[PF] Дерево и Хрусталь | ходы игроков | 🌔_Сновидения

  Арбауз летел над бесконечным полем. Он давно заметил, что во снах, когда летишь, нужно сложить лапы особым образом - тогда не качает и легко держать тело вертикально. Так, паря над разнотравьем в пахучем влажном воздухе, вытягивая длинный пушистый хвост в стороны, будто рулевое весло, кот двигался в бесконечность. Это был сон, что легко было определить наличием хвоста - в реальности остался только обрубок. Кажется, где-то впереди был родной дом.

  Вдруг спокойствие разрезал стрёкот крыльев - то появились три фигуры в коричневых доспехах и шлемах. Это были родные братья кота. А он был четвёртым и преследовал их. Во сне так бывает, когда числа кажутся естественными, хотя не имеют отношения к реальности. Кот догонял беглецов, чувствуя их страх и усталость, но это не волновало совершенное спокойствие Арбауза.

  Погоня не была долгой, но теперь, стоя над телами братьев, которых стало четверо, кот начал испытывать лёгкое беспокойство, не помня, как он догнал и убил летунов. А лапы кота жили своей жизнью, разрезая когтями одежду и плоть мертвецов. Ещё сильнее пахнуло влажной пряной травой, а в ушах усилилось сверчание насекомых.

  Вот в лапах Арбуза четыре оранжевые корки - что-то ценное и дорогое, что берегли и пытались унести от него братья - основа их жизни.

  Снова пробел в памяти. Ещё одна граница сна.

  Кот сидел в подвале, через который текло множество ручейков, пересекаясь под разными углами. Перед Арбаузом стоял белый кувшин, а на дне этого сосуда лежали оранжевые комки из тел братьев. Кувшин был запечатан и кот знал, что спустя столетия из него родится прекрасная сильфида. Она будет сидеть здесь на коленях, среди темноты подвала, выливая остатки живого серебра на свои волосы из белого кувшина, и улыбаться...

  Теперь кот стоял среди развалин старого города, он охранял вход в тот подвал. Мир вокруг был давно мёртв и покинут, но Арбауз был счастлив - в его сердце было тепло, там жила вера в новую жизнь. А вокруг старых камней росли пурпурные водоросли, подбираясь вплотную к подвалу, как только кот отворачивался. Ему приходилось вертеться, чтобы взглядом отпугивать противные растения. А песни сверчков становились совсем оглушающими.

  

Так измождённый Арбауз и проснулся в пещере, которую его семья пыталась сделать уютным жилищем. Руки кота были покрыты засохшей кровью, а из спального гнёздышка разбегались крупные сверчки, которых с радостным визгом ловил Чесотка и тут же с аппетитом съедал.

  Кирия танцевала самозабвенно. Было понятно, что ей это сниться, и что её кавалер исчезнет вместе с приходом утра. Но танец был так хорош, так легки и изящны были движения Кирии, а партнёр предугадывал и поддерживал любое её желание. Казалось, что это не пара людей танцует, а языки пламени под порывами ветра ведут свою игру.

  Такого удовольствия и раскрепощенности, обычно спокойная, даже замкнутая, девушка не могла бы испытать в реальности. А восхищенные лица разодетых зрителей смазывались вокруг танцующих в невнятные пятна. Свет хрустальных люстр, тихие серебряные колокольчики и сладость вина наполняли большой праздничный зал. А девушка взлетала в воздух, забывая опуститься на перламутровый пол, держалась на крыльях восхищения, что излучали люди вокруг…

  Длилось это бесконечно, убаюкивая Кирию, закрывая густой ватой счастья всю картину сна. Так бы она и забылась, нырнула в следующий сон, если бы не желание спросить имя своего партнёра - хотелось повторить подобный танец на яву.

  Танцор, как и прежде уловил желание Кирии сразу же. Открыл рот, мягко улыбаясь, но не успел вымолвить и звука, как его кожа покрылась потом, судорога пробежала по телу, разбивая совершенство танца. На красивом лице проступали бугры жил, выгибая шею под неестественным углом, а руки дёрнулись вверх, скрюченными пальцами разрывая музыку. Какофония звуков отдаётся болью. А кожа танцора рвётся, выпуская на волю пурпурные корни, влажные от крови, в белых осколках костей.

  А Кирия летела спиной прямо на столик с бокалами. Удар.

Трудный вдох и молодая Кайдзицу лежит в своей кровати, в ушах звон бьющихся бокалов, а сознание вибрирует гитарной струной, постепенно занимая положенное место в теле. 

  Ночная рубашка и постельное бельё намокли. В комнате приторный запах пролитого шампанского. Осторожно встав, чтобы не пораниться осколками, рассыпая по полу звонкие лепестки хрусталя, Кирия оглядела постель, полную ажурных бокалов... а вот и блюдо с закуской, на полу… 

  

Когда дядя Освальд ворвался в комнату, держа пистоль с горящим запалом в руках, то Кирия не смогла сдержать истерический смех. 
  Задыхаясь от хохота она показывала пальцем на недобритую щёку дядюшки, всю в мыльной пене, чувствуя, как у самой по спине и голым ногам течёт игристое вино. И это случилось утром, перед серьёзным экзаменом! Да что за ерунда?!

  Рейнхард поднимался по ступеням. За спиной был пустой город. Там не осталось жителей, только беспокойные птицы летали между брошенных прилавков, да хлопали открытые окна.

  Чистые мраморные ступени вели к белому Храму, в котором и собрался весь народ. Там чувствовалось напряженное ожидание и сдержанное восхищение - там собрались люди, ожидая власть, что соберёт чаяния толпы в чудо. В Храме ждали Рейнхарда, а он тихо поднимался по ступеням, вальяжно и неторопливо, осознавая свою значимость.

  Яркое солнце не давало подробно рассмотреть здание и последние ступени длинной лестницы. Рейнхард поднял голову - в небе висела огромная семилепестковая роза, сочащаяся ртутными облаками. Небесная ртуть поглощала свет, превращая тот в золото, оседая жёлтым металлом на одежде.

  Чуть левее Рейна, на ступенях лежала рабыня, не замеченная ранее. Очень красивая женщина, ощутимо старше самого Рейна, раскинула каштановые кудри по белым ступеням, а её белый хитон бесстыдно обнажил ноги. Чувство власти переполняло парня, а эта красавица и её подчинённое положение лишь подчёркивали силу Рейнхарда. Хотелось сделать что-то, чтобы показать небу свою мощь. Рейн наклонился над испуганной рабыней, что не смела отвернуться.

  “Это же сон, а она рабыня - я могу делать, что хочу” - думал Рейн. Он схватил мягкие плечи, притягивая к себе девушку, чувствуя как ускоряется стук сердца, и впился в мягкие губы…

  Только рот красавицы оказался сухим и холодным, а на зубах заскрипели крупинки сахара. Под горестный стон людей в храме, Рейн смотрел, как в застывших глазах девушки отразился клубок пурпурных нитей, что разворачивался среди города, полного птичьих перьев.

  

Рейнхард проснулся, дико вращая глазами. Рот был полон хрусткой сладости, а затылок пекло ощущением опасности. С трудом повернув голову, парень рассмотрел ярко-синюю розу на потолке, что демонстрировала семь своих лепестков на свинцовом потолке, бывшем когда-то аккуратно побеленным. 
  “Старик меня убьёт!” - всё, что вертелось в голове у неофита Ордена Рыси. И это казалось столь же верным, как и гость из кошмаров, что последний раз показался во снах и теперь ждёт в Пустошах.