["Хризалида"] | ходы игроков | ["Пустошь"]: "Дева", "Лаборантка", "Схолар"

Дева. Вспышка. Укрывающий все и вся вокруг, ни разу не густой, а будто бы обволакивающий, намечая очертания, мрак едва тревожат лишь яркие, искристо-переливчатые точки бесчисленных звезд, рассыпавшихся по чернильной темноте бескрайне-безбрежного неба где-то там, высоко-высоко вверху.

Ты лежишь - на спине, на твердой, неприятно бугристой-каменистой земле. По ощущениям, что-то - быть может, трусы и шорты - спущено куда-то к коленкам, а ягодицы упираются в дважды омерзительный "по ощущениям" - мокрый и телесно-теплый - грунт. Стрекочут тут и там какие-то насекомые, шелестит покачиваемая мимолетным порывом ветра сухая трава.

Лаборантка. Вспышка. Мрак вокруг. Не колючий, каким он бывает в чулане или под повязкой, скрывающей глаза, не ватно-глухой, которым накрывает, когда к вене по трубке капельницы сбегает седатор, а живой, дышащий ночными шорохами и фимиамами разнотравого сухостоя. Что это? Ночь. Почему ты - в ней? Нет ответа.

Лежишь на - кажется, правом - боку, чуть подогнув коленки, а руки - просто "бросив" внахлест, прямо перед собой. И все бы хорошо, но в кожу, куда-то больше под ребра, к животу ближе, впивается что-то маленькое, но дико колючее. Будто комок швейных иголок. Как ни шевельнись - колят сильнее, чем мгновением раньше. Дышать - и то "колко".

Схолар. Вспышка. Россыпь звезд - прямо перед тобой. Мерцают в ночи, переливаясь то зеленцой, то синеватой колючестью, то просто помаргивая оранжевым и желтым. Всякие звезды, много их - поярче, потусклей, одинокие - и сбившиеся группками. Вон там, например - созвездие "Свободы". Почему семь звезд, слепленных полукругом вокруг восьмой, самой заметной, это именно "свобода", ты не знаешь. Или не помнишь. Ну, астрономам-то видней. Хотя, не факт. В любом случае, это значит, что ты - в северном полушарии. А вот в северном полушарии чего, вопрос, конечно, интересный. Тебе не холодно, даже скорей тепло, а грунт под лопатками сух, каменист, комковат, щетинится щетками жухлой травы и былинками ее же. Прерии. Ты - в прериях. И сейчас ночь, что очевидно. Ах да, еще - это северное полушарие.

Плюс, конечно, понимаешь запоздало, что лежишь. На спине, руки в стороны, но не так, как у древнего "Хесуса", прямо вообще в стороны-стороны, а так, "просто" раскинуты. Ничего не болит, но лежать все равно неудобно, грунт - он на то и грунт, чтоб по нему ходить, но никак не валяться вот так, разметав конечности.

В голове пусто, прямо как в ночном небе на которое она смотрит. В смысле, с точностью до: при первом взгляде кажется что кроме непроглядной тьмы и не видать ничего, но стоит задержать взгляд — и один за другим начинают вспыхивать огоньки, холодные и безучастные. Так и в голове, освобождённой от груза воспоминаний немедленно появляется мысленное замечание, бестолковая информация, преследующая только одну цель — заполнить эту самую пустоту.

Итак, кажущееся комическим несоответствие расположение созвездий и названий связано не только с буйной фантазией астрономов, но и с тем что положение звёзд на звездном небе отнюдь не постоянно. И возможно когда-то давно у этой схемы было больше смысла... хотя для этого, конечно, требуются сотни лет, а зачастую и тысячи. Так что, буйную фантазию астрономов полностью исключать не стоит.

Пока мозг прогонял загрузочный экран с набором бесполезных и не очень фактов, которые она где-то подчерпнула, тело начинало сигнализировать о дискомфорте и передавать информацию ещё одним доступным методом — тактильным. Просуммировав всю поступившую информацию оставалось сделать две очевидных вещи.

Подняться и осмотреться.

Вопрос "Где я и что случилось?" по временной оси появился на много лет раньше экзистенциализма — ещё один бесполезный факт, чтобы заполнить вакуум в голове — так что фундаментальные вопросы класса "кто я?" могут подождать. Впрочем, неуютное чувство нахождения в одиночестве на пересеченной местности уже шевелилось на задворках сознания и вскоре наверняка потребовало бы ответов. Но не сейчас, пока у руля рептильная часть серого вещества, не сейчас.

  Бо-о-м, бо-о-м, бо-о-м…

  В глаза бьет светом, словно кто-то распахнул тяжелые гардины, впуская в комнату пронзительно-яркое утро.
  - Ну еще пять минуточек… - еле слышно бормочет девушка, ворочаясь и утыкаясь носом в плечо, - А ты пока завтрак сначала приготовь, хорошо?

  В бок что-то колет: противно, неудобно, и даже не поймешь, как. От сна в глубоком кресле затекает спина, может задеревенеть бок, но не так колюче. Если под ребра воткнется выполненная в доисходном стиле книга – тоже ощущения другие, более точечные и раскатывающиеся по всему телу волнами. А это как… как… как на коврике для йоги балансировать на одной ноге, но не на скучно-гладком, а на правильно-шипастом, как у древних «йуджи», вот!
  Девушка зашипела от неприятных ощущений, попыталась подвинуться, но непонятное нечто все равно продолжало колоть, инстинктивно поднимая из глубин сознания мысли о том, что колики эти не снаружи, а внутри. Печень там отказала, почки, или вовсе – легкие. Выдохнув протяжное «с-с-с-с-с…», все еще не до конца проснувшаяся соня с трудом открыла глаза, осматривая мир сквозь узкую щель едва распахнутых век.

  Маленький подвиг ни к каким результатам не привел – была темно, как ночью под одеялом. Жертва внезапного пробуждения зашарила перед собой руками в поисках конца кровати, от которого уже можно искать прикроватную тумбочку со светильником, чтобы при ярких огнях электричества разобраться, что же так неожиданно разбудило, и почему до сих пор саднит в боку. Края не нашлось – само по себе это не было удивительным, учитывая размеры домашнего ложа, а вот то, что вместо мягкой простыни под рукой было что-то похожее на нити полысевшего от времени ковра, было совершенно не тем ощущением, которое ожидаешь в родных стенах. Судорожно похлопав для надежности рукой вокруг, девушка убедилась, что на наличие привычной обстановки можно и не рассчитывать: везде эта непонятная текстура.

  Бо-о-м, бо-о-м, бо-о-м…

  Стук в ушах продолжался, но был скорее мешающим, чем раздражающим – проснувшаяся знала, что для нее вполне характерно такое биение крови в висках, когда она, устав бороться со сном, проваливалась в забвение там, где ее победила усталость: за столом в колледже, например, или на балконе, забравшись в кресло с ногами. Но ни в одной из реальностей внезапного сна таких ощущений, как сейчас быть не могло, просто потому, что так не могло быть никогда: девушка слишком уважала себя, чтобы просыпаться в местах, досель незнакомых.
  Выдохнув, она поморщилась от колик, поерзала и еще сильнее скривилась. В тишине было слышно, как что-то стрекочет, жужжит почти над ухом, да еще шелестит размеренно, словно кто-то запустил расслабляющие «Мелодии дикой природы» - уж лучше бы что-то из классики играло. А так все было словно одно к одному – жучки-паучки, листья-травинки, ветер и земля. У девушки создавалось неотступное ощущение, что ее словно из Города выкинули, и она сейчас мерзнет где-то в Ританом забытом месте за тысячу километров от малейшего признака цивилизации.

  Картинка в фантазии была столь яркой, что пробудившаяся ото сна нарушила ночную тишь громким и отчетливым:
  - Ой-ей…

  Повертев головой в поисках хоть чего-то, что разрушило бы ужасающие иррациональные картины окружающих радиоактивных пустошей, девушка увидела над головой россыпь спокойных звезд, с молчаливым спокойствием продолжавших бесстрастно наблюдать за суетой под ними. Все надежды, что ощущения обманывают, пошли прахом, а еще не проснувшийся разум попросту капитулировал перед действительностью: «Не знаем, где мы, не знаем, зачем мы и почему, а то, что было вчера – тайна, покрытая прахом глубины веков, загадочная, как зарождение человечества и картины импрессионистов».

  - Ой-ей-ей… - глубокомысленно добавила девушка, и протяжно вздохнула. Дуновение воздуха подняло толи пыль, толи взвесь, раздражающую нос, и раздался громкий чих. Резкое движение снова отозвалось уколами, и несчастная, тихонько пискнув, замерла.

  Так продолжаться больше не могло. Если нет ни одеяла, ни подушек, ни светильников, да и вообще ничего нет, что надо делать? Одно из двух – или звать на помощь, или разбираться. К тому, что первое частенько бесполезно, девушка уже привыкла, и, значит, оставался привычный вариант «я сама» - самостоятельно вытягиваться из всего этого непонятного и странного окружения, как делал это один исторический деятель прошлого – самого же себя за собственную же косицу из болота, причем вместе с байком.

  - И за что мне такое большое женское счастье, ослепительное, как дверью по лбу в темноте? – риторически спросила она у мирозданья. Мирозданье ожидаемо безмолвствовало.

  Не до конца еще проснувшейся девушке оставалось только подобрать под себя локоть и осторожненько-осторожненько, неспешно-неспешно попытаться как будто рычагом подняться вверх и чуть в сторону над возможными непонятными колючками, которые, к слову, в реалиях окружающего шума были не менее естественны, чем внутриутробные колики. Будет вертикальное положение без раздражающих факторов – можно будет подумать и попытаться разогнать сонную пустоту под черепной коробкой, поняв, наконец, что стряслось и почему она ни в домашних, ни в рабочих, ни в иных хоть сколько-нибудь ожидаемых условиях. И откуда вокруг вот это… вот это… вот это все, вот!

  «Бо-о-м, бо-о-м, бо-о-м…» - осторожно напомнили виски о себе при новом движении.

Звёзды красиво мерцали на чёрном будто бархат небе. Завораживающие и отрицающие приземистую реальность вокруг. Но реальность неумолимо напомнила о себе, стоило ей моргнуть. Совсем не мягкая и неровная земля под спиной. Непонятное давление и теплота под ягодицами. И когда последние детали сложились друг с другом, а голой кожи коснулся лёгкий ветерок девушка ещё раз, уже растеряно моргнула, не понимая как оказалась в таком положении. Приподнявшись и бросая взгляды по сторонам, не застал ли её кто в столь конфузном положении, быстро натянула сперва трусы и шорты, не особо заботясь их чистотой. Переживёт. Зашарила руками по земле рядом с тем местом, где упала, надеясь найти какие-то свои вещи, которые вполне могла уронить. А после попыталась отыскать в карманах, если они есть конечно, телефон, чтобы узнать и время, и подсветить округу конечно. Замерла, вглядываясь в сторону говорящего женского голоса и другой поднявшейся фигуры.
— Кто здесь? — произнесла негромко, будто боясь нарушить тишину. — И где мы?
Мыслей о том, что ей не известно и кто она сама, не было. Не было повода задумываться.

  Бытие, которое, как известно, определяет сознание, не стало больше подбрасывать философских аллегорий вроде колючек, от которых нельзя открепиться, символизирующих собой пагубные зависимости. Двигаясь осторожно, девушка смогла отодвинуться от источника неприятных ощущений и переместиться с положения «лежа» в положение «на коленях», что вполне себе было прогрессом. Незначительным – но с учетом звенящей пустоты в голове вполне себе весомым.
  В награду за старания, видимо, мироздание, которое ранее безмолвствовало, решило огласить округу весьма философскими вопросами, на которые затруднился бы ответить даже человек в здравом уме и твердой памяти, не то, что только что пробудившийся ото сна. Вот скажите, на милость, как можно сказать, кто ты, чтобы при этом учесть все психоэмоциональные личные характеристики, отличающие от других индивидуумов, и при этом остаться в одной модели типирования? Или как пояснить, где ты находишься, если для одного это место может быть родным домом, а для другого – тюрьмой духа?
  В общем вопросы были ой как непростыми, а с учетом того, что было совершенно непонятно, что творится вокруг – непростыми вдвойне.

  Пробудившаяся поерзала, устраиваясь поудобнее, по волосам провела в задумчивости, ощупала себя в поисках подсказок, и в итоге осторожно и негромко – ночью шуметь нельзя! – попробовала ответить.
  - Се человек. По крайней мере, пока не доказано обратного, - ответ был поверхностен, но более или менее точен, на вкус девушки. – А вот где… Здесь. И это точно не у меня дома. Наверное… - она тряхнула головой, - Да нет, точно. Трава. Насекомые. Мы за пределами цивилизации, и вокруг ночь. Это факты, а что они символизируют, не знаю. Или проблемы, или коллективное бессознательное.

  Прикусив губу, говорившая задумалась. А ведь действительно, кто она? Память-предательница разводила руками, вроде как она тут ни при чем. И от осознания этой неясности и неопределенности начинало неприятно колоть между лопаток – не так, как от колючек, но не менее паршиво.
  Кажется, так быть не должно: пустота встречала не только вопрос «кто я», но и «почему я нахожусь в конкретном состоянии в конкретной точке пространства». В итоге все мысли и любые логические конструкции оказывались просто отдельными не связанными между собой точками, как звезды на небе, и какую-то системность меж ними мог установить только профессионал.

  Поднялась, отряхиваясь. Снова огляделась, на сей раз с высоты уже своего роста. Приметив две человеческие фигуры, продолжила говорить, напряженно косясь по сторонам.
  - Не помню, ничего не помню. Вероятно, нахожусь в состоянии измененного сознания по неизвестным причинам. А-а… - девушка прикинула, вежливо ли задавать такие вопросы потенциально незнакомым людям, - А вы кем будете?