Не думай об игре 20 лет спустя | ходы игроков | Lush

Амарэйнт сорвалась и резко повернула искаженное гримасой злобы, уже не столь красивое лицо. Очередной озабоченный фанат. Фрик, не более. И что это на неё нашло? Наверное переутомление и стресс из-за теракта и новости о патологии в крови.

- Что ты... Ах, просто забудь! И отстань от меня!

Девушка, в отличае от собеседника, не очень заботились о тишине. Резко поднявшись, она направилась к выходу и замерла у самых дверей, шаря по-карманам в поисках телефона и карточки.

Лестат с силой ударил по опустевшему стулу. Шум привлек всеобщее внимание.

— Аха-ха-ха! — поднялся вампир, держась за живот. Он одной рукой утирал несуществующие слезы. — Как Луи. Просто копия.

Он подмигнул обернувшимся на скандал людям, уверив собравшихся, что всё впорядке, так как даже падре перестал читать наставление прихожанам.

— Сколько жизни! Сколько огня! Идем, отпразднуем! — впервые лицо вампира исказила свирепая маска, но он веселился. Мужчина крепко схватил запястье Амарэйнт, как когда-то она удерживала Марианну. Стальная хватка до боли стиснула руку.

Боль сковала так и не успевшее зажить запястье. Бланч потеряла былую уверенность и ей вновь стало страшно и не по себе.

- Ай, больно! Отпусти меня, чёртов псих!, - девушка начала вырываться в сторону людей и смотреть на проповедника, - Кто-нибудь, помогите!

— Капризная жена, — нагло солгал Лестат, не моргнув и глазом. Жандармы по бокам от резного портала переглянулись, вначале дернувшись на помощь Амарэйнт, но в супружеские разборки не полезли, пока поведение не переходит рамки обычной ссоры.

— Спи, — шепнул вампир и подхватил ослабшее тело певицы на руки. Без суеты он направился под ливень. — Ох уж эти женщины! Только хотел спросить, читала ли она Отверженных, как она упала в обморок.

Мужчина изобразил на лице разочарование вперемежку с заботой, окончательно усыпив бдительность стражей порядка.

Очнулась Бланч на гранитной плите у водопада, каскадом спускающегося по каменным валунам. Кустарник закрывал её от посторонних взглядов, а на дворе царила ночь. Редкие старинные фонари разгоняли темноту в обширном парке. Лебеди спали на берегу озера вместе с утками.

Пробуждение не было приятным. Нечто ломало грудь, пробираясь могильным холодом до внутренностей. Боль в членах парализовывала. Легкие разрывало, как будто не хватало воздуха. Разум агонизировал, а слух выдумывал оглушительные фантомы. Париж был шумным и ярким, но теперь звуки оглушали, вплоть до крысиного писка где-то в трубах под фонтаном. Глаза впервые видели мир четко, точно до пробуждения Амарэйнт ежедневно напивалась вином. И ночь перестала быть темной, лишь дождь продолжал лить стеной.

Стиснула зубы, оскалилась, лицо изуродовала гримаса страдания от жуткой боли. От боли мысли, все до единой, покинули голову, шум в ушах сводил с ума, Амарэйнт не понимала что сейчас с ней происходит, хотя чем-то это все и напоминало ломку, певица хотела лишь что бы это все закончилось, неважно каким образом.

Попыталась приподнять голову, осмотреть себя, в первую очередь, а затем и окружение. Быть может найдётся кто-то, кто ей поможет?

Голова и зрение как будто пульсировали. Внутри воцарился гробовой холод и спазмы. Взгляд Амарэйнт остановился на лебедях. Внутренний и чуждый позыв требовал поймать птиц и впиться в них зубами.

Странное, дикое чувство, почему оно поселились в ней? И хотя умом она понимала безумие и недопустимость сего действа, внутренний голос твердил что это именно то что ей нужно. Это избавит от боли и принесёт покой.

История с наркотиками повторялась? Там тоже самое, только она не знает ни одного наркотика который бы заставлял её жрать лебедей.

Попыталась отвернуться в другую сторону, леч на бок, в позу эмбриона, зажмуриться и молиться что бы её отпустило.

Одолевающие Бланч ощущения не проходили. Они становились только сильнее.

Зажмурилась сильнее. Сильнее сжала зубы. Закрыла ладонями уши, в бессильной попытке заглушить голоса. Хотелось кричать, но сквозь оскал вырвался полный муки стон...

Агония не прекращалась. Адские муки скручивали, как канат в шторм. Казалось, Амарэйнт многократно умирала и чем дольше она сопротивлялась, тем становилась слабее.

И тем не менее она терпела покуда могла. Пока разум был в её власти, пока она оставалась человеком, она будет бороться. Один раз уже победила пагубную привязанность к наркотикам, победит и вновь, какой бы дрянь её не накачали.

Постепенно над парком взашло солнце. Одежда немного защищала Амарэйнт, но когда солнечные лучи коснулись лица, ладоней и промежутка между ступней и кроссовками из-за низких носков, то кожу как будто облили кипятком... Бланч выдержала новую порцию боли и не потеряла сознание.

А вот это было что-то новенькое. Бланч не поняла что это было, но эта боль словно отрезвляла и била наповал одновременно.
Амарэйнт задержалась, попыталась соскочить и ринуться бежать куда-то прочь, от неизвестно чего, но члены её были словно парализованы и плохо слушали. Вновь дикий, животный страх смерти охватил девушку.

Кожа Амарэйнт начала лопаться и пузыриться, когда она попыталась подняться сквозь призму смертельной агонии, перемешанной с пыткой. В дополнение к обрушившимся несчастьям, певица подскользнулась на влажной поверхности рядом с каскадом, но не оставила попытки убежать. Вновь оказавшись на ногах, девушка заметила, что открывшиеся язвы вспыхнули огнем. Она горела. Запахло жжеными волосами и... обоняние потерялось. Глаза застилал огонь. Животный ужас вёл её к одной единственной надежде - в заросшее водяными лилиями, камышами и ряской искусственное озеро. Бланч оказалась настолько выносливой, когда погрузилась в мутные воды, что не потеряла сознание. Под водой было безопасно. Она задержала дыхание и когда растения сомкнулись над головой, начала зарываться в ил и каменистое дно, спасаясь от солнечных лучей, обнаружив с удивлением, что ей не требуется дышать, но становясь всё слабее и слабее. Знакомый могильный холод требовал схватить замешкавшуюся лягушку и наполнить жизнью сосуд, которым являлась дива.

Это был какой-то кошмар. Амарэйнт не понимала что происходит, рассудок окончательно покинул её и она, подобно дикому, бешенному зверю делала все что бы спастись, повинуясь инстинктам и жажде жить. Почему же она тогда опустилась на дно озера? Да потому что ей не требовался воздух что бы дышать. Но об этом думать было некогда. Что-то требовало сожрать лягушку. Живую она ещё никогда не ела, но рука потянулась к земноводной твари...

Маленькое и скользкое создание уходило от одубевших, обгорелых до костей, рук певицы. Нечто, поддерживавшее жизнь в обескровленном теле Бланчефлоер, истончалось и угасало. Предсмертные муки наконец оставили диву. Исчезла боль и терзающий нутро голод.

Холод, тишина и темнота отныне и вовеки.

Тело Амарэйнт никогда не нашли. В сумеречном свете озера оно распалось прахом и выпало осадком на дно. Некоторое время её искали, считая пропажу за пиар ход. Полиция долгие годы преследовала Радугу за навязчивые попытки связаться с кумиром, но вина не была доказана. Странного блондина, с которым видели звезду в последний раз, не нашли. Похороны прошли пышно с закрытым и пустым гробом. Это была одна из самых таинственных смертей в истории музыкального искусства. После Париж как будто очнулся от темного наваждения средних веков. В музыке этот период назывался Ренессанс.

После себя Бланч оставила наследие вдохновляющих песен, но наиболее впечатляющим был памятник ангела скорби - склонившаяся дева рыдала над каменным саркофагом. Надпись на крышке гласила "Любимой дочери". В истории статую на плите фамильного склепа Бланчефлоеров связали с терактом в клубе "Lush", сделав местом памяти.