С пятнадцати лет Галахад служил в приграничной страже. Начинал как мальчишка-дозорный, даже без звания, кроме своих зорких глаз он предоставлял товарищам по оружию еще и крепкие руки, чтобы принести воды из колодца или пива из таверны, быстрые ноги, чтобы сгонять за забор военного лагеря и обратно, доставляя послание возлюбленной парня, угодившего на гауптвахту за самоволку к этой самой возлюбленной, и сильную спину, чтобы сносить заслуженные и не очень побои, полагавшиеся в качестве наказания за провинности.
Несмотря на суровую службу, Галахад получил в гарнизоне то, в чем ему было отказано в родной деревне - уважение. Да, он был самым младшим, и его можно было послать куда подальше в прямом и переносном смысле, но никто не делал этого просто так. Всегда была причина, и всегда была благодарность. Если же Галахад действительно в чем-то нуждался, он получал помощь. Стоило кочевникам налететь на их заставу, как его, юнца с едва прикрытой пушком верхней губой, тут же заслонили старшие товарищи, приняв на свои щиты град стрел и дротиков. Кто-то вместо щита подставлял и свою грудь, нисколько не сожалея об этом. Таким было приграничное братство - суровое, возможно, кому-то кажущееся несправедливым, но крепкое. Земля, которую они стерегли, была им матерью, которая вырастила всех этих людей.
Шло время, и Галахад перестал быть самым младшим. Теперь уже он бегал к девушкам в соседней деревне, и для него носили пиво из таверны другие, едва поступившие на службу. Появился Друг - настоящий, не просто боевой товарищ, а такой, которому можно доверить не только жизнь, но и душу. Кералан, что-то в нем было от тех степняков, которые тревожили набегами границу. Потом Галахад узнал, что Кералан был ребенком насилия - его мать не успела укрыться за заставой, а убивать дитя рука не поднялась. Так что служба Кералана была своеобразным актом мести. Галахад понимал, и принимал. Время шло, и казалось, что им двоим суждена почетная оставка годам к тридцати, хороший надел чуть подальше от границы, да и девки уже не мелькали чередой, а были вполне определенные, и намекали, что до тридцати лет ждать совершенно не собираются.
И тут все пошло кувырком. Король Леорик пропал, а с ним пропал и всякий порядок. Граница стала никому не нужна, потому что внутри этой границы творился полнейший бардак. Командир гарнизона, в котором служил Галахад, решил сниматься и идти маршем к столице, чтобы отыскать короля и архиепископа Лазаря, и прекратить весь этот бардак. Кто-то согласился, кто-то отказался, поскольку считал, что подчиняется не столько командиру, сколько своей присяге, а она однозначно требовала охранять рубежи королевства. Галахад уже успел стать человеком чести, но в этой ситуации он сам не знал, как поступить. Помог Кералан, решивший остаться на границе. Что ж, командира Галахад уважал, но друга ценил больше, и потому отказался выступить в поход, хотя и передал тем, кто туда отправился, половину всех своих сбережений на дорожные расходы.
А через неделю степняки вновь атаковали, утроив свои силы. Видимо, кто-то сообщил им о перемещениях войск и проблемах в Тристраме, или же их лазутчики сами видели, как потянулись от границ к столице отряды воинов. Гарнизон Галахада держался, но не выдержал. Никто не остался цел, и сам Галахад был тяжело ранен клинком, снявшим с головы скальп. Он сражался, пока мог, но затем сознание покинуло его. Очнувшись, воин кое-как забинтовал свою рану, и обнаружил, что поле боя осталось неубранным. Что-то спугнуло степняков, но из всего гарнизона уцелел лишь он и еще семеро счастливчиков. Кералан был в книге мертвых. Вместе с ним и другими защитниками границы были убиты или пленены все жители окрестных деревень. Хоронить павших можно было долго, а сил едва хватало на себя. Было решено сложить одну могилу для всех сельчан, а своих товарищей похоронить с воинскими почестями, в доспехах, чтобы дикие звери не смогли растащить их тела, погребенные не столь глубоко. Через две недели, когда рана уже позволяла ходить достаточно далеко, а последние почести павшим были отданы, выжившие отправились каждый своим путем. Гарнизона больше не было, и некого им было защищать. Осталась лишь пустота и чувство мести, вот только каждый воспринимал эту месть по-своему.
Галахад чувствовал, что командир был прав, и ему следовало уговорить Кералана и остальных уйти. Тогда, быть может, они бы уже нашли короля, и многие его боевые товарищи остались бы в строю. Да, степняки все равно разорили бы деревню, но ведь если снимается гарнизон - ушли бы и жители. Они бы потеряли дома, но не жизни. Единственным утешением для себя Галахад видел возможность помочь тем, кто пострадал от беспорядков уже внутри страны. Тем, кого еще можно спасти.