[LS] Сезон Охоты [MotW] | Партия

Джон до сих пор вспоминает о первом встреченном им чудовище со стыдом и болью. То, что ему было всего двенадцать лет, он сам не считает за оправдание.

Запах гари разбудил его и сначала Джон думал, что в особняке начался пожар. Пожар действительно начался, но он даже не мог предположить, какой была его причина. Пламя не добралось до его комнаты, но он чувствовал жар и запах гари. Почему-то родители не спешили на помощь, и он сам побежал искать их и Марию. Наверняка сначала родители сами побежали сначала спасать его сестру, а потом они должны были прийти за ним...

А потом, на другом конце коридора, уже наполовину охваченного пламенем, он увидел это. Чудовищный пес, огромный, покрытый пламенем, которое видимо и послужило причиной пожара. И в зубах чудовища Джон ясно видел чью-то руку. Возможно, отца. Хотя после каждая попытка вспомнить этот момент рисовала в памяти разные руки - отца, матери, сестры. Тогда Джон бежал, сквозь пламя, навсегда оставившее на нем свои отметины, прочь из особняка. Чудовище не преследовало его, хотя при желании оно наверняка могла нагнать его за мгновение и сожрать целиком.

После его нашли возле догорающих руин. Тогда никому не рассказал от увиденном. Кто захочет знать, что монстры существуют?

Мария



Последний раз Джон видел сестру больше десяти лет назад. Она была на год старше него. У них были хорошие отношения, родители редко отказывали им в чем-то, и они не сражались за их внимание. Возможно через несколько лет, ближе к взрослению, их пути разошлись бы, и у каждого появились бы друзья, более важные, чем брат или сестра. Но Джон потерял сестру намного раньше.

Он не помнит, что они делали в день до пожара. Это был обычный, ничем не запоминающийся день. Одно из многих сожалений, связанных с Марией. В ту ночь Джон должен был найти её, убедиться, что она в порядке. Вместо этого он бежал. Теперь события той ночи иногда возвращаются к нему в кошмарах. Иногда он надеется, что она сумела как-то выжить. Иногда ему снится, что рука в пасти чудовища принадлежала не кому-то из родителей, а Марии.

Несмотря на то, что он видел демонического пса, и точно знает, что монстры и демоны существуют, Джон не посещает церковь и не молится. Но иногда, когда рядом никого нет, он все еще говорит с сестрой. Бывает, он говорит ей, как прошла очередная охота. Но чаще он рассказывает об очередном ничем не запоминающемся дне. Джон намного сильнее теперь ценит такие.


Конрад М. Смитсон



Конрад - отставной сержант вооруженных сил США и все еще действующий охотник на монстров. Хотя он регулярно грозится бросить все это, уйти на пенсию, завести собаку и автомастерскую, ему мало кто верит - хватку он не потерял, и сам Джон не уверен, способен ли он сейчас победить наставника в чем-либо.

С Джоном Конрад познакомился во время югославских войн. Войска НАТО были отправлены против Югославии, но среди военных были и те, кто направился тогда в юго-восточную Европу, чтобы бороться с потусторонними угрозами. Кровопролитие и хаос служили благодатной почвой для монстров и колдунов. В одну из ночей Конрад охотился на нежить, поднятую некромантом на границе Боснии и Сербии. По стечению обстоятельств, в то же время на дороге неподалеку заглохла машина с Джоном и еще двумя солдатами. Местные дороги быстро гробили любую технику, от легковушек до джипов и грузовиков.
К тому времени, как Конрад прибыл на место, двое солдат были мертвы. Шальной гуль, напавший на патруль, тоже был упокоен - тогда оружием для сражения с монстрами для Джона стала монтировка, которой он размозжил чудовищу череп, и не переставал избивать живой труп, пока тот окончательно не затих.

Через неделю они вместе нашли и убили некроманта, поднявшего умертвия. С тех пор Конрад сделал Джона своим учеником, окончательно познакомив его с тайным миром монстров, магии и охотников. Только Конраду Джон рассказал, что он видел когда-то в ночь пожара. Можно было бы сказать, что Конраду он доверяет, как себе. Это не так. Конраду Джон доверяет даже больше, чем самому себе.


Гвендолин Майерс




Сан-Франциско - город, в котором всегда солнечно и, кажется, в любой день можно наткнуться на какой-нибудь музыкальный фестиваль. Раньше Джон заезжал туда иногда за этим - отдохнуть от мира охоты. Теперь он приезжает туда из-за Гвендолин.

Дочь хиппи, воспитанная на рок-музыке 70-х. Неудивительно, что она постоянно крутилась возле концертов. Иногда она продавала билеты, иногда разносила напитки на фестивалях под открытым небом, несколько раз она сама выступала организатором, договариваясь о выступлении небольших музыкальных групп в барах. Она не стремилась сделать на этом карьеру, скорее ей просто нравилось в итоге бесплатно слушать музыку.

Во время концерта в одном из баров она и познакомились с Джоном. Её не испугали его ожоги, и его музыкальные вкусы были не так плохи. Может быть они были созданы друг для друга. Может быть нет. Что можно наверняка сказать про отношения девушки, которая знает все бары Сан-Франциско, и парня, который редко задерживается где-то надолго? С другой стороны, Гвендолин привыкла ждать его возвращения, а он привык возвращаться.

Джон пока не раскрыл Гвендолин тайну своей настоящей профессии. Конрад, с которым парень поделился этой проблемой, отговаривает его от такого шага. Это наверное единственное, в чем Джон не согласен с наставником. Что его пока останавливает - шанс, что после такого признания Гвендолин не захочет больше его ждать.

«Я странная? Нет-нет-нет, это остальные странные! Почему-то никто никогда не придавала значения тому, что люди рядом с моей лучшей подругой исчезали! А ведь она рыжая!»

Мей всегда следила за Эммой: с того самого дня, как увидела её рыжие волосы и узнала о всеобщей любви одноклассников. Сразу стало понятно, что тут что-то нечисто – никто по своей воле не будет испытывать симпатию к рыжим. Дальше – больше. Никто не замечал постоянный песий душок Эммы, едва прикрытый каким-то дорогим парфюмом; никто не задумывался, почему она отличница в спорте и географии, но совершенно плоха в математике и химии; никто не придавала значения, что она потрепанной и невыспавшейся приходила после каждого полнолуния; и почему-то никто не говорил о множестве когтеточек в её доме! Не то, чтобы она вообще кого-то допускала в свой дом, кроме Мей, но…

Дело было вечерком после колледжа – Эми как раз выгуливала двух своих песиков, а Мей бродила с ней за компанию, подмечая любопытные закономерности в поведении людей и перекрестье улиц, рисующих солярные и религиозные символы, как в какой-то момент её псы залаяли и сорвались с поводка: Эми сказала, что «все в порядке» и попросила подождать, но Мей уже знала, что сегодня полнолуние: в её сумочке был осиновый кол (то дерево было похоже на осину) и камера-мыльница. Она проследовала за подругой…

…чавканье, рычание и треск ткани были идеальным подтверждением теории Ханегавы. Тихий щелчок – и мир уже через пару часов должен был увидеть фото, где многохвостая звероподобная девушка и два её пса пожирают труп какого-то человека. Едва слышным шагом подобраться к поддавшейся инстинктам подруге – и вогнать дрожащими руками в спину осиновый кол. Почему-то тогда из глаз сами собой потекли слезы – этому феномену Мей еще не нашла объяснения.

…прибывшая мгновением позже монахиня спасла жизнь Ханегавы, в результате чего та обошлась только погрызенными и поцарапанными руками, шрамы от которых уже никогда не пройдут. Эмма оказалась не оборотнем, а какой-то «кицуне» и поедала она не потому, что хотела (ну разве что «чуть-чуть»), а потому, что это был оборотень и иначе его довольно трудно убить окончательно. И вообще – все это операция католической церкви, что очень многое объяснило для Мей (с известной долей недоверия к человеку, которого она видит впервые в жизни).

...Эмму по итогу от смерти спасла только особая церковная магия и то, что кол прошел мимо сердца. Ханегава очень обрадовалась и попыталась поздравить Эмму прямо во врачебной палате, заявившись все с тем же колом, но к ней не пустили и сказали, что Эмма видеть Мей не хочет. «Интересно, почему?»

Сестра Берта



«Эти монашеские одеяния во все эпохи позволяют скрыть оружие… Вот многие говорят об мусульманских религиозных фанатиках-ассасинах, но если вспомнить времена воинствующего христианства и удобную для ношения скрытого оружия одежду, то сразу встает вопрос: а ассасины ли были первыми убийцами религиозного толка?»

Мей с недоверием относилась к католической церкви – протестанты, понятное дело, были всего лишь марионетками масонов, а вот католики сами создали иезуитов, Инквизицию и тамплиеров и кто знает, кто руководил самими католиками? Или вот те же рыжие – именно католики объявили их бездушными порождениями дьявола и устроили геноцид, но зачем?

Сестра Берта ответила на этот вопрос. Косвенно. Явно стремясь утаить правду, но Мей просто так не проведешь. Католики очень многое потеряли за прошедшие века и уже не могли полноценно выполнять свою роль защитников Земли от всяческих демонических темных сил, поэтому вместо этого решили координировать всякую чуть более адекватную нечисть, дабы она сама пожирала нечисть неадекватную и воевала против демонических сил… Следовательно, и рыжих церковь жгла, чтобы потом обрести над ними контроль. Поистине жестокая и мрачная организация.

Сестра Берта, которая оценила чуйку Мей и её специфическое мышление, которое привело к обнаружению японского почти что оборотня, решила использовать её в качестве внештатного работника, иногда даже предлагая покреститься и пойти на службу Господу, но Мей благоразумно отказалась: спасибо, конечно, Господу, что он защищает Землю от темных сил, но история тамплиеров, иезуитов и Инквизиции хорошо показывает, что Господ делает с провинившимися Слугами, поэтому… Поэтому Сестра Берта уважаемый партнер, боевой напарник и замечательный работодатель, но, пожалуй, не сестра по вере.

Младая Сотня



«Многие делят мир на "до" и "после", когда говорят о каких-то событиях… Но это все ложь. Мир разделен на "до" и "после" в момент твоего рождения. Каждый раз, сталкиваясь с чем-то новым, ты словно заново рождаешься и становишься таким же ребеночком, который изучает мир с нуля… Если, конечно, ты поддерживаешь цивилизационную теорию Тойнби и собираешься отрицать постоянную культурную связь цивилизаций. Иначе, конечно, ты рождаешься лишь единожды и все последующие факты лишь расширяют существующую картину мира»

Когда работаешь на Церковь, тебе так или иначе приходится сталкиваться с сектами: иногда это безобидные мошенники, иногда одурманенные темными силами фанатики… А иногда это марионетки каких-то совершенно запредельных сущностей, которым не нужны души людей и власть над Землей. Когда ей поручили очередной задание по поиску секты, она сразу насторожилась: секта не давала рекламок, не состояла в реестре религиозных организаций и не имела рекламы в Интернете.

Дальше – больше. У секты не было названия, в неё практически невозможно было вступить, другие независимые сыщики довольно показательно превращались в омерзительные кадавры из плоти или начинали шептать различные безумства и предсказания, от которых Мей заходилась в истерическом смехе: потому что она уже точно чувствовала, с чем имеет дело. Поэтому, когда она вышла на загородный особняк, где должен был собираться культ, она настояла на том, чтобы им выдали тяжелое вооружение.

…когда десяток глаз Младой Сотни сосредоточился на лице Мей, та истерично смеялась и предпочитала смотреть на останки культистов и израненных напарников, но не на то существо, что эти культисты призвали. Это воплощение чье-то загадочной воли вырвало глаза каждого из присутствующим – и отдало взамен свои, «поблагодарив» за «сопротивление», с тех пор являясь в самый неожиданный момент; иногда приходит во снах.

Младая Сотня иногда подкидывает работы, за которую даже платит – платит настоящими деньгами, а не сомнительными дарами (надо сказать, она даже позднее извинялась, что «неправильно одарила» смертных). Чаще всего её задания – помощь полиции или частным организациям с поимкой других культистов и ересиархов. Что куда важнее, Младая Сотня оказалась терпеливым и понимающим собеседником, всегда готовая выслушать мысли Мей и поделиться собственными соображениями по их поводу.

Ричард Эйхманн



«Давай смоделируем ситуацию. Ты – сын председателя масонской ложи. Разумеется, ты вынужден наследовать его дело, крутиться в элитарных кругах, находится под угрозой конкурирующих лож и организаций, а в какой-то момент ты либо вынужден вступить в ложу, либо стать трупом из-за слишком большого влияния на председателя – логично, что, исходя из этих соображений, тебя будут индоктринировать и защищать с детства, не говоря уже об элитаризме масонов. А теперь перенесем эту ситуацию на некую дочь предположительно известного охотника, увидим полное отсутствие индоктринации, внятной подготовки и зададим вопрос – а его ли это дочь? И если его, то зачем ему нужен беззащитный ребенок, все знания которого о мире находятся на самом примитивном и базовом уровне? И это в мире, где невинные и чистые девы могут стать часть ритуала призыва какого-нибудь древнего божества, который хочет поглотить мир? Вот ты как думаешь, Сотня?»

Дорогой отец, который в детстве часто рассказывал Мей сказки и часто уходил за хлебом на месяцы и года (из-за чего так и не женился на маме). Сказки были разные – где-то торжествовало добро, где-то зло лишь казалось побежденным, где-то и вовсе ни зла, ни добра не оказывалось; во всяком случае, именно рассказы отца о тайном мире, которые он подавал с легкими искажениями и замалчиваниями, заставили Мей самой искать правду, когда папы долго не было, а узнать конец истории хотелось.

Когда он вернулся домой после инцидента с Эми, он перестал утаивать и рассказал все, как есть – он был вольным охотником на монстров, но сейчас возраст уже не тот, поэтому вместо активной охоты он в основном тренирует молодняк да консультирует по всяким особо сложным вопросам. Мей, конечно, поверила, но решила немного опускать различные детали и факты в разговорах с ним: в конце концов, невозможно, чтобы опытный вольный наемник не знал о группах католической церкви по борьбе с нечистью и не уберег родную дочь!

…если дочь на самом деле родная. В конце концов, родной дочери никогда не скажут «Живи нормально и не лезь, куда не просят»: особенно когда она и так уже по уши. В общем говоря, Мей крайне обижена на своего отца: она никак не может проверить, что из рассказов отца правда, а что ложь, у неё нет надежного знакомого, который может проверить их генетическое родство и он наотрез отказывается брать её с собой на миссии! Да еще и наверняка лжет, что большую часть времени сидит, обложившись книгами.

Эмма Фокс



«Я понимаю, почему у неё такая фамилия – очевидная аллюзия на Гая Фокса, известного своими сложносоставными комбинациями. Так и быть, одной-единственной, но Эми больше и не понадобится! Хочешь что-то скрыть – оставь это на самом видном месте. Тем более, никакой нормальный человек не поверит в такую фамилию и начнет безрезультатно копать дальше… Союзники понимают сигнал, а враги ищут несуществующие связи: ситуация win-win»

Лучшая подруга, которая последние несколько лет почему-то очень агрессивно относится к Мей, мотивируя это тем, что Мей когда-то почти убила её, но Ханегава уверена, что это лишь отговорки: наверняка это все часть какой-то очень длинной и долгой игры по освобождению из кабальной службы католической церкви. Когда придет время – Мей готова выступить на её стороне и сделать все, что только в её силах.

А пока приходится посылать анонимные поздравления, потому что звонки она не принимает, за дверь не пускает, а письма, подписанные самой Мей, отправляет обратно нераспечатанными. К счастью, Ханегава помнит их школьную дружбу и ни капли не расстраивается этому факту – правда выйдет наружу, рано или поздно, но пока это дело она готова оставить нераскрытым. Исключительно потому, что это дело её подруги.