"Смертоходы" | Партия

Рост - 168 см.
Вес - 57 кг.
Возраст - 24 года.

В давние времена, еще до первого пришествия Монахора, граница миров в Самхафе была слаба. Настолько, что существа других планов чувствовали себя как дома. Недаром в сказках самхафцев столько джиннов, ипритов, пэри, дэвов и прочих волшебных созданий. Со временем миры разошлись дальше друг от друга и число визитов сократилось в сотни раз. Колдуны и чародеи тщетно произносили заклинания и приносили кровавые жертвы, пытаясь вызвать одного единственного джинна. Но все-таки, некоторым счастливчикам удавалось встретить гостей из-за грани просто так. Одним из таких везунчиков был и отец Юи. Он был одним из трех сыновей богатого торговца Заки, водил корабли и караваны. Во время одного плавания он встретил на необитаемом острове красивую дикарку. Та сказала, что ее лодку разбило о скалы и она оказалась тут в заключении. Ариф был женат, но кого волнуют такие мелочи вдалеке от дома. Тем более, что дикарка правильно реагировала на откровенные намеки. Парочка уединилась в пещере, и потом матросы не нашли ни дикарки, ни своего капитана, только кровь на песке. Незнакомка оказалась прекрасной пэри, но с медными крыльями и стальными когтями. Она приняла свой истинный облик, когда член мужчины был уже в ее теле. Пэри дала Арифу кончить, а потом вырвала из груди сердце и съела. Тело же неудачника утащила с собой. Вот только семя мужчины оказалось сильным, и пэри понесла от него. Так что через некоторое время к порогу дома Заки оказалась подброшена грудная девочка. К ней прилагался личный перстень капитана и целый мешок золота.
(Продолжение следует.)

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Рост: 169
Вес: 72
Возраст: 29

Не высокий, не крупный и вообще не сказать, чтобы как-то особенно опасно выглядящий некрасивый мужчина возрастом "неопределенно около тридцати". Не мальчишка-молокоcос, но и не потертый годами ветеран. Так, серединка на половинку. Ни какой-либо заметной мускулатуры, ни изящности и текучей плавности движений, которые молва старательно приписывает умелым бойцам, в Улефe нет, и только явственно ощущаемое во всей его фигуре напряжение, будто бы не человек он, а туго сжатая пружина, намекает на то, что перед тобой не какой-нибудь третий подмастерье затрапезного столяра. И еще, конечно же, глаза. Крупные водянистые бледно-голубые плошки, что смотрят с немного одутловатого лица, рассеченного трещиной слишком широкого рта, холодно, внимательно и стaкой явной злобной "безуминкой" что не каждый решится пялится в них дольше пары секунд.

На нормальное снабжение наемнику надеяться не приходится, так что снаряжение и оружие Улефа напоминает разноцветный церковный витраж: та же куча разномастных, временами непохожих, но идеально подогнанных друг к другу элементов. Причем практически у каждого есть история и соответствующая его получению бaйка. Причем большую их часть посторонним людям знать совершенно не стоит. Как, например, не особо длинный рассказ о том, как улеф исподтишка режет Тышко Лукаша за только что проигранную в кости трофейную кирасу. Единственными же объединяющими факторами всего его скарба является качество и старание, с которым Верный поддерживает его в рабочем состоянии. В итоге, закованный в принадлежавшие когда-то к разным комплектам латы поверх видавшего виды кожаного дублета и порток, в кольчужном койфе, что иногда меняется на увенчанный пучком не первой свежести перьев берет, и в кольчужных же перчатках он может и выглядит экстравагантно, но голову вам раскроить своим полэксом может так же легко, как если бы получил все это одним комплектом у имперского квартирмейстера.

"Шлюхино отродье" в кругах где привык крутиться Улеф - привычное оправдание, повод и даже приглашение к драке или поножовщине, но для него самого это не более, чем констатация факта. Что, правда, никогда не мешало схватиться за нож в праведном гневе за поруганное маменькино имя, если в этом, конечно, была хоть какая-нибудь выгода. Свой первый крик он действительно издал под сенями "Изумрудной паутинки", а самим фактом рождения был обязан желторотому сыну мелкопоместного дворянчика, которого сутенер его маман планировал шантажировать бастардом. К сожалению, мать Улефа никогда не отличалась последовательностью в принятии предохраняющих от беременности отваров, так что, помимо водянистых голубых глаз на выкате, так похожих на "отцовские", ребенок получил вьющиеся темные волосы, одутловатое некрасивое лицо, кривоватые ноги и слишком широкий, похожий на жабий рот, делающие доказательство его принадлежности к благородным кровям делом непростым и малоперспективным.

Так или иначе, но переговоры с его то дедом, то не дедом продолжались четыре с лишним года, которые Улеф провел в средней паршивости борделе без какого бы то ни было воспитания, окончательно перестал походить на потенциального родителя и обучился ряду крайне полезных умений, таких как воровство еды из крысоловки, ночевка в конуре подслеповатого мастиффа с конюшни и драка с соседскими курами за свежеснесенные яйца. С переменным, надо сказать, успехом. Когда же стало понятно, что "жадный старый ублюдок" за якобы бастарда так ничего и не даст, мальчонка был уже слишком взрослым и уже слишком дорого обошелся хозяину «Паутинки» для того, чтобы просто выкинуть его на улицу, и поэтому сначала его ждала тяжелая и неблагодарная работа, а потом, лет через пять, когда подрастет, не такая тяжелая, но куда более неблагодарная "работа". И если с мытьем полов, чистой котлов, перебором белья в поисках клопов и чисткой нужника Улеф еще готов был смириться, вступать в сообщество профессиональных игроков на кожаной флейте ему совершенно не улыбалось.

Где-то в восемь он таки сбежал, естественно имея единственной целью стать прославленный наемником, но путь свой окончил так же стремительно, как и начал, ожидаемо оказавшись на дне городского дна вместе со всеми остальными сломанными и никому не нужными детьми. Однако, к собственному удивлению Улеф довольно быстро обнаружил, что крысиные законы, царящие в этом мире озлобленных одиночек, ему вполне по вкусу, а большинство обитателей еrо нового дома мягкотелы, слабы и даже здесь пытаются говорить о каких-то "правилах". Правилах, которых в жизни попросту нет. Первого человека он убил в одиннадцать, незамысловато и безыскусно истыкав не по годам крупного Тимми-Каланчу ржавым шилом, пока тот отливал в темном переулке за таверной, из которой часом ранее под хохот и одобрительные крики выкинул «жабомoрдого попрошайку», а дальше все пошло как то само собой. По накатанной. Легко. Будто из бочки со злом затычку вынули. Он даже наемником в итоге стал, вступив в шестнадцать в «Рубиновую сотню» прославленного (по его словам) и (по его же словам) ославленного завистниками Лучиано Браво, ста человек в которой не было даже на момент основания, а духа того правильного наемничества, которое про неуклонное соблюдение условий договора, и подавно.

Несколько сомнительная слава немолодого уже Лучиано все еще приносила его роте контракты разной степени законности, так что, несмотря на врожденное нежелание рисковать собственной шеей, схваток, сражений и даже битв Улеф за время бытия «рубиновым» повидал столько, что со временем перестал различать их в богато сдобренном алкоголем месиве своей памяти. Жестокий, быстрый и совершенно пустой внутри, он убивал легко и много, не чураясь ни резать глотки раненым, ни жечь чужих солдатиков в домах и сараях, ни тиранить подвернувшихся под руку цивильных. Война же, всякое бывает. Пусть даже и существует она только в его голове Там же, среди, вероятно, наименее надежных и ответственных наемников на всем белом свете он получил свою кличку, так как готовностью сменить стороны, утаить добычу, ударить в спину или просто нагло соврать выделялся даже среди составляющего роту злобного отребья. Верный себе и больше никому. Когда же старого лиса таки сожрал сифилис, Улеф сбежал с большей частью отрядной казны, пока остальные решали, кому быть следующим капитаном, и следующие несколько лет (он и сам не помнит сколько точно, ибо трезвым был лишь необходимый минимум времени) командовал своим собственным отрядом. Не ротой, нет, и даже не наемничьей ватаrой, а скорее бандой. Небольшой такой. Стаeй голодных, почувствовавших кровь волков, что берутся a любое дело, но могут отхватить вместе с наградой еще и руку. Подельников, кого не убили и не повесили, Верный, конечно же, тоже под конец кинул, уйдя как-то в ночь с остатками добычи как раз перед тем, как на "Верных долгу" вышли охотники за головами, которым он же всех и сдал днем раньше. В общем, можно сказать с уверенность, что большую часть жизни Улеф бы редкостным мудаком. Редкостным.

Так, наверное, и продолжалось бы то тех пор, пока кто-нибудь не снял жаборожую голову Улефа с его плеч, но тут в дело вмешалась судьба. Судьба (видимо в качестве насмешки) приняла вид болезненного юнца, вогнавшего в брюхо пребывающего в состоянии алкогольного ступора Верного тупой столовый нож, пока тот отливал в переулке у кабака, в котором пропивал остатки наличности. Улеф даже не помнил, что именно сделал молокоcосу, но, положа руку на сердце, мог с уверенностью сказать, что наверняка что-нибудь мерзкое, но в тот момент причины поножовщины волновали его меньше всего. В тот момент, лежа в луже собственной мочи и крови, среди мусора, нечистот и крысиного дерьма он с неожиданной ясностью понял, что хочет жить. Просто дышать. Видеть солнце. Засыпать пьяным и извалянным в грязи. Страдать от похмелья и венеры. Хочет жить так сильно, что готов хоть и кожи вылезти, если это будет нужно. Сокрушенный приближающимся небытием, он униженно скулил, словно осознавший собственную смертность пятилетка, предлагая всем силами мира что угодно в обмен на жизнь. Служение. Поклонение. Изменение. Искупление. Все. Когда же через какие-то десять минут, за которые Улеф пережил полноценный экзистенциальный кризис, проходивший мимо патруль портовой стражи не только дотащил его до ближайшего промышлявшего штопаньем людей брадобрея, но даже забрал не все деньги, оставив немного монет на оплату лечения, он понял, что был услышан, и что сделка заключена. Сделка, условия которой придется исполнять, ибо помышлять о том, чтобы кинуть высшие силы (кем бы они ни были) может только абсолютный идиот. Верный же идиотом не был. Только мудаком.

Оправившись от оказавшейся не такой уж и серьезной раны, Улеф, будучи абсолютно трезвым впервые лет за десять, пару дней просто просидел на пирсе, смотря, как свинцово-синие волны набегают на волнорез, и, размышляя над тем, какой катастрофой обернулась жизнь сбежавшего из борделя мальчугана мечтавшего о воинской славе. Как слабости, которые еще недавно казались преимуществами, извратили все его желания, превратив любившего старого слепого пса ребенка в чудовище. Как само его имя, а Верный давно стал для него именем в большей степени, чем Улеф, было глупой и жестокой насмешкой. Искупление обещал он в обмен на свою жизнь, но только боги знают, как можно искупить целую жизнь, сплетенную из убийств и предательства, так что для начала Улеф решил стать хотя бы тем, кем назывался: верным. Верным слову, а не себе. Верным товарищам. Верным долгу. Человеком к которому не страшно повернуться спиной. Его рожа и его "слава" в определенных кругах все еще были известны, так что на нормальные контракты рассчитывать не приходилось, но нормальные ему и не нужны. Только такие, за которые никто не возьмется. Такие, которые никакие деньги не сделают "допустимо рискованными". Такие, например, как поход в «Адский предел».

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Большой брутальный гном с могучими руками, общими очертаниями в целом напоминающий что-то среднее между шкафом в мирное время и сейфом на поле боя. Не слишком старый, но и не молодой, судя по длине заплетенной в две большие косы бороды, которой Тралин весьма и весьма гордится. Настолько гордится, что все нажитое непосильным трудом и не потраченное на повседневные нужды (неумеренное по человеческим меркам потребление алкогольных напитков включительно) и потребности, связанные с текущей работой, уходит в бороду. Точнее, на ее украшения. Для неопытного глаза они могут показаться всего лишь сделанными из разного металла кольцами, но для каждого гнома ясно, что в бороду Тралина вплетена история его жизни, его побед и его поражений. Каждое кольцо покрыто гравировками, как грубыми, сделанными в ситуациях, когда времени на тонкую работу катастрофически не хватало, так и настолько изящными, что поверить в то, что они вышли из-под бервнообразных рук гнома сложновато.

Лицо у Тралина не слишком примечательное для людей, но, как он сам рассказывает, среди гномов он слывет красавцем. Правда это или нет, неизвестно, но если гномихи любят потрепанные физиономии, то, наверное, да – лицо Тралина трепало немало, в разных ситуациях и разными личностями. Есть и следы от ожогов (в том числе пережженная пополам бровь, куда в свое время угодила капля раскаленного металла), есть пара романтичных шрамов, есть не слишком романтичный многократно сломанный и правленый нос. Но как минимум весь стандартный комплект на месте – несмотря на приключения, выпавшие на его долю, Тралин как-то не лишался ни ушей, ни глаз, ни прочего.

Рост: 160 см
Вес: 90 кг
Возраст: 85 лет (аналог 28 лет для человеческой расы)

Гном. В меру жадный, весьма осторожный (не до трусости, но где-то в том направлении), гораздо проще относится к людям, чем большинство проживших большую часть жизни под горой гномов - сразу видно, что среди имперцев провел времени немало. Да и с приверженностью традициям у него не все так топорно. Достаточно принципиален, и есть вещи, которые любовь к золоту, драгоценностям и прочим дорогим предметам, не перевесит ни при каких условиях.

У Тралина в прошлом и настоящем есть одна большая проблема. Он – незаконнорождённый гном. Плод запретной любви, так сказать. А у гномов так не принято – требуется как минимум согласие семей, а гораздо чаще на брак влияют старейшины кланов, одновременно хранящие традиции и преследующие свои политические интересы. Хотя формальные наказания смягчились за последнюю тысячу-другую лет, и сейчас согрешивших не казнят и не изгоняют, жизнь их становится гораздо сложнее. И, чаще всего, они сами уходят из Горы, в поисках лучшей жизни среди людей. Так случилось и с родителями Тралина, Фреей из клана Гранитобородых и Трором из клана Сильноруких (или Рукосильных – конкретно это сочетание рун переводится на человеческий плохо). К счастью, Трор был известным мастером-огнеделом, и, благодаря имевшейся торговой жилке открыл собственное производство алхимических изделий, в том числе и боеприпасов для оружия. Так что детство Тралина прошло в месте, где все шипело, гудело, взрывалось и горело, о чем свидетельствуют множество разноцветных ожогов на руках и теле.

Он готов был уже последовать стопами отца, благо немало знаний тот смог передать сыну, да и сам Тралин был талантами не обделен, особенно в области кузнечного дела и торговли, но вмешался его величество случай. Точнее, любовь – гнома угораздило влюбиться в дочь одного из старейшин совета Мона, и та ответила ему взаимностью. Увы, но речи о том, чтобы повторилась ситуация с Фреей и Трором, не шло – традиции традициями, гуманизм гуманизмом, а за покражу (а именно так бы отнеслись в клане Железностопов к уводу дочери старейшины) Тралина достали бы из-под земли и предали медленной смерти. Поэтому гном простился с родителями и вернулся в Гору, но только чтобы понять, насколько крепка гномья память. Его родителей не забыли, и стигма изгоя вполне себе передавалась по наследству. Но не полностью – гномы дали Тралину шанс заслужить имя и место в обществе, и, стиснув зубы, он приступил к работе. Работе, которая заняла годы, хотя время для обитателей Мона и течет по-другому. Успех сопутствовал ему не сразу, но со временем Тралина начали узнавать, а затем и здороваться не ради соблюдения обычаев. После пары походов в глубины он обзавелся хорошими знакомыми, и некоторые знакомства переросли в дружбу. Кое-кому он спас жизнь, кто-то не задумывался, прежде чем спасти его.

Разумеется, Тралин писал письма родителям, благополучно живущим в столице Империи, и, несмотря на риски своим выстраивающимся положением, старался навещать их хотя бы раз в два-три года. В один из таких визитов он узнал, что у него появился младший брат.

Но цель оставалась прежней. Чувства гномов глубоки, как и подземные дворцы, в которых они обитают, и Джейна ждала его, отвергая других ухажеров. Да и сам Тралин, несмотря на то, что в молодости был весьма как ходок, хранил ей верность. Хотя он и подозревал, что за ним наблюдали, уготованного ему будущим он предвидеть никак не мог. В один далеко не прекрасный подземный световой цикл его вызвали к старейшинам Железностопов и поставили условие. Выкуп. И назначили срок, в который Джейну выдадут замуж даже без ее согласия, если выкуп не будет выплачен.

Что заставило Железностопов вообще обратить внимание на Тралина, и почему они выбрали именно эти условия, гном так и не узнал. Но другое он знал точно – его состояния, равно как и того, что он мог занять у друзей и родителей, на выкуп категорически не хватало. Да и времени, чтобы заработать честным трудом не было. Срок был немаленьким, по людским меркам, но единственным выходом было пуститься в какую-нибудь авантюру. А в авантюрах чем больше риск, тем больше награда.

Так Тралин и оказался в Смертоходах.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Среднего роста плечистый мужчина неопределенного возраста. Моложе сорока, но точно старше двадцати. Не кабан, но и не дохляк. Бородат. Волосы длинные, собраны в хвост. Натурально темные — чаще всего бывают выбелены. Не имеет постоянных татуировок на лице, но в ситуациях каким-то образом считаемым им важными и ответственными — наносит сине-черную раскраску. Бывает, что и красную, наносимую всем известной теплой краской, иногда своей. Неопрятен и грязен, но улыбчив. Приветлив, но говорит тихо и подбирает слова с трудом, больше молчит.

Возраст: 31
Рост: 172
Вес: 79

В одежде преобладают изделия из грубо выделанной кожи и шкур. На ногах носит трофейные хайгардские сандалии, дополненные меховыми «гамашами» до колена. В случае необходимости вся обувь легко заменяется на обмотки. Штаны сделаны из кусков шкуры, собранных вместе кожаной лентой. Единственной тканевой вещью является некрашеная, видавшая виды льняная рубаха с длинным рукавом, поверх которой надета меховая жилетка. Предплечья закрыты широкими кожаными браслетами. Последним элементом гардероба является бурый меховой плащ с обилием проплешин. Обмотан множеством ремней.

Из оружия при себе имеет боевой топор с длинной рукоятью, две франциски и северный меч. Также к оружию можно причислить стальной кинжал, бритву, обсидиановый и костяной ножи.



Ранения
К 0, Шок 0, Боль 0 (0), третий уровень, правое предплечье, рассечение;
К 0, Шок 0, Боль 0 (0), первый уровень, правое колено, порез.

Экстремально нордический.

Торстейдн Эйтоур Хауконарсон Свирепый, истинный последователь и разящая длань Френъяста, сын Стейнара Сигфуссона Буйного, стального вихря хайгардцев косящего, сына Халльдоура Вальдимарссона Дикого, ревнителя учения Варга Рикернеса и погибели для многих имперских миссионеров.

Довольно сложно точно описать историю человека, который даже не представляет когда родился. Давно. Осенью. Вот и вся история рождения. Впрочем, он провел с племенем почти двадцать лет, достаточно для того чтобы научится говорить, охотится и принять близко к сердцу веру в старых богов. Он был слишком мал, чтобы уйти со всеми на великую войну, но прожил достаточно, чтобы отправится в кажущееся бесконечным путешествие по лесам со старым шаманом, который однажды ушел и не вернулся. Торстейдн его так и не нашел, ни его самого, ни его тела. Наверняка, боги забрали его к себе. Надежды на то, что вместе со смертью сильнейшего из богов, его место займет по праву один из великих северного пантеона не оправдались и дремучему варвару пришлось выйти в свет, благо что наемников-северян с удовольствием брали в карательные отряды. Берсерку хватало ума не слишком упорствовать в невежестве среди имперцев восхвалявших Манахора, а то, на какие цели шли пленные и раненые, оставшиеся после налетов на незащищенные тылы противника, во время войны никого не волновало. Экспедиция в чумные земли была подходящим вариантом чтобы проверить свою веру на прочность, а может быть и основать настоящий культ. Если не сразу, так с награды. Одну битву его боги проиграли, но война еще не окончена. Да и надежда не угасала.

Помер тот, помрет и этот.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Рост:178 см
Вес: 80 кг
Возраст: 35 лет

Ростом выше среднего, крепкий кряжистый рано поседевший мужик. Пропорции тела больше вписываются в квадрат — толстая шея, бугрящиеся мускулами широкие плечи, бочкообразная грудь и мощные кривоватые ноги. В общем, кушал Рене хорошо, а постоянные физические нагрузки превратили нескладного в юности пацана в хорошо физически развитого вояку. Правда, за последние годы он слегка зарос жирком от сытой спокойной жизни, но это дело поправимое, хехе.

Вот с рожей ему не повезло — больше всего она напоминает разбитую дорогу. Покатый лоб, толстые выдающиеся надбровные дуги и не раз свёрнутый набок массивный нос над мясистыми губами — до красавца, короче, далеко. Как шутит сам Рене, некоторые рыцари-штурмовики на морду более гладкие, чем он, не смотри, что синюшные.

На правом бицепсе Рене чёрной краской набит горящий шестопёр, на заросшей курчавым волосом груди проглядывают синие готтсбургские шпили, а повыше, на ключицах, набиты восьмиконечные "манахорские звёзды". Множество мелких шрамов покрывают руки и грудь, но самый заметный — глубокая зарубка со слегка припухшими, обтянутыми белесо-розовой кожей, краями, перечёркивает правое бедро. Рене ещё повезло, что фальшион наёмника вольных городов вообще не отрубил ему тогда ногу.

Короче, нормальный такой мужик. Правильный.

Раны:

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Рост 183 см
Вес 79 кг
Возраст: 26 лет

Молодой чернокожий самхафец, ростом чуть выше среднего (по меркам своего народа, по крайней мере), несколько худощавого телосложения. Коротко стриженные, густые чёрные волосы. Вечная небритость на лице. Говорит на чистом имперском с лёгким Готтсбургским акцентом, хотя внимательный человек всё таки сможет уловить влияние самхафских наречий. Голос у Айзека несколько высоковат, чуть хриплый. Кому-то может показаться писклявым. Речь очень быстрая, мимика и жестикуляция во время разговора очень разнообразная и активная, а порой просто резкая.

Не смотря на довольно мрачное детство, Айзек - достаточно жизнерадостный и позитивный молодой человек, способный выносить уроки из любых неудач и сохранять оптимизм и чувство юмора в (практически) любой ситуации. Энергичный, общительный, возможно даже болтливый. Хотя временами, впоследствии сильного стресса, может становиться замкнутым и немногословным, предпочитая человеческое общество любимому занятию. Какому именно - постоянно варьируется, потому что интересы и увлечения у Айзека достаточно непостоянны. Так же его нельзя назвать и самым целеустремлённым человеком - Айзек имеет склонность "перепрыгивать" с одного на другое, оставляя дела незаконченными. Хотя, конечно, добиться поставленной цели или отстоять своё мнение он более чем способен... если только в процессе не найдётся занятие интереснее.

Далеко не самый верующий. Но - убеждённый патриот Империи. Готов на многое пойти ради государства, фактически, подарившего ему настоящую жизнь.

Настоящее имя - Азим Кесса́ Эджету. "Айзек Кейсинджер" - псевдоним, случайно возникший во время учёбы в Университете из-за невнимательности, лени и тугости на ухо писаря, записывавшего состав учебной группы. Однако со временем псевдоним прижился - для большинства имперцев, которые в упор не видят разницы между разными народностями Самхафа, настоящее имя имело слишком непривычное звучание. Через какое-то время Азим уже сам называл себя Айзек.

Родился Азим в семье рыбака и гадалки, в племенной деревне расположенной на южном берегу реки %реканейм%, разделяющей Самхаф на две исторические области - Северный и Южный. Жители происходили из одной из малых народностей "чёрных самхафцев". Предания гласят, что в незапамятные времена племя приняло у себя имперских миссионеров, а в Великую Войну отправило в войска Манахора "большой отряд" пеших и конных воинов. Впрочем, никто из них так и не вернулся. Вскоре после поражения и последующего коллапса Священной Империи войска Союза согнали обескровленное племя предков Азима с их исконных мест обитания на северо-запад, в горы. Однако не смотря на всё это народ не оставил своей приверженности Двуединому, хотя веру эту пришлось затаить от окружающих. Родная деревня находилась в предгорных районах, ближе к истокам реки, и мало отличалась от многих таких же деревень - за исключением моста через реку, единственного на дюжину миль вокруг. Скромные пошлины собираемые с проходящих по нему купцов и путешественников были основным источником дохода деревенской общины на протяжении нескольких поколений. Впрочем, кроме этого ни про историю своего народа, ни про свою семью Азим ничего толком не помнит.

Когда Азиму исполнилось 11 лет - на деревню напали язычники из "Самхафского государства Мидиены и Каркоссы", преследовавшие какие-то свои стратегические цели в затянувшемся противостоянии с властью султана Мидиены Ашара Бассада. Мост через реку был разрушен, деревня разграблена, большинство жителей просто пустили в расход. Тех, кого пощадили - угнали на юг, вглубь пустыни. Здесь, в небольшом форту у безымянного оазиса были расположены плантации, на которых "Самхафское государство" активно использовало чернокожих пленников - детей и юношей в первую очередь - в качестве дешёвой рабочей силы. И здесь же прошла другая часть детства Азима, воспоминания о которой, к сожалению, сохранились хорошо. Многие - в том числе обе его сестры - погибли уже в течении нескольких месяцев из-за ужасных условий. Тех, кто прожил достаточно долго - могли запросто продать проходящим мимо караванам, или ещё хуже - забредающим в форт некромантам. К счастью, в глазах хозяев форта Азим был слишком дохлым и бесполезным для продажи в качестве гладиатора на арену или просто пушечного мяса какому-нибудь полевому командиру, а с другой стороны - достаточно полезным при сборке урожая. Именно это стечение обстоятельств, пожалуй, позволило Азиму выживать в этих условиях почти три года.

Кончилось всё внезапно. Когда 14-ый год жизни клонился к концу, среди солдат гарнизона форта стали слышны тревожные разговоры. Поползли слухи, что война приняла плохой оборот для "Самхафского государства". А потом - буквально в одну ночь - солдаты просто ушли. Оставив всё своё имущество, оружие, даже любимые кальяны. Уже на следующий день в форт пришли другие солдаты: северяне с бледной кожей, несущие незнакомые знамёна и идеи. Они называли себя "Боевые Свиньи" и их вёл человек, известный как Людольф. "Свиньи" оперативно заняли форт и освободили пленников. Поскольку идти всё равно было некуда, мальчишка вместе с многими другими примкнул к обозу армии, пока через пару недель не оказался в лагере для беженцев при каком-то небольшом поселении на границе северного Самхафа.

Через несколько месяцев нахождения в лагере беженцев один из магов, служивших под началом небезызвестного господина Келлера, обнаружил в юноше хороший магический потенциал. Как оказалось - обнаружил не случайно. В Готтсбурге, столице возрождающейся из пепла Империи, из руин поднимался Имперский Университет Магических Искусств - вобравший в себя всё то, что осталось от Университета Талона. И Университету нужны были студенты. Много студентов. Одарённых юношей и девушек со всех концов Ойкумены стали зазывать туда, маня обещаниями всех возможных - и некоторых невозможных - благ. Впрочем, Азим был ещё слишком молод для поступления, и к тому же плохо говорил по-имперски. В лагере для беженцев специально для таких как он организовали нечто наподобие "вечерней школы", в т.ч. для доподготовки будущих студентов Университета - а таковых было достаточно. Именно здесь он наконец освоил имперский язык и письменность, арифметику, самые азы магии, а также увлёкся исторической и художественной литературой.

По достижению возраста в 18 лет наконец поступил в Имперский Университет Магических Искусств. Во время учёбы Айзек (к этому моменту называли его уже так) показал себя не только одарённым магом, но ещё и прилежным и крайне старательным учеником. Он был не самым выдающимся студентом своей группы, но годы, проведённые в неволе и без родителей, сделали его крайне самостоятельным и целеустремлённым. Отношения с одногруппниками сложились... двояко. С одной стороны, у него осталось много хороших друзей и приятелей. С другой - нужно признать, что определённая категория сокурсников смотрела на "чёрного мага" несколько свысока. Впрочем, это даже придавало мотивации лучше стараться в изучении тайных искусств - назло ненавистникам.

Ближе к последним годам учёбы Айзек через общих знакомых познакомился с младшекурсницей, ремминкой по имени Элоди, и влюбился в неё. Она, впрочем, взаимностью ему так и не ответила. Испытывая серьёзную депрессию, Айзек несколько отстранился от людей и стал частым гостем на кафедре астрономии, много свободного времени проводил один в обсерватории Университета, наблюдая за небесными телами. И со временем астрономия стала привлекать его сама по себе. Поэтому его выпускная работа, написанная в соавторстве с однокурсником, называлась «Мнемофилософия Лунных Советников» и затрагивала тему зависимости расположения небесных тел на поведение и жизненные циклы животных и человека, и на основании этого предполагала несколько новых приёмов как с повышенной точностью предсказывать будущее и лучше понимать настоящее с прошлым. Не смотря на критику и несколько спорных утверждений, «Мнемофилософия» была даже издана за пределами Университета небольшим тиражом, хотя как и вся литература для специалистов не сыскала особой популярности за пределами очень узкого круга лиц.

После окончания Университета перед Айзеком встал вопрос выбора дальнейшего пути. Больше всего он хотел, конечно, заниматься астрономией - в голове были грандиозные планы создания собственной обсерватории и дальнейших исследований. Однако в реальности, конечно, денег ни на что из этого не было. И тут кое-кто из преподавателей порекомендовал Айзека как подходящую кандидатуру для экспедиции в одну зловонную дыру, известную как Восточные Чумные Земли. На словах миссия казалась показалась простой: пойти туда вместе с отрядом людей (и нелюдей), разобраться в том что терзает эту землю, устранить. Иными словами - помочь новой родине, подарившей ему будущее, да ещё и получить за это баснословную сумму денег и признание в высших слоях общества Империи.

И тут всё заверте...

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.