Wild Mid West | ходы игроков | Take it with a pinch of salt

Детская ножка делает первый шаг по камням родного замка. Ножка побольше, ступает по траве, полевому кривоцвету, василькам и луговой герани, ладонь касается вербейника, за стеной интересней, чем домашние клумбы с розами. Ноги в туфельках ступают по паркету школы, а в сапожках впервые касаются боков коня. Ножки растут, начинают притягивать мужские взгляды, заставляют чаще стучать сердца. Они шагают по планете, сегодня здесь, а завтра уже там. Париж, Санкт-Петербург, Стокгольм, Амстердам, Балтимор… Тот шагает быстрей, кто шагает один. В снег, в жару, в дождь, в ветер, и по шаткой палубе, когда за вокруг бескрайний океан. Ими восхищаются, как и хозяйкой целиком, им говорят комплименты и отпускают плоские шуточки. Копыта и колеса в помощь, и не важно вагон эта поезда или тесный дилижанс…

В этот раз леди Оливия Айдахо занесло в откровенную дыру. Просторную, дикую, суровую, безлюдную. А, нет, слышны голоса. Кусты у поворота дороги ограничивают видимость, но бандиты в засаде не будут горячо что-то обсуждать и спорить. На смеси ломанного английского с мексиканским. Когда путешественница выехала из-за кустов, то увидела большой фургон, из тех, что везли на запад целые семьи со всеми пожитками. Компания вокруг нее на семью не тянула, скорее они напоминали бродяг или беженцев. Двое мужчин, которые и производили большинство шума, ремонтировали заднее колесо фургона. Еще один, в сомбреро и пончо, курил короткую самокрутку. Во второй руке он держал какую-то древнюю винтовку. Одинокая Оливия заставила его глаза чуть расшириться, а потом мексиканец широко улыбнулся. Фигуристая, полная женщина средних лет в яркой юбке махнула всаднице рукой и выдала быструю фразу на испанском. Загорелый парнишка кое-как перевел ее на американский.
- Сеньора, мы скоро тронемся в путь. Езжайте с нами. Тут волки.

Оливия улыбнулась.
Она знала, что ее улыбку иногда считают высокомерной, иногда лживой, а иногда очень искренней и располагающей. Все зависело от ее желания, разумеется. Она могла придать улыбке еще дюжину дюжин оттенков. На сей раз, это была симпатия. Волки ... ну, волки пугали ее меньше всего. Если у них достаточно мозгов, а волки, по крайней мере, на ее родине, считались существами мистическими и наделенными разумом, волки будут сами держаться подальше от нее потому, что должны чуять более опасного хищника. А, если мозгов у них не хватит, туда им и дорога.

Испанский парнишки-мексиканца она поняла. С грехом пополам, но, все же... да. Тот испанский, которому ее учили и на котором она когда-то пыталась говорить, был иным, но разница не оказалась очень значительной. Тем не менее, она отвечала по-английски.

- Спасибо за предложение, а куда вы путь держите? Это далеко?

Женщина увидела, что незнакомка как-то понимает ее и без переводчика, поэтому выстрелила в нее еще несколькими быстрыми фразами.
- Мы добираемся до железной дороги.
- Вначале в Мидвест-сити, надо набрать воды, пополнить припасы и починить фургон.
- Потом в Додж-сити и там на поезд.
Между тем солнце уже катилось к горизонту и нужно было думать о ужине и ночном отдыхе.
Парнишка, между тем, явно расстроился, что его слова про волков не произвели впечатления на бледнолицую.
- Это не простые волки. Адские. Просто демоны какие-то.
- Они Педро порвали. В смысле сбили с ног и откусили руку, которой он прикрывал горло. Кровищи был.
- Их пули берут плохо.
- Но мы отбились.
Из фургона высунулся молодой красавчик, с густой, вьющейся копной волос, и похожая на него, как сестра, девушка. Мексиканец широко улыбнулся и послала Оливии воздушный поцелуй, за что, тут же, получил шутливый подзатыльник.
Под конец мужчина с винтовкой тоже включился в разговор. Голос его был низким и хриплым.
- Не бойтесь. Мы вас не тронем. Нельзя обижать гостя.

Интересно, - подумала Оливия, - кто кого здесь будет обижать?
Она растянула губы в улыбке. Это была почти искренняя улыбка. Незнакомые люди всегда считали ее настоящей. Только те, кто знали Оливию очень, нет очень-очень хорошо, могли различать нюансы. Она все еще сомневалась.

Она спросила, далеко ли еще до Мидвест-сити. Клонящееся к закату солнце могло еще долго цепляться за вышину прежде, чем скатится за кустики агавы и песок, а пейзажи этих диких мест до ужаса однообразны. До смертной тоски. До кровавой блевотины.

Мужчина чуть приподнял верхнюю губу, отчего его густые усы встопорщились, и стало видно, что зубы коричневые от кофе и табака.
- Сами мы не местные, - процедил он хрипло.
Его женщина, жена, любовница или подруга, подхватила:
- Кто скажет, сколько миль до Мидвест-сити, десять, или ни одной. Мы едем туда, где ни разу не были. Может он уже за тем холмом.
- Долго еще будете возиться?,- спросил чиканос тех, кто ремонтировал колесо.
- Еще с полчаса.
Потом голоса шумных сыновей и дочерей юга смешались в шумный коктель, непривычный для уха европейки.
- Хотите ехать леди – гринго, ехайте.
- Мы помолимся за вас.
- Похороним, если встретим косточки.
- Встретите волков – возвращайтесь.
- Ночью будем жечь большой огонь.
- Все твари разбегуться.
- Жаренные бобы…
- Ох уж эти бабы…
- Ммммммм, бабы!
Похоже, путники не верили в способность белой доехать до городка в одиночку, но никто не собирался ей навязываться или останавливать ее силой. Похоже было, что эти дикари уважали право человека сдохнуть, если ему так хочется. Путешествие за смертью всегда бывает быстрым.

Оливия заколебалась.
Этот факт сам по себе разозлил ее.
Она не любила нерешительности, ни чужой, ни, тем паче, собственной.

Оставаться в компании незнакомых мексиканцев ей не нравилось.
Нарваться на стаю волков, что бы там не рассказывали эти пожиратели кукурузы про их сверхъестественные способности, это могло быть чушью собачьей. Но в любом случае, встреча со стаей даже самых обычных волков вряд ли показалась бы ей забавным приключением.

"Черт с вами", - мысленно сказала она. Чиканос она потерпит до завтрашнего дня.

Оливия улыбнулась.
Изобразила смущение.

- Мне чертовски неудобно вас затруднять, - сказала она, и спрыгнула с седла.

Упоминание черта, вызвало только улыбки, на лицах простодушных южан. Белая женщина стала как будто ближе к ним, ведь они так же поминала дьявола и всех присных его, как нормальные люди. Женщине предложили и оплетенную лозой бутылку дрянной кактусовой водки, и воды, и черствую лепешку и вареную кукурузу.

После того, как колесо фургона оказалась починено, мексиканцы разошлись по округе, собирая любую древесину, сухую и не очень. С гостьей осталась бойкая девица и усатый пеон с ружьем, но он караулил и не лез с разговорами. А вот чернявой молодке все было интересно, и откуда Оливия, и куда Оливия, и зачем Оливия. Леди Айдахо давно не слышала столь частого упоминания своего имени. Вечером вокруг фургона крестом разожгли четыре костра. Остальная куча собранного хвороста лежала в середине. Кудрявый Хосе взял в руки гитару и начал играть что-то печальное и унылое, как пыльная дорога. Ночь награда честным людям за день. Время отдыха. Но, то ли мексиканцы были не очень честными людьми, то ли это новая земля хотела попробовать Оливию на излом.

Пришли волки. Точнее твари, что были на них похожи. Глаза этих волков были алые. Эти твари постоянно истекали красной слюной, которая оставляла на их шкурах, траве и земле пятна запёкшейся крови. От их слежавшихся клоков шерсти исходило зловоние. Но вот вели они себя практически как обычные волки. Охотились стаей. Шныряли в сгущающейся темноте вокруг костров, выли, подступали и отступали от людей. Каждой ночи необходимо своё меню. Похоже в этот раз главным блюдом назначили людей. В какой-то миг в пространство между костров заскочили сразу три волка. Огромный вожак и две твари поменьше. Грянул залп, но мексиканцам удалось подстрелить только одного плотоядного хищника.

Оливия встала спиной к одному из фургонов, держа в руках винчестер. Ей не было страшно. Скорее, интересно. Азартно. Какими бы жутковатыми не были эти красноглазые волки, их можно пристрелить. Она стреляла так, чтобы бить наверняка. Редко. Но вот один из волков был подстрелен, теперь можно было поверх блестящего отсветами костра ствола разглядеть это тело.

Ночное нападение в какой-то необъяснимый момент времени стало походить на балет. Волки в темноте и палящие мексиканцы, как массовка. Вожак стаи и Оливия главные танцоры. Пули из винчестера путницы поразили оставшегося спутника лютоволка. Монстр страшно взвыл и алые глаза метнулись вперед с огромной скоростью. В следующий миг тело волка врезалось в грудь леди Айдахо и впечатало ее в стенку фургона. Та спружинила и два тела упали на утоптанную землю. Бой перешел в рукопашную. Мексиканцы кричали, но стрелять не решались, так как пуля могла попасть в леди гринго так же легко, как в мистера волка.

Оливия боролась с волком так, словно это была последняя схватка в ее жизни. Внутри она была холодна, как лед. Мысли ее текли с пугающей медлительностью, но, на самом деле, лихорадочно быстро. Словно время для нее ускорилось. Она ухватила волка за горло обеими руками, стараясь оттолкнуть его пасть от своего лица ...

Два тела катались по утоптанной, пыльной земле, сминая жухлую траву. Вот травинку хлестнул волчий хвост, и следом придавил каблук белой девушки. Волк рычал, оставлял капли красной, тягучей слюны, пытался добраться до горла жертвы. Но гринго не давалась. И все это под всполохи языков пламени, крики мексиканцев, вой стаи и редкие выстрелы. Прямо гладиаторская арена какая-то или уличные бои. Не хватало только разносчиков выпивки и закусок. Ценой напряжения всех телесных сил, Оливия взяла вверх. В какой-то момент зверь начал резко слабеть, а потом его шея хрустнула, тело дернулось и замерло. Когда она поднялась, то вызвала восторженные и победные вопли у своих «болельщиков». Вот только одежда леди превратилась в лохмотья, в одну из прорех на которой выглядывала часть груди. Волосы пришли в полный беспорядок. Губы и подбородок были в крови, а остальное тело перепачкано пылью и слюной волка. После схватки навалилась слабость и кружилась голова, во рту был противный «железистый» горьковатый привкус. Двое мексиканцев подхватили победительницу под руки и утащили в фургон. К счастью, гибель вожака заставила оставшихся хищников отступить в темноту.

Она позволила внести себя в фургон. Ей было неважно, порваная одежда не в счет, раны большей частью следовало полагать царапинами, но голова кружилась и во рту был неприятный металлический привкус. Почему бы не позволить себе расслабиться, прикрыть глаза... только не засыпать. Впрочем, эти мексиканцы тащат ее, как мешок своей гребаной кукурузы, теребя все те части тела, на которых порезвился волк. Самое время им показать свои добродетели или ... попробовать ее отыметь. Она не забыла, как поглядывали на нее некоторые из мужчин. Лучше бы им не пробовать, но в этой игре ее ход будет вторым. Черные начинают и выигрывают.

Как ни странно, но полуграмотные дикари, сдержали свое слово, и не попробовали нанести вреда чести или здоровью гости. А что несли тело грубовато и без сантиментов, так воющие вокруг проклятые хищники служили этому достаточным оправданием. Леди Айдахо уложили на грязные тряпки, после чего вокруг засуетились две женщины и девушка. Они предложили воду и тряпки почище, чтобы умыться. И ту же самую воду - напиться, только на пару к ней подали и дрянной очистки кактусовый самогон в жестяной армейской кружке. Мужчины, которые принесли гринго, снова подхватили свои доисторические ружья и вместе с другими то и дело палили в темноту. Было шумно, тесно, но безопасно. И уединиться в тесноте фургона не было никакой возможности. Винтовка Оливии тоже осталась снаружи.

Оливия с благодарностью приняла и воду, и самогон, и перевязку ран. Со смертью вожака схватка должна была кончиться, и у нее не было никакого желания принимать участие в финальных всплесках насилия. Она сосредоточилась на том, чтобы отключиться от плещущегося в ее жилах адреналина, успокоиться, и погрузиться в некое подобие дремы. Впрочем, не оставляя контроля за тем, что происходит снаружи. Попросила принести ее ружье, это был добротный винчестер, купленный ей за очень приличные деньги и пристрелянный, жалко было бы потерять такое оружие, с точным боем и прекрасным механизмом.

Все-таки после гибели вожака волки уже не столько нападали, сколько пугали. Бесились, ярились, истекали алой слюной от бессильной злобы. Свежее парное мясо и теплая кровь были рядом, но огонь, гром выстрелов и убийственный свинец не давали добраться до вожделенной плоти. Так что дальше мексиканцы отбились и без помощи леди гринго. Когда красные глаза погасли в ночной тьме, а вой стих, один из усачей вылез наружу и принес Айдахо ее винчестер. Конь и снаряжение тоже не пострадали. Вот только в душе осталось впечатление от удачно пройденной развилки. Когда шаг в другую сторону вел прямиком в бездну, если не в Бездну. При всех своих силах и талантах от такой стаи Оливия в одиночку бы не отбилась. И, даже хоронить было бы нечего...
Утро, по контрасту было тихим. Будто солнечные лучи смели с лица земли всю небыль, нечисть, ненависть и нежить. На завтрак были все те же острые бобы, только в этот раз, для разнообразия, с лепешками из грубой муки. Потом до Мидвест-сити добрались за какие-то четыре часа, с хвостиком. С песнями доехали. И тяжелый фургон нигде не застрял и не сломал скрипящее колесо. Дальше пришла пора расстаться, мексиканцы направлялись на окраину, где собирались поставить свой фургон как временный дом. Оливии, понятное дело, нужно было совсем другое жилье. На прощанье ее забросали советами и добрыми пожеланиями. А еще подарили амулет, "куриного бога" на простом шнурке, а еще плед из разноцветных лоскутов, и платок ярко-красного цвета, который можно было носить на голове или на шее.
- Прощевайте, леди-гринго!
- А здорово вы того волка! Жалко с этой твари шкуру снять нельзя было. Заразная зараза…
- Аминь.
- Легкой дороженьки!

Оливия простилась с мексиканцами тепло, как только могла. Они спасли ее жизнь, с другой стороны, если бы не она, неизвестно еще, что случилось бы с ними. В каком-то смысле, они были квиты. Ей нечего было подарить, кроме тех вещей, которые латиносы вряд ли восприняли бы с благодарностью. Пообещав заехать и проведать их, она оседлала свою.лошадку, чудом уцелевшую прошлой ночью, и вторую, вьючную. И выехала на дорогу в поисках городской гостиницы: ей надо было отлежаться хотя бы денек, чтобы окончательно привести себя в порядок.

Гостиница, на американский манер, называлась отелем. Впрочем, ее смысл и назначение от этого ничуть не изменились, содрать с постояльца побольше денег. Еще одним отличием было то, что за стойкой портье обреталась женщина. Этакая крепенькая, белобрысая простушка. Естественно, что на более молодую и красивую женщину она смотрела без всякой приязни, хотя улыбка, будто приклеенная, никуда не делась. Еще более естественно, что она без всякого труда определила, что у гостьи не гуляет ветер в карманах. Предложила лучший, и самый дорогой номер. И в этот момент Оливия почувствовала противоестественное желание впиться женщине в шею. Портье что-то говорила, но смысл слов ускользал. Глаза прикипели к загорелой коже, под которой по венам и артериям текла самая важная в мире жидкость. И самая вкусная. Такая желанная сейчас. Хотелось вцепиться зубами, рвать, добраться, припасть кране губами и пить, пить, пить…

Оливия изо всех сил сжала кулаки за спиной, впившись ногтями в плоть ладоней. Боль - это ничто по сравнению с тем, что случится, если она проявит себя, если ее истинное лицо явится во всей своей ужасной мощи здесь. Она сжала зубы, до крови укусив себя за щеки изнутри. Это на мгновение позволило ей ощутить желанный привкус и, одновременно подавить в себе неконтролируемую, почти неконтролируемую жажду.

- Что вы сказали, простите, - выдавила Оливия.

Кровь помогла, как всегда. Недаром один из неблагих императоров Рима говорил, что «небольшое кровопускание и воля, помогают управлять Сенатом значительно проще, чем одна воля». Жажда крови не исчезла совсем, но отступила, далеко, так что Оливия смогла воспринимать портье как женщину, а не пищу.
- Я говорила, что вам нужно расписаться в книге посетителей, мисс. – услышала она голос портье, и тут же встревоженное, - Мне показалось, что вам плохо, такое лицо сделалось бледное. Все в порядке?!
Короче, в свой номер леди Айдахо попала только через четверть часа. Он был большим, просторным и неплохо обставленным. Ну, неплохо, это с точки зрения колонистов. Ни один приличный человек с континента предпочел бы в этом убожестве не останавливаться. Но у путешественницы не было выбора. Нужно было, как минимум, понять, что с ней происходит. Традиционные врачи и священники, которые обычно занимались лечением аномалий, ей, по определенным причинам совсем не подходили.

Оливия обдумала несколько вариантов.
Самые идиотские вроде найти того, кто ее вылечит, похитить и убить, чтобы не болтал лишнего, отбросила сразу. Хотя этот способ был прост и почти надежен.
В любом случае, придется ей доверять кому-то на слово, а в том, что верить людям на слово невозможно, чем бы ты не подкрепил это. Деньги, слова, все не в счет. Вера - вот единственное, что работает, плюс, возможно, порядочность. Каков шанс встретить порядочного человека, Оливия не знала. Больше, чем один на тысячу. И всегда меньше, чем полагаешь.

Она дала себе время очухаться. Прийти в себя настолько, насколько это было возможным. Потом отправилась вниз. Заказала себе чаю и спросила у хозяйки фешенебельной гостиницы, не знает ли та в окрестностях каких-либо докторов, а лучше всего индейских целителей. Ей (Оливии), внештатному корреспонденту лондонской "Таймс" и "Нью-Йоркера" поручили написать цикл статей об индейской медицине. Да, она, разумеется, понимает, какие странные причуды могут быть у редакторов, но ее мнением по данному вопросу никто не интересуется. Редактор велел, ее работа - сделать.