Rust & Neon | ходы игроков | 1. HardCore

Периметр - или Стена, как ее тут некоторые называют, - неплохое в сущности место. Стоишь (или сидишь в раздолбанном шезлонге) на ней, смотришь свысока на ржавые хибары Трущоб внизу и на заходящее Солнце там, вдали, а над головой мерцает похожее на "северное сияние" силовое поле (вроде бы его соорудили умники из Ньюк-Тауна, чтобы удерживать влагу над городом и возвращать ее в циклы очистки - хитрые парни, куда деваться, фермеры Пустоши дорого бы дали за такую приблуду). В руках любимая, начищенная как следует пушка и банка пива, по радиосвязи кто-то врубил старый добрый рок-н-ролл и даже зануда Робо не читает нотации насчет того, что всё это не по уставу. Ухмыляешься, вспоминая прикол с присягой "дозорного на Стене": когда новенький приходит в отряд, ему сразу же объясняют, что нужно принести торжественную клятву, громко проорав удивленным обитателям Трущоб что-нибудь про "щит Человечества, огонь во тьме" и тому подобное. По факту же в братство стражей Периметра окончательно принимают после того, как поссышь со стены после небольшой пирушки со своими будущими сослуживцами и не свалишься вниз на минное поле при этом.

Хорошо тут, душевно, по-семейному. Вот только когда ты наконец сдаешь свою смену и Солнце закатывается за горизонт, а неоновый свет Города становится ярче, чем звезды над ним, приходят сны о прошлом. И сегодняшняя ночь не исключение. Каждый чертов раз одно и то же...

Железная Гора. Главные Ворота, преграждающие железнодорожный путь в ущелье между крутыми скалами. Толпа оборванцев, среди которых слишком много детей, бесполезных для рудников и способных принести неприятности. И она - та, кого они называют "сестра", медно-рыжая, зеленоглазая, строгая, облаченная в черном платье с пыльным белым крестом. До нее метров пятьдесят, но и с такого расстояния её взгляд находит Харда среди столпившейся над воротами охраны. Главный здесь и сейчас совсем другой человек, вернее дварф, но она почему-то смотрит именно на Бонса, будто бы ждет от него чего-то.

– Проваливайте! – хрипит мегафон и в его хрипах узнается голос Джо Стила, Главного Управляющего Горы. – Здесь нет места бездельникам и калекам! А мне некогда заниматься вами!

А Хард уже понимает, что идти этому "крестовому походу" детей больше некуда, да и не дойдут они уже больше никуда. Червепоклонники с железной дороги передавали, что неподалеку от Горы видели кружащих в поисках добычи рейдеров, для которых эта нестройная толпа будет желанной добычей. А эта дамочка в черном, наверное, станет любимой игрушкой для их главаря... Бонс был бы не против свести с ней знакомство поближе, да вот только его самого за такое выкинут к чертовой матери из Горы, а может еще и цепями отлупцуют на дорожку. Нет, тогда он еще не был готов сам послать всё это куда подальше.

– Нам некуда больше идти! – подает она голос, упирая руки в бока, и хнычущая толпа вокруг нее как по волшебству затихает, так что слова женщины звучат четко и громко, не хуже чем у Джо из его мегафона. – То место, которое мы называли нашим домом, уничтожено и у нас нет пути назад. До соседнего Оазиса большинство из нас просто не доживет. Будьте людьми, вы, или у вас сердца из железа?!

Хныканье и возгласы возмущения поднялись вновь, а Кранк, ближайший к Харду стражник, с хорошо слышным щелчком снимает свой автомат с предохранителя. Нос начинает щипать от запаха крови, хотя никто не пролил еще ни одной капли, но это чувство ведь никогда не подводит...

Женщина в чёрном посмотрела на Харда и он улыбнулся ей, но тут же погрустнел и нахмурился, отчего на лбу прорисовались пока лишь наметившие морщины. Простые и бесхитростные мысли: неплохо бы её, конечно, и того, но не выйдет. Сейчас их с детьми прогонят отсюда ссаными тряпками... в лучшем случае. Скорее же свинцовыми слизняками. Защипало в ноздре, потёр переносицу, отгоняя чих. Самое время для громких звуков и резких движений, конечно.

— Ну ебать вообще. Взрослые мужики детей и баб боятся, — перданул вдруг кто-то рядом, тихо, как себе под нос. Не сразу Бонс понял, что это он сам эмоцию не сдержал. Ну и ладно. Всё равно никто не слышал. Тихо же. И под нос.

Одной рукой верный револьвер из кобуры потянул, большим пальцем курок взвёл. Ладонь второй на плечо Кранку уронил. Сжал слегка: не торопись, мол. Вздохнул тяжело.

Детей вот жалко, как они до сих пор выживали? И эту вот, в чёрном. Но ничего не поделаешь. Приказ есть приказ. Выживание общины важнее выживания аутсайдеров. И другие умные слова.

Хард-сегодняшний смотрит на это со стороны и отворачивается, не желая видеть то, что будет дальше. Он хочет приставить дуло к виску Харда-прошлого и спустить курок за то, что тот вот-вот совершит, но верный револьвер вместе с кобурой забыт в реальности, на тумбочке рядом с крошечной кроватью. И сегодня он уже упустил свой ежевечерний шанс, если не предотвратить, то хотя бы отомстить, опять смалодушничал, опять заснул, опять позволил себе новый день.

А Хард-прошлый не делает ничего, он просто стоит и ждёт, как ждал уже много тысяч раз. И самый первый, конечно.

Кранк будто и не заметил чужой руки на плече: вцепился в оружие, даже костяшки на кулаках побелели и физиономия бледная. Хреновое начало для службы, хреновое... Не слышит. Было ли так на самом деле или это лишь еще одно доказательство того, что это всего лишь сон? Хард не мог вспомнить, как было - мысли плыли, как воздух над Пустошью в полдень, что-то важное всё время ускользало от внимания, хотя и становилось всё ближе и ближе...

– ...Мы и есть люди! – гаркнул в ответ Джо через свою громкую связь. – Люди, которым надо жрать, спать, выполнять нормы и делать свои дела, а не возиться с балластом, который так и так сдохнет. Некуда идти? Не моя проблема. Ясно-понятно? Кто подойдет к воротам без спроса - получит пулю. Усекли?

Толпа заволновалась и запричитала еще больше. "Сестра" бросила последний, самый долгий и пронзительный взгляд в сторону Харда и повернулась к своим, поднимая руки и видимо пытаясь их вразумить. Без толку - ситуация выходила из-под контроля. Несколько камней ударились в покрытую ржавчиной сталь Ворот. А затем...

– СССУКА!! – взвыл Кранк, отшатываясь от бойницы и заваливаясь на задницу, а одновременно с возгласом его автомат изрыгнул огонь и свинец куда-то вперед и вверх, с визгом прошивая воздух и рикошетя от металла (кажется еще и зацепив рикошетом кого-то из своих). Бонс так и не успел заметить, кто бросил этот камень, вылетел ли он из пращи или рогатки, чтобы в конечной точке своего полета попасть в глаз Кранку, а потом уже и некогда было: сорвался один - поехала крыша у всех. И воздух загрохотал от автоматных очередей и дикого воя толпы, которую косят из десятка стволов сверху вниз.

Ад, ад кромешный. И самое поганое то, что Хард со своим револьвером стоит сверху, а не внизу, среди тех, кто косит. Зря понадеялась, сестрёнка.

Бонс набрался духу и выглянул в бойницу, чтобы увидеть то, что навсегда отпечатается в его памяти: "сестра", неподвижно стоящая на коленях среди множества убитых и раненых, среди льющего сверху свинцового дождя - то ли живая, то ли уже нет.

Но, на самом деле, всё было не совсем так. Это Бонс-сегодняшний скромно мялся у бойницы, жалел, что не находится внизу, и смотрел, как доживает последние секунды. А прошлый, почуяв, как из-под ладони ушло плечо, поддался всеобщей истерике. Заревел и вскинул взведённый верный револьвер. Но если другие палили очередями не глядя, то Хард со своей механической пукалкой себе такого позволить не мог.

Тогда и случилось дерьмо. Он выбрал первого попавшегося оборванца, прицелился и выстрелил. Затем другого. И третьего. Четвёртого. И пятого. Дети? Инвалиды? Старики? Женщины? Он не видел, не смотрел, кто падал, сражённый его пулей, переводил дуло на следующего. И лишь когда боёк сухо щёлкнул, ударив по отстрелянной гильзе, остановился. Опустил верный револьвер, намереваясь раскрыть барабан, перезарядиться и начать заново... и увидел её. На коленях. Неподвижную. Хлынуло осознание. И Хард снова заревел, громче. Завыл воем раненного зверя, схватился рукой и верным револьвером за лицо.

Две версии произошедшего: та, в которую так хотелось и не моглось поверить, и та, которую хотелось и не моглось забыть - слились воедино. Барабан револьвера полон и пуст одновременно, как одновременно жив и мёртв тот воображаемый психо-кот из безумной теории Шредди Гера, немного чокнутого старшего механика Железной Горы. Те, на кого глядело дуло его револьвера живы и мертвы одновременно - и от попытки осознать это разум Бонса вопит от ужаса, как вопит и сам Бонс. "Нет, нет, нет, НЕТ! Хватит!" – но сон не кончается.

– Заткнись, ты! – не выдерживает и срывается Чак Брасс, сейчас ненавистный еще более, чем раньше. Даже больше, чем во время "учебки", когда он гонял Харда, новобранца, оскорбляя при каждом удобном случае. В его руке "магнум", но Бонс отчетливо видит, что рука начальника караула трясется мелкой дрожью. – Заткнись и стреляй, как все! Думаешь, ты лучше других?!

Всё было совсем не так на самом деле. Кажется, Бонс напился в тот день до беспамятства, чтобы уже на следующий день узнать, что собственноручно пристрелил Кранка, крича что-то в духе "Это из-за тебя, ты виноват, чертов кретин!". Этих воспоминаний в памяти Харда не сохранилось, только черный провал на их месте. "Всё было иначе!" - от самой этой мысли сон начинается разрушаться, разваливаться, как карточный домик. Но Чак всё еще здесь, хотя по иллюзорному небу уже бегут черные молнии трещин, за которыми только тьма закрытых бонсовых век и ничего более.

Несколько мгновений до пробуждения. Револьвер в руке. Ненавистный Чак Брасс. "Сестра" где-то там, внизу. Только несколько мгновений - и всё закончится.

— Соси хуй! — сливаются два голоса, настоящий и прошлый, в ответ Брассу. И расплывается сон в алкогольную дымку. День? Или неделя? Или месяц? Так или иначе, он пристрелил Кранка (сперва попинав его хорошенько), а потом попытался и Чака придушить. Но не вышло. Свои же сослуживцы оттащили и надавали по почкам.

Но, конечно, всё это было вовсе не из-за группы оборванцев и женщины-в-чёрном, они лишь послужили катализатором, стали каплей, переполнившей чашу терпения. Напряжение, сломавшее Харда, копилось годами. Но сны о том приходили реже. В сравнении с этим воспоминанием, никогда.

– ...Давай как-нибудь в другой раз! – раздался чей-то женский голос, а потом хохоток: – Ну и приходы у тебя, Бонс, ну ты даешь, ахаха! И когда ты только дверь запирать научишься - всё нараспашку, блин... Как спалось-то?

Продрав глаза, Хард узрел на пороге своего "чулана под лестницей" Джессику, свою квартирную хозяйку-андроида. Она регулярно прикалывалась на тему того, что Бонс живет у нее в шкафу, как древний "domovoy" (видимо, какая-то мифическая нечисть доапокалиптической эпохи, искать информацию об этом в сети Бонсу было лень). Джесс вообще-то была привлекательной девочкой для робота, пройдя соответствующую "модернизацию" еще давным-давно, пока принадлежала какому-то богатенькому парню. А потом ухитрилась ловко провернуть схему с шантажом своего "хозяина" чем-то настолько непотребным, что тот предоставил ей свободу и щедрые отступные, так что теперь она вела свой стриминговый канал в Паутине больше для собственного развлечения, нежели из реальной необходимости зарабатывать.

Между ними ничего не было ("пока не было!" - как порой говорил себе Хард, но Джесс наверное только больше бы веселилась от такого предположения), но тем не менее именно Джессика была первым человеком... ну ладно, не человеком, но гражданином Неон-Сити, который по-настоящему протянул руку помощи дикарю из Пустошей, сумевшему попасть за Периметр. Буквально подобрав его в каком-то баре, где он мрачно напивался после попытки снять хоть какую-то комнатушку за свои гроши, Джесс разрешила ему поселиться в свободной комнате своей квартирки на Блошином Рынке. Окон, правда, в этом "шкафу" не было и вентиляция была так себе, но дварфы привычны к темноте и затхлому воздуху. Жаловаться не приходилось, учитывая весьма гуманные расценки за аренду, которые объявила ему Джесс (хотя хитрая металлическая девка время от времени подначивала Бонса на какие-то мелкие услуги с его стороны, манипулируя им с помощью гремучей смеси легчайшего, на грани прикола флирта, напоминаний о долгах и незамысловатой женской похвалы, от которой даже самое суровое сердце бы растаяло).

– Ну чего там с деньгами, Бонс? На неделе занесешь, да? – поинтересовалась гиноид в шортах, дурацкой маечке и пушистых домашних тапках, опершись плечом о дверной косяк. На голове у нее была какая-то очередная безумная прическа, сочетающая минимум три неестественных цвета, от одного взгляда на это безобразие у Харда заломило в висках. – Если хочешь "поправить здоровье", возьми пива в холодильнике. Не бесплатно, конечно, ну ты помнишь, я надеюсь. Ну или присоединяйся, кофейку выпьем!

Поухмылявшись еще какое-то время, рободевчонка удалилась по своим делам. Судя по "кофейку" у нее был какой-то очередной ухажер или другая девчонка - особым постоянством Джесс не отличалась и личная жизнь у нее была достаточно запутанная, но Бонс в целом не слишком стремился в это вдаваться.

Но пора бы уже и просыпаться, действительно. На часах семь ноль-ноль, еще полчаса можно попинать балду, но потом лучше бы двигать на службу на Периметр, а то еще штраф влепят...

— Шкафы не запираются, — буркнул Хард. — Ну, разве что снаружи. Слушай, — оживился, насколько это было возможно в его состоянии, — а давай я тебе замки все поменяю, а где их нет, повешу, а ты мне за то долг спишешь. Ну, или часть хотя бы. Ты ж знаешь, скока мне платят, — и сколько пропиваю, не сказал, но подумал дварф. Впрочем, это и без того понятно. — Или давай, наконец, натурой с меня бери. А то водишь тут всяких, хотя у самой под боком молодой и симпатишный живёт, — ухмыльнулся и пахнул перегаром. — Мне, знаешь ли, ночами тоже одиноко бывает. И звуки ваши спать мешают. Пришла бы, утешила гостя. А то бы и подружку привела...

Соскочив, тем самым, с неприятной и больной для себя темы денег, дварф поднялся и покрутился на месте, разгоняя застоявшуюся похмельную кровь. Виски ломило и, и правда, хорошо бы поправиться, но вот беда: заплатить было нечем. Совсем. До получки оставалось сколько-то дней, но Бонс давно потерял им счёт. А в долг Джессика, курва крашенная, давно не отпускала. Требовала уже текущий минус погасить. А раз так... до вечера нужно было бабло раздобыть. Хард решил поговорить с Робо об авансе.

А пока прошёлся, шлёпая тапками по полу, в ванну, поплескал лицо и шею под краном, прополоскал рот и, как был, в семейниках на голу жопу, поплёлся туда, где наливали. Кофе. Халява ведь, хвать-хвать. И на ёбыря очередного поглазеть.

– Эй, замки не трожь! – нахмурилась Джесс, впрочем продолжая ухмыляться. Хихикнула: – Натурой - щедрое предложение с твоей стороны, Бонс! Но ты мне пока еще не настолько много задолжал... Есть одно дело, вообще-то, но давай об этом уже на кухне перетрем.

Гиноид удалилась, шаркая тапками, предоставив Харду немного приватности, чтобы почесать всё что чешется и собрать себя воедино после очередной наполненной дрянными снами ночки. Когда уже более-менее приведший себя в порядок Бонс пожаловал на кухню, Джессика уже возилась с древней электроплиткой, на которой уже закипал в еще более архаичной турке кофеек, и ворковала там со своим новым "возлюбленным" (у Бонса имелись сильные сомнения в том, что такие термины вообще применимы к роботам). Мутноватый взгляд дварфа уперся в парня. Смутное чувство, что где-то уже видел его - а вроде бы и не видел. Обычный такой парень лет 25, темные волосы, коротко стрижен, гладко выбрит, чуть подкачен, модно одет, провода из башки торчат, стало быть нейроинтерфейс себе запилил. Оно и неудивительно - наверняка для наиболее острых ощущений с такими цыпами, как Джесс, знает Бонс этих затейников из Неонового Города... Таких парней в нейлоновых майках и подвернутых штанах полно по улицам разгуливает, особенно на Блошином Рынке. Только одно показалось приметным: глаза будто бы у парня разного цвета. Имплант, искусственный глаз? И верно - вместо одного зрачка и нормальной радужки зеленая фосфорецирующая хрень с крестом, типа прицельная рамочка такая. Чего только не делают нынче эти городские...

– Еще раз доброго утречка, Бонс! – не отвлекаясь от кофе, пропела Джессика. Ее парень молча кивнул и поднял руку в знак приветствия, глядя в пространство перед собой (видимо залипал на каком-нибудь порносайте через свой интерфейс). – Вильгельм, это Бонс, я тебе уже рассказывала, впрочем! Бонс, это Вильгельм, можно просто Вилли! Он очень крутой декер, отличный парень и вообще душка!

Джесс наконец закончила свои колдовские манипуляции с туркой и кофе полился в приготовленные заранее чашки. Естественно, самой Джесс было совершенно необязательно вливать в себя этот или любой другой напиток, но она была из тех роботов, что старательно имитировали человеческое поведение вплоть до употребления пищи и кое-каких других чисто человеческих штучек, вроде той же личной жизни. Весьма вероятно, что и о чудесном "биопереносе" она порой мечтала - хотя вслух ничего такого и не говорила. Джесс ущипнула своего дружка Вильгельма за нос и тот наконец-то влился в компанию и взялся за свою чашку. Какое-то время робот щебетала о своем, о робо-девичьем, но в определенный момент взяла паузу и Вилли наконец заговорил, обращаясь к Харду:

– Не буду ходить вокруг да около... Ты ведь работаешь на федералов? – в лоб поинтересовался новый знакомый и "прицел" в его глазу бесстрастно уставился на Харда вместе с вторым, нормальным зрачком. – Одного моего друга недавно замели на демонстрации неподалеку от фабрики Зорд, теперь от него ни слуху, ни духу. Волнуюсь за него. Узнать бы, что с парнем случилось, жив ли, здоров ли...

"А вот и работа подъехала" – подумал Хард. Вернее, предложение нарушить закон и распространить закрытую информацию третьим лицам за взятку, если быть точным. Пахло это всё не слишком приятно, но вместе с тем Бонс почувствовал и запах кредитов - наверняка Джесс можно будет развести не только на пару бутылок пива и еще неделю без квартплаты, но и на сумму поболее, тем более что дельце явно грязноватое и требует от Бонса определенного риска.

— Авансом, Джесс, авансом. Ты меня знаешь, ещё сама должной останешься, — продолжил шутку про натуру Хард. И через несколько долгих минут, оказавшись на кухне, вперил свой взор в ухажёра.

Вилли этот сразу Бонсу не понравился. В Пустошь бы его, там бы и научился на порносайтах залипать, пока рядом реальные (пусть и не совсем настоящие) бабы ходят. Но заработок упускать не хотелось. Шевельнул мохнатыми бровями:
— Узнать, это, конечно, можно. Но сам понимаешь — хлопоты. Я парень небогатый, смартфонами не владею. А это значит ехать, с людьми разговаривать, а мне, между прочим, на службу надо, времени нет совсем. И похмелье, голова болит, — глянул на Джесс красноречиво и снова на парня посмотрел. — Зачем мне помогать тебе, Вилли? — спросил и за чашку взялся. Подул и с неприятным звуком втянул в себя бодрящую жидкость.

Вилли взглянул на Харда с каким-то странноватым выражением на лице, то ли скрывая раздражение (если да, то весьма успешно), то ли просто оценивая дварфа. Его зрачок-прицел немного раздвинулся и с едва слышным жужжанием сфокусировался на Бонсе.

– Со смартфоном могу помочь для начала. – пожал плечами Вильгельм. – Bonsai Mikado устроит? Доставка будет... хм, через десять минут. Как раз успеем по пивку взять. Джесс, ты же не против?

"Опа-па!" - откликнулся внутренний голос Харда, потому что его новый знакомый сказал о покупке дорогущего гаджета так, будто он Бонсу пару пончиков или коробку лапши заказал. Дело, похоже, было серьезным. Но и халявный "Микадо" на дороге не валяется... Джесс тем временем сделав недовольную мину открыла холодильник и поставила на стол пару холодненьких бутылок какой-то очередной модной крафтовой бурды, на этот раз заменявшей нормальное мужицкое пиво. И легким движением пальцев с длинными ноготками откупорила обе бутылки.

– Спасибо, милая... Зачем тебе помогать мне - это хороший, разумный вопрос, Хард. – продолжил разговор Вилли. – Может быть из-за возможности неплохо подзаработать... А может быть потому, что иногда и ты сам чувствуешь возможность изменить что-то к лучшему? Ты ведь всё-таки неплохой коп, Хард, верно? Не просто шестеренка Системы. У тебя есть кое-какие убеждения и свое мнение о том, что такое Закон, каким он должен быть. Как и у меня. А мои убеждения говорят о том, что тот парень не должен сидеть в застенке за то, что хотел лучшей жизни для работяг Зорда.

После недолгой паузы Вильгельм усмехнулся и сделал хороший глоток из своей бутылки. А затем подмигнул Бонсу своим нормальным живым глазом:

– Впрочем, решать тебе, Хард. Мы можем помочь друг другу - или разойтись и забыть об этом разговоре во избежание неприятностей.

Улыбнулся Хард, аж потеплело.
— Пивко это хорошо.
И помрачнел сразу же, холодом обдал.
— А моча — это плохо.
Отодвинул бурду. Бровь поднял:
— Такой лучшей жизни ты рабочим желаешь? Напитков пидорских?
Нахмурился.
— И смартфон я от тебя не приму. Батька-покойник учил у незнакомых декеров технику не брать, мало ли чё они туда понапихали.
Ерзанул на табурете.
— Я не коп. И не шестерёнка Системы. Я наёмный сотрудник. И кухонные разговоры о политике и убеждениях предпочитаю свободными вечерами, под градусом. А у нас с тобой беседа не складывается.
Вылил в себя демонстративно остатки кофея, давая парню последний шанс.

Поведение Бонса вызвало у Вилли интересную реакцию. Парень одобрительно покачал головой, чуть поднял бровь над глазом-прицелом и сделал жест рукой с бутылкой пива и отставленным указательным пальцем в духе "а ты хорош, чертяка!". В то время как на синтетическом лице Джесс прямо-таки читалось "Ну ты и дураааак, Бонс!!! >:( ", Вильгельм, кажется, совершенно не был расстроен или обескуражен. Скорее даже наоборот, будто бы даже интерес вырос.

– Насчет техники разумные слова. За твоего батю! – снова отхлебнул химозного пойла Вилли. – Можно и иначе вопрос решить. Неон-коинами там или простыми честными кредитами, что больше нравится. Ну или услуга за услугу. Ладно, решай, как считаешь нужным. И если вдруг порешаешь правильно - зайди в Паутине вот сюда, там всё и обсудим в спокойной обстановке. Хорошего дня, Хард! Мне тоже пора, а Джесс вроде собиралась чуть поработать на своем канале - не будем ей мешать честно трудиться, да?

Вилли добродушно шлепнул Джессику по ее упругому синтетическому заду и получил за это "в наказание" легкий укус за ухо со стороны робо-девчонки, прежде чем покинул их с Бонсом обитель, а на столе с опустевшими чашками кофе остался клочок бумаги, на котором был написан адрес в Паутине. "JohnWayneDead.net". Дурацкое название. Но других контактов, похоже, Вилли оставлять не собирался.

А время уже подошло к моменту, когда еще немного - и Харду уже совершенно точно придется писать объяснительную на тему очередного опоздания на работу. Бонс не выглядывал в окна, но и так знал, что Робо уже наверняка неподвижно и торжественно сидит в своем "Интерцепторе" у подъезда, ожидая, когда спустится его напарник. С некоторого времени он взял за обыкновение заезжать за Бонсом, чтобы тому было проще попасть на работу. Вот вроде бы и удобно, а вроде бы и как-то... ну да ладно!

Два идеально ровных гудка в клаксон дали Харду понять, что и сегодня Робо точен, как платиновые часы от Данте.

Увы, Вильгельм не испугался и не предложил сразу бабла, что огорчило Харда. Глянул оставленный адрес, сморщился и сунул бумажку в карман: наверняка вирусов рассадник. Да и пофиг: гудки вывели шамана из раздумий. На бегу запрыгивая в форму, он, небритый, поспешил на службу.

Один вопрос продолжал тревожить и Бонс не стал с ним медлить, задал сразу, как сел в машину, поздоровался с Робо приветом и продышался (закурил бы, но нечего):
— Слушай, Р, а мне премию дадут, если я взяточника и террориста закрыть помогу?

– Добрый день, Хард! – прогудел Робо, когда Бонс оказался в его машине. – Премия... нет информации. Официальная благодарность от Департамента и соответствующая запись в личном деле - положительный ответ. Тебе известны имя и личные данные преступника, Бонс?

Титановая ступня Робо вдавила педаль газа и "Интерцептор" в бело-синей раскраске Полицейского Департамента поплыл вперед, словно голодная акула на утренней охоте. Теперь, сказав "А", нужно было говорить и "В" - сокрытие информации о преступлении было само по себе серьезным преступлением, тем более для служащего Департамента, поэтому Харду надо было как следует подумать и решить, "съехать на обочину" на том, что это была просто странная шутка или сугубо теоретический вопрос, или же рассказать своему цельнометаллическому коллеге и товарищу всё, что он узнал сегодня утром.

Машина, тем временем, объезжала какую-то колоссальную толпу народа на Блошином Рынке. Все ранее свободные улочки были забиты толпами пестро одетой публики, причем у некоторых в руках были плакаты с разнообразными лозунгами. "СВОБОДУ ЗАДЕРЖАННЫМ!", "ЗОРД = РАБСТВО!" или даже просто "ДОКОЛЕ?!". На увещевания Робо через встроенные в машину динамики на тему "РАСХОДИТЕСЬ, ОСВОБОДИТЕ ПРОЕЗЖУЮ ЧАСТЬ!" обитатели Рынка либо не отвечали вовсе, весело общаясь друг с другом, либо отвечали ухмылками и средними пальцами. На фоне всего этого Хард не мог не припомнить недавний разговор с Вилли насчет того, что недавно случилось у Зорда, - а Робо после нескольких минут поиска свободного проезда, резко развернул машину на 90 градусов и повел её в сторону Ямато-Дистрикт, вместе с парой других районов граничившего с Блошиным Рынком.

– Маршрут перестроен. – всё так же невозмутимо прогудел Робо, когда на неоновых вывесках все чаще и чаще стали мелькать яркие иероглифы. – Я уже доложил о несанкционированном сборище возле твоего дома, Хард, нам не засчитают это за опоздание на дежурство.

Бонс мог бы поинтересоваться у Робо насчет того, почему он не использовал более убедительные средства для того, чтобы заставить толпу разойтись, но он и так знал, что ему ответит товарищ. "Ответ отрицательный. Это вне моих полномочий" - а кроме того Хард знал, что Робо никогда не применит излишнюю силу там, где её не требуется, да и вообще имеет слишком много скрытых слабостей для такого грозного с виду бронированного парня. Собственно, во многом поэтому от него в конце концов и осталась лишь запись сознания на чипе вместо когда-то живого человека...

— Имя известно. Фамилия — нет. Зато есть адрес в сети, по которому с ним можно связаться. И кое-какие мысли, которые начальству будут интересны, — ответил Хард. — Но, честно говоря, мне благодарность и запись малоинтересны, бабки нужны дозарезу. С кем можно насчёт премии поговорить? Или там, может у тебя есть какие идеи легальной подработки? Частный сыск или поохранять чё в нерабочее время за сверхурочные? — в то, что Робо предложит вариант, Бонс не верил — голем, при всей своей кибернетической материалистичности, слишком витал в идеалистичных облаках (хоть его ограниченный пацифизм дварф и уважал — зачем конфликтовать без нужды?) и слабо заботился о мирском. Может даже в тайне симпатизировал протестующим — это бы не удивило. Но всё-таки он был копом и, значит, по долгу службы взаимодействовал с множеством людей и мог слышать что-нибудь. Да и друг, кого, как не его, первым спрашивать?