[DA:M] Град Разорённый | ходы игроков | Рихла Эскандара (Заметки)

Гавань Раввади в Адхарбайджане

На 26 день месяца Зу-ль-хиджа 458 года по календарю мусульман, либо же в месяце Адур старого летоисчисления, мы с нашим господином покинули Эрдебиль, следуя на корабль, идущий на север, в Дар-банд, где купцы сделают остановку по пути в бывшую хазарскую столицу. Без особых происшествий добравшись до побережья Хазарского моря, я погрузил своих спутников в означенное судно, чей капитан, купец Алим, радушно приветствовал нас, и мы отплыли на 28 день месяца. Мой господин не отличается смирением, но, к моему превеликому удовольствию, не воспротивился моим увещеваниям к миру и спокойствию, так необходимому на море, ведь времени и места для подвигов не было, а существ, достойных внимания героя, не наблюдалось, только птицы и рыба, задорно мелькающая на поверхности.

Дар-банд

Путь продлился недолго, и уже на второй день плавания мы разглядели башни древней крепости во 2 день месяца Мухаррам, перешагнув черту 459 года на воде. Тут нас ожидала остановка в несколько дней, пока судно стояло, позволяя купцам обмениваться товарами и звенеть серебряными дирхамами, радоваться новому году и посетить опекуна малолетнего эмира Абдулмалика по имени Муфаррадж и его раисов с дарами и приветствиями. Мы с моим господином узрели представление сказителей с гор, но, к сожалению, только я смог насладиться всей глубиной рассказа, так как знал парси, а мой перевод не мог перенести все изыски родного языка на греческую речь. Кроме этого действа, ничего примечательного, не выходя за границы города, мы узреть не смогли, но я успел собрать некоторое количество слухов, которые, конечно же, сразу передал своему господину. В Саркеле, граде на реке, которая находится за пределами земли Алан, произошло нашествие волков с красными глазами. Шарукан-хан хочет идти в пределы Роуси и собирает для этого под свои руки племена и рода по всей Дешт-и-Кипчак. Среди степняков ходят истории о чём-то, что проснулось на востоке, о крылах и шести руках и шести ногах на могучем теле, хотя, скорее всего это не более чем выдумки разгорячённых умов. Более значительны были для нас сведения о том, что в дельте Атла собрались на зиму кочевья, не менее трёх больших племён, куман и, традиционно, местные огузы с болотных выпасов. Между тем, в Дар-банде на борт к нам присоединилась группа кавказских торговцев, следующих по нашему же пути. Немногословные и суровые, они не стали поддерживать контакт с остальными, предпочтя внутренний круг. Их настоящий язык мне неведом, а на парси говорят неохотно, без особой любви к древнему говору. Но узнать, что есть у них там община, в Атиле, куда хотят посетить кого-то, кого они называют, Зиракъ, я смог. Тот, кого они называют, Зиракъ, в свою очередь, поддерживает контакт со своей прародиной через таких вот путников-путешественников.

Итиль

Уже к 6 дню месяца Мухаррам, корабль Алима вошёл в крупную протоку реки Атл, здесь называемую так же как и город, куда мы держим путь, Итиль. Вокруг на много стадий на запад и восток, тянется дельта, столь расширенная, что напоминает такую же у величественного Нила в аль-Миср. Местность болотистая, богата многими зверьми и рыбой, осетром, севрюгой, другой дичью и добычей. Вся округа летом заселена многим народом, часть из которых составляют скотоводы огузов, другую старые жители из хазар, но зимой все они стараются прижаться поближе к городу, где устраивают зимние стойбища. Вот и сейчас на нас дыхнуло северным ветром, как только мы начали приближаться к жилым местам, заставившим закутаться в тёплые одеяния, которые успели приобрести у добрых жителей Дар-банда, которые предупредили, что нам будет непросто, если мы останемся верны персидским одеждам в холодном краю. Скоро мы прибудем...

  Пой, Деметра, мёрзлой землёй и льдистыми водами,
  Про гнев Агатона и горе его в граде Итильском,
  И сон его - ведьмы Гекаты, горы и сосны,
  Смолой текущие жарко.
  Аид принял в прибытия день бездыханных,
  Рабынь, воинов, купцов и учёных мужей,
  Всё по вине Сарпедонова правнука.
  Верный Афины перст тронул глаза его
  Слепые и мутные, подобно вину старому,
  И свирепый брат её, Арес плюёт в чемпионову рану,
  Отчего та становится позорно памятной.
  Кто ж из бессмертных богов не возбуждён сейчас,
  Не разгневан? Орудие их с членами и голосом,
  Побеждено чужим Знанием, умом и бесчестьем!
  Снится ныне иной сон сыну Коринфа,
  Громкий от радости и жажды,
  Крови, кожи, костей и органов,
  Что внутри труса из Итильских чащоб,
  Ведь не одинок Агатон в своём пробуждении.
  Мегера, Тисифона, Алекто, дочери Ночи и Мрака,
  Такие богини на Локтызо рассержены.

Итиль. Днём первым...

Мы прибыли в торговый город Итиль после полудня, когда солнце ещё вздымалось высоко на небосклоне, но уже неустанно клонилось вниз, стремясь освободить место бесчисленным звёздам бескрайней северной степи. Торговый люд и многие племена ждали моего господина и его верных спутников в этом суровом месте, персы, иудеи, тюрки и кавказцы, много иных, чьи имена мы даже не слышали за время наших странствий. К доброте моего господина, купец Алим предложил жилище своего близкого содружественика в качестве прибежища на ночь, с чем мы с благодарностью согласились, так случилось то, что дом Ибрагимов дал нам кров и пищу. Когда почествовали вдоволь хозяина сей гостеприимной усадьбы, мой господин решил осмотреть город и посетить бани купца Шавача, лучшие в своём качестве по мнению достопочтенного Алима, но когда прибыли на место, то узрели сильный беспорядок.

Ар-рус пришли к Шаваче, которого они величали как Локтызо, злым человеком, дабы призвать его к ответу за многие злодеяния. С благословения воинственного Ареса и мудрой Афины мой господин, влекомый своею великой страстью к справедливому наказанию творящим зло и пакость, сильною своею рукою вмешался в битву на стороне пришедших за ненавистным колдуном. Великая сеча случилась возле ворот тех бань, унеся несколько десятков жизней, но вмешательство моего господина привело бьющихся к перевесу. Сильный телом и острый умом, мой господин сразил противника, размозжив ему голову и повергая его в неописуемый страх. Архон ар-рус признал силу и ловкость моего господина, и назвал другом, повелев чествовать и восхищаться людей его подвигу, взял его руку рукою и омыл её чистой родниковой водою и натёр оливковым маслом, как самых известных героев, достойных почестей и славы. Свирепая ночь продолжилась пиром, но зло Шавачи оказалось слишком сильно... Странные и злые дела окутали бани, убив тех, кто недавно праздновал, убив слуг и рабынь, евнухов и работников. Мой господин, непокорный колдовской воле, не был затронут сей напастью, но дюже изранен, совершая достойное легенд, ночью, как только зло исчезло, мы вернулись в дом Ибрагима.