Воскресители | Партия

Невысокий мужчина с небольшой бородой и странной прической. Обычно одет в пальто или костюм. Голос у него низкий, с небольшим норвежским акцентом. Взгляд всегда безразличен, даже, если происходит что-то ужасное.
Есть несколько шрамов на левом плече, два от пуль и один от ножа. Небольшая татуировка в виде змеи находится на правой руке.

Берг всегда спокоен, поэтому порой производит жутковатое впечатление. В любой ситуации он будет искать личную выгоду, поэтому его помощь равносильна тому, что вы взяли у него в долг, а долги лучше возвращать. Особенно тому, у кого дома есть чертова оружейная.
К убийствам он относится нейтрально, потому что считает порой они необходимы. Также он никогда не берет заложников, потому что считает, что они лишь обуза.

Ларс был вторым ребенком в семье, проживавшей в Осло. Его отец был полицейским, а мать не работала. Родители недолюбливали ни Ларса, ни его брата Марка, поэтому почти всё время младшие Берги проводили у своего деда – Эрика. Он был заядлым охотником и научил братьев стрелять. Однажды, во время охоты, в винтовку Ларса попал мусор, поэтому, когда он выстрелил, она взорвалась, разметав осколки во все стороны. По счастливой случайности Ларс остался цел, в отличие от его брата и деда. Осколок попал в глаз Марку, лишив его жизни на месте, а Эрик лишился жизни из-за кровопотери, во время того, как младший Берг тащил его к машине, которая была в нескольких километрах от места трагедии.

После этого Ларс сам доехал до дома своего деда, оставив тела гнить в заснеженном лесу. Ему повезло, что в шестнадцать лет он выглядел года на два старше, поэтому полицейские его не остановили. Оказавшись дома у Эрика, младший Берг забрал деньги деда и уехал в США, подкупив одного из охранников на торговом судне.

Прожив в одной каюте с кучей рабочих около двух недель, Берг оказался в стране возможностей. Причём с деньгами. Первым делом он устроился на работу в ресторан быстрого питания, но его оттуда уволили после того как он нахамил посетительнице. После этого инцидента он переехал из Джорджии в Монтану. Там он начал работать на наркоторговца, которого встретил на вокзале.
Так прошло несколько месяцев: Ларс толкал траву, получал небольшую зарплату и жил в мотеле, где никто не интересовался возрастом постояльцев.
В один прекрасный вечер, когда Берг шёл домой, он увидел двух людей. Один из незнакомцев душил другого. Ларс бы не помог никому и просто прошёл бы мимо, если бы не желание опробовать пистолет, который ему выдал дилер. Берг выстрелил в нападавшего, попав ему в живот. Раненного быстро уложил на лопатки незнакомец, а потом поблагодарил мальчишку и дал ему бумажку с номером, сказав, что на номер можно будет позвонить, если будет нужна помощь. Берг был удивлен, но бумажку сохранил, а незнакомец просто ушёл куда-то во дворы.
Спустя шесть месяцев Ларса поймали за торговлей наркотиками. Во время допроса он попросил телефон, чтобы позвонить на неизвестный номер, потому что понимал, что больше ничего ему не поможет. После почти минуты гудков, Бергу ответил приятный голос, сообщивший о том, что помощь скоро будет оказана, причем, не спросив про то, какая именно помощь нужна.
Через несколько часов после допроса, его повезли в тюрьму для несовершеннолетних, чтобы содержать его там до суда. Но, по пути, полицейская машина попала в аварию, а виновник этого (водитель джипа), скрылся с места происшествия, забрав с собой Ларса. Мальчишке сказали, что полгода назад он спас некоего мистера Джонсона, который является клиентом организации, которая «решает проблемы». А Берг показал неплохие результаты, когда застрелил того незнакомца. После этого за ним следили, а теперь предлагают вступить в неё. Ларс не мог отказаться от такого предложения, поэтому вступил в эту организацию. Там его научили стрелять ещё лучше, чем раньше, а потом стали давать контракты, в основном на убийство каких-то людей, вроде наркоторговцев или сутенеров.

А годы шли. Спустя десять лет работы на так называемую организацию Cleaning Service, Ларсу дали контракт на устранение очередного противника очередного мелкого чиновника. Противником был некий Винсент Джонсон, который, как говорило досье, был сутенером.
Добраться до цели было легко, потому что никто не охранял вход в дешевый дом. Оказавшись около квартиры цели, Берг перепроверил оружие и вошёл внутрь. То, что он там увидел можно было бы занести в фильм ужасов, потому что урод с кучей струпьев на лице, пил кровь полуголой проститутки. Но Ларса нельзя было испугать, поэтому он выпустил несколько пуль в голову твари, а чудище превратилось в пепел. Удивлению Берга не было предела, но он покинул здание, так и не разобравшись, кого он убил.

После этого случая он решил уйти на покой и уехал в Новый Орлеан, чтобы зажить там спокойной жизнью. Но за пять лет, что он живет там, Берг, однако, выполнил несколько контрактов, которые он получал от своих старых клиентов, но последние три месяца он просто живет на остаток от своих накоплений.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Смерть забрала к себе Домициана, когда тот был на исходе своих земных лет. Он присоединился к числу Проклятых и бессмертных, когда был уже седым стариком.

Его плечи узки и понуры, его рост невысок. Вся его комплекция создаёт какое-то впечатление невесомости. Учитывая, что при всём этом волосы его практически белы, он выглядит как какая-то снежинка, вот-вот готовая быть подхваченная ветром. Да-да, на взгляд стороннего наблюдателя, смотрящего издалека, человека, его незнающего, он будто бы пух на ветру, а не создание из плоти, крови и костей - никак не что-то, могущее быть угрозой. Что ни говори, первое впечатление обманчиво.

Только приблизившись к епископу почти вплотную, только будучи очень внимательным, можно увидеть сколь он опасен. Его растрёпанные волосы цвета пепла? Они - взъерошенная щетина хищника, подготавливающегося к броску. Его блекло мерцающие, подобные каким-то стекляшкам выцветшие серые глаза? Они - окна в душу Дьявола. Его лицо бледно, о да, оно цвета кости. Лицо смерти, м? Воистину, многие были обмануты его обличьем слабого старика, многие поплатились за это.

Те, кто хорошо знаком с Домицианом, его родня, знают, что мохнатые брови епископа всегда нахмурены. Знают, что тонкие красные губы под седой бородой скривлены в постоянной гримасе толе неприязни, толе разочарования в мире. Он создание многих печальных дум, епископ Домициан, чего уж там. Груз еженощной заботы о судьбах его конгрегации гнетёт его необычайно.

Нос и подбородок епископа заострены, щёки впала, скулы чётко выделены. Он обладает лицом аскета и мученика, Домициан. Оно, это лицо, хорошо идёт к его манере держать себя. Его повадки и маньеризмы, - они практически кричат, что ему несносно его окружение, и что он рад бы был оказаться где-то ещё. В его тоне, в его манере говорить, всегда читается некое снисхождение, какая-то потаённая враждебность к собеседнику; в его словах всегда звучит какая-то навязчивая менторская нотка. Он будто бы постоянно испытывает мир и своих собеседников на прочность, епископ. Это - либо же мир постоянно испытывает на прочность его. Одним словом, Домициан - ужаснейший мизантроп.

Это не всё, что он есть, впрочем. Домициан - облекшаяся в материю икона пуританского проповедника старой закалки. Духовника той масти, к всепроникающему презрительно-святому осуждению которого ты лишь только рад обратиться, когда уже, заведомо и наперёд, знаешь себя как неисправимого грешника. Многие Проклятые Нового Орлеана знают себя в качестве таковых. Они знают - доподлинно и без всякого сомнение - о себе то, что они нечестивы сверх всякой меры. Потому все эти острые углы, все эти огрехи его характера лишь добавляют Домициану популярности среди них. Все эти маленькие недостатки, да, но также и его бесноватый взгляд безумца.

О да, когда ты позволишь себе это заметить, ты поймёшь, что он смотрит на тебя как опасный безумец, наш Домициан. Он смотрит как зверь и как неприкаянный убийца. Как кто-то, кого надо запереть. Освящённые, впрочем, как кажется, полагают, что именно так должен выглядеть взор религиозного лидера, охваченного мессианским пылом. Чего уж, они странная братия, эти немёртвые католики...

Вентру, известный ныне как Домициан, был обращён в число проклятых порядка тридцати лет назад. Всё так, всё так. Он умер и был возрождён в 80-ые. В десятилетие, когда жадность и моральный упадок были девизами дня. Когда секс, наркотики и рок-н-ролл текли по улицам города подобно реке из крови и нечистот.

Это до некоторой степени забавно, что при всё при этом он выглядит и ведёт себя как этот ваш почтенный, почти что модельный эдвардианский джентльмен. Вдвойне забавно, учитывая, что он даже не англичанин. Ну, то есть, конечно, его родители иммигрировали в Штаты из Канады сразу после Великой Войны. Туда, в свою очередь, они прибыли из Кардифа. Но, нет, нет. Сам доктор Джеймс Т. Марек был рожден на американской земле.

Но мы отвлекаемся на частности. Джеймс был стар, когда он умер в марте далёкого 1986-ого. Ему было что-то за шестьдесят. Он прожил долгую и успешную жизнь академического работника. Впрочем, жизнь университетских профессоров философии редко может показаться как-то особо событийной или интересной со стороны. Потому и мы не будем останавливаться на этой теме надолго.

Скажем лишь, что все основные свершения, потрясения, достижения и катастрофы его "тёплых" дней свершались, так или иначе, в мире духа. Запечатлены они были в памяти немногих достаточно образованных коллег и на страницах научной периодики. В мире смертной плоти доктор оставил после себя следующее: два брака, четверых детей, трое из которых пережили его, шесть или семь сотен опубликованных работ. Пять или шесть из этих последних даже принесли ему определённую прижизненную известность. В кругах узких специалистов, разумеется.

Смерть пришла к нему, профессору, неожиданно. Она пришла незвано. И, о-о, она была жестокой, страшной и настолько бессмысленной, насколько только смерть и может быть. "То были не благостные объятия Танатоса, мирной кончины, что забрали меня из обители живых. И, нет, то был так же и не Герас, смерть от старости. Не та смерть, которую ты ожидаешь и которая всегда приходит в назначенный срок. То были Ойзис, Эрис и Морос-рок. Им выпал жребий быть моими палачами".

Так, наверное, мог бы сказать сам Домициан. Видите ли, он, епископ, любит все эти поэтические метафоры и античный флёр. В чём-то он просто этакое ходящее и не дышащее клише - карикатура высокообразованного сноба. Он думает, что он умнее всех вокруг. Он почти что патологически не может удержать себя от того, чтобы не попытаться показать это через посредство вот таких вот пятидолларовых фигур речи.

Таким он был, когда был жив, таким он и остался в посмертии. Впрочем, так оно зачастую и бывает среди Сородичей.

Как бы там ни было. То, что случилось в ночь, в которую доктор Д. Т. Марек умер, есть следующее. Он направлялся в Новый Орлеан для того, чтобы встретиться с давним знакомым. Он оставил известность и определённость межштатной магистрали. Он заблудился и что-то около четырёх часов петлял и колесил по просёлочным дорогам. Из этих дорог одна хуже другой. Наконец, они привели его в какое-то байу. Болото выглядело как ваш добротный сеттинг для новеллы ужасов в стиле южной готики.

Доктор плохо помнит о том, что произошло в последний час его жизни или что-то около того. Кое-что он, впрочем, может вспомнить. Всё началось с того, что он почему-то вышел из машины и удалился от дороги. Он освещал себе путь фонариком, и он был привлечённый в глубь болот какими-то далекими голосами, плачем и криками. Затем, его память подводит его. Всё становится смутным. Как кажется, он сильно удивился. Удивился он, - вот это он точно помнит, - увидев форменный парламент. Парламент, состоящий из сов.

Что было потом? Потом он помнит, как испугался до боли в желудке. Почему это произошло? Ему показалось, что они, эти совы, пересмеиваются и перешептываются между собой. Делают они это на старинных языках, а обсуждают они его, доктора, судьбу. Он посмотрел на них, и он распознал разум в их глазах. В, должно быть, полусотне холодных блестящих жёлтых глаз. Все они были устремлены на него. Он понял, что наверняка умрёт. Потом, чёрная летящая тень упала на него сверху и острые когти ударили его в грудь. Затем в шею. Затем была ещё одна тень, и ещё одна. И вот он уже мёртв.

Темны воды болота сомкнулись вокруг него, ибо он тонул умирая и мрачному омуту суждено было стать его смертным ложем. Стены из старых кипарисов, соответственно, стали его склепом и надгробием.

Память, но не жизнь вернулись к нему, когда он обнаружил себя на какой-то заброшенной ферме в двадцати милях к югу от Нового Орлеана. Это произошло спустя, - это он затем выяснил, - два с половиной месяца после его роковой кончины. По тому кровавому вертепу в каждой комнате своего нового убежища, по крови у себя под ногтями, по крови у себя во рту, по крови на своей изорванной в клочья одежде, - по многим и многим изуродованным и истерзанным телам животных, женщин, мужчин и детей; телам, развешенным всюду вокруг наподобие трофеев, - Домициан сразу понял и узнал, кто и что он есть. Он узнал, что он воистину Проклят.

Здесь мы ускорим наше повествование. Джеймс Марек, наконец, добрался до Нового Орлеана в 1990-ом. К тому моменту, кроме основной истины своего бытия, доктор так же знал все те основные факты и анекдоты, знание которых обеспечивает успешное выживание и существование среди Сородичей. Он был неофитом Ланкеа эт Санктум. Он говорил всем, что он вентру, и, несмотря на все скрываемые им странности и иррегулярности своего Обращения, он вполне усвоил традиции и маньеризмы клана правителей. Потому он мог действительно показаться одним из них. Так, он даже взял себе псевдоним в традициях властителей над проклятыми. Он стал Домицианом, названным так в честь тиранического и порочного императора старого Рима.

Здесь в Новом Орлеане утончённость и интеллектуализм Домициана идут в чём-то вразрез с коренной и сермяжной "Old Time Religion" и "Fire and brimstone" религиозностью его типичного креольского собрата по ковенанту. Может быть, это как раз и есть то, что так высокого возносит его в милости его паствы. В конце концов, разве не говорят священные книги Освещённых, что не самый старейший и могущественный должен вести их, но наимудрейший?

Должно быть, им льстит, что настоящий профессор и знаток континентальной философии трётся плечами и ходит среди них. Среди таких простых красношеих линчевателей негров и баптистов как они. Тем не менее, не стоит себя обманывать. Домициан - чудовище и хищник. Он спущен на мир по божественному постановлению. Эту свою роль он принимает на себя с радостью. Сверх того, благодаря своей харизме мизантропичного интеллектуала и неотвратимой убедительности вентру, он так же чертовски успешен в своей проповеднической, прозелитической миссии.

Да, его убеждения и его символ веры могут быть более изощрённым и эзотеричным, чем у большинства его коллег. Но, всё же, когда все карты вскрыты, Домициан принадлежит Ланкеа Санктум целиком и полностью. Домициан не просто Освещённый, но лидер и вдохновитель среди них. Он не только верит во всё то, во что его братья верят, но он побуждает других принять эту веру.

В 1998-ом влияние и авторитет молодого вентру в общине Освящённых было уже неоспоримо. То было только разумным и только естественным, что оно было формализировано в его избрании и рукоположении в священничество. Вскоре, епископский титул и мантия так же стали его. Это было в году 2005-ом. Эта мантия здесь, кстати, не просто фигура речи. Роскошный плащ из пурпура с золотым шитьем, - цвета вентру согласно Флорентийскому кодексу Инвиктуса, - был возложен на его плечи его соплеменником, благочестивым принцем. Что интересно в этом реликте Ланкеа, так это те стилизованные изображения сов и их черепов, что его украшают. Золотом они вышиты на багрянце.

"Суеверие Старого Мира, мой друг, - сказал принц в ту ночь. - Мифические демоны, птицы загробного мира. Враги языческой и упаднической Камарильи, что правила в дни давно минувшие. Всего лишь нелепое поверье, пустой предрассудок, символ вражды, не значащей теперь ничего".

Ах-ха, должно быть у судьбы или у предопределения было очень мрачное настроение в ту ночь. Иначе почему кто-то из них бы вздумал шутить с Домицианом так в ту далёкую ночь?

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Тот же DungeonMaster, только кубы честнее.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.