[18 плюс]Темное восстание | ходы игроков | Приключения Альберта

Пещера плыла перед глазами - в основном, из-за сполохов света, что красными пятнами ползли по стенам. Впрочем, вполне возможно, что Альберта еще не до конца отпустил наркотик, который для него оказался не таким уж и легким... По крайней мере, события последних суток смешались в его голове, представая яркими, развратными, извращенными и возбуждающими образами. Правда сейчас его скорее занимали иные... потребности. Сперва он хотел было позвать Мизарабию, которая лежала перед ним, утомленная. Почему-то она казалась ему особенно прекрасной после подобных наркотических сексуальных марафонов... Хотя выглядела чуть ли не болезненно при этом.
В любом случае, горло аж саднило от жажды - вероятно, то был побочный эффект. И, если второй позыв он пока еще мог сдерживать, то выпить воды было необходимо сию же минуту - в противном случае он не сможет издать ничего, кроме еле слышного хрипа.
Поэтому алхимик, пошатываясь, подошел к каменной "чаше", куда тонкой струйкой стекала вода. Он набрал ее в ладони и с наслаждением отпил, сдерживаясь изо всех сил, чтобы успеть прополоскать рот: ученому было известно, что это помогало быстрее утолить жажду.

Вода была чуть-чуть теплая, сладковато-соленая и пузырящаяся. Но жажду она утоляла хорошо, и вскоре Альберт напился. Даже перед глазами слегка прояснилось, хотя красноватое освещение все же внушало какую-то тревожность.
А вот "до ветру" захотелось еще сильнее и продолжавшееся едва слышное журчание это еще и усиливало...

Привкус воды подтверждал вполне очевидный факт, что он находится в пещере: не иначе, как его придавали различные минеральные соли, которые в избытке водятся в горах. Тем не менее, размышление об этом помогало Альберту сосредоточиться и не думать о том, о чем думать не следовало. Мочиться в священной потайной пещере! Хотя ученый и не особо верил в высшие силы, но это отнюдь не значило, что стоило вести себя как хулиган и вандал.

И потому он ласково погладил по плечу Мизарабию, позвав ее по имени, надеясь осторожно разбудить.

Похоже, тишину соблюдать было незачем: Мизарабию пришлось буквально трясти, чтобы разбудить. Но в конце концов она с трудом разлепила глаза. Мутный взгляд орчихи... Некоторое время она тупо рассматривала лицо Альберта, явно не понимая, кто перед ним, потом провела рукой по лицу, и встряхнулась.
- Аль...берт... Что?.. Что-то случилось?.. - голос хриплый, явно рвущий сухое горло. А еще от нее как-то непонятно пахло, тоже, похоже, какими-то зельями... По крайней мере, пошатывало приподнявшуюся было орчиху нехило.
- Ох.. духи!.. Вытащи это!.. - она сморщилась и улеглась на спину, раздвинув ноги. Похоже, она была настолько "убитая", что не вытащила из себя тот самый костяной член и тот едва ли не присох к орчихе...

С невероятной осторожностью, пытаясь свести к минимуму неизбежные, как он понимал, неприятные ощущения, Берт помог Мизарабии избавиться от ритуального члена.
- Пойдем, тут есть вода, - все еще и сам немного хрипло, хотя уже далеко не так, как прежде, произнес алхимик, помогая шаманке подняться на ноги и подводя ту к воде. Глядя на ее состояние, он подумал, что даже не зря разбудил - ей определенно стоило утолить жажду и немного прийти в себя, даже если затем вновь последует отдых. Но чем ближе они подходили к источнику, тем сильнее давали о себе знать его собственные нужды и, подумав о том, что в крайнем случае орчиха может просто ткнуть направление рукой, спросил, - Где тут отлить можно?

Едва Альберт попытался это все вытащить, Мизарабия заорала так, что он вздрогнул и аж отпрыгнул.
- Больно... - скривившись, прохрипела она, из глаз брызнули непрошеные слезы. Покачиваясь, она ухватилась за поданную алхимиком руку поднялась и проковыляла к роднику. Сняв с пояса какую-то чашку, видимо, ритуальную, зачерпнула воды и начала отмачивать и осторожно расшатывать посторонний предмет в собственном теле, понемногу избавляясь от него. На вопрос Альберта она лишь кивнула и мотнула головой в сторону одного из проходов.
Альберт почти бегом бросился туда. Там оказался небольшой тупичок, оканчивающийся обрывом, по стене которого тоже стекала вода. Дна видно не было, несмотря на весьма неплохое освещение, исходившее от стен. Избавившись от лишней тяжести, которую тут же смыло проточной водой, он, изрядно повеселевший вернулся обратно.
Шаманка уже тоже привела себя в порядок - тщательно вымытая игрушка сохла на тряпочке, а сама она, морщась, смазывала себе половые губы, которые даже на вид выглядели весьма... непритязательно. И наверное, прикасаться к ним тоже было не особо приятно для нее.
- Как твой зад? Не болит? - поинтересовалась Мизарабия уже почти нормальным голосом, видно, все-таки смочила горло.

- Да вроде нет, - прислушался к своим ощущениям алхимик. - Но меня еще, кажется, не до конца отпустило...
Поневоле Альберт подумал о том, что за последнее время уж очень мощно он налег на вещества, изменяющие сознание. И, приобретя в этом деле кое-какой опыт, понимал, что боли он не чувствует пока, но на самом деле ох вряд ли ему так повезло. И, скорее всего, всю полноту последствий он ощутит позже.
- Ты сама-то как? Могу помочь чем-то? - участливо спросил он, глядя, как Мизарабия приводит себя в относительный порядок.

- Давай все-таки помажу заживляющим... - предложила Мизарабия, продолжая водить пальцами по своим пострадавшим губкам.
Она выглядела уже куда бодрее, смыла краску с лица и сняла с волос часть странных украшений.
Когда Альберт подошел, участливо интересуясь ее состоянием, шаманка улыбнулась, а потом внезапно притянула Альберта к себе за шею и довольно жадно поцеловала. Губы саднили, причем у обоих, но поцелуй оказался неожиданно сладким, страстным, настоящим... И тут явно не были замешаны какие-то "вещества", и в этом была особая его прелесть.
- Давненько меня так классно никто не трахал, как в эти дни... - выдохнула Мизарабия, когда их губы, наконец, разлиплись. - Даже жаль тебя отпускать...

Поцелуй был неожиданным - и оттого даже более пылкий... И совершенно "искренний", хотя это слово и не вполне подходило.Также, как и Мизарабия, поддавшись этому внезапному порыву, Альберт наслаждался им, не смотря даже на легкую боль.
- А мне жаль уходить... Но я планирую вернуться в эти края, - с улыбкой, скрывающей легкую печаль, ответил алхимик, который и сам вдруг понял, что, не смотря на все стремление покинуть орочью деревню, будет скучать по шаманке. - Лет через восемьдесят. Уж тогда мы покажем молодым, как дела делаются!

- Через восемьдесят? - шаманка рассмеялась, качая головой, обмыла руки от мази и приобняла Альберта. - Давай обмою тебя... у тебя лицо все в рисунках. Вообще, лучше выкупаться, но тут места нет, так что давай оботру, а то присохнет намертво, потом не ототрешь. Снимай с себя весь этот хлам... - она подергала за ритуальную одежду алхимика, - Все равно нам тут денька два надо покуковать, пока в племени праздник. А через два дня они там подуспокоятся, упьются и уснут почти все. А то не хотелось бы, когда тебя выводить будем, наткнуться на какую-то уединившуюся в джунглях парочку...
Шаманка достала из мешка, валяющегося рядом, и служившего до того ей подушкой, кусок чистой ткани, смочила его и принялась осторожно и тщательно стирать рисунки с лица Альберта.
- Я захватила немного еды перекусить, а потом Тара должна поднести все необходимое для тебя... - пояснила она, продолжая довольно заботливо и нежно обтирать мужчину.

Альберт послушно снял с себя ритуальные "одежды", благо, их было не особенно то и много. И вновь испытал то чувство благодарности и восхищения, что не оставляли его с самой, наверное, первой встречи с Мизарабией. Вот тебе и ученый! Хорош бы он был, вернись в город в таком виде - голый, разрисованный, голодный. А шаманка подумала и позаботилась обо всем этом заранее.

- Спасибо, - с чувством и каким-то легким смущением за свою патологическую бытовую недогадливость сказал алхимик. - Это очень...

Что "очень" он так и не смог мыслью ухватить, а потому просто замолчал. И, пожалуй, вовремя, не то, раскрыв свою варежку, рисковал поймать ею ткань.

Закончив с лицом, Мизарабия, вообще без тени смущения (куда уж тут смущаться!), развернула Альберта к себе спиной, и принялась стирать рисунки с его спины и... задницы. Попутно осмотрев последнюю.
- Ну, кажется, ничего не повредила, и то хорошо, - алхимик не успел дернуться, как в его задний проход легко проникли смазанные целебной мазью прохладные пальцы. Судя по тому, как легко его зад раскрылся перед "вторжением", было... жарко. - Все, все, не дергайся, я просто смазала. Крупных повреждений нет, но микротрещинки всякие никто не отменял.
Она продолжила смывать с него краску. В движениях орчихи ощущалась какая-то материнская забота и нежность, хотя при этом неловкости она у Альберта не вызывала.
- Ну, все, в остальных местах и сам достанешь, держи, - она прополоскала тряпку в очередной раз в теплой воде и вручила ее мужчине. А сама принялась обтирать другой тряпкой уже себя.

- Позволь, я помогу тебе, - поняв, что все то время, пока Мизарабия следила за тем, чтобы он не получил лишних травм, задерживал дыхание, Альберт наконец-то снова выдохнул. И, намочив свою тряпку, и сам нежными движениями стал помогать ей стирать краску там, где она не дотягивалась... А еще собственное семя, что засохло на ее коже. С некоторой внутренней дрожью, которая предвещала возбуждение, Берт отметил, что его нежность имела совсем другой оттенок. Если шаманка прикасалась к нему как-то даже заботливо, словно по-матерински, то его прикосновения носили совершенно иной, более чувственный характер. То и дело он попросту не мог удержаться, чтобы не погладить ее, вместо того, чтобы заниматься делом.

Мизарабия, разумеется, заметила прикосновения, которые были... не просто прикосновениями. Ее дыхание немного участилось, и она отобрала у Альберта тряпку, резко развернувшись.
- Неужели тебе было мало?.. - она не злилась, даже улыбалась, а в глазах был легкий блеск. Орчиха нежно погладила его по щеке, - Нам же обоим сейчас будет... больно. Хоть мне и приятно твое внимание.
Она принялась вытирать себя сама, довольно улыбаясь. Как и любой женщине ей весьма льстило такое ненасытное внимание, тем более, сейчас Альберт уже мог однозначно сказать, что он был симпатичен шаманке, и ее ненависть к людям давно потеряла в отношении его какой-то вес.

- Глаза не сытые, - чуть виновато улыбнулся Берт, понимая, что Мизарабия права, и сейчас поддаться влечению будет скорее больно, чем приятно. Но отказать этому притяжению не мог - особенно, теперь уже ясно видя в ее глазах ответную приязнь.

- Ну, тогда смотри, - хмыкнула орчиха, приподнимая полную грудь, весьма забавно расписанную так, чтобы ее округлость выглядела наиболее сексуально и с весьма явным акцентом на соски, которые от потираний уже затвердели, и начала стирать с нее краску прямо-таки нарочито дразнясь.
Мизарабия прикусила губу, отчего один из ее не самых крупных, но острых орочих клыков приподнимал верхнюю губу, делая ее вид то ли забавным, то ли страшноватым... но Альберт уже привык к ее внешности, и ему это казалось скорее забавным.

Так всегда бывает. Когда начинаешь смотреть - этого сразу становится мало... Мизарабия была прекрасна, а то, как она закусила губу, казалось даже милым. И Альберт не смог устоять - он приблизился к шаманке и, приобняв ее, прижал к себе, целуя ее в шею. Руки алхимика легли на попку орчихи, с наслаждением сжимая ее...

Что ни говори, а в "ловушку для мужчин" ученый попал давно и крепко.

- Знаешь... если ничего никуда не засовывать... тоже может быть... довольно приятно, - шаманка улыбалась. Забытая тряпка упала на пол, а ее руки заскользили по обнаженной груди Альберта...

***
Следующие три дня были весьма... приятными. За исключением того, что особо далеко выходить из пещеры было нельзя, все было - прекрасно. Конечно, узнавать обычаи орков в самой деревне было бы лучше, но у Альберта было не менее интересные занятия. Мизарабия была прекрасной женщиной, а клычки и оливковая кожа лишь добавляли ей очарования. Она была нежной и заботливой.
Дважды в день приходила Тара, как всегда ненасытная и немного эгоистичная в плане ласок. После нее Альберт буквально отлеживался, иногда наблюдая за тем, как ворчавшая, но все же податливая Мизарабия уступала требовательным (и довольно извращенным) желаниям молодой орчихи. Смотреть за этим тоже было одно удовольствие... зачастую приводившее к тому, что отлеживались они уже втроем.
Были интересности и кроме секса, который все же немного утомлял при всей своей приятности. Мизарабия знала множество легенд, а ее познания в местных ингредиентах оказались очень полезны - Альберт много чего записал. Записал он с ее слов и путь к вулкану. Правда, сам для себя он уже решил, что первым делом отправится в Саранту и наймет таки проводников - хватит на его долю приключений!
Прощание вышло довольно скомканным и неловким. Тара рыдала, раздражая Мизарабию. У той глаза тоже подозрительно поблескивали, но она держалась, сухо пожелав удачного пути. Расцеловав ставших весьма близкими орчих, Альберт отправился в джунгли, по указанной тропе...
Он не оглядывался, но знал, что обе они смотрят ему вслед. Он уходил, унося с собой записи, зарисовки, несколько ярко-расписанных Тарой мисок и чашек и, самое главное, множество приятных воспоминаний.

***
А впереди была Саранта, где за достаточно приличную сумму Альберт сумел найти несколько проводников, согласившихся провести его к "огненной горе". И - долгий путь по уже поднадоевшим джунглям к этой дымящейся громадине...