Пролог
Ветвь рода Шалонья, что осела в Новом Свете, почти не поддерживала связей с теми родичами, что остались в метрополии. Зато между собой все расплодившиеся за последнюю сотню лет Шалонья-колонисты были более-менее знакомы.
Ты родился вторым сыном в роду тех Шалонья, что осели в колонии Серрера. Отец твой, Филипп Каталанья Оноре Шалонья, был славный идальго.
Высокий и статный, был он всегда весел и слегка пьян, по юности ввязывался в десятки дуэлей, отчего имел безобразный шрам на щеке и славу бретёра. К тому же не раз ходил он в походы на краснокожих дикарей, переболел всеми известными болезнями, научился их лечить и к твоему рождению неожиданно для себя обрел славу неплохого лекаря.
Матушка твоя умерла родами, но все в вашем городке, что звался Амаро, почитали ее как женщину добродетельную.
Твой старший брат, Хосе, был копией отца. Старше тебя на пару лет, Хосе всегда был первым в драке, поддерживал авантюры соседских мальчишек, подсовывал девчонкам жаб, а еще обожал мучить крыс, считая их грязными животными, заслуживающими только лишь смерти.
Вы жили в небольшом двухэтажном доме в самом центре Амаро. Городок этот, удобно расположившийся между горами и большим озером, вмещал в себя едва ли тысячу жителей, зато мог похвастаться тем, что был до крайности воинственен. Да и куда деваться? Местные индейцы постоянно совершали набеги, и жители Амаро с детства учились обращаться с оружием, слушаться господина мэра, а еще больше – городского маршала, отвечавшего за правопорядок.
Ты свой первый бой принял в двенадцать.
Тогда отец взял тебя и Хосе в горы, поохотиться на горных козлов. Вы провели в «походе» неделю, подстрелили пару животных и собирались уже возвращаться домой, когда вдруг услышали воинственный клич.
Кричали из леса перед вами. Хвала Господу, вы располагались на возвышенности, о чем отец не преминул сообщить, залегая за ближайшим валуном и укладывая тебя с братом.
- Заряжайте мушкеты, а я буду стрелять, - бросил он. Мушкетов у вас было всего два, а пуль – семнадцать.
Когда над головой засвистели стрелы, Хосе низко пригнулся и даже, кажется, ойкнул. А вот отец был невозмутим. Он стрелял куда-то в сторону леса, протягивал руку за мушкетом, что его заряжали вы с братом, стрелял снова.
Когда ты отважился высунуть голову из-за валуна, то увидел двух или трех индейцев, корчившихся на пологом склоне в трех десятках шагов. Еще десяток их собратьев что-то орали и стреляли в вас из луков.
В тот день вы отбились, но домой возвращались осторожно, оглядываясь и сжимая в руках оружие.
*****
Твой отец был полковником ополчения колонии. Для тебя это означало лишь то, что он часто пропадал где-то, тренируя ополченцев, держал в доме казарменный порядок, хотя и не прочь был повеселиться. Настоящий офицер империи – так про него говорили. И не зря. Род Шалонья, пускай никогда и не прославился слишком уж сильно, был несомненно древним, имел пару громких имен в своем составе, а к тому же его знали за доблесть и еще за то, что почти никто из мужчин Шалонья не умер своей смертью.
Ты прекрасно знал о своем дяде, что погиб в Новом Свете, сражаясь с дикарями где-то на западе. Слышал о его сыне, твоем кузене, что в восемнадцать лет был убит шальной пулей коварных бинорцев. О смертях в вашей семье не горевали – ими гордились. Всем ведь известно, что вы так и так попадете в Рай, а уж если на тот свет прихватите с собой пару язычников или еретика-бинорца – тем лучше.
Но вот брат твой смерти боялся. Боялся до дрожи в коленках, до икоты. Потому делал успехи в юриспруденции и в свои девятнадцать стал помощником городского судьи. Осознав, что Хосе на военную стезю не направить, отец всё свое внимание направил на тебя.
Теперь ты занимался с ним фехтованием по нескольку часов подряд, стрелял из пистолета, скакал на лошади, а также учился играть на гитаре и читал труды военных историков.
В твои пятнадцать лет Сойра сцепилась в войне с Бинорией – традиционным противником. На сей раз война затронула и колонии.
Твой отец, собрав с разрешения губернатора полк добровольцев, немедля отправился на войну, оставив вас с братом за старших в доме.