Конрад Стефф, шериф
Старец, 38 лет, тролль-гигант (благой).
По паспорту - Шейен Олгуин (его часто зовут "мастер Олгуин" даже феи, уважая его смертный род, давший Джинтауну много достойных фей).
Могучий кряжистый мужчина, кажущийся смертным почти толстым, с загорелой дочерна кожей, мексиканец. Обличье феи у него девяти футов роста, обладает темно-синей, чуть блестящей кожей (ходят слухи, что в аркадианском роду Стеффов есть духи огня и воды) и яркими светло-зелеными глазами. Белки чуть синеватые. Рожки на лбу ярко-алые, что довольно необычно. Одевается в смертном мире в камуфляж, в вуали - в спокойные зеленые одежды, какие носили примерно в веке десятом в Скандинавии, по праздникам носит килт. Играет на волынке в местном оркестре. Любимое оружие - громадный двуручный меч, но с ним он обычно ходит только за пределами города. В самом городе ограничивается резиновой полицейской дубинкой и табельным револьвером, который для фей выглядит как дуэльный пистолет конца XIX века.
Характера Конрад типично тролльского - консервативный, честный, приверженец Закона во всех его вариантах (и смертном, и фейском, но к фейскому тяготеет больше). Присягал не лично графу, а всему Джинтауну, но на деле обычно слушается графа, когда тот велит кого-то арестовать и посадить под замок - но не потому что считает себя его рыцарем, а потому что во многом согласен со Скатахом в том, что касается поддержания порядка в городке. Если сравнивать их, граф, несмотря на любовь к морализаторству и чтению нотаций, во многом мягче шерифа и на многое смотрит сквозь пальцы, в отличие от Стеффа, который может и за украденную грушу посадить в подвал или хорошенько выпороть. Вместе с тем его не боятся, а уважают. Преступности в Джинтауне почти нет, так что жители - и феи и смертные, между которыми Конрад не делает различий, - считают его отличным защитником их спокойной, размеренной жизни.
Его родители Летисия и Гильермо Олгуины (фейские имена у них другие, но они предпочитают, чтобы их называли по их смертным именам и фамилиям) - одни из самых почтенных нокеров Джинтауна, правда, Гильермо уже давно болен и, скорее всего, скоро покинет свое смертное тело. Это заставляет обоих еще острее воспринимать все, что связано с фейской жизнью, сильнее откликаясь на чужую беду и спеша выполнить как можно больше заказов прежде, чем последует перерождение. Летисия очень не хочет оставаться одна и крайне болезненно реагирует на все, что связано с болезнью мужа, смертью и вдовством.
У мастера Олгуина трое детей - сыновья-тролли Рикардо (11 лет) и Эмилио (16 лет) и дочь-сатир Эстела (почти 13 лет), которая настаивает на том, что ее надо звать Раулем. Эмилио стесняется своего женственного паспортного имени (при том, что и фейское, и смертное обличье у него выглядят более, чем могуче и мужественно: он всего на пару сантиметров уступает отцу в обличье тролля, а как человек почти того же роста, что и шериф) и просит называть его по его фейскому имени - Конлет Уолш, но тут он опять начинает стесняться, т.к. сильно привязан к своей нынешней семье (которая в Аркадии ему семьей не была, он с ними тогда даже знаком не был), и в результате получилось, что он Конлет Олгуин. Большинство тех, кто его знает, в курсе его метаний и стараются проявлять осторожность при именовании.
Прапрадед Шейена (по женской линии) был тем самым графом Уолтербери, что заключил с местными оборотнями договор. Он был ши из Дома Эйзин и, как рассказывают, побратался с одним из вождей Гару. Что там было на самом деле - неизвестно, т.к. договор заключен в двадцатые годы, а первый граф Уолтербери ушел в пятидесятые и даже эшу не помнят подробностей. Может быть, эту историю они никогда и не знали... Как бы то ни было, с тех пор в семье Олгуин каждого ребенка, прошедшего Кризалис, возят в септ и знакомят с вождями оборотней, после чего таких фей с обеих сторон называют "наследниками договора". Только они могут беспрепятственно ходить по землям Гару, если возникает в том необходимость (например, позвать оборотней на помощь), но стараются не делать этого без особой нужды.
ДружинаШерифу подчиняется дружина из порядка 30 добровольцев, из которых только двое - смертные. Остальные - в большинстве своем молодежь, очень разномастая, принадлежащая почти всем китам, кроме ши (все ши входят в войско - или лучше сказать отряд? - графа), но есть и относительно пожилые феи, сорока и даже 50 лет, но их меньшинство.
Гинки Мэй, владелица антикварной лавки
Не то что бы в Джинтауне была нужна антикварная лавка. Совсем даже нет. Заведение Гинки Мэй большую часть времени нагло пустует, демонстрируя безразличие жителей к старине и истории родного края. Однако старуха Гинки каждое утро исправно встает в шесть утра и шаркающей старческой походкой пересекает полгорода из своей винтажной развалюхи в полутемную каморку позади ратуши - на тихой, безлюдной улочке в два дома, куда даже химеры, похоже, боятся заглядывать. Так там уныло и пустынно. В Ближней Грезе двери заведения Мэй украшают бегущие вверх и вниз по косякам золотые шнуры - все, кто пытался ограбить старую Гинки, познакомился с их верткостью и цепкостью. Душа, но не убивая жертву до конца, эти полуразумные химеры хватают воров и держат их до прибытия стражей порядка или самой Мэй, визжа на весь город так, что даже на окраине закладывает уши. Первый и последний раз лавку пытались ограбить лет тридцать назад, когда старая Гинки только-только поселилась в Джинтауне. С тех пор жители спят спокойно.
Чего только нет внутри! Самовылупляющиеся страусиные яйца, в которых внутри все время что-то стучит и скребется, но так и не вылупляется (хотя иногда приподнимает "крышечку" и смотрит на вас круглыми испуганными глазами). Чертежи окопов времен Гражданской войны. Подлинные дневники янки. Горящая Атланта в миниатюре. Камни из Ущелья призраков. Амулеты. Остатки. Иногда попадаются сокровища, но заставить старуху Гинки расстаться с ними - сущее мученье! Это же ее друзья, с которыми она беседует дни напролет. Кто знает, какие тайны они поверяют ей в тишине душных вечеров?
Сама Гинки - пак. Сколько ей лет - никто не знает, но она была старой уже когда приехала в Джинтаун в 1964-м. Правда, тогда, как вспоминают, ее волосы были седыми лишь наполовину, а не полностью, как сейчас, и правый глаз еще отливал желтизной, а не подобно левому собрату сиял яркой лазурью апрельского неба, как сейчас.
У нее пушистые белые волосы, громоздящиеся на голове, словно объемный воздушный шарик, и каким-то чудом прихваченные на затылке всего одним черепаховым гребнем. Разумеется, очень древним, чуть ли не из Китая привезенным папочкой Мэй. Маленькая, сухонькая, острая на язык и жутко задумчивая, она иногда кажется спящей, даже во время разговора. Как будто ей тяжело приподнять веки и посмотреть на вас или она считает вас не стоящими ее внимания. У нее махонькие сухонькие ручки, которыми она частенько поправляет длинную кружевную безрукавку до колен - неизменный атрибут ее повседневного существования. Несмотря на жару всегда носит старинные шелковые чулки, а вот блузки и юбки меняет так часто, будто мода все еще имеет для нее какое-то значение. Правда, все ее наряды одинаково старомодны.
Никаких намеков на то, в какое животное она обращается, во внешности Гинки Мэй не видно - то ли скрывает, то ли, и правда, нет. И как она обращается - тоже никто никогда не видел (а если кто и видел - то молчит). Общается она с покупателями всегда вежливо, но несколько витиевато, отчего где-то уже на пятой фразе начинаешь подозревать ее в чересчур тонких, завуалированных намеках, но если спросить ее об этом прямо - будет все отрицать. В целом, Гинки Мэй - существо добродушное, но загадочное и какое-то потусторонее, если вы понимаете, о чем я.
Солидад, аптекарша
Осенняя* Гилли Ду, 46 лет.
Смертное имя - Перита дель Боске.
Феи видят Солидад худой и задумчивой, в неизменном сером платке, завязанном назад, со слегка растрепавшимися белыми волосами, подкрашенными травяными настоями до нежного светло-зеленого оттенка. Ее темная серо-зеленая кожа покрыта морщинами, напоминающими кору дерева, а неопрятный балахон здесь и там весь в пятнах лишайников - белых, ярко-зеленых, темно-коричневых. Кое-где лишайники проступают и на коже, в основном на лодыжках, запястьях, висках и бровях. Она мрачна, не любит разговаривать и все время занята работой - либо делает мази и настои в аптеке, либо ухаживает за лекарственными растениями на своем участке. Любит ромашки. Играет на волынке. Очень замкнутая фея, у которой почти нет друзей среди городских. Часто гуляет в Грезе за пределами города.
Все помнят ее любовную историю, когда лет двадцать назад она влюбилась в заезжего эшу и, когда тот повздорил с бароном Ольфштронком** по какому-то пустячному поводу, вроде пролитого вина, кинулась разнимать их и напоролась на чей-то химерический кинжал. Впоследствии так никто и не узнал, кто тогда был виноват, но с тех пор она перешла к Осени и предпочитает не вспоминать о том инциденте. Свое же Весеннее обличье она потеряла очень рано, еще до совершеннолетия, гуляя по фригольду, но что тогда случилось, знали только ее родители (Солидад даже в пору своей Весны никогда не была слишком разговорчива), а они умерли лет пять-семь назад.
Аптека расположена на площади с фонтаном и отличается крайне низким содержанием привычных смертных лекарств. Анальгин, аспирин, бинты, бальзам, заживляющий ранки, - вот, пожалуй, и весь ассортимент. Иногда бывает аскорбинка и какая-нибудь мазь от грибка. Если очень сильно интересоваться, возможно, Солидад отыщет вам йод или зеленку. Все остальное - разнообразные мази, отвары, снадобья, порошки и притирания растительного, минерального и животного происхождения. Солидад сама растит часть ингредиентов, другие же собирает по всему фригольду и слывет лучшим знатоком лекарств на все окрестные владения. Медсестры из больнички часто захаживают к ней, чтобы посоветоваться насчет того или иного случая.
__
*Гилли Ду меняют свои обличья с химерической смертью.
**Предыдущим, который нынешнему по крови в этой жизни никто и ушел из Джинтауна лет 12 назад, но в Аркадии он был старшим братом нынешнего барона и уже в этой жизни оказывал на него серьезное влияние (как оно было в Аркадии уже никто не помнит, но тоже, наверное, оказывал).
Бриана Бейрн, воспитательница детского сада
Летняя Гилли Ду, 24 года.
Смертные имя-фамилия совпадают с аркадианскими - она выправила себе документы после кризалиса. До Ритуала Благословения о ней заботилась семья нокеров - муж, жена и ребенок (девочка), один за другим пропавшие несколько лет назад. Сначала Джон Грэхэм (7 лет назад), потом его жена Бесси (6 лет назад), потом их семнадцатилетняя на тот момент дочь-пак Бриджит (4 года назад).
Бриана появилась в Джинтауне 21 год назад. Маленькая девочка, одетая в белую распашонку, которую нашли у фонтана. Она близоруко щурилась и хныкала, и мистер Грэхэм, тогда бездетный, не смог пройти мимо.
В истинном обличье у нее бледно-зеленая кожа, тонкие березовые побеги по всему телу, длинные прямые и очень красивые волосы пшеничного цвета, кое-где с проглядывающими колосками. Она статная, гибкая и очень привлекательная, с тихим журчащим голосом и тихой лаской во взгляде. Дети, тем не менее, ее обычно слушаются...
Одевается модно и изящно - настолько, насколько это возможно для такого маленького городка на отшибе цивилизации, - обычно во все светлое.
Она очень спокойная и вроде бы адекватная, всегда все делает правильно и как надо, но именно эта правильность и заставляет живых людей и подменышей думать о ней как о городской сумасшедшей. Бриана имеет репутацию феи не от мира сего, но с первого взгляда ее "нетаковость" не понять, не увидеть. Слишком она тонка, эта неправильность. Только прожив рядом с ней год, два, десять лет, вы убеждаетесь в ее полной и абсолютной невменяемости при столь же полной и абсолютной правильности, выверенности всех реакций. А еще иногда у нее бывают озарения...
При этом ее считают безобидным и милым членом общества и, хотя с ней никто близко не сходится (так, чтобы поверять секреты), детей ей доверяют безо всякой задней мысли. Иногда даже говорят, что о детях в городе заботится ангел.
Сестры Уайтинг, медперсонал больницы
Анна, Глория и Мнемозина (или просто Тина). Сколько им лет, сказать трудно - где-то в районе между девятнадцатью и двадцатью пятью, наверное. Все были распределены в Джинтаун три года назад - якобы после колледжа, - и выглядели точно так же, как сейчас. До них в больнице была старушка-врач (богган), но она медленно сходила с ума, выписывала какие-то очень странные рецепты, на которые Солидад качала головой и говорила: "Лучше не принимайте, а то мало ли... отравитесь еще" и хмыкала, если клиент возражал. В конце концов, миссис Дэбни (доктор медицины, между прочим!) в один прекрасный день заперла дом, больницу и ушла из города. В Грезу. С тех пор ее никто больше не видел.
Когда она шла по Джинтауну, многие оборачивались вслед, недоумевая, но никто ее не остановил. С тех пор об этом не любят вспоминать. Больница простояла целое лето пустой и закрытой, а осенью явились они. Богган, нокер и красная шапка. И всем сразу стало очень весело, потому что сестры Уайтинг, как они сами представляются, любят шутить и смеяться, каламбурить (не всегда смешно и удачно, а иногда очень даже невпопад, если не сказать больше - с толстым-толстым налетом черного юмора) и обнимать клиентов за плечи. Некоторые даже вздрагивают, когда кто-то из сестер заходит им за спину, потому как в добропорядочном Джинтауне никому не хочется прослыть бабником только потому, что какая-то заезжая медсестричка повадилась его лапать. Впрочем, за пределами больницы девушки - сама чистота и невинность, но вот на боевом посту... бывает всякое.
Анна - красная шапка. Есть предположение, что она фельдшер, т.к. она принимает большинство решений, когда в больницу поступает пациент. Платиновые волосы до плеч, строгие очки в черной оправе и неизменная ярко-алая помада, иногда даже кажется, что губы у нее светятся. Вне больницы носит черную кожу и разъезжает на химере, подозрительно похожей на мотоцикл. Впрочем, у этой химеры есть еще оленьи рога и много других странных прибамбасов.
Глория - нокер. Стоматолог и специалист по протезам. Хмурая и молчаливая, она, когда принимает одна, обычно обходится записями в карте пациента, не удостоив его и словом, за исключением какого-нибудь заковыристого черноюморного напутствия при прощании, но с остальными медсестрами болтает за милую душу и чаще других бывает жестока в словах. Умные карие глаза, светло-каштановое, почти ореховое каре, подведенные карандашом веки. И никакого румянца.
Мнемозина - богган. Эта всегда на подхвате у других, самая добродушная из всех трех, но чаще других обрывает себя на полуслове и замолкает. Говорят, ее самый большой порок - это болтливость, что очень не нравится Анне и Глории. Тины всегда много и от нее очень трудно отвязаться. Золотистые кудри до плеч, много розовой помады и нежно-розовых румян, любит плакать в платочек и рассказывать, какая красивая у них была мама.
В смертном мире девушки похожи как тройняшки, фейские обличья у всех трех очень разные и не похожие на остальных.
Цены на лечение (известно только местным)
Простуду, царапины и герпес лечат бесплатно. Все такое же простое - тоже. За грипп и отравление - пару серебряных монет. А обо всем сложнее надо договариваться отдельно - могут попросить сходить в Грезу и принести оттуда луну с неба. Такого, правда, пока не случалось.
Билли Бойт, пекарь
Богган. Смертное имя совпадает с фейским. Родители (тоже богганы) не называли ребенка до тех пор, пока не прошел Кризалис и не стало известно его аркадианское имя, так и записали. 33 года.
Необъятно толстый, словно вылезающее из квашни тесто. Некрасивый. Среднего роста. Он очень активно принимает участие в жизни поселка, одновременно являясь и заведующим одного из продуктовых магазинов, и лучшим пекарем в округе, и тамадой на большинстве свадеб. Подвижный, беспокойный, верит в теорию заговора и Большого Брата. Изрядно параноидален, но сговорчив и добродушен. Играет на трубе в городском оркестре. Одевается в яркие рубашки с коротким рукавом, тропической раскраски, и просторные шаровары - и в смертном мире, и в Грезе. Разве что покрой немного разный, но кто на это обращает внимание, кроме специалистов? Свой мобильный никому, кроме как по Очень Большому и Важному Делу не дает.
Густав Лин-ху, распорядитель кузнечного цеха
44 года, нокер.
Аркадианское имя - Густав. Фамилии нет.
Смертное тело: наполовину кореец (или китаец?), среднего для европейца роста, с умеренно-раскосыми черными глазами, блестящими будто две обсидиановые пуговицы, на круглом загорелом лице. Несмотря на кит, довольно красив и очень ухожен. Одевается в модные кожаные штаны, черную рубашку с вышивкой и черную кожаную куртку, тоже очень и очень модную (по местным меркам, конечно).
Обличье феи: единственный внимательный, чуть раскосый глаз, чуть более красноватая, но, скорее, с медным оттенком, как у пожилого индейца, кожа. Обычного для нокеров румянца почти нет, как нет и их неестественной бледности. Руки тоже гладкие и красивые и, хоть и покрыты ожогами и мозолями, больше похожи на руки человека, нежели на корни дерева, как у многих его собратьев по цеху. Волосы у него, скорее, золотистые, чем белые. Одевается в свободные черные штаны и рубаху с узором в виде крупных красно-золотых колец. На большом пальце правой руки носит золотое кольцо в виде обвившей палец змеи. (Когда Густав работает, змейка поднимается с кисти на предплечье повыше локтя или вплетается в волосы.)
Характером обладает ровным и приветливым, ругается только на своих по цеху, а с другими китами обходится вежливо и дипломатично. Возможно поэтому и руководит цехом вот уже семь с половиной лет. Женат, дочери два года. Местный, родился в Джинтауне. Жена приезжая.
Особые приметы: нет правого глаза (он закрыт черной кожаной повязкой с миниатюрным серебряным черепом на месте зрачка) и левой ноги ниже колена (вместо нее - деревяшка и во время работы он часто опирается на что-нибудь спиной, для устойчивости). Считается, что он единственный, кто общался с ведьмой на Ведьминой Заставе, но почему-то никому не хочется его об этом расспрашивать. Местные стараются делать вид, что не замечают его уродства.