[DA:M] Град Разорённый | ходы игроков | Рихла Эскандара (Заметки)

Гавань Раввади в Адхарбайджане

На 26 день месяца Зу-ль-хиджа 458 года по календарю мусульман, либо же в месяце Адур старого летоисчисления, мы с нашим господином покинули Эрдебиль, следуя на корабль, идущий на север, в Дар-банд, где купцы сделают остановку по пути в бывшую хазарскую столицу. Без особых происшествий добравшись до побережья Хазарского моря, я погрузил своих спутников в означенное судно, чей капитан, купец Алим, радушно приветствовал нас, и мы отплыли на 28 день месяца. Мой господин не отличается смирением, но, к моему превеликому удовольствию, не воспротивился моим увещеваниям к миру и спокойствию, так необходимому на море, ведь времени и места для подвигов не было, а существ, достойных внимания героя, не наблюдалось, только птицы и рыба, задорно мелькающая на поверхности.

Дар-банд

Путь продлился недолго, и уже на второй день плавания мы разглядели башни древней крепости во 2 день месяца Мухаррам, перешагнув черту 459 года на воде. Тут нас ожидала остановка в несколько дней, пока судно стояло, позволяя купцам обмениваться товарами и звенеть серебряными дирхамами, радоваться новому году и посетить опекуна малолетнего эмира Абдулмалика по имени Муфаррадж и его раисов с дарами и приветствиями. Мы с моим господином узрели представление сказителей с гор, но, к сожалению, только я смог насладиться всей глубиной рассказа, так как знал парси, а мой перевод не мог перенести все изыски родного языка на греческую речь. Кроме этого действа, ничего примечательного, не выходя за границы города, мы узреть не смогли, но я успел собрать некоторое количество слухов, которые, конечно же, сразу передал своему господину. В Саркеле, граде на реке, которая находится за пределами земли Алан, произошло нашествие волков с красными глазами. Шарукан-хан хочет идти в пределы Роуси и собирает для этого под свои руки племена и рода по всей Дешт-и-Кипчак. Среди степняков ходят истории о чём-то, что проснулось на востоке, о крылах и шести руках и шести ногах на могучем теле, хотя, скорее всего это не более чем выдумки разгорячённых умов. Более значительны были для нас сведения о том, что в дельте Атла собрались на зиму кочевья, не менее трёх больших племён, куман и, традиционно, местные огузы с болотных выпасов. Между тем, в Дар-банде на борт к нам присоединилась группа кавказских торговцев, следующих по нашему же пути. Немногословные и суровые, они не стали поддерживать контакт с остальными, предпочтя внутренний круг. Их настоящий язык мне неведом, а на парси говорят неохотно, без особой любви к древнему говору. Но узнать, что есть у них там община, в Атиле, куда хотят посетить кого-то, кого они называют, Зиракъ, я смог. Тот, кого они называют, Зиракъ, в свою очередь, поддерживает контакт со своей прародиной через таких вот путников-путешественников.

Итиль

Уже к 6 дню месяца Мухаррам, корабль Алима вошёл в крупную протоку реки Атл, здесь называемую так же как и город, куда мы держим путь, Итиль. Вокруг на много стадий на запад и восток, тянется дельта, столь расширенная, что напоминает такую же у величественного Нила в аль-Миср. Местность болотистая, богата многими зверьми и рыбой, осетром, севрюгой, другой дичью и добычей. Вся округа летом заселена многим народом, часть из которых составляют скотоводы огузов, другую старые жители из хазар, но зимой все они стараются прижаться поближе к городу, где устраивают зимние стойбища. Вот и сейчас на нас дыхнуло северным ветром, как только мы начали приближаться к жилым местам, заставившим закутаться в тёплые одеяния, которые успели приобрести у добрых жителей Дар-банда, которые предупредили, что нам будет непросто, если мы останемся верны персидским одеждам в холодном краю. Скоро мы прибудем...

  Пой, Деметра, мёрзлой землёй и льдистыми водами,
  Про гнев Агатона и горе его в граде Итильском,
  И сон его - ведьмы Гекаты, горы и сосны,
  Смолой текущие жарко.
  Аид принял в прибытия день бездыханных,
  Рабынь, воинов, купцов и учёных мужей,
  Всё по вине Сарпедонова правнука.
  Верный Афины перст тронул глаза его
  Слепые и мутные, подобно вину старому,
  И свирепый брат её, Арес плюёт в чемпионову рану,
  Отчего та становится позорно памятной.
  Кто ж из бессмертных богов не возбуждён сейчас,
  Не разгневан? Орудие их с членами и голосом,
  Побеждено чужим Знанием, умом и бесчестьем!
  Снится ныне иной сон сыну Коринфа,
  Громкий от радости и жажды,
  Крови, кожи, костей и органов,
  Что внутри труса из Итильских чащоб,
  Ведь не одинок Агатон в своём пробуждении.
  Мегера, Тисифона, Алекто, дочери Ночи и Мрака,
  Такие богини на Локтызо рассержены.

Итиль. Днём первым...

Мы прибыли в торговый город Итиль после полудня, когда солнце ещё вздымалось высоко на небосклоне, но уже неустанно клонилось вниз, стремясь освободить место бесчисленным звёздам бескрайней северной степи. Торговый люд и многие племена ждали моего господина и его верных спутников в этом суровом месте, персы, иудеи, тюрки и кавказцы, много иных, чьи имена мы даже не слышали за время наших странствий. К доброте моего господина, купец Алим предложил жилище своего близкого содружественика в качестве прибежища на ночь, с чем мы с благодарностью согласились, так случилось то, что дом Ибрагимов дал нам кров и пищу. Когда почествовали вдоволь хозяина сей гостеприимной усадьбы, мой господин решил осмотреть город и посетить бани купца Шавача, лучшие в своём качестве по мнению достопочтенного Алима, но когда прибыли на место, то узрели сильный беспорядок.

Ар-рус пришли к Шаваче, которого они величали как Локтызо, злым человеком, дабы призвать его к ответу за многие злодеяния. С благословения воинственного Ареса и мудрой Афины мой господин, влекомый своею великой страстью к справедливому наказанию творящим зло и пакость, сильною своею рукою вмешался в битву на стороне пришедших за ненавистным колдуном. Великая сеча случилась возле ворот тех бань, унеся несколько десятков жизней, но вмешательство моего господина привело бьющихся к перевесу. Сильный телом и острый умом, мой господин сразил противника, размозжив ему голову и повергая его в неописуемый страх. Архон ар-рус признал силу и ловкость моего господина, и назвал другом, повелев чествовать и восхищаться людей его подвигу, взял его руку рукою и омыл её чистой родниковой водою и натёр оливковым маслом, как самых известных героев, достойных почестей и славы. Свирепая ночь продолжилась пиром, но зло Шавачи оказалось слишком сильно... Странные и злые дела окутали бани, убив тех, кто недавно праздновал, убив слуг и рабынь, евнухов и работников. Мой господин, непокорный колдовской воле, не был затронут сей напастью, но дюже изранен, совершая достойное легенд, ночью, как только зло исчезло, мы вернулись в дом Ибрагима.

  Расскажи нам, Алекто, о муже, терзаемом клятвой,
  Агатоне, кто столкнулся с подлостью, кровью
  В граде Итильском, под властью Знающих стонущем!
  Те Знающие, царящие в городе, и Локтызо, враг и преступник,
  Заодно, союзом скреплённые, все улицы и усадьбы людские паутиной силы опутали!
  Означает сие, что всякий колдун, всякий маг - соперник Олимпа Орудия.
  Улыбка Солнца, оскал Луны - близнецы, рождённые Лето, согласны,
  С чемпионским уходом в дикости край, однако,
  Предвкушают его возвращение. Посему,
  Аполлон тёплыми губами целует Агатоновы веки,
  Артемида вонзает клыки белоснежные в руки героя,
  Так коринфский избранник стяжает внимание, прыткость сознанья,
  Острое, будто хищника степей, куда тот был изгнан.
  Вернётся он из снегов пустых и суровых, знай это, Эриния, сёстры её!
  Пройдёт сквозь стены порушенные, пустит стрелы, да меч!
  Гекатомбы смертных, зверей и Знающих,
  В Итиль-граде оставит!
  Ведь клятва, о, клятва пред фурией должна быть уплачена.

Итиль. Днём вторым...

  Злым оказался город, который мы посетили, злыми оказались и люди, его населяющие.
  Когда, очевидно, боги Олимпа вызвали предстать пред ними и поведать о зле, творящемся в Итиле, моего господина и указали на то, что коварного глупца Шавачи должна постигнуть жестокая месть, я, к глубокому моему сожалению, слёг с серьёзной болезнью, вызванной воздействием подлых тёмных чар Локтызо. Но не это стало худшим испытанием для моего господина, наша спутница, прекрасная Мауриса, была в ночи выкрадена супротив воли и отдана на поругание неизвестным проходимцам. Купец, которого мы чтили как нашего благодетеля и гостеприимного хозяина, предал доверие моего господина, предал всякий закон и благочестие, попытался убить ни в чём неповинных, что не узрели вовремя его нечистую суть. В гневе, достойном, мой господин тут же принёс ему, недостойному, кару, и поддержали его в этом деянии, восхваляя моего господина, все слуги и все люди, лицезревшие преступление Ибрагима. Нет ему чести!

  В великом смятении бросился мой господин искать благородную Маурису, образумить пытаясь погрязшие в нечестии племена Итиля, пока не узнал, что один из сообщников Ибрагима собрал превеликое войско, чтобы загнать моего господина как дикого зверя и не дать свершиться правосудию. Сотни мужей с оружием и в железных латах выступили против моего господина, хулили и надсмехались над его пропажей, не ведая кто перед ними! Когда двое первых выступили вперёд, подняв грозное оружие, мечи и копья, блеща шлемами и щитами на солнце, их смех застрял в горле, когда мой господин лишил их голов. Страх обуял остальное войско, но неумолим был мой господин. Из сотен лишь один вернулся назад, пряча глаза и зажимая уши.

  Это не стало концом всех злоключений, что мы испытали в Итиле. Не могли успокоиться злодеи, видя силу моего господина, ибо страх застил им глаза, а гордость не дала образумиться неразумных, их пороки давно затмили их благоразумие. Чарами они заманили моего господина в тщательно оберегаемое логово, где опутали его сетями ловчими и тенетами, украв дорогих его сердцу спутников, обманывая и искушая. Когда не подействовали уговоры, угрозы и увещевания, чародеи, зная, что нет у них сил долго сдерживать моего господина, заманили они его в волшебные врата, что переносят на расстояние тысячи фарсахов от города. Так думали они, что навсегда избавились от возмездия.