[D&D 5] Геройський світанок | ходы игроков | Глава 4. Веллингтон

Новая жизнь молодых людей и нелюдей оказалась настолько насыщенной, и, что примечательно, не тем, чем хотелось бы, что воспоминания о совсем недавнем, тихом и размеренным прошлом казались едва ли не сказкой. В пустой таверне, в компании принявшего человеческий облик в посмертии трактирщика, бездыханных трупов двух его сторожевых псов и расширяющихся луж крови, на мгновение возникла тишина. Вот они, герои, едва не попав в хитрый капкан шерстяного трактирщика и все еще не до конца оклемавшись от дурмана и полученных ранений, принимаются разгребать остатки ситуации, в которую их окунула шалунья судьба.

Решив так легко не передавать полуэльфу звание главного силача компании, Барзок завалил тело Вольфганга на плечо, придерживая его той же рукой, и взяв собачью тушку под мышку другой, направился к выходу. Оливер же незамысловато потащил вторую за лапы, оставляя после нее кровавый след. На улице было темно и тихо, но чувствительные глаза полукровок позволяли вполне сносно ориентироваться в пространстве. Обогнув таверну, они оказались во внутреннем дворе. Сорняки и небольшие скопления мусора подсказывало что это место не пользовалось популярностью ни у гостей заведения, ни у самого трактирщика, и прекрасно подходило для захоронения.

Не церемонясь полуорк скинул тела на траву, и, обменявшись кивками с Оливером, оставил того орудовать лопатой: здоровяку предстояло проверить состояние последнего члена группы. Инцитат стойко, по крайней мере насколько ему позволяла ослиная сущность, переносил ситуацию, в которой его обнаружил Брут. Толи спеша на помощь человекам, толи учуяв волка и решив сбежать, ослик попытался покинуть стойло. И частично ему это даже удалось: перекинув передние копыта через перегородку он теперь балансировал на ней, не имея возможности ни выбраться окончательно, ни вернуться назад. Стойкость же заключалась в том что делал это он абсолютно молча, к этому моменту перестав брыкаться.

Маркус и Милош скооперировались. Первый желал найти выход в подвал, второй же почти сразу повел товарища на кухню: во время погони от его внимательного взгляда не смог ускользнуть тот самый люк, который точно не что иное, как в подвал. Вооружившись свечами и, на всякий случай, прихватив с собой оружие, парни отправились на изучение тайн оборотня. Ну или считать его припасы, тут уж как повезет.

Лада, внезапно смутившись своим мыслям, убежала в сторону спальных комнат. Оставшись один Гарм пожал плечами, и оглянувшись, нашел и для себя работенку: на столе продолжал стыть их ужин. Не пропадать же добру. Через недолгое время девушка вернулась, обзаведясь шваброй и пустым ведром, и велела юноше заполнить его водой. Нехотя отложив активно протестующее против такой расстановки приоритетов ребрышко, юноша подчинился, и ушел в сторону колодца. Вернувшись, Трутень направился было снова к столу, но Бейкер заставила его составить ей компанию в отирании крови. За этим занятием их и застал вернувшийся Барзокк.

Тем временем в подвале оказалось действительно интересно: он состоял из двух комнат. В первой таки находились припасы: в основном овощи, немного колбас и подвешенная свиная туша. Но вот вторая оправдала подозрения Маркуса. Она походило не то на пыточную, не то на тайную лабораторию некроманта из сказок Пахая. Там был письменный столик, рядом с ним, на настиле, довольно большая груда связок шалфея, а немного в сторонке расположилась стойка с разного рода и цвета колбами, пробирками, и величественно возвышавшегося над ними перегонного аппарата. Часть комнаты была огорожена расцарапанными стальными прутьями с такой же решетчатой дверью: считай клеть, нынче пустовавшая. А на письменном столе красовалась приоткрытая записная книга, на деле оказавшаяся дневником. Читать тусклой свечи удовольствием было малоприятным, потому, обнаружив к тому что изучать снизу больше нечего, парни прихватили компромат с собой и поднялись на верх.

Дневник походил скорее на научную работу, но все-же внес некоторую ясность на историю Вольфганга. Там не было сказано как и когда он стал ликантропом, но находились записи о том как он изучал свой недуг, пытаясь исцелиться. Многочисленные эксперименты привели к открытию что шалфей ослабляет действие недуга, позволяя контролировать обращения и не лишаться рассудка даже при полнолунии. Но был и детально описан провальный опыт, когда под действием иных трав человек потерял всякий контроль. Придя в себя после этой неудачи автор обнаружил посреди таверны изувеченное тело едва живого городского бродяги: волк притащил добычу в берлогу. Благодаря обширным познаниям и усиленной "регенерации" больного, что бы это слово не значило, Вольфгангу удалось выходить свою жертву, которая теперь так-же была заражена. В это же время и была сооружена клеть: трактирщик сразу определился что он будет делать дальше. Теперь брядяга стал испытуемым, жертвой не волка, но науки. С досадой автор отмечает что на этого ликантропа шалфей отказывался производить желанный эффект, и иные травы и смеси так же не приносили позитивного результата. Бедолагу пришлось умертвить пока он не достаточно окреп дабы самолично покинуть клетку, а попытку признать неудачной.. Позже, среди размышлений, проскакивают строки о том что неплохо было бы обзавестись новым испытуемым, уделив внимание процессу заражения, но в итоге Вольфганг приходит к выводу что любое распространение его болезни, даже при соблюдении всех средств безопасности, недопустимо, и является большим злом.

      — Вот вам делать нечего, — над головами Лады и Трутня, что склонились к полу в попытках убрать всё, что натворила компания совместно с оборотнем, пробасил голос Барзокка. Не то, чтобы он любил жить в грязи: бабушка старательно выедала в нём плешь каждый раз, когда полуорк оставлял деревянную кружку рядом с уличным тазом с дождевой водой, не стараясь приложить даже силы мизинца, омывая его. С другой стороны, одно дело — дом, другое — какая-то непонятная таверна в лесу, хозяин которой оказался тот ещё хрен.
      Впрочем, останавливать их он не планировал, как и помогать. Мотнув головой в поисках остальной части команды, не считая Оливера, он решает обследовать оставшиеся комнаты дома. В конце концов, здесь останавливались и другие путники и помимо кухни да большой столовой с барной стойкой; кажется, придётся остановиться и им. Точнее, как. Барзокк не планировал шевелить своими конечностями прочь от этого места, если в нём больше никого не было ближайшую ночь так точно. Учитывая, что среди них только он да Оливер могут хоть как-то брести в полной темноте, толку от этого — никакого.
      — Свисните, если Маркус и Борщ вернуться, — произносит он, прошагивая по только что вычищенному руками девушки полу, даже не стараясь не то чтобы быть, а выглядеть аккуратным, — я пока остальное проверю, — кидает Брут им через плечо.
      Рука его укладывается на ручку верного топора. Ну так... на всякий случай.

Изучение тайного логова Вольфганга отняло у Маркуса и Борща довольно много времени, но в конечном итоге принесло свои плоды.
–Слухай, "Мишка", чё думаю: если это чьмо-с-мягким-знаком тутошние округи терроризировалло, то, может, нам за него барышей отсыпят?–Сказал Маркус, после чего откусил одну из висевших в погребе и благополучно реквестированных на нужды юных героев колбасок. Ну и продолжил втирать друиду свою очередную схему заработка, бесцеремонно чавкая.–Найдём, ням, кто от этой твари пострадал, мням, и кто за неё раскошелиться может. В мнямчестве доказательства предмнямим эту книжонку, можем даже сюда привести, мол, смнямтрите на эти еретические хуйни. Типа, и мнам выгода, и им спокойствие. Можем даже не всю обещанную деревенскими нагмнямнду забрать, а половину. Или две трети. Чтоб геройскее получилось. мням
Дожевав трофейную хрумку, охотник вытер руки об одежду и подытожил, осматривая оборудование оборотня.
–Решено: так и поступим! А жратву тутошнюю, как и говорил, с собой заберём. Нам нужнее.–Сказал он, приступая аккуратно перебирать пустые колбы.–И тута наверняка что-то найдётся, я такое пользовать умею чуть-чуть.

      Вдыхая полной грудью свежий воздух, остроухий жрец молча занимался тем, что у него получалось лучше всего всю жизнь. Медленно, но верно, Кристманн раскапывал ямы своими худыми руками, дабы похоронить свежеиспеченные трупы. Переводя взгляд временами на бывших врагов, Оливка только и мог задуматься о том, сколько жизней в будущем деревенщины лишат ради достижения странных целей. К тому же, куда бы они не пришли, невзгоды только и делали что преследовали их. Ухмыляясь, чудодей подумал о том, что если на следующей остановке все пройдет без кровопролития, то мир возможно взорвется.
    Закинув трупы в новые “дома”, полуэльф задумался о том, как теперь дальше будут развиваться его отношение с зеленокожим задирой. Все еще не верилось, что ботаник смог одолеть груду мышц по имени Барзокк. Наверно это сильно пошатнуло его эго, а может ему и вовсе было все равно. Пожав плечами, Оливка начал укутывать тела в одеяло из земли.
      Закончив свой ритуал, Кристманн решил не торопиться с возвращением в таверну. Без него и так группа сельчан всегда справлялась. Коль понадобиться, позовут, а если нет, то сам позже придет. Усевшись снова поудобнее, положив рядом с собой отцовскую лопату, жрец потянулся.
      — Тишина и покой… Нужно насладиться пока дают возможность. — с этими словами, полукровка закрыл свои очи и поднял голову вверх к небу.

  На улице стрекотали насекомые.
  Когда Лада заставила Гарма помочь ей с уборкой, юноша на некоторое время почуствовал, будто ему снова пять-восемь лет. В это время мать тоже заставляла маленького будущего пчеловода мыть полы по всему дому, укладывать одежду, мыть посуду, помогать в готовке на реке со словами: "Сейчас девочки плохие пошли, по дому ничего делать не умеют, так что умей позаботиться о себе сам!"
  А ещё мать часто приходила в его маленькую комнатушку на втором этаже дома очень часто, чтоб "проветрить". Проветривалась его комнатушка где-то каждые три часа. И это немного держало в напряжении.
  Когда меленькому Бинэнфольку доверили работу на пасеке в восемь лет, это изменило его отношение к пространству. То, как пчёлы-стражники защищали свой улей, эта полная сосредоточенность на аккуратности, чувство ответственности в конце концов. После этого дня с матерью был проведён разговор о том, что проветривать свою комнату Гарм может и сам. И убираться Гарм тоже может решать сам. С тех пор в комнате у юного пасечника полы протирались раз в неделю, а в центре комнаты неаккуратной кучей лежала одежда по ночам. Кровать же застилалась раз в месяц по настроению.

  На улице стрекотали сверчки. Гарм оттирал кровь и не морщился. Во время этой монотонной работы он вспоминал о доме.
  Гарму было шесть лет. Он шёл по улицам Яблонь за молоком. Его подкараулил Стефашкин Сын.
– Привет! – поздоровался Стефашкин Сын.
– Привет, – ответил Гарм.
– Слышь, ты чо со мной не здороваешься? Не уважаешь, что ли?
  Первый удар в лицо маленького Бинэнфолька. Первые синяки. Первая кровь. Гарм не ожидал драки и был повален на землю. Стефашкин Сын был где-то на год старше и на голову выше. Вернулся он тогда домой с кучей синяков.
  В следующий раз Гарм шёл за молоком с булыжником. После вопроса "Ты чо со мной не здороваешься?" от Стефашкиного Сынка, булыжник исполнил своё предназначение. Одного броска в голову хватило, чтобы "оглохший" испуганно убежал.
  Во время следующего похода за молоком Стефашкин Сынок подкараулил Гарма в компании ещё двух ребят. Эти двое были на две головы выше Стефашкиного Отпрыска и раза два шире в плечах...

  На улице стрекотали цикады.
  Из-за очень частого мордобития для Гарма было само собой разумеещееся, что есть он и его семья, а есть окружающие сволочи, которые хотят драки. Вольфган тоже оказался сволочью, как и тот староста из той деревушки.

  На улице стрекотали кузнечики. Соратники Гарма были в целости и сохранности.
  Вот уже сколько времени юноша путешествовал с людьми и полулюдьми, которые не являлись его семьёй, но от которых можно было не бояться удара в спину. И уж кем-кем, а вот сволочами они точно не были, даже Барзокк. Какое-то время юный Бинэнфольк не понимал реакции Оливера – как это он мог терпеть то, что у него из тарелки последний кусок мяса отбирают? Потом он понял, что Оливер просто в своё время согласился быть избитым. Гарм не был согласен и взял в своё время с собой булыжник, а Оливка нет. Вопрос выбора. И выбор постоять за себя Оливка должен был сделать сам – в конце концов, предстоит ещё много драк и лучше Оливеру быть готовым к ней.
  Так что Трутень не вмешивался в разборки Барза и Оливки.

  Стрекоталось. Гарм мыл полы.

Милош осматривал подвал, будучи в каком-то ступоре. Руки и глаза делали свое дело, выискивая странные или даже страшные тайны волколака, но мысли роились где-то далеко, явно не в корчме. Что в принципе произошло и почему волк напал? Да и какие-то странные выводы тот сделал насчет Милоша, упоминая свою сущность и проклятье.

И что за странное видение было у пастуха, когда тот упал без чувств? И почему Маркус вдруг назвал его "Мишкой"? Вопросы роились, но не находили выхода и продолжали жужжать в ушах. За спиной парень как будто чувствовал присутствие кого-то сильного. Даже несколько раз оборачивался, но каждый раз утыкался взглядом в сыроватую стену подвала.

— А...? Что...? Да-да...

В очередной раз Маркус что-то сказал, а Милош пропустил все это мимо ушей. Непохоже это было на ответственного юношу, который еще недавно тянул на себе заботу о мелких сестрицах и братике. Но мысли не умели ждать, они алкали внимания, чтобы каждую из них парень взял и прижал к себе, разобравшись в том, кто он есть сейчас и кем будет. И чем дальше думалось, тем сильнее хотелось забиться в угол. Он уже стал избранником взбалмошной богини , а затем убийцей и покровителем слабых. А еще, возможно, проклятым.

Парень, наконец, понял, что имел в виду хозяин таверны. Проклятье, зверь, опасность... Он подумал, что видит перед собой такого же оборотня, как и сам. Но ведь медведь сам признал его. Милош без задней мысли принес смерть страшному зверю, который чуть не порвал их возле лесной хижины, но постарался уважить сильного зверя, и тот принял это. Во всяком случае, Милошу показалось именно так. Он признал его и слился с ним. Разве это проклятье? Нет, бывший пастух так явно не считал. Осталось лишь последнее - проверить. Но делать это он собирался явно не на глазах остальных. А лучше - глубоким вечером, когда никто не будет видеть. Да и все равно это вилами по воде писано, хоть чудес он насмотрелся на десять лет вперед, но если не выйдет ничего, так хоть не позориться перед товарищами. Так и решил. Жужжание в ушах почти прекратилось. Мысли получили толику внимания и отстали, уснув глубоко в голове. Ненадолго, но и это было за счастье.

Обход таверны не занял у Барза много времени: по ту сторону двери был с рядом комнат: одна, судя по одному спальному месту, хозяйская, две гостевые, и кладовая в самом конце. В комнате Вольфганга первое, что бросалось в глаза - это аскетичность вкупе со строгой упорядоченностью. Даже одинокая книга на прикроватной тумбе и та лежала абсолютно ровно относительно ее углов. А так - минимум мебели, шкаф с несколькими старыми но идеально выглаженными костюмами, и большим запасом постельного белья. Гостевые же комнаты были обставлены получше: в первой стояла добротная двуспальная кровать, а угол комнаты занимала деревянная ванна. Вторая, попросторнее, судя по всему подходила для большой компании, и походила скорее на казарму: три двухъярусные койки неоднозначно на это намекали. Дверь в кладовую была слегка приоткрыта, и заглянув внутрь полуорк лицезрел груду разного бытового хлама. Разве что швабры здесь не было: ее ранее позаимствовала Лада.

Вернувшись ко всем Барз снова смог заценить как стоически драит полы Гарм под присмотром и в компании Лады, а Милош и Маркус заставляют барную стойку всякими склянками: как пустыми, так и с разноцветным содержимым. Ближайший стол уже был заставлен колбасным запасами Вольфганга (по оценке Маркуса это оказалась свинина), да небольшим количеством овощей. Парни всерьез принялись перенести все содержимое подвала наверх, и следом за мензурками из люка показался громоздкий перегонный аппарат. Полуорку пришлось подсобить ребятам, ибо таскать по лестнице такие габаритные конструкции то еще удовольствие. А дальше, в качестве бонуса, из подвала последовал незамеченный ранее бочонок с элем.

Тем временем Оливер наслаждался тишиной, и лишь ночные насекомые изредка разбавляли ее своими беседами. Действительно, за прошедшие пару недель с молодыми одаренными с молодыми Одаренными произошло слишком многого всякого, и не всегда хорошего. Но вот сейчас, в эти мгновения можно придаться уединению и расслабиться... если бы не этот звук. Звук копыт. Приближается. По ту сторону здания раздалось лошадиное ржание. Похоже у нас гости.

Милош все еще пребывал в шоке от происходящего. Раз за разом приходилось ввязываться в дурно пахнущие приключение. Разве такими были заветы богини? Потому что вместо подготовки они, если честно, и сами не понимают, чем занимаются.

И вот, когда парень уже предвкушал хотя бы небольшой отдых после плотного ужина, услышал во дворе лошадь.Этого еще не хватало.

— Слышите? Приехал кто. Что делать-то будем?

— Слышите? Приехал кто. Что делать-​то будем?
Маркус... Растерялся. С одной стороны он был до сих пор исключительно "За" то, чтобы сообщить крестьянам о том, что оборотень кончился. С другой, для этого неплохо бы подготовить почву – чтобы разбойниками не прослыть(А то ещё от Пахая получат по шапке, а это страшнее любой дыбы). И для этого нужно время.
Осмотревшись по сторонам, уронив пару раз свой взгляд на вынесенные из лаборатории и аккуратно расставленные на одном из свободных столов склянки, Корбетт-таки придумал отличный план. В конце концов, ему не впервой отговорки придумывать на ходу: чай тоже ребёнком был. А в ребёншистве других забав и нет, кроме как шкодить и отговорки придумывать!
–Мы травим крыс, и пока мы это делаем таверна не откроется.–Сказал он всем, кто стоял в помещении.–Подыграйте!
С этими словами он взял одну из склянок со стола(Написано на ней было что-то про "Медового купидона", но охотник не вглядывался), обежал взглядом гостевую на предмет чисто выглядевшей тряпки и, напялив её на лицо, подошёл к выходу. Готовый встречать гостей.

      — Тьфу, — гундосит Барзокк расстроенно, — какое-т всё грустное, конечно, — бубня себе под нос оглядывая комнату за комнатой, он так и остаётся ни с чем ни в руках, ни в мыслях. Даже до книжки и то не притронулся: выглядела она сильно хуже, чем его, которая с картинками. Чего он, собственно, ожидал от тавернщика? По итогу Брут соглашается с собственной головой: лучше выглаженные рубашки, чем грязные трусы. Последние точно никому не были бы приятны.
      — Нам есть где поспать, — хоть это будет хорошей новостью и не только для самого Барзокка. Молодой полуорк уже запланировал себе занять хозяйскую комнату: там и кровать побольше и спать не придётся со всей толпой. Возможно, стоило задуматься о том, чтобы отдать ту Ладе...
      Но ей уж не привыкать путешествовать с ними всеми. Трогать её всё равно, судя по всему никто не планировал, — толпа вояк больше защищало девушку, чем провожало взглядом — а значит и переживать той ни за что не было нужно. Так что, как только он закончит таскать непонятную хрень, с которой никто не может полноценно справиться, кроме лесника, он отправиться спать.
      Или нет?
      Он громко, даже практически протяжно и недовольно вздыхает, посмотрев в сторону двери так, словно видел ту насквозь. Конечно, стоило догадаться, что если они смогли найти таверну прямо перед въездом в город, то и другие путешественники — подавно. Спасает это ситуацию? Едва ли.
      — Подожди, а почему мы... — неожиданно сорвавшийся с места Придумкин этой компании со своими идеями выбил Барза с толку. — Просто не можем сделать вид, что мы знать не знаем, где этот хер? Это ведь... — провожая спину молодого человека, уже готового сообщать всем и вся о том, что они тут занимаются очень даже полезным делом, Брут сдвигает брови на переносице: — Проще.
      С другой стороны, как показывала практика: если Корбетту влетало что-то в голову, выбить это оттуда уже было не так просто. Разве что на смерть, а, нужно быть честным даже с самим собой, Барзокку Маркус нравился. Он хоть дельный был, пусть и немного с бредом в голове.
      Отрывая от края шторы небольшого куска материал, он повторяет за товарищем, вставая за его спиной. Он хоть если не поможет во вранье, то запугает своим видом.
      А если не запугает... то побьёт. Может это будет лучшим объяснением, что эта лавочка на сегодня — закрыта?

      Раздраженный тихий вздох покинул уста полукровки. Не поднимаясь с места, Оливка прислушивался к стуку копыт, морально подготавливаясь к очередному неблагоприятному событию в жизни “героев”. Одно радовало, он сейчас вне группы, следовательно общая паника не окутает светловолосого жреца с головой. Медленно поднявшись, чудодей аккуратно начал красться в сторону толстого дерева, которое наверня-ка спрячем худощавое тело авантюриста. Всматриваясь в нового нежеланного гостя, Оливер пытался выяснить откуда тот самый незнакомец пришел, а после уже зачем.
      “Будь кто рядом, сделал бы ставку - придется мне копать еще яму или нет. Мне интересно, если этот Келек и вправду может за нами следить, каков шанс того, что он уже пожалел наняв нас?”

— Слышите? Приехал кто. Что делать-то будем?
–Мы травим крыс, и пока мы это делаем таверна не откроется.
  События выдернули Трутня из текущей работы и воспоминаний. Немного подумав, Гарм коротко кивнул и оторвал кусок простыни после небольших поисков.
  Но насколько бы ни была совершенна легенда, придуманная здоровяком Марком, детали могли всё испортить. Так что юный Бинэнфольк снял с себя обилие колчанов, оставив из оружия только кинжалы. Лук и колчаны Гарм спрятал под стойкой тавернщика и, на случай если "везение" селян из Яблонь опять даст о себе знать, расположился рядом со своим арсеналом.
  По привычке Трутень опасался, что гостей придёт трое. Ведь сволочи всегда ходят тройками. И сволочи могли навредить доброй и светлой, но такой одинокой Ладе. И этой сволочи опять придётся объяснять языком боли то, что они не правы.

Из своего укрытия Оливер наблюдал как веселой и беззаботной походкой путник, который, вопреки всем опасениям, оказался один не считая лошадки, направлялся со стороны конюшни в саму цитадель гостеприимства. На беглый взгляд это был довольно крупный и достаточно взрослый человек. Одеяния его были не броскими, но и на нищенские не походили. Да и выглядели вполне опрятно, особенно в сравнении со страдающими от излишне насыщенных деньков своих хозяев нарядами самого Оли и его друзей.



Только Маркус и Барзокк подошли к дверям как те со смачным хлопком распахнулись. Порог пересек высокий грузный мужчина, с умеренно солидным животом, роскошными бачками и массивными боками.



— Йоб! – Лицо мужчины перекосила гримаса удивления, и вместе с тем он занес вверх здоровенный кулак, да сделал это так неуклюже, что не было понятно бить он собирался или закрываться. Но если таки бить, то можно было с уверенностью заявить что кулачному бою он не обучен. Да и удара не последовало. Вместо этого путник разжал ладонь и виновато почесал затылок, сопровождая это искренним смехом.

— Ух, напугали, так напугали! А чего вы это? – Гость уже хотел хлопнуть Маркуса по плечу, но в последний момент неуверенно одернул руку и с сопереживанием спросил. –Болеете?

— Ух, напугали, так напугали! А чего вы это? – Гость уже хотел хлопнуть Маркуса по плечу, но в последний момент неуверенно одернул руку и с сопереживанием спросил. –Болеете?
Увидев и расслышав незнакомца, Маркус сразу же отвёл руку со склянкой в сторону, а второй принялся выталкивать гостя, упершись ему в плечо. Выталкивая, он кивнул своим соколхозникам, чтобы они вышли с ним и помогли ему отмазаться от залётного гостя.
–Не-не-не, тута закрыто. –Сказал он, пытаясь выйти на улицу с незнакомцем.–Крысов травим. Хозяина нету, но если купить что-то хотите – организуем. Жратва в подвале, а его мы в последнюю очередь травить будем.

      Пришло время вспоминать всё, чему учила его бабуля. Громко прокашлявшись, Барзокк смотрит на крупного мужчину, оказавшегося в его поле зрения. Брут старается не дёргаться, но ненамеренно расправляет плечи и провожает взглядом задранную незнакомцем руку.
      — Достопочтенный, сегодня закрыто! — переводя взгляд на дверь, он оборачивается назад, как будто между делом говоря своим напарникам: — просил-просил табличку повесить, а Вольфганг не выполнил моей просьбы. Так или иначе, как сказал мой товарищ: крыс травим, все помещения — под отравой, вон, видали: даже нам приходится тряпки носить на носу, чтобы не задохнуться.
      В отличие от Маркуса, Барз новоприбывшего не трогает, но делает несколько шагов вперёд, вставая прямо перед ним, всем видом показывая: дальше тот не пройдёт, даже если очень захочет.

  Гость оказался не сволочью. Гарм немного расслабился – плечи из напряжённых стали полунапряжёнными.
  Марк и Барз взяли все разговоры на себя. Оливер так и не появился, хотя его бы неплохо было бы как-то предупредить. Но проблемы надо было решать по частям. Одна из проблем: добавить весу словам Марка и Барза, так что...
– Вижу крысиные следы. Кто-нибудь передайте порошок, пожалуйста?

      Предварительно дождавшись когда незнакомец войдет в постоялый двор, Оливка вышел из теней и подозрительно посмотрел в сторону заведения. Хуже всего наверно как раз таки будет одинокому полуэльфу, ведь он не знает какую лапшу авантюристы попытаются навешать господину на уши.
       “Мне показалось или он всё таки заметил меня? Я не сомневаюсь что это возможно, но видимо надо еще припоздниться перед своим появлением. Будет подозрительно если я сразу явлюсь за ним, хотя кого я обманываю. Сама ситуация очень скверная.”
       Прикусив ноготь большого пальца, Кристманн с неуверенностью решил отложить свой приход еще на пару минут. С лопатой в руках и с магией на подготовке, Оливер надеялся, что в этот раз всё пройдет без излишних авантюр.

Милош с удовольствием грабил таверну. Ну а как можно сказать, если они только что убили хозяева и теперь искали, чем можно поживиться в закромах. И то, что трактирщик сам решил напасть на мирных путешественников, их не извиняло. Мало того, что они уже закопали труп, так сейчас как заправские воры чистили помещение, чтобы нажиться. И это казалось... правильным, что ли. Ведь Келек специально говорил, чтобы они привлекали как можно меньше внимания. С этим не получилось, но и просто пойти и объяснить ситуацию городским властям тоже не получится. У них теперь есть ответственность не только перед собственными жизнями. И мораль под этой ответственностью прогибалась, как будто соломенная крыша под ребенком, который отправился тырить яблоки с ближайшего дерева.

Но тут сначала послышался стук копыт, а потом и вовсе дверь распахнулась и туда ввалился тучный и громкий мужчина. За эти секунды Маркус и Барз успели придумать байку про крыс и даже где-то надыбали банку с синим порошком. Сам же пастух стоял в стороне и не отсвечивал, делая вид, что собирает все припасы на столе, чтобы не рассыпались.

Конечно, можно было придумать объяснение, что они тут делают, и попроще. Но так искусно врать Милош не умел. Поэтому пришлось плыть по течению и смотреть, куда оно вынесет незадачливых убийц-грабителей.

Плечо не поддалось на толчок Маркуса. Чтобы сдвинуть такого "солидного" человека с места против его воли нужно предпринять намного больше усилий. К выходу он, разумеется, так-же не отправился.

— Закрыто, значит. И посторонних нет... это хорошо. — Гость отстраненно пробежался взглядом по по стенам, не задерживая его ни на широкой груди полуорка, ни на каком ином из предметов интерьера. Улыбка так-же исчезла с его уст, а голос стал серьезным. И несколько иным:

— Отрадно что вы всерьез относитесь к вопросам конспирации. Не буду спрашивать что здесь на самом деле произошло. Да и не хочу знать.

Куда-то пропали роскошные бачки и пышная шевелюра, живот ушел, да и ростом незваный посетитель стал пониже. Причем никаких резких изменений в внешности не наблюдалось, она будто изначально была иной, но лишь становилась четче, приобретая исходные очертания.

— Соберитесь. И "разведчика" позовите. — Келек, а это был именно он, кивнул в сторону двора. — Есть несколько новостей.

Несколько шагов мимо Барзокка, и вот младшее божество оказалось близ пустого столика. Стул возле него услужливо развернулся и подставился под мягкое место покровителя группы аккурат в момент когда тот собрался сесть на воздух. Келек ждал.

Лада, которая во всей этой суматохе не придумала ничего лучше чем спрятаться и лишний раз не отсвечивать, услужливо проскользнула сквозь парней к двери. Быстро найдя глазами второго полуэльфа, негромко, но достаточно чтобы тот услышал, девушка обратилась к Кристманну:

— Олив... Оливер. Будь добр, зайди к нам.

— Соберитесь. И "разведчика" позовите.
Поняв, что очередная гениальная идея Маркуса не пригодится, он стянул с нижней половины лица импровизированную маску на шею, обнажая свою недовольную физиономию.*
Гулкий свист раздался по двору: охотник свистнул через два пальца, набрав воздуха побольше, и присоединился к воззваниям Келека и Лады.
–Оли, сюда!–Крикнул парень через плечо Келека.–Тут свои, етить их богу душу...
Сложив руки на груди, Корбетт отошёл глубже в помещение – чтобы и полубожку было, куда пройти, и Оливер в последствии в проходе не пихался.
–Ну, чем можем удруж... Услуж...–Начал он, осматривая барную полку на предмет чего-то, что не моветон накатить с утра. Собственно, по тому он и запутался: что-то в горле у него пересохло от ещё даже не услышанных "Новостей".–Чего надо, короче?

      Келек, чёрт бы его подрал! Барзокк аж отступает на полшага, журится, хмурится, как будто и не может поверить в то, что божье создание смогло их обмануть; логично, но Бруту совсем не хочется думать, что тот выставил их дураками. Пожалуй, это они ему позволили. Между прочим, тот гордиться ими должен: всегда начеку и могут придумать варианты, как избавиться от посторонних в любой момент.
      Даже посредством чьей-либо смерти.
      — Я думал, мы не скоро увидимся, — неуверенный в том, каким образом он должен обращаться к мужчине, Барз размашисто стягивает импровизированную на лице маску до шеи, так и оставляя висеть кусок ткани поверх. Ручку топора молодой человек тоже отпускает, тут же недовольно стягивая руки на своих локтях. Он провожает взглядом Ладу, закатывает глаза, а затем и задирает взгляд к потолку: семеро одного не ждут, явно и без Оливера можно рассказать, что за новости.
      Осталось только дождаться; вспоминая про забытый всеми ужин, Брут, чувствующий себя самым умным, проходит молчаливо вдаль помещения и тяжело усаживается на скамью. Слышать он божество и отсюда сможет, а тем временем, и полакомиться тем, чем их кормили.
      В конце концов, зря что ли хозяин, пусть уже и мёртвый, им такой стол накрыл?

Как только мана исчезла и вместо неизвестного и громкого господина появился Келек, Милош немного расслабился. Хотя ожидание "новостей" немного обескуражило. Обычно после таких фраз следуют слова, которые не понравятся никому. Пастуху оставалось только подойти ближе и уповать, чтобы в этот раз все было не так и новости были хорошими.

  А вот Гарм напрягся. Даже на всякий случай начал надевать колчаны обратно через плечи.
  В данной ситуации он видел два варианта того, что может пойти не так. И исходили эти варианты из того, что у Богов какие-то тёрки идут.

  Впрочем, Гарму привычно было беспокоиться о всяком тогда, когда другие расслаблялись. Такой вот сторожевой характер у него.

  И на всякий случай он начал думать, что если кое-какой козёл решит почитать его мысли, то он начнёт активно думать в различных ракурсах, как козёл с козой делают козлят. Потому что хотя бы в мыслях неплохо было бы иметь личное пространство.

      Зайдя во внутрь постоялого двора, Оливка сначала не понял, чего это все резко столпились, а потом, когда как понял, так сразу же обеспокоенная товарищами мина превратилось в безразличную морду. Кого-кого, а вот господина Келека молодой полукровка не ожидал увидеть. Может это чувство даже и взаимное со стороны старика, ведь кто знает какие у него были ожидания. Смотря назад чудодей сам не предвкушал сколько несправедливости он увидит во время путешествия.
       — Согласен с Барзокком, я не ожидал, что вы вновь так скоро явитесь. Надеюсь в этот раз нам не нужно будет доказывать себя, спасая несчастное животное? — саркастично промолвил полуэльф. Сам того не желая, Кристманн резко начал ощущать сильную тоску по дому. Вспоминая слова Келека о том, что господа даже не имели права отправить весточку родным опустошали Оливера. Сжимая в руках лопату отца, молодой заклинатель понадеялся, что семья была цела и невредима.