Спасение рядовой Ялу | Партия

Возраст: 73 года
Рост: 175 см.

  Высокая статная женщина с горделивой осанкой и плавными текучими движениями. Не смотря на типично испанские черты – высокие скулы и острый подбородок, поразительно светлокожа, что с мягким смехом объясняет давней мадридской модой: прикрывать кожу от солнца, дабы, не приведи Митра, не походить на вульгарных простушек. Длинные черные волосы собраны в модный в этом сезоне «чарльстон», тонкие руки с длинными пальцами всегда плотно упакованы в обтягивающие перчатки. Дымчатые глаза всегда аккуратно подведены, брови построены в виде изящной дуги. В целом представляла бы собой типаж типичной светской девушки, если бы не прорывающийся временами цепкий, колючий взгляд. Прилюдно синьора Вильялонга грешит, конечно же, на четыре года войны, оставивших свое несмываемое клеймо, но те, кому положено, знают, что причиной всему то, что Констанца ни на каплю крови не принадлежит людям.

  По меркам своего народа, Констанца совсем молода – минуло лишь два десятка лет, как она впервые вышла под солнце. Как и большинство современных леди, она в меру эмансипирована, обладает достаточно легким нравом, обожает танцы и музыку, и счастлива от того, что старые патриархальные традиции отходят в прошлое. А еще она не в меру азартна и лиха: иначе бы ни в скачках не участвовала бы, ни в армию чужой страны доброволицей не записалась бы. При этом Констанца романтична и верна своим идеалам: не убивать друзей даже с голодухи, протягивать руку помощи нуждающимся, покровительствовать слабым. Все это – следствие религиозного воспитания и искренней набожности: вампирский род, известный как маркизы Вильялонга, вот уже много лет живет под патронажем Церкви, выполняя для Святого Престола разные, в том числе не всегда чистые, поручения, а взамен получая защиту. Остается лишь добавить, что на случайных встречных и уж тем более врагов мягкость и забота Констанцы не распространяются: они по большей части видятся лишь скучным мусором, с которым, конечно, можно быть вежливым, но жалеть который уж точно не стоит.

  Первые полсотни лет своей жизни Констанца вспоминать не любит, почитая их скучными и не интересными: она практически не покидала пределы родного поместья, лишь изредка выбираясь в Эскориал или на ночную охоту в предместьях Мадрида или Барселоны. По большей части ее дни были посвящены учебе: хорошим манерам, этикету, литературе и искусству, экономике и праву и, конечно же, богословию. Семья Вильялонга, служащая вот уже более полутысячи лет Престолу, являла редкий для вампиров пример набожности: показательной или нет, было уже не столь важно, покуда они соблюдали персональный конкордат с Пресветлым.
  Юная Констанца тогда всем сердцем любила живопись, находя в ней выход за пределы своего мирка, и сохранила эту трепетную любовь к холсту и краскам и тогда, когда получила право покинуть отчий дом в полдень. Там, на свободе, младшая из многочисленного семейства маркиза Хосе Марии, встретила еще одну любовь: небо. Одной из первых женщин Испании она поднялась в воздух, вошла в первую полусотню женщин с сертификатом Авиаклуба Франкии… Авиация ей дала те крылья, о которых она мечтала, и стала способом сохранить в себе ту искру милосердия и благородства, что отличает достойного европейского вампира от их диких африканских собратьев.
  А потом началась война… Молодой вампирше, по большому счету, было плевать на воюющие стороны: ее толкало вперед желание выйти из тени властных родителей и заявить о себе как-то иначе, чем об «еще одной из Вильялонга». Она оказалась достаточно лиха, чтобы найти смелость отпроситься, и достаточно убедительна, чтобы получить согласие маркиза и благословение духовника, отца Себастьяно. Ее вкладом в войну стали приобретенные на деньги семьи три Morane-Saulnier L – и собственное умение.
  Первые два года эскадрилья лейтенанта Вильялонга занималась в основном разведывательными полетами над линией фронта, и только в шестнадцатом году была переобучена, получив на вооружение новехонькие Newport 17. Так началась карьера молодой вампирши, как летчика-истребителя, свободного охотника. Многое произошло за время службы испанки, показавшей себя неплохим авиатором, о чем свидетельствовали отметки на фюзеляже ее «El gato negro»: девять самолетов, три аэростата и один дирижабль. Было среди них и радостное, и печальное, и откровенно опасное, о чем Констанца предпочитала не вспоминать: например, о том, как ее звено попало под огонь трех англских магов. SPAD S.XIII к тому времени уже капитана Вильялонга сразу лишился крыла и хвоста, и подстреленной птицей рухнул на нейтральную полосу, где сразу был «причесан» артиллерией.
  Тяжело раненная в обе ноги авиатрисса наверняка погибла бы, если бы не сестра Моро, в одиночку ночью отправившаяся к сбитой «ласточке». Ялу не пожалела своей крови для полубезумной от боли Констанцы: только молила Светозарного об исцелении своей мучительницы. И ее искренние слова нашли свою дорожку к сердцу вампирши: та смогла оторваться от шеи девушки, не смотря на жгущий внутренности адский голод. Ялу спасла летчицу – и навек заслужила ее благодарность.
  С окончанием боевых действий Констанца получила чин комманданта и была отправлена в отставку, вернувшись в Испанию к светской жизни – и мягкой опеке Тринадцатого департамента. Однако своих сослуживцев вампирша не забывала, частенько мотаясь в Париж к сослуживцам по «Escadrille les Cigognes» - там из одной газат она и узнала об аресте своей спасительницы. Вампирша не была бы собой, если бы не попробовала поднять все свои связи, чтобы выручить Ялу.

1. С кем из братьев и/или сестер ты была особенно близка и почему.
- Изабель-Изабо, старшая сестра, впервые выведшая в круг Generación del 98 и показавшая мир со стороны чувств и искусства. А ещё она познакомила с восторгом "недозволенной охоты" и наслаждением от добровольного согласия на кровавый поцелуй.

2. Тебе нравилась рисовать.
- В стиле классического реализма... и, в меньшей степени, сюрреализма, когда хочется показать то, что не выразить словами.

3. Твой азарт:
- Главное это сама борьба.

4. Твой куратор от престола Светлейшего:
- Добрый пастырь.

5. Искушение.
После выхода в "свободное плавание" тебя однажды встретил старый вампира в "силах тяжких" от которого буквально несло силой, кровью и тьмой. Он предложил тебе сбросить цепи и стать свободной. "Мы должны править этим миром" и все такое...
- Ты попробовала на него напасть, после чего тобой мягко вытерли мостовую.

После этой встречи тебе прислали письмо с адресом ячейки и номером счета в щвейцарском банке.
- Оставила себе. (Жизнь сложная, мало ли что может пригодится.)

5. Искушение.
Перед самой войной к тебе стала "клеится" женщина, в которой ты далеко не сразу опознала другую вампирку. Кончилось все правда опять не поцелуями, а "Мы должны править этим миром" и все такое...
Правда тебя, дополнительно, агитировали за нордов.
- Ты отказалась, а потом доложила куратору.

После всех этих шпионских игр ты решила:
- Первый визит был настоящим,
- Тебя оба раза проверяли из отдела.

6. Война
Никто в здравом уме не отпустит летчика гулять по земле рядом с вражескими окопами, так что ты:
- Договорилась с ближайшим госпиталем и с тобой делились донорской кровью.
- Завела себе любовников и любовниц (не больше двух одновременно, я - дочь гранда!) и время от времени брала у них понемногу.

7. Прошло несколько лет
- Тебе скучно, хочется на новую войну.

8. Прошло много дней
Учитывая твои военные подвиги, куратор предложил перейти в 12 отдел (паладины, боевики храма):
- Ты согласилась

9. Прошло очень много часов
- Я еще слишком молода для серьезных отношений.

10. Прежде чем лететь спасать.
Ты сделала запрос в 9 отдел (информационный):
- Да.

Поставила куратора в известность куда отправилась.
- Да.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Высокий, некогда худощавый, но теперь скорей "плотно сложенный" мужчина уже не совсем средних лет. Кареглаз, стрижется коротко, обычно выбрит.

Как-то раз, спеша домой с работы, Филч заметил отчаянно кричащего мальчишку лет пяти-шести, что из последних сил цеплялся за одну из нижних веток раскинувшегося у дороги дерева, не имея ни сил подтянуться и забраться выше, ни возможности безопасно спрыгнуть вниз. Товарищ несчастного в это время стоял поблизости и, очевидно, не зная, что делать, просто растерянно ждал неизбежного.
Томаса тогда поразили как отрешенность и безразличие спешащих по своим делам случайных прохожих, каждый из которых, проходя мимо, как будто не замечал происходящего, так и вызванное отчаянием оцепенение второго ребенка. И пока мужчина размышлял об этом, мальчишка упал.

1885. В семье недавно переехавших во Франкию из Англии учительницы и разорившегося торговца тканями, который, по слухам, бежал из родных краев, спасаясь от преследования кредиторами, появляется на свет третий ребенок, которого - в честь деда по отцовской линии - называют Томасом.

1890. Томас, в совсем юные годы будучи довольно болезненным, много времени проводит дома, под опекой матери и средней сестры, в том время, как его отец, Дензел Филч, нещадно эксплуатируя бесплатную рабочую силу в лице старшей сестры, с переменным успехом пытается наладить торговлю то марочным вином, то резными деревянными статуэтками, то модными шерстяными кепками.

1895. Дела у Филчей идут хорошо - лавка по продаже фарфоровых чашек приносит стабильный доход, а мальчик спокойно учится в гимназии, усердно познавая таинства наук. Особенно хорошо ему дается литература, и он даже делает робкие "пробы пера", в свободное время занимаясь написанием коротких рассказов о невероятных приключениях своего кота Корнелиуса, который то сражается с мышами-пиратами, то спасает прекрасную кошку неизвестной герцогини из лап похитивших ее воронов, то отправляется в путешествие не куда-нибудь, а в самую настоящую Африку.

1900. Первая влюбленность разбивает сердце юноши, когда его избранница предпочитает ему молодого щеголя из соседнего двора, которому отец подарил пусть и затупленный, но самый настоящий палаш. Взяв из сейфа отца небольшую сумму "в долг", Томас покупает из-под полы у старого османа такой же, что приводит к не последней, но - на тот момент - самой крупной семейной ссоре в его жизни, по итогам которой герой-любовник лишается так и не впечатлившего даму сердца оружия, карманных денег и возможности сидеть как минимум на неделю.

1905. Слушатель гуманитарного факультета не самого престижного, но все же университета Томас Филч за один единственный зимний вечер впервые пробует опиум, делает на груди изображающую пожирающего самого себя змея татуировку и становится мужчиной. Уже на следующее утро ни того, что значит, ни того, зачем сделана его единственная наколка, молодой человек не может объяснить даже самому себе.

1910. Давно став дипломированным специалистом в области современной европейской литературы, Томас, вместе с тем, по профессии не работает, совместно с универститеским товарищем, Андре Лефлером, занимаясь организацией деятельности небольшого "Чайного Клуба", где считающая себя интеллектуальной элитой молодежь может покурить сигары, выпить кальвадоса, обсудить последние сплетни из мира высшего общества, к которому она никогда не будет принадлежать, покритиковать свежие художественные книги, которые никто из присутствующих - как правило - не удосуживался прочитать в полном изложении, и, в целом, почувстовать себя важными персонами. Примерно в это же время Томас сначала заводит интрижку, потом съезжается, а потом и женится на сестре-погодке Андре, Аните.

- - -

1914. Начало войны застает Томаса на грани развода, во многом спровоцированного его собственным нежеланием что-либо кардинально менять в жизни и начинать заниматься чем-то "серьезным", и приносящим "нормальные деньги", вместо траты времени на регулярно балансирующий на грани рентабельности "Клуб", помноженным на тщетные попытки пары завести детей. Мировой кризис резонирует с домашним, и мужчина уходит на фронт разведенным и бездетным холостяком.

1915. ВВВ оказывается не полной героических поступков и ярких моментов эпопеей, вроде эпатажных баталий из книжек про отважных героев, а тягучей и беспросветной мясорубкой, буквально перемалывающей человеческие жизни в пыль, прах и кровавую грязь. Перемалывает она и Томаса - пусть и не физически. Именно тогда он впервые встречает Николетт Моро, которая буквально вытаскивает его, полуослепшего и задыхающегося от хлора, с того света.

1918. Вернувшись с войны, Томас узнает, что старый Дензел уже год как отдал Митре душу, бывший шурин и деловой партнер погиб неизвестно где и неизвестно как, ушедшая на фронт санитаркой старшая сестра давным-давно пропала без вести где-то в окопах Фландрии, а средняя осталась военной вдовой с двумя детьми на руках, в то время как его мать в письмах ни о чем таком не упоминала, чтобы не расстраивать любимого сына. На осознание и принятие новой реальности у мужчины уходит несколько месяцев.

- - -

1920. В течение пары лет Филч пытается вдохнуть новую жизнь в дело своего отца, но неизменно терпит неудачу за неудачей. В конце концов, продав лавку некогда злейшему конкуренту покойного, мужчина какое-то время пытается устроиться то учителем литературы в гимназию, то постовым в полицию, то бухгалтером в гостиничный дом. Впрочем, не в последнюю очередь из-за собственного настроя, по большей части - тщетно.

1924. Томас Филч - ничем не примечательный клерк в текстильной мануфактуре тестя своей сестры, Франсуа Дюпона, который живет на съемной квартире в пяти минутах ходьбы от цехов, на работе занимается учетом поступающего сырья, а в свободное время читает всякое, навещает пожилую мать и живущую неподалеку сестру, где играет с племянниками-двойняшками, изредка пьет кофе в недорогих кофейнях, вспоминая былое, и хандрит.

= = =

Выборы:

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

I Возвращение на фронт
- Смотри, Ноа. - Махал перед лицом гранатой только прибывшего на фронт сапёра, длинноусый бородатый сержант. Сержант был эталонно-сказочным. Буд-то с него срисовывали открытки и пропагандистские плакаты. Та самая старая гвардия, что всë знала лучше всех и до сих пор сопротивлялась новой моде в войсках, всеми правдами и не правдами отказываясь заменять красные шаровары на современную небесную голубизну. По мнению Ноа это было с какой-то стороны даже не плохо. Красную задницу, торчащую из окопа отлично видно со снайперской позиции. Естественный отбор возьмёт своё, вымыв из армии таких вот упертых динозавров, и возможно эту пулю не получит кто-то более умный и приятный.
- Это бомба! - С мальчишеским восторгом вещал сержант, явно не замечая кислой мины капрала.
- Бах, и нет танка! - Тут душа Паскаля не выдержала и тот таки решил поправить решившего наставлять его бородача.
- Пэ-пехотная. - Пробурчал парень, стараясь не пускать в голос слишком много презрение. Благо заикание сгладило эффект и вызвало на лице Сержанта лишь улыбку, а не пунцовый оттенок стыда и гнева. Каждый остался при своём. Сержант решил что перед ним какой-то молокосос, пороху не нюхавший, а Ноа, что перед ним обычный сержант, каких скорее много, чем мало.

II Встреча с ангелом. Та самая вырезанная сцена.
Кажущаяся мгновение назад толстая стена земли осыпалась, вновь напоминая о том, что на этой проклятой войне нельзя расслабляться не на минуту, даже когда кажется что "вот тут тебя точно не достанут". Свет фонаря выхватил удивленное лицо уроженца то ли Баварии, то ли Эльзаса. Да, единственное в чем Ноа разбирался из немецкого, это пиво и взрывчатка. Хорошо хоть по форме можно опознать чужого ублюдка от ублюдка союзного. В этот раз Паскаль был чуть быстрее. Выдергивать пистолет из кобуры в полулежачем положении было тем ещё испытанием, но сапер тренировался, пока однополчане, кстати, ржали над нелепой инициативой. Кажется половина из них больше никогда не сможет смеяться. Выстрел, в упор и тело немца заваливается на бок, красуясь аккуратной дырочкой во лбу. Кажущиеся ещё живыми глаза кажется ещё не успели осознать произошедшее, а на губах застыла победная улыбка. Он то же успел выхватить пистолет, но подвела осечка. Все же Ноа тренировался не достаточно хорошо. Но кто выжил, тот и прав. Позади жертвы раздался отборный мат немецкой речи и света в норе, казалось, стало ещё больше. Пара выстрелов, оглушающих солдат в столь узком пространстве оставляют мало шансов на таком расстоянии, если противник тебя видит. Однако похоже противник поддался паники и просто вёл беспорядочную стрельбу. Все же вид мертвого товарища, только что ползущего впереди может не слабо демотивировать. Тут же вспоминаешь что тут и воздуха мало, и про клаустрафибию и про 10 метрах земли над головой. И, о, кажется немцы то же завтракали бобами.

Продолжать заварушку было глупо. Обе стороны это отлично понимали и вскоре Ноа сзади дернули за сапог.
- Валим! - Бросил коротко товарищ, пытающийся рассмотреть хоть что-то из-за плеча Паскаля. До ближайшей галлереи было метров двести. Кажется сущей ерундой, но не когда ты тащишь своё тело со снаряжением на брюхе. Саперам везло. Удалось подавить панику, а противник так же предпочёл уступить. Кажется сегодня смерть вновь лишь помахала из-за угла.

Сапер может и не отличался великим умом, но дело своё знал отлично и даже подозревал в существовании правила "не стоит кидаться гранатами в замкнутом пространстве, особенно когда только-что в вертикальном отнорке над головой разместил минный заряд". Звучало скучновато, но жизненно важно. Однако в этой истории был один не учтенный момент. Немец о таком правила мог не знать, как и о существовании мины. И вот не большой цилиндр пролетает над головой Ноа, успевшего лишь вжаться в землю. Хорошей новостью было то, что мина все еще спит, плохой же - товарищь позади погасил собой энергию взрыва, часть свода обвалилась погребая его уже труп под собой, и до кучи при попытке пошевелиться Ноа понял, что несколько осколков досталось и ему. На сколько все плохо сапер пока не понимал. Адреналин глушил боль, а глаза буд-то отказывались видеть собственную кровь.

Но с каждым стуком сердца приходило все больше понимания, что в этот раз везение закончилось. Боль давала о себе знать. Спина, нога, плечо - силы быстро уходили, перед глазами мутнело, но Ноа не хотел сдаваться. Стиснув зубы, полз к выходу, стараясь перебраться через уменьшенный обвалом и без того тесный лаз. Почему то именно сейчас вдруг так захотелось жить! Аппетит ведь во время еды приходит? Вот и тут, когда на краю, манящая ладошка костлявой уже не кажется такой забавной.

Когда кажется, что хуже быть уже не может, всегда стоит помнить, что у подобного заблуждения могут быть очень не приятные последствия. Смерть все же его заметила и никак не желала отступать.
- Газ! - Пронеслось эхом по тоннелю.

Ноа уже почти в беспамятстве вытащил свой противогаз, что бы обнаружить лишь тот, что тот пришёл в полную негодность. Стон отчаяния и вот он уже голыми руками копает землю, что бы добраться до имущества мертвеца. Как же повезло капралу, что товарищ погиб рядом, да еще так аккуратно. Последний рывок и забытие... глаза смыкаются под толстыми линзами. Похоже чудес для него больше у судьбы не осталось.

Позже капрал будет гадать, в каких дебрях носило его душу, но одно он помнил очень хорошо - чертей, что накрыли богатый стол и зовущие его присоединиться. Он же от чего-то мешкал, что бы сделать шаг вперед. Казалось бы, логичный конец. Ставь точку...

- Пока еще рано. - Ворвался птичьей трелью невероятно приятный женский голос. Разум нарисовал перед глазами лик ангела, а потом...

Очнулся сапер уже в госпитале, где узнал что у его ангела нет крыльев, но зато есть имя.

У хорошего сапёра, как и у хорошего фрезеровщика не бывает десяти пальцев. Ноа - очень хороший сапер и немного неудачник, потому у него не хватает целых двух на левой руке и правой ступни. И если левые безымянный и мизинец - издержки профессии, то нога плата за собственную глупость. Подорваться на собственной мине - это надо быть или неудачником или идиотом. Ноа совмещал в себе оба пункта.

1894-1914
Ноа родился и вырос в одной из забытых короной провинций, что когда -то процветала за счёт щедрых угольных шахт. С закрытием градообразующего предприятия город быстро пришёл в запустение, а оставшееся население предсказуемо одичало. Для новых поколений оставалось два пути - собирать вещи по достижении возраста, что позволяет передвигаться по стране самостоятельно и сваливать из родной дыры, или влиться в одну из местных самоорганизованных груп граждан, промышляющих не совсем законными делами.

У 14 летнего Ноа, сына не просыхающего отца и сбежавшей лет десять назад матери средств на осуществление первого варианта не было, потому подросток прибился к таким же брошенным и обездоленным, выбрав себе "команду" по территориальному принципу, потому что нельзя вступить в команду "Овражных", если всю жизнь провёл в "Бараках".

"Бараки" в свое время отхватили часть территорий шахт и пару заброшенных производственных цехов, где ещё с лучших времён осталось вполне рабочее оборудование и лаборатория по производству динамита для горнодобывающих нужд. Во время испытаний очередной партии с нарушением всех мыслимых ТБ Ноа и получил свою первую контузию, в довесок ещё и став заикой.

1914-1918
С началом войны, кого-то наверху заинтересовал источник нелегальной взрывчатки, что стал проблемой с активизацией вражеской агентуры. Когда крыша в столице поняла, что дело пахнет жареным и самоустранилась, ищейкам выйти на провинциальную опг труда не составило.

На момент разгрома банды Ноа было двадцать и в рядах товарищей он занимал должность подрывника-испытателя, ибо так получилось что к нему прилипла слава "заговоренного". По какому-то счастливому стечению обстоятельств, весь кустарный брак, охочий до крови пользователя, всегда взрывался где-то в стороне, впечетляя невероятной удачей Ноа товарищей. Но, возможно дело было в том, что парень просто очень хорошо знал свое дело и с лёгкостью имитировал "чудеса".

Верхушку банды закрыли, а не замазанный в крови, по крайней мере на прямую, "молодняк" поставили перед выбором. Тюрьма или на фронт доброходами, для примера "тюрьмы" выбрав место на столько поганое, что куда лучшим выходом было удавиться на месте.

Пара месяцев учебки и новоиспеченный пехотинец влился в ряды ополчения. Сориентировавшись на месте и быстро оценив доступность взрывчатки в родном полку, Ноа решил что всë не так уж плохо. По капризу судьбы, когда родной полк сильно проредило, Ноа попал во вновь сформированную штурмовую роту, где парню пришлось немного переосмыслить своё отношение к любимым игрушкам и первым пунктом откровения было: "гранат много не бывает", ибо в ратном деле штурмовом штурм захлебывается кровью штурмующих как раз тогда, когда у них заканчивается взрывчатка. Новый раунд игры в прятки со смертью стоил Ноа пары пальцев, очередной контузии и с десяток шрамов "попроще".

Что творилось вообще в мире и на соседних фронтах в частности, парня мало интересовало. Мир сузился до "идем вперёд, неся смерть" и "отступаем назад с потерями, минируя всë, что можно заминировать".
Такая "жизнь" выковывала из Паскаля довольно циничного парня, окрашивая чувство юмора в мрачные цвета. Да, больше всего он ржал над собственной оторванной ступней, ибо нет лучшей шутки для сапёра, чем подорваться на своей же мине.

Пока парень валялся в госпитале, на верху решили что его похождения на линии фронта стоят пары медалей, звания капрала и новенького протеза.

К радости Ноа обновка позволила ему через пару месяцев бегать, словно на своих родных и к куда большей радости военной машины короны, позволяла вернуть его в окопы. По какой то причине командование решило что победу добывать куда эффективнее руками опытных ветеранов, а не свеженьких ополченцев, даже если в этих ветеранов придется вложиться. Когда он успел из вторых перейти в первые, сам Ноа как то не понял. Эта война обещала быть долгой.

К моменту возвращения в жернова войны война перешла в глубоко позиционную стадию.

По обе стороны окопов появились новые образцы массового скорострельного автоматического оружия, артиллерия, что кидалась чемоданами, газ, вундервафли и черт знает что еще.

На новом распределении сержант распознал в Ноа рукастого сапёра и забрал в ряды "кротов". Пока на поверхности балом правила артиллерия и авиабомбы, под землёй шла своя война.
Пока землю рвали гусеницами танки и перекапывали чемоданы артиллерии, на глубине пятнадцать метров рылись тоннели. Пока в ближнем тылу под землю закапывались ставки командования, госпитали и склады, под линией фронта норы вели к вражеским позициям, что бы в один прекрасный момент те взлетели на воздух.

Чем хитрее становились кроты, тем сложнее становились меры противодействия. В своём пике подземная война дошла до такого абсурда, что оборудованию позиций для противо-кротовых мероприятий уделялось внимание больше, чем войне там, на верху.

И вот копание очередного минного тоннеля по направлению к позиции немецкой батареи, очередного образца плодов сумрачного гения ученых. Очередная вундервафля кошмарила целое направление, прижав уши бойцов союзников к земле.

Десяток метров земли над головой, узкая нора, сапёрная лопатка, недостаток воздуха и страхи. Целая куча страхов от "быть погрибеным заживо" до "кто-то испортит воздух бобами что были на завтрак" - было уже какой то приевшейся рутиной. Но вот, заряд заложен, очередное "оружие победы" не прожило и недели. Осталось только свалить из норы и наслаждаться результатом саперных трудов своих. Но, как это бывает довольно часто с теми, кто мечтает слишком далеко от текущего момента, дерьмо таки случилось. Стена норы осыпалась прямо перед лицом Ноа, столкнув его нос к носу с так же "удивленным" встречей немцем.
...............
Вырезанная сцена.
...............

1918 год.
День подписания мира особых эмоций не вызвал. Он давно не помнил, что такое жизнь вне окопах без сапёрной лопатки под боком и грохота канонады артиллерии. Да и не умел ничего толком, кроме как копать и взрывать. А что теперь? Может, стоит заняться разведением кур? Ноа очень соскучился по яичнице.

1920 - 1924 год
На гражданке найти себя ветерану так и не удалось. И если на подачки от государства прожить ещё было можно, то душа постоянно требовала чего-то... может новой войны? Нет, пожалуй, о таком даже думать не стоило, мало ли кто подслушивает. Капрал в отставке пробовал себя в мастере салютов, но цветастые бабахи совсем не приносили радости. На дне бутылке так же нечего интересного Паскаль не нашёл и в итоге вернулся к "ремеслу". Благо что союзники, что оппоненты оставили сувениров в лесах, полях и реках столько, что на пару поколений хватит. Платили не плохо, хоть и оставался риск получения "профессиональной травмы, не совместимой с жизнью", но разве может быть какой-то иной конец для сапёра?

1924 год, полдень, воскресенье, весна.

Невысокая худощавая, но подтянутая фигура в длиннополом плаще, единственный гость паба в этот воскресный день. Не то что бы заведение не пользовалось популярностью, просто открывалось в шесть вечера. Но что тут делает этот пропахший табаком дешевых сигар тип? Пьет что-то не внушающее доверия из плохо протертого стакана и читает газету. Не так сложно попасть внутрь сего заведения, когда его владелец твой бывший однополчанин, да еще задолжавший тебе пару жизней. По мнению Ноа - лучший собеседник, какого только можно пожелать, ибо потерял дар говорить, что многими сильно переоценен, ещё в первый год войны. Единственный минус - совсем не умел следить за посудой.

— Па-падонки! - Ноа, как часто бывало во время эмоциональных потрясений, страдал старым речевых недугом. Вот и сейчас, стукнув крепким дном стакана о стойку под осуждающий взгляд молчаливого товарища, утратил ставшее уже таким привычным чувство аппатичного покоя.
- М-м-моего ангела!? - Бармен коротко кивнул, уже видевший громкий шокирующий заголовок ранее, потому и реакция старого друга не стала сюрпризом. Стряхнув не существующую пыль с плеча потертого жилета, бармен поставил перед буйным гостем телефон, такой же древний, как предмет его гардероба, но с вполне настоящим слоем пыли. Не стоило удивляться, что тот предвидел дальнейшие умозаключения Паскаля, что уже прикидывал где взять достаточно взрывчатки и как будет рыть подкоп. И нет, отговаривать не собирался, просто недвусмысленный намёк на то, что это явно не дело на одного. А должников у "ангела" хватает на этой грешной земле, что то же сегодня увидев подобный заголовок в любой части мира, должны быть солидарны со старым сапёром. Возможно, у него даже завалялся чей-то телефончик?


Интервью

1. Уже не детство
Прозябая в бараках и «Бараках» мечтал:
- Стать летчиком и улететь отсюда.
Иногда ему снилось, что он собрал достаточно мощную бомбу, что бы от её энергии взрыва, сидя в очень крепком самолете, можно было улететь на столько далеко, где тебя никто не знает, да и вообще людей не встречается.


2. Где-то там началась война.
- Она была лишь мгновением. Игриво коснулась сердца, забрав его частичку, и так же исчезла, стоило лишь моргнуть.

3. В ополчении
- Старался просто делать свою работу, не думая о всяких глупстях.

4. Все еще война
Северяне для тебя были.
- Парнями, которым не повезло родиться Северянами. Достойно сочувствия.

5. На гражданке.
Транспорт.
Чтобы заниматься «ремеслом», ты:
- Научился водить и купил грузовик.

6. На гражданке 2.
Развлечения (можно выбрать несколько).
Кроме как пропустить стаканчик - другой, ты:
- Ходил в кабаре. Неожиданно, правда? А, ну и девушки, да, куда без девушек.

7. Выбор
Когда человек с еле ощутимым испанским акцентом предложил тебе присоединится к «людям чести» (это, примерно, местная мафия):
- Конечно отказался! Испанцы? Не люблю испанцев!

8. Семья:
Тебя посещали мысли, что неплохо было бы завести жену и таких «маленьких Ноа», чтобы научить их взрывать все вокруг.
- Нет-нет-нет! Ни за что! Мне же ещё всег-лишь... минутку... 30!?

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Рост - 172 см.
Вес - 62 кг.

"...И я выстрелила в него, Ялу. Выстрелила в Михола. В своего родного брата. В того, с кем мы с рождения делили пополам любые горести и беды. В того, кто и сделал меня воительницей и революционеркой. Выстрелила - потому что жизнь меня научила: нельзя быть революционером наполовину. Нельзя быть революционером даже на девять десятых. Ты либо отдаешь делу свободы Эрина всего себя - либо оказываешься в лагере предателей на радость Его Сасанахскому Величеству.

Я выстрелила в него, Ялу. Но убила Михола не я. Убил себя он сам. Англичане веками издевались над нашим народом - сжигали сотнями деревни, убивали голодом миллионы несчастных, изводили язык, вытравливали нашу память, нашу гордость, нашу надежду. И все было зря - Эрин оставался свободным внутри, дух нации тлел под пеплом, ни свинец, ни виселицы не могли превратить нас в рабов: даже те, кто давно забыли родную речь, проклинали оккупантов уже по-английски. Ирландцев победили не террором и репрессиями. Оказалось - нужна лишь небольшая кучка золота и гигантская гора посулов и обещаний, чтобы расколоть страну надвое. Чтобы командиры, вчера еще клявшиеся, что не сложат оружия, пока последний английский солдат не будет вышвырнут с острова, начали убивать собственных братьев и сестер - пулями и снарядами, заботливо поставляемыми Лондоном. А потом оказалось, что нет единства и среди тех, кто выступил против договора - многие сочли борьбу с "свободным государством" безнадежной и купились на обещания амнистии. Итог был предрешен - мечта о подлинно независимой республике оказалась растоптана сапогом солдат "национальной армии". Линч убит. Де Валера - вроде бы в концлагере. На "выборах" под дулами английских пулеметов большинство голосует за статус Эрина как королевского доминиона. А меня - меня вывезли из страны в бессознательном состоянии с очередной пулей под сердцем: "Кровавой Мэри", Маред-братоубийце, нечего было рассчитывать не то что на амнистию - даже на возможность предстать перед судом, никто бы и не попытался взять меня живьем, это факт.

И все-таки - даже это не могло сломать меня до конца, Ялу. В конце концов - борьба продолжается, Эрин неминуемо восстанет снова, когда мои обманутые соотечественники поймут, о чем же "договорились" с королем. И на фронте, сражаясь с гуннами и сасанахами, и позднее, взрывая британские поезда и сбивая дирижабли уже дома, я грелась одной мыслью: возможностью после победы, наконец, подарить тебе свою мечту, показать свободную страну, за которую мы боролись, и в этой свободной стране, встав на колено, вложить в твои ладони свое сердце и остаток своих дней, сделать предложение идти дальше по жизни рука об руку, пока нас не разлучит неминуемая смерть. Безумная мечта, безумная, но живая - живая до того момента, как я выстрелила в Михола. Этого ты мне не простишь, я знаю. Именно поэтому я так и не посмела за прошедшие месяцы навестить тебя - даже находясь в одном городе, мы нечеловечески далеки, я словно пишу тебе с другой планеты. И все-таки - я хочу надеяться, что..."

Отрывок из письма Маред О'Шей фронтовой подруге Николетт Моро, написанного и сожженного в декабре 1923 года.

1896 - родилась в небольшой деревушке в графстве Керри, в семье сельских учителей Коннора О'Шея и Эйвы О'Шей, через пятнадцать минут после своего брата-близнеца, Михола. Очень долгое время находилась в тени и под влиянием брата, редкостного сорванца с изрядным шилом в заду. Родители, деятельные участники Гэльской Лиги, старались привить детям любовь к родной культуре и языку, и Маред с Михолом выросли на легендах о героях древности и с мечтой однажды повторить все их подвиги. Мало кто знает, впрочем, что родители учат близнецов, помимо истории и культуры своей родины, еще и древней магии фэйри - к которой у всей семьи врожденный талант благодаря эльфийскому наследию.

1913 - переезд близнецов в Дублин, поступление в университет, участие в движении гомруля. Во время уличных беспорядков Михол убивает двух ирландских юнионистов из револьвера, полученного от членов радикального тайного общества. Бегство Маред с братом во Францию.

1914 - сформированный из ирландских изгнанников Легион "Свободный Эрин" участвует в войне на стороне Франкской Империи. Сперва на итальянском фронте (где довелось подраться с британскими колониальными войсками), затем перебрасывается севернее, во Фландрию. Маред и Михол сражаются в качестве разведчиков, оттачивая и совершенствуя магическое искусство: иллюзии, отвод глаз - в мясорубке фронтовых боев все это оказывается весьма полезно для выживания.

1916 - во время Пасхального Восстания франкское военное командование предпринимает авантюрную попытку высадить десант из тысячи ирландских волонтеров в Уиклоу, с целью поддержать республиканцев и отторгнуть Зеленый Остров от Британии. Плохо продуманная, откровенно авантюрная операция заканчивается полным провалом - всего девяти бойцам, в числе которых и близнецы О'Шей, удается избежать плена и гибели. Практически полностью это заслуга Маред, которая, будучи раненой в живот, смогла наложить чары невидимости на захваченную у английских таможенников лодку и выйти в открытое море, где по счастливой случайности выживших подобрало четыре дня спустя судно Империи. В Париже десантников встретили как героев, однако эта история здорово испортила отношения между правительством и ирландскими эмигрантами. Однако для Маред она оказалась важна благодаря знакомству с Ялу, заботливо выхаживавшей ее - и вытащившей почти с того света. В госпитале она и понимает кое-что о себе и своей природе, вовсе не касающееся эльфийского наследия...

1918 - война окончена, однако для изгнанников Эрина все только начинается. Провозглашенной после победы Шинн Фейн на выборах Республике требовались опытные бойцы, так что близнецы О'Шей переправляются на остров и включаются в партизанскую войну в родных местах.

1919 - родители Маред и Михола, Коннор и Эйва, расстреляны на пороге собственного дома карателями, обвинившими их помощи повстанцам. Тяжелый внутренний кризис с поисками виноватых и спорами о мести, первая серьезная размолвка между братом и сестрой.

1921 - зашедшая в тупик война побуждает стороны сесть за стол переговоров. Результатом их становится неприемлемый для радикальной части республиканцев компромисс - Эрин получает статус самоуправляемого доминиона, но остается в составе Британии. Раскол среди ирландских революционеров проходит и по отношениям близнецов: Михола оказывается сторонником "свободного государства", Маред же желает войны до победы.

1922 - бои в Дублине, где в магическом поединке сошлись и близнецы. Михол получает задачу правительства нейтрализовать собственную сестру, в итоге в развалинах удерживаемых ИРА кварталов они встречаются лично. Соревнование магий обрывает выстрел Маред, которая окончательно приняла брата как врага, подлежащего ликвидации.

1923 - разгром республиканцев сторонниками договора при деятельной поддержке Британии. Раненая в очередной раз Маред спасается своими соратниками и вывозится в Империю, где до настоящего времени проживает в Париже в полулегальном статусе, перебиваясь случайными заработками и подачками от сторонников в диаспоре.

1. Детство 1.
Любовь к культуре и языку прекрасно.
А какие скелы тебе нравились больше всего (можно выбрать несколько)?

В детстве Маред находилась под влиянием брата, так что приключения и военные походы, очевидно. Признаться в том, что ее захватывают любовные истории, например, было стремновато. Повзрослев, она стала куда более широко и критично смотреть на этот мифологический корпус.

2. Детство 2.
Любимым героем стал:

В детстве, опять же, без вариантов - Кухулин. Повзрослев, она стала больше внимания уделять женским персонажам, Скатах в особенности.


3. Детство 3.
Из национальных искусств тебе больше всего нравилось:
- Танцы.
- Песни.
- Игры.
- Спорт.
- Еда.
- Свой вариант.

Любовь к танцам все-таки преодолела влияние брата даже в раннем детстве)

4. Ты маг, Маред.
Ты оказалась:

- Обычным магом.

Дополнительно:
- Использовала концентратор, вроде волшебной палочки или кольца.
- Полагалась только на собственную волю.

Без концентратора.

Дополнительно:
Лучше всего получались:
- Скрыт и иллюзии.
- Щиты.
- Боевая магия.
- Свой вариант.

Иллюзии.

Дополнительно:
Член МСМ (Международного Союза Магов)?
- Да.
- Нет.

Нет

5. Не братом единым.
- У тебя был парень?
- Девушка?
- Было не до романтики.

Были влюбленности, которые до определенного периода не осознавались как романтические привязанности. В оба пола. Но первая любовь - это Ялу, без вариантов.

6. Перед пожаром.
После побега во Франкию тебе предложили стать агентессой французской разведки.
- Ты согласилась. (Против англичан, хоть с чертом.)
- Ты отказалась. (Сделаем революцию с чистыми руками.)

Отказалась, понимая, что сдадут в любой момент - радикальных республиканцев в Империи не сказать чтобы привечают (полагаю).

7. Война и друзья.
- Были те с кем ты сблизилась? (свой вариант)

Были друзья в начале войны (скорее, друзья Михола, которых она считала и своими), но почти все они погибли. В эпоху гражданской войны уже старалась держать людей на дистанции, поддерживая отношения скорее товарищеские - слишком болезненно терять тех, кто тебе на самом деле близок.

8. Из войны в войну.
Борьбу за свободу никакие нервы и психика не выдержат без расслабления (можно выбрать несколько):
- Ты пила.
- Ты курила.
- Принимала наркотики.
- Принимала обезболивающие и стимуляторы.
- Устраивала истерики.
- Убивала, дайте только маленький повод.
- Любилась с кем попало и где попало.
- Танцевала до упада.
- Свой вариант.

Курила, в определенный момент опасно подсела на обезболивающие (даже не распознав наркотическую зависимость), с трудом избавлялась от нее после войны.

9. Любимые враги.
С кем из англичан, с кем ты сталкивалась и еще не убила, ты можешь назвать личным врагом? Или, не дай Митра, есть такие, которых ты уважаешь, несмотря на ненависть.
- Свой вариант.

Сесил Фредерик Невил Макриди. Бешеный британский палач, ярый ненавистник всех ирландцев. Маред работала какое-то время над организацией его убийства, однако не успела - началась заварушка с Договором. Однако мечта подарить ему однажды смерть (желательно очень поганую и мучительную) осталась.

10. Некоторые вещи не меняются.
После бегства во Франкию, на тебя вышли местные криминальные деятели и предложили кучу денег «на революцию», в обмен на «незначительные услуги прославленной в узких кругах магички».
- Ты согласилась.
- Ты послала их «далеко и надолго».

Послала, но, впрочем, сделала это с большими колебаниями и в таком тоне, что они могут явиться спустя некоторое время, когда положение Маред окажется совсем отчаянным.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Манон без повязки

Рост: 173
Вес: 64 (чисто рыжего упрямства)
Возраст: 24 года
Огненно-рыжие вьющиеся волосы до плеч,которые обычно убираются под кепку насколько это возможно. Предпочитает носить удобную, не слишком яркую одежду. Зачастую это вручную подогнанные и слегка перешитые мужские вещи. Глаза серебристо-серые, левый лишен радужки и зрачка. На левом глазу обычно носит повязку, хотя может им видеть с некоторыми странностями. При ней практически всегда сумка, внутри которой ее верные письменные принадлежности.

Прошло не так много времени, но это место уже успели назвать Дьявольским лесом. Распаханная земля, остатки укреплений, перекрученные и опаленные деревья, густой туман, запахи гари, гнили и грозы. Неестественная тишина. Узкая полоска "ничьей земли". И, конечно, слухи. Много слухов о каком-то совершенно новом оружии, о батальоне, погибшем полным составом где-то в этих местах... Один страшнее и бредовее другого.
- Если просто сидеть, нас всех перебьют, как куропаток... - серые от безнадеги лица не выражали какого-то особого энтузиазма, - Хоть кто-то должен попробовать прорваться и известить командование.
В воздухе повисло напряжённое молчание. Никто не желал высказываться первым, хотя выбор, по сущности был небогат. Они в ловушке, это факт. Можно попробовать сдаться в плен. Можно всем дружно сдохнуть. Можно ухватиться за возможность и пытаться идти на прорыв. Все очевидно. Неприятно.
-Я пойду - практически одновременно выдают четверо. Они переглядываются, а затем волны нервного смеха перекатываются среди присутствующих. Коренастый низенький мужичок с проседью на висках, зеленокожая двухметровая бабища с кривым носом, молоденький солдат с беспокойными руками и бойкая рыжая девица в мужских тряпках с чужого плеча. Она уже успела стать привычным шилом в заднице, засовывая свой нос в каждую дырку. И посмешить своей "пукалкой". Но чтобы такое...
-Ну что? Связи нет, с припасами не очень, нормально отбиваться не выйдет. Нет смысла насиживать яйца здесь. Кто бы ни торчал в этом сраном лесу, пусть сам начинает бояться - я выдвигаюсь!
В этот раз засмеялись все. Взгляды окружающих немного изменились. Там появилась надежда. Иногда бывает полезно побыть клоуном.

1900 г. Манон родилась в глубоко провинциальном городке Франкии, в семье ученого-археолога. Помимо матери на тот момент семейство состояло из старшего брата, сестры и служанки Нелли. Вскорости отец снова покинул дом по очередному делу.
1905 г. Отец прибыл домой, будучи страшно недовольным и распорядился сжигать добрую половину поступающих писем. Манон знакомится с отцом, что производит на нее впечатление. Вскоре в семье появляется прибавление - мальчики-близнецы.
1908 г. Во время прогулки двое неизвестных нападают на служанку с детьми, однако похитить удается только Манон. Ее вывозят в незнакомый город, где девочке удается подслушать разговор похитителей с каким-то иностранцем. Из мешанины франкского и неизвестного языка получилось понять, что им что-то нужно от Абеля-старшего и что присланный палец должен убедить его быть сговорчивей. Разумеется, подобное не могло понравится никому и, улучив момент, Манон смогла сбежать из подвала, в котором ее заперли.
1909 г. Набравшись смелости, с помощью своих уличных друзей, Манон пришла в полицию и заявила о себе. Её родители были рады чудесному возвращению и с подачи дочери отблагодарили как полицейских, так и её товарищей. Впрочем потом девочку практически сразу отправили на обучение в закрытый пансион к старшей сестре. От греха подальше.
1912 г. Во время обучения возникало множество сложностей, связанных преимущественно с поведением, но когда "пробы пера" всколыхнули замятую историю об издевательствах среди учениц и последовавшей трагедии, то Манон исключили. Впрочем, репутация заведения тоже сильно пострадала. Манон стала обучаться на дому, с интересом изучая не только книги, но и жизнь на улицах.
1914 г. С началом войны родной город Манон подпадает под удар. Старший брат и отец уходят в армию, остальные пытаются уехать в более безопасное место. Чтобы выручить денег продают все, что можно, включая волосы женщин семейства.
1916 г. В небольшой газете издаются иллюстрированные вручную военные очерки под псевдонимом Абелий, начиная с истории о "маленьких солдатиках" - тех, кто прибавляет себе лет, чтобы отправится на фронт. Манон постоянно перемещается, наблюдая за происходящим. Принимает участие в организации путей отхода беженцев и доставки припасов.
1917 г. Попав в окружение вместе с небольшим отрядом и частью освобождённых военнопленных, была среди тех, кто пошел на рискованный прорыв через лес, ранее ставший местом ожесточенных магических баталий. Оказалась среди тех, кто сумел выбраться без особых последствий, не считая перевязанного глаза. В том же году, изучая полевые госпитали, встречает Николетт Моро или же Ялу, если по-простому.
1919 г. Находит свою семью, узнает о гибели отца, старшей сестры, одного из младших братьев и служанки. Продолжает публиковать свои работы под псевдонимом Абелий уже на постоянной основе. Вступает в "битву карикатур". Находит некоторых из своих старых уличных друзей.
1922 г. Под прежним псевдонимом публикует несколько статей об изменившейся роли женщин в обществе, присоединяется к движению поддерживающих идеи равноправия. Переключается к описаниям различного рода происшествий и криминальной хронике.
1924 г. Проживает на мансарде в весьма оживлённом районе, предпочитая наблюдать за семьёй на расстоянии. Узнает об аресте Николетт Моро ещё до того, как свежие газеты оказываются у разносчиков, и чутье подсказывает что не все здесь так складно, как это пытаются показать.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.