В рядах до крыш горящих сумм | ходы игроков | Золотая линия. Наталья.

Нет ничего.

Те, кто жил мало, считают, что секрет к счастью кроется в обладании. Те, же, кто жил много, знают, что истинный путь начинается с первого освобождения. "Нет ничего" — чем это не цель?

Когда они говорят о пустоте, они подразумевают чёрный цвет. Почему тогда тебе, Наталья, видится золото в лазури? Не потому ли, что вчера на небе был добрый закат? Не потому ли, что это показалось тебе добрым знаком? Может быть. Может быть нет. Не помнишь.

"Вознесение" — не форма ли это освобождения? Не помнишь.

Из лазури проступает пылающее золото, и когда золото догорает, из него проступают очертания. Большая комната, светлая, просторная. Изящество форм. Стена в многоузорочьи книг. Над головой — небо?! Ах, это стеклянная крыша. Настойчивый звон откуда-то оттуда, из-за дверей.

Нет ничего? А ничего и не надо.

Не нужно счастья. Счастье для глупых детей. Сжать в горсти пушистые одуванчики, пальцы в пыльце, смеяться, запрокинув голову. Это проходит. Ничто не длится вечно и счастье лишь краткий миг, тонущий в закате.

И обладания не нужно. Рано или поздно все обратится в прах. Не останется ни-че-го. Может и это и не цель вовсе, а то из чего все начинается и к чему в итоге возвращается, замыкая круг.

Наталья открывает глаза. Отчего-то ей хочется видеть свои руки, пальцы. Она смотрит на них, после сквозь пальцы вверх, на небо за стеклом. В голове пустота, окрашенная золотом и лазурью. И так легко, как давно не было.

Мысли словно сонные рыбы в ледяной прозрачной воде, тычутся носами в хрупкую корочку льда на поверхности. Наталья прогоняет их взмахом руки, она не хочет ни о чем думать. Не сейчас. Сейчас так хорошо плыть в пустоте, не помнить почти ничего, не пытаться понять, а принять как есть.

Наталья осматривает комнату. Книги, чьих корешков хочется коснуться кончиками пальцев, словно они клавиши невиданного рояля. Что за музыка скрыта там, за толщей обложек, среди страниц, пахнущих мертвым осенним лесом? Наталья достает одну, раскрывает наугад, ведет пальцами по строчкам. Что пророчит ей эта книга? Какие страсти скрывает?

Наталья встряхивает головой, пытаясь отогнать назойливый звук, но он не в голове, он где-то там, за дверями комнаты. Наталья медлит, ей не хочется покидать комнату, но звон мешает предаваться бездумному созерцанию и она все же идет к дверям, ощущая себя маленькой рыбой, ломающей тонкую корочку льда, на поверхности воды. Надо не забыть, что о кромку можно порезаться.

На пожелтевшей от старости бумаге строки:

Тяжелый, сверкающий кубок
Я выпил: земля убежала -
Всё рухнуло вниз: под ногами
Пространство холодное, воздух.
Остался в старинном пространстве
Мой кубок сверкающий - Солнце.
  
Гляжу: под ногами моими
Ручьи, и леса, и долины
Уходят далеко, глубоко,
А облако в очи туманом
Пахнуло и вниз убегает
Своей кисеей позлащенной...
  
Полдневная гаснет окрестность;
Полдневные звезды мне в душу
Глядятся, и каждая "Здравствуй"
Беззвучно сверкает лучами:
"Вернулся от долгих скитаний -
Проснулся на родине: здравствуй!.."
  
Часы за часами проходят,
Проходят века: улыбаясь,
Подъемлю в старинном пространстве
Мой кубок сверкающий - Солнце.

Ужасный звон, утихший было, вновь разрывает тишину квартиры. Это — знакомый звук. Он никогда не приносил ничего хорошего. Он был очередной ниточкой, струной, связывающей две точки на карте — город с городом, дом с домом, квартиру с квартирой, комнату с комнатой – и, наконец, человека с человеком. Где-то там, в глубине серых зданий, огромный электромеханический паук дёргает за паутинки, чтобы куколки, висящие на их концах, подёргивались... Вверх-вниз-вперёд-вон-прочь.

За дверью — коридор. Просторный и изящно обставленный, так же как и комната. Светлые цвета, светлая деревянная мебель. На небольшом столике подле двери стоит изящный, поблёскивающий слоновой костью слуховой трубки, телефон. Это он разрывает пространство звоном. На автомате рука потянулась к трубке.

— Наталья Рудольфовна? — учтивый голос на том конце провода

Где-то было написано, что в начале было слово. Но здесь и сейчас был вопрос. Не тот, что Наталья услышала в телефонной трубке, а то, что закрутился в мыслях ее словно водоворот. Кто вы, кто вы? Наталья глубоко вдохнула, словно собралась прыгнуть в тот самый кипящий водоворот, но сказала вовсе не то, что думала.

- Слушаю вас.

В то же время взгляд ее жадно осматривал все кругом. Вопросы, которые не беспокоили ее до злополучного звонка, сейчас посыпались как из рога изобилия. Знакома ли ей эта квартира? Это ее квартира? Если нет, что делает она здесь? Почему она ничего почти не помнит? Проклятье, если это ее квартира, в столовой должен лежать муж. Мертвый. Он же умер? Она это помнила. Или это ей померещилось? На этом мысли ее зашли в тупик и замерли. Замерла и Наталья, ожидая, что скажет незримый собеседник.

— Доброе утро, Наталья Рудолфовна. Б.С. передаёт вам благодарность за выполненную часть уговора. Мы всё проверили и обо всём позаботились. Ребята не стали вас будить, просили передать, что ключ оставили в почтовом ящике. Б.С. назначил вам встречу, сегодня, в "Печорине". В час дня.

В учтивом голосе считывался холод и крепость многослойного булата. Этот человек выше всего ценит служение — для него нет ничего большего в этом мире. Он видел многое. Он забирал жизни. Он находил выходы из безвыходных ситуаций. И на одном только слове — "ребята" — показалось, что тонкие бескровные губы его чуть дёрнулись вверх.

— Я вправе сказать вам, что вы можете ожидать щедрое вознаграждение за оказанную вами услугу. Подумайте хорошенько о том, чего вы хотите, перед встречей.

Кто это и почему — он — звонит? Короткие гудки.

В коридоре тихо и пусто. Много света. Ничего более. Большие двери, ведущие в просторную комнату с камином. Часы на стене показывают 9:24

- Доброе, - слова выходили сами собой. Наталья не знала кто такой Б.С. И о чем позаботились некие ребята. Но спрашивать собеседника было бы глупостью.

- Благодарю, что не потревожили мой сон. Передайте Б.С., что я непременно буду к часу.

Попрощавшись с собеседником Наталья на время отбросила вопросы. В чем толк ими задаваться, когда ответить на них некому. Пока некому.

Значит ключ в почтовом ящике. Что ж, стоит взглянуть.