🦋 Of Joy and Sorrow | ходы игроков | On the run (Кейси)

- Именно, - согласился Саймон. - Истинные феи не могут любить.
Теперь лютня под его пальцами издавала звуки больше всего похожие на рыдание.
- Не могут любить и оставаться теми, кто они есть. Но любое, абсолютно любое существо может испытать любовь. И если это случается с Истинной феей, она... - нестройный аккорд, - становится человеком. Забывает Аркадию и всё, что связано с ней, и всех, кого там встречала... Ее жизнь начинается с чистого листа.
Майк закатил глаза. Его не интересовала ни судьба Истинных фей, ни трудности любви, настоящей или не очень. Он был очень практичным велосипедом: спасти Кейси - хорошо, не спасти - недопустимо, а сколько при этом придется услышать и рассказать всякого - не его забота. Пусть Макнамара сам с этим парится, раз уж начал.

  А Макнамара смотрел в чёрное дерево стойки и угрюмо молчал. Поющая Дама любила свои «живые цветы». Она выглядела человеком, но на сто процентов не была им. Она любила цветы не потому что выбрала испытывать любовь, а потому что Волшебная страна создала её такой. Кейси помнил эти объяснения. Любовь без права выбора — ерунда, а у грозы или математики, кстати, права выбора как раз нет. Но Саймон, вроде бы, верил то, что говорил…

  — Это тебе друг рассказал?

- Нет, - он отрицательно помотал головой и струны замолкли. - Я видел это.

Для Саймона разговор явно не из приятных. Чересчур личный. По-своему травматичный. И он пока не горел желанием обнажать свои секреты перед Кейси. Какое-то время он сидел молча, а затем вдруг поинтересовался:
- У вас есть выход в Блекберн?

  — Угу, вон та дверь в зелёной краске.

  Кейси и сам был рад сменить тему. Фей ему на сегодня хватило, а тарелка от шарлотки требовала мытья.

- Тогда я пойду.
Саймон встал, поплотнее запахнул халат, покрепче и поудобнее перезастегнул пояс, приладил сумку на этот раз поверх одежды, лютню повесил не на спину, а на плечо, после чего сосредоточился - и вот уже он стоит перед Кейси не в старинном облачении, а во вполне современном белом пальто, из-под которого выглядывает синий шарф, черные брюки и остроносые модные ботинки, на голове его красуется фетровая шляпа, тоже белая.
- Счастливо, - он кивает Кейси с велосипедом и берется за ручку двери, выкрашенной зеленой краской. Как только он выходит, кафе вдруг становится... пустым. Эмоционально. С точки зрения гламура. Уходят радость, сосредоточенность, стремление и грусть. Приходится заново привыкать к обычной жизни, и отчего-то Кейси кажется, что на Саймона можно и подсесть - как на наркотик. Не поэтому ли он всегда в движении?..

- Ну, и о чем ты хотел поговорить? - уточняет Майк, отрывая Кейси от анализа собственных ощущений. Он сидит, сцепив руки в замок и положив их на макушку, и слегка раскачивается на выбранном стуле.

  — Прикольный дед, — не слишком почтительно, но с теплом и ноткой сожаления отозвался о бородатом барде Кейси, когда дверь с железным лязгом закрылась. — А с тобой… с тобой… с тобой!

  Фыркнув, подросток наконец взглянул своему велосипеду в лицо и задал самый важный вопрос:
  — Когда ты вообще понял, что тебя зовут Майк?!

Майк недоверчиво хмыкнул, но не стал возражать. Ему, похоже, все равно, кто там вокруг, лишь бы у Кейси все было на А+. Услышав вопрос, он закатил глаза:
- Не понял. Я просто решил, что мне будет легко откликаться на это имя - оно звучное, к тому же оно обычное, так что ни у кого не возникнет вопросов.

  — Нет-нет, ты не по… — начал Кейси, но замолчал.

  Как объяснить концепцию самосознания и следующий из неё «парадокс Майка» шинам «Данлоп», алюминиевому корпусу, тормозным тросикам и резиновым ручкам? Кейси, хоть и ехидничал, чувствовал исходящую от Майка приязнь. Он понял, что должен скорее благодарить Изгородь за счастливое перевоплощение чёрно-жёлтого парня, чем наоборот. У немногих получается найти в Изгороди что-то хорошее, поэтому много подменышей чурается её и в конце концов теряет себя в хрустальной ясности мира налоговых деклараций. Уж лучше говорящий велосипед и кафе с кувшинками в раковине, чем такое!

  — Впрочем, забей. Лучше скажи, давно ты умеешь превращаться? Я никогда не замечал…

Майк наморщил лоб, пытаясь вспомнить.
- Не знаю, - наконец, сдался он. - Вроде я раньше и не пробовал, но, наверное, мог - ну, после той канавы. До-то, конечно, нет. Я и не осознавал себя тогда особо - так, было ощущение сна и счастья, все было хорошо. А потом почувствовал, как тебе плохо, как ты страдаешь, и забеспокоился. Меня еще кто-то смазывал - там, в канаве... Не знаю, кто это был. Я его особо и не разглядел - он только по ночам приходил, ну и неважно это было тогда. Я только на тебя тогда и смотрел - все думал, помрешь ты, если я отвлекусь, хе-хе!

  — Звучит, конечно, по-гейски. Но спасибо, — Кейси не удержался от смешка в ответ, вспоминая обстоятельства побега. — Только понятия не имею, как на тебе, э-э, теперь ездить.

- Чё? - вылупился Майк.
Доходило до него медленно и неспешно, очень и очень неспешно, в какой-то момент морщины на лбу почти разгладились и... все-таки не дошло. Он пожал плечами:
- Ну, как раньше. А что изменилось-то?

  Кейси расхохотался. Как будто магия музыки настигла его через несколько минут после ухода Саймона, на душе наконец-то стало легче. Хоть и побывав узником в Волшебной стране, Кейси Макнамара оставался подростком. И смотреть, как не ловит шутки здоровяк с внешностью капитана команды по регби, было умилительно.

  — Я шучу! — успокаивал собственный велосипед Кейси. — Я как Вилли Вонка из «Чарли и шокола…» Господи! Ты же не смотрел! Тебя же можно брать в кино! Решено. Настреляем у Гвен денег и в кино. Ты же не станешь велосипедом, когда мы выйдем?

  Кейси потыкал пальцем в нормальную дверь, поясняя, какой мир имеет в виду. В голове теснились образы: он и велосипед жуют попкорн; он и велосипед играют в мини-гольф в вязаных жилетках, клетчатых штанах и лайкровых перчатках; он и велосипед ожидают пиццу в той дешёвой пиццерии, где Энн подрабатывала летом и украдкой кормила Кейси после закрытия.

- Аааа... - расслабился Майк, сделав для себя вывод, что раз шутка - то можно смеяться, но смеяться не хотелось, поэтому он просто забил. Неопределенно покивал насчет кино - явно не уверен, о чем вообще речь, но эмоции Кейси заразны и хочется попробовать. А вопрос про смену формы вполне понятен, хотя и только наполовину:
- Могу, - подтвердил он. - Но могу и не делать этого. Мне для смены формы надо, чтобы на меня никто не смотрел, а то слишком утомительно. Пошли?..

  Кейси очень широко улыбнулся. Не оставляло сомнений то, что «смену формы» он воспринял как нечто вроде переодевания со всеми вытекающими ассоциациями.

  Подменыш потушил угли в бочке. Саму бочку Кейси накрыл большой эмалированной крышкой от тридцатилитровой кастрюли, прополоскал тарелки и чашки в раковине с зелёной водой, сунул их на прежнее место и принялся одеваться сам. Блэкберн — не Гренландия, но тем не менее. Поверх майки он натянул белую толстовку с застиранными пятнами кетчупа на манжетах, из-за которых рукава приходилось закатывать до локтей. Не то чтобы Кейси был неряшливым, но мало кому удаётся договориться с кетчупом. Следом подросток накинул бело-клетчатую сноубордическую куртку с патчами разных цветов: свежий подарок с рождественской благотворительной акции. На плечо закинул рюкзак с болтающейся в язычке «молнии» плюшевой безделушкой. Рюкзак был заботливо украшен значками музыкальных групп и малопонятной надписью масляным маркером. Так заботятся только о тех вещах, которые имеются в единственном числе. У Кейси, впрочем, едва ли не всё было в единственном числе.

  Застёгивая на запястье слишком большие для его руки часы — непременный атрибут курьера — Кейси махнул рукой:
  — Идём! Засиделись, проветримся.

Разговор с Гвен вечером 3 декабря: ссылка