和: Перебирая закладки | ходы игроков | 🐉 Кусая себя за хвост

В этом пасторальном пейзаже было что-то до скрипа зубов ностальгическое. Сложно было сказать, на самом деле радовал ли ее вид покрытых редкой порослью крутых склонов или раздражал. Не то, чтобы на ее памяти было достаточно мест получше, пропахший гарью город тоже не был кладезем приятных воспоминаний. Впрочем, были ли они у нее вообще, эти приятные воспоминания. Хотя бы о чем-то. Даже как то обидно выходит, когда твой «персональный ад» это всего лишь прокручиваемая раз за разом твоя же жизнь в которой просто не было ничего кроме болезненных ошибок.

Так или иначе, но выбравшись из лужи, лицом в которую она раз за разом падала, в заезженной пластинке на тему «посмотри какое ты дерьмо» за авторством зеленого чешуйчатого урода, девушка не без удивления обнаружила, что содержимое ее черепушки все еще осталось внутри нее и подыхать она в ближайшее время не собиралась. И конечно, сложно было отделаться от мысли о том, что это просто мучитель придумал что-то новенькое. Но день проходил за днем, а «шоу» все не торопилось запускаться сначала. И в душу начала закрадываться робкая надежда, что вопреки всему, это все таки еще один шанс начать жизнь сначала. Возможно, сперва разобравшись с наследством прошлых?



Начиная с полученных ран. Нет ничего приятного в отрубленной руке, выколотом глазе и неправильно сросшихся костях. Но неужели ты думаешь, что они ничего не стоят? Все это, удары молота судьбы, каждый из которых сделал тебя сильнее. Пусть и только тебе решать, быть ли обломком клинка, что прочнее алмаза, или аккуратной заготовкой из мягкого сырого железа.



Не его металл делает клинок оружием, но рука которая им владеет. Бесы выдали тебе немалый аванс, но так ли просто оставаться Мастером клинка без помощи их чар? Ведь для того, чтобы понимать свой меч нужно и чтобы он понимал тебя. Путь меча пролегает из внутри тех, кто по нему идет, вымощенный честью и достоинством…



…ведет он в глубокую задницу. Нешто и правда не надоело в нее нырять раз за разом. Есть ведь и куда более привычные и надежные инструменты, для того, чтобы отправить кого-то на тот свет. И они то тебя не подводили, пока ты не ввязалась во всю эту самурайскую херь.



Просто ты была соплячкой, а теперь это поменялось? И коль зашла уж речь о Наследстве, то раз ты снова тут, то значит и твой клинок снова при тебе. Подумай об этом хорошенько. Ты боролась с Тенью, как какой-нибудь тупой упертый самураишка, но может быть, все что было нужно, это просто забрать себе силы этой подделки? Ведь они твои и по праву победителя. Откуда, ты думаешь, к тебе пришел путь безмолвных убийств?



И куда он привел? Но есть и другое оружие, которые ты можешь назвать своим. Грозное оружие и надежная тюрьма для самого проклятого клинка, если понадобится. Но ведь ты и сама знаешь цену золотым ножнам? Быть героем, это не просто фетиш на белые плащи и блестки. Это призвание, которое дремлет внутри тебя, как бы ты от него не отворачивалась.



Просто не описать, каким надо быть болваном, чтобы упорно делить все вокруг на «добро» и «зло». Это Восход, детка, здесь это так не работает. Но если уж говорить о действительно важных наследственных штуках, то это не палки-махалки, не техники и даже не переломы. Это татуировка у тебя на спине, подруга. Знаешь почему? Потому что она – Символ. Не только память о всем том дерьме, которое ты пережила в личном аду, но и медиатор для силы, которую при этом впитала. А еще огромный маяк в ночи, для поисков новых неприятностей, да. Но ты ведь и так все равно не собиралась прожить скучную жизнь, разве нет?

Не то, чтобы это совсем не было вариантом, если подумать? Тихая долина между не слишком высоких горных пиков, оказалась совсем не тем местом, которое она ожидала увидеть. Чем-то знакомым, но в то же время и другим. Впрочем, кто знает, сколько прошло лет с тех пор, или наоборот, еще не прошло? Жители небольшой деревушки с хаотично натыканными домишками, во всяком случае, совершенно не узнали «ужасную бандитку из клана какого-то там дракона» и к случайной путешественнице отнеслись спокойно.

Даже дружелюбно, учитывая, что ночевать пришлось не под открытым небом а на себе в сарае и даже не на пустой желудок. Не верх гостеприимства, конечно, но так и она, если подумать не нагрянувший с инспекцией чиновник. Кому обычно есть вообще дело до неумытых бродяг с улицы? Пожалуй, если осесть здесь на какое-то время, можно разобраться понемногу, что к чему? Не одно ж только смертоубийство она умеет? Даже если не удастся напроситься в помощницы деревенскому кузнецу, дров нарубить или поле помочь вспахать не бог весть, какая сложная работа. Но все еще достаточная чтобы есть досыта и не нахаляву. А там уже, глядишь, и с дальнейшими планами на новую жизнь можно будет разобраться. Было бы очень обидно профукать ее еще раз.

И еще один интересный факт. Не то чтобы срочно важный, но заставляющий задуматься. Несмотря на абсолютно узнаваемую «восходность» деревеньки, обмолвки а потом и осторожные расспросы жителей оной показали, что тут никто нихрена не в курсе о ее придурке папаше. Ну, то есть не совсем… про то, Мудилу В Идиотской Шляпе, который кем угодно может оказаться, здесь могли много чего, да только тот и не личность то в этих баснях, а так, нарицательный персонаж.

А Кэнсаев и подавно в одной только этой деревеньке шесть штук. От Дедушки Кенши, что день-деньской смолит самокрутку на завалинке, до малыша, что еще пеленки обгаживать не перестал. Имя как имя, разве что самое распространенное, все одно как на Левом Материке каким-нибудь Джоном Смитом представиться. Ронин с белым и черным клинками? Здоровенный дрын из ляжки металлического дракона кованый? Да и вообще, самая тупая легенда про драконов с их назойливым божеством? Так мало ли тех ронинов то по Восходу ходит? Одним больше, одним меньше. Дочка у него говоришь была? Дак и это не редкость, в крестьянских то семьях их и по пять штук бывает. В общем, бред какой-то. То ли деревня совсем дремучая, то ли не чисто тут что-то.

Голоса…. Когда, считай, целую вечность проводишь взаперти сама с собой, они начинают оживать. Приобретать знакомые формы и очертания. В случае Токкобаны, она обзавелась шестью сёстрами-близняшками. Зловещая шестёрка, как их иногда называла. Каждая из сестёр олицетворяла собой полностью пройденный от начала до конца путь, который когда-то не сдюжила она сама.



У путей нет конца с финишной лентой и судьями, поднимающими таблички с оценками. Потому их и невозможно сдюжить. Лишь идти или не идти. Тебе решать, стоила ли дорога сандалий.

Безрукая, безглазая, прикованная к инвалидному креслу.
Невозмутимая, бесстрастная, одетая в простое поношенное кимоно.
С дубинкой, красной кожей и демоническими рогами.
Утопающая во мраке с тёмным клинком и кровью на руках.
В ярких белых одеждах, ушитых золотом с ослепительными ножнами на поясе.
И последняя, по-змеиному юркая с зелеными чешуйками по всему телу.

Она говорила с ними. Слушала и пыталась понять, какая из них ей ближе. Чей совет казался мудрее.

Шрамы и увечья действительно превратились в нечто большее, нежели просто болезненные изъяны. В символы переломных моментов её истории, которые закалили характер. Или же, наоборот, ввергли в пучину отчаяния. Оставалось только понять, что из этого всего она хочет оставить, как ежедневное напоминание о пройденных или проваленных испытаниях.

Потерянная рука уже не несла для Токкобаны никакого смысла. Враг, который лишил её конечности, мёртв. Она уже пережила потерю и потратила немало сил на восстановление. Какой толк вновь её терять? Возможно, только если взамен она обретёт тот самый протез, в создание которого когда-то участвовала. Он был символом удара молота судьбы, а не само отсутствие кисти.



Прости, рад бы помочь, но не все что ты когда-то имела можно потребовать у судьбы обратно. И не всегда с ней уместен торг. Попробуй воссоздать ее снова. Или найти того, кто сделает это для тебя.

А вот потерянный глаз был отличным напоминанием об отце, стоило только взглянуть в зеркало. О том, как его оживший призрак явился к ней спустя все эти годы, чтобы забрать жизнь своей дочери. Об этом она забывать не хотела. Никогда.

Хрустящий вечно болящий с трудом сросшийся естественным путём позвоночник цена немалая, но Токкобана была готова её уплатить, чтобы полностью избавиться от щедрых даров дракона. Пускай без массажей, усиленной наработки мышечного корсета и целебных настоек боль будет её преследовать до конца дней, но чувство, что она ничего не должна ублюдской ящерице куда слаще.

Бесформенный Стиль Меча и Ярость Ломких Черепов. Две стороны одной монеты. На одной: опостылевшие самурайские догмы, на другой: бушующая ярость. Техники, которые не раз спасали ей жизнь и приводили к победе. Но Токкобана никогда не считала их своими. И уже не видела смысла упорно пытаться под них подстроиться. Всё равно выходило крайне криво и бестолково. Какой из неё самурай? Она не чтила бусидо в повседневной жизни. Не понимала эту философию. Лишь в бою перестраивала свой разум. А это уже больше походило не на бесформенный стиль, а на транс безмолвных убийц.

Ярость же, как правило, у неё перетекала в истерику. Большинство ошибок в своей жизни она совершила под влиянием неконтролируемых эмоций. И если продолжать по любому поводу бить посуду, посылать всех в жопу и чистить рожи, абсолютно ничего не измениться.



Вопрос в том, кто кем управляет. Ты своим гневом, или он тобой.

Сила проклятого меча была действительно её по праву. Отвоеванная в честной схватке, темная, тревожная и пугающая, но, чёрт побери, её! Запачкаться Токкобана уже не боялась. На душе было так пусто и серо, что все вопросы морали ей были попросту безразличны. А если тени решат, что способны подчинить её своей воли, то обломают зубы.



А зачем? Что им следует тебе навязать? Готовность с холодным сердцем убивать? Презрение к самурайским кодексам чести? Желание отомстить отцу? Слишком поздно для подобного, юная Тень. Ты справилась со всем этим сама.

И золотые ножны она считала по праву своими! Пускай они даже превратятся в простой сувенир из Иного Мира, но она доказала право на их владение в немалых схватках. И даже не пожелала отдавать, когда обмен сулил излечение позвоночника. Не сказать, что это было разумно, но что-то это да значило. И если имелся способ вернуть их хозяйке, то да будет так. Конечно, после пережитого её не особо тянуло помогать людям. Скорее сугубо себе. С другой стороны, над ухом не жужали бесы со своей черно-белой моралью. И выбирать кому помогать, а кому нет, тоже решала теперь сугубо Токкобана.



Золотое оружие лишь символ. Жаль, что ты пока этого не понимаешь.

Что же касается невероятных сил, которые можно было «одолжить» у своего милостивого божества, то пускай катятся они вместе с ним в адскую бездну. Токкобана боялась этого проклятого дракона так же сильно, как и ненавидела. И лишние подачки, которые могли связать девушку с летающей тварью, ей были и даром не нужны. Но татуировка останется на месте. Потому что это её зелёный дракон, а не его! И тот факт, что чешуйчатая сволочь нагло захапала рисунок при своём вселение ничего ровным счётом не меняет. Тогда его пустили добровольно и просили помощи. Сейчас же Токкобане от дракона абсолютно ничего было не нужно. Пускай сгинет в пучине времени вместе со своими дарами.



Святая простота. А тебе не приходило в голову, что он просто воспользовался силой, которая всегда была твоей? А ты и рада отказаться от нее в его пользу.

***

И когда с непростыми выборами было покончено, настало время оглядеться вокруг. Окружающая действительность выбивалась из привычного сценария. Будто бы дракон в кои-то веке снизошёл до её темницы, чтобы сменить старую пластинку на чего-то новое. И к этому новому Токкобана первое время никак не могла привыкнуть. Жалась, как забитый зверь, ожидая от каждого встречного какую-то подлянку. Мол еды мы тебе немного дадим, но она окажется с трупными червями. В сарай пустим, но ожидай к ночи визит давно почивших старых знакомых.



На счет последнего я бы не советовал слишком уж расслабляться. Призраки прошлого намного настойчивее и опаснее обычных юрэй.


И далеко не обязательно мертвы. Ты же, вот, жива.

Но время шло, а хитрый план дракона всё никак не желал раскрываться. Каждое утро вставало солнце и так же неумолимо садилось к вечеру, не принося с собой никаких неприятных сюрпризов. И через некоторое время Токкобана поняла, что начала привыкать к такой жизни. Небольшая передышка для её истерзанной души. Благодаря своим скромным навыкам, она сумела устроиться помощником кузнеца. Пускай ковала совсем не магические мечи или живую сталь, а подбивала подковы, да чинила сельхоз инвентарь, но на миску риса и стопку соломы в день хватало.



А хотела бы? Ковать живую сталь и магические мечи.


Разве это не то ремесло на которое нужно потратить половину жизни?


Всю ее. Но у нее есть шансы.

Что же касается самого мира, где она очутилась, то слишком сильно забивать голову несостыковками Токкобана не стала. Восход – он везде Восход. Здесь и через тысячи лет будут всё так же землю тяпками возделывать, да рис выращивать, пока на соседнем континенте стремительно эпохи друг друга сменяют. Пускай это даже какой-то параллельный мир или далекое будущее. Главное, что чувствовался он родным и по прибытию её не попыталась прикончить очередная армия зла.

Кэнсай же… он тут тоже присутствовал в какой-то мере. Но сильно в расспросы Токкобана не вдавалась. Боялась она своего мудака-предка, как и его чешуйчатого дружка. Ибо всякое столкновение со всем связанным с Кэнсаем приводило её к смерти. Закономерность или нет, но задумываться заставляло. И внушало тревогу.

Чем дальше же продолжалась жизнь в этом земном раю, тем всё хуже становилось Токкобане. Как физически, так и морально. Как будто она была просто не предназначена для мирной жизни. Невыносимо ныла спина, превращая спокойные вечера в аттракцион постоянной боли. Невнятный раздражающий шепот кружил в голове, стоило только повесить на пояс меч. А на коже в том месте, где была нанесена татуировка, чувствовался постоянный зуд, будто нарисованный дракон скребся своими когтями.



Цундере.

Девушка стала чаще наведываться в идзакаю. Но не для того, чтобы напиться. Времена бурных гулянок остались позади и искать себя на дне кружки Токкобана не желала. Больше для того, чтобы отвлечься разговором и пораспрашивать путешественников о далёких краях. Прислушаться к своим оставшихся сёстрам и понять в какой уголок этого мира их тянет больше. В ближайшее время создавать новый Клан Теней, выяснять куда пропал дракон или где требуется помощь героя, она всё равно не собиралась. Но совсем игнорировать внутренние голоса не стоило.



Да брось. В саке, самом по себе, нет ничего ужасного. Как и желании приглушить боль. А если не знать меры, можно и диетой себя уморить.

На текущий момент, Токкобане требовалось привести себя в порядок. Старые шрамы кровоточили, не подкрепленные бушующей яростью, самурайской философией или магической силой высших существ. Клинок Теней и Золотые Ножны разрывал противоречиями, а пережитое в аду всё никак не отпускало грешницу. Она хотела отыскать некий баланс в новой жизни. И сложно выбрать для этих поисков более удачного места, чем Монастырские Горы.

Стоило начать принимать решения, и мир, казалось бы сотканный из иллюзий и наполненный жидким временем, текущим не быстрее чем густая патока, завихрился вокруг нее, обрастая деталями, которые уже не вычеркнешь мимолетным воспоминанием. И здесь огромное количество путей и возможностей, лежащих перед девушкой не играло ей на руку. Удержать внимание на всем сразу в этом хороводе из минувшего и никогда не происходившего оказалось совсем непросто. На чем-то удалось настоять. Что-то сложилось не совсем так, как она себе это представляло. На счастье, опыт ошибок здесь ей явно пригодился. Никаких космических масштабов провалов, рушащих все и вся, максимум небольшие поводы для неудовольствия.

Самым большим из которых, пожалуй, была отсутствующая кисть. Вырвать из прошлого протез из живой стали, к сожалению не удалось но к тому моменту, когда плывущая через «не совсем реальность» Токкобана решила, что раз так, то и ходить однорукой смысла нет, мир, похоже, уже успел запомнить отсутствие «живой» кисти на место которой пытались пристроить стальную. Неприятно, но не смертельно. Добыла же она себе как то протез в прошлый раз?



Пфф, а ведь это вполне могло бы быть решаемой проблемой.

Раздражающий шепот теней, меж тем, охотно поделился знанием, что эту проблему можно решить и иначе. Без поиска мастера кузнеца и раздумий о том, как сговориться на редкую работу и чем за нее заплатить. Зачем такие сложности, когда можно «соткать» себе вполне рабочую кисть из теневой материи, похожую на изящную ладонь в облегающей черной перчатке? Правда, помимо того, что она приучала полагаться на силу Тени, стоило так же отметить, что идея эта была не очень-то совместима с другим полезным наблюдением.

Впрочем, обо всем по порядку: Золотые ножны, ожидаемо, оказались «подарочком» с подвохом. Не таким гадским, как можно было ожидать от татуировки, там, например, конечно. Просто, то ли за недостаточный уровень «фетишизма» то ли еще почему, от них отвалился важный кусок функционала. И сколько не тужься, пытаясь пропустить по ним свою жизненную силу, толку ноль, всерассекающим лезвием золотая побрякушка становиться не собиралась.

Правда, не была она и совсем уж бесполезной. Не иначе как в качестве фирменной «доброй» пакости своей антагонистке «героическая» сестренка, кем бы она ни была, выдала Золотые Ножны, по форме точно подходящие Клинку Тени. И стоило запихать второй в первые, как шепотки в голове затыкались наглухо, как и не бывало. Что, в общем-то было отличной новостью, если бы не то, что с ними отрезало и текущий через клинок «канал» силы.

В том числе, позволяющий использовать теневую медитацию, в которую преобразился транс безмолвных убийц. Став довольно таки гибкой и удобной штуковиной, позволяющей не только ощущать выцветающий мир вокруг себя через тени и, но удобно и контролируемо «исключать» отвлекающие факторы из своего восприятия, словно бы отправляя их на «теневую» сторону сознания. Больше никакой стремительно нарастающей деградации, однажды стоившей ей с крыши. Конечно, если ей вообще пользоваться. Да и с тем же теневым протезом, с «запертым» в ножнах клинком тоже не походишь.



Нет-нет, страдай в свое удовольствие, я не тороплю.

Все остальное укладывалось в пределы ожидаемого. Пусть в том, чтобы чувствовать себя развалиной чего-то особенно приятного и не было. Пустота на месте кисти заставляла порой осекаться в простейших действиях, зажимая что-то сгибом руки или прижимая коленями, а глаз ограничивал поле зрения. Впрочем, наверно самым раздражающим было не это, а боль от сломанной спины похожая на деревянные колодки впивающиеся в тело и ограничивающие его при каждом слишком быстром, слишком сильном, слишком размашистом движении.

В отсутствии «мастерства» пути клинка, который мог бы компенсировать это с помощью идеально подобранных движений, или «силы» гневного пути ломких черепов, способного попросту игнорировать подобные барьеры и проламываться через них «внутренней» силой, все это порождало непривычное и неприятное ощущение… уязвимости. Дочь востока пережила немало дерьма на своем веку, но при этом она всегда причисляла себя к числу сильных мира сего.

Раньше ей как-то не приходилось задумываться, сможет ли она в таком виде отбиться не от дракона, не от взбесившегося аватара предка, а от обычных бандитов там. А сейчас она одноглазая однорукая калека, шипящая от каждого резкого замаха. От дворовой собаки палкой бы в такой «шикарной» форме отбиться, не говоря уже о ком-то посерьезнее?



Как не иронично, но на жителей деревни ей как раз удалось произвести обратное впечатление. Одно дело, когда на пороге появляется просто грязный бродяга. Другое, когда это истерзанный жизнью ветеран с явно стоящим целое состояние клинком в золотых ножнах на поясе. Похоже, местные ее не много ни мало за какого-то бродячего мастера меча принимают. И относятся с соответствующим уважением. Приятно, нет, правда, приятно.



Что приятного в том, чтобы быть пустышкой?


Если не позволять людям обманывать самих себя, их жизнь станет еще скучнее.

Потому и найти временное жилье, тут же у кузнеца, подбрасывающего слишком гордой, чтобы столоваться нахаляву «великой мечнице», удалось без труда. Постоялого двора в деревушке не было, но ей просто уступили одну из комнат, домин у кузнеца был не маленький. Чай не последний человек в округе. Ну и без чашки риса с жаренными овощами и иногда рыбой тоже не обошлось.

Посещение местной икадзайи, если конечно этот кабак на пять лавок можно было так вообще назвать, тоже неприятных сюрпризов не принес, если не считать вежливое, но настойчивое желание местных выпытать из путешественницы что-нибудь на счет свежих новостей из внешнего мира. Сюда они, надо понимать, не так уж и часто доходили. Взяться которым, разумеется, у нее было неоткуда, но запудрить мозги подвыпившим крестьянам или просто сохранять загадочный вид, утверждая, что прибыла из «далеких далеких земель», в общем-то не было хоть сколько либо проблемой.



Не дури, просто отмолчаться там, где можно придумать Историю? Сама посуди в этом мире ведь еще никто ничего о тебе не знает. Сейчас еще можно придумать себе такое прошлое, какое только захочется. А там уж молва разнесет.

Зато хватало сюрпризов странных, ибо картина из обрывков разговоров, чем дальше, тем сильнее складывалась очень далекая от того, к чему она привыкла. Вроде и «старый добрый Восход» и мотыги в наличии и Император весь из себя важный где-то в столице сидит, а вроде, как и не совсем. Стоило полезть вглубь и выяснялось, что мир вокруг прилично отличается от того, что она помнит. Другое дело, что распутывать этот клубок без представления о конкретных вопросах, которые она хочет знать, было тем еще ношением воды в решете. Пока в одном недопонимании разберешься, еще пять появятся.

Например, прежних соседях, вроде отбитых солнечных фанатиков, тут и слыхом не слышали, а масштабы «страны восходящего солнца», если у местных выпивох, конечно, не слишком разыгралась фантазия, впечатляли. Честно говоря, от новости, что в одну сторону до Столицы пешочком топать или на телеге не спеша ехать с месяц так делов времени, у нее задергался единственный уцелевший глаз. А между тем, «Монастырские Горы» похоже, были даже не то чтобы отдаленной префектурой.

Ну и где искать лекарства от ран физических и не очень ей, конечно, подсказали охотно. Пусть и два довольно таки разных направления. В этой деревне хорошего лекаря не было, вместо него числилась вредная старушенция с какими-то заговорами и припарками. Однако, в местном районном центре таковой был и с тяжелыми случаями народ таки мотался туда. Тем более, всего-то дороги несколько дней по кочкам, да и на продажу с собой что-нибудь увезти из урожая опять же заодно можно.

Собственно, пожаловавшись на боли в спине местному старичью, и удалось без труда узнать, что костоправ и мастер акупунктуры, которого ей посоветовали – господин молодой, но довольно уважаемый, закончил какую-то именитую столичную школу, а теперь вот вернулся в родные края, помогать землякам. Не забесплатно, конечно, но и каких-то безумных цен не ломит. Достойный человек, на хорошем счету у местного феодала.



Который, наверняка, за свой счет юного таланта учиться в Столицу и послал.

Нашелся и горный монастырь, опять же, куда без него. Хотя особенно глубокого описания на тему того, чем в оном монахи занимаются от крестьян получить не удалось. Таких вещей они банально не знали. Владельцы шафрановых ряс жили на самообеспечении в горной глуши, куда в непогоду далеко не каждый козел вскарабкается, и спускались не так уж и часто. А если и спускались, делиться своими секретами не спешили.



Или просто эти пропойцы не услышат хлопка одной ладонью, даже если заехать им ей по уху.

Впрочем, пятых сыновей в семье убегающих в надежде обучиться секретным искусствам пинка в ухо с разворота, вместо того, чтобы пахать землю всю жизнь, хватало во все времена. Кто-то из них возвращался с ободранной о каменистый склон задницей или следами тумаков. Кто-то не возвращался вовсе. Но так или иначе, дорога до ближайшего из раскиданных по горам монастырей была известна местным неплохо. Если указания «иди два дня туда, а потом к такой-то скале» и заросшие бурьяном горные тропы можно было назвать таким громким словом как «дорога» конечно.

Токкобана была относительно готова к критике со стороны своих говорливых тараканов после того, как призрачный мир вокруг заиграл яркими красками, а само её тело обрело материальность в соответствии с принятыми решениями. Хотя больше всего ора она ожидала услышать от краснокожей отвергнутой демоницы. Но подал голос именно зеленый дракон.



Если ты "отвергнешь" гору – гора обидится?

Потерянных драконьих сил девушке было не жалко. Они не чувствовались её собственными или хотя бы в кое-то мере заслуженными. Единственный раз, когда проявилась близость с драконьим племенем, так это в бою с предком. В соответствии с пресловутой Легендой её разделали точь-в-точь, как зеленого стража. Так что единственная открытая лично Токкобаной способность – это умирать, как дракон. А то, что выудил на свет кровожадный Бог однозначно обесценивалось в его пользу. Если в ней что-то и оставалось от драконьей силы, то постигнуть это хотелось самой. А если нет, то переживёт. Татуировка и сама по себе была дорога ей, как память.



Не такая уж плохая способность. Разве не зеленый страж внушал самураю страх даже после своей смерти?

Отсутствие руки вызывало уже не яркое возмущение, как в былое время, а скорее тусклое разочарование. И лёгкое чувство дежавю. Находиться в поисках замены своей потерянной конечности ей приходилось уже в третий раз. Впрочем, обходиться без неё она уже практически привыкла, так что сильного шока не случилось. Чего-нибудь, да придумает.

Например, предложение Тени казалось весьма заманчивым. Хотя и излишне ситуативным на взгляд Токкобаны. Металлическая рука всё же более устойчивая и долговечная по сравнению с теневой материей. Но совсем отметать её не стала. Как минимум в кузнице гораздо удобней работать обеими руками. Да и теневая медитация пригодиться как нельзя кстати в ремесле, где требуется аккуратность и внимательность.

И, тем не менее, носить меч большую часть времени она предпочитала в Золотых Ножнах. Всё же это не палочка выручалочка на все случаи жизни, а смертоносное оружие в далеком прошлом лишившую жизни её подругу, поглотившую несколько окрестных деревень и отнявшую руку своей владелицы. Как бы не было сейчас у Токкабана туго с моральным компасом, но обрубок вместо конечности постоянно напоминал, что не стоит проявлять беспечность с такой силой.

Хотя стоило признать, что теневой меч единственное, что её сейчас отделяло от превращения в совершенно беспомощную развалину. Не то чтобы ощущение собственной слабости Токкобану сильно удручало. Как-никак она здесь очутилась после долгого пребывания в аду, где это чувство ежедневно возводилось в абсолют. Теперь это её даже забавляло. Как там говорится? Кто ты без чужих техник и драконьих сил? Вот и ответ. Кряхтящая инвалидка с дрянным прошлым. Иронично, чёрт.



Я тут не при чем. Все претензии к Лысине.

Наверное, поэтому жители деревни принимали её за ветерана всех возможных войн и мастера меча. Держалась то Токкобана довольно горделиво. Взгляд правда был малость тускловатый, но для образа человека, который видел на своём веку всякое дерьмо, в самый раз. А голосу самурая в своей голове она могла предложить пойти сделать себе сеппуку, если чего не нравится. Сам он пустышка. Бесформенная.

Ещё Токкобана стала замечать, что больше слушает тот самый голос, который олицетворял её в те безмятежные времена, когда она беззаботно напивалась икадзаях, пока стальной истукан полностью не выбил из неё любовь к выпивке. Пить и сейчас особо не хотелось, но девушка всё же заказывала себе пару чашек за вечер, чтобы совсем от простого люда не отдаляться. И так со своими золотыми ножнами и проклятым мечом выделялась подобно облезлому павлину на фоне кур.

О себе она шибко размашисто распространяться не спешила. Если перехвалишь, обязательно появиться какой-нибудь упрямый осёл и захочет вызов бросить, чисто ради спортивного интереса. Или местные начнут донимать просьбами забороть горное чудище, которое такой великой героине на один плевок.



Так ведь это же лучшая часть.

Поэтому Токкобана прошлась лишь по самым основам своей биографии, оставив простой люд додумать остальное. История её, как это частенько бывало, складывалось на стыке лжи и правды. Мол раньше мечница состояла в ордене Зелёного Дракона. Чем он занимался? Проблемы разного рода устранял. Какие боевые искусства там преподавали? Закрытые для всех посторонних. В каких боях она успела побывать? В прошлом скрещивала клинки и с теневыми ниндзя, и с самураями. Из последнего хорошо помнит войну с серокожими варварами и зверолюдами, где серьезно повредила спину. А сейчас отошла от дел и хочет залечить старые раны.

Новости о нехилой такой протяженности вроде как родной страны Токкобану даже порадовали. То ли она переместилась в далекое будущее, где современники, наконец-то, достали руки из задницы и отвоевали весь континент, не оставив о солнечных фанатиках, ордынцах и славянах даже малейшего упоминания в хрониках, либо всё-таки это параллельный мир, либо... либо ей просто надо поменьше об этом думать. Если Токкобане не изменяет память, в прошлой раз, когда она слишком погрузилась в осознание окружающей действительности, то чуть не сделала себе сеппуку.

Первично, конечно, стоило не охватывать своим разумом не охватываемое, а привести себя в порядок после того, как она добровольно отсекла пути, по которым шла всю жизнь. Попытать счастье в горном монастыре имело смысл, но путь до него, как оказалось, не близок и довольно опасен. А Токкобана сейчас больше смахивала не на горного козла, а на разбитую лошадь. Необходимо подготовиться к такому крутому подъёму.

Возможно, в этом ей могли помочь тренировки по методикам тех самых Имперских Рыцарей? Нарастить мышечный спиной корсет совсем не помешает. Может боль немного утихнет. Для работы в кузне, да прыжкам по скалам, нужна не дюжая сила и выносливость. Стоило добавить новые упражнения в свою утреннюю зарядку.



Верно, разминка тебе не помешает. Каким словом ее ни назови.

Не прошёл мимо Токкобаны и рассказ о молодом и талантливом мастере акупунктуры. И он куда больше её заинтриговал, нежели альтернатива в виде бабки припарщицы. Вот только денег у девушки не было. Зато была кузня и разрешение в ней работать. Так что рано или поздно нужную сумму она накопит. Однако, если местные подскажут оружейные предпочтения молодого дарования, то она может попробовать выковать ему что-нибудь в кузне. Подарок запоминается лучше, чем горстка монет.

Причём Токкобана хотела испробовать новый метод ковки. Желательно ночью, когда кузнец уже будет спать. Она собиралась освободить из золотой клетки клинок, отрастить теневую руку и погрузиться в медитацию, дабы из мира исчезло всё, кроме горна, неоформленной болванки и наковальни. В конце концов, не обязательно использовать эту силу только ради убийства. Но и для повышения кузнечного мастерства.

Судить о том, поможет ли мышечный корсет избавиться от болей в спине, или может быть проще будет притерпеться о оным, не обращая на те большого внимания, судить явно пока еще было рано. Зато, ежедневные тренировки, были отличным способом разобраться в себе. И не только в том плане, что монотонные физические нагрузки неплохо помогали освободить голову от лишних мыслей и успокоиться, но и в довольно буквальном тоже. Потому как только после начала тренировок Токобана имела возможность заметить, что не факт, что до конца правильно оценивала свое состояние.

Увы нет, того факта, что самым точным из подвернувшихся образов, чтобы описать оное было «скрипучая коряга» это никак не отменяло. Зато, в конце этого пассажа, судя по всему, теперь можно было гордо дописать «из железного дерева». И если восстанавливать подвижность, для того, чтобы горной козочкой скакать по уступам, если и получится вообще, то придется еще долго, то вот запасы выносливости израненного тела приятно удивляли. Как и способность оного пробить единственной здоровой рукой насквозь доску в два пальца толщиной и даже не оцарапать при этом костяшки.



А вот с тем, чтобы ковать, погрузившись в медитацию все выглядело уже сложнее. То есть, нет, пользоваться «теневой» рукой было вполне удобно. А некоторая ее хрупкость и легковесность, если сравнивать с собственным, спокойно разгибающим пальцами гвозди и не обжигающим ладони о раскаленные заготовки телом, компенсировалась тем, что в любой момент ее можно было восстановить обратно, возвращая своеобразную заплатку на место. Да и силы с выносливостью для этого, стоило отметить, хватало.

Другой вопрос, что теневая медитация явно не была заточена под творческий процесс. Ну или по крайней мере творческий процесс связанный с созидательной деятельностью. Или, может быть, проблема была в том, что собственных навыков не хватало?

Уйти в транс, отсекая все лишнее и переточить за ночь весь отложенный для этого инструмент – в этом ничего сложного не было. Пускай после первого раза ее и попросили заниматься таким по вечерам, а не посреди ночи, когда нормальные люди спят. Сделать оружие тоже, в общем-то, легко. Взять полосу довольно таки скверного, будем честны, металла, из которого здесь делают тот инструмент, в котором без оного не обойтись совсем, вроде лезвий кос, проковать ее, закалить и наточить… и получится тесак. Грубый надежный тесак, которым можно рубить ветки бурелома на своем пути, а если хорошо приложиться, то и голову кому дурную отчекрыжить.

Но где именно лежит разница между этим и тем, чтобы выковать клинок, который не стыдно будет подарить не последнему в городе человеку? Такой, что режет на лету шелковый платок и прорубает стальные доспехи. С узором на лезвии, с цубой и всем прочим, из чего он там состоит, что наизусть разве что надутые сепуку-самураи небось и знают. Деревенский кузнец, за всю жизнь ни одного такого не то, что не выковавший, но и в рука ни разу не державший, ответа на этот вопрос, увы не знал. И хотя, если расспросить его как следует, где искать «кузнеца получше» тот наверняка подскажет, искать оного и набиваться в ученицы задача это масштабом ничуть не меньше чем путешествие в монастырь, скорее всего?



Зато попытка одновременно ковать железо пока горячо и тренироваться в теневой медитации принесла другой, гораздо менее ожидаемый результат: Теневой ладонью можно было… ну, назовем это извлечением из предметов их теней. Что, конечно, не то чтобы было полностью верным описанием, но некоторое представление давало.

Проще говоря, однажды при попытке ухватить кузнечный молоток чернильно-черной ладонью Тока неудачно дернулась, из-за стрельнувшей в ребрах боли и вместо рукоятки ткнулась пальцами в ее тень. Что, ничуть не помешало ей через мгновение ощутить у себя в руке вес инструмента. Или, точнее, его точной копии все того же чернильного цвета.

Впрочем, тень молотка при этом никуда не девалась. Как показала быстрая проверка, вытащить из нее хоть еще один «теневой молоток» хоть пяток штук ей ничего не мешало. Не то, чтобы это совсем не тратило сил, но и с былой прожорливостью золотых ножен не сравнить. Из минусов же можно было отметить, что угольно черный клинок столичному врачу тоже подарить не выйдет. Теряя контакт с ладонью «тени» предметов довольно скоро истаивали. А если убрать меч в ножны то и вовсе исчезали быстрее, чем бутылка саке в руках у выпивохи.



С другой стороны, нужен ли тому вообще клинок? Из того, что удалось узнать у местных, ножен на поясе целитель не носит. Что, впрочем, могло означать как то, что такой в общем-то дорогой и статусной вещью, как хороший меч, наличие которого само по себе, например, солидно добавляло уважения в глазах окружающих самой Токкобане, тот обзавестись просто не успел. Но могло и свидетельствовать о том, что тот вообще клинков не большой любитель. Все же он был выпускником одной из «чиновничьих» школ, а там поговаривают, хватает тех кто вместо стального клинка или хотя бы крепкой палки сражается веером из перьев или вовсе рукавами халата.

Со стороны третьей, не обязательно было, наверно, делать именно оружие? Что впрочем, не намного упрощало как вопрос о том что именно тогда готовить в дар, так и с тем, что кует она пока нечто довольно далекое от бесценных произведений искусства. Ведь даже если тому из «металлических» подарков и наверняка пригодились бы иглы для акупунктуры, как из изготавливать, если однорукая наемница их в жизни в руках ни разу не держала и понятия не имеет, какого они должны быть размера, полые или сплошные и есть ли к ним вообще еще какие-нибудь требования. А то закалишь ее не в ту лунную фазу не в том растворе и хана потом точке бздынь и мировой гармонии энергий в районе копчика.

Понимание, что она теперь не просто кряхтящая инвалидка, а небывало сильная и крепкая кряхтящая инвалидка определенно подняло Токкобане настроение. Черпать силы из своей личной дрянной истории, а не из чужих Легенд и путей ей безусловно нравилось больше. Становилось даже немного иронично, учитывая, что Дракон её ломал именно тем самым позорным прошлым, которое воплотилось в болезненных увечьях, подаривших ей такую физическую мощь.

Данное открытие немного перекроило её восприятие и взгляд со стороны на себя, как на отошедшую от дел наёмницу, зализывающую старые раны. Слабость превратилась в сильное преимущество и причин продолжать себя жалеть стало намного меньше. Так уж нуждается в сочувствии баба, которая свою ладонь может использовать так же эффективно, как и топор в рубке деревьев?



На самом деле нет. Даже при одинаковой плотности материала, стоит учитывать длину рычага топора при ударе и остроту его кромки. Здесь более уместно сравнение с молотком, скорее.


Или канабо.

Беспроглядная серость начала пропадать из взгляда Токкобаны, как и желание забиваться в дальний угол этого мира и старательно избегать неприятностей. Да и спина стала как-то меньше тревожить, когда воспринимаешь её как оплот своей силы, а не страшную ошибку.

И, тем не менее, к костоправу всё ещё тянуло сходить. Как минимум, чтобы он положил начало тому самому процессу восстановления подвижности тела, как максимум, чтобы познакомиться с молодым выпускником столичных школ. Не с одними же пьяницами и негодяями всю жизнь якшаться. Токкобана немного выросла с тех пор, когда единственными её желаниями было напиться, кому-нибудь врезать и собрать свою собственную банду головорезов. Остепенилась, что ли.

С подарком только так и не определилась. Немного махнула она лиху с подарочным клинком своего личного изготовления. Вообразила себя мастером-кузнецом после изготовления пары подков. Впрочем, здоровый оптимизм человеку, недавно выпавшему из ада, не помешает. Но не тащить же лекарю в качестве дара самостоятельно скованный тесак. Посмотрят, как на идиотку.

Так что, немного поразмыслив, Токкобана решила этот самый грубый надежный тесак подарить повару в идзакае, чтобы наготовил ей каких-нибудь вкусных гостинцев. Края тут природные, чистые. С полезной и питательной едой проблем быть не должно. От себя она разве что могла бы выковать коробку для её переноса и хранения. Если, конечно, найдет достаточно нержавейки. Авось примет целитель домашнюю стряпню в качестве подарка. Дарить еду всегда беспроигрышный вариант.

Что же касается неожиданных открытий, связанных с тенями, то выглядели они довольно любопытно. Как интересно применить теневые копии предметов, срок жизни которых зависел от столь жестких факторов, Токкобана пока придумать не могла. Но мысль уже летела дальше. Что если попробовать вытащить копию не из тени предмета, а из тени живого существа? Например, из своей. Получиться ли создать теневую Токкобану? Будет ли у неё разум и истает ли она так же быстро, как и всё остальное без контакта с теневой рукой? Несмотря на некоторую опасность таких экспериментов, попробовать хотелось.

Хозяин икадзаи, он же и повар и официант и прочие работники в практически едином лице, если не считать двух подрастающих дочек, мужиком оказался вполне душевным. Да и тесак в локоть длинной ему, похоже, пришелся по душе. Во всяком случае в ответ он охотно поделился и копченым бараньим окороком, завернутым в промасленную бумагу, зачерстветь и испортиться за время дороги которому не грозило, и бутылкой настойки на местных травах своего авторства и плетеным коробом для того, чтобы это все донести.

Все же, даже если то, что кованные металлические ящики штука тяжелая крепкую и сильную инвалидку не слишком смущало, не стоило забывать о том, что металл в этих местах штуковина дорогая и несколько дефицитная. И совсем уж разорять кузницу гостеприимного хозяина, только для того, чтобы сделать себе крепкий дорожный чемодан, будет не очень то и хорошо, наверно.

Добавить в короб к гостинцам бытовые мелочи, которыми она неизбежно обросла за время проведенное здесь, колобков из пресного риса и сушеного мяса, чтобы пожевать в дороге, обмотать слишком яркие ножны подходящей тряпкой, нацепить на голову треугольную шляпу из тех, что плетет и почти даром раздает Дедушка Кенши, чтобы голову в дороге не напекло и в общем-то сборы можно считать законченными.



Единственное, что задержало вольную путницу, это тяга к рискованным экспериментам. И вот тут, дождавшись вечерних сумерек с их длинными тенями, которые, как удалось выяснить, для использования своих «теневых» сил подходили лучше чем яркий день или темная ночь, и вынув из ножен клинок тени она и запустила соткавшуюся из темной матери ладонь в очередной предмет, а в собственную тень.

И выдернула из нее… темную копию собственной накидки. По крайней мере, с первой попытки результат вышел именно такой. Что, наверно, имело свою логику, в конце концов, одежда это тоже предмет, отбрасывающий свою тень? Впрочем, разобравшись что к чему ухватиться за тень собственную а не одежды, ей удалось тоже.

А вот дальше… дальше все было уже сложнее. Начиная с того, что попытка выудить из тени собственную заставила ощутить себя незадачливым рыбаком, который рассчитывал на карпа, а попался на удочку ему огромный речной сом гигант. Что с одной стороны богатая добыча, а с другой, поди ее добудь еще? Хорошо бы самому в реке не очутиться. Проще говоря, тащить из тени свою копию было тяжело. Очень. Не настолько, чтобы прямо невозможно, но вплотную подходя к пределу имевшихся сил и совершенно несопоставимо с какими-нибудь тенями молотов и ножей.

Этому же ощущению вторило и зудение то ли паранойи, то ли интуиции. Потому как даже если она сейчас не отступит, и выдернет таки хороший вопрос откуда своего теневого двойника, откуда ей знать как та себя поведет? Учитывая источник этой силы то, и тот факт что она окажется с оным один на один, причем, практически обессиленной. Это точно тот эксперимент, который стоит доводить до конца?

Покидала деревню Токкобана с неким светлым чувством на душе. Давненько ей не выпадало возможности пожить обычной жизнью среди простых и отзывчивых людей. Что-то в этом было. То самое, которое наполняет белую чашу весов в душе человека. С одной стороны, ничего особенного. Ну шляпу лишнюю дали, еды немного отсыпали и угол выделили, когда она нуждались, к горну там подпустили. Но всё это было так бескорыстно и с таким дружелюбным отношением, что опустошенная наёмница, пославшей к чёрту всю эту геройскую деятельность и вознамерившейся заботиться только о себе, поняла, что как минимум на этих людей ей больше не наплевать.

И это послужило достаточно весомым доводом к последующему решению насчёт сумрачных и опасных экспериментов. Токкобана поначалу не знала, что вытащит из своей тени. Может этот будет безвольный инструмент, наподобие тех теневых ниндзя, которых создавал демон, или вообще не получиться ни черта и одной стильной угольно черной накидкой всё и ограничиться. Но когда Токкобана нащупала самое теневое нутро, то поняла, что нашла нечто безусловно разумное и опасное. Боялась ли она это создание? Не совсем. Это была её тень. Какой смысл страшиться своей тени, если носишь с собой проклятый меч, который по праву называешь своим?

Но она боялась за этих людей, которые отнеслись к ней с добротой. Боялась, что может с ними сделать её могущественный теневой двойник, в то время пока она обессиленная будет способна только наблюдать за происходящим. В прошлый раз Токкобана нашла свободную разумную тень в окружение множества костей. И вряд ли эта проявит себя намного добрее.

Поэтому теневой клинок был возращен обратно в золотые ножны, а девушка вернулась к приготовлениям, планируя душевно попрощаться с кузнецом и отбыть по утру. В этот раз добро в её душе победило.

Осталась за плечами и вчерашняя победа «добра» над «злом» которые, как считала ее падкая на саке и рассказы о своих подвигах «сестренка» понятия все равно весьма умозрителтные и сама деревенька в которой оная произошла. Остались лишь посох из подвернувшейся под руку палки, соломенная шляпа, котомка, она сама, да петляющая между плоскогорий извилистая тропинка, которую тут называли громким именем «дорога».

Впрочем, стоило признать, природа в Монастырских Горах и правда была довольно таки красива, а извилистые тропы не давали монотонному процессу измерения своими ногами земной поверхности скатиться в абсолютную скуку, вместо этого вызывая ощущение чем-то похожее на тот самый транс безмолвных убийц. И то же время, совершенно иное. Может быть, так и должна была выглядеть настоящая медитация.

Так или иначе, даже не смотря на накопленный запас цинизма, которым можно было бы насмерть отравить одного-двух изнеженных столичных поэтов, сложно было не ловить себя на желании постоять несколько минут любуясь, как играет солнце в прозрачных струях горного водопада или катится под откос вывернувшийся из под ноги камешек.

Одним из таких зрелищ и стала довольно неожиданная «встреча», перегородившая путешественнице дорогу. Но, отнюдь. Перед ней не предстал кто-то из призраков прошлого. И даже классической картины в духе терпящих бедствие и нуждающихся в спасении крестьян лицезреть не удалось. Просто так уж вышло, что поперек ее дороги птица охотилась на змею.

Змея, зеленая и надо полагать, довольно ядовитая демонстрировала какой-то абсурдный сплав из резкости и плавности в своих движениях, каждый раз ускользая от копья-клюва крупной птицы, решившей ей перекусить. Но и ее попытки контратаковать, увы, пропадали втуне, ибо противник мудро удерживал дистанцию. То ли цапля, то ли журавль, не очень-то Токкобана разбиралась в их породах, но явно что-то крупное и при обманчивой длинношеей неуклюжести способное и клювом глаз выбить и лапой или крылом хорошенько огреть.

Или, точнее, могла это и птица нормальных размеров наверно. А две зверушки «тихо мирно» выясняющие отношение на тропинке впереди, возьмись они это делать в приснопамятной деревеньке, из которой путь держала путешественница, развалили бы ее до основания, не иначе. В пасти змеюки Тока явно уместилась бы целиком. Да и в «журавле» было никак не меньше двух ее ростов. Ничего тут так природка в горах. Благотворная.

Говорят, какой-то там мастер кулака да пинка в ухо, в свое время, увидев примерно такую же картину, изобрел целый новый стиль боя. И честно говоря, сейчас в это поверить было на удивление легко. Может быть потому, что за звериной грацией в схватившихся ни на жизнь а насмерть поединшиках читалось что-то более глубокое чем просто давление инстинктов? Сколько лет понадобилось им, чтобы вымахать до таких размеров? И что за разум за это время в них мог зародиться?

Впрочем, возможно, более актуальным был вопрос, что ей делать с этой встречей самой. Выбрать другую дорогу? Остаться и понаблюдать, пытаясь подобно тому вполне возможно выдуманному мастеру почерпнуть что-то из происходящего, или просто узнать, чем все закончится? Вмешаться на одной из сторон?

Вряд ли журавля в противнице интересуют ее глаза, мозг и ядовитые клыки. А вот в качестве редкого трофея и для сведущего в уколах и лекарствах традиционной медицины целителя. Пожалуй, такой подарок был бы даже намного интереснее, чем клинок или свиной окорок. Просто отхватить, выбрав момент, той голову и забрать свою долю, выглядит… вполне возможно?

А с другой стороны, если смотреть на него краем глаза, то в клюве журавля нет-нет, да начинал мерещиться мелькающий туда-сюда клинок, а сам он становился похож на тощую фигуру в соломенной шляпе черно-белом опаленном кимоно с широкими рукавами. Самурай из легенды, сражающегося с зеленым драконом, с предсказанным и до боли в отсутствующем глазу знакомым ей наперед результатом? Или однорукая дочь самурая побеждающая своего внутреннего дракона?

Зависит, пожалуй, от того, чья шкура ей теперь ближе.

В своей прошлой жизни Токкобана никогда особо не обращала внимание на такие мелочи, как живописные природные виды собственной родины. Когда живёшь от попойки до набега, от разборки до похмелья, мир предстает перед тобой в мутных блеклых тонах, превращаясь в фоновую кашу. Может и раньше Восток мог похвастаться такими пейзажами. Но прошлая Токкобана их не видела.

У нынешней угол обзора стал куда меньше, но замечала она куда больше. Могла и постоять у обрыва, разглядывая ветвящуеся голубую ленту горной реки, теряющеюся где-то у основания высочайших гор, чьи вершины насквозь пронзали густые белые облака. Наверное, какой-нибудь мудрец или философ мог бы выдать какую-нибудь глубокую мысль о вечности, о месте человека в окружающем мире или даже сочинить небольшую притчу. Но в голове у Токкобаны не было ни единой мысли в такие моменты. Она просто нежилась на солнце, подобно змее или ящерице и любовалась пейзажами. Как же все-таки хорошо снова быть живой.



Опытный мудрец,
Сядет на теплый камень.
Береги жопу.


Тем не менее, не стоило терять надолго бдительность даже в этом сказочном краю. Услышав звуки отчаянной борьбы задолго до того, когда она имела счастье оценить всю красоту и главное размер представителей местной фауны, Токкобана продвигалась к месту схватки осторожно и вдоль горы.

Выглянув из-за укрытия, девушка буквально обомлела. Таких огромных животных ей ещё встречать не доводилось. Иначе к списку неприятных смертей могла добавиться ещё парочка. Первым логичным и совершенно естественным желанием было свалить по добру поздорову, оставив исполинов наедине выяснять кто же из них на самой вершине пищевой цепочки. Ибо было совершенно очевидно, что сама Токкобана до их лиги не дотягивала. Как минимум в текущем состояние.

Однако, некоторая... символичность поединка не давала сдвинуться с места. Уж не знала она шутка ли это судьбы, каких-то нехороших богов или совершенно дикая случайность, но кружение пернатого и чешуйчатого чудовища выуживало из её прошлого один из самых поганных эпизодов. Заболела пустая глазница, каждый удар тяжёлым змеиным хвостом напоминал звук грома, а взмахи крыльями - свист ветра. Неистово забилось сердце и у Токкобаны от нахлынувших воспоминаний перехватило дыхание. Не хватало только крупных холодных капель дождя продирающего до самых костей, чтобы воссоздать картину в полной мере.



Дождь в горах не так уж и сложно устроить.
Но зачем? Это все равно будет другой дождь.

Девушка во весь свой глаз уставилась на ядовитую тварь, по размерам способную посоперничать с драконом. Заслуживала ли змея помощи? Черт его знает. Скорее всего по общепринятой морали нет. Страшный ядовитый монстр, который без особого труда может разорить людское поселение. Кто в здравом уме посочувствует чешуйчатому чудовищу? А вот Токкобана могла. Потому что когда-то была на её месте. Потому что чувствовала с ней некоторое родство. И не только благодаря татуировке. В конце концов, она и сама всю жизнь была той ещё ядовитой стервой.

Взгляд переметнулся на журавля. В нём начала разгораться давняя обида. Не видела она в этой птице себя. А скорее очередного аватара ублюдского папаши. Величественный журавль, недосягаемый для какой-то там ползучей змеи. И при этом всяко наровивший её прикончить. Какая прекрасная аналогия.

Токкобану тянуло отсюда уйти. Перестать воспринимать схватку животных, как нечто невероятно личное. Но в пустой глазнице будто бы открылся старый глаз. Тот самый, который видел последние мгновения её жизни. И сейчас он лицезрел не змею и журавля, а её саму и воплощения Кенсая. А ещё безумную возможность изменить старую байку. И сохранить жизнь своему дракону, с которым она повязала себя смертью.

Рука сама сжалась на рукоятке меча, а взгляд окинул высокие уступы, с которых можно было поразить птицу. Когда-то она могла в прыжке, оттолкнувшись ногами от вертикальной поверхности, достать гарпию. Но тогда Токкобана ещё не жаловалась на спину и могла себя назвать Мастером Меча. Сейчас же лучше было не лезть на рожон, а как можно тише и незаметнее забраться повыше, не привлекая к себе внимания и подрезать журавлю крыло или шею. В зависимости от того, что окажется более доступным. Но, так или иначе, даже с крылом, поражённым проклятым клинком, он уже далеко не уйдёт.

В этом прыжке не было и грамма изящества, но зато, присутствовало изрядное количество опыта. Тоже не сказать, чтобы очень приятного, ибо воспоминание о том, как она в последний раз разрубила кого-то в полете, было связанно с одним из самых болезненных событий в ее и без того богатой на всякое дерьмо жизни. С другой стороны, когда его раз за разом прокручивают в твоем личном аду, волей-неволей оно впечатывается так, что не вымарать теперь никаким алкоголем. Толчок, свист воздуха, и огромное, большее ее в несколько раз, крыло повисает надломленной ветвью, после того, как неестественно острый клинок, словно бумагу, распорол перья, кожу, плоть и кости.

Этому крылу больше не летать. И приятно отметить, что наносить удары в полете она, некогда способная назвать себя мастером клинка, все еще умеет просто отлично. А вот с тем, чтобы приземляться, к сожалению, все было ощутимо хуже.

Ответный удар, могучей когтистой лапой был страшен. Вот уж где стоило благодарить свою новообретенную прочность. Ибо неизвестно, удалось бы ли ей увернуться от этой «отмашки» и в лучшие времена, а вот отделаться репьями в волосах, ноющим боком и мелкими с ссадинами с синяками, обычному человеку, от такой оплеухи точно было не возможно.

Впрочем, свое дело она сделала. И даже без учета, выведенного из строя крыла, ее безрассудная атака дала змее главное – окно для атаки. Возможность сократить дистанцию и впиться в открытый бок врага ядовитыми клыками, одновременно обвиваясь вокруг него своим ядовитой раскраски пятнистым телом. Разве обычно змеи не или кусают добычу и ждут пока та помрет или душат, но не то и другое разом? Этой драконьих размеров королеве пресмыкающихся, видимо, об этом рассказать забыли.

К тому моменту, когда Токкобана выбралась из бурелома, в который ее отбросил судорожный удар окованным стальными шипами тараном, по какому-то недоразумению считающимся птичьей лапой, все уже было кончено. Обвившая затихающее в последних судорогах тело давнего противника змея уже оторвала от него свои клыки и сейчас внимательно, не мигая, смотрела на свою «спасительницу» с высоты в пару этажей, не меньше.



– Осссень неодноссснасссная у нассс ссслосссылассс ссситуасссия. – Речь из пасти гигантской змеи могла бы прозвучать комично, если бы удалось хоть на секунду забыть о том, что в ней имелось два ядовитых зуба размером с ее руку. Да что там, ей и кусать ее не понадобится, чтобы проглотить целиком. – Не находиссс?



Отвечай что хочешь, но не вздумай отводить глаз.
Покажешь страх – сожрет и не поморщится

Прыжок вышел славный. Когда восприятие не порезано трансом и просыпаешься не во время полёта, а находишься в полноценном сознание с самого начала падения, намного легче сохранять самообладание. Даже страха практически не чувствуешь. Наоборот, распирает азарт, а по телу волнами струиться адреналин. Токкобана уже и позабыла, когда в последний раз получала удовольствие от схватки. С тех пор, как стальной истукан вбил в неё азы бесформенного стиля боя, она всегда очищала голову от всех эмоций перед боем. Оно, конечно, правильно. Признак мастерства и всё такое, но, как и всё самурайское, сильно отдаёт преснотой. Словно молча заниматься сексом в полной темноте, через дырку в одеяле. Просто, быстро, эффективно, но при этом практически никакого кайфа.

А тут тебе и ветер в ушах, и брызги крови во все стороны, и непередаваемое ощущение торжества от нанесения увечий этому самому воплощению самурайству в пернатом обличье. Красота. Даже ответная сильнейшая оплеуха не слишком сильно омрачила настрой Токкобаны. Та отлетала от места схватки с широкой улыбкой на улице. Единственный краткий приступ тревоги и страха возник, когда в её голове пронеслась шальная мысль, что журавль вышиб её за пределы горной тропы и лететь вниз предстоит не меньше, чем с памятной тюремной башни.

Но нет, пронесло. Совсем не мягкая древесная перина приняла мечницу, развеяв самые худшие опасения. Обретенная крепость её неполноценного тела продолжала приятно удивлять. Вот уж и правда обломок меча, крепче алмаза. Не поломает ли случаем иголки молодой акупунктур об такую крепкую плоть? Было бы неловко. Возможно, стоило перед началом процедур предложить их теневой аналог.



У тех, кто отражает удары меча шелковым веером, должны быть свои трюки в рукаве для таких случаев.


Клинки тени, знаешь ли, специфическое оружие. Лучше не светить его перед теми, кого не собираешься убирать.

Впрочем, эти неуместные мысли сразу выветрились, уступая место куда более насущным. Как например, финалом противостояния двух кайдзю. Песенка журавля была спета. Треск птичьих костей под давлением змеиных колец напоминал обвал рощи деревьев. Зрелище, что не говори, достаточно эпичное. И скорее всего с далекоидущими последствиями. Явно не каждый день такие исполины сходятся в схватке не на жизнь, а на смерть. Впрочем, Токкобана свой выбор сделала и жалеть о нём не собиралась.

Несмотря на предостережение накожного дракона совсем уж сохранить беспрестанность не удавалось. И тут даже не в страхе дело, а скорее в восхищение. Змея была огромная, величественная и очень красивая. Токкобана невольно ей залюбовалась, не отрывая своего единственного глаза от морды рептилии. Называется, почувствуй себя букашкой. С обнаженного клинка стекала кровь журавля, а теневой рукой девушка поправила волосы, несколько растрепавшихся после всех кульбитов.

- Есть такое. Не каждый день лезу в столь… масштабные разборки. – улыбнулась мечница одними губами. – Но в этот раз не смогла остаться в стороне. Хотя бы раз журавлю суждено было лишиться крыльев и грохнуться наземь. – Токкобана дотронулась теневыми пальцами до края своей пустой глазницы. – А змее остаться с обеими глазами.

Между тем, двигавшаяся с обманчивой текучей неторопливостью, огромная змея, пока ее рассматривали не собиралась долго обниматься с трупом недавнего соперника и словно бы и позабыв о нем, струилась вокруг своей «спасительницы» словно бы норовя осмотреть ее как интересную находку со всех сторону. Не успела Тока и глазом моргнуть, что кстати в данной ситуации явно было бы противопоказано, как оказалась внутри широкого кольца украшенной зеленой чешуей монументальной плоти.



– Ссссхссс-ссссхсс-ссссс! – Издала непонятный прерывистый шипящий звук змея, и каменной твердости однорукой воительнице пришлось пережить пару неприятных мгновений, прежде чем до нее дошло, что та попросту смеется. – Ссснасссит ссстаессс сссбя сссмеёй? Сссто ссса сссабавная ссселовесссесссская девоссска. Мосссет мне тебя есссе и в клан принять?

Если Токкобану чему-то и научил горький опыт общения с существами навроде божественных драконов, то это способности засовывать куда подальше неуверенность, требовательность, нытьё, недовольство и раболепие, когда стоишь перед созданием в десятки раз старше, чем ты сама. Особенно с теми, которых язык не поворачивается назвать «добрыми». Одно неверное слово или неуверенный жест и вот уже ты заперт в своём личном аду, без права на амнистию. Ну или долго и мучительно перевариваешься в змеином теле. Что тоже не особо приятно.

На пользу проявленному самообладанию играл и тот факт, что Токкобана действительно чувствовала некое родство со змеиной королевой. И поверни время вспять и вновь подведи её к выбору кого из великанов поддержать или проявить нейтралитет, то она бы вновь оросила землю кровью журавля.

- Сочту за честь. – проявила немного уважения Токкобана со всё той же лёгкой улыбкой. Взмахнув окровавленным мечом, она указала концом на переломанного журавля, не отрывая взгляда от змеи. – Предпочитаю быть на стороне победителей.

Судя по всему, накрывался медным тазом её поход к монахам. Впрочем, если говорить откровенно, она сама не до конца понимала, что хотела у них отыскать. Ответов на вопрос, как жить дальше? Новый боевой стиль? Работу?

- Полагаю у журавля имелись последователи, которые только что остались без могущественного покровителя? – последовал вкрадчивый вопрос. Если это уже не личная разборка меж двумя полубожественными созданиями, а настоящая межклановая война, то за ней обязательно придут. Вопрос в том, не стоит ли это сделать первой?

– Я обясссательно подумаю. – Ответила змея, после того, как справилась с накрывшие ее еще одним приступом шипящего смеха. – А этот расссдражаюсссий тип всссе равно ссскоро восссродитссся.



Пустое. Для тех, кто живет тысячи лет, через века это тоже скоро.



– И сссоветую не ссслиссском рассспроссстранятьссся про сссвое вмесссательссство, в насссу ссс ним небольсссую ссстыссску. – Еще через мгновение, подтверждая недавно крутившиеся в голове мысли, взгляд змеи стал остро-оценивающим, словно та прикидывала стоит ли возможность избавиться от свидетельницы своей не совсем честной победы. – Хотя… кто в это вообсссе поверит?

Сделав еще один оборот, змея начала расплетать стену-кольцо, уползая куда-то по своим змеиным делам. Но прежде чем девушка успела увериться, что на беду или к счастью все закончено, под ноги ей вонзилась крупная, с ее ладонь шириной, остро заточенная змеиная чешуйка.

– Капнессс сссюда кровью, есссли понадобитссся помосссть. – Прошипела, не оборачиваясь уползающая в добродушном настроении змея. – Не обяссстельно фисссисссессская, у моей сссемьи больсссе сссвясссей, сссем мосссет покасссатьссся…

Причины веселья змеиной королевы остались Токкобаной не поняты. Мол, не внушает однорукая бродяжка особого трепета? В любом случае, мечница обиженной себя не чувствовала. Как-то уже привыкла по дороге жизни в одиночестве бродить. Не съели за компанию с журавлём и на том спасибо.



Думаю, ее больше насмешил тот факт, что ты человек.
Представь как ты представляешь семье, например, утконоса.


Не то, чтобы для змей имело значение сколько у тебя рук.
Она, например, совсем без них обходится.

- Считай меня здесь не было. – с лёгкостью отдала всю славу Токкобана чешуйчатой великанше. Ей вполне хватало и морального удовлетворения за утоления аппетита своих внутренних демонов, помимо сомнительной известности убийцы местного священного животного.

Когда змея разорвала с ней зрительный контакт, девушка немного выдохнула. Родство, не родство, а её жизнь, можно сказать, на волоске висела и всё решилась лишь благодаря добродушному настрою рептилии. Причём настолько добродушному, что та даже на подарок расщедрилась.

- Благодарю. Я недавно в этих краях и может пригодиться любая помощь. – Токкобана с охотой спрятала у себя в рукаве наточенную чешуйку. – Скажи только, как зовут мою новую покровительницу! – крикнула она вслед уползающей змее.

Даже журавля доедать не стала, смотрите-ка. Бывшая разбойница окинула птичий труп цепким оценивающим взглядом. Из перьев мог выйти просто первоклассный веер в подарок акупунктуру. Вот только у Токкобаны начало закрадываться подозрение, что она только что приняла участие в убийстве его сенсея. Какой шанс, что одна из влиятельных и уважаемых фигур в префектуре использующая веер в качестве оружия и явно тяготеющая к воздушной стихии, не связана с кланом журавля?



Гораздо выше, чем тебе кажется, на самом деле.
Но сама мысль оставить его в покое все еще разумная.

Вернув меч обратно в ножны, Токкобана поспешила к укромному местечку, где сбросила свои вещи, намереваясь поскорее отсюда убраться. Вот и первый подвиг на новом месте. Определенно, не зря её выперли из геройского кружка.

То ли зеленая хищница последнего вопроса не услышала, то ли не сочла нужным на него ответить. Так что за тем гадать о том, кто вообще ей повстречался на пути, и будет ли это иметь какие-то далеко идущие последствия, оказалось не самым плохим способом скрасить остаток пути. Ну, просто для того, чтобы хоть чем-то занять голову.

Без особого результата, конечно, чем и кем бы ни были эти змеино-журавлиные кланы, ничего похожего на них из прошлой жизни ей не вспоминалось. Хороший вопрос, насколько плотно те вообще связаны с обычными людьми. С другой стороны, змеюка вон хвасталась какими-то связями? Хотя за тыщи то лет хочешь не хочешь какими-то до обрастешь, даже если под камнем сидеть. Люди они такие где удобно достанут.

Тот самый «большой город» и местный областной центр, как бы он там не назывался, ибо точное название у крестьян, для большинства которых он был просто «Город» уточнить она, собираясь, кажется, позабыла, Токкобана увидела издалека. Не мудрено, с таким то рельефом, когда с горы на гору карабкаешься половину дороги. Занявший распадок в довольно крупном ущелье, он и правда был довольно таки немаленьким. Да и выглядел богато. Не как горящая столица золотого царства, конечно, совсем нет. Но если сравнивать с воспоминаниями из «первой» жизни, то да, вполне себе впечатляюще. В таком и наместник какой не постеснялся бы сидеть.

А вот с укреплениями в этом городке было из рук вон плохо. То ли правда так мирно живут, то ли просто место такое, что отгораживаться стенами, когда вокруг горы да леса, по которым чуть ли не каждый второй умеет скакать аки козлик смысла не имело примерно никакого? В общем, забора не было, а вот «таможенная» застава была. Точнее, был шатер с каким-то мелким чиновником, да пятком солдат охраны, который не мудрствуя лукаво, разместили прямо на «главной дороге» проходящей через ущелье.

И то верно, даже если умеешь по деревьям и горам скакать, кому оно надо? Особенно если у тебя груженая чем-то на продажу кляча за спиной. Или просто тяжелый короб. В общем, явно торговых людей встречают. Хотя и с просто мимо проходящего босяка скорее всего, насколько она знает эту братию, какой-нибудь подорожный медяк слупить не постесняются. Уж тут то, в отличии от деревни, небось можно на сверх-уважительное отношение к человеку в шрамах да с мечом особенно не рассчитывать. Много их таких тут ходит.

С другой стороны, хотя свалить с «проторенной» дороги и миновать таким образом «заставу» будет не чуть не сложно, помимо мелкой мзды, ибо много ли с нее возьмешь, да неудобных вопросов о том, кто такова и с какой целью в город заявилась, такой скучающий мздоимец на непыльной, но скучной работенке это ведь и бесценный источник знаний, который уж наверняка в курсе всех городских сплетен и тех, что с собой привезли не местные купцы вдобавок. Если конечно, знать что да как спрашивать.

Похоже в полку голосов в её голове всё продолжало прибывать. Вот уже и олицетворение то ли кицунэ, то ли ещё какой-то хэнгэ решило высказаться, пролив свет на ситуацию. Почему-то Токкобане казалось, что у такой огромной и древней змеюки определенно должен иметься орден из человеческих почитателей. За одним лишь созерцанием её движений можно было изучить новый боевой стиль. Это уже не говоря о знаниях, которые великанша подчерпнула за свою долгую жизнь. Люди всегда тянулись к тем, кто намного сильнее и мудрее их, надеясь ухватить хотя бы крупицу силы своего идола. Так что Токкобана немного сомневалась, что её клан ограничен лишь ползучими рептилиями. Тогда, скорее всего, встречу она бы не пережила.

Что же касается морально-этических вопросов и последствий для префектуры в связи с тем, что она решила сорвать злость на олицетворение своего предка, то в данном случае Токкобана сохраняла удивительное равнодушие. За время проведенное в аду её чувство вины и совесть немного атрофировались, а уверенность в своих решениях, наоборот, повысилась. Пускай сердобольные герои взваливают на себя ответственность за все последствия своих деяний и страдают, если результат оказывается далёкий от хэппи энда. Токкобана устала страдать, метаться и истерить. Что сделано, то сделано. Если кто вздумает её судить, то пускай. Главное, что самой себе судьёй, прокурором и палачом она перестала быть.

Так что путь до безымянного города протекал в целом в том же ключе, что и до встречи с мифическими созданиями. Разве что девушка иногда отвлекалась от горных пейзажей на любование змеиной чешуйкой и игрой в солнечных зайчиков в результате отражения солнечного света от гладкой пластинки. Но стоило на горизонте показаться населенному пункту, как подарок был тут же спрятан, а всё внимание было отдано конечному пункту её путешествия.

И выглядел он достаточно внушительно. С золотой столицей было сравнивать сложно, ибо, когда улицы завалены трупами, в воздухе витает запах гари и жжёного волоса, а виды по большей части закрывает дым от пожаров, на красоты как-то внимание не обращаешь. А тут вон даже нормальных стен нет. Хотя, действительно, кому нужны эти стены, когда природа их сама в достаточно количестве выстроила вокруг распадка?

Зато застава была, если, конечно, эту горстку таможенников можно так назвать. И, честно говоря, пытаться их как-то огибать, чтобы сохранить пару медяков, Токкобане было крайне лениво. Бывает так, когда топаешь по удобной тропе уже не первый час и хочешь продолжать путешествие на прежнем уровне комфорта. Да и какую-то общую информацию о городе не мешало бы получить.

Легенда у неё была всё та же. Отошедшая от дел наёмница из дальних земель по наводке сельчан из горной деревушки пришла в город залечивать старые раны, прослышав про талантливого акупунктура.

Вопросы были тоже не шибко оригинальные. Где принимает врачеватель? Где можно остановиться на ночлег? Из более обобщенных: кто тут всем заправляет и за счёт чего город живёт? Больно богато выглядит для населенного пункта, запрятанного в горах. Так же Токкобане было интересно узнать, где можно получить работу по её наёмничьему профилю и нет ли в городе каких-то особых правил для новоприбывших? Про змеиножуравлиные разборки тоже спросить хотелось, но только, если стражники сами своими рассказами наведут на такие вопросы. Напрямую спрашивать было неразумно. Внятного ответа, откуда чужеземка о них вообще узнала, у неё не было.