["Хризалида"] | ходы игроков | ["Туалет"]: "Физрук"

Физрук. Вспышка. Шумно икнув, срыгиваешь прокатившийся за грудиной, снизу, и - вверх, горьковатый ком, сплевываешь его комковатую, с привкусом кислятины, тягучесть куда-то "рядом". Гудит, шумя, голова. Дергается судорожно вверх-вниз диафрагма. Урчит, пучась, живот. Посвистывает, издавая булькающие рулады и пуская "понизу", почему-то "по коже", попахивающую закисшим поносом жижу, зад. Кашлянув, срыгиваешь еще пару-тройку "скашлей" кашицеобразной рвоты. Темнота вокруг, смрадная и прохладная. Чуть слышно гудит где-то там, сзади и сверху, что-то механическое и жужжащее, овевает взмокшую спину ровным и мягким потоком воздуха, раскатывающимся по покрытой испариной коже волнами свежести. Икаешь снова - и вновь зад, предательски свистнув, теряет герметичность, звонко стравливая куда-то - было бы логично, что "вниз", но нет - под себя, в стороны по ягодицам, новую струю горячей, гнилостно-тошнотной жижи.

Чуть поймав фокус на ощущениях, вновь предательски икаешь, опять как обгадившись, так и густо рыгнув. Сидишь, вроде бы, уперев локти в бедра. Спустил штаны "в пол", майку закатал - и сидишь. А вот трусов, похоже, не снял. Почему? Вопрос.

Как говорил знакомый фри-врестлер: "Не обосрался – жизни не видал". Хотел волевым усилием подняться, но от слабого рывка только икнул и блеванул под ноги. Засипел от боли в голове: с ней надо теперь, как с кехайской вазой... Стоп. А как, собственно, надо с кехайской вазой? Мысль показалась вдруг смелой до опасности... Поменьше думать надо, обосравшись, вот что. Побольше приводить себя в порядок. Целее будет голова и чище жопа, а может даже и наоборот или всë сразу.

Посидел тихо, массируя виски трясущимися пальцами. Дал пульсации в черепе уняться, а она, puta madre, взяла и не унялась. Раз так, держась за стенку, осторожно встать пытаюсь. Хуже-то не будет уже.

Физрук. На мысли о кехайской вазе срыгиваешь особенно увесистым куском полуслизи-недокашицы, который, помимо выдающейся - за ареометром не ходи - густоты, еще и опаляет ноздри свежей порцией кисловатой едкости. Схаркиваешь мерзавца, чувствуя, как тот, шлепнувшись на коленку жаркой кляксой, больше сползает, чем стекает вниз по голени. Плотненький.

А потом, немного посидев и повминав жутко твердыми пальцами своды черепа, гудящего не хуже полного скорпиформиков улья, собираешься с силами. И, как тебе кажется, собравшись, приподнимаешься. Тут же, оставшись без худо-бедно сдерживавшего его порывы давления, создаваемого твоим весом на унитазную - да, трусы не были единственным просчетом - крышку, молниеносно срабатывает сфинктер. Вжух - и по ногам течет не только рвота. Присаживаешься.

– Ёб твою мать... – тихо прокаркал чей-то чужой голос из моего рта. – Блять... бл... блуаааакха-кха... тфу.

Утёр предплечьем губы. И покрытый холодным от вентилятора потом лоб. Посидел ещё немного на крышке-предательнице – вот уж точно кто не лоялистка – по, так сказать, чилил. Холодные струи воздуха даже приятные, так-то. Не раскалывалась бы башка и не был бы в фекалиях, вообще можно было бы сидеть и сидеть. Вздохнул. Как говорил знакомый "Клещ": "Знал бы прикуп, жил бы..." Где? Не помню, где. Но точно не в таком вот очке... где мы все живём. Только... вот, кто конкретно, "мы"? И, серьёзно, эти "мы"... мы.. где? Стало не по себе. Что-то подсказывает, что бояться не надо. Такое уже было со мной и ничего, живой. И даже всё в порядке. Ну. Как бы. Не в порядке, конечно, но... Опыт. Опыт не проэтого. Не протого. И он говорит мне: "Не ссы".

– Не ссы... Ы... Опа!

Подцепить попытался ловко штаны или что у меня там на ногах внизу! Сидя! А что? Кто сказал, что для того, чтобы их снять, надо обязательно вставать? Да и... что, кто-то тут встать может? Так что сидим. Ловчим. Чилим.

Физрук. Перекинувшись парой фраз с окружающей темнотой и утробно рыгнув, принимаешься за работу со штанами. Без спешки, аккуратно и планомерно, будто опытный рыбак - со старой и повидавшей не один крючок "ла агуха азул", но в реверсе - не тянешь, а, наоборот, стягиваешь. Благо, с обувью повезло - ее, кажется, нет: вот и не мешает ничего, свободны пятки, пальцам - воля. Аккуратно, осторожно, понемногу, по чуть-чуть.

Раз - и вот уже с левой стопы победоносно стряхиваешь предательски тяжелую штанину. Вдох. И выдох. Обливаясь потом от напряжения, в интермедии между подходами понимаешь, что лучше бы не наклоняться - что-то подсказывает, что такая акробатика может быть чревата всякими нехорошими последствиями. Да, еще более нехорошими. Икнув, подприсрыгиваешь еще вязкости мерзостной. Расплевываешься, пачкая и без того испачканный подбородок свежими нитями застарело-тягучей слюны. Всегда может быть еще хуже, даже если кажется, что хуже быть уже не может, ага.

Два - стаптываешь с правой стопы освобожденной левой подозрительно почавкивающую ткань. В носках ты, кажется. Таинственно мокреют после соприкосновения со штанами. Даже сильней, чем были "до". И теперь, помимо таинственной мокроты, еще и загадочно похлюпывают, если ступни прижимать к полу. Или это штаны? Точно, они. А, может, дуэт - и носки, и штаны. Разом.

Похоже, грандиозные планы по их, штанов, сохранению в хотя бы относительной чистоте превентивно - и с треском - провалились еще до того, как ты вообще пришел в себя. Очередное поражение. Но повод ли это сдаваться? Срыгиваешь вновь. И поддаешь подливы "низом", с синхронностью срыгиванию, достойной квантовой запутанности. Нет, не повод.

Штаны пошли. Так, это 1 : 0 в мою. Теперь трусы... ну-ка... Обливаюсь остывающим под вентиляцией потом. Остаться незаляпанным уже не пытаюсь – это пустое. Как говорит падре: "Не грех обосраться – грех в говне остаться". Тут надо не о мелочах волноваться, а делать "по дзену" и думать глобально. Подышал между подходами, пришёл в себя.

В голову, конечно, лезут всякие мысли. В это вот "Где я?", "Кто я?" и самая моя любимая: "Ну нахера было так-то уж нажираться, а?" Ну... что тут сказать... я не из таких, кого такими абстракциями проймёшь. Ясно же: я где-то, я – это я, а надо было – значит надо было.