'BB'| Semper Fi: Tarawa. One square mile of hell. | ходы игроков | - - LCVP N21

- Есть, сэр.

Видать дело совсем плохо, если с таким трудом сохраненных миномётчиков бросают в бой практически без оружия. Но мы черт возьми маринес, а значит готовы порвать джапов даже голыми руками. Ну ладно, конкретно ты Омайо вряд ли готов, но других на это воодушевить точно способен. Да и задача, ввосьмером одолеть одного снайпера, это не так, чтобы запредельно сложно. Ладно, мысли чуть прояснились, понятно, кого оставить, как распределить оружие.

- Так, слушай команду. Бэтмен, Голливуд, Торнадо, остаетесь здесь. Ваша задача накрыть ту лайбу на рифе с которой работает пулемётчик. Остальные. Идем на берег. Кто не успел подкрепиться, по одной банке консервов, не больше. Кроме тебя.
Палец Физика почти уперся в Флаин-Фиша.
- Найди уже к чертовой матери себе ботинок, тут тебе курорт что-ли? 5 минут тебе на все про все или пойдешь босиком. Торнадо, присмотри за Черри, его карабин возьми себе, это единственное оружие, кроме миномёта, которое я могу вам оставить. Бэтмен, ты хотел винтовку отдать Зубастику, так вот пришло для этого время. Постарайся сэкономить мины, поправка вправо вверх 15.

Дженнингс прихватил банку консервов, бутылку пива и уселся прислонившись спиной к ящику. Времени особо не было, поэтому он с максимально возможной скоростью потреблял первое, запивая вторым. Мозги не должны быть занять мыслями об урчащем животе, а кипящий адреналином организм не даст бутылке пива себя опьянить, зато позволит чуть снизить уровень этого самого адреналина.

Через 5 минут Физик уже был полностью готов и осмотрел тех, кто идет с ним. Настроение было конечно очень и очень разным, но в целом готовы были все.
- Сейчас спускаемся, идем к берегу с левой от пирса стороне. Наша задача уничтожить снайпера. Поэтому не торопимся, стараемся все время держаться в укрытии и смотрим по сторонам. Если мы его заметим до того, как он успеет выстрелить считайте половина дела сделана. Айскрим ведущий, Салливан замыкающий, Крэйзи-Хорс на тебе левый фланг, Зубастик на тебе правый фланг, двинулись.

  Шуп, сразу после "есть сэр" Физика кивнул, похлопал себя по карману и извлек из него сигару с золотистым колечком.
  – Ну, что там? Молчат? – спросил он радиста.
  – Так точно, сэр, пока ничего.

  – Есть! – ответил Бэтмен с набитым ртом, поднялся со своего места и начал руководить двумя бойцами. Остальные принялись за консервы. Ложек у большинства не было, поэтому куски этого "нирыбы-нимяса" пришлось извлекать пальцами. В горло оно бойцам лезло не очень.
  – Дрянь какая-то, – пожаловался Зубастик.
  – Согласен!
  – Может, испортилось?
  – Да ну, вряд ли, это же консервы.
  – Да на такой жаре.
  – Пиво-то осталось?

  Флаин-Фиш ожидаемо подкатил с просьбой уступить ему один ботинок к Черри.
  – Тебе все равно не нужен.
  – Как это не нужен!? Я не безногий какой! – испугался Черри.
  – А я как пойду?
  – Я не знаю, иди вон японский ботинок найди.
  Флаин-Фиш озадаченно покрутил головой и пошел по пирсу.

  В это время со звуком, как будто гулко вышибли пробку из огромной винной бутылки, хлопнул миномёт Бэтмена, подпрыгнув на дощатом настиле. Все приободрились – миномет, несмотря на то, что его проваландали по воде, стрелял, и это было уже кое-что. Морпехи перестали жевать (они и так делали это без особого энтузиазма) и стали смотреть, попадёт он по кораблю или нет. Мина ударила в воду, немного не долетев до остова, взметнув отчетливо видимый белый фонтан. Бэтмен, стоявший на коленях за ящиком и наблюдавший разрыв, внес поправку.

  Снизу из-под пирса донесся взволнованный голос радиста:
  – Сэр, РЕД-1 на связи. Сообщение: "Лодки задержаны на правом фланге РЕД-1. Войска под сильным огнем в воде."
  – Ответ, – сказал полковник Шуп, подумав. – "Высаживайтесь на РЕД-2 и продвигайтесь на Запад."
  Радист отстучал сообщение.
  Вторая мина Бэтмена разорвалась за кораблем, поэтому её видно не было. Третья же ударила в палубу, перед покрытым ржавчиной мостиком, и вместе с клубом дыма в разные стороны полетели обломки.
  – Ого! Ништяк! Вот это класс! Есть! – загалдели бойцы, выглядывая из-за ящиков и рассматривая результаты попадания. Бэтмен шикнул на них, чтобы они не высовывались.

  Над ящиками с левой стороны появилось лицо полковника. Он скрывал злость с большим трудом.
  – Сержант!!! – рявкнул он так, что Айвенго подавился консервами и закашлялся. – Я приказал двигаться к берегу!!! Ну-ка живо подняли личный состав и выполнили приказ!!!
  Говорил он это, не выпуская сигару из зубов, загнав её в угол рта, и казалось, что от злости сейчас перекусит.
  Полковник Шуп был в ярости, которую сложно было ожидать от этого спокойного, даже флегматичного человека.
  У него из рук сейчас выскальзывало управление тремя батальонами, которые своей кровью омывали пляжи никчемного островка. Он не совсем понимал, что происходит на РЕД-2, лишь примерно представлял, что происходит на РЕД-3, и мог только догадываться, как все плохо на РЕД-1. Майор Шёттел слал какую-то чепуху. Полковник только что приказал ввести в бой свой единственный резерв: первый батальон второго полка, который получил (как Шуп надеялся) приказ высадиться на РЕД-2 и пробиваться по берегу к третьему. Но сколько времени уйдет на это, если первая волна встретила такое сопротивление?
  А тут какой-то сержант пьет пиво, вместо того, чтобы выполнять прямой приказ.
  – ЖИВО!!! – прорычал Шуп.
  И тут послышался нарастающий рокот.
  – Ложись!!! – закричали снизу, из-под пирса. Лицо полковника исчезло.
  ДА-ДАААХ! – разорвались над головой два снаряда и пирс обдало шрапнелью. Морпехи лежали за ящиками ни живы, ни мертвы. Сложно сказать, что их напугало больше – полковник или разрывы.
  Снова свистящий рокот, и снова ДА-ДАААХ! Цилиндрические пули и осколки с хрустом и шелестом прошлись по ящикам и настилу.
  – Меня зацепило! – закричал Айвенго.
  – Лежи, не дергайся, – посоветовал ему Крэйзи-Хорс.

  Сложно сказать, что послужило причиной обстрела – может быть, фигурки морпехов, вскрывавших ящики и ходивших туда-сюда по пирсу, а может, группа полковника. Японцы кинули четыре гранаты и пока успокоились.
  – Рация цела!? – спросил полковник озабоченно.
  – Так точно! – сообщил радист.
  – У вас кровь! – встревоженно сообщил кто-то.
  – Да. Да, точно, – сказал Шуп буднично, как будто ему указали на пятно на рубашке. – Чепуха.
  – Я перевяжу.
  – Спасибо, Эванс, – и вы поняли, что там, внизу, ещё и подполковник Карлсон, легендарный командир второго рейдерского, герой рейда на Макин и Длинного патруля, трижды награжденный Военно-Морским Крестом.
  – Сэр, сообщение от майора Шёттела.
  – Давай.
  – "Нам больше нечего высаживать," – озвучил радист.
  Под пирсом повисла тишина. Все молчали. Было слышно только, как плещутся волны, и как Крэйзи-Хорс рвет зубами пакет, чтобы перевязать Айвенго.

- Так, Голливуд, вместо тебя Айвенго остается, ты идешь с нами. Бэтмэн на тебе пирс. Как с лайбой разделаешься смени позицию. Держите оборону, долго на одном месте не сидите.

Что-то кому-то объяснять, не сейчас. Все кто должен был идти под тяжелым взглядом сержанта уже попрыгали вниз. Настало время и ему самому туда спускаться.

- Двинули, не забывайте что кроме снайпера могут быть и другие сюрпризы.

И уже рукой дал команду на начало движения вперед. Сам он шел примерно в середине строя, чуть правее, практически под самым пирсом, внимательно высматривая движение или отблески впереди.

  Морпехи один за другим спускаются в ставшую ненавистной воду, прячутся за сваями настила.
  И Физик тоже прыгает. И Дойчи. Все спрыгнули, оказались опять в студеной воде по пояс. Айскрим не торопясь пошел первым, вглядываясь из-под каски в полумрак и игру бликов и теней на плохо обструганных досках.

  А вокруг, сколько хватало глаз, был тропический рай. За время, проведенное в Веллингтоне, при всей его красоте, вы немного позабыли, как эти самые тропические острова выглядят. В Веллингтоне были и пляжи, и море, но они больше напоминали Джерси, чем Калифорнию: там было очень ветрено и не так жарко, как здесь. Бешио же как будто сошел со страницы путеводителя, только большого отеля на берегу не хватало для полной картины: пальмы, голубая вода в лагуне, морской ветерок, чайки, синева океана, сколько хватало глаз, плеск волн...

  Но из-за того, что этот тропический рай был осквернен, растоптан, исковеркан, он создавал неприятное ощущение: как будто кто-то специально уничтожил что-то красивое, уничтожил просто так, даже не для забавы, а как-то вот не подумав – на тракторе проехался по клумбе с розами, хотя вроде как можно было и объехать.
  В воде было видно глушеную рыбу – она плавала кверху белым брюхом, безжизненно тыкалась в бревна, когда накатывала волна. Остров весь дымился: пожаров видно не было, но в нескольких местах дым поднимался над ним мрачными столбами, расширяющимися кверху. Пальмы на берегу, и это было видно даже отсюда, переломало, оборвало, обкорнало, хотя хватало и целых, что было удивительно, учитывая мощность обстрела. Помимо рыбы в воде плавали и трупы – попадались и японские, видимо, защитников пирса, но больше было американских, а ещё больше – таких, что не понятно, чей – так, выглядывает что-то из воды, присмотришься – а это плечо, или спина, или затылок, но разбираться некогда.
  В воде, у берега и на самом рифе, застыли целые и подбитые машины – в основном амфибии, но попадались и новые эти средние танки, может, два или три, по крайней мере, один вы точно видели – его башня косо торчала над волнами. Видимо, машина провалилась в воронку. Некоторые подбитые амфибии жирно и мерзко чадили бензиновой копотью, но ветер сдувал запах, пока вы не дошли до места, где выгорел кусок самого пирса в несколько метров длиной. Как ни странно, сваи почти не пострадали: видно, они слишком сильно уже пропитались водой, и сырое дерево не занялось, но вот доски настила сгорели подчистую и рухнули вниз.
  Вы шли не в тишине: то и дело бухали взрывы – глухо, где-то на берегу, пролетали над головой самолеты, стучали пулемёты, то же глухо: Ту-ту-тух! Ту-ту-ту-тух! – стучали японские. Да-да-дам! – отзывалась громом пятидесятка. Стреляли в основном не в вас, но в сплюснутом между настилом и водой пространстве воздух разносился далеко, и когда кто-нибудь долбил по кому-нибудь из пулемета, свист пролетающих под пирсом, а также тюкающих по сваям и визжащих рикошетами пуль разносился далеко, заставляя морпехов озираться, прятаться за всё теми же сваями и пригибаться ниже к воде, которой было по пояс. Регулярно, то сзади, то спереди, крахала в воздухе с сухим злым треском шрапнель, каждый раз тысячью крохотных всплесков терзая воду: это свинцовые шарики ковром накрывали участок моря. Вы крутили головой по сторонам и понимали, что эта битва – огромная. Сотни человек брели в воде малыми группами и поодиночке, и одну группу рвали пулеметы – вода закипала, и люди исчезали под ней, а другая шла себе и шла. Многие, как и вы, шли вдоль пирса – кто-то впереди вас, кто-то позади, кто-то упрямо брел к нему.
  А вы шли, и морпехи явно на берег не торопились – они вдоволь натерпелись на рифе, они выпили пивка, и совсем не спешили на берег, потому что знали: на рифе это было так, рекламная афиша, а вот на берегу будет "по полной". При каждом свисте они прятались за сваи, осторожно выглядывали оттуда, и все же все пропустили момент, когда снайпер открыл по вам огонь. Или не снайпер? Кто там разберет! Он выстрелил трижды, хотя выстрелов вы не слышали: одна пуля пробила руку Зубастику, так что он по-мальчишески вскрикнул и встал столбом, разглядывая рану.
  – В укрытие! – крикнул на него Крэйзи-Хорс и толкнул под сваи.
  Вторая пуля клюнула дерево рядом с головой Крэйзи-Хорса. Тык!
  – Ой, йопт!
  Третья просвистела над ухом у Дойчи. Ощущение было чертовски неприятное, как будто кто-то зло и обидно пошутил про тебя в школе, ну там, сзади плюнул жеваной бумагой, и ты оборачиваешься, чтобы понять, кто, а все улыбаются. Только это была не жеваная бумага.
  Морпехи попрятались, перевязали Зубастика и двинулись помаленьку дальше – ещё медленнее, ещё настороженнее.
  А потом Флаин Фиш шикнул на всех.
  – Чшш! Тихо! Я их вижу! – прошипел он. – Они под пирсом. Вон, под сваей сидят!
  Он держал карабин в руках и целился, прищурив глаз.
  – Открывать огонь, сержант!? – спросил громким шепотом, мокрый, радостный, довольный, что наконец-то хоть в кого-то выстрелит в этом сражении, которое так нелепо и не героически началось для всех оставшихся в десантном боте.

Карабины против винтовок. Расклад явно не выгодный. Да еще и лучший стрелок, Зубастик, оказался раненым. Но вариантов не было. Снайперов надо было уничтожить. Вот только перестрелка с неравными шансами не в их сторону была не лучшей идеей. Надо было уничтожить их одним разом. Гранатой. Дженнингс заметил где засели враги. Дальности карабина хватит. Значит будем стрелять.

- Всем укрыться. Флаин Фиш и я попробуем их снять, но главная задача у тебя Дойчи. Подберись на расстояние, чтобы быть уверенным что докинешь и бросай в них гранату. Даже если не убьешь, то оглушишь, а мы постараемся их добить. Все, кого не назвал, как только раздастся взрыв гранаты - вперед. Надо постараться взять хотя бы одного живым.

Физик занял позицию, чтобы быть максимально прикрытым от ответного огня. Прицелился. Не в голову, в туловище. Тут главное было не промазать. И дал команду. Сразу и себе и Флаин Фишу.
- Огонь.

  Бой был коротким. Собственно, и боя-то не было.

  До противника было ярдов тридцать, но в полумраке среди свай разглядеть, кто там копошится, было нелегко – виднелись отдельные части тела. Враги сидели под настилом, прижавшись спинами к бревнам, наполовину скрываясь в воде: неподвижные, затаившиеся.
  Дойчи кивнул, достал гранату и начал пробираться вперёд. Пиво в крови, вода по пояс и граната – не те факторы, которые способствуют бесшумной поступи, а когда скрытно к противнику пытается подобраться шкаф под два метра ростом, который ещё и хронически боится воды... ну, вы поняли: несколько раз он плескался водой так громко, что у всех в животе сжалось – "вот сейчас раздастся выстрел!"
  Но выстрел не раздался – враги так и сидели тихонько.
  Дойчи выдернул чеку – запал хлопнул! Снова все подумали, что теперь ему конец. Но нет – граната полетела куда-то вперед, под настил. Дойчи присел в воде, по шею, схватился за сваю. Плеснуло, булькнуло – как будто камень в пруд бросили, томительные секунды... Эхо гулко разнесло бухнувшую под водой гранату! Огонь!!!
  Физик прицелился хорошо, карабин хлестнул выстрелом, как полагается, но солдат, который был у него на мушке, дернулся из-за взрыва, и пуля попала не в грудь. Но какая разница! Не на стрельбище! Тут главное...
  Крики с той стороны заглушили звуки выстрелов: Флаин Фиш успел пальнуть несколько раз – он патронов не жалел. Шпах! Шпах! Шпах! Салливан тоже выстрелил пару раз, выматерился, дергая затвор...
  И вдруг Флаин Фиш закричал, как полоумный, таким голосом, который показывал, что случилось что-то страшное:
– Стойте! Не стреляйте! Это наши!
  Салливан выстрелил и сгорбился, замерев, и лицо такое сделал, как будто играл в бейсбол и вместо мяча попал битой по яйцам товарищу по команде.
  – Не стреляйте! Не стреляйте, придурки! – раздался голос с той стороны. – Это Мейерс! Капрал Мейерс! Фу, блин! Хорош!
  – Всё, всё, не стреляем! – прокричал Салливан. "Черт побери!" – буркнул себе под нос смущенно.
  – Парни давайте сюда!
  – Нет, придурки, сами давайте сюда! У нас тут раненые!

  Группа перебралась поближе ко второй.
  – Ни хера себе! Вот вы засранцы! Нас чуть япошки в труху не перемололи! Ну, думаем, спаслись! А тут вы как дали! – возбужденно делился переживаниями Подошва. Все начали смеяться, прямо-таки хохотать – это был нервный, странный смех.
  Морпехов тут было шестеро – Подошва, Катахула, Флорида Кид и ещё трое парней, которых ты не знал. Они были из роты H. Невероятное везение – вы никого не убили! Но ранили.
  Твоя пуля прострелила плечо одному из рядовых – его звали Эрик, и он был, кажется, страшно доволен тем, что получил такую пустяковую рану.
  Катахулу оглушило взрывом – он то и дело открывал рот, пытаясь убрать заложенность ушей. Ещё он был измотан настолько, что не мог даже стоять, не держась за сваю – ты гадал, отчего Катахула, можно сказать, самый крутой в плане физподготовки морпех вашей роты, настолько выдохся. Но отгадка была проста – он пёр на себе пулемёт и раненого.
  Флориду задело осколками вашей гранаты. Флорида был изранен и единственный из всех не смеялся – у него была сломана и прострелена рука, пробита шея (мокрый пакет порозовел от крови, слипся в комок, и из-под него все равно сочилась струйка), а теперь ещё и в боку сидели осколки. Он выглядел хуже всех. Наверное, не жилец...
  Ещё два морпеха тоже были ранены, но раньше, не вами. Одного звали Санта-Фе, у него был прострелен бок и бедро, и он не мог идти сам. У другого, которого звали Донни, было перебито запястье – кисть, примотанная кое-как бинтом, болталась безжизненной тряпкой.
  Только Подошва остался невредим. Он перестал смеяться, посмотрел на тебя, и ты увидел тот самый "взгляд на тысячу ярдов".
  – В амфибию снаряд попал. Мы выбрались сначала... пошли... потом...
  Он взял тебя за рукав, сглотнул, пытаясь не заплакать.
  – Сержант. Сержант. Я так рад видеть вас. Я так рад. Там такое было...
  Ты понял, что капрал на пределе. Он пережил... слишком много для одного часа. Слишком много.

- Ах твою ж налево.
В этом возгласе настолько крепко смешались досада и радость, что трудно было разобрать чего тут больше. Нашли своих, но черт побери, чуть их не поубивали, а нескольких ранили.
- Парни, не расслабляйтесь особо. Где-то под пирсом засел снайпер. Мы вас за его команду приняли.
Подошве надо было высказаться. А Физику надо было осмотреть "подкрепление". Поэтому мешать парню выговориться сержант не стал.

Флорида. Не боец, его надо назад. Подошва. Он конечно на грани, но психически, а не физически. Оставить. Катахула. Жив, здоров, но взялся за непосильную ношу. Оставить, но дать отдохнуть. Санта-Фе, не боец, отправляется назад. Донни. Трудоспособен, но нужна медицинская помощь. Сопровождающий. Эрик. Этому надо дать успокоится. И что-то безопасное, но ответственное. Тоже сопровождающий.

К этому моменту поток излияний Подошвы наконец-то иссяк. Физик даже сказал пару фраз, чтобы подбодрить морпеха.
- Итак, слушайте мою команду. Флаин Фиш, передай карабин Подошве, на тебе пулемёт. Дойчи, берешь коробку патронов. Подошва, отвечаешь за обоих, чтобы оба дошли, и пулемёт с коробкой не потеряли. Катахула. Остаешься здесь. Твоя задача отдыхать и быть живым до прихода бойцов. Донни, Эрик, берете на себя Флориду и Санта-Фе. Идете назад, по направлению от берега. Там полковник и медик. Оставляете раненых на попечение медика, а сами чуть дальше. Там с пирса миномёт бьёт. Это наш. Явитесь в распоряжение сержанта Витта с приказом направить Эрика и еще одного в мое распоряжение. Эрик, твоя задача проводить еще одного, кого выделит Бэтмэн до Катахулы, потом всем троим догонять нас.
Небольшая пауза, чтобы все осознали, что должны делать.
- Вопросы есть? Вопросов нет. Идем все так же, осторожно, под снайпера не подставляемся, в том же порядке как говорил.

  – Ох сержант, там такое было, – повторил Подошва.
  Что-то в его лице было нездоровое, усохшее словно. Словно Подкова за пару часов похудел на несколько фунтов, хотя вроде так посмотришь – и нет. Ты знал, что он в целом-то малый не робкого десятка – он работал с минами, со взрывателями, никогда этого не боялся, на твоих глазах вытаскивал из ствола не сработавшую мину и прикапывал её в грунте на учениях. Но сейчас в нем произошла перемена.
  – Сначала... сначала вроде ничего, – сказал он кисло. – А потом... потом по амтраку как ебануло снарядом. Три человека – всмятку, водила с помощником – в смятку. Кому лицо разбило, кто руку поломал. Мы тонуть начали, думали, тонем, пока прыгали оттуда – чуть не поубивались. Думали, машина перевернется и нас накроет. А она ничего, села на грунт. Ну, мы выбрались. Выбрались мы! Рук не хватает, раненые. Ну, сержант сказал миномет там оставить, я оставил, ленту взял. Мы пошли... пошли, а воды по грудь почти! И в этой воде как начнет хлестать! Мимо нас другая амфибия прошла, по ней тоже... Шандарахнули так, что зазвенело аж. Мы идем, Поуэллу очередь в спину – ни чихнуть, ни охнуть не успел. Просто был и нет. Ну, мы идем, идем все. А потом встретили лейтенанта из роты H. Он к берегу шел, ну и нас с собой потащил. Мы сунулись, мол, к пирсу, к пирсу надо... а он – ни в какую. Мы за ним... Сначала ничего было, только умотались. А как дошли до проволоки. Воооон до той. Там такое... лейтенант только за проволоку уцепился, как начали нас херачить, как в дробилке! Пулеметы стучат, людей на части рвет. Кто через проволоку – тех на куски просто. Пулями! Пулями, сержант! Там пули летели, как гребаный рой!!! Мы ничего сделать не могли!!! Сидели с Катахулой, как жабы в воде, а по нам камнями, камнями! ИНДЮКА В КАШУ РАСХЕРАЧИЛО!!! Недомерок... Недомерок тоже. Все там. Все там. Только мы с Катахулой – и все! И моих, и Рамона – всех подчистую. И Трещотку... и... тех... и лейтенанта. В КАШУ ВСЕХ! МЫ РАНЕНЫХ НЕСЛИ-НЕСЛИ, НЕСЛИ-НЕСЛИ! А ОН, – Подошва махнул рукой в сторону моря, усмехнулся криво, как будто рассказывал до смешного нелепую и глупую историю. – ВЗЯЛ И УМЕР! НАХРЕНА ЭТО ВСЕ!?

  Он вскочив, подняв волну своим движением, схватил тебя за руку двумя руками и тряхнул, не особо соображая, что делает.

  – СЕРЖАНТ! ЧТО ТУТ НАХРЕН ПРОИСХОДИТ!? ЧТО ПРОИСХОДИТ ВООБЩЕ!?

Тут теплым маменькиным словом не успокоишь. Но сначала дело. Проследил, чтобы все кому команда дана приступили к исполнению. Если кто замешкался зыркнул так, чтобы дешевле казалось на япошек с пустыми руками кинуться, чем еще немного задержаться. Вроде до всех дошло. Теперь и подбодрить надо.

Сначала Омайо хотел зарядить Подошве в морду. Не кулаком, ладонью, видел, что так истерику снимают. Вот только Подошву это успокоит, а остальных прижмет к земле. Чужие стреляют, свои бьют. Им конечно досталось. Но досталось не от япошек. Тот пулемёт с лайбы вот и весь огонь, что вели по ним, а не по лодке. Ах да еще выстрелы по пирсу. Но все это было цветочками по сравнению с тем, что пришлось пережить Катахуле и Подошве. Да и остальным, что собрались здесь не слаще пришлось. Сержант практически физически чувствовал, как внутри него звенит натянутая струна. Кажется еще чуть-чуть и он лопнет и из бравого ветерана Омайо превратится в маленького мальчика, который упал и поцарапал коленку. Но пока струна еще звенела он должен был не допустить, чтобы его парни расклеились. Расклеились еще толком не дойдя до острова. А поэтому будет так.

Физик взял подошву за грудки. Орал ему прямо в морду, орал так, чтобы слышали все.
- Что здесь происходит, осла тебе в печенки. Что здесь происходит ты спрашиваешь. Война твою мать здесь происходит. Война с гребанными япошками. И они сраные дети, по нам стреляют. Они там, бл..ь думают, что могут нас напугать. Они думают, что тут против них белорубашечные джентельмены, которые скиснут после первых смертей. Но они ошибаются. Потому что мы кто? Маринес. Все вместе. Маринес. Громче, не слышу вас сукины дети. Вот так вот. Мы, Подошва, маринес. И когда убивают наших товарищей, мы, сука, не впадаем в истерику. Мы собираемся и убиваем 10 гребанных япошек за каждого погибшего нашего. А ты, ты лично, сейчас бы их императору лично глотку порвал, но ты маринес, и прежде чем идти рвать глотку императору захватишь этот гребанный остров, и сделаешь это так, чтобы еще 50 лет японские мамашки пугали детей не монстрами, а Подошвой.

  Может, Физик выбрал и не совсем те слова, которые бы в чем-то кого-то убедили. Морпехи отзывались нехотя. "Какой император? Какая глотка?" – читалось в глазах смотревших на него бойцов. "Какие десять за каждого погибшего? Мы не то что убить никого из них не можем, мы их даже в глаза еще не видели! О чем ты вообще?"
  Но зато тональность была выбрана правильная – морпехи поняли, что сержант с них с живых не слезет, просить его о чем-либо бесполезно, ну и, кажется, он хотя бы сам уверен в том, что делает.
  У всех в глазах появилось хотя бы ощущение, что жопа-не жопа, а воевать все-таки придется. Даже Подошва вырубил свой "взгляд на тысячу ярдов" и устало кивнул.
  Но вот насчет "вопросов нет" Физик поторопился. Вопросы были.
  – Сержант, – сказал Донни. – Мы оба ранены. Как мы двух не ходячих раненых в тыл дотащим? Да ещё и без носилок... может, мы лучше санитаров приведем?
  Эрик кивнул, поддерживая его и всем видом показывая, что и с носилками тоже они бы двоих не донесли.

  А в это время слева, там, где открывался вид на лагуну и уходящую до самого горизонта водную гладь с точками островов, нарастал рев мотора, металлическое шлепанье и лязг. Это ехал танк – ярдах в сорока от пирса. Поравнявшись с местом, где сидели под пирсом бойцы, он остановился.
  – Эй! Эге-гей, пехота! – крикнул танкист, опасливо выглядывая из люка. Люк был двустворчатый, и одна из створок, будучи откинутой вверх, прикрывала его голову от выстрелов с берега.
  – Нужен кто-нибудь перед танком дно проверять! Кто-нибудь! Пришлите кого-нибудь! – крикнул он почти умоляюще.

  Танк ехал на берег, но в лагуне много было воронок и просто ям, и танкист боялся утопить машину – один раз черпанёт двигателем, и всё, можно выбираться и ковылять назад к кораблю. Он не за этим сюда приехал.

  Только вы уже видели, что бывает с теми, кто бежит впереди танка. Все напряглись, подобрались, все посмотрели на Физика. Может, он сейчас пошлет танкиста – и на этом всё?
  Или ткнет в кого-то из бойцов пальцем и скажет: ты, иди. И... и всё тогда.

- Санитаров? Ты видел здесь где-то санитаров? И я не видел. Одного видел, вот к нему и потащите. Как потащите? Медленно и уверенно. Вы идете назад, потому что ранены. Были бы здоровы, пошли бы сейчас с моей группой на берег. Там жопа, а сзади выход из жопы. И если уж вы идете на выход из жопы, то идите не бесцельно. Помогите тем, кому еще хуже. И потом вы что, дети малые? Ложку вам в рот вложи, да еще разжуй? Вам головы только как подставка для каски нужны? Придумайте способ. Идти тут всего ничего, метров сто, да еще и не под огнем, а если повезет они вам навстречу пойдут.

Танк подъехал как всегда невовремя. Ну то есть не то чтобы танки всегда невовремя подъезжали, скорее наоборот, но вот случается какая-то пакость всегда невовремя. А просьба танкиста была именно что пакостью. Сначала Физик хотел вежливо послать танкиста. И уже даже открыл рот, чтобы это сделать. Но как открыл, так и закрыл. Там на берегу их парни. И они практически без поддержки. Ни артиллерии, ни даже миномётов. А танк это поддержка, какая-никакая, а все таки. А значит помочь ему надо. Вариантов других нет. Вот только кого послать. Не раненых это точно. И не Катахулу, как бы он сам не утонул без всяких выстрелов. Ну и не пулемётчиков.
- Салливан, поступаешь в распоряжение танкистов. Как дойдете до берега к нам не возвращайся, ищи своих.
Конечно правильнее было если дойдете. Но это подумать так правильнее, а сказать так нельзя, ни в коем случае нельзя.

  Салливан посмотрел на тебя с непередаваемым словами выражением отчаяния и злобы.
  – Есть, – еле слышно откликнулся он. Обернулся.
  Вокруг все были чужие, он никого толком из вашей роты не знал.
  Он всунул карабин в руки Дойчи, скинул с плеч рюкзак, содрал с себя пояс с магазинами и тоже сунул их ему – поставить было некуда, кругом вода.
  – На, постреляешь, может, – сказал он угрюмо. – Пока.
  И пошел, пригибаясь и рассекая воду.
  Танкист увидел, что человека им отрядили, подождал, пока Салливан доберется до танка, что-то ему покричал и захлопнул крышку.
  Танк, до сих пор еле урчавший своим железным нутром, зашелся ревом, выплюнул в небо струю черного дыма и стронулся с места, покачнувшись на каких-то подводных кочках.
  Салливан кинулся вперед, промеривая своим телом глубину.
  Он показался вдруг всем таким маленьким, как будто пятиклассник напялил зачем-то форму и нелепо шатается в прибое.
  Вы двинулись вдоль пирса, глядя вслед уезжающему к берегу танку и морпеху.
  Сначала Салливану повезло – фонтанчик воды поднялся справа от него. Тогда он метнулся влево и скрылся за кормой танка, высоченного, как амбар.
  Потом танк замер. Никто не видел, что случилось с Салливаном, но все поняли, что это значит. Все замешкались, затормозили, стали поправлять экипировку – никому не хотелось, чтобы танкист опять открыл люк и позвал кого-нибудь в проводники.
  Но люк так и не открылся – мотор опять зарычал, гусеницы залязгали, и танк покатился вперед. Уровень воды уже был небольшой – ниже гусениц, и потому они заставляли эту воду бурлить и клокотать и делали её мутной, как будто насос опустили в илистый луизианский байю и гоняют в нём окуней.
  И вдруг потоком воды из-за танка вынесло каску.
  Никто про это ничего не сказал – может, это была каска Салливана, а может, какого-нибудь другого морпеха, которого убили раньше, а теперь по нему проехался всеми тридцатью тоннами стальной монстр.

  Танк почти выкатился на берег, но снова остановился – видимо, танкисты оглядывались и решали, куда ехать дальше. А вы под пирсом дошагали почти до самого берега и увидели, что правее пирса канал для лодок вдается в сушу "заливчиком" – чем-то вроде бухточки для разгрузки этих самых лодок. Бухточка образовывала естественное углубление, и, слыша, как рвутся впереди японские снаряды, вы, не сговариваясь, полезли в неё. Тут вода тоже была взбаламучена.
  На песке вокруг и в воде лежали убитые. Их было много. Приглядываться было некогда, но вы видели, что большинство из них – морпехи в пятнистом камуфляже. Многих забросало землей наполовину, из песка торчали ботинки, каска и рюкзак. И ещё валялось много мусора – расколотые доски, щепки, обгоревшие обломки бревен, раскрошенные куски бетона, какая-то не то проволока, не то металлические полосы, кусок гофрированного металла... все было усеяно этими отходами войны, как ковром.
  В песке полусидели-полулежали несколько раненых. Вам запомнился один – он смотрел на вас и одобрительно кивал каждому головой.
  – Эй! Кто тут командир? – крикнул Подошва.
  Раненый закивал, и вы увидели, что из ушей у него текла кровь, а теперь она запеклась темными полосочками, словно распущенные, но зачем-то спрятанные за воротник ремешки каски.
  Ответа вы так и не добились.
  Пара морпехов, прятавшихся в заливчике, была не ранена – они просто прятались здесь от снарядов: а жарило что-то уж больно сильно. Вы чувствовали, как дрожит земля, как расходится от взрывов какой-то нездоровый, нервный зуд по песку, как будто остров – огромный пирог, и в него кто-то большой тыкает ложкой, и от этого вся его верхняя часть колыхается.
  Какие-то морпехи подходили по воде левее и правее пирса – но большинство уже было тут, на берегу – кто лежал у бревенчатой стены, кто полз куда-то вбок или вперёд, кто тащил раненого на пончо, но куда, кажется, и сам не очень хорошо представлял.
  Одно было понятно: пирс – полностью захвачен, а вот берег – нет, должно быть, всего на тридцать-сорок ярдов и продвинулся десант, не больше, и зона высадки активно простреливается. Вот прямо сейчас – артиллерией, мать её. Манго, если жив, должен быть где-то справа.
  Тут вас заметил какой-то боец – ты его не знал, но вроде не офицер.
  – О, у вас пулемёт есть! Ждите здесь! Ждите здесь, я доложу Дюпре!
  Дюпре был одним из офицеров роты "Фокс", это ты помнил. Взводом у них командовал. Видимо, он тут за старшего.

Каска вылетела из под танка как осколок. Осколок, который попал прямо в сердце. Физик даже пошатнулся, настолько реальным было это ощущение. Ощущение резкой боли в сердце, оно длилось лишь одно мгновение, но это мгновение казалось длилось целый час. А еще, Физик почти буквально задрожал от ужаса. Нет, он не боялся снарядов или пуль. Он боялся самого себя. Недавнего студента, с легкостью променявшего человека на танк. Нет, черт возьми, не с легкостью. А, какая впрочем разница. Легко или тяжело. Рядовому Салливану вот точно все равно. Ты, сержант, мог просто выстрелить ему в голову в упор, результат бы не изменился. Нет, изменился бы, танк бы не дошел.

Неизвестно к чему привели бы размышления Физика, может он бы не дошел до берега, может пустил бы себе пулю в висок. Но берег появился как раз вовремя. Горло еще было стянуто спазмом, спасибо Подошве, выручил. К моменту когда побежали за Дюпре Физик уже снова обрел способность говорить.

- Салливан, ты прости, если сможешь.

Черт. Черт, черт, черт. Хватит раскисать. Потом, на корабле. Если доживешь конечно. А сейчас ты отвечаешь за людей. Пусть их осталось только трое. Но ты за них отвечаешь. Надо думать, что же тебе делать, что вам делать. Ползти направо искать Манго? Посмотри вокруг. Сколько ты видишь трупов, а сколько живых? А сколько просто сюда не дошло. Неизвестно жив ли он, Манго. Неизвестно где он и можно ли туда дойти живым под таким обстрелом. Неизвестно нужнее ли пулемёт там, чем здесь. Нет, это не вариант. Уйти назад, подождать еще троих? Вариант. Вот только еще один пулемёт они с собой не притащат, а на один пулемёт их четверых итак слишком много. А просто пережидать. Нет. Физика можно было назвать сволочью, можно было обложить факами, да даже солдатом можно было назвать, но только не трусом. Нет назад он не пойдет. Впрочем время у них было.

- Так, ждем приказа. Кто не завтракал и на пирсе похавать не успел, сейчас самое время перекусить. Подошва, Дойчи, постарайтесь прихватить по паре касок с павших, пригодятся.

В карманах оставалась напиханная по карманам еда с завтрака. Мокрая, раскисшая, она все же не теряла колорий. И Физик постарался как можно быстрее запихнуть ее в себя и прожевать. Неизвестно, когда еще удастся поесть, если вообще удастся.

Катахула
  Ты лежишь в воде, а все ушли. Ну, почти все.
  Физик, отчитав Подошву и забрав твой пулемёт, ушел со своими бойцами к берегу.
  Эрик и Донни, поворчав между собой, попробовали подхватить обоих раненых, но это у них, конечно, не получилось. Они оба были сами ранены, тут здоровых бы двое нужно было, чтобы одного Флориду тащить без носилок, а поодиночке – не, не вариант. Физик явно переоценил их силы.
  Они подхватили Санта-Фе, пожелали вам удачи и побрели между сваями, спотыкаясь и опустив плечи.
  Ты сомневался, увидишь ли их когда-нибудь ещё.
  А вы с Флоридой остались сидеть по шею в воде.
  Казалось бы, ты был не ранен, даже не задет ни разу – взял и пошел, как обычно, чего там. Посидев минут пять, отдышавшись и дождавшись, что неприятный звон в ухе от гранаты пройдет, ты так и решил сделать.
  Да как бы не так.
  Ты еле встал на ноги – колени дрожали, в руках чувствовалась накатившая немочь, они как будто стали невесомыми, но одновременно и непослушными – ни поднять, ни сжать как следует. "Заряжен и взведен?"
  Пережить попадание снаряда, бродить с пулеметом, патронными коробками и карабином – а это тридцать килограмм веса – это ещё ничего. Идти в ускоренном темпе за морпехами из злополучного взвода – тоже тяжко, но нормально. А вот таскать у себя на закорках раненого, не выпуская пулемет из лап, потом всё с тем же пулемётом нырять через канал, чуть не утонуть, опять таскать раненых и пулемёт, получить гранатой почти что по башке... И всё это – в воде.
  В другой момент купание в океане запомнилось бы тебе как приятное приключение, но ты проваландался в ней уже час, и почувствовал, что замерзаешь.
  Мёрз и Флорида. Он уже побелел и вряд ли надеялся выбраться отсюда. Скоро он ослабеет, потом начнет терять сознание, не сможет держать голову. Потом короткая агония – и так и останется здесь под пирсом, в каких-то трехстах-четырехстах ярдах от спасения.
  Трезво оценивая свои силы, ты понимал, что помочь ему в одиночку не сможешь – ни затащить наверх, ни пронести дальше двадцати-тридцати ярдов: ты и сам шатался.
  Он это понимал.
  – Ссс... скк-кажи что-нибудь, – выговорил он, запинаясь.
  Не хотелось ему так просто умирать, в тишине. Вот кажется, и битва кругом идет, и снаряды рвутся, и танки моторами ревут, но всё где-то там. А тут – действительно вроде как "тишина".