Хрупкий малец, Никола рос не похожим ни на отца, ни на старших братьев, за что батя, будучи в подпитии, порой поколачивал жену, подспудно подозревая её в измене, хотя в деревне не было никого, кто мог бы сойти на роль отца Николы. Парень не был сильным помощником, не мог таскать здоровенные пни или долго махать топором, а потому частенько пропадал по оврагам и окрестным лескам с самодельным луком, иногда возвращаясь домой с голубем али белкой. Папаша хмурился, но ничего не говорил, хотя и всыпал сыночку розог, когда тот случайно всадил заострённый прут в задницу их корове.
Возможно, так и продолжалась бы вполне обычная жизнь Николы, крестьянского сына, если бы однажды заезжий попик с маслянистыми глазами не убедил его батю в том, что с такой внешностью сам Бог велел мальца отдать в духовную семинарию. Отец почесал в затылке да и согласился, и уже через пару дней Никола, немного ошалевший от столь резких перемен в своей жизни, сидел в рясе на школьной скамье и слушал преподобного, вещавшего о смирении и благодати.
Вполне вероятно, что Никола бы выучился и стал бы прилежным служителем Господа, понял бы грамоту и наизусть заучил Библию, но тот самый попик, что забрал мальчика у родных, воспылал к нему нездоровой страстью, которая выражалась в поглаживаниях, увещеваниях, объятиях и попытках затащить мальца в свою келью. Тут даже полный дурак сообразил бы, чем дело пахнет, а уж Никола сразу дал понять мерзкому святоше, что тому даже и не светит добраться до крепенького задка мальчика. Попик обиделся, и на Воршчека посыпались наказания вперемешку с тяжелыми поручениями по хозяйству.
Однажды на кухне, поздним вечером, когда Никола драил большой котёл, сластолюбец попытался сорвать-таки желанный плод, задрав рясу на пареньке и нагнув того через стол. В процессе потасовки как-то так получилось, что старый нож для резки хлеба оказался всаженным попику чуть повыше лобка, и тот, истошно вопя, истёк кровью в углу. Никола действовал быстро — схватил связку колбасы, краюху хлеба и, пока всполошившиеся братья собирались у кухни, наведался в пару келий, прихватив то, что плохо лежало, да и дал дёру.
Спустя несколько дней плутаний в придорожной корчме он на спор перещеголял заезжего наёмника в стрельбе из лука, а затем - после некоторого знакомства - и из арбалета. Усатый вояка проникся уважением к пареньку, чему немало способствовал кувшин местной настойки, и пригласил с собой. После нескольких месяцев они очутились в Вакнахии, где и нанялись к местному королю в услужение.