[D&D 5] Архивы Купола (Боль и Гнев) | ходы игроков | 3. Дойти и увидеть

      Это напомнило ей тренировочные бои, на которых направляли сестёр, чтобы они понимали, что их ждёт в настоящих битвах. Конечно отправляться сейчас по дороге воспоминаний, где ещё молодая Кира, точно так же, сообщала своим напарницам план действий, как побороть «вражескую» команду, было странно... однако Иоланда ничего не могла с собой поделать, привычная к размышлениям даже в кризисной ситуации.
      Их всегда готовили к тому, чтобы поднять свой меч и щит, защищая сестринское общество: от волков или дэвов — это не имело никакого значения.
      Слыша команду она подходит ближе, кивая головой. Концентрируясь, Иоланда вытягивает руку, стукнув посохом, отчего едва слышится звон металла — это амулет ударяется о её оружие:
      — Пусть зажжется пламя света, — тихо шепчет она себе под нос, не отводя взгляда от меча, в ожидании эффекта.

По дороге Бьянка старалась отключиться от ситуации, на самом деле. Она шла вместе со всеми, раз за разом прокручивая в голове увиденное, но не с целью какого то анализа, нет. Она пыталась запомнить все что было в максимально подробных деталях. Кроме сцены "любви", которую ее разум услужливо подернул туманом.

Слова Роситы выдернули Бьянку из транса в полутранс, отчего она начала подавать какие то признаки существования и взаимодействия, а уже слова Киры - окончательно вернули в реальность. Хотя она все еще не до конца вернулась из оплота своего разума, поэтому совершенно забыла повредничать, сразу приступив к исполнению. Приложив ко рту флейту, она тихо заиграла на ней.

За спинами группы на флангах в воздухе появились четыре огонька, подрагивающие, будто факела. С их позиции волки не могли увидеть, что их никто не держит, что должно было "расширить" Их группу визуально. Вместо звуков флейты инструмент издавал шум целого отряда, треск пламени факелов, неразборчивые женские голоса... Наконец, даже земля начала подрагивать от поступи их "отряда"

Загорается в руках Киры меч - и четверка волков синхронно рычит, щуря золотисто-желтые глаза с разом сузившимися зрачками. Знают ли они, что означает объятая холодным пламенем железная полоса в руках двуногой - неясно, однако волк познает мир в гораздо большей степени носом, а в нос продолжает бить сладкий запах коченеющей человеческой плоти, запах изобильной добычи, какая попадается серым совсем не каждый день. Скверный лес не сказать чтобы балует своих обитателей, на исходе весны волки не брезгуют даже майскими жуками, так что две митрианские туши - добыча, ради которой стоит попытаться дать бой. Сперва один, а затем и остальные трое хищников перестают рычать, и Кира вспоминает наставления следопыток о том, что нападают серые всегда молча. Перехватив меч поудобнее, храмовница готовится широким махом на непривычной в бою с людьми высоте встретить атакующую веером стаю - однако тут в игру вступает Бьянка.

Возникшие из ниоткуда огоньки, дрожь земли, имитирующие приближение большого отряда звуки - все это сбило решившихся на атаку серых, заставив их вновь тревожно скалиться. Теперь оказались перегружены тревожной информацией все чувства зверей, и это, наконец, перевесило сладковатый трупный запах "отца Флориана". Пятясь назад, трое из четверки дают деру на юг, к Скверному лесу. Оставшийся один, самый то ли храбрый, то ли жадный волк озирается, а затем, цапнув напоследок из раскроенного брюха митрианского жреца то ли сала, то ли уже потрохов, ретируется без намека на какое-то звериное изящество - словно шелудивой псине дали под зад.

Путь вперед, к бумагам митриан и возможной разгадке их замысла, оказывается свободен.

  Все в целом было сделано по моему предложению – разве что сестренка добавила от себя еще подобие землетрясения. Ну, в ней я не сомневалась – она у меня умничка. Гладя на Бьё, я почувствовала, как губы сами расползаются в идиотской влюбленной улыбке: все же, когда чуть не теряешь самое дорогое, начинаешь ценить его еще пуще. В общем, любовалась я сестренкой ровно до тех пор, пока на краю зрения не светанул яркий, как солнечный луч с утра, меч Киры. Тут моя улыбка и поблекла, как тряпкой стертая.
  Почему – известное дело. Я – солдатка, и пускай не лучшая, но не из последних. А начальница, выслушав меня, отправила, считай, в тыл, как обозницу какую. Все будут махаться, а ты, Роситочка, стой в сторонке, жуй травинку и любуйся, как другие свою шкуру под клыки подставляют. Сразу я не окрысилась, потому что сначала сказанное до конца не дошло, а потом не до того стало. А вот теперь дотюмкала, что именно наша дорогая паладинша имела ввиду.

  Волки тем временем от такого светопредставления, как того и следовало ожидать, сбежали, поджав хвосты – я проследила за ними задумчивым взглядом. Потом снова на Киру уставилась, рассуждая самой с собой, стоит ли высказать Старой все, что я думаю о таком приказе – а сказать можно было много что, причем в основном непечатное. А уж запас некуртуазных выражансов у меня, как и у любой выпускницы Крепости, был огромный.
  Я аж в красках себя представила, как наливается сестра-командир кровью, когда я устрою ей свой бенефис, и непроизвольно хихикнула. Но все же решила не пороть горячку, а придержать чутка лошадей. Не надо пока что концерты устраивать – лучше потом тихонько шепнуть старшей, что откровенно идиотские приказы я выполнять не стану, а там хочет – пускай на губу отправляет. По возвращении, ха-ха. Или в лоб дает сейчас, что тоже вариант – но пущай не бережет, как хрустальную вазу.

  В несколько широких шагов подойдя к Кире, я, стараясь не демонстрировать на морде недовольства, дернула головой в сторону покойников:
  - Сест-ком, давайте я котомку скину и ланью метнусь за бумагами, а вы отседова, случись что, прикроете меня. Ноги у меня длинные, бегаю споро, так что обернусь туда-сюда, как птичка.

  Хвастать своими заслугами в деле накидывания идей и нарывания на похвалу я не стала, догадываясь, что реакция старшей будет общеармейской: «Дура не скажет – умная лыка не свяжет». Дескать, идея неплохая, но сырая, и вообще – неча грудь выпячивать: и побогаче видали. Так что лучше я пока придержу болтальник за зубами: военный поход, как-никак, приходится держать себя в руках и «беспорядков не нарушать»: ну или хотя бы делать это поменьше и пореже.

  Стоял бы кто рядом с Кирой, а не за её спиной – впрочем, по её же приказу – то непременно заметил бы, как напряглась воительница, когда звери серые замолчали. И с каким облегчением выдохнула, когда они же, мохнатые, дали дёру.
  — Хорошая работа, – Кира похвалила сразу всех, не выделяя никого. Получилось сухо, рамонитка и сама это понимала, но дела не ждали, в отличие от слов. Это было неправдой, отчасти. Но Кира продолжала с отличительным упорством держаться за эту хрупкую соломинку. И, действительно, что ещё она могла добавить? Отдельно похвалить Бьянку, чтобы девчонка ещё сильнее задрала нос? Смотрите-ка, я могу говорить и делать всё, что мне в голову взбредёт, и мне за это ничего не будет, наоборот, ещё и помощи у меня просить будете, пропадёте же без меня. Может, сама Бьянка до конца и не осознавала, насколько важную роль сыграли её бардовские иллюзии, но Кира-то знала, что один только трюк с «огненным» мечом не сработал бы. Или Росита. Похвалить за то, что на этот раз она послушалась приказа и просто выполнила его? Это никак не укладывалось в картину мира Киры.
  — Молодцы, – добавила она, чтобы всё-таки немного смягчить углы. Оглянулась на Иолу: в этот раз без улыбки, даже мягкой, сдержалась. Просто с теплотой во взгляде. Хотелось убедиться, что с Ио всё в порядке. А как иначе? Разве Кира могла усомниться, что жрица не испугается волков? Это же Иоланда! Плохо будет тому, кто решит оценить её только лишь по внешнему виду, мимолётному первому впечатлению. Долгий путь проделала Кира, чтобы сама эта понять. И нет-нет, да иногда забывает всё равно. Но не только ради этого оглянулась: рамонитка словно искала поддержки. Не в ситуации в целом, только в её последствиях. Провернись время вспять, Кира отдала бы ровно такой же приказ. А вот как быть с близняшками, что им сказать – в этом ей, похоже, нужна была помощь.

  — Нет нужды, спустимся все вместе. Надо тщательно осмотреть всё, может где-то ещё разбросаны обрывки, – Кира покачала головой в ответ на предложение Роситы, — Но долго на этом месте задерживаться не будем, волки и правда могут возвратиться, когда голод надавит ещё раз так, что будет уже неважно, четверо нас тут или четыре сотни.
  — И верю я тебе, что ты быстрая, да только не думай, что от волка убежать сможешь. Выбрось это из головы. По одному эти хищники не так опасны, как в стае. Нагонят, повалят на землю и загрызут. Даже опытные сёстры не рискнут вступить с голодной стаей в близкое противостояние. Тут лучше постараться прорядить живность издалека, на подходе. Но толку от того, что мы с холма по ним стрельнём, когда они успеют урвать от тебя кусок пожирнее. А коль, не приведи Рамона, окажешься в такой ситуации – дерись, не трать силы на побег. Бесполезно.
  Кира нахмурилась. Она представила, что было бы, если отчаянье охватило бы зверьё сильнее, если они не убежали бы. Скорее всего, сейчас её слова прозвучали как какое-нибудь старческое ворчание. Но если хоть что-то из сказанного ею отложится в этих маленьких головках, то всё не зря.

      Стоило отдать должное и грозному виду сестёр, и магическому фокусу, созданному Бьянкой: волки действительно дали дёру, поджимая хвосты. Конечно, Иоланда предполагала, что ненадолго: животные всегда возвращались, как только угрозы уходила, но и им не нужно переходить дорогу стае, если подумать. Не окажись на их пути тела именно нужных им людей, едва ли они стали бы отвлекать волков от их пиршества.
      Ей не нужна была похвала, одно осознание, что беда миновала и в нужный момент все сделали то, что от них требовалось оставалась тёплым пятном на её сердце — это было лучше любой другой благодарности за проделанную работу. Однако, когда Кира ищет её взглядом, то Иоланда тут же встречает женщину с кроткой улыбкой, едва заметно кивая той головой.
      Одно дело — это идти в отряде с теми, кого знаешь и кто считывает тебя из-за опыта и продолжительного времени, проведённого вместе, а другое — выходить за пределы сестринского лагеря в первый раз, ещё и с полными незнакомками.
      Думала ли так Кира о самой Иоланде? Видела ли в ней кого-то из прошлого, но совсем не настоящего или, уж тем более, будущего? Вздыхая, Ио переводит взгляд вперёд, отвлекаясь на звонкий голос Роситы. Она уже и сама раскрывает рот и начать сопротивляться: не надо никуда метаться и хватать документы, которые и так едва могут дышать! Она не сомневается, что Искра не будет заниматься варварством и понимает степень важности, но это не означает, что ей не помешает думать бойкий и молодой дух внутри неё.
      Однако Кира перехватывает инициативу и сама, пусть с немного другого угла.
      — Позвольте мне заняться документами, — негромко произносит Иоланда, делая шаг вперёд, а затем следом и другой, и третий, более не останавливаясь, но продолжая говорить: — Я осмотрю их тела и постараюсь разобраться с тем, что находится в котомке, однако если вы осмотрите территорию вокруг них... — она переводит взгляд на каждую из сестёр, осторожно кивая, — как сказала Кира, на случай, если какие-то остатки были разбросаны волками.
      Разрешения или, уж тем более, какого-то согласия, Иоланда не спрашивала и по этой же причине не останавливалась до момента, пока не оказалась возле расходящихся по швам телам. Она опиралась на палку всё время, пока шла, с большей прыткостью, чем стоило бы — это всё желание получить очередной кусочек информации, не более того, прикоснуться к неизвестному, находя тот самый кусочек картинки, который им недоставал. Впрочем, бдительности она старалась тоже не терять, останавливаясь через шаг и осматриваясь на случай, если волки всё же не ушли с округи полностью, а присели для более точного и удобного для них прыжка на врагов, что решили забрать у них свежий кусок мяса.
      Иоланда окинула взглядом мертвецов, едва кривя рот. Если, конечно, свежий.
      Пусть бабушкой она была библиотечной, но видела ужасы разного формата и прежде, даже до сегодня. В конце концов, от картинок, писаных специально для жрецов и их подготовки к серьёзным реалиям мира до беглянок, подхваченных на гарнизонах, жизнь которых точно не миловала, но улыбнулась напоследок, дав возможность оказаться среди «своих». Так или иначе, это помогает: Иоланде не приходится бороться с рвотными позывами замечая и дыру, которая была посвежее от последней попытки волка утащить с собой что-нибудь съестное.
      Тела её интересовали в меньшей степени, сначала бумаги. Иоланда пригибается, кладёт посох в сторону и, чуть закатывая рукава на своей длинной робе, принимается к процедуре спасения со всей той осторожностью и щепетильностью, присущей ей во время работы. Пожалуй, что-что, а любой посетитель и клерик, видевший Ио за делом в книжных домах, учебных заведениях и библиотеках, мог явно позавидовать любой книге, бумаге и документу: никогда те не будут повреждены её аккуратными движениями.
      Женщина полностью погружается в сей процесс, более не отвлекаясь и не оглядываясь на своих спутниц.

Бьянка пошла вниз вместе со всеми. Она наконец вернулась в этот мир, как раз успев на суховатую похвалу Киры. Ещене сообразив, хвялят ли ее, или это ирония, Бьянка на всякий случай чуть-чуть вздернула носик, обратив взгляд на Роситу. Видела, как я могу? О, Богини, докатились, представления волкам даем. Но самый важный зритель то был тут. Отчего Бьянка, поймав взгляд сестры, широко и искренне улыбнулась.

Оказавшись у трупов, даже вонь не могла пробиться сквозь приподнятый настрой бардессы, поэтому она осторожно, не влезая под руку, попыталасьпомочь Иоланде с бумагами. Дела не ждут. У старушки был опыт, но Бьянка была живее и мыслила нестандартно. Случись в тексте каких иносказанностей, она могла бы их заметить раньше Ио.

Четверка Сестер, спустившись с гребня, приступает к осмотру тел и территории. Первое и очевидное, что они замечают - то, как мастерски и основательно были обчищены митрианские служители. Одежда распорота в поисках священных символов из драгоценных металлов (и, судя по отсутствию солнечных эмблем у обоих - совсем не зря), с правой руки жирного культиста срезаны пальцы (Росита сразу вспомнила, что как минимум пара увесистых перстней у покойника имелась), даже обувь жреца, показавшуюся, видимо, достаточно дорогой для того чтобы с ней возиться, жадные наемники забрали с собой. В этом чувствовалась наработанная многими годами сноровка, без которой, как гласит пословица, и ложку мимо рта пронесешь. С рассказом Роситы картина совпадала: обломок глубоко вошедшего в грудь арбалетного болта в груди "отца Флориана", колотые и рубленые раны на теле молодого митрианина - все это окончательно развеивало любые сомнения в подлинности видения. В общем же и целом - из существенных улик мародеры оставили только увесистую сумку с бумагами и палимпсестами (последних было даже больше), не найдя им по неграмотности применения даже в качестве... кхм... растопки.

Сумка, наполовину погребенная под жирным боком жреца, кстати, выглядела совсем неприспособленной для переноски бумаг - ощущение было такое, словно некогда аккуратно сложенные документы наспех запихали в эту холщовую дорожную котомку, видимо, потому что их прежнее хранилище было куда более громоздким. Очевидно, что жрец успел сбежать с того самого холма, ставшего местом расправы разгневанной Рамоны над митрианским клиром. Холма, который они так и не успели посетить - что неудивительно, учитывая состояние всей группы после погони за Кирой. Иоланда охотно принимает помощь Бьянки, потому в четыре руки куда сподручнее аккуратно извлечь эту самую сумку из-под тухлой туши, а в четыре глаза гораздо легче быстро выцепить из объемной стопки документов что-то интересное и нужное в их миссии. Правда, жрица не догадывается о небольшом нюансе: бардесса владеет на самом деле всего двумя языками - родным фимэликом и мидгалльским в его деревенском варианте. Сложно, конечно, представить себе бардессу, не знающую хотя бы умбрика, но программа обучения талантливой чародейки была весьма специфической и узконаправленной: книжных девиц в Коллеже всегда хватало, а вот Сестер, способных в одиночку оживить сцену так, чтобы прониклись зрители на самых верхних рядах - таких было довольно мало. Словом, вытащив сумку и отойдя в сторону от смердящего распоротым брюхом трупа, Иоланда уселась на собственный рюкзак, передала для изучения часть документов Бьянке, которая только сейчас осознала неловкость ситуации, увидев на первом же листе массу знакомых букв, складывающихся в совершенно непонятные слова - да, церковники мидгалльским не пользовались. Растерянная, она машинально взяла палимпсесты в руки - и тут же осознала, что способна прочитать эти слова. Как оказалось, способность понимать незнакомые языки сохранилась у нее и после окончания видения, вот только записанного текста надо было касаться руками для возможности его прочесть. Стоило ли делиться этим открытием с углубившейся в чтение рамониткой, для которой владение умбриком было, кажется, само собой разумеющимся умением любой культурной и хорошо образованной Сестры? Очень хороший вопрос.

Иоланда, даже не догадываясь о том, в какую двусмысленную ситуацию поставила свою юную помощницу, с головой ушла в чтение, точнее - беглое просматривание документов. Будь у нее в распоряжении несколько часов и хороший письменный стол - она бы тщательно изучила их, отсортировала, вычленила все необходимые детали... Увы, подобной роскоши здесь и сейчас библиотечная бабушка себе позволить не могла - стопка была увесистой, на пару сотен разномастных листов, и большая часть была лишенной контекста деловой перепиской по хозяйственным, денежным или обрядовым вопросам. Наверняка из этого материала можно было выудить нечто полезное, но не здесь и не сейчас. Однако, разочарованно перебрав пару десятков листов, жрица наткнулась на нечто куда более примечательное - похожее на выписку из какого-то протокола допроса (даже начитанная рамонитка не слишком хорошо разбиралась в тонкостях документооборота у митрианского клира):

"Опосля применения ножных тисков на два пальца допрашиваемый Себастиан из Хаакена рек следующее:
- Вы не понимаете! Они все теперь под контролем! Все одержимые! И пресвитер Метробий - самый главный слуга Кубадана! Митриосом, богом нашим, клянусь! Расскажите понтифику! Дайте мне одну минуту поговорить с ним! Братья, богом нашим и святыми заклинаю!
Опосля применения ножных тисков на четыре пальца допрашиваемый Себастиан из Хаакена рек следующее:
- Отец-надзиратель, да скажите же им! Вся верхушка клира в Хаакене теперь одержима! Они хотели поработить дэва, а сами стали его рабами! Не за себя молю, но за веру истинную! Дайте поговорить с понтификом!
Опосля применения ножных тисков на восемь пальцев, в сочетании с мясокруткой и позорной маской, допрашиваемый Себастиан из Хаакена потерял рассудок и более неспособен к членораздельной речи"

Ниже этого текста находилась приписка следующего рода:

"Возлюбленный мой брат Флориан! Я посылаю тебе эту выдержку для того, чтобы ты в полной мере осознал, как ваша промашка в Хаакене едва не привела к катастрофе. Лишь благословением нашего Владыки можно объяснить то, что беглец попал именно в руки моих верных людей, и не успел причинить великому делу вреда. Однако издержки слишком велики, чтобы я мог просто вздохнуть с облегчением - в срочном порядке мне пришлось убрать пятерых человек из числа хоть и непосвященных, но полезных нашему Владыке, и тем самым вызвать неприятные вопросы у Верховного Надзирателя Королевского Домена. Так что теперь я не просто запрашиваю - я требую помощи у вас, хаакенские недотепы. Помощи в выведении меня из-под удара, и делайте что угодно, хоть сами выходите на большую дорогу резать глотки столичному клиру, МОЯ миссия перед лицом Владыки куда важнее ваших никчемных жизней. И если вызовете Его гнев - то мясокрутка и ножные тиски покажутся тебе, братец, нежным массажем в исполнении двенадцатилетнего мальчика. Так что - делай выводы и работай.

Л. В."

Жрица обратила внимание на то, что лист этот явно не путешествовал в качестве письма - никаких сгибов и прочих признаков запечатывания, например, в пакет. Судя по деликатности темы и каллиграфичности почерка - это было похоже на расшифровку специалистом некоего тайного послания. Но даже в этом откровенном тексте, что характерно, отправитель ограничился инициалами - скорее всего, по привычке.

В это время Бьянка, тщательно водя пальцем записанным словам, продвигалась в изучении куда медленнее, а понимала в переписке даже меньше, чем жрица. И ей очень повезло обнаружить уже на третьем изученном листе нечто, кажется, имеющее отношение к ее видению:

"...таким образом, фантазии брата Иринея о способностях язычников контролировать, дэвов посредством музыки, являются не только бесплодными, но и откровенно еретическими. Воспроизведение предъявленного им фрагмента самыми разными инструментами не дало никакого эффекта ни в местах силы, ни на призванных младших отродьях Хаоса. Выводы же, сделанные братом Иринеем, побуждают нас поставить вопрос о его посмертном осуждении.

Остаюсь преданным рабом Солнечного Владыки,
Гонорий из Массини."

Ниже - приписка другим почерком:

"Брат Флориан, нет нужды читать все двадцать две страницы этого ученого трепа, вывод вполне очевиден - покойник нас обманул. Во всяком случае, во всех проверяемых утверждениях, что же касается бардов Брендеи - последнего извели, дай Митриос памяти, лет двести назад, так что и в эту сторону копать смысла нет."

Судя по всему, эта страница была последней из некоего обширного доклада, однако беглый просмотр оставшихся листов не выявил ничего с подходящим почерком. Может, основная часть документа была сейчас в руках Иоланды, а может - осталась, залитая жреческой кровью, на том проклятом холме у Выперок...

  Пока сестренка и ученая бабушка изучала бумаги, я быстренько осмотрела тела и, убедившись, что наемники обобрали их, как девичья стайка – малиновый куст, отошла в сторонку, чтобы не мешать. Они умные, им и кости в руки. А я так – дуболомиха, солдатка. Как в той шутейке: «Что можешь, сестра? - Могу копать. – А еще что? – Могу не копать». Захотят получить свежий взгляд – позовут, а пока неча под ногами путаться.
  Обошла место бойни, практически ставшее местом волчьего пиршества, в очередной раз подивившись, насколько точно соответствует то, что открыла мне мама, с тем, что я вижу сейчас. На кромку леса, куда скрылись серые, посмотрела – не передумали ли? Но все было спокойно и чинно. Если бы не дохлые пованивающие митраисты, то можно было бы раскинуть руки и во всю мощь легких заорать: «Эх, хорошо-то как!». Но с учетом всего «веселья» вокруг, иного отклика от эха, чем «-мать, -мать, -мать», можно было не ожидать.

  Хохотнув своим мыслям и нарезав еще пару кругов, я остановилась около старшой. Травинку сорвала, в рот засунув, посмотрела на Бьё и Иоланду, вчитывающихся в свитки, и перевела взгляд на уходящую вдаль дорогу:
  - Сестра-командир, - желание поболтать оказалось все же сильнее обидки, да и спокойная обстановка располагала, - разрешите не по уставу? – разрешения я, естественно, ждать не стала, продолжив. – Не могли бы вы пояснить, какого дэва отправили меня в тыл, наказав вести дальний бой? При всем уважении, но я – боец первого ряда, и держать меня за спиной нецелесообразно.
  Да и вообще, - я снова перевела взгляд на лес, - почему нас здесь только четверо, а не десять, например? Все же, как ни крути, ни я, ни Бьё, ни тетушка Ио не тянем на тех, кто может спокойно и без потерь перерезать отряд бородатых, при этом даже не вспотев. Я не боюсь, не подумайте – за Маму я их живьем грызть буду, но все же непонимание есть. Да и за нее, - дернула головой на сестренку, - боязно…

  Кира не сразу ответила Росите. Сначала она только устало вздохнула и казалось, что дальше последует раздражённая отговорка «не твоего ума дела» в грубой форме. Дело было не в том, что солдатка решила почесать языком: Кира понимала желание близняшек, переживающих за свою Маму, узнать как можно больше. И не в том, что Росита снова обратилась по армейскому уставу, что в очередной раз неприятно резануло слух, хотя Кира и говорила, что к ней можно обращаться просто по имени. И даже не в том, что девчонка начала противопоставлять напоказ своё мнение, подстилая соломку в виде «уважения», которое, как подозревала Кира, в глазах юных девиц она совершенно не заслуживала.
  — В силу своей молодости и неопытности – ну, не вороти нос от правды, у юности есть не только недостатки, но и свои достоинства – ты пока, да и, чего уж там, не только ты, смотришь на всё слишком уж прямолинейно и почти никогда не задаёшься вопросом «а что будет потом». Это и нашей встречи с волками касается, и всей ситуации, да и в целом, думаю, всего касается.
  — Ты меня слышала?
  Кира осеклась. Продолжением вопроса должен был стать другой: или в одно ухо влетело, а в другое вылетело? Расхожая фраза, которая часто использовалась, чтобы кого-нибудь пожурить, и необязательно жёстко. Но Росита, пускай и в своей манере, но всё же пришла к ней за ответами, а не за тем, чтобы её отчитали. Нужно ли было разрушать ветхий мостик, что сейчас пролегал между ними?
  — Про то, что я до этого говорила про волков? Они опасные твари. При любой возможности с ними надо драться на расстоянии. Здесь не уместна бравада, как крепко ты держишь клинок. Будь я моложе и в лучшей форме, и то не стала бы рваться вперёд с таким же рвением, как ты.
  Здесь Кира, безусловно, лукавила. У неё молодой, так-то, опыта было немногим больше, чем у солдатки, а желания показать себя и того больше, но с высоты прожитых годов рассуждать, конечно, было удобно.
  — Ежели хочешь всё аккуратно расставить по полочкам, как в библиотеке, то слушай. Во-первых, возьмём за основу, которая не подвергается сомнениям, как бы тебе не хотелось, что дойди до боя, волки бы пустили кровь. Может быть раньше, может быть позже. Это не те враги, против которых ты или я смогли бы продемонстрировать свои боевые таланты. Ты ошибаешься, если думаешь, что нам удалось бы размахивать оружием. Большую часть времени мы были бы вынуждены обороняться. Здесь ты можешь возразить, что вдвоём обороняться легче, и даже будешь отчасти права. Но твоя кожаная броня выдержит взмах меча, но не спасёт от крепких клыков. Здесь у меня перед тобой преимущество: жертвуя скоростью, я защищена лучше. Это не абсолютное преимущество, но против этого зверья оно сработало бы. И это тот случай, когда мне одной держать на себе четыре пасти эффективнее, чем каждой из нас брать поровну. Во-вторых, не недооценивай магию. Уверенное владение мечом – это хорошо, но Богини подарили нам возможность колдовать. Не пренебрегай этой возможностью, а совмещай. Подмораживание хвостов – хорошее подспорье. Если бы там на холме вы втроём сфокусировались на одной цели, то у твари не осталось бы шансов. И тем проще мне было бы держаться. А вот хватило бы для быстрого уничтожения сил только двоих сестёр, это вопрос удачи. Не забывай, что будь мы обе внизу, то обе бы не сражались, а только держали бы строй.
  Кира оценивающе посмотрела на Роситу, насколько та удовлетворена ответом.
  — Я не буду говорить, что не хочу держать тебя в тылу. Наоборот, я буду стараться делать всё, чтобы все вы трое оказались за моей спиной. Это не просто моя прихоть. Мы в непростой ситуации. Тут бардессу не спрашивай, и так понятно, что ты обо всём этом думаешь: ничего хорошего. А ведь, знаешь, тут дело напрямую в тебе. Я сейчас скажу тебе то, что, надеюсь, заставит тебя посмотреть на ситуацию не с твоей стороны, а со стороны тех, кто тебя окружает. Ты изменилась после всего, что произошло с тобой сегодня. Не знаю как и не знаю, что с этим делать. Возможно, дело в контакте с Аэлис, как бы он не происходил. Когда я использовала на тебе целительские чары, то почувствовала, как твоё тело их отвергает, сопротивляется им. Не могу сказать, почему решила не говорить сразу. Это знание никак не помогло бы нашей миссии, но могло бы отложить её ещё на какой-то срок. А сейчас говорю, потому что же вижу по твоему выражению лица: не будешь знать всей правды, то точно решишь ослушаться какого-нибудь «бессмысленного» приказа. Одна и таже рана для нас обоих имеет совершенно разные последствия. Вот и решай теперь, стоит ли проливать свою кровь тогда, когда этого можно избежать. Потому да, возможны ситуации, когда этого нельзя будет избежать. И, возможно, тебе придётся драться бок о бок рядом со мной. Не надейся, что я буду бесконечно сдувать с тебя пылинки, ставя под угрозу нашу миссию и жизни сестёр. Но если можно не рисковать, я предпочту не рисковать.
  От долгой речи во рту стало сухо. Кира достала флягу и жадно отхлебнула воды. Когда она начала отвечать Росите, то даже не думала, что так далеко зайдёт.
  — Что же до твоего второго вопроса, то тут всё ещё прозрачнее. Признаюсь, что я бы не отказалась от парочки сестёр покрепче в отряде. Но чем больше сестёр, чем больше согласований с командирами их подразделений, – тут Кира сделала неопределённый взмах рукой. Непонятно, что она хотела показать этим. Ей просто нужна была пауза, чтобы собраться и продолжить рассказ, — Слишком много друзей и родных мы потеряли сегодня. Нет возможности просто взять готовое подразделение и отправить его на миссию, понимаешь? Посмотри на нас. Взяли тех, кто был под рукой. Почему же нельзя было взять больше? Во-первых, как я уже сказала, время. Согласование, бюрократия. Споры о том, где сестра нужнее – под Куполом или за ним. Тебя бы таскали к каждой, кто хоть немного ответственна за других. И перед каждой ты бы рассказывала свою историю из раза в раз. Бесилась бы, что тебя переспрашивают, уточняют детали, будто бы не хотят тебе верить. Я бы сказала, что ещё повезло, что рядом оказалась Самина, которая и взяла всю ответственность на себя единолично. А то пришлось бы ещё и Совет созывать. Во-вторых, ты ведь любишь свою сестру, Бьянку? – вопрос мог вызвать лёгкое недоумение, но Кира на нём не остановилась, — На что ты готова ради неё? Думаю, что на многое. А на что ты готова ради Аэлис? А ради других сестёр? А если на одной чаше весов будут жизни нескольких сестёр, а на другой – жизнь Бьянки? Не надо, я не ставлю перед тобой жестокий выбор. И не хочу ставить такой же выбор перед Рамоной. Если бы всё затянулось, она бы узнала о миссии и отправилась бы сама. Возможно, это было бы надёжнее, а возможно, что и нет. Мы впервые столкнулись с такой тёмной и жестокой магией, что могла погубить Купол, но благодаря самоотверженности Аэлис мы всё ещё тут. Мой долг как паладина Рамоны защищать Богиню. Что я и делаю. Мы не можем позволить себе подвергать Рамону, а вместе с ней и весь Купол, неясной, но опасной угрозе. Тебе может показаться, что это звучит натянуто, но это, видимо, моя вина: я плохо умею доносить подобные вещи. Себя же мы опасности подвергаем в меньшей степени. И, чего это ты, только что доказывала, что могла волков исколоть, как заправская рубака, а теперь сомневаешься, что бородача проткнёшь? Ты мне это брось-ка, а то я всерьёз задумаюсь о том, чтобы Иоланду с её крепким посохом вперёд поставить вместо тебя.

  Зря я все же полезла к Кире: командирша уж выдала так выдала, я аж заслушалась. Умеет же, когда хочет! Хотя, конечно, по большей части все сказанное было лирикой, к делу отношения не имеющей. Вот мое армейское начальство все то же самое сказало бы куда короче и ёмче, так, что рука сама бы взметнулась к бошке, а сжавшиеся ягодицы даже стальной лом согнули бы – а не вот этот все. И я бы и рада была бы сказать, что «трындеть – не мечом махать», но, к сожалению, к паладинше это не подходило. Она все же была теткой боевой, а говорила так многословно… Да дэвы знают, почему так говорила: может, у них, к паладинш, не принято общаться короткими фразами командно-матерного, который доходит до подсознания быстрее, чем до мозгов. Ну да и ладно – главное, что я ее поняла, хоть и не без труда.
  Но вообще я показала себя умничкой – не перебивала, мордой лица недовольство не выражала, в носу пальцем левой ноги не ковыряла, а спокойно слушала. Разве что мочку уху пару раз помяла, но это не страшно. А отвечать решила посдержаннее, и в плане эмоций, и в объеме словоблудия: командирши этого не любят, да и не зря говорят, «если у тебя есть фонтан – заткни его, дай отдохнуть и фонтану». В общем, брызгать я во все стороны не стала, но тонкую струйку слов пустила.
  - Слышала, нос не ворочу, другие части тела тож. Сказано отойти – я бы отошла, раз приказ такой есть. Я чё, дура, что ли, в боевой неподчинением заниматься? Но коли боя не было – понять нужно, почему? Хотя бы на будущее, чтобы не терзать себя каждый раз вопросами. У нас-то в «Лощине» охотой на хищное зверье следопутки из десятка Катрины занимались, а я больше по дозорам, патрулям да боевой готовности, - я пожала плечами.
  Не, я понимаю, что лучше топором по хребтине, чем моей зубочисткой тыкать, но за неимением гербовой пишем на простой, да? Просто что я думаю, - я вскинула подбородок, - ежели бы вы были сама-одна, и вас повалили бы, то дэва с два кто-то успел бы на помощь. И если бы мы не успели подстрелить блохастого до того, как он домчал до вас, то в драку палить было бы не с руки. Положу я в вас случайно стрелу, так вы же мне ее потом туда, где больно, затолкаете.
  Разведя руками – дескать, ну что поделать – я продолжила:
  - Мне казалось, что проще вам держать их на себе, а мне, как легковооруженному бойцу, фланкировать, пока Бьё и Иоланда поддерживают нас с дистанции. И это, сест-ком, - я снова тряхнула гривой, - я не сомневаюсь, что насажу косматого на свой вертел: я понимаю, что их там кодла, и поболе нашего будет, и могу думать не только тем местом, на котором сижу, и понимать последствия. Надо будет для дела – одна против всех выйду, но сейчас я все это жужжала к тому, что группу отправлять оно как-то надежнее выглядело бы. Благо, мы не ради того, чтоб им просто ребра пощекотать, преследуем.

  Зарыв пятерню в волосы, я подняла голову наверх до хруста в шее. Как же у этих старших все сложно! Согласуй, расскажи, объясни, убеди… Нет, чтобы просто отдать приказ о том, чтобы выделить пару девчат на секретное задание, все им лясы надо точить, ответственность перекладывать. А в итоге в идущем на штурм отряде ровно половина – гражданские сестры, а еще четверть – новобраницы. Тьфу на них, тьфу три раза!
  - Ну, если все это так долго, то чё сказать еще? Ни добавить, ни прибавить. Только ругаться на всю эту тягомотину, но тут уж ничего не попишешь. Хотя, конечно, решала бы я, то сначала бы под свою ответственность отрядила пару сестер без пояснений о сути спецзадания, а потом бы уже втирала всем остальным, как, почему, зачем и так далее. Ну уж что сделано, то сделано – бюрократия, ясно-понятно.

  Тяжело и протяжно выдохнув, я переступила с ноги на ногу, и следом за командиршей приложилась к фляжке. Смочив горло, резюмировала:
  - Спасибо, что не собираетесь носиться со мной, как курица с яйцом. Я не знаю уж, что вы там насчет ран думаете, но я чувствую себя живее всех живых, и снова помирать не собираюсь. Надо будет драться – буду. Надо будет выполнить приказ – исполню. Но, не в службу, если вы сами понимаете, что приказ попахивает странным, для тупых объясните его, а? Если можно – перед боем, если времени нет – то после. Я, конечно, переживу и без слов объяснения – чай, солдатка, а не бардесса, но все ж хотелось бы понимать, зачем. Но приказ, - я решила повториться, - исполню, а не базар стану разводить.

      Шуршит бумага под её пальцами, а взгляд Иоланды бежит по строкам. Почерки были совсем непривычные, но от того становилось только интереснее; женщина даже практически забыла, что читала текст от их врагов, — а последних в мире становилось только больше с каждым годом — и будто бы вовсе откинула осознание, почему они здесь и что случилось до, полностью погруженная в своё занятие. Словно губка, она впитывала информацию, старалась зацепиться хоть за что-нибудь.
      Они проделали ведь такой путь! И сейчас, перебирая одну бумагу за другой, разделив свои обязанности с Бьянкой, с каждым отложенным листом она чувствовала только большее разочарование. Ладно, всё это пригодится — она знает; для изучения просто нужно время, но как и будучи молодой, так и сейчас, уже с определёнными годами за спиной, любопытство Иоланды попрежнему сжирало её изнутри, вынуждая расстраиваться, когда она не находила ответов сразу. Снова и снова женщина возвращается к этому ощущению, но рук не опускает, наоборот, посильнее цепляется за бумажки.
      Пока не находит зацепку.
      Воображение Ио всегда работало на славу: текст никогда не оставался неярким перечислением сухих фактов, по итогу превращаясь в настоящую картину. Очень явно она представляет то, что произошло с Себастианом из Хаакена, отчего ей приходится прикусить губу, пытаясь выгнать из головы представление жестоких издевательств над его телом. Переводя взгляд на письмо, она чувствует, как тело бросается в жар, отчего Иоланда даже подскакивает на месте:
      Она была права!
      — Святая Рамона... Они действительно были обмануты Повелителем, — шепчет она себе под нос, делая несколько шагов в одну сторону, снова пробегая по строкам, а затем в другую, останавливаясь за коротком обозначении имени. Л. В. Может ли это быть тот самый Лучано, письмо которому писал Клемент? В конце концов, цепочка могла бы связаться между собой; отношения между мужчинами — не новость, все они могут быть возлюбленными друг другу, ко всему прочему, предупрежденный Венетским... дурак мог почувствовать, что что-то не так, но уже опоздал.
      Она переворачивает листок и так, и эдак, будто бы пытаясь найти хоть какое-то обозначение дат, что-нибудь, что помогло бы ей построить хронологические события между всей той документацией, которая у них была.
      А главное, сколько времени у них есть.
      — Что-нибудь нашла? — смотря на Бьянку с надеждой, спрашивает девушку Иоланда, — это, — она машет бумагой в руке, — не оригинал, а копия. Значит, информация просочилась дальше и кто знает... — Иоланда вновь опускает голову к бумагам, хмурясь, так и не договаривая, перечитывая письмо в очередной раз.
      — Так или иначе, здесь больше ничего нет, — махнув рукой, на тела убитых, включая Флориана: так странно было смотреть на него, полностью уничтоженного, а вместе с этим читать письма, адресованные ему же, — наёмники забрали всё, что могло пригодится нам. Я изучу оставшиеся бумаги позже, когда мы устроим привал, чтобы не испытывать судьбу волков вернуться...

- Вот, - Бьянка указала на фрагмент, в котором говорилось про музыку и контроль над дэвами, - Похоже, та мелодия, что мне попалась, была ими вдоль и поперек изучена, но им не хватало ключевого элемента. Хотя может я и ошибаюсь. Но, судя по приписке, та песнь исполнялась обычными музыкантами, незнакомыми с ремеслом настоящих бардесс. Однако же... Ничего про цель нашей поездки.

Бьянка передала листы Иоланде, поднялась и отряхнула одежду. Не потому что запачкалась, скорее механически. Так же и поправила волосы. Промелькнула мысль, что тело истерически вопит и просит купания.

- Верно, пока волки не вернулись, лучше уходить. Желательно в ту сторону, куда двигались похитители...

      — Хорошо, — она кивает головой, задумчиво повторяя голова Бьянки в своей голове, будто бы пытаясь найти в них какой-то дополнительный, скрытый смысл. Привыкшая заниматься своей работой самостоятельно, Иоланда редко когда делегировала свои задачи; в этот раз вышло ещё более непривычно, учитывая, при каких условиях ей таки пришлось это сделать. Возможно, она ещё раз позже пересмотрит те документы, которые посмотрела и девушка.
      В конце концов, Иоле только было в радость ковыряться в бумажках, пусть таких мерзких и окровавленных, как эти.
      — Надеюсь, они и не смогут его найти, — наконец, добавляет женщина, задирая руку, чтобы привлечь внимание к себе со стороны Киры и Роситы, — если моя теория подтверждается... — Иоланда подхватывает сумку, из которой они изначально вытащили бумаги пусть и, похоже, используемую не по назначению, — то не только у Купола могут быть большие неприятности, хоть и нет ничего важнее, чем он.
      Не трудно было заметить, что Иолу беспокоило что-то большее после прочтения своих документов. Злило её, несомненно то, что жрица не понимала, сколько времени прошло и сколько времени у них оставалось. Эти переписки могли занимать годы и уже завтра что-то страшное может произойти, а может быть им не больше нескольких дней. Единственное, что её «успокаивало» — пока они двигаются, они находят всё больше и больше ответов на свои вопросы.

      — Мне нужно ещё время, — сказала Иола неторопливо, когда отряд вновь оказался лицом друг к другу. Теперь, когда сумка была у неё в руках, собранная в обратном порядке, с листами, аккуратно сложенными друг к другу, женщина на ходу стала запаковывать всё в свой рюкзак, — но не здесь. Из хороших новостей: кажется, много вещей, о которых я думала прежде — правда. Из плохих... собственно, не скажу, что изначально идея попытка обуздать самого главного дэва, который, кажется, обманул и забрал себе власть у митриан может быть хорошей новостью. Так или иначе, здесь нам делать больше нечего: проще уйти и дать волкам насладиться остатками. Только если вы что-то нашли, что требует дополнительного внимания с нашей, — она качает головой в сторону Бьянки, работавшей плечом к плечу с бабушкой, — стороны?

  — Я всё же думаю, что ты явно приуменьшаешь свои навыки стрельбы, – по-доброму усмехнулась Кира на ответ Роситы, — Слышала я, как вас там в Крепости дрючат. Но вот что, коль так на самом деле произойдёт, обещаю, что ничего с тобой и стрелой не сделаю и даже признаю свою неправоту, договорились?
  Храмовница лукаво прищурилась. Во взгляде её заметались искры. Этот взгляд сейчас принадлежал не старой женщине, а молодой воительницы, что была готова безрассудно бросать вызовы всему и всем.
  — А насчёт твоих фантазий о фланкировании и прочей ерунде, то кажется, что ты меня в этот момент не слушала, а просто в рот заглядывала, – Кира продолжила чуть серьёзнее, — Это только в голове картинка красивая, а на деле ты бы не рапирой размахивала, а лежала бы под зверьём, пока я, подставляя свою спину другому волку, пыталась бы его с тебя снять. Скажешь тоже, удерживать на себе! Нет, это не так работает. Ну, да ладно. Вернёмся, поспрашиваешь у своих следопыток, что да как. А пока сойдёмся на том, что есть.
  Кира верила солдатке, что та будет исполнять её приказы. Она ещё раз кивнула на последние слова Роситы, как бы показывая девушке своё доверие. Было бы всё так же просто с её сестрой!
  А вот на комментарии о тягомотине и бюрократии храмовница никак не среагировала, лишь печально отметила про себя, что «пара сестёр» в их случае это и есть они. Больше некого. Казалось, что девушки просто не представляли себе тот масштаб бедствий, что постиг Купол. Сердце неприятно ёкнуло от свежих воспоминаний о кровавой резне и Кире захотелось прекратить разговор. На удачу, Иоланда и Бьянка уже закончили с обыском, так что не пришлось выдумывать нелепые причины.
  — Нет, у нас ничего, – Кира выглядела хмурой после слов Иолы. Даже с учётом того, что напрямую им связываться со всем этим дерьмом сейчас не предстояло, тёмная беда, нависшая над Куполом и Богинями, ждала их в будущем.
  — Ладно, собрались. Дойдём до форта в темпе, там и устроим привал, если будет спокойно, – сопроводив свой приказ взмахом руки в предполагаемом направлении, воительница ещё раз осмотрела место нападения, чтобы убедиться лично, что они ничего не упустили. Удовлетворившись результатом, Кира отправилась вперёд первая.
  Через какое-то время, заметив – скорее случайно, чем специально – след копыта, предположительно всё же того самого мула, Кира остановилась и обратила на это внимание остальных.
  — Возможно, план изменится, если следы начнут уводить с дороги. Поглядывайте все не только по сторонам, но и под ноги. И скоро вечереет. Иоланда, ты можешь контролировать силу своего магического свечения? Чем дальше мы отходим от знакомой территории, тем незаметнее нам стоит быть.

И отряд Киры снова тронулся вперед, за своей Старшей, резонно обратившей внимание на следы мула - и легко их обнаружившей. На не то что утоптанной - разбитой в пыль дороге отпечатки подков хорошо нагруженного вьючного животного легко распознавались, так что на пару с Роситой паладинка не только встала на след, но и зафиксировала несколько дефектов уже изрядно сношенных подков. Впрочем, сами наемники тоже натоптали достаточно, чтобы опытная храмовница начала даже различать их по размеру обуви. Кстати, о размере - сапожищи одного из них прямо-таки выделялись своими абсурдно гигантскими размерами. В смысле, известно, что стопы у косматых побольше женских, но у этого ноги были какими-то сказочно-великанскими скорее. Поставив рядом с одним из особо четких следов свою стопу для сравнения, Росита даже нервно хохотнула - кажется, тогда, в видении, не имея рядом обычной женщины для оценки масштабов, она недооценила рост и вес белобрысого здоровяка...

Сумерки тем временем по-летнему сгущались все стремительнее, солнце окончательно укатилось за край горизонта, тусклый месяц показался на юго-востоке - самое напрягающее глаза время, как знала опытная воительница Кира. Иоланда соорудила из подобранного на дороге камня и тряпицы из своей целительской сумки некое подобие привязанного к концу посоха тусклого фонаря, которым периодически водила вдоль земли, чтобы паладинка могла убедиться в том, что нужный им след не поворачивает в ближайшие заросли. Но вообще, конечно, необходимость такой демаскирующей подсветки здорово нервировала Старшую отряда: все-таки по следу ходить надо ясным днем, а не вот так вот. Оставалось лишь надеяться, что враг, на которого они неминуемо наткнутся в ближайшие часы, будет беспечнее, чем положено.

Да, сумерки сгущались с каждой минутой. Но, пока три Сестры из отряда напрягали зрение, щурились вдаль глазами с расширенными зрачками, прислушивались к шороху зарослей по обочинам, Росита, оглядываясь вокруг, испытывала странное ощущение. Закатилось солнце, светлел в небе с каждой минутой поднимающийся месяц, проявлялись одна за другой самые яркие звезды - но при этом Искра видела окружающую обстановку так же ясно, как в полдень. Ну ладно, не совсем как в полдень - краски все-таки чуть поблекли, скорее, было похоже на такое туманное утро: на прямых участках даль дороги терялась в негустой мгле, а вот ближайшее окружение она различала прекрасно вовсе не благодаря магическому источнику света. Этот обмотанный тряпкой камушек ей скорее мешал, чем наоборот. И происходящее с ее восприятием Роситу здорово озадачивало. Не раз стоявшая в дозоре глубоким вечером и ранним утром, прекрасно изучившая, как меняют друг друга день и ночь, она прекрасно понимала, что происходящее с ней совершенно ненормально. Последствия ранения? Дар Аэлис? Или просто она сходит с ума? Стоит ли поделиться со Старшей или ну его к дэвам? В конце концов, ничего собственно плохого с ней не происходило, совсем наоборот: кошачье зрение - это ж мечта любой разведчицы, а паладинка еще, чего доброго, заподозрит ее в какой-нибудь дэвьей одержимости. В общем, топая по разбитой колее, Искорка имела для размышлений на эту тему очень много времени, не меньше часа, и могла бы думать еще долго, однако на очередном относительно прямом участке дороги ее размышления прервали несколько появившихся из мглы человеческих силуэтов. Расстояние скрадывало подробности, но вроде бы мужики, у одного так точно шерсть на лице. Трое, кажется, стоят, еще один - на коленях, что ли, и все это, что характерно - прямо посреди дороги. Внимания на окружение они, судя по позам, совершенно не обращали, так что даже при самых плохих раскладах у отряда было время нырнуть в ближайшие заросли.

Ну, это если паладинка в таких обстоятельствах не схватится за двуручник и не бросится вперед, решив ковать железо горячим.

  Получив ещё один небольшой, но по-родственному добрый цук от сестры-командира, я слегка приободрилась: кажется, лёд непонимания был сломлен, и меня стали воспринимать как нормальную боевую единицу. И слава Матушка, а то от всего этого взаимного невероятно можно было повеситься. На собственном болтальнике, ага.
  Интересно, что помогло налаживанию отношений? Разговор? Моё поведение все это время? Или, быть может, зримое подтверждение моих видений? Думаю, все и сразу, но превыше всего то, что Кира, выйдя "в поле", наконец начала ощущать себя молодой, как прежде, и перестала глядеть на все с высоты прожитых лет. Ну и правильно: я повзрослела, она помолодела, вот и стали на равных. Сестра Иоланда хороша в своих летах, Бьё пускай подольше остается такой, какая есть - в общем, все хорошо.
  - Как скажешь, Старшая! - изобразила салют я. - Буду, значит, учиться на ходу. Поменьше тупить не обещаю, но тоже буду стараться, чтобы ты от меня не пробила себе ладонью лицо!

  Доклад учёной сестры на меня впечатления не произвёл - что демоны, что Митра, по большому счету, одна дрянь. А если ей надо почитать побольше и повнимательнее, так тому и быть. В любом случае, нас пока ждёт встреча с наемниками, а не клириками, а, значит, никакого тёмного колдовства не ожидается. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!
  Идти по следам бородатых поначалу было и любопытно, и весело: я так и представляла, как мы, тихие и незаметные, достигаем их спин, обгоняет, устраиваем засаду, откуда расстреливаем мечущихся паникующих космачей. Особенно этого, большелапого, чей отец, наверное, породил его вместе с медведем. Если эдакая орясина доберётся до кого-нибудь из нас... Бр-р-р, даже представлять не хочется!

  Но долго пялиться в землю быстро наскучило. Следы вились и вились стёжкой, и конца и края им не было видно. Потихоньку сгущались сумерки, холодало, а вместе с этим ползло к нулю и мое настроение. Как все уныло! Маршируй, копай носом землю, жди все убегающего боя... Кире сейчас важно только задание, Ио - шанс продолжить чтение, Бьё - чтобы её, усталую, не трогали и не расчесывали нервы.
  А до меня дела никому нет, а мне хочется нормально посидеть у костра, погреть лапки, хлебнуть вина и поперебирать струны, чтобы поверить, что я все-таки живая. Ну или хотя бы не совсем мёртвая. Но всем плевать, и никто не говорит: "Всё будет хорошо, Сита. Мы спасём Маму, а мама исцелит тебя от всего, что только есть. А пока - ты молодец и умница, и со всем справишься.
  Но всем плевать, а я... Я...

  Я, не глядя, таращилась на стену леса и убегающую тропу, щурясь от слишком яркого света за спиной. Хотелось тихонько всплакнуть, жалея саму себя, и я, борясь с недостойным солдатки чувством, подняла очи горе, вперив взор в молодую красавицу-месяц. Хотя бы она да звезды меня понимают и молча сочувствуют.
  Луна, звезды, светло... Только тут до меня дошла вся противоестественность ситуации: вместо того, чтобы скрывать мир окрест, тьма раскрывала мне все, что таится в ночи.
  Мигом были забыты жалость и самокопание, горечь и нытливость. Восторженная, я вертела головой по сторонам, восхищаясь новым подарком Мамы - а чем ещё это могло быть? Смотреть на спящую природу и видеть все, как есть, было прекрасно, и в сердце даже родилось желание научиться работать кистью и красками, чтобы запечатлеть все это великолепие в его первозданной, тихой и затаенно-нежной форме.

  Всё эти мои любования, о которых я даже не подумала оповестить остальных, оказались прерваны видом бородачей впереди. И, кажется, у них там что-то происходило. Что-то явно нехорошее.
  Теперь, из-за своего разгильдяйства, мне требовалось за несколько секунд объяснить Кире, что я вижу, и, главное, почему. Задача из разряда невыполнимых, ей-Матушки! Но мы, выпускницы Крепости, привычный делать невыполнимое, и я спешно подошла к паладинше:
  - Старшая, кажется, я после... - замявшись, я пыталась подобрать правильные слова, - после возвращения научилась видеть в темноте. Не знаю, как, честно - выяснила только с сумерками. Но не в этом сейчас дело - впереди на дороге четверо космачей. Трое на ногах, один перед ними на коленях. Нас не видят.

  Я на секунду отвела взгляд, глядя на носки сапог, после чего снова посмотрела глаза в глаза Кире:
  - Бьём эту троицу? Или всех?

  — Гхм.
  Кира совсем немногословно отреагировала на слова Роситы. Морщины на лице храмовницы как будто в миг стали глубже. Прежде, чем успев обдумать всё, она скомандовала сёстрам припасть к земле на корточки, а Иоланде – потушить свет.
  — Четверо, значит? – к чести Киры, она не стала с ходу заострять внимание на необычных и подозрительных способностях Роситы, вместо этого полностью сосредоточившись на опасности, — Ты говорила, что в своём видении видела пятерых наёмников. А мула не видишь? Либо не наши, либо разделились. В любом случае, надо держать ухо востро.
  — Значит так, – продолжила рамонитка после небольшой паузы. Она говорила шепотом, но даже так было слышно, как ей не нравилась её же идея, — В бой постараемся не ввязываться. Если не наши – попробуем разойтись. Толку с них: вряд ли они пересекались и даже от языка пользы не будет, а рисковать понапрасну не входит в нашу миссию. Другое дело, что за спиной их оставлять не менее опасно. Но если они вдруг путь держат нам, наоборот, навстречу, пропустим их. С этим всё понятно?
  Кира строго посмотрела на близняшек. Бардесса могла выкинуть что угодно просто вопреки, а солдатка желала проявить себя в бою. И обе, по мнению храмовницы, не понимали, что любой бой, особенно против косматых, – это опасное и рискованное сражение, а не храбрый подвиг, к которому должна стремиться каждая сестра.
  — Росита, Бьянка, снимайте лишнее. Обе поползете вдоль дороги на разведку, посмотрите поближе. Ваша задача только посмотреть, а не проявлять инициативу, слышите? Надо понять, что там происходит. Росита, если узнаешь кого-то из нужных или станет понятно, что нам их не обойти, остаётесь там. Бьянка, подашь сигнал, свист совы слышала? Вот его магией изобразишь. Тогда мы с Иоландой подтянемся, будьте готовы к бою. По возможности в первую очередь противников надо будет подсветить чарами. Если что-то пойдёт не так и вас заметят, действуйте также.
  Рамонитка устало прижала ладонь ко лбу и начала его тереть. Она всем нутром чувствовала, что нельзя отпускать девчонок одних. Мало того, что у них может взыграть молодость, так и видела же она, что подвыдохлись уже все, кроме неё. Но новые способности Роситы позволят близняшкам держаться на расстоянии, когда ей, бодрой и опытной, в тяжёлом доспехе с гигантским мечом наперевес придётся ползти почти впритык к врагу.
  — В ином случае так же тихо и аккуратно возвращаетесь назад. Мы тоже отойдём немного в сторону с дороги и будем вас ждать.

И юные близняшки выдвинулись вперед - по зарослям справа от дороги, выходя во фланг случайно встреченным мужикам и исполняя приказ своей новой Старшей. Правда, если бы Кира увидела последствия этого распоряжения, она в очередной раз здорово пожалела, что рядом нет Фиби: уж та бы подсказала, что разница в зрении у сестер будет мешать им нормально взаимодействовать друг с дружкой - во всяком случае, на первых порах. Откровенно говоря, зайдя под под деревья, Бьянка окончательно потерялась в темноте, где хоть глаз выколи - хуже уже не станет. В общем-то, она едва буквально пару раз не выколола себе глаза неудачно подвернувшимися ветками, так что вскоре Росите пришлось не столько заботиться о собственной скрытности, сколько быть поводырем для любимой. Та исправно умудрялась наступать на самые хрусткие ветки под ногами и задевать попой и плечами все, что на их пути могло шелестеть и ломаться. Сама рядовая, справедливости ради, проявила себя немногим лучше, и хорошо, наверное, что не видели ее сейчас ни Мириам, ни Жанетт. Но, шатко ли, валко ли, а разведчицы продвигались вперед, и мелькавшие среди ветвей фигуры различались все четче. Бардесса вроде бы приноровилась ступать след в след за сестренкой, и более-менее тихо девушки подобрались на расстояние футов этак в тридцать к космачам, как вдруг за спиной Роситы, боявшейся даже выдохнуть лишний раз, раздался оглушительный в ночной тишине щелчок ломающейся сухой хворостины. Бьянка даже зажмурилась от своей неловкости, в то время как солдатка, судорожно сжимая арбалет, уже вкладывала в ложе первый болт... однако никакой реакции со стороны косматых на дороге не последовало. Выдохнув, воительница еще немного приблизилась, пытаясь сконцентрироваться на происходящем - как и Бьянка, но у Роситы все еще оставалось преимущество в различении деталей.

Косматых было и в самом деле четверо. К наемникам, за которыми охотилась их группа, эти явно не имели отношения - вместо пестрых попугайских нарядов их доспехи покрывали одинаковые зеленые табарды, на головах - того же цвета шапероны. Из оружия - луки, короткие клинки: судя по всему, выжившие в том жестоком бою были по большей части стрелками из второй линии. Однако были они не одни - на земле перед ними лежало тело с голыми ногами. Росите пришлось всматриваться, чтобы понять, почему она не видит лица: это была женщина с задранной на голову юбкой, и тот косматый, которого она еще издали заметила стоящим на коленях (что вызывало разные вопросы о происходящем) - он действительно стоял на коленях. Между ног у лежащей на земле, мертвой или бессознательной жертвы.

- Слышь, Анри, мож, пошли уже? - спрашивает по-мидгалльски каким-то ненатуральным голосом один из стоящих лучников.

- Ты че, забыл, что нам Боевой Отец говорил? - отвечает снизу его друг. - Это же шкура, а шкур надо опускать.

Только тут Росита замечает, что в кулаке у стоящего на коленях зажат, видимо, его отросток, который он усердно теребит. Как и все родившиеся под Куполом, она имела довольно смутное представление о мужской анатомии, но тут не требовалось быть ученой, чтобы понять, что происходит. Вот, правда, если абстрагироваться от ужаса и мерзости увиденного, оставалось ощущение какого-то идиотизма в поведении космачей. Они, слов нет, скоты и твари, но даже вороватый кошак, ухватив птичку, спешит с ней укрыться где-нибудь в кустах, а эти расположились прямо посреди дороги и почти не тревожатся по этому поводу.

И еще одно соображение возникло в голове у Искорки: обойти этих тварей, как планировала Кира, не будет проблемой даже для тяжелобронированных старушек - Бьянкина неловкость это показала наглядно. Однако смогут ли они теперь это сделать? Что вообще решит паладинка, сегодня уже пожертвовавшая жизнью умирающей Сестры ради высокой цели?

Поистине - вопрос всех вопросов...

  Сказать, что приказ командирши меня ошарашил, значило погрешить против правды. К посмотрела на Киру, как на полоумную, пытаясь понять, осознает ли она сказанное. «Послать бардессу на разведку» - звучит как дурная шутка или оксюморон! Ползать поблиз врага так, чтобы он тебя не прикончил, надо уметь, и прежде долго практиковаться. Ну вот скажите мне на милость, где Бьё, а где разведка? Где ей научиться этому? На подмостках? Ну-ну!
  Однако ж паладинша казалась серьезной и строгой, как чиновница при виде документа не по форме. Что бы у нее там под прической не блуждало, она была твердо уверена в своем приказе. Ну, значит, коли так, надо не болтать, а выполнять приказ: иначе пока мы будем спорить, вопя как чаечки, бородачи сами подберутся к нам незаметно.
  - Й-есть, - коротко отозвалась я, без лишних пререканий скидывая суму. Рядом, по некоторому размышлению, положила свою верную любимую рапирку. Расставаться с ней было жалко и немного боязно, но я хорошо понимала, что такое длинное оружие будет цепляться за любые ветки и только мешать – следопутки вот всегда брали с собой на вылазку или короткие мечи, или вообще топоры. Главная проблема была в том, что в итоге у меня с собой оставался один режик – если космачи меня найдут, будет… больно, мягко говоря.
  Кожанку по зрелому размышлению стягивать не стала – не так сильно она движения ограничивает, и не так сильно шуршит, чтобы отказываться от брони и терять время на переодевание. Глянув на сестренку и тепло улыбнувшись, я бросила:
  - Пошли.

  …Мое недовольство оказалось пророческим: из Бьё следопытка вышла, как из коровы скаковой конь. Из меня, впрочем, тоже, хотя и не столь фатально. Ну извините, я разведкой занималась не так много, все больше строевой службой. Ну не лежит у меня душа к скрытным мероприятиям, не люблю и не умею! Но служба – дело такое: сказано, что должна, так учись на ходу.
  Худо-бедно, но добрались мы до бородачей. У меня сразу, ей-Матушки, глаза на лоб полезли: заросший уродец утолял с женщиной звериные первобытные инстинкты. Прямо поперек тропы, ага. Сразу захотелось выскочить и своим кинжальчиком сделать ему улыбку от уха до уха, чтобы кровью своей захлебнулся, гаденыш. Я аж практически представила эту приятную сцену – и то, как его товарищи потом рубят меня в фарш. Нет уж, если бить, то все вдруг, а не по одной – чай, я воительница, а не деревенщина какая-нибудь!
  Стиснув пальцы на рукояти кинжала и скрипнув зубами, тихо бросила сестренке:
  - Назад, берем бабушек и пустим кровь этим… этим, - а потом добавила себе под нос, - если паладинша позволит.

  Я понимала, что Кира может ответить и отказом – сейчас допустимы любые жертвы ради того, чтобы спасти Маму. И разумом я понимала, что так оно и должно, но вот сердце признавать такой вариант никак не собиралось. Оставить их сейчас,обойти и закрыть глаза было сродни тому, что с головушкой нырнуть в выгребную яму и поплескаться там.
  - Ходу, - недовольно буркнула я, шмыгнув носом и вытершись рукавом. Мне донельзя стало жалко себя, Бьянку и эту неизвестную сестру, которую мы наверняка оставим во власти животных. Приказом можно оправдаться в глазах других – но не перед собой.

Бьянка хмуро глянула на сестру. Видно было, как она кипела жаждой применить насильственные методы переобучения, возможно с летальным исходом, к этим похотливым существам. К своему стыду, в голове Бьянки мелькнула мысль, что если бы не женщина перед ними, они бы сейчас друг друга прям как в том видении...

Лицо бардессы на миг позеленело от всплывшей картины. Она молча кивнула сестре, мол, возвращаемся. Героизм - хорошо. Впесне она напишет, как они этих мерзавцев с ходу посекли. Но то будет в песне.