[Symbaroum] Терновый Трон | Партия

Высокий молодой перевертыш с длинными, пепельно-серебристыми волосами, убранными в слегка потрепанный конский хвост, раскосыми глазами цвета ртути или кипящего серебра. Его лицо вытянуто, на лбу кожа обтягивает череп, нижние веки слегка отёчны, от уголков глаз вдоль носа небольшие морщины. Щёки выскоблены, на подбородке ямочка. Широк в плечах, сухощав. Одет в новёхонькую клёпанную кожанку из-под которой торчит высокий воротник его рубахи. На поясе имеет целую команду притороченного барахла, а уж тощая дворняга на куске верёвки да непомерных размеров ранец...

А вот пахнет от перевёртыша всегда приятно. Аромат доброго мыла сквозь который пробиваются тонкие ноты куркумы и фруктового табака.

На плече левой руки всегда есть простая деревянная маска и Калфу довольно ловко умеет её набрасывать на лицо, не выпуская из рук ношу.

Тощий и эгоистичный Калфу живёт в долгом поиске себя, любит тыкнуть острой сталью людей, умеет мерзко хихикать и прицельно харкать на добрых пятнадцать шагов. Частенько бывает очень горяч и обидчив, но также легко как и заводится – легко остывает. Свои шаловливые пальчики Калфу старается держать при себе, но иногда нет-нет да и пускает их в ход, чтобы облегчить мошну или лишить невинности очередной замочек.

Калфу больше всего в жизни ценит себя и своё комфортное состояние. Должно быть не было скучно жить! Но и совать свою голову в рисковые авантюры, чтобы потом не получить ни барыш, ни добрую ванну с чаркой хмельного? Нет, на такое он не готов пойти.

Калфу старается выглядеть весьма спокойным и уравновешенным. Он редко выдает свои настоящие эмоции. На тот редкий случай, когда чувствует, что может не справится, то под рукой всегда есть добрая маска. Молодой подменыш держится ровно и старается вписаться почти в любую компанию, при необходимости перенимая характерные для этого общества манеры и стиль речь. Как истинный вор, он не боится поражения, главный его страх - вообще лишиться возможности принимать решения самостоятельно.

Здесь начинается история седьмого сына седьмого сына в семье волшебника и чародея. Его отец был седьмым сыном. Он в детстве слышал рассказы, что когда-то было сделано пророчество его предкам. Мол, седьмой ребенок в седьмом поколении станет могущественной личностью и будет
способен изменить сами основы магии. С тех пор вся его родня использовала многочисленные и разнообразные средства для того, чтобы в каждом поколении рождалось много-много детей, но никак не меньше семи!


Отец Калфу – Таранио - был несказанно рад, когда на свет у его супруги – Аделы – появился на свет мальчик. Седьмой сделан да ещё и будущий мужчина – цепь великих событий, которая предопределена пророчеством, не прервётся.

Калфу слушал рассказы о зачатии и очередных родах у той или иной своей тётки – в том возрасте, когда ещё не всякий малыш слова в фразы увязывает. Речи его родственников были полных историй надежде и борьбе, подсчёте дней и лун, выдерживании исподнего на льдине, а также о «постных» месяцах и даже годах.

К началу полового созревания у Калфу стали проявляться особенности – ногти заострялись и превращались в когти. Куда Таранио смотрел – это неизвестно.
Быть может продолжал где-то с кем-то делать других детей? А быть может занятия магией в Ордо Магика и советы серьезным людям города Курун много сил-времени действительно отнимаю? В конце-концов, не сам Калфу должен был стать тем, кого ждали по пророчеству, а лишь его ребенок. А может не его – может одной из его сестрёнок – пророчество чётко указывало лишь на поколение. А можёт и со счётом поколений сбились маленько – уж кто-кто, а в его семье к размножению особую страсть имели.

И вот близилась дата ритуал совершеннолетия. Папа решает, что перед таким ответственным делом, нужно непременно отправиться в баню, изрядно напиться да покутить с девками.
Выпивки много было – а то бы беды не миновать. Если бы сам Таранио и не привязал бы сына цепями для своих волшебным экспериментов, то уж за его товарищей по Ордо, юный Калфу поручиться никак не мог. А потому Калфу решил дело верно – бросился прочь, едва-едва в бане перешли от очень хмельных напитков к омовению.

Это кардинально поменяло его судьбу.

Ему, конечно, повезло. Просто в тот момент мимо города проезжали наёмники. Калфу постарался донести информацию, что, мол, в Куруне им делать нечего, все счастливы, все довольны, сирых-убогих-обездоленных нет и вообще было бы неплохо лихим людям улепётывать подальше от стен городских.
Вербовщик, конечно, походил по дворам, набивая в уши крепких юнцов да дев рассказы об уже ждущих их, если не в самом славном Индаросе, то где-то в землях Амбрии - обозах, набитых талерами и продажной любовью. Да только прав оказался Калфу – в его родном городе правили мудро и умело – лишь несколько чудаков соблазнились посулами бандита.

Сначала был долгий переход, чтобы уж точно увериться в серьёзности намерений новичков да отсеять лишних. А в конце пути не ждали Калфу с товарищами ни талеры, ни распутные девы - а лишь бой между двумя амбрийскими то ли графами, то кем пожиже - плачевно закончившийся для рядовых его участников. Не желая повторять судьбу своего отряда, горе-наёмник спешно бежал с поля боя вместе с такими же храбрецами.

Если джакара кормят ноги, то вооружённого Калфу без средств существования кормила большая дорога. Несколько лет прожил Калфу, занимаясь честным трудом отъёма чужих богатств в мошну нуждающихся - в основном, нуждающихся банды Калфу. В одно утро, правда, на поляне где они спали – Калфу оказался в гордом одиночестве – остальные что твои мушки были цветными стрелами к древам пришпилены. Калфу не знал, что бок-о-бок всё это время был не только с душегубами, насильниками и грабителями. Хуже! Он под одно дерево с теми садился, кто в Тёмный Давокар ступал.
Калфу попал в Чертополошью Крепость. Исходив Амбрию и некоторые земли варваров, Калфу стал зарабатывать себе на жизнь участием в делах Воровской Гильдии. Не то чтобы ему нравилась слава и ощущение причастным себя к великому – ему нравилось убивать и звон ортегов.
И вот однажды всё пошло не очень – он подрезал заезжего амбрийского дворянчика, который как обычно кому-то там кем-то там приходился.

Калфу понял, что настало время менять свою судьбу в очередной раз. Взглянуть на вещи под иным углом. Пройти с караваном путь показалось неплохой идеей. Как-как? Переоценки ценностей ради, минования кризиса среднего возраста для. Калфу, воспользовавшись своими полезными знакомствами, решил примкнуть к каравану, что отправлялся на юг, а затем должен был вернуться. Принять чужую личину, чтобы избежать наказания за убийство, заручиться поддержкой проверенной в деле Феньи с её товарищами. Конечно, была надежда на то, что ещё выйдет и звонкой монетой разжиться, но это было не столь уж важно...

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Высокий, но щуплый молодой человек, темноволосый, с черными внимательными глазами, бледной кожей и мягкими руками человека, никогда ими тяжело не работавшего. Движения его осторожны и немного медлительны, а сам Викто молчалив и даже застенчив, отчего испытывает некоторые проблемы с общением. Ночами Викто мучают кошмары, отчего он часто просыпается с криком...

Викто - осторожный и скрытный человек, предпочитающий сначала планировать, а потом действовать. Крушение его планов на юге сильно ударило на молодого человека и сейчас он, скорее, плывет по течению, пытаясь зацепиться в жизни, чтобы как-то встать на ноги.

Викто из Равении, сын повитухи, отец ему неизвестен. С детства обучался лекарскому делу и даже учился некоторое время медицине при школе Ордо Магики в Равении - но, привлеченный историями о богатствах , оставшихся в Альбереторе, примкнул к отряду исследователей (на деле - мародеров), направляющихся на юг. Путешествие было неудачным - отряд был практически истреблен и Викто, не найдя себе места на юге, возвращается в Амбрию...

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Высокая, чуть худощавая девушка (это заметно даже когда носит доспехи), с длинными волосами "цвета вороного крыла". Глаза серые, с синеватым отливом. Черты лица прямые, правильные, высокий лоб аккуратный нос. Взгляд всегда чуточку отрешённый, будто бы обращённый куда-то внутрь себя.
Носит кольчато-пластинчатый доспех из лакированного шёлка, в бою использует одноручный меч. Одежду предпочитает также чёрного цвета или тёмно-синего, волосы носит распущенными, но тщательно их расчёсывает.
На вид ей лет двадцать, не больше: тонкие пальцы вообще каким-то чудом способны удерживать рукоять меча, и только хорошенько присмотревшись, можно заметить в ней воина.

"Кто устережёт самих сторожей?"

Мор по-своему понимает эту фразу. С детства девушка воспитывалась в строгой дисциплине и ответственности перед обществом. Такой она осталась и во взрослой жизни: дело прежде потехи. Для неё этот афоризм выглядит как напоминание о тех, кто жертвуя собой, оказывают обществу неоценимые услуги, не получая ничего взамен – и потому нуждающиеся в ответных услугах более, чем кто-либо. Самым ярким примером такой ситуации девушка видит саму Королеву.
Практически до фанатизма восхищается королевой Коринтией и готова пожертвовать всем, чтобы оказаться полезной своей королеве. Будучи сама строгой и обязательной, не любит людей непостоянных, ветреных, не держащих своё слово.
От рождения она была очень созерцательной, поэтому большую часть времени ведёт себя тихо, но в пылу битвы или при столкновении с тем, что ей не нравится, может поддаваться вспышкам необузданного гнева. Единственное, что способно усмирить её в этот момент – напоминание о Кодексе, которому она непреложно следует.

Родилась в семье эсквайра Оле, сражавшегося ещё в войске королевы Коринтии с Тёмными Повелителями. Воспитывалась на сказках о королеве-воительнице, после чего также решила вступить в войско, да не куда-нибудь, а в орден Храмовников. Матери она совсем не помнит: бедная Лоранда умерла при рождении, так что воспитание о девочке легло на плечи отца.
Поэтому детство прошло в тренировках и чтении разнообразных сказок. Кроме того, девочка проявила некоторое сродство с потусторонним миром: могла замечать его знаки и видеть изредка духов, общаться с ними и преуспела в некоторых аспектах теургии.
Сейчас она отправляется в Давокар, чтобы на деле доказать, что готова к вступлению в орден Храмовников. Перед этим она попросила одного из теургов ордена благословить её меч, которому дала имя Иритиль.
Девушка верит, что глубины леса скрывают тайну Симбароума, которая исполнит её сокровенное желание.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Среднего роста юноша, с копной светлых волос, яркими голубыми глазами и веснушчатым лицом. Его можно было бы назвать привлекательным, если бы не изможденный и исхудалый вид: лицо осунувшееся с "торчащими" скулами, под глазами залегли тени, а одежда висит мешком.

Вся одежда на мальчишке видавшая виды, местами подранная, в пыли или грязи: темно-коричневые льняные штаны, заправленные в низкие сапоги из грубой кожи, серая льняная рубаха (на размер или два больше) с подвернутыми рукавами, подпоясанная простецким потертым кожаным ремнем. За спиной - небольшая сумка из мешковины, перевязанная куском пеньковой веревки в качестве лямки.

Из-за голенища сапога торчит деревянная рукоять небольшого кинжала. Так же Эамон держит при себе посох из темного дерева. Местами, от прикосновений поверхность стала гладкой. Кое-где вырезаны силуэты животных, а в верхней трети повязан кожаный шнурок, за который воткнуты два черных вороновых пера.

Открытая душа мальчишки, который хотел узнать все тайны мира, который верил, что простому человеку это по плечу, главное приложить по больше сил!

Импульсивен и всё ещё частенько делит, не подумав, мироздание на черное и белое.

Любознателен. Честного труда не боится. Точно знает, что жить надо по чести, как учили предки.

Недолюбливает Амбрийцев, считая, что каждый из них изначально скорее плох, нежели хорош.

Эамон из клана Эноай всегда ощущал себя... особенным. Родившись в семье вождя клана Карона, даже не будучи ни старшим, ни младшим из родных. Родившись в непростое для кланов время, когда пришельцы с юга, прикрываясь давно забытыми историями, попытались отобрать у его народа родные земли.

Чувствовал себя особенным, когда, благодаря таланту и удаче, смог попасть в ученики местного ведьмака Давомару "Ворону" - искусному целителю, чью навыки признавались другими ведьмами Леса.

Эамон верил, что всё что он делает, все испытания, которые он проходит, так или иначе должны отразиться на будущем кланов, потому никогда не боялся трудностей, особенно тех, что были связаны с обучением. Когда "Ворон" объявил, что он отправляется на юг, в мертвые земли, по указу самой Хульдры, и берет с собой ученика, юноша узрел в этом свой шанс окончательно изменить свою жизнь и стать чем-то большим. Кто знает, возможно, по возвращению из путешествия, он уже не будет простым учеником, но и сам станет ведьмаком? Он даже не пытался выспрашивать с какой именно целью Верховная Ведьма отправляла его наставника в столь непростое путешествие.

Земли Альберетора оказались намного более негостеприимны, чем о том рассказывал в дороге Давомар. По прихоти ли судьбы или по неосторожности, но двое угодили в лапы жуткой аберрации, мутировавшей под влиянием Скверны. Лишь Эамону удалось пережить эту встречу - страх сковал паренька настолько, что он смог лишь неподвижно наблюдать как его учитель сражается за их жизни, не слыша призыва о помощи. Если бы только в тот момент посох "Ворона" оказался в руках своего хозяина, а не в оцепеневших ладонях Эамона, всё могло быть иначе...

Несколько дней - юнец и вовсе сбился со счета времени - осиротевший ученик бежал, брел, полз по мертвой земле, не дающей прорасти даже маленькой травинки. Судьба улыбнулась Эамону - он, буквально, наткнулся на караван беженцев, покидающий эти ужасные земли, двигаясь на сервер, в Амбрию, в поисках спасения. Так и не узнав, что именно вело наставника в эти проклятые духами места, юноша решил, что лучшим решением будет вернуться в родные земли и принести Верховной Ведьме вести о гибели наставника.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Молодой рыжеволосый человек с чуть вздернутым носом и серо-зелеными глазами. Высокий, но худой, с длинными и гибкими конечностями. Кожа загорелая от постоянного нахождения под открытым небом. Носит простую одежду зеленых цветов, чтобы лучше сливаться с лесом и выделанную кожаную броню.


Всюду его сопровождает ручная самка джакаара с темно-серой шубой и янтарными глазами по кличке Варга. Защищает хозяина и подозрительно относится к незнакомцам, хотя без команды не нападает.

В целом спокойный и не склонный к лишней склочности парень, хотя любит порой вставить острое словцо. Не семи пядей во лбу, да и особым образованием не отличается, зато чувствует себя как дома в лесу, да и, пожалуй, по-настоящему только там.

Заинтригован амбрийцами, их культурой, их образом жизни, одеждой, оружием, всем. Несмотря на это притяжение, старается держаться с ними без конфликтов, но чуть на отдалении, подтрунивая над их статусом чужаков в этих краях.

Семья Мортанмера принадлежит к линии, которая возводит свое происхождение к Эмбаялу, почитаемому предку клана, который повелевал завоевать леса силой оружия. Как и полагается его потомкам, родители Мортанмера были охотниками, следопытами, разводчиками джакааров и воинами, если понадобиться племени..

Появление амбрийцев существенно всколыхнуло положение дел в клане, но в конце концов вождь Эмберсинд выбрал путь мира, сотрудничества и торговли с пришедшими чужаками.

Данное решение вызвало разногласие в клане и особенно среди почитателей Эмбаяла, полагавших, что чужаки должны быть изгнаны огнем и мечом. Семья Мортанмера, однако, примкнула к фракции, поддерживающей вождя. Они направили свои силы и ресурсы на охрану торговых караванов потомков Одагамалы и получили солидную прибыль.

Мортанмер всегда был заинтригован прибывшими с юга чужаками. Когда клан заключил мир с королевой чужаков он как раз едва достиг совершеннолетия, поэтому активно начал участвовать в семейном деле, занимаясь охраной торговых караванов, патрулированием путей и редким сопровождением желающих посетить территорию клана чужеземцев.

Это была интересная и прибыльная работа, но через несколько лет Мортанмер начал чувствовать беспокойство, связанное с расколами в клане. Комфликт между потомками Эмбаяла дополнился озлобленностью членов линии Йессалома и появлением группы бандитов клана, возглавляемых ведьмой Разбойницей Каргой, нападающих на амбрийские поселения и караваны. К глубокому сожалению Мортанмера, несколько его кузенов, недовольных политикой вождя, оставили клан и ушли в разбойники. В целом атмосфера дома стало нервозной, и Мортанмер, который всегда чувствовал себя в лесу спокойнее, начал тяготиться враждебной атмосферой.

Договорись с родственниками, вернув все долги и выполнив все обязательства, он решил покинуть родные земли в поисках работы, а также желая разузнать побольше о чужаках и их образе жизни, чтобы потом принести эти сведения обратно в клан. Мортанмер надеется, что к его возвращению все тяжбы будут улажены тем или иным путем.

В странствиях его сопровождает подарок от родни - ручной тренированный джакаар по имени Варга.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Несмотря на малый рост, старческую сутулость и общую худобу, отцу Андрогаю Шалеске, аббату Обители Святого Вело, что у Леса, свойственна крайне уверенная и властная манера держать себя. Главными и наиболее бросающимися в глаза частями его лица, пожалую, являются тяжёлая грубо очерченная челюсть и бескровные, бледные губы, сомкнувшиеся в тоненькую-тоненькую линию над ней. Во взгляде теурга сквозит постоянное напряжение. Его глаза пронзительны и взыскивающие. Многие описывали их как глядящие прямо в душу.

Правая треть лиц аббата — щека глазница, ухо, лоб — коричнево-красное месиво старого ожога. Он получил его на войне против Темных властителей. Иногда отец Андрогай предпочитает скрывать своё уродство под изящно исполненной бронзовой маской, иногда — нет. Седая копна волос топорщится над головой священника как какая-то покрытая вековечной патиной серебряная диадема. Он облачен в роскошные золотые одежды, доспехи лакированного шелка под ними и подобающие погоде и времени года меха.

Отец Андрогай ненавидит непокорённую человеческой волей природу во всех её проявлениях. Он ненавидит невспахонные плугом землепашцев поля, дикие чащобы, отказывающиеся предоставить дровосекам и трапперам своё изобилие, и необузданные в своём течении реки. Он ненавидит лень, томную слабость плоти, мятежность духа и недисциплинированность мысли. Если они не служит делу возвеличивания амбрийцев и Прийоса, мир и все вещи в нём не имеют смысла.

Отец Андрогая — жесткий, быть может, даже жестокий человек. Он человек долга, единственной и четкой цели, служение которой не терпит слабости. Он прожил жизнь, служа своим людям, преобразовывая их, улучшая их, дисциплинируя их и пытаясь сделать их долю лучшей. В своём служении и своём великом видении он освободил себя от пустых сомнений и ненужных сантиментов. Он отрезал от себя, от своей личности, все ненужное точно так же, как мастер-ремесленник, готовящий камень, которому суждено лечь в основу крепостной стены или в фундамент величественного собора, отсекает все ненужное.

Подобный образ мысли снискал Андрогаю чрезвычайно мало друзей — но великое множество учеников, последователей и подражателей. В своём монастыре по южную сторону Титанов он вырастил три поколения теургов и священников. Сейчас они в Амбрии, несут в новую страну свет цивилизации. Старое королевство Альберетора и монастырь, в котором аббат жил до сих пор, вскоре будут окончательно потеряны. Любой другой в его годы предпочёл бы потчевать на лаврах, с гордостью оглядываясь на жизнь учителя и проповедника, хорошо прожитую. Но не Андрогай. В его старых костях есть ещё 10 или 15 лет жизни. Значит, им ещё не время отдыхать. Совершенство — совершенствование мира и людей в нём — суровый и требовательный господин. Он не терпит лености даже в старых и заслуженных слугах. Значит, аббату пришла пора оставить свой дом и шагнуть на север, в неизвестность. За склонами и пиками Титанов его ждёт работа.

Отец Андрогай Шалеска родился более шести десятков зим назад в старом Албереторе в другую эпоху, когда амбрийцы ещё не были амбрийцами, а Прийос, Податель Законов, ещё не был полноправным и нераздельным хозяином их душ. Мало кто из живущих помнит ту эпоху. Всё же она отделена от настоящего времени не только поколениями, но также горами и бездной. Кряжи Титанов, вздымающиеся ввысь до бесконечности, отделяют старое королевство от нового. Бездна Великой Войны с её чудовищными жертвами, разрушением и ужасом, последующий голод и упадок унесли жизни едва ли не каждого третьего из современников Андрогая.

Андрогай родился шестым и младшим сыном в семье графа Андромейа Шалески, властителя, чья семья была другом Церкви Солнца ещё в те времена, когда Прийос вынужден был делить небеса с другими, ложными богами. Он родился живым и дышащим воплощением этой верности и этого союза — по решению его отца с малых лет Андрогаю было предназначено стать теургом единственного истинного бога. Когда он был молод, Андрогай был братом Арангая, Анрогоя, Андромергоя, Андроменгоя и Амбримея. Он был также братом семи прекрасных сестёр и дядей бессчетного числа племянников и племянников. Теперь — он последний в своём роду. Графский домен его отца и старшего брата были съедены Войной. Все его родичи погибли от рук Темных Повелителей и их слуг: кто-то с оружием в руках, кто-то — бессильной жертвой. Если когда-то Андрогай и считал Прийоса богом сострадания, то все иллюзии подобного сорта были потеряны им под ударом тягот и невзгод военного времени. Он с радостью принял новую догму Прийоса-Законодателя, бога цивилизации, как единственное учение, способное сделать людей Алберетора, а затем и Амбрии способными противостоять окружившей их со всех сторон тьме.

Покуда Андрогая жив, верность его рода Прийосу, впрочем, также жива. На протяжении своей долгой жизни старый священник служил своему богу в разных качествах. Вначале он был аббатом великого монастыря, построенного на земле, переданной Церкви его отцом. До Войны, в дни славы Альберетора, Обитель Святого Вело у Леса считалась одной из богатейших и величественнейших обителей православной веры в стране. О монастыре тогда говорили, что ни в нём, ни в окружающей его вотчине нет ни одной вещи, которая была бы создана и рождена природой, но не была бы затем покорена, изменена и переделана так, чтобы служить человеку — чтобы служить преумножению его богатств и власти над миром. Не было в монастырской вотчине ни одной пяди земли, которая не была бы распахана и обращена изобильное, полное золотых колосьев поле. Не было речушки или ручейка, чьи воды не толкали бы вперёд мельничные колёса и производящие хлеб жернова. Не было бы тропинки или дорожки, которая не была бы вымощена камнем или хотя бы деревянной брусчаткой. Даже Лес, стоящий рядом с Обителью и значащийся в её имени, был покорён и уничтожен плугом и топором. Аббату потребовалось на это годы, но в итоге он всё же сумел побороть чащобу, обратив её в новые пахоты, яблочные и сливовые рощи. Они говорили, что литурги и теурги монастыря никогда даже не пили воду, а только лишь слабый и совершенно непьянящий эль — так они презирали всякую материю, не покорённую и не преображённую человеком.

Когда пришла Великая Войны, аббат и его братья взяли в руки оружие и выступили в поход против другого зла, на этот раз имевшее человеческое лицо. Андрогай сражался против Темных Повелителей сначала под знаменем Индароса, потом, чтобы освободить его дочь, наконец — чтобы истребить всех её врагов, которые по какому-то нелепому упущению судьбы всё ещё оставались в живых.

Он пролил свою кровь в многих битвах, в числе прочих в той, в которой Демеон Солеий, будущий Первый Отец Йесеебегай, потерял свои глаза, но вернул народу его Королеву. Отец Андрогай всегда был фанатично верен королевскому дому нынешней Амбрии. Потому, несмотря на все ужасы и многие, многие потери того дня, когда наследница престола была вызволена из плена, старый аббат до сих пор вспоминает его как один из самых счастливых в своей жизни. Тогда он был одним из первых, кто приветствовал возвращение опалённой пламенем правительницы как пришествие божьего монарха и возгласом: "Прийос велик — и также велика Коринтия!".

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Высокий худощавый, даже сухопарый пожилой мужчина с огромной копной седеющих волос и окладистой бородой. Проницательный взгляд синих глаз, кажется, замечает всё и вся вокруг - и всё нужное, и ненужное. причём ненужное всё-таки замечает чаще. Сардоническая улыбка, редко покидающая его тонкие губы, словно говорит: "Ничего иного я от вас и не ожидал, юноша". К представительницам прекрасного пола Пирхоспатио, однако, относится куда более благосклонно, словно с поблажкой - или словно заведомо не ожидая от них многого. Голос зычный и глубокий. И одежда, и осанка, и взгляд, и манеры (за исключением, разве что, неудержимой страсти курить трубку в самые подходящие и неподходящие моменты) скорее напоминают о приватном учителе, приставленном к какому-либо зелёному отпрыску благородного рода, чем об оруженосце странствующего рыцаря.

Язвительный и саркастический, подмечающий любые оплошности и считающий своим долгом об этом сообщить - а также о том, как в подобном случае "долженствовало бы поступать благородному, или по крайней мере - цивилизованному человеку". Очень гордится своими обширнейшими познаниями обо всём и вся, и часто любит ими делится, даже если его никто о подобном не просит. И больше всего любит поучать и наставлять, исправлять и укорять, досаждать и делать жизнь невыносимой - своему хозяину.

Не воспринимает, когда сокращают или искажают его имя, и не реагирует ни на сокращённые, ни на видоизменённые формы оного - словно у него возникает временная избирательная глухота. Поэтому если уж что-то нужно от Пирхоспáтио, то это что-то нужно попросить вежливо, спокойно и - обращаясь к нему по имени, и не приведи Прийос, вы ошибётесь хотя бы в одном звуке или в ударении!

Всю свою жизнь посвятил служению роду Да'ар из Кандории - воспитанию достойных отпрысков этой благородной семьи, некогда одной из самых могущественных и уважаемых в Свободном. Некогда, пока Великая Война не изменила облик мира навеки; Свободный стал котлом, кишащим исчадиями тьмы и ужаса, очагом жуткой чумы, косившей без разбора и стариков, и младенцев - тех, кого не успели сожрать восставшие к не-жизни мертвецы. Пирхоспатио не хочет и не может говорить ни о том, что произошло в Кандории, ни о том, какова участь постигла остальных членов рода Да'ар; своей целью на "здесь и сейчас" он поставил сделать из Руфио мужчину и рыцаря, достойного этого древнего и благородного имени, пусть даже это будет стоить им обоим бесконечности недовольства друг другом и постоянных перепалок. При любом упоминании о прошлом - как самого Пирхоспатио, так и его господина, он замыкается в себе и умолкает; при упоминании же Кандории его синие очи наполняются скупыми старческими слезами.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.