ՅҠ: На златом крыльце сидели | ходы игроков | Гнездо Монвиаль

Если быть честной – то ситуация с недомоганием из-за использования Аспекта была несколько преувеличена, поскольку уже к вечеру, после плотного ужина и глотка глинтвейна в уютном кресле возле камина в родной крепости, Розалии уже чувствовала себя совершенно восстановившейся. Тем не менее, это мнимое недомогание было удобным предлогом для того, чтобы отклонять всевозможные приглашения в гости, которые, на очень даже живом, или точнее наоборот – мертвом, примере Принца Безумного в данной ситуации, когда от трона ее отделяла всего одна кандидатура, были бы идеей весьма сомнительной. Подобная политика полностью одобрялась и Дедушкой, и Дядей и Кузеном, являя собой редкий случай, когда эти трое все таки полностью сходились на чем то во мнениях. Будь их воля, на ближайшие семь месяцев они посадили бы ее под домашний арест строго настрого заказав показывать из крепости даже самый кончик носа.

Чего нельзя было сказать например о фокусе с благодарностью, в виде двух вагонов пироженных, котрые Дедушка звал девичьей глупостью, перечисляя все виды снаряжения для армии, а так же улучшения и графы ремонта старой крепости, которые можно было учинить потребовав ту же самую награду себе и деньгами.

Зато дядя, куда более политически настроенный полностью одобрял, как хитрый трюк, который подорвет либо экономическое благосостояние Рассудительного, либо выкажет его бездушным жлобом если он откажется, и в любом случае пойдет на руку репутации Розалии, показывая всем какая Добрая и Милосердная из нее выйдет Королева.

Кузен же по этому поводу имел сказать исключительно то, что, по его мнению вообще не стоило оживлять этого напыщенного мажорчика, и это все что он на этот счет думает.

Тем не менее, произошедшее, служило хорошим примером, что как, бы не поразительна была сила Аспекта, способного возвращать живых из мертвых – сил он отнимал довольно много и был скорее инструментом для точечных воскрешений действительно важных персон, нежели для массовых поднятий из небытия павших армий. Перестаравшись с использованием оного, пожалуй, и самой недолго было загреметь на больничную койку.

В остальном же, быт крепости был все таким же спокойным, и будем честны, скучным как и всегда. Что собственно и рождало желание сорваться из нее куда-нибудь подальше, на бал или охоту. Увы, данные развлечения в данный момент были несколько… рискованными.

Обычно в таких случая можно было сосредоточиться на хозяйстве, или покупках, однако, все доходы с Грифоньей фермы, увы, как верно подметил Дедушка, вместе со всем, что добывала Деревня полностью уходили пропитание и поддержание в приличном виде родовой крепости и ее гарнизона.

Так что, в виду того, что свободные денежные активы отсутствовали как класс, шаг с их распределением можно было пропустить, и оставалось лишь заниматься активной перепиской, обсуждением интересующих вопросов со своими офицерами, или другими планами, буде у Принцессы таковые найдутся и будут осуществимы.

Пожалуй, быть честной принцесса могла себе только в родных стенах. Во всех остальных местах быть честной, Розали считала слишком дорогим удовольствием. Вот и предпочитала менее дорогие, зато более привлекательные. Особенно в условиях, когда несмотря на лишенную увеселительных мероприятий жизнь крепости, покидать ее ради развлечений было слишком опасно. Поэтому совсем не сопротивлялась желанию мужчин посадить ее под домашний арест.

Из более привлекательных на данный момент оказалось обсуждение ее поступков. Порой ей казалось, что не выезжай она в свет, обсуждать на семейном ужине, кроме укрепления крепости или боевых маневров, было бы нечего. Во всяком случае, так ей виделись мужские разговоры. Точнее одного поступка: отправки пары вагонов с едой.

Розали с удовольствием Деду поддакивала, мол, он абсолютно прав, что это все действительно нужно. Однако, ему не стоит так переживать, ведь принц Элрик при всей его рассудительности, очень чутко реагирует на женские слабости, судя по тому, как он поспешил помочь ей донести статуэтку. А уж если это помножить на безмерную испытываемую к ней благодарность за спасение жизни, то он и так сам предложит или постарается помочь с этим. И для этого, кажется, достаточно будет при нем тяжко вздохнуть, сожалея, что чего-то ей не хватает для полного счастья. И удачный момент для этого появится, когда она появится на его празднике второго рождения в качестве особого гостя.

Дяде же она и кивала, и поддакивала, и вообще была очень довольна, что он понял ее задумку. Причем, даже больше, чем она бы продумала сама. Вариант с подрывом благосостояния ей в голову не приходил. Но теперь она это, разумеется, будет учитывать. Разве что добавила, что принцесса Балафрининэ ей нравится, и это тоже послужило мотивом.

Что же касается Кузена, то его "многословность" несколько расстраивала. Почему он считал принца мажорчиком, и чем тот так не угодил Майлсу, она не понимала. Но выведывать считала излишним. Возможно по причине того, что лезть в личное она не хотела, хотя ей было интересно очень-очень. Но возможно и боялась узнать, вдруг секреты ей придутся не нраву. А может понимала, что все равно не скажет.

Теперь о планах. Какими бы они не были, ограничивались они стенами крепости. Даже без того, что написал ей в письме принц Элинтар, она и так все это прекрасно понимала. Поведение принцев Али и Тауроса на церемонии, говорили о том, что они в борьбе ни перед чем не остановятся. Впрочем, кое что в этом было даже хорошо: они хотя бы делали это открыто. А вот в то, что такой как Филадельфий Чистокровный за чем-то не уследил, она ни капли не верила. Может она ничего не понимала в тех штуках, какими крепятся люстры, но в людях все-таки разбиралась довольно-таки неплохо. Может виной тому ее Безумие, но она скорее поверит, что это батюшка послал им всем знак, чем в это. И как еще одно подтверждение этим выводам - смерть Реджинальда. В общем, опасно высовываться за стены крепости, ой, опасно.

Заниматься перепиской, это, конечно, весело, особенно по вечерам, закрывшись в своей комнате при свете свечей выводить изящные буквы и пропитывать чуть-чуть бумагу духами ароматом роз. Наверно, это и было для нее тем, что называлось "война войной, а обед...". Или же получив очередное письмо, пробраться к Майлсу, чтобы процитировать что-нибудь из письма. Например, тыкая в строки письма от Рассудительного, Розали она хитрым голосом рассказывать, что похоже ей хотят шубку пушистую подарить, раз про пушнину рассказывают. Или же возмущаться, что снова ее на бал-маскарад зовут, хотя она каждый раз от них отказывается, потому что они фу, и она уже начинает думать, что Дваждырожденный своими приглашениями только экспериментирует, сможет ли она придумать что-нибудь новенькое в качестве отговорки, издевается, наверно. А обмахиваясь письмом Темного, словно, веером, говорить, что он странный, почему-то считает, что она нежная и чуткая, и что в этом какой-то подвох, только она еще не поняла какой, еще, что называет его "мрачным принцем" не из-за его мрачной решимости, а из-за того, что его земли "мрак". В общем, если вдруг Майлс захотел бы эти письма прочитать, она бы дала ему их, но для вида бы повредничала немного.

А днем были дела поважнее. Если раньше она считала подготовку к защите крепости Деда паранойей, то сейчас решила принимать в ней активное участие. Правда, больше по хозяйственной части. Контролировать изготовление стрел и складывание их в специальные помещения, варку смолы, заготовление продовольствия, проверку стен крепости на выявление слабых мест и устранения оных. Ей придет в голову интересная идея, о которой она поспешит поделиться с Дядей и Кузеном. Суть ее в том, что можно было прикреплять детей позади стрелка на грифоне, спиной к спине, закрепив его, конечно, не к стрелку а грифону. Это на тот случай, если понадобится стрелять горящими стрелами, ребенок бы мог держать смолу и что-то типа факела, или же кидаться чем-то горящим, да и стрел можно тогда будет больше брать, хотя это и снизить маневринность. Она, конечно, будет понимать, что это что-то безумное, но решит, что может в этой ее идее будет что-то полезное. А еще предупредит, что если кто-то будет настаивать с просьбами передавать письма ей лично в руки, отказывать, либо пусть передают через стражу, которая патрулирует границы, либо пусть оставляют свои письма себе.

Запыхавшаяся от бега по крепости в поисках того, кому скорее всего не требуется долгих объясний своих поступков или уговоров, Розали трясущими руками протянет Майлсу письмо, развернутое и слегка помятое. Наверно, Кузен и так поймет, по решительному, возбужденному и еле сдерживамоему слезы взгляду, что принцесса собирается сделать. Разве что добавит, что и отряда, с которым она всегда путешествует будет достаточно, гвардия пусть лучше в крепости остается, мало ли, вдруг нападение как на Люакаль. При этом Розали вздрогнет, но не передумает ехать к Бале. Единственное, сообщать об этом Деду и Дяде, она как-то не решается, что-то ей подсказывает, что им это не понравится, поэтому попросит Майлса присутствовать при этом, как моральную поддерку. Мысль смотаться по тихому, у нее, конечно, будет, но поскольку, там все построено на доверии, которое разрушать ей совсем не хочется, она все же поставит их в известность. Если препятствовать сильно не будут, то быстро соберется и полетит с Майлсом и отрядом лечить Балу.

Таким образом, не считая этого маленького приключения, со слезами, откровениями, треволнениями, неожиданно строгими мамами, и откровенно монструозными аватарами паучьих богов, стоивших того, чтобы сжечь вместе с ними всю провинцию со стариками женщинами и детьми, а так же грандиозного скандала, устроенного по возвращении ей и Майлсу старшими родственниками, в остальном этот месяц прошел на удивление тихо ни ничего особенно собой не принес. Ну, кроме колечка.

Привычный ритм жизни Розали решит прервать за семейным ужином, за которым сообщит что получив письмо от принца Али с жаркими обещаниями помощи в занятии престола, ответила ему, что принять его поддержку сможет только в том случае, если он отречется от престола. И что-то он совсем не торопится эти свои жаркие заверения подтверждать. Принцесса поделится своими переживаниями, что чует неладное, потому что тому, кто хочет ее видеть на престоле, ничто не препятствует для отречения. Может, она и ошибается, но стоит быть готовыми к тому, что он решит напасть. А еще, что принц Таурос и принц Рихтер предлагают выступить вместе против Али, а также принцесса Бала предлагает свою помощь. В связи с этим Розали хочет отбыть в Столицу, чтобы обговорить планы. О том, что Рихтер предлагает встретиться в своем замке, она умолчит.

Спустя несколько дней, но еще до поездки, она, как только получит письмо от подруги, прибежит с ним Деду и будет просить разрешения собрать шкуры и отправить их подруге, ведь они последнее время много охотились, чтобы пополнить запасы продовольствия, и если не в дар, то хотя бы в долг. А еще будет тыкать пальчиком в строки, где написано, что Али к ним шпионку отправит. Что нужно оповестить об этом патруль.

Если на Деда жалостливые глазки не подействуют, Розали пойдет к Майлсу, рассказывая, что хочет поддержать подругу в ее беде. Да и с Тауросом договариваться будет проще, если при этом будет присутствовать Бала. В общем, она хочет ехать в Столицу, чтобы встретиться там с Балой и Тауросом. И вот ему она теперь скажет, что надеется, что и Рихтер появится на встрече, почему-то тот не хочет встречаться на нейтральной территории, а зовет всех в свой замок. А Бала ей очень дорога, кроме нее она никому особо не доверяет.

Чуть позже Розали прийдет, получив еще одно письмо от Балы, просить еще отправить взрывоальвам еды, помимо шкур. Разумеется, она понимает, что много они отправить не могут, но хоть сколько смогут. И что она очень-очень благодарна за помощь своей подруге.

За семейным ужином дед отметил, а дядя поддержал, что скорее Вулканоген замерзнет… хм.. в смысле сам вулкан и до такого состояния, что из него можно будет доставать магму голыми руками и накалывать как лед, чем они поверят в то, что Али хочет видеть на престоле чью либо задницу помимо своей собственной. И если его аспект действительно Гордыня – то почему, объяснять излишне само по себе.

Поездку в столицу, старшие родственники конечно не слишком одобряли, но кажется прийдя к выводу что лучше уж дать согласие, что ждать пока на нее улетят без спроса дали себя уговорить не слишком беспокоиться по поводу оной, под честное слово ни на шаг не отходить от кузена и вообще взять с собой приличное охранение, чтобы не вышло как с Безумным.

А вот жалостливые глазки, как ни странно сработали довольно безотказно, и Дед не просто добрым а прямо таки желейно-приторным голосом ответил, что конечно, конеееечно, она может собрать для своей подруги, которая очень ей помогает, чему пример то как она недавно помогла ей в...хм...нивчем, а не просто подвергает ее лишней опасности дергая туда сюда то в гости ее лечить, то в столицу на подозрительные собрания, и еды и шкур. На здоровье.

И предложил в таком случае пойти и отнять эти еду и шкуры у их подданных, лично. Тех которые живут в переделанных под жилье перещах, и добывают себе достаточно скудное пропитание этой самой охотой, на которую они «в последнее время часто» ходят не чтобы развлечься, разнеся оленя на куски взрывом, как некоторые, а чтобы им было чем кормить и во что одеть своих детей. Сходить, забрать у них плоды их труда и отдать сидящим и ждущим когда им принесут все готовое эльфам. Но только самостоятельно, потому что он в этом участвовать не собирается.

Кузен по поводу Рихтера и его писем не удержался от солидной доли сарказма в его сторону, поделившись, впрочем в итоге мнением, что тот не то, чтобы чудовище вроде Темного намеренное затащить ее куда нибудь в темный угол и скормить паукам, а просто трус и перестраховщик, который предпочитает, чтобы рисковали своей шкурой все остальные самому сидя дома на уютном теплом ночном горшке. Не то чтобы это было поводом перестать держать с ним ухо востро, впрочем.

Честно слово не отходить ни на шаг от кузена, конечно же, было дано, как и взять с собой отряд по приличней. Насколько по приличнее - она оставит это на Майлса. Дали согласие - и на том спасибо.

Как бы тяжело Розали не было это признать, но Дед прав,отбирать у своих она не станет, чтобы отправить посылки эльфам. И что возможно она ведет себя порой глупо, поддавшись чувствам. Поэтому попросит прощения за свою просьбу. Впрочем, девушка придет к выводу, что если побыстрее остановить Али, то и проблема решится сама собой.

То, что Темный хотел затащить в темный угол, чтобы скормить паукам, для Розали окажется полной неожиданностью, даже после того, как она услышала от Балы, что он безумный фанатик. И скажет, что раз так, то мол так ему и надо тогда. Но все равно вздохнет, и добавит, что она бы не хотела, чтобы из-за этого была уничтожена провинция, ведь есть же в королевстве маги разума-ритуалисты, которые могли бы исправить, вытравив это фанатизм из умов подданых, чтобы этот культ не угрожал королевству.

Еще одним, возможно крайне важным вопросом, который следовало решить перед тем, как отправляться был тот, что всплыл в разговоре непосредственно после того, как Дед и Дядя разобрались зачем вообще Розали нужно было встречаться с ее ненаглядной Балой, которая к слову сама то в столицу ехать похоже не собиралась и грубияном Тауросом. И заключался он в том, собирается ли Принцесса присоединяться к довольно открыто планируемому походу Стального и Неостановимого на Дваждырожденного и Самозваного соответственно.

Мнения мужчин здесь разделились вполне очевидным образом и Майлз, которого уже порядком подташнивало от того, что приходилось тихо отсиживаться, пока где то там за горизонтом гремят битвы настаивал на том, чтобы если и не отпускать на оную саму Розу, что честно говоря вообще было идеей довоно сомнительной, то хотя бы отпустить погеройствовать его с гвардией.

Дед и Дядя же единым фронтом выступали на поддержание нейтралитета, указывая на то, что их гвардия на грифонах не так уж велика, и бросать ее в жерло «великой битвы», оголяя лишний раз защиту замка – неразумно, равно как и настраивать одну из сторон битвы против себя. Патриархи предлагали посмотреть чем закончится побоище посидев до поры в стороне, и если повезет и Персивалю таки свернут шею – все что им останется, это суметь защититься от всех остальных имеющих более низкий, чем у Розали, приоритет претендентов, забарикодировавшись в крепости. И здесь им гвардия пригодится куда больше, чем если ее банально угробят об дракона Али или минное поле Персиваля где-то в далеких землях.

В виду чего, довольно очевидным вопросом было идти ли на военный совет Тауроса и Рихтера вообще, или отговориться какими-либо делами как Бала. И, соответственно, стоит ли ее силам участвовать в сражении открыто или лучше ограничиться моральной поддержкой, и возможно, обещаниями помочь после оной исцелениями.

Предложение поддержания нейтралитета вызвало у Розали некое недоумение. И качестве аргументации было высказано, мол, сомневается, что кто-то поверит в ее нейтралитет после того, как она предложила принять поддержку Али после его отречения, а как сказали Патриархи что-то там такое про видение... кхм... пожалуй, она воздержится от употребления тех плохих слов, суть которых в том, чтобы видеть Али на престоле кого-то, кроме себя, а также после того, как она... вот же, не хотела говорить этого, но, похоже придется... она отказала Персивалю, наверно, понятно в чем. В общем, кажется, и так понятно, на чей стороне она будет в этой "великой битве".

Другой вопрос, как эту сторону проявить. То, что лишний раз оставлять замок без защиты гвардии неразумно, она, конечно же, согласна. И самым простым вариантом была бы, действительно, моральная поддержка и обещания помочь с исцелениями. Но и отсиживаться в стороне ей тоже не хотелось. В чем она прекрасно понимала Кузена, которого, кстати, одарила красноречивым взглядом, когда тот сказал, что собирается геройствовать, оставив ее дома. Мол, она же с ума сойдет, переживая как он там, а она далеко, и если с ним что-то случиться... если он считает, что так легко сидеть дома, ждать и молиться, то пусть сам попробует каково это. Она согласна отпустить его геройствовать с гвардией, но только в том случае, если их помощь действительно понадобится, а до того момента сидеть в тылу, засаде, или как там это называется. Вдруг и правда, их вмешательство окажется решающим.

Наедине Майлсу, она потом скажет, что тоже хочет устроится в засаде с ним, и даже готова там сидеть, если он с гвардией вступит в бой. Однако, понимает, что переживая за то, что с ней происходит в засаде, он не сможет воевать в полную силу. Ей очень-очень не хочется его отпускать, вот прямо очень-очень. Но это было бы нечестно. И она хочет от него обещания, что он вернется к ней живым, чтобы не случилось. Но на совещание с Тауросом и Рихтером все равно хочет присутствовать. Пусть при ней свои хитрые лихие планы обсуждает.

Даже спустя время Розали все еще переживала то, что испытала во время битвы. Сражение было не особо долгим, но таким кровавым и жестоким, что одно принцесса поняла точно, что она не хочет его повторения для своего народа. До этого, участвуя в маневрах, сражения ей виделись чем-то романтичным , наверно. И, порой слушая рассказы сослуживцев деда, даже чем-то веселым. Теперь же она точно знала, что так может казаться во многом от того, что эти самые рассказчики этого и добивались. Находясь в небе, с высоты полета наблюдая за боем, видя как народ, ведь для нее народ ее королевства был ее народом, даже если они не были ее семьей как летная гвардия, она лишь печаль наполняла ее сердце.

То, что Рихтер лишился своего аспекта, она не знала, поэтому первое время ожидала от него нападения. Что-то она сомневалась, что он так легко сдастся. Но время шло, а ничего не происходило. И в итоге, грусть начала отступать, Розали снова стала заниматься проявлять интерес к чему-то, кроме полетов и сидению у окна и любованию морем, и даже стала участвовать в беседах за семейными ужинами. А еще принцесса придет к выводу, что пора бы задуматься о том, что если ей суждено стать королевой, то было бы неплохо найти себе так называемого наставника, сведущего во всех интригах двора и при этом не благоволящего ни одной из фракций, могущего давать ей ценные советы, и главное быть преданным будущей королеве и королевству. Этими мыслями она и поделится с мужчинами на семейном совете.

Эпилог:


Дни потекли вслед за днями, и жизнь юной королевы, прежде размеренная вплоть до некоторой скудности и протекавшая под заботливой, но строгой опекой патриархов Замка Монвиаль, разбавляясь лишь охотой да балами, стремительно меняла русло. Начать с того, что вскоре ей пришлось переехать в Королевский дворец, унаследовав владение большей частью прилегавших к Столице земель, в то время, как Дед и Дядя разумеется не могли бросить их родовое гнездо и связанный с оным бизнес и остались в Гнезде. Да и честно говоря, нечего было делать двум не_магам в столь опасной близи от королевского трона, где их попытки указывать Королеве что ей делать могли закончиться для них очень быстро и очень печально.

Розалии, тем временем, закружило нескончаемом хороводе новых знакомств, церемоний которые следовало изучить и следовать оным, нерешенным вопросам, скопившимся за два месяца отсутствия Короля и пугавшим мыслью о том, сколько накопилось бы их за семь, еще большему количеству церемоний, слушанию дел и разбирательств и прочему, прочему, прочему, оставлявшему на общение с семьей не так уж много времени, и большей частью сводя оное к переписке.

Впрочем, помимо Балы, несколько все же занятой делами своей провинции, давно требовавшей «капитального ремонта» и реорганизации, не говоря уже о учебе, у новой правительницы было два крепких плеча на которые можно было опереться:

С одной стороны это был Майлс, который совсем не собирался забрасывать свой пост хранителя королевского тела, а напротив, активно развернулся на новом месте, быстро подминая под себя командование королевской гвардией, пробив для «стариков» контракт на постоянную закупку для нужд оной грифонов, в виду чего, получив дотации бизнес по и выращиванию теперь активно развивался. Он же присматривал и за Красным Драконом, которого далеко не сразу и не простым путем, но удалось приручить магией Розалии, дополнив славу той титулом укротительницы чудовищ.

С другой стороны же встал ее нашедшийся, или даже в некотором роде без особого стеснения назначивший сам себя на эту роль Наставник – обладавший пусть и не всеми, но уж точно большинством из желаемых качеств. Ибо другого, столь компетентного в делах дворцовых, осведомленного и полностью преданного пускай и не королеве, но королевству советника, как Филодельфий Чистокровный, отыскать было бы задачей очень и очень нетривиальной. Разве что попробовать одолжить у Балы ее маму, но та в виду появившихся перспектив в скором времени понянчиться с долгожданной внучкой, похоже к политике успела заметно поостыть.

Время шло, и обязанности поначалу сводившие с ума становились привычными, постепенно вырабатывалось чутье в вопросах тонкой политики и Королева Милосердная, усердно работала над тем, чтобы быть настоящей правительницей, направляющей тяжелое, непокорное и неповоротливое течение событий на благо своего народа и благоденствие, а не просто слепо прислушиваться к мудрым советам. Где-то удавалось использовать мягкое убеждение и свой, крайне полезный в дипломатических переговорах талант. Где-то приходилось показать твердость, и использовать в качестве рычага свой Аспект. Никто не захочет лишний раз ссориться с тем, кто может помочь тебе и твоим близким, окажись вы в безвыходном состоянии, а то и вернув кого то из них из мертвых после несчастного случая. У всякой Розы есть свои шипы порой они их показывают.

И все же, с каждым новым шагом, потакающим своему Аспекту, Принцесса Проникновенная чувствовала, как тот все сильнее поглощает ее, заставляя изменяться ее мысли и влияя на ее поступки. Но разве это плохо, стать еще чуточку добрее, пощадить кого то, дав ему лишний шанс, облегчить ношу, вдавливающую плечи народа? Кто-то, может быть, считал и так, но в большинстве своем инициативы Королевы находили положительный отклик.

Шла эпоха Милосердия.