1990 год. После катастрофической пандемии 70-х годов, унёсшей жизни миллиардов людей по всему миру, в США, СССР, Китае и других развитых странах наступили времена смуты и хаоса (от стран же Третьего мира вообще мало что осталось). Маргинализация населения, ставшая следствием многолетнего развала социальной системы, голода, упадка культуры привела к тому, что Соединённые Штаты, по сути, превратились в Сомали. Многие штаты и территории оказались под властью криминальных группировок, взбунтовавшихся воинских формирований или же корпораций, достаточно сильных, чтобы содержать собственные военизированные службы и отряды. Единственной силой, сохранившей влияние и хоть какой-то авторитет в масштабах всей страны, остались армия и Корпус Морской Пехоты - вернее, те их части, что по-прежнему были верны правительству в Вашингтоне. Военные и примыкавшее к ним ополчение постепенно собирали разрозненные земли обратно в единое целое, а также оказывали вооружённую помощь в тех местах, где ситуация с насилием становилась совсем уж запредельной. Но солдат пока было слишком мало, чтобы успевать везде.
Одним из мест, где их ждали и никак не могли дождаться, был город Детройт.
Если США превратились в Сомали, то Детройт сделался Могадишо. Большинство районов контролировались лихими людьми разного пошиба и цвета кожи. Сбившись в банды, они собирали дань с несчастных жителей - деньгами, продуктами (голод привёл к тому, что многие стали прямо в городе держать огороды), иногда рекрутами или принудительным трудом. Попутно они то и дело выясняли отношения друг с другом, применяя все виды оружия и коварства. Впрочем, желающие могли решить свои бандитские споры и "цивилизованно" - обратившись к боссам с более высокого уровня иерархии.
Боссов в городе было двое (то есть, было их больше, но остальные в контексте нашей истории не заслуживают упоминания).
Первый - некто Кейн, бывший врач-психиатр, странный тип лет сорока, наслаждающийся нарокзависимостью и душевным нездоровьем (именно так - наслаждающийся, а не страдающий). Кейн был обуреваем жаждой всё более глубоких наркотических ощущений и вследствие этого содержал целый исследовательский институт, синтезирующий всё новые вещества. Расходилось это добро, как горячие пирожки, проникая далеко за пределы Детройта и в другие страны. Благодаря этому траффику Кейн и его люди могли позволить себе жить безбедно среди всеобщей разрухи. Второй страстью Кейна было Величие. Он мечтал стать американским Пабло Эскобаром. Наконец, третий столп, на котором держалась его личность, была религия. В своих наркотрипах он то и дело встречался с Христом, после чего многословно пересказывал полученные от Него сведения о жизни, Вселенной и всём таком любому, кто был не против послушать. А против не бывал никто, потому что вздумавший отказывать или перечить Кейну быстро превращался в заживо выпотрошенный и разрезанный на части труп. Увлечение христианством совсем не мешало бывшему врачу быть хладнокровным и расчётливым убийцей, испытывавшим интерес к самому процессу умирания. По слухам, Кейн имел свой личный набор хирургических инструментов и время от времени упражнялся с ними на животных, говоря, что восстанавливает навыки студенческой юности.
В совокупности с внешностью санитара из психбольницы, тёмными бездонными глазами и какой-то болезненной манерой разговаривать всё это создавало Кейну странную, но мощную харизму. С ним было страшно находиться рядом. И в то же время нельзя было не чувствовать исходившую от него силу, и трудно было прогнать ощущение, что этот психиатр-убийца знает о жизни что-то такое, чего не знает никто, и если держаться с ним вместе, то эта Истина рано или поздно откроется и тебе. Слабые умы, инфантильные души, природные лизоблюды всех мастей валили за Кейном чуть не толпами. Шли за ним и бывалые, прагматичные уголовники, потому что Кейн, плюс ко всему, был ещё и неглуп и хорошо понимал, как вести в этом мире и городе дела.
Второй босс был, собственно... не босс. Все знали, что он существует, и, в общем, не сомневались, кто это. Но все свои дела и суд на подконтрольной территории он вершил руками доверенных людей. Он никогда не участвовал в "стрелках" и даже в переговорах с другими боссами. Ни одна ниточка следствия не протянулась бы к нему. Но, оставаясь призраком, о котором было известно лишь его прозвище - "Старик", он пользовался ещё большим авторитетом, чем Кейн. Говорили, что при желании он мог бы расправиться с Кейном, подослав к нему какого-нибудь робота-убийцу. Поверить в это было нетрудно, учитывая, что "Стариком" был, как считалось, Коул Хаген - глава корпорации "OCP".
Под его негласной командой в одном только Детройте состояли около тысячи головорезов, внешне никак с ним не связанных. А ещё ему подчинялись сотни вооружённых охранников, работавших на "OCP" официально.
Кейн в своей мании величия ненавидел "Старика" - в основном из-за тех самых разговоров о том, что "Старик" просто пока щадит его - но тронуть Коула Хагена не решался. Во-первых, до Хагена трудно было добраться, во-вторых, за него могли жёстко отомстить, в-третьих - и главное - убийство главы огромной корпорации, "державшей" земли и далеко вокруг Детройта, вполне могло привести к вмешательству армии.
Последней действующей силой в Детройте была полиция. Плюс немногочисленные добровольцы, решавшиеся ей помогать.
Полицейские могли поддерживать стабильный порядок только в нескольких кварталах в центре города. Выезды во все другие места были спорадическими и связанны с огромным риском. Давно прошло время, когда в Детройте существовали Западный, Восточный, Северный и Южный полицейские участки - теперь осталось только Центральное Объединённое Управление, как его гордо называли. Помещалось оно в большом здании, по возможности укреплённом, с окнами, заложенными мешками с песком. Здесь немногочисленные копы работали и жили, некоторые с семьями. Жить где-то снаружи никому из них было невозможно, даже в другом городе, т.к. он и/или его семья быстро стали бы жертвами бандитов. Кейн и прочие боссы многие годы жаждали перебить полицию и полностью захватить город в свои руки. Их удерживал только авторитет "Старика", считавшего, что нужно хотя бы сохранять видимость минимального благополучия в городе - зачем дразнить армию? Тем не менее, боевики, не подконтрольные "Старику" (а иногда и подконтрольные тоже) стреляли в полицейских при любой возможности. Число остававшихся верными присяге полицейских постепенно сокращалось. Многие уже давно бросили бы это дело - но им попросту некуда было уехать. Многие потихоньку сотрудничали с бандитами "Старика", а иногда и Кейна (насколько с бандитами вообще можно сотрудничать). И все считали, что существовать Управление сможет ещё от силы год. Потом все, кто ещё будет жив, плюнут на всё, напишут заявление об увольнении и либо всё-таки разбегутся кто куда, либо, собравшись все вместе, подадутся в какой-нибудь далёкий город, где им будут рады и где до них потом не дотянутся детройтские бандюки.
Последние надежды полицейских были связаны с приходом армии. В Вашингтоне знали о положении в городе, но явно давали понять, что пока прислать помощь не могут, и лишь предлагали места, куда можно эвакуироваться (своими силами). Оставалось лишь цепляться за упомянутое "пока". И надеяться, что что-нибудь случится или что-то удастся сделать - такое, что будет слишком даже для далёкого Вашингтона.
Вместе с остальными полицейскими в здании Управления обитал бывший Алекс Мерфи, ставший Робокопом за несколько лет до описываемых событий (тогда в Детройте уже всё было плохо, но ещё сохранялись разные полицейские участки), а также его напарница Энн Льюис (у неё во всём мире из родных был только брат где-то в Питтсбурге, да и тот последний раз выходил на связь много лет назад).
Стартовый сюжет:Робокоп и его ближайшие друзья (в число которых могут (но не обязаны) входить персонажи-полицейские) решают найти исследовательскую лабораторию и завод Кейна, где создаются новейшие наркотики, особенно "нюк", стремительно распространяющийся по городу, от которого нет никакого лечения. Если удастся получить доказательства, что там работает уже масштабное производство этой опаснейшей дряни, и отправить эту информацию в Вашингтон, это может стать толчком к вводу в Детройт армии. Если получится заодно и навредить этому производству (в идеале - уничтожить лабораторию или завод), будет вообще круто.
Миссия, разумеется, крайне опасная, однако она выглядит чуть ли не единственным шансом вернуть в Детройт нормальную жизнь.