♂Боевые братишки♂ | ходы игроков | Пролог: Битва у Старых Жопок

Посмурнел Рудольф, глядя на исходящего кровью доппеля. Укатали, подлецы. Ну ничего, сейчас сомстим как полагается.
- Здорово! - сказал щитовику с моргернштерном, который другана добил. Потом беседу продолжила алебарда.

Увидел Джованни, что вражин проклятых осталось всего ничего и понял, что хорошему делу - хороший конец, чтобы как в красивых балладах было, которые им сестрой нянька пела. Горд был собой Итальянец - с его болтом промеж глаз валялся в грязи и агонии мужичок в латах, помирая. Жаль было Альбрехта, но о смерти храбрых поём мы песни, может, и про Альбрехтовский героический конец в Старых Жопках Джованни как-нибудь споёт наивной селяночке при луне у сеновала...

Беда только вот случилась, Рудольф отошёл и оставил парня без прикрытия. Непорядок, догнать срочно!

- И тебе пора, дружок - Тихо бормочет Херуччо, встав в грязь позади Рудольфа и наводя прицел на какого-то дрыщеватого паренька, оставшегося позади трупов врагов.

Оценил собственный выстрел Хайнц. Плохо снаряд лег. Посмотрел на врага внимательнее. Одега недешевая. Обмундирование. Экипировка. Арбалет наперевес. Заряжает. Целится! Выстрел! Попал! Стой, ты не туда воюешь, дурень!

Улыбнулся криво сын ландскнехта. Сейчас исправим ошибку. Кгггт. Кггт. Кггт? Чет заело.

Ай, нашего убили, хороший был... Ай, еще одного. Ай... Еще одного?! Таки шо за фортель?! Таки это уж совсем ни в один тухес не лезет! Видано ли, сестричка, чтобы те на наших так навалились, да всех вот так запросто и порубали?! Ай хороший отряд был, Ай хороший!

Как там говаривал наш капитан, покойник? Набьем мошну и нажремся от пуза, за пивом и за рулькой пойдём, потому что значит куськи не доросли с такими бравыми парнями драться? А господин капитан он нам, значится, как мама, а стало быть сделаем как скажет мама.

Таки тут уже всё закончилось, ну и зачем нам этот гембель?
Ай хороший отряд был! Ай хороший!
И господин капитан-то, господин капитан!
Херой!

Тяжело пыхтя, Пьер с удивлением смотрел, как валится на землю сраный бородач. Чудеса случаются, Бог любит людоедов! Теперь дорога к жирной жопе почти свободна, поэтому Турбатор забыл про всякое подобие строя и метнулся наперерез своим, насколько ему позволял внушительный вес. Вот теперь ходячий обед никуда не убежит!

Как так то, только что в планах были сытная жрачка и сочные девки, а теперь уже все. Кончается славная бригада Аршвельт, кончается некрасиво, в кровище, говне и взыванием к мамам на самых разных языках.
Спас Генриха латаный-перелатаный фамильный доспех, да только надолго ли?
Уже надвинулся усатый с алебардой, брови кустистые к переносице свел.
Генрих заслонился тем, что оставил от щита покойник с цвайхандером, вскинул вторую руку открытой ладонью вверх, оставив моргенштерн свободно болтаться в ременной петле на запястье.
Близость неминуемой и, скорее всего, крайне болезненной и унизительной смерти придала языку опального тевтонского аристократа резвости, и куда только прежняя спесь и тщательно культивируемый иноземный акцент делись.

- Братушки! Братульцы! - завопил Генрих, - Пощады! Не губите, на кой мы вам мертвые? А живые то глядишь, и пригодимся! Верой правдой служить будем, наш капитан, упокой господь его душу, не дал бы соврать, ежели б вы ему бельтов в пузо не напихали. Хватит поди смертей на сегодня, а?

Похолодел Никола и замер, аки заяц, когда увидел, что он натворил! И целился хорошо, и клич боевой издал, как учили, ан нет - попал прямёхонько в дядьку Яна, да так, что рухнул тот наземь уже совершенно мёртвый.

Понял парень, что наступила Аршвельту полная arsch, и не видать им ни Жопок, ни рульки, ни баб, коих Гжегош со смаком описывал, а только смерть ждёт, лютая и неминучая. Вестником этой самой смерти вдруг ударил бельт в левое плечо, да так, что развернуло Николу и бросило на сырую землю Вакнахии, откуда он только и видел что резво направляющийся к ближайшим кустам зад мастера Абрахама.

Свернулся парень клубочком, прижав руку к ране, и горько расплакался - за что же ему такая судьбинушка горькая выпала-а-а.. Но помирать окончательно Никола всё-таки не хотел, а потому кинжал свой из-за пояса выкинул и бросил в сторону - может, те мужики не такие уж и злые окажутся.

Ура, мы ломим, дохнут мухи! Правда, болт в пузо засадили, но кажись, в жиру застряло. Неудобно, блин. По-доброму матернувшись на командира, который попер на врага, не давая ему встрять со своими не столь и длинными вилами, Бодун порадовался, что лук не выкинул. И отправил две стрелы в ответ на два болта. Правда, все к Абрахаму полетели, ну бывает, гонец напутал. Пора уже и о добыче подумать. Добавил:

- Командир, может, пусть сдаются? Живыми-то ещё выкуп получить можно.

Алебарда уже успела сделать раздраженный вжух! как начались новые интересные обстоятельства. Первое заключалась в том, что противник оружие выпустил и решил рукой заслониться. Так-то, конечно, ему оно видней, чем от алебарды защищаться, разве что сам Рудольф так делать никому бы не посоветовал, но вместе с рукой вражина заоголосил про исключительно мирный характер своих действий.
В принципе, Кназе это не остановило бы ни разу. Располовинить для начала, а потом посмотрим. С другой стороны, жирный еврей откровенно съёбывал, пытаясь втиснуть свою тушу в отдалённые кусты, а второй стрелок упал на землю и плакал. Да и Бодун подал голос разума.
Потому алебарда только грязью чвакнула, а не кровью.
- Ну тады сдавайся, "Аршвельт". Руки вверх!
- Хайнс, Мацал, Джованни! Если та жирная жопа не сдастся - отправьте ему в след наш пламенный привет! Ух и заставил он меня понервничать.

- Ах, чёрт, а ведь прав Князе. - скрипит зубами итальянец и переводит арбалет на драпающего с поля боя

- Эй, боров, а ну стоять, а не то болт в задницу получишь!

Выдохнул Мацал - взял еще один грех чертям на радость, свалил итальянца, упокой Б-же его душу. Вскинул было арбалет заново, взял на мушку еще одного неприятеля... да передумал. Вспомнил песенку одну:

"...Не стреляй в воробьев, не стреляй голубей,
Не стреляй просто так из рогатки своей.
Эй, малыш, не стреляй и не хвастай другим,
Что без промаха бьешь по мишеням живым..."

– Ну его... - хмыкнул Мацал, провожая взглядом бежавших и снисходительно глядя на сдавшихся. Поморщился от боли в раненном плече. Поживем еще! Не быть ему праведником, не кланяться перед ксендзом, да незачем и лишнюю живую душу на тот свет отправлять. Все в Аду будем за жизнь лихую, наверное, да только у одного котел будет погорячее, а у другого - терпимо... Так тому и быть, значит.

Что ж, это было быстро. Остатки бригады "Аршвельт" активно сдаются, плачут, уносят жирную задницу за изгибы рельефа.
Рудольф постарался остановить удар, но тяжеленная алебарда не очень хотела мира и упрямо летела туда, куда ты ее отправил изначально - к вражьей башке. Слова малехо расходились с делом. К счастью, аршвельтовец был бывалый и все понимал, а потому ловко отскочил в сторону и продолжил громогласно сдаваться, не делая глупостей. Хороший солдат из него выйдет, сообразительный и везучий.
Джованни в горячке уже заканчивающегося боя спускает скобу, но его цель мудро решает упасть и свернуться калачиком за павезой до того, как словит стрелу. Ситуация на поле боя стремительно меняется, и итал не поспевает за ней, грозясь уже разряженным арбалетом вслед убегающему жирдяю. Бывает.
Хайнц, наконец, заканчивает возню с арбалетом и готов к новому выстрелу. Даже самая верная рука порой подводит, вот и сейчас подвела малеха - ну да ничего.
Абрахам полон метаний. Вот он вскидывает арбалет, наводя на Рудольфа. Жмет скобу, но ничего не происходит - такой выстрел пропал! Таки наверное следовало вначале взвести тетиву и положить стрелу на ложе. С другой стороны - сэкономил немного. Теперь ноги в руки - и в одиночное путешествие по Вакнахии. Вай-вай-вай, какой хороший отряд был, ой-вэй, сиротинушкой остался. Стукнула пара стрел в павезу за спиной, но ты уже вскарабкался на склон лощины и скрылся в кустарнике. И добро все с собой забрал!
Пьер побежал за толстяком, но толстяк побежал от Пьера. И пока бедный Пьер спотыкался по трупам, обед его шустро карабкался на склон и прыгал в кусты. Не-е-е-ет!
Генрих, резко воспылавший братскими чувствами ко всем людям мира (и особенно этим) отшагивает назад, пропуская бегущего куда-то жуткого толстяка. Продолжая шумно сдаваться, уворачивается от неспешного полета алебарды, тянет руки повыше. И - успех! Кажется, они не собираются тебя убивать. Чудеса красноречия порой спасают не хуже верной брони.
Никола делает все, что должен делать юноша в подобной ситуации. А именно рыдает, скрючивается за павезой и выбрасывает оружие так, чтобы оно было у всех на виду. Подобное поведение дает плоды: очередной смертоносный болт с жутким звуком втыкается в щит, оставляя парня невредимым. Через пару минут закованная в железо рука вытаскивает его за шкибот и ставит на ноги, басистые голоса говорят что-то доброе. Никола не слышит: он молится и благодарит Господа.
Бодун отправляет запоздалую ответку жирному арбалетчку - дико крутясь летят кривые уродливые стрелы, безвредно втыкаясь в павезу за спиной цели. Бодуну плевать - он уже думает о добыче и о том, как хорошо однажды вернуться в родные края до зубов вооруженным.
Кровь хлещет из разорванного уха Мацала, скребет по ране застрявший в шапеле болт. Но Кошек улыбается во все 15 зубов, ведь сегодня он выжил сам и не дал выжить врагам. Хороший денек. Подобрал выроненную в горячке боя соломинку - да в рот закинул, песенку взявшись напевать.

Вот такие вот будни Вакнахии. Обобрали трупы да дальше пошли. После был большой пир под аккомпанемент треска горящих крестьянских хат в Старых Жопках, где кондотта "Торрент" хорошенько навела шороху. Бодун вновь встретился со своей первой любовью и получил то, что давно хотел. Пьер тоже нашел себе мясистую бабу и теперь, в сторонке от остальных, тихо пек ее филейку в углях - углях от сгоревшего дома. Плясал и смеялся со всеми захмелевший Никола, молча починял доспех вновь молчливый и солидный фон Хардкор. Считал казну хмурый Кназе, возился с арбалетами Хайнц, рылся в крестьянских пожитках улыбчивый одноухий Мацал. Хороший, в общем, конец истории сегодняшнего дня. А что будет завтра - с тем завтра и разбираться.

Бодун недолго сетовал, что еврей ушёл. На поле боя осталась ещё вполне целая алебарда и арбалет, да так по мелочи, и пара ребят в плен сдалась. Нормально. Деревню родную пограбили, ну да он никогда старосту не любил, а вот Милошку Стервену - любил, очень даже, но как-то слишком пылко. Не сразу заметил, а как спохватился - оказалось, что померла она от его горячей любви. Ну да Бодун долго горевать не стал, и заступил к костру - готовить на всю бригаду пир в честь победы.

Ушёл боров. Раздосадованно сплюнув, Кназе пнул со злости бронированный зад человека, позднее представившегося Генрихом фон Хардкором. Пока что он был не в кондоте, а на положении пленного, так что пинки были его законной наградой.
Пройдясь мимо пары трупов, на ходу оценивая, что из их добра сохранилось, а что можно было раздербанить на куски, подошёл к скрючившемуся под павезой юноше. Подняв его на ноги одним движением, Рудольф рявкнул:
- А ну молчать!! - не нравилось ему, когда сопли бабские разводят.
- Обоссался, что ли?! Как зовут! Отвечать, быстро!

Проведя с пополнением личного состава кондоты разъяснительные беседы, двинулись на Старые Жопки. Дальше всё пошло по накатанной: грабежи, поджоги, убийства, любовь.
Отхватив себе бабёнку пошустрей, Кназе принялся подчитывать добро, пока она там у него шурудила где надо. Сама, причём, а всё почему? Лаской надо, да добрым словом. А не сразу за нож хвататься. Пообещаешь, что ни хату её палить не будешь, ни родню резать, так и миром разойдётесь. Особенно на фоне такого-то Пьера Турбатора, людоеда конченного. За что только его в кондоте держали - неясно.
- Смотри и учись, Никола, а то до седин почтенных не доживёшь. Прирежет тебя какая-нибудь шебутная и свиньям скормит. Кому такое нужно-то?

Альбрехта в итоге похоронили по-человечески. Меч ему, естественно, в могиле будет без надобности, как и всякое другое добро, но камней в виде памятника навалили хороших. Всеми Старыми Жопками старались, под присмотром бравых воинов, естественно.
- Ладно, тут наше дело сделано. Теперь дальше пойдём, слыхал я, тут неподалёку у купцов тайная тропа была, стало быть...