имеется аллергия на подобные вещества в пище. Но этот выбор я оставляю на вашей совести.
Очень, очень надеюсь, что вы выживете и победите Врага. Тем или иным способом, нужно спасти Игуалу, иначе вся наша работа пойдёт прахом. На случай, если вы пожелаете присоединиться к сообществу охотников и будете искать поддержку единомышленников, отправляйтесь в Мехико, в деловой район по адресу Града Лока 86. Если дадите понять на ресепшене, что вы знаете о Враге, вас примут. И ещё. Как только увидите людей с бейджем корпорации "Пентекс" - бегите. Они не обещают ничего хорошего.

Ваш партнёр.
Хорхе открыл почтовый ящик и вытащил гранату. Затем запер калитку, зашел внутрь и плюхнулся на табурет в гараже. Несколько минут, под светом одинокой лампочки, он читал и перечитывал письмо Рубио. Возможно он действительно напрасно паранойил по поводу гринго. Возможно Мараву действительно стоило убить. После головы на вилах - дона Габриеля, надо полагать - эта мысль уже не казалась такой уж неправильной.

Плотник сложил письмо и сунул его в карман. Возможно ему действительно стоит вернуться, попробовать убить сумасшедшую бруху? Но даже если предположить, что она все еще отплясывает на грузовике, и ему удастся найти удобное место, откуда он сможет прицелиться и произвести выстрел, далеко не факт, что он завалит ее с одного попадания. А второго шанса у него уже не будет.

Васкез подкинул гранату в широкой ладони и криво усмехнулся. Нет, он даст бой этой твари у себя дома. Плотник встал с табурета и для начала проверил дом. Потом вернулся в гараж-мастерскую. Предстояла небольшая работа.

Хорхе начал подготовку к обороне. Для начала он задвинул окна в комнатах матери и сестры шкафами, затем вооружился шуруповертом и при помощи нескольких крупных саморезов зафиксировал двери в их комнаты в закрытом состоянии. Плотнику не хотелось превращать весь дом в поле боя. Точно также он забаррикадировал окна на чердаке и завинтил наглухо люк.

Осталось разобраться с окнами в уборной и на кухне. Их плотник тупо заколотил листами толстой фанеры. Дверь на кухню также была зафиксирована наглухо саморезами. После чего Васкез запер входную дверь и вернулся в гараж.

Забаррикадировавшись в доме, Хорхе приступил ко второй части плана. Он взял электролобзик и выпилил из толстой доски четыре полукруга, внутренним диаметром чуть больше толщины своей шеи и с разницей между внутренним и внешним радиусом примерно в сантиметра четыре. Затем саморезами скрепил заготовки по две, сделав их вдвое толще. Вытащил толстые и длинные десятисантиметровые гвозди, и вколотил их с небольшим интервалом по самую шляпку со внутренней стороны полукругов - так, чтобы острые концы торчали наружу. Потом притащил из ванной зеркало, плотно обмотал шею тряпками, соединил две половинки шипастой колодки на своей шее и перед зеркалом скрепил обе половинки саморезами, заперев себя фактически в этаком самодельном шипастом ошейнике.
Теперь плотник был похож на участника гаражной Death metal-группы. Не хватало только таких же наручей.
"Давай, попей моей крови, чертов кукуй".

Третья часть плана включала в себя расстановку ловушек. Увы, Хорхе не умел ставить растяжки, да и капканов у него не водилось. Покумекав немного, он приделал к входной двери небольшую полочку на самом верху, вровень с косяком. На полочку он поставил пустые консервные банки, куда налил смешанный с машинным маслом ацетон, в котором предварительно растворил немного упаковочного пенопласта. Сами банки он веревочкой притянул к дверному косяку. Теперь, когда дверь откроется, они дружно ухнут вниз, предположительно на голову тому, кто ее открыл. Оставалось надеяться, что это будет вампир, а не какой-нибудь пьяный индеец. Впрочем, последних, как надеялся плотник, остановят запертые калитка и ворота.
Возле входной двери - так, чтобы ее не сбило при открывании - Хорхе поставил зажженую толстую свечу, которая будет гореть не один час. Если все пройдет удачно, облитый зажигательной смесью вампир тут же и вспыхнет. Ну а если нет, то Васкез ему всегда сможет помочь при помощи "молотова".

Время шло, а вампира все не было. Плотник вытесал пару кольев из старого штакетника, затем молотком наколотил в гараже несколько пустых бутылок и прочего стеклянного мусора, после чего полученными осколками засеял коридор, пол гаража перед железной дверью, и накидал их на пол в своей комнате. Теперь вампиру будет очень непросто подкрасться к нему бесшумно.

Взяв из пикапа огнетушитель, плотник запер железную дверь, ведущую в гараж, отпер входную дверь, где стояла ловушка, закрыл дверь к себе в комнату и выпил двойную дозу оставшегося от матери валокордина. Лекарство, естественно, было просроченным, но Хорхе предполагал, что портиться в спиртовом растворе особо нечему.

Положив на стол заряженную двустволку, пистолет-пулемет, светошумовую гранату, огнетушитель, зажигалку, колья, и два готовых "молотова", Хорхе поставил рядом с собой пару зажженых свечей и сел за стол читать старый молитвенник матери. Внимательно вслушиваясь в происходящее в доме, плотник еле слышно шептал раз за разом "Ave Maria", "El Credo", "Padre Nuestro", "Gloria" и "La Senal De La Cruz".

Оставалось только ждать.

      Часы на стене мерно тикали. Огоньки свечей горели ровно, освещая строки в молитвеннике. Собака Энрике протяжно выла на луну.
      Наступила полночь.
      Часы остановились. Пламя свечей затрепыхалось. Собака замолкла.
      Хорхе почудилось, что он оглох, прежде чем тихо пошуршать страницей молитвенника матери. Стук сердца гулко отдавался в груди, спокойное сопение плотника, казалось, можно было услышать с улицы. Но и наоборот, создавалось впечатление, что Хорхе был способен уловить по ту сторону стен любую примятую чьей-то ногой травинку, отброшенную песчинку или кровожадное клацанье вампирских клыков. Такая острота чувств интересовала плотника минуту-две, а затем он снова опустил глаза к молитвеннику.
      Буквы были расположены задом наперёд.
      Хорхе моргнул.
      Нет. Всё в порядке. Только строки немного съезжают вниз к концу...
      Хорхе моргнул.
      Номер страницы. Обращения к Господу были напечатаны черными чернилами. Цифры в углы страницы были красного цвета.
      Хорхе моргнул третий раз, сердце громко стукнуло в его широкой груди.
      Страница с молитвой Пресвятой Деве Марии была отмечена кровавым отпечатком детской ладони.
      Чувство безмятежности омыло плотника, будто ласковое спокойное море омывает нерушимую скалу, внутри стало тепло и хорошо. Когда его грубые пальцы касались страниц и шершавой обложки, в память возвращались прекрасные женские лица. Изабелла Васкез, ещё не страдающая раком, пела ему песни и восхищенно хлопала его по плечам, гордилась, что вырастила такого здорового и сильного сына. Всю его жизнь, когда он уходил в школу, а затем и на работу, эта женщина стояла на пороге дома и читала ему вслед молитву. Даниэла Васкез, ещё не уехавшая в Мехико, смешила Хорхе своими остроумными комментариями насчёт жизни в Игуале и описывала свою будущую жизнь в большом городе, иногда потешаясь над глуповатым братцем. Но она искренне любила его, перед всеми говоря, что честный и мирный Хорхе - это достойный человек, а не "сраное быдло". Марсела Васкез, ещё не подавшая на развод, родилась в ещё более бедной семье, чем Хорхе, и потому знала, почем фунт лиха. Она дорожила своим работящим и не смевшим лишний раз приложиться к бутылке мужем и мечтала, что их собственные дети не будут считать гроши на несчастную корку хлеба.
      Эти женщины, решавшие его судьбу с момента рождения, их светлые, святые образы будто сочились со страниц молитвенника. Они звали его к себе и грустно улыбались. Ибо придёт он к ним не скоро.
      Хорхе снова моргнул, глядя на чистую, неискажённую книгу. Ему захотелось отдать хотя бы немного почтения усопшим. Он захотел поцеловать молитвенник.

Где-то в глубине сознания Хорхе понимал, что это оно. Что это началось. Но нахлынувшие воспоминания, вкупе с принятым седативным средством, сделали свое дело. Васкез поцеловал молитвенник и начал читать молитву за упокой души. Бедная Даниэла, бедная Марсела...

Огоньки свечей заметались, как безумные. Хорхе сидел в полуметре столика, где они стояли, но их жар бросал в пот. Глаза, сконцентрированные на молитвеннике, заело бегущими со лба солёными струйками, плотник раздражённо заморгал.
И с каждым мгновением он вспоминал. Светлые образы Матери, Сестры и Жены будто раскалялись от неестественно жгучего огня свечей, начали кипеть. Хорхе вспомнил, как он внезапно обнаружил лежащую на кровати Изабеллу без дыхания, проигравшую сражение с опухолью и уснувшую вечным сном. Хорхе вспомнил, как он вернулся с работы и встретился с пустым взглядом Даниэлы, висящей в петле под потолком. Хорхе вспомнил, как он поджёг фуру на краю города и увидел рассыпающуюся в пепел Марселу, которая перед смертью проклинала Господа и щёлкала длинными клыками.

Шёпоты. Крики. Рыдания. Звуки, подкрадывающиеся к плотнику с потолка и стен, сзади и снизу, терзали его колотящееся сердце. Вплоть до этой ночи он мог обвинить в гибели дорогих ему женщин хищным духом Игуалы. Мог обвинить себя, чтобы грызть себя после каждой выпитой рюмки текилы. Мог даже посметь обвинить их самих!
Но не этой ночью. Глядя на молитвенник, Хорхе против своей воли сжал зубы и засопел громче. Чудилось, что даже Господь, если он существовал, был иного мнения. В этих трёх смертях были виновны те люди, что держали в своих руках Игуалу. Те люди, которые сделали Игуалу такой, какой она является сейчас.

Хуан Салье. Покровитель преступников, древний тиран, из-за своей старости забывший, что от его решений зависит судьба семидесяти тысяч человек.
Рамона Марава. Сумасшедшее ничтожество, наркоманка, которая решила самоутвердиться, ввергнув город в каменный век и убив всех, кто с ней не согласен.
Два отвратительных, искаженных своей абсолютной властью человека превратили Игуалу в жалкий призрак. А Игуала разрушила жизни Матери, Сестры и Жены.

Хорхе стало очень дурно, мысли смешались в кашу. Молитвенник вновь звал его. Просил поцеловать обложку ещё раз.

Плотник вздрогнул, приходя в себя. "Не убий", - прошептал он, отгоняя наваждение. Васкез положил молитвенник на стол, затем, поколебавшись, сунул маленькую книжечку в карман. Так ему было спокойнее. Он взял в одну руку двустволку, в другую "молотова" и прислушался.

      Обострённые чувства Хорхе уловили нарастающий шум. Невнятные женские голоса давили на его голову, исходя будто из самого дома, но новые звуки доносились с улицы. Не успел плотник проверить патроны в ружье, как стали слышны автомобильные гудки и злобная брань на испанском.
      На южной стороне взвизгнули шины, хлопнул первый выстрел. Затрещала фанера и зазвенело стекло на кухне, похоже, все осколки посыпались в раковину. Пришельцы, похоже, шли вдоль стены, не рискуя заходить внутрь дома, отрывисто передавали команды друг другу.
      - ...сукин ты каброн! Они тоже здесь! - зычно крикнули с улицы, тут же защёлкали оружейные затворы. Хорхе узнал голос. Командовал Диего Флорес, а протяжное мычание того отсталого здоровяка с автосвалки было ему аккомпанементом.
      Уже с севера, откуда вчера в гараж плотника въехал некий Пако-вампир, надвигался рёв моторов. Картель суетился, занимая позиции, как вдруг грохот одновременно четырёх винтовок обратился яростными воплями. Кого-то из бандитов подстрелили, Хорхе буквально кожей чувствовал, какую боль им причиняют пули. Машины остановились со стороны гаража, люди с кряхтеньем перебирались через забор в попытках ворваться во дворик дома. Плотник уже слышал этот ужасный булькающий и хрипящий акцент, этот язык-белиберду прямиком из античных времён. Перекликаясь на науатле, бойцы сопротивления Маравы решили показать картелю зубы ещё раз.
      Крики раненых, вздохи умирающих, ругань, смех, рыдания и грохот автоматического оружия сотрясли жилище Хорхе. Пули то и дело разбивали шлакоблоки, врываясь в гараж, превращали в решето окна, со свистом отскакивали от металлических ворот. Плотник чётко ощущал, что и картель, и индейцы спешат прорваться к входной двери, но шквальный огонь обрывал их попытки буквально на полушаге. На внутреннем взоре возникли обрюзгшее рыло председателя Салье и исхудавшее, болезненное лицо вождя Маравы, которые наблюдали над своими армиями.
      Зачем они хотят взять штурмом дом Хорхе?
      Почему они дерутся за эту возможность до последнего вздоха?
      Как они вообще узнали, где он живёт?
      В молитвеннике был ответ. Чтобы успокоиться, Хорхе чуть коснулся шершавой обложки книги и ощутил колючий клубок, опутывающий его бьющееся на пределе сердце.
      Игуала, построенная двумя тиранами, забрала у него семью. И сейчас хотела вырезать род Васкезов подчистую.
      Потому что Хорхе был рядом с этими отвратительными людьми. Смотрел в их глаза, блестящие от скопленного могущества. Потерянный сын? Мечта о величии индейского народа? Пустые горести были ширмой, обманом, чтобы ни один житель Игуалы не смел им противостоять. Хорхе прекрасно знал их грехи. И понимал, что жалеть их - то же самое, что и повернутся спиной, когда на тебя замахиваются ножом.
      А ведь они уже замахнулись.
      Внезапно вопли раненых слились в сумасшедший гомон, постоянно перебиваемый рикошетящими пулями. Сквозь него Хорхе услышал, как трещит его входная дверь. Консервные банки с горючим опрокинулись, вспыхнувший от заготовленной свечи огонь издал голодное "фффух!". Но тот, кто должен был кататься по полу и орать во весь голос, объятый пламенем, молчал. Во дворе дома умирали люди. Однако проникнувших в сам дом слышно не было.

Хорхе сконцентрировался, положил "молотов" обратно на стол, повесил ружье за спину и сжал со всей силы кулаки. "Чушь, не может быть". Флорес остался связанным и избитым в чапарале, он никак не может штурмовать его дом. Это все галлюцинации, проклятый кукуй просто играет с ним.

Васкез взял со стола гранату и встал со стула. По раскрасшевшемуся лицу плотника катился пот, сопротивление вампиру давалось тяжело. Что делать - сидеть ли в комнате и ждать, пока тому надоест с ним играть и он пойдет в дом, либо выйти к нему навстречу, Хорхе не знал. Но не зря же он громоздил все эти ловушки, черт возьми.

Сжимая гранату в руке, плотник продолжал вслушиваться, пытаясь понять, где настоящая реальность, а где галлюцинации.

Стрельба во дворе продолжалась, Флорес кричал, что у него оторвало руку, Пако сквозь противогаз мычал, словно корова на забое. Хор индейцев голосил какой-то гимн, прерываясь на исступленные вздохи и улюлюканье. Огонь ловушки на входе в дом с сочным треском пожирал дверь.
Внутри жилища Хорхе было тихо. И, как надеялся хозяин, пусто.

Васкез терпеливо ждал. Как охотник, он знал, что выманить добычу из логова - это половина работы. Правда сегодня добычей был он. Но поддаваться упрямый плотник не собирался.

В комнате стало жарко, будто в бане. Призрачные голоса любимых женщин стали ещё настойчивей, оставалось немного до того, как их губы и языки коснутся ушей Хорхе, а нежные руки его лица.
В дверь постучали.

Плотник сумел совладать с собой. "Заходи, дорогой", подумал Хорхе и осклабился, сжимая чеку гранаты в пальцах.

Дверь медленно, скрипя петлями, открылась. В проёме никого не оказалось.

Хруста стекла под ногами возможных чужаков по-прежнему не было слышно. Хорхе взял со стола кол, сделал пару осторожных шагов по направлению к двери и колом закрыл ее обратно.

Как только замок щёлкнул, Хорхе ощутил сильный, удушливый запах мертвечины, воздух стал плотнее от висящего в нем пепла. Иллюзорная война во дворе разом прекратилась, лишь треск огня нарушал могильную тишину.

Плотник обернулся и увидел иссохший труп женщины, прислонённый к огромному сейфу. Время уничтожило все черты, по которым можно было опознать лицо, и оставило лишь оскаленный череп, обтянутый желтоватой кожей. Но это платье с ярко-красной вышивкой на юбке и зеленым цветочкам на рукавах Хорхе не мог перепутать ни с чьим другим. В нём он хоронил Изабеллу Васкез.
Отшатнувшись, Хорхе увидел в свете свечи ещё одно тело, не так сильно затронутое разложением. Его любимая Даниэла, облаченная в черное платье, лежала на диване, будто подрёмывая от нечего делать. Её пустое мраморное лицо было повёрнуто в сторону старшего брата.
Во тьме, куда не доползал треплющийся свет свечей, перед дверью в гараж, лежал череп. Он был испачкан пеплом и песком, к краю глазницы прилипла сухая веточка. Нижней челюсти не было. Неестественно длинные клыки чуть приподнимали череп над полом.
Рука сама собой потянулась к молитвеннику. С центра потолка закапала кровь.

Васкез замер на месте. Тяжелый, липкий кошмар, в котором он оказался, тянул к нему щупальца со всех сторон. "Это не настоящее", подумал плотник. "Проклятый кукуй ссыт нападать, и играет со мной в страшилки."
Запах мертвечины, правда, говорил об обратном, но если уж древний вампир и в самом деле так силен, что ему мешает пускать галлюцинации по всем органам восприятия.

Будь здесь Рамон, он бы наверняка сказал бы что-нибудь смешное и ядовитое в адрес оппонента. Хорхе же просто стоически закрыл глаза и превратился в слух.

Кап.
Кап.
Кап.
Кровь продолжала капать сверху, её невидимый источник начал передвигаться сначала к стене с сейфом, затем к дивану, а потом к двери в гараж. Хорхе улавливал неприятные чмокающие звуки, словно что-то прилипало к стенам и тут же отлипало. Спустя некоторое время он слышал очень тихий шорох грубой ткани и иногда лязг чего-то лёгкого и металлического, это было похоже на звон драгоценностей.
Кап.
Кап.
Комната снова погрузилась в тишину.

Васкез ждал не открывая глаз. Рассыпанное ранее по полу битое стекло однозначно намекало на то, что никто на самом деле не ходит - ни по коридору, ни в комнате.

Хорхе подумал о осколках и в ту же секунду четко услышал звук падения на пол и хруст стекла. В полуметре от него нечто ростом едва ли в метр двадцать издавало шипение. А затем плотник почувствовал, как маленькие, детские ладони касаются пальцев обеих его рук.

Плотник, не открывая глаз, резко саданул колом прямо в то место, где должен был стоять предполагаемый "ребенок".

Заточенный кусок штакетника вонзился во что-то, очень похожее на плоть, разорвав по пути ткань. В ответ донеслось шипение, прерываемое гулким вздрагиванием.
Кажется, это был смех.
Руки "ребёнка" продолжали двигаться, касаясь шипастого ошейника Хорхе.

Васкез рванул чеку и швырнул гранату под ноги, еще сильнее зажмурив глаза и заткнув руками уши.

Взрыв ударил по слуху двумя молотами и словно перемешал внутренние органы, пустой желудок от импульса сжался аж до рези. Монотонный звон в ушах усилил чувство тошноты, в закрытых глазах заплясали белесые пятна. Лишь спустя секунду после вспышки и грома гранаты Хорхе почувствовал боль в коленях, паху и животе, мелкие осколки заряда вознились в плоть неглубоко, но очень ощутимо.

На третью секунду оглохший плотник получил в израненный живот удар маленького, но очень сильного кулака. Тяжелое тело Хорхе оторвалось от земли, разбило собой дверь и врезалось в стену коридора. Упав спиной и задом на осколки, он выкашлял кровавые слюни.

Размытая низкорослая фигура, вышедшая следом, подрагивала от едва сдерживаемой ярости. Длинный, в красно-черную клетку, саван укрывал всё тело чудовища, кроме не различимого от дезориентации лица.

Хорхе, чувствовавший, что может прямо сейчас выкашлять какой-нибудь важный орган, сквозь звон слышал, как эта тварь кричит. Кричит женским голосом. На всех языках, от японского до итальянского.

Васкез одним резким прыжком оказался на ногах. Заревев, "Торро" бросился с кулаками на врага.

Схватив вампира и с лёгкостью подняв его в воздух, Хорхе наконец сумел в деталях разглядеть своего противника. Огромный кусок грубого клетчатого покрывала, будто украденного из античного отдела музея, скрывал под собой невероятно тощего и костлявого ребёнка приблизительно девяти лет. Бритая голова, неестественно плоский лоб, вздернутый кверху нос... и жуткие молочно белые глаза, из которых ручьями лилась кровь, как у Рамона до недавнего времени.

Стоило Хорхе коснуться этой мерзкой, сухой, как бумага, кожи, его внутренние органы вновь перекрутились в спазме, кровь моментально вскипела, а раны заболели с невыносимой силой.
Но когда он ещё раз взглянул на эти пустые, как две жемчужины, глаза...
Когда он ещё раз стиснул широкой ладонью костлявое плечо...
Когда он ударил в челюсть, оскалившуюся длинными клыками...
Сердце Хорхе сжалось от стыда и горечи. Ему захотелось заплакать, срочно отмотать время назад и не допустить случившегося сражения в его доме.
Ведь Хорхе любил этого ребёнка, завёрнутого в саван. Он не знал его имени и прекрасно видел, как лезут чудовищные клыки из его рта. Но плотник любил его, как собственного сына. Как свою мать, сестру и бывшую жену. И уж точно любил больше, чем самого себя.

- Пусти! - оглушительно крикнул ребёнок голосом, который принадлежал взрослой женщине.

Хорхе запоздало спохватился, что нельзя было смотреть твари в глаза. Проклятье, действия гранаты хватило всего на несколько секунд! Плотник зажмурился и вспотел, но тварь не выпустил. Судьба всего города теперь зависела от того, сможет ли он, пока у него хватает сил, задавить это проклятое существо. Борясь со вновьобретенным чувством, он саданул локтем по вампиру. Бить существо было не намного легче, чем ствол дерева, но, кажется, какой-то эффект от тяжелых кулаков плотника все же имелся.

Тем не менее, Васкез понимал, что слабеет. Что еще немного, и конец. Чары твари его задавят. Взвыв от отчаяния, плотник разжал захват и нанес два удара по глазам твари - чертовски грязный прием, который плотник за всю свою жизнь применял лишь несколько раз.

Первый удар левой, сжатыми специальным способом костяшками, прошел мимо цели, зато удар правой пришелся прямо в белесые буркалы твари...

Прямой удар заставил маленькую голову вампира дёрнуться в сторону. Но саднящий кулак Хорхе будто въехал по куску сырого мяса, не прозвучало даже хруста костей или чавканья разрываемых тканей.

- Заговорщик нашёл сильного. Я предупреждала его отпустить, - вырвался из детских губ женский голос.
Две пары длинных, как кинжалы, клыков вонзились в кисть Хорхе. Плотник моргнул, и на месте его большой ладони он обнаружил окровавленный огрызок с шевелящемся большим пальцем.

Боль, кровь, адреналин. На грани сознания, теряя рассудок и жизнь, Хорхе заскрипел зубами и из последних сил саданул твари оставшейся рукой по глазам. Вряд ли древний вампир знал это, когда отхватывал ему кусок правой руки, но плотник был амбидекстер, и одинаково ловко владел обеими руками.

Из глотки чудовища вырывались слова на неизвестных Хорхе древних языках, но локоть плотника настолько сильно врезался в глаз, что тот с мерзким звуком лопнул. Ребёнок испустил хрип и упал на битое стекло, красно-черный саван накрыл его лицо.
На Хорхе вновь навалился душераздирающий груз скорби и стыда. Рухнув на колени, он зарыдал, медленно истекая кровью.

Он снова любил этого мальчика, снова был готов отдать жизнь, лишь бы тот шевелился. В голове грохотал барабанный бой, плотник практически ослеп от горячих слёз.
Ему хотелось умереть. Лишь бы не видеть неподвижное тело того, кем необъяснимым образом так дорожил.

Испытания последних суток, боль и усталость наконец взяли свое. Хорхе утратил последние силы и тупо рыдал, лежа на грязном, усыпанном битым стеклом полу, прижимая к себе искалеченную руку. Он был разбит, смят и не знал, что ему делать.

Здоровая рука сама потянулась к молитвеннику, лежавшему в кармане. Старая книжечка казалась единственным спасением и последней надеждой. Изуродованная рука привычно дернулась переворачивать страницы, и Хорхе в последний момент отдернул ее, чтобы не заляпать кровью драгоценный предмет. Хлюпая носом и размазывая рукавом слезы по небритым щекам, Васкез поковылял к сейфу, прижимая к себе молитвенник. Ему все же потребовалось снова сунуть последний в карман, чтобы вынуть из-за пазухи ключи и открыть сейф. Вытащив оттуда ближайшую пачку бинтов, плотник разорвал ее зубами, и кое-как, при помощи все тех же зубов и одной руки, перемотал культю, чтобы не текла кровь. После чего вытащил молитвенник, повалился на колени и начал читать "Ave Maria", прося прощения у Господа и у этого несчастного мальчика за всю ту боль, что он, Васкез, причинил.

      - Нет... Нужды... Твои ложные боги тебя не услышат.
      Сказав это на чистом испанском, ребёнок зашевелился под красно-чёрным покрывалом. Измученное сердце Хорхе радостно вспорхнуло и забилось быстрее, его молитвы были услышаны. Мальчик медленно поднялся на ноги, заворачиваясь в свой саван так, чтобы была видна только его лысая, обтянутая серой кожей голова. Лопнувший от удара локтем глаз исходил кровавыми пузырями и слезами, постепенно восстанавливаясь, на тонкой детской шее затягивалась рана от воткнутого ранее кола.
      Господь исцелил мальчика, чтобы тот не говорил. Хорхе ощутил, как глыба мук совести сваливается с его души. Счастье было так всеобъемлюще, что он не находил сил шевелиться, лишь плакать от радости и беззвучно благодарить за божественное чудо.
      - Заговорщик нашёл сильного, - сказал мальчик голосом взрослой женщины, расправив плечи. Чудовищные клыки будто втянулись назад, детские губы изогнулись в лёгкой улыбке - Я уважаю его. Спаситель оказался бОльшим глупцом.
      Вдруг он громко рассмеялся, запрокинув голову. Этот мелодичный, беззаботный и полный радости смех Хорхе мог слушать вечно, так же весело смеялись женщины его семьи. Он даже посмел представить, что смех мальчика - это смех Изабеллы, Даниэлы и Марселы, слитый воедино.
      - Я чувствую, как эти твари стучатся, царапаются, кричат в моей голове, - ребёнок провёл слишком короткими пальцами по вискам, затем стер текущую по щекам кровь - Они жалеют о своём поражении, хрипят проклятия и терзают себя, хотят понять, почему я двигаю этими руками и говорю этими устами. Тысячелетия нашей войны ничему их не научили.
      Мальчик прижал ладони к мокрым от слёз щекам Васкеза и мягко повернул его голову к разломанной двери в комнату с сейфом. Плотник, перевязывая свои раны в болезненном бреду, не заметил, что все стены и потолок были исписаны тонкими мазками крови. Шумерская клинопись, египетские пиктограммы, восточные иероглифы, арабская вязь, русские, немецкие и французские буквы были выведены небрежно, превращая комнату в пугающее и одновременно прекрасное произведение искусства. На стене с дверью в гараж Хорхе увидел два слова, написанных на английском и испанском:
      "Раздор".
      - Слишком гордые. Слишком безумные. Вот с кем мой разум делит это тело. Каждую тысячу лет каждый город мог либо прогнуться под стальной волей Спасителя, либо уйти в забвение под безмолвные жесты Заговорщика. И посмотри. Посмотри, кто победил. Посмотри, кто всегда должен побеждать.
      Пальцы мальчика осторожно дотронулись до перебинтованной культи Хорхе, погладили её. Васкезу эти ласковые прикосновения были подобны ласке матери и Марселы.
      - Второй Город погиб в песках, стоило Каину отвернуться. Тринадцать молодых набросились на трёх древних и сбросили их с тронов. Каин позволил это. Почему? - ребёнок плакал кровавыми слезами и счастливо улыбался - Потому что так должно быть всегда.
      Хорхе заворожённо слушал, глядя в молочно белые пустые глаза. А мальчик заносил раскрытую руку, словно хотел дать пощёчину. Разве он заслужил это? Преисполненный чистой любовью к ребёнку Васкез допустил мысль, что да. Это было самое меньшее наказание за то, что он ранее наделал своими кулаками.
      - Мой мудрейший отец Малкав умирал, затекая в черепа своих потомков, и шептал, что когда-нибудь, когда погаснет солнце, мы узнаем, кто на самом деле прав. Пообещал, что мы сольёмся воедино и поймём его великое Знание. Поцеловал наши расколотые разумы со словами, что после Знание обретут и люди, которых мы терзаем.
      Мальчик снова утёр кровавые слёзы и поцеловал Хорхе в лоб.
      - Обрёл ли Знание ты?

Хорхе не понимал, что говорит ребенок, но музыка его слов ласкала измученный борьбой разум плотника. Впервые за много лет в душе Васкеза поселися покой. Он кивнул в ответ на вопрос, не смея своим хриплым карканьем нарушить воцарившуюся в комнате волшебную атмосферу.

- Спасибо. Значит, я сражаюсь не зря.

Ребро ладони мальчика раздробило череп Хорхе, разрезало мозг и отделило половину головы от тела.
Перед милосердной смертью он почувствовал, как необъятная чернота всасывает его в себя. Вновь он услышал смех и нежные женские голоса, звавшие его к себе. В последнее мгновение его окутало ласковое тепло.

Наконец, он воссоединился со своей Матерью, Сестрой и Женой.