- Хой, ты так спрашиваешь, будто я знаю что оно делает!- ответил Рафу, всё ещё не разгибаясь. Пока Падри приветливо махал рукой. Когда тот перестал, юноша расслабился. Напряжение спало. Плечи расправились. Улыбка вновь вернула яркость и «цвет», словно тот распробовал жизнь на вкус вновь. Юноша скосил глаза на кубик,- Только я его не накормлю. Тут нужна магия наполнителя, даж мне это понятно. Так что, все вопросы к Юми,- скинул тот ответственность с себя на уже приступившую к трапезе подругу. И когда девушка всучила той куб, он лишь развел плечами. На секунду, Рафу смутило что-то Он склонил голову на бок,- «Мэ-рид»? Что такое «мэ-рид»?- поинтересовался тот на словах о свадьбе, кажется, не уловив перевод конкретно этого понятия. Рядом засмеялся Падри, и его смех походил на скрипучую шарманку. Рафу смутился,- Нц, снова ваши штучки. Не знаю, что ты сказала мелкая, но если это был подъёб – я даже не обижен,- усмехнулся тот легкомысленно.
- Культура арисов имеет в себе различия с представленной в Гаделе… или представленной в Автотонне. Переводчик не всегда способен покрыть культурный разрыв,- пояснил Падри. Он кивнул,- К примеру, между свадьбой и свадьбой тут есть большая разница,- оба слова переводились одинаково, но звучали из уст киборга по разному. Рафу покачал головой.
- Всё-то вы переусложняете. Хой, от подарка всё равно не отказываюсь. Халявные вещи я люблю, даже сделанные созидателями,- махнул тот рукой, глядя на куб. Инадзава подтянулась к Рафу, по старой традиции начав с ним флиртовать и осматриваться вокруг. Рафу отвечал ей что-то, но что именно, Шерли уже четко не расслышала.
Корабль обогнул гряду бескрайних утёсов у побережья, и её взору открылся вид на равнину подле затонувшего города. Всё поле, от горизонта до горизонта, за пределами приближавшихся городских стен, заполнял дым, в котором мерцали вспышки магии, маячили исполинские фигуры, и вздымались то появлявшиеся, то разрушавшиеся формы, словно туман единая живая химера.
Корабль медленно тормозил, сбавляя ход, и на палубу высыпались взрослые Пуччи, в центре формации которых была женщина лет 30, худощавая, бледная и болезненная. Они катили её на изящном кресле-каталке, всячески ухаживали и следили за ней. Словно любящие дети за родной матерью. Коей она, на самом деле, им и являлась. Последнее Шерли чувствовала на каком-то уровне инстинктов. Один за другим новые люди покидали шатёр, и нелюди тоже – каких только существ не приютил на себе корабль алого вампира. Все они привалилсь к бортам корабля, когда все пикники и разговоры ни о чём прервались в напряженной тишине. Все находились в остром предвкушении чего-то.
«ЧУ-ЧУХ!»,- это прозвучало совсем уж близко, из-за этого звука по кораблю прокатилась вибрация. Сильная. Ощутимая. Кроме тряски, со звуком на корабль налетел не слабый ветерок, и тот качнулся. Волны усилились, а где-то на горизонте вспыхнула яркое бело пятно. И там, где раньше догорал закат, на фоне первых звёзд, родилось морское солнце, яркое и тёплое, манящее своим далёким светом. Точка, разливающая вокруг свет цвета сырной луны, постепенно нарастала, и если просто пялиться в неё, то казалось, словно стоишь напротив медленно спускающейся к тебе лампочки. «ЧУ-ЧУХ!»,- прозвучал теперь уж рёв, а не гул, и от него вода за бортом обратилась в пену. Кроме звука гула, песнь моря перебивал и шум скользящих по… рельсам? Да, по рельсам колёс. Натужное пыхтение старинных поездов из старых фильмов и современных голливудских ремейков оных и близко не передавали тот грандиозный гомон, что разносили по округе колёса всё ещё не сбавившего ход морского поезда. Их слышно было даже здесь, за сотни километров от обтянутой металлом громадины.
- Наша остановачка!- первым прервал тишину сантехник, сидевший с Тибериусом (последний переместился к своей семье теперь) на носу корабля. И с этими словами, перемахнул без лишних сантиментов за борт. Его примеру последовала большая часть стоявших вокруг магов. Кто-то отрастил себе крылья. Кто-то побежал по воде. Кого-то подхватили морские твари. Последние и вовсе провалились в портал. Или взмыли над водой на ковре-самолёте. Казалось, всем была дана отмашка и все здесь знали, что она могла бы означать: начало гонки! Не долго думая, Рафу столкнул за борт и широко улыбавшегося Падри. Последний, рухнув в воду, взорвал её фонтаном брызг. Из морской пучины медленно поднялась полупрозрачная лодка, состоящая из тысячи сиреневых молний. У самого хвоста рыбацкой печёрки, сидел сам киборг, кивнув спокойно Рафу. Тот, в свою очередь, так же перемахнул за борт, приземлившись на мерцающую лодку, и протянул руку девушкам, чтобы помочь тем перебраться на призрак из неона и пыли.
Новая лодка не покачивалась из стороны в сторону на волнах, она подбрасывалась ими в воздух, словно пёрышко, и океан её не принимал. Встав на носу своего нового судна, Рафу попросил девушек «держаться крепче, хой!», и встал в излюбленную им позу арсисского лодочника. Синиее пламя схлынуло с его плеч, ударив в ноги, и заполняя собой прозрачную пустота в стенках лодки из энергии. Слияние двух сил породило нежный. Нвоый оттенок, цвета нежного персика или раннего заката. Резкий взмах руками – и лодка понеслась по волнам вдаль, в сторону берега, туда, где бои утихали, а вместо этого, началась безумная гонка на время, когда за оставшийся час-полтора до прибытия поезда, каждый маг хотел занять себе место по-лучше.
Солнце почти закатилось за необъятный горизонт…
…По густой траве, в сторону края крутого утёса, шёл старик. Его стопы миновали обголоданный остов оставленного всеми жильцами домишки, миновав растерзанный труп пустоты. Не обернулся он на окрик и скитальца, что шёл к нему со спины, лишь смахнув с плеча три капли синего огня, что после жадно пожирал и кожу, и кровь и кость. Его усталый взгляд, в который раз, упал на трухлявый старый ствол, поросший мхом и незнакомой старику лиловой порослью, пляшущей под тугими струями весеннего ветерка. Ствол, что лежал на самом краю лихого утёса.
Рухнув на старый ствол, тот расстегнул промокшую шинель, что стала твёрдой словно камень от пронизывающей насквозь морской соли, и вытянул из-под неё резную трубку да кисет крепкого табака, чтобы немного покурить. Его негнущиеся старые пальцы активно набивали трубку, пока взгляд ласкал его изумрудный залив. Он так давно не был в этих краях, что успел уже позабыть, насколько ж те прекрасны! Повесив голову, тот щёлкнул пальцами, не глядя, чтобы поджечь табак, и проводил глазами несущуюся по волнам персиковую лодку. Улыбнулся в усы. «Вот, молодёжь, могёт ведь ещё, может что-то показать!»,- подумал тот сварливо. А после тяжко прокряхтел.
У старика был длинный день, и ещё более длин, а впереди лежала ещё более длинная ночь, тчо принесёт ему не мало ярких впечатлений, а Академии Терновника – сотни новых звёзд. Таких же, что раскинулись млечным путём на чернильном небосводе. Он не заметил, как его глаза поднялись к звёздам, а после – камнем рухнули вниз . Покрытые мозолями, грубые ладони старика опустились на колени, начав их растирать, время от времени давя чуть сильнее обычного, будто пытаясь вытеснить всю задеревенелую боль и усталость куда-то ниже, к голеням, а от них к стопам, а от стоп, сквозь слой посеревших портянок, и, потёртую, старую подошву блестящих на солнце сапог, в Мать Сыру-Землю…