♂Боевые братишки♂ | ходы игроков | 5. Деревня Камыши

Ветцель просто охуевал. Долбанный альшписеносец после стольких ударов был еще жив и споро уебывал на карачках в туман.
- Блять! - смачно выругался в спину убегающему Йонас - и подобравшись сам опять занялся спортивным бегом в доспехах.
Экс-послушник продолжил оббегание горы добра, которую собрали противники с деревни.
Внезапно перед юношей выросло удивленное хлебало лучника, который до этого стрелял куда-то в район Джованни
Размахнувшись моргеном, Йонас наотмашь саданул своим верным оружием очередного противника
- Как же... сука! - приговаривал он, хренача обладателя лонгбу - Я! Заебался! За вами! Бегать!
- На, Гнида!

Джованни моргнул как-то хитро и Вольф сразу всё понял. Совместные залпы по абсолютно нераненным и целым лучникам вражеским - это очень хороший план, интересный. Только трудновыполнимый, когда профессиональный взгляд ветерана не обнаружил на арбалете ни болта, ни взведённой тетивы.
Что же, придётся покрутить.

Все пыхтят, хрипят и неистово потеют. Страшно и заебисто так вот, насмерть, сжав зубы до хруста, воевать. На поле боя остаются три с половиной калеки, но и те ползают туда-сюда исключительно чтобы найти калеку вражьего и вцепиться ему в глотку зубами.
Орущий безумец с цепом бежит к Вольфу и Джованни, совершающим тактические перестроение. Но внезапно оскальзывается на грязи, закашливается криком, больно стукает себя раскрученным уже оружием по колену. Ругается.
Джованни на ходу ловит стрелу в бочину, заходится криком. Еще одна - и все, привет, Дева Мария и Святой Франциск. Истыканное стрелами тело работает на пределе, во рту вкус железа. Но ты пока жив, так что можно еще пострелять!
Йонас в паре с Мацалом наконец добираются до вражеского стрелка, громко возрадовавшегося удачному выстрелу и попытавшемуся от вас двоих сбежать. Хер там - Мацал цепляет его крюком за шкибот, а подскочивший Йонас отвешивает звонкую плюху по спину. Летят порванные звенья кольчуги, обнажая поддоспешник, а крики радости этого парня обращаются в крики страха. Радостно!
Второй лучник с разворота выпускает стрелу в Йонаса и бежит подальше от вас. Нормально, стрела только тюкнула по салету и упала в грязь. Чуток звенит в голове, но не более того.
А везучий кривоногий карлан на карачках покидает поле боя. Да, бывают такие вот... Избранные.
Кто же победит в этой схватке, "Торрент"? Не все так однозначно, а?

Джованни чувствовал, как крепко стиснутые зубы скрипят, начиная крошиться. Нестерпимая боль по всему телу и постепенный холод в боку, быстро остудили огонь от сражения. Смерть вежливо прочистила горло за спиной, готовясь позвать за собой.

Пойдём домой, братик? Мне тут одной холодно.

Голос сестры, не иначе. Но когда Джованни уезжал, она была жива... Хотя, в такие лютые времена, всё что угодно может случиться. Тонкая нитка холодного пота стекла по виску и смешалась с кровью под потрёпанной кольчугой. В глазах застыл немой ужас от несущегося навстречу противника. Вдруг, маленький предательский червячок, до этого момента скрывавшийся в углу сознания, резко вырос и заполнил кажду клетку мозга. Предельно ясная мысль - пора бежать.

И Джованни побежал. Насколько хватало сил в уставших ногах, насколько было воздуха в лёгких, разогретых как адская печка. А за спиной ему в унисон шептали голоса тех, кого он знал, советуя что-то, насмехаясь над ним.

- Беги, сынок, ты ещё им покажешь - шептал хрипящий старческий голос отца

- Беги, братик, тебе ещё рано ко мне - до дрожи пробирал звонкий голосок сестры.

- Беги, чертяга - мертвые кондотьеры, с которыми он успел познакомиться, рявкнули разом, а затем рассмеялись, заполняя разум итальянца каким-то нереальным колокольным звоном.

Наконец, полностью обезумев и зацепившись ногой за какой-то корешок, Джованни упал и потерял сознание. Знамя так и осталось в его крепко сжатой руке, накрыв парня сверху белым покрывалом.

Йонас начал успешно наваливать тому ублюдку, которого подтянул гизармой Мацал. Кошек хотел было присоединиться к раздаче, но краем глаза увидал, что целый и невредимый супостат с цепом несется к едва живым Джованни и Вольфу. В его сердце похолодело. "Их же сейчас порешат!".

– ЭЙ ТЫ, ХРЕН С ЦЕПОМ!! ДА, ТЫ!! – рявкнул Мацал, едва не задыхаясь на бегу со своей оглоблей. – ИДИ СЮДА И СРАЗИСЬ КАК МУЖИК!!

"И дай нашим шанс напихать тебе стрел в жопу!" - мысленно продолжил Мацал.

Удар у Йонаса вышел неплохой и наконец противник решил драться лицом к лицу.
Правда хлебало у него было слегка перепуганное.
- Городская стража Луцка! - заорал находчивый экс-Послушик прямо в раззявленную от испуга пасть - Всем бросить оружие и руки на хуй!!!
- Руки на хуй я сказал, еблан!

Неудобно перезаряжать арбалет, когда на тебя несётся безумец с цепом, а у тебя подмышкой прячется альшпис. Но что тут поделать, не до удобств уже, крутишь рукоять, крутишь, взводишь струну, проклиная мёртвого пацана, который не позаботился зарядить оружие перед смертью! Это было, конечно же, незаслуженно. Но кого это когда-то волновало?
Крутите, Вольф, крутите, может быть получится успеть.
"Нахуй мне вообще оно надо было!.."

Йонас разбивает башку пытавшемуся сбежать лучнику, моргенштерн с хрустом раскалывает черепушку.
Мацал орет вражескому безумцу с цепом, но тот сам орет громче и Мацала не слышит, бежит к Вольфу и Джованни.
Джованни трусит и бежит прочь, не разбирая дороги. выбегает на околицу деревни, где скрывается в кустах и, вконец запыхавшись, неистово кровоточа, отрубается от ран и падает ничком.
Вольф матерится сквозь зубы, крутит ручки арбалета. И когда, наконец, накладывает на натянутую тетиву болт, поднимает глаза и сталкивается лицом к лицу с отмороженным коренастым мужиком, заносящим над Вольфом свое окровавленное жуткое оружие.
Под шумок сваливает матерый вражеский лучник, имеющий возможность оценить расклады издалека и в спокойной обстановке. Даже на прощание стрелять не стал - мало ли. Был и нет его.
Кажется, дело движется к победе, кондотта! Вот только цена высоковата, не находите?

Черепушка вражья хрустнула, обдав Йонаса белыми мозгами с кровью
Ветцель с уважением посмотрел на свое шипастое оружие - да, то что надо!
Собираясь бежать дальше спринт вдогонку следующему лучнику, экс-послушник в прямом смысле чуть ли не затормозил...
Пока он выбивал дурь из этого противника - последний лучник дал по сьебкам.
- Сука! - заорал о вслед убегающему - Я только разогрелся!
Погрозив убегающему вслед моргенштерном, и проорав что-то обидное - юноша попытался поделиться с Мацалом мыслью о том, что вот же какие вот курвы встречаются...
К его удивлению, дядьки Кошека не было рядом. Он уже бежал к последнему противнику и что-то ему кричал.
Видимо в пылу битвы, занятый своим противником Йонас вообще прошляпил момент старта соратника. Как и его достойную уважения, зависти и подражания брань в отношении обладателя цепа.
И тут что-то прям похолодело в душе. Джованни рванул в кусты? Да еще и со знаменем? Но где же он? Где знамя? Почему его не видно?
Правда тут же пришло понимание и облегчение.
Мудрый Джованни решил спасти знамя! Потому что увидел, что он Йонас, вместе с Мацалом и Вольфом - справятся!
Ветцель заулыбался во всю харю, и вытер свое хлебало от капель крови и мозгов
- Уаааууууаааааа! - зверино зарычал Йонас и бросился опять бежать. На этот раз напрямую к обладателю цепа - Я иду, сучка!!!

- Охуеть! - от неожиданности рванул за скобу, выпуская болт прямо вплотную, в безумца. Получилось криво, без прицеливания, нихрена толком не успел. Оставалось на удачу только уповать, что болт всё-таки мимо не пройдёт - с такого-то расстояния.
- Шайзе! - похоже пора уклоняться.

Добежал, задыхаясь, Кошек и с разбегу протянул вражеского цеповика по спине гизармой. Не убить - так хоть отвлечь на себя!

С криками набегают Мацал и Йонас. Закованный в железо здоровяк Йонас отстает, первым успевает Мацал и тыкает в спину бешеному уебку с цепом острием гизармы.
Тому похуй - он превращает Вольфа в кровавое месиво своим страшным оружием. Вольф успевает засадить болт прямо в живот говнюку, но тут же ловит цепом прямо в лицо. Жуткий хруст, мир гаснет, и старый ветеран уже не чувствует бешеного града ударов трех шипастых шаров на цепи, который сыплется на его тело.

Мацал определенно выдохся, утомившись махать гизармой. Впрочем, и все остальные участники этого праздника жизни выглядели немногим лучше.

Но Кошек определенно намеревался остаться стоять на ногах к концу этой бойни.

Йонас спешил и бежал. Мотаться метеором по всему полю было тяжело, но он поблагодарил в эту минуту наставников Храма, что часами заставляли его бегать, таская камни или постоянный огромный деревянный щит.
Вольф рухнул, обливаясь кровью, Мацал вступил в бой, но Ветцель видел, что силы не равны.
Последним усилием Йонас вбросил себя вперёд, в первую линию

Последний мудила оборачивается к Мацалу, с неприятным звуком вылетает из дырки в его спине острие гизармы. Бешеные налитые кровью глаза, невысокий рост и забрызганный мозгами кондотьеров смертоносный треххвостный цеп, раскручивающийся для новых пиздюлей. Парень видит, что остался один против двоих - и оскаливает беззубый рот в злобной усмешке.
- Ща и вас захуярю. - Доверительно сообщает.
Он порядком изранен, в животе у него торчит арбалетный болт, но сдаваться он явно не собирается. Нихуевый такой боевой дух у мужика.
Но раны дают о себе знать. Он пытается выебонисто уклониться от очередной тычки Кошека - но Йонас подоспевает быстрее, с чавком вламывает моргенштерн в плечо уроду. Мацал же, провалившись вслед за ударом, успевает все же обратным движением подцепить парня крюком, выдирает из бочины кровоточащий шмат мяса. Любой бы уже упал и не встал. Но не этот парень.
Булькающий хохот вырывается из его рта. Он хрипит и громко смеется, поднимая оружие для последнего бешеного броска на вас. Кишки наружу, фонтанирующей крови натекла с него целая лужа - а он просто ржет.
Как долго прожил этот бог войны в Вакнахии, чтобы настолько мало ценить жизнь?

- Захуяришь? - бодро так отвечает Йонас
- Ой боюсь, боюсь - экс-послушник - дважды с размаху опускает свой верный морген на корпус противника

– Куда?! - воскликнул Мацал, с ужасом глядя на ломанувшегося в атаку Йонаса. - С него же кровь хлещет, как со свиньи на бойне, сам сдохнет через...

Но времени договорить уже не было. Оставалось только молиться, что оба они переживут оставшиеся секунды, а этот безумец сдохнет.

Мужик орет и бросается в атаку. Мудрый Мацал уходит в глухую защиту, отскакивает подальше - только свистят бесполезно по воздуху рабочие части трехглавого цепа. Но дядька не собирается останавливаться - как не собирается останавливаться и Йонас. Они уходят в размен звонкими плюхами, из которого Ветцель выходит победителем. Послушник отделывается вмятиной на саллете, а вот бешеный ублюдок основательно превращен в кровавую кашу.
Забрызганный кровью, тяжело дышащий Йонас, наконец, прекращает уродовать труп и поднимает от него взгляд. Накатывает тяжелая, как здоровый булыган, усталость. Шлем клонит голову к земле, хочется снять его и прилечь.
Переводит дыхание Мацал. Эх, присесть бы сейчас рядом с этой кучей деревенских сокровищ, закинуть травинку в угол рта да просто на небо посмотреть, а?
Поле боя завалено трупами, кишками, дерьмом. Залито кровью чуть не по колено. Кое-кто еще шевелится, стонет страшно - из самых неудачливых. Однако вон там, кажется, кто-то действительно живой! Тянет вверх слабую руку истекающий кровью Генрих фон Хардкор. А из кустов вылезает сохранивший знамя, но не честь Джованни.
Снова в сборе, кондотье "Торрент"! Очередная блестящая победа! Засадили засаду на десяточку!
Осталось насладиться ее плодами. Благо, здесь не будет обычных ваших моральных метаний - деревушку разграбили до вас, крестьяне валяются мертвыми либо разбежались по лесам. Время грабить награбленное с чистым сердцем!

– Piezdets. - только и вымолвил Мацал, а потом сел на что-то, не глядя.

Кажется, это была туша мертвого Феди, принявшего пику в рожу и развалившего бедолагу Хью одним ужасным ударом. Где-то рядом валялся изуродованный гизармой Мацала меченосец. Чуть поодаль - утыканные стрелами Никола, Маруся, уложенные страшными ударами цепа Вольф и Башка. Хрипит и подергивается Генрих. Повизгивает бедняга Кербер, лижет умиротворенное лицо своего павшего хозяина. Замутилось в глазах у бывалого наемника от такой картины, но он затер предательскую слезу грязным и окровавленным кулаком. Не раскисай, Кошек!

"Piezdets. Piezdets, как он есть" - ошалело думал Кошек, оглядываясь по сторонам и опираясь на древко гизармы. А руки-то трясутся. Надо бы подойти, проверить своих, вдруг кто еще живой...

"А всё-таки это победа. Хотя и полный piezdets тоже!". На заваленном трупами, залитом кишками, кровью и дерьмом пепелище валялось под ногами свинское знамя - а свое родное, торрентовское, неуверенно колыхалось из кустов, куда дал дёру предусмотрительный Джованни. Сейчас Мацал был только рад, что итальяшка совершил этот манёвр и спас свою голову от цепа того психа.

– Эй, Йонас! - слабо позвал напарника Мацал и его побледневшее лицо осветила кривая ухмылка. Наемник показал на валяющееся в грязи вражеское знамя: – Тебе посрать после всего не хочется, а? Вон гляди, есть чем подтереться!

И как только Джованни не истёк кровью от целой тучи стрел, нашпиговавшей его тело, словно булавочную подушку? Чудеса девы Марии, не иначе. Кое-как с криками и матюгами, вырвав из бренной плоти железяки, итальянец замотал кровоточащие раны куском рваной рубахи. Как показал опыт, на нём всё затягивалось как на собаке - ещё пара таких битв и можно будет начинать хвастаться в трактире целой кучей крутых и брутальных шрамов по всему телу.

Знамя же оставалось с ним до последнего, хоть и испачканное в крови и грязи, но не поруганное вражинами.

Интересно, а наши-то победили? Сходить бы, узнать...

Словно в каком-то трансе, Джованни, покачиваясь, неловкими шагами, вытащился из кустов на поле боя. В нос сразу ударил весь букет ароматов, который прилагается к мертвецам. Итальянца уже было затошнило, да вот только наружу лезть было нечему, так он и не пожрал до их неожиданной атаки.

Бледный, как сама смерть, он осмотрел пару фигур, худо-бедно державшихся на ногах. Кажется, Мацал и Йонас как-то умудрились выжить, да и среди кучи изуродованных тел раздавались стоны. Где-то неподалёку брехал их пёс. Джованни оставалось только подойти поближе, опираясь на древко знамени.

- Стало быть, победа? - Синюшными от потери крови губами прохрипел он Мацалу. Глянул на распластавшиеся куклы тел Николы, Маруси, Башки... - Прав ты. Истнинно piezdez здесь произошёл. Пошли что-ли наших похороним, а то скоро окоченеют, хрен потом выпрямишь их.

Замолчал, воткнул древко посреди поля в кочку и побрёл к ближайшему соратнику, что осталось от брони снять и тело в божеский вид привести. Подуло откуда-то с севера, и заиграло полотнище белое с гербом на ветру. Выжила кондота.

Лежит Вольф, только кровью хрюкает из размазанной в плоскую тарелочку морды.
Да и то, недолго. Затих вскоре.

Добив последнего противника, Йонас устало опёрся на Моргенштерн и начал оглядывать место боя.
У экс-послушника да́же возникло чувство дежавю, о своем первом сражении.
Бой тоже был у деревни, и тоже с бандюганами. Правда в сюрко другого цвета
И тоже отряд потерял нескольких бойцов
И тоже Торрент праздновал победу.
И тоже вокруг витал запах пота, крови и сладковатый запах дерьма из пробитых кишок.
Из мрачной задумчивости его вывел Кошек.
Дадька Мацал окликнул Йонаса, предложив использовать по прямому назначению знамя с пятаком.
Сквозь запекшуюся корку крови на лице, Йонас улыбнулся.
А затем ответил:
- Хорошая мысль! Только у меня есть другая идея.
- Наверняка - он ткнул в сторону громилы Феди - эти свинские головорезы заебали всю округу. И возможно за решение этой проблемы - Луцок заплатит премиальные.
Он пожал плечами
- Попытка не пытка.
Увидев Джовани, Йонас кивнул ему. Трое не двое, уже хорошо.
Обходя своих павших товарищей Ветцель закрывал им по очереди их окостеневшие глаза.
Хью, Башка, Маруся, Никола, Вольф...
Только Генрих был жив. Побит, измочален вражеской секирой. Но жив.
Йонас кликнул парней.
- Капитан жив! Сюда! Так, осторожно поднимаем! Да,да хорошо. И вот сюда несём на лужайку чистую. Хорошо! Аккуратно кладём!
И Ветцель начал перевязывать тевтона и зашивать его раны.
А затем дружно хоронили павших. Совместно выкопали большую могилу на пятерых. Ветцель постоял минутку вознося молитву Всеотцу.
Рядом завыл пёс Николы, оплакивая своего хозяина.
- Ничего меховой коврик, - Йонас ласково отодвинул пёсика - не вой. Надо жить дальше! Выше мордаху! Мы живы! Мы победили!

Пока туда-сюда, суета, штопанье рваных ран, прикладывание навозных примочек и все такое прочее - глаз Йонаса привлек странный матовый блеск на теле одного из вражьих лучников, ныне лежащего истыканной стрелами грудой тряпья. На поясе у того оказался фальшион, причем не обычная ржавая металлическая пластина с обмотанной грубой бечевой рукоятью (как тут принято), а прям настоящее боевое оружие, которое явно содержали в порядке и заботе. Вороненая сталь, причудливый изгиб поверхности (чтобы раны получались еще ужасней), рукоять со странной какой-то светлой нежной кожей.
Дорогая вещь. И жутковатая.

Хоронили своих павших, лечили выживших. Мародерили оружие, броню и ценности. И конечно же закапывали врагов. Не потому что уважали. Профессиональная этика. Возможно когда то, кто то другой, не бросит твои останки на потребу зверью.

Муторный в общем день вышел, без сомнения.
Местные жители испуганно прятались и жались по хатам и это... Начинало бесить Йонаса.
Ветцель с удивлением обнаруживал новые изменения в себе и это удивляло. Куда то начала пропадать юношеская горячность, вместо этого возникала ледяная расчётливость. Боль от потери брата чуть поутихла, но не проходила. Йонас чувствовал, что она останется с ним до самого конца. И пусть.
За заботами прошел день, наступал вечер. Похолодало.
Ветцель обернулся и посмотрел на капитана, тот по прежнему был в отключке после лечения.
Приняв решение Йонас подняв моргенштерн на плечо зашагал к деревне.
Он заходил по очереди в одну хату за одной. Бегло осматривал ее состояние и ее жителей.
От некоторых молча выходил, некоторым задавал вопросы:
- Есть муж? Понятно, вдова. Дети есть? Понятно, бери одеяла, иди за мной.
Йонасу не надо было даже словестно угрожать. Его изрезаная кольчуга, измазанная кровью и мозгами морда, измочаленный, но ещё рабочий салад в купе с моргеном и щитом,скажем так, не вызывали желания к немедленному сопротивлению.
Отобрав таким образом четверых баб, Йонас вернулся к отряду.
- Барышни, мы не насильники. Мы не хватаем молодух, девчонок или мужних баб. Но сегодня, после боя, никто из нас не хочет спать один. Мы потеряли половину своих братьев и сестру. Защищая вашу деревню. Мы скорбим. Но мы живы.
Подтолкнув самую красивую шатенку к капитану, Йонас пояснил. Это наш раненный капитан. Если не проснется, просто укрывай его одеялом.
- И вот, что парни. Задерживаться тут не след. Завтра рано поутру выходим в город.
И прихватив одну из дам он потащил ее к ручью, что тек неподалеку. Сняв доспех и наконец умывшись, Ветцель вернулся к девушке.
- Грета? Хорошо! Если вдруг родится мальчик, назови Йоганном - край губы предательски дернулся
И Ветцель занялся делом. Надо же когда-то насыщать жизнью проклятую Вахнахию...

Генрих сидел на щите, отрешенно глядя, как забрасывают землей братскую могилу. О том, чтоб хоронить проигравших, никто даже не подумал. Как то оно не принято здесь. Хотя, по сути, чем те виноваты? Такие же стервятники, объедающие остатки мяса с костей этой несчастной страны. Просто сегодня им не повезло.
А нам - повезло? - думает тевтонец.

Когда он открыл глаза, первым чувством, до накатившей волны боли в побитом и продырявленном теле, было... разочарование. Видно, Господь не принял грешную душу бывшего дворянина, и низверг его обратно в Вакнахию. Полегли все новобранцы, и Вольф, и Башка, и Марусья. У войны не женское лицо, это точно. И не мужское. У нее вообще лица нет, одна сплошная грязно-бордовая жопа. И Хью Ватер пал, сразив достойным песни ударом великана Федьку, как Давид Голиафа. И Никола.
Пацана было, конечно, жаль. Но поневоле задумаешься - а может, оно и к лучшему все? По крайней мере, умер парень еще человеком. Не упырем-трупоедом, в каковых поневоле все они превращаются день за днем. Возможно, пусть уж лучше его совсем юное еще лицо укроет земля, нежели уйдет из глаз детская светлая восторженность, и заменит ее холодный волчий блеск.

- Всем засадам засада, - искривил усмешкой рот горе-командир, - Вопрос лишь, кто кому засадил?

А больше Генрих и не сказал ничего. Люди жили, люди умерли. Так бывает. А они, те кто остался да уцелел, еще чуток в этом говне побарахтаются. Что их ждет дальше? Новый старый Луцок, там старый новый Брюхан, кровавые гульдены. Может, подвернутся под руку очередные забитые вакнахские батраки, которые, когда их грабишь и убиваешь, даже не сопротивляются толком, просто смотрят и мычат обреченно, как скот, а в глазах понимание - такой фатум, братан. Сегодня мы, завтра вы.

Генрих сплюнул, взглянул последний раз на могилу. Поднялся, кряхтя и держась за дырявый бок. Берегся Хардкор, берегся, да только вот и ему шкуру попортили. Видит Бог, не в последний раз.

Йонас, тем временем, словно в пику мыслям Генриха, взялся рыть вторую могилу. Вот чудак неугомонный, и откуда силы столько?

- Пустое, брось, - сказал ему. - Скидаем в кучу да сожжем. Впрочем, сам решай. Была б охота с падалью возиться...

Генрих оклемался - и это было одной из немногих светлых новостей в этот дерьмовый час. Закончив помогать уцелевшим с могилами, Мацал сидел в сторонке, прислонившись к стене обгоревшей избы. Его взгляд блуждал где-то далеко за деревенской околицей, проникая сквозь остатки плетней и деревья, а сам стрелок то замирал без движения, то начинал улыбаться - вот только от улыбки такой окружающим становилось слегка не по себе.



Когда Йонас притащил откуда-то баб, Кошек непонимающе уставился на одну из них, которую Ветцель подтколкнул к нему.

– Тебе чего? - он с трудом сфокусировал взгляд на плачущей женщине.
– Это самое... - прошмыгала она, склонив голову.
– Иди, куда шла! - вяло отмахнулся он от неё. А потом вновь дико улыбнулся. - Муж у тебя есть?
– Убили-иии... - тихо завыла она в ответ.
– Вот к нему и иди, ахаха!

Напуганная, селянка попятилась прочь от обезумевшего солдата, которого так трясло от смеха, что он сполз спиной по стене и лежал теперь у сгоревшей избы, как какой-нибудь забулдыга, прикрывая перекошенное лицо руками. Внутри Кошека сейчас было так же погано, как и снаружи - удивительное единство духа и материи, как сказал бы какой-нибудь ученый доктор из йожин-збажинской духовной академии! Ему уже начинало казаться, что нету в этом мире ни добра, ни зла. Ни большего, ни меньшего. Всё мрак кромешный, в дерьме и крови измазанный. Так приходим мы в этот гнилой мир - и так, стало быть, уходим.

В эту минуту Мацал внезапно почувствовал, что кто-то касается его грубых шершавых пальцев и скулит. Он отнял трясущиеся ладони от лица и увидел перед собой мордочку Кербера, который тут же лизнул его в глаз.

– Ай, курва! - вырвалось у Мацала, но всё как-то схлынуло в один миг, ушло бешеное веселье и безумная тряска, осталась только дыра в груди на месте сердца от всех понесенных потерь.

Он кое-как приподнялся и снова сел на землю. Дрожащей рукой погладил бедного пса, который весь съежился под прикосновением, но все-таки прижался поближе. Мацал снова поднял взгляд на женщину. Помолчал.

– Хочешь - будь здесь. Не трону. Хочешь - уходи. - устало сказал он ей. - Устал я... как тебя там?
– Марья.
– Устал я, Марья. Как скот, устал. Умереть бы, а выспаться. Горе какое кругом, Марья, а? Куда Бог-то глядит, на что ему всё это?
– Почем знать... - она опустилась на землю рядом с Мацалом и после пары секунд колебаний прижалась к нему плечом с другой стороны от Кербера. Так все трое и сидели какое-то время, пока голова наемника в шапеле не свесилась на грудь.

Когда Мацал проснулся, рядом был только верный Кербер.

Немного размявшись за скорбной работой, Джованни уже не чувствовал себя свежевыкопанным мертвецом. Сказывалась горячая молодая кровь, которой хоть и немного осталось, зато была она выдержанной, словно крепкое итальянское вино. Как закончил с трупами, прислонился к какому-то расшатанному плетню, руки скрестил да травинку жевать начал. Потом одинокой ночью к нему ещё придут обезображенные ранами и агонией лица мертвецов, но не сейчас. В эту минуту не хотелось думать ни о чём. Взгляд провалился в пустоту, а с губ сама собой сорвалась какая-то незатейливая мелодия.

Тут, аки глашатай небесный, явился Йонас и привёл деревенских баб. Пустой взгляд понемногу прояснился, а в ушах появились голоса. Словно из под воды вынырнул Джованни. Подумал немного, оценил свои силы и махнул рукой бледной рыжей девке, которая мяла в руках запачканный передник.

Два мутных зелёных болотца глаз сначала беспомощно смотрели на парня, а потом крестьянка пошла вместе с кондотьером за околицу. Было что-то смущающее в этой их прогулке: идут двое, молчат, но мысли одинаковые. Тишину прервали уже на поле у стога сена, когда итальянец обнял сзади молодуху, нерешительно сцепившую руки перед собой.

- Как звать-то?
- Ядзя...
- Не бойся, Язденька, насильствовать не буду. Мне бы до утра лишь дожить, ты посмотри, как меня нашпиговали. Гуся под Рождество так не набивают. Ты ложись рядом, согреешь.

Девушка промолчала, но слегка расслабилась. Медные пряди трепал ветер, и пахло соломой. Хорошо было жить и быть молодым.
Оба забрались в стог, прижались друг к другу, как мыши полевые, и лежали так, пока их руки и губы не наши друг друга в темноте, а затем им обоим уже было не до сна...

На утро Джованни встал обновлённым. Раны саднило, но было в нём теперь что-то такое, что давало новый толчок идти дальше. Спокойствие что-ли на него нашло? А может чувство, что останется после него в этом мире ещё одна новая бренная душа. Бросил прощальный взгляд на Ядзю, сопящую в стогу. Разметались руки-ноги, на голове ураган, а на губах улыбка. Вот такой вот зверь, этот ваш человек. Ещё минуту назад над ним властвовала смерть, а теперь уже и нет ничего, так воспоминания одни. Тихо вернулся Джованни к соратникам, да собираться в дорогу начал.

- Стало быть, Луцок? А почём нет... - Пробормотал и побрёл с остальными вместе дальше по большаку.

Павшие погребены. Остатки кондотты "Торрент" ковыляют, нагруженные добром, в славный город Луцок. Мысли тяжелее поклажи. Но добро с переставшей существовать вакнахской деревеньки все же несколько греет душу. Тем, у кого душа достаточно зачерствела для такого.
Переход в комнату "Грязь дорог"