Fist Fighter | ходы игроков | Ринг

– Лучше иди в стражу, – после долгого молчания произнёс Освальд, – Смысл тот же, только не потеряешь зубы и глаза как я. – бывший нищий на своём горьком опыте знал, что строить планы и воплощать их это две разные вещи. Густав мог планировать стать крестьянином или королём, но судьба его от этого не зависит. Всё дело в удаче!

НЕДЕЛЮ СПУСТЯ

Чешуйки монет перетекают с тихим шёпотом из одних заскорузлых ладоней в другие. Сто двадцать пфеннингов, как с куста! Только с шахтёра. Откашлявшись и откланявшись, странник из подземного мира уходит, а ты чувствуешь, как дела идут на лад: лицо не разбито, но денег прибыло. Всё дело в удаче!

Типично осенняя погода с моросящим дождём и прохладными, намекающими на зиму ветрами, сменилась не менее типичным для осени ясным и синим до боли в глазах небом. Жёлтые листья устилают землю. На ночь уже хочется затапливать печь. А ярмарка – ярмарка подходит к концу. Торговцы готовят лошадей к дороге, пока дорога ещё не превратилась в раскисшую землю, грузят в повозки тюки и ящики, которые в далёких местах превратят в медь и серебро с помощью демона Математикуса и его подручного беса: Сложного Процента. После недавней удачи с кредитом у тебе и у самого мелькнула мысль о том, не заняться ли чем-нибудь таким, но она, как журавль, поспешила улететь в другие края перед холодной правдой: ты рождён для другой судьбы.

По инерции последние бои ещё идут, а ставки заключаются. Нужно ловить момент, пока Шмальдорф полон бойцами и людьми, готовыми ставить на них.

Освальд всегда думал, что монеты не заработать удачей, но вот, гляди, кошелёк полон благодаря ей! Тут невольно почувствуешь искушение продать душу и стать чародеем торговых цифр. Но это искушение прошло, стоило взглянуть на лазурь небесного океана — судьба это нечто большее, чем твой глупый выбор. Двигаясь по ярмарке, глаз Освальда цедил последние возможности для заработка перед долгой зимой междуярморочья. Осенние листья шуршали под ногами, напоминая золото, то самое недополученное и упущенное. Следовало рисковать — так решило чутьё кулачного бойца!

Встретил старого знакомого – хозяина таверны Бернхарда, поговорили о будущих боях и вспомнили прошлые. Так за разговором дошли аж до "Пня и Совы". Из таверны веет теплом и перегаром несмотря на утренний час. Освальд покосил одним глазом на вход, но вздохнув не решился зайти пропустить по кружечке тёмного эля. Где одна там скоро и пустой кошель. Нет нужно найти хороший, прибыльный бой.

Бернхард рассказывает, что торговец с Востока выставляет на бои своего раба: не человека, а настоящего тойфеля – по слухам, тот весь чëрный, с острыми зубами и очень сильный. Торговец сам же делает на него ставки и тем промышляет уже пару дней.

Тебе стало спокойней, когда отказался от идеи выпить. Что-то подсказывало, что не время.

Выйдя из "Пня и Совы", едва не столкнулся лбами с фрове Урсулой. Еë кот чëрной пиявкой вполз мимо твоей ноги внутрь, потеревшись шерстистым боком электрически, а сама фрове сказала, что у неë есть просьба.

Услышав про тойфеля, Освальд покивал: вот он, вероятный противник на следующий бой! Но от следующей встречи с ведьмой кулачному бойцу стало не по себе. Он и думать забыл о фрове, а также о её мерзком коте! И вдруг — вот они оба. Освальд чуть отступил, сдерживаясь, чтобы не пнуть монстра в котовом обличии, но взглянул в глаза Урсуле без страха. Кивнул. Отозвал в сторонку, чтобы не стоять на ходу и обсудить спокойно просьбу ведьмы. Что ни говори, а деньги ему были всё ещё нужны...

Отошли от кабака и встали под осиной. Ведьма циклопически глядит на холодное небо и дрожащие листья. Промозглый ветер срывает одно жёлтое "сердечко" и, покружив, прилепляет ей прямо на лоб над блестящим стеклянно глазом. Сняв его безразлично, фрове обращает взгляд на тебя. На миг ты видишь в гигантском зрачке своё отражение: старый, испуганный человек, глядящий сам на себя со дна идущего рябью колодца. Моргнул и наваждение схлынуло: в чёрно-зелёном оке не отражается ничего.

Урсула предлагает тебе выйти против чёрного человека и убить его в бою, а когда через пару дней его похоронят, помочь ей выкопать тело. "Слуга должен сменить хозяина", – больше она ничего не объясняет. В награду она обещает проявить щедрость к одному из твоих детей – к любому, которого ты укажешь, или к Тому-Кто-Ещё-Не-Родился. Ещё не родился? О чём она говорит? А тебе она сразу после боя отсыплет горсть монет не считая – сколько захватит ладонь из сумы. Уговор?

Само по себе убийство не слишком взволновало битого жизнью Освальда, но вот последующее участие в выкапывании трупа и это самое «сменить хозяина» оставляло внутри какое-то странное ощущение ловушки, в которую ведьма хочет обманом завлечь его. Туманные намеки на детей и неопределённая сумма денег в конце не добавляли Освальду уверенности в надёжности такой странной сделки. Нужно было отказаться. От ведьмы станется набить сумку фальшивым золотом или жёлтыми листьями, иди потом жалуйся хоть королю, если хочешь. Взвесив всё и немного постояв, переваливаясь с носка на пятку, поднял взгляд от мозолистых рук, которые сосредоточенно разглядывал.
– Пятьсот монет и не будем говорить о детях, лучше вылечи мою хромоту, как вылечила тогда мне глаз. – высказал встречное предложение и отчего-то вспомнил привидевшуюся ему сцену с колодцем. Будущее ли это было или морок, насланный Урсулой? Не важно, Освальд как-то в последнее время перестал бояться. Просто перестал. Угрозы от противников пролетали мимо его ушей, не задерживаясь, подступающая беззубая старость словно уже не пугала — будет как будет. Даже затаённый страх однажды закончить карьеру калекой и тот будто растаял на солнце, как лёд весной. Освальд уверенно стоял на земле. Может, он просто смирился и стал жить, не загадывая на будущее, жить настоящим. Просто делать всё возможное, не глядя на результат. Судьба не во власти обычных людей, как он.

Может, он ещё боялся за детей или жену, но это было другое. Точно так же, как он сейчас отказался от помощи ведьмы его детям — не всё, что она делала, приносило только пользу. Вот был у него недавно второй глаз, и проклятье он своё изжил, а прошло ещё время — снова выбили. Вроде как взаймы занял себе нормального зрения. Освальд думал, что это не просто так случилось, и потому не слишком доверял обещаниям фрове. Было бы лучше получить не сказочно много, но ровно столько, сколько могла отдать ведьма за такую работу. Пятьсот монет у ней точно были, сам приносил. Да и хвори лечить она умела хорошо. А то, что на время, ничего страшного — ему только выиграть ещё несколько важных боев да заработать денег на... На что именно Освальд пока не решил, вероятно, нужно было какое-то дело открыть, как только он отойдёт от драк. Додумав только до этого момента, он поглядел на ведьму вопросительно. Согласна или будет торговаться?

Урсула кивнула. Щёлкнула указательным пальцем неожиданно тебе по бедру и заговорила.

– Ed tarra, ed lukm ta Egaddruzznar e ki evola bekkam – da igkma en konkam e malign ed tana. Ikkar e luzna, Egaddruzznar ven Pehe! Duk vritzham, nar lekke!

Слетела шапка с выходящего из кабака мужика. Он закричал и с белым лицом показал на вас издалека пальцем.

Поднимаются волосы на голове. Лопается что-то в глазах – не больно, чувствуешь будто только в мыслях щелчки и как течёт кровь. Дёрнулись мышцы, скакнули руки и ноги, будто кто-то их дёрнул за нити. Отступил на шаг. Легко – без хромоты.

Урсула оставляет тебя стоять с поднятыми пиками волосами и широко распахнутыми глазами: скрывается в таверне невозмутимо. Взглянул на небо: там стремительно собираются чёрные тучи. Пророкотал гром и блеснула медовая молния.

Безмолвно наблюдаю за гневающимися небесами. Развернулся и от людного места ушёл. Нужно прийти в себя. Уговор так уговор. Мысли отрывистые, нога предательски твёрдо ступает в осеннюю кисею. Потрогал зубы на всякий случай, не отросли ли звериными клыками? Вот когда мне бы пригодился дар голоса подгорного крала, в таком бою он был бы к месту. Но ничего. Посмотрим. Замолчал даже в мыслях. Подумал об торговце, ставившего на своего раба монеты и уж наверное не пфенинги, а полновесное серебро. Пригладил волосы на ходу, пытаясь унять вороные, как тучи вверху, мысли. Хорошо, хорошо. Что же. Освальд сжимает кулаки, проходя мимо собравшихся в толпу мужиков — бой идёт. Остановился посмотреть, не видя толком бойцов, думая о своём. Слушая людской гомон и раскаты грома.

БОЙ С МУСТАФОЙ

Дождь расквасил землю, в замкнутом канатом кругу скользко и лужи. Толпа не торопится расходиться. Ещё один бой – ещё одни нагретые в ладони монеты перейдут из руки в руку.

Напротив тебя разминает шею, мотая головой из стороны в сторону спокойно, молодой темнокожий человек. Грозно сверкнули белки глаз. Оскалился, показывая белоснежные зубы: беззвучно и коротко, как кот. Сближаетесь...

Выложив почти все деньги, вытащенные из заначки, Освальд тем самым постарался отрезать себе пути отступления. Он либо сейчас победит, либо разорится по-крупному. Но чутьё бездомного говорило, что больше в этом году возможности крупно выиграть не будет. Нужно ловить момент! Когда противник уверенно пошёл навстречу, Освальд сплюнул на кулак и двинулся к нему. Сходство с ведьминым котом чернокожего демона заставило внутри возрасти желанию врезать ему от души. Так бы он врезал этой нечисти, будь его воля!

Вломил. Для описания нет другого слова. Удар вышел не очень точным, но очень мощным. То, что было намечено в челюсть, залетело в нос и верхнюю губу. Нос лопнул, залив всë кровью, губу размазало и разорвало о зубы. С лицом, похожим на отбивную, странный противник падает на землю, так и не успев сказать своего "слова" в бою. В толпе захохотал первый удачливый спорщик, вахнул и всплеснул руками горестно хозяин Мустафы. Не просто поражение: он потерял бойца. От сильного сотрясения чернокожий чемпион сначала долго не мог прийти в себя – а потом не пришёл в себя совсем. Сколько ему не брызгали в лицо и не били по щекам.

Научившись это делать, вкладывать в первый удар всю силу без остатка, Освальд почти даже не удивился результату. Только выдохнул облегчённо, работа оказалась легче, чем он ожидал. Может, ведьма чего поколдовала для гладкости? Остаток дня прошёл в суетливой деятельности, в раскрытых от удивления ртах домочадцев, из которых кусками выпадала варёная капуста прямо на стол, когда Освальд высыпал на кровать гору денежных кругляшей. Их следовало ещё раз пересчитать, прежде чем отправиться на поиски продавца, готового уступить по сходной цене корову. Освальд решил, что вместо того, чтобы копить на лошадку, надеясь когда-нибудь заработать достаточно монет, лучше было купить сразу корову и поить молоком детей всю зиму. Тем более что мыслилось кулачному бойцу о завистливых взглядах, провожавших его сегодня с бойцового ринга. Того и гляди обворуют сограждане. Нет, лучше пусть будет движимое и пугливо мычащее имущество. Тем более ярмарка же, должны быть животные на продажу в достатке. Так или иначе, лишь к самой темноте на второй день Освальд вновь вспомнил об обещании, данном перед тем боем фрове Урсуле. Попрощался с женой, сказав, что нужно «заняться кое-какими делами», и ушёл в промозглую темноту...

Раз обещал, значит, нужно держать слово. Тут даже дело не в страхе перед местью трёхглазой колдуньи. Дело в самоуважении. Если ты сам не ценишь свое слово, станут ли ценить его другие? Да и не видел Освальд ничего страшного в разрытии могилы. Что он, мертвецов что ли не видел никогда? Сплюнул на ходу в лужу. Быстрее начнёшь — быстрее закончишь, как говорится.

Купил молодую тёлку Гертруду. У неё ещё не было телят, поэтому молока она пока не даёт, но, во-первых, это дело наживное, а, во-вторых, чем скотина моложе, тем дольше проживёт. Если не прилетит дракон. Удалось сторговать её на 100 монет дешевле по случаю последнего торгового дня.

Фрове Урсула нашлась как-то сама по дороге. Бредёте на кладбище не разговаривая. Вдруг ведьма предложила тебе принять её кота.

– Он не ест детей.

— А что он тогда умеет? — говорит Освальд, выглядя недоверчиво, мысленно добавив про себя: «Видимо, Минотавр ест только взрослых, ворует воду из колодцев и портит молоко». Сначала бедняк хотел отказаться наотрез, но сдержался, задумавшись. Может, есть и польза от этого чудовища со странным именем?

– Убивать героев, охранять перекрёстки миров, ловить мышей. Ты знаешь, откуда берутся мыши и чумные крысы?

Ты чувствуешь, что лучше не знать. Вроде бы, откуда-то из-под земли. За таким разговором вы пришли на кладбище. Иностранца похоронили за оградой. Вот она, свежая куча земли поверх его последней постели.

Урсула смотрит на небо меланхолично. На руках у неё сидит чёрная масса, ворочающаяся иногда. Блеснул в твою сторону глазами и снова закрыл. Дремлет, похлёстывая изредка во сне хвостом. Фрове длинным когтем чешет ему лоб в задумчивости. А ты взялся за лопату.

Стоит зябкая осенняя ночь. Даже проще, что нужно копать, можно согреться. Вскоре из-под земли показалось лежащее смирно в могиле тело.

– Доставай.

Внезапно тебя охватил страх. Тебе кажется, что одно веко неплотно закрыто и он снизу смотрит из-под него на тебя хитро. Ждёт, когда подойдёшь.

Посмотрел на убитого им же бойца Освальд, боязно подойти, словно и не мертвец это вовсе. «Мог же он притвориться мёртвым, чтобы мне теперь отомстить?» — закрадывается подпитываемая страхом глупая мысль. Сжал в руках древко лопаты от нервов, хмурясь. По сторонам глянул исподлобья. Тряхнул головой, словно норовистый рыцарский конь. На кота, убивающего героев, посмотрел, ишь ты, спит, негодяй. Вздохнул, переминаясь. Ткнул под рёбра древком лопаты, в чёрную, словно чернозём, кожу. Может, не померещилось? Но момент страха уже почти прошёл, оставив после себя лишь зябкое чувство дурного предчувствия. Для чего ведьме мертвец такой вовсе сдался? Задумался было, но отбросил эти мысли. Пора заканчивать.

БОЙ С ВУРДАЛАКОМ

Мустафа открыл белые, как у варёной рыбы, глаза, схватил черенок лопаты и потянул на себя. Едва удерживаешься на скользком краю, чтобы не ухнуть в яму. Улыбнувшись зубасто – загнутые, белые клыки блестят крепостью на фоне рваной и потемневшей губы – он начал без спешки вылазить из могилы.

– Ek kur, huyt kur soy, Osvaldyr cakaz. Ek kur.

Фрове Урсула проводит пальцем в воздухе круг и вокруг вас вспыхивает круг из пламени. Широкий – пятнадцать шагов поперёк. Огонь струится, распространяя жар и освещая ночь. Пляшут угловатые тени трав на оранжевой от света земле. Стрекочат сверчки и заухал вдалеке филин. Пахнет дымом и разрытой могилой.

– Победи его второй раз и не бойся зубов. Он больше не встанет, если ты убьёшь его снова. Торопись – не дай превратиться в волка.

Кот соскакивает с рук Урсулы и прыгает в огонь, шипя и скаля клыки. Размахивает тлеющим пушистым хвостом воинственно. Вот-вот бросится на вставшего покойника. А тот сжал со слякотным хрустом поднятые кулаки. Предлагает тебе поединок. Белки глаз, показавшиеся тебе чистыми, залиты тёмной кровью. Оскал – не улыбка – искривляет лицо механически, будто насильно существуя на нём, а не возникнув по воле хозяина.

— Хорошо, — выдавливает сквозь силу из себя Освальд, сжимая кулаки. — Возьму твоего кота к себе. — надеясь, что это позволит ему получить какую-то существенную помощь от этого горящего демона в предстоящем бою. Проклятья и вопрос, почему ведьма его не предупредила заранее насчёт чудовища, он оставляет при себе. Некогда думать о чём-то, кроме схватки! Освальд бросает разочарованный взгляд на свалившуюся в могилу лопату. Если бы он не отпустил её от испуга и её не вырвал мертвец, он бы сейчас его этой лопатой как следует бы избил.

Но стоит поднять кулаки, и у мрачного Освальда включаются инстинкты бойца. Словно опять вышел на ринг, а не за оградой кладбища сражается за жизнь, окруженный нечестью. Ударить первым прежде всего! Ещё один хороший удар может решить не одну схватку... Потом закрыться и выждать. Может, чешский кот что-то устроит?

Встряхнул ему голову так, что чавкнула шея. Вурдалак он там или нет, а рыло своротил на бок, как живому! Мустафа в долгу не остался – ответил мощной двойкой и оба в цель. Будь ты понеопытней, мог бы сейчас присесть на сырую землицу. Однако, с десятками боёв за плечами, твоя челюсть стала, что кремень, а голова – что медный колокол! Повело, конечно, немного, не без этого. У мертвяка тяжела рука. Отмахнулся "куда-то туда" и, ожидаемо, избил только пахнущий дымом воздух. Мустафа пользуется ошибкой и бьёт, пока одна рука далеко от головы...

ТРАНСФОРМАЦИЯ



Уши удлинняются и порастают, словно плесенью, серым волосом. Клыки – и без того длинные – становятся волчьими. На тебя смотрит не человек. Даже не мёртвый человек. Это нехорошо! Это СОВСЕМ плохо!

КОНТРАТАКА ВУРДАЛАКА

Он бьёт точно и сильно. Этот удар отправит тебя куда-то. В Царствие Небесное, наверно. В крайнем случае – на землю, лежать очень ровно и не двигаться.

Но он промахивается. Кот прыгнул ему в ноги и запутался в них! Мустафа падает на мяукнувшую под его весом чёрную скотину и клацает в ярости зубами, но кот улизнул и был таков! Только пушистый, как дым, хвост мелькнул в стене пламени.

Мотнувший головой от полученных ударов Освальд замирает на кажущееся бесконечным мгновение. Чудовищный вид получеловека-полуволка заставляет трястись его поджилки. Единственное, что удерживает от немедленного побега, это инстинкты, говорящие, что повернуться спиной к чудовищу равнозначно немедленной смерти. Освальд громко сглатывает, поспешно вытирая кулаком кровь из разбитого носа. Поднимает кулаки в защитной стойке...

А после подбадривая себя нечленораздельным выкриком бросается в атаку. В голове бьётся одна мысль — не дать ему закончить превращение! Смять, сломить. Кулаки молотят воздух "нащупывая" чёрную голову искаженного колдовством трупа и вдруг Освальд переходит в оборону закрываясь локтями. А сам готовит разительную контратаку, после которой собирается и вовсе разрывать дистанцию. Но это невозможно если не оттеснить Мустафу к самой его могиле, потому за кажущейся безрассудностью прошлого натиска скрыт хитрый расчёт. Освальд привычно пытается навязать свой темп бою, диктовать свои правила врагу.

Освальд

Хряснули друг другу кулаками в лица так, что испуганно закричал и всплеснул крыльями наблюдавший с осиновой ветки филин. Перекрылся тут же от второго удара и вовремя! Кулак вурдалака проехал тебе по предплечьям, вместо того, чтобы отправить в темноту. Не теряя удачного момента, впечатал ему в голову ещё один, да покрепче! На лице мертвеца остался сизо-вишнёвый рельефный отпечаток, как на сырой глине. Рыкнув, он рубанул наотмашь, но ты уже сделал шаг назад. На разлагающемся волшебном (но по-своему бесхитростном) рыле написано, словно буквами: Я БУДУ ДОГОНЯТЬ ТЕБЯ И ТРЕСНУ В ЧЕРЕП. С учётом этого, соображаешь, как действовать.

РАССЕЧЕНИЕ?



Тёплый ручей заструился по лицу, скатывается порогами по скулам и щекам, капает на усы, запутывается каплями в бороде. Сечка – расползлась от удара бровь. Глаз заливает и хуже видишь противника. Или?

Невольно приостановился, утирая текущую ручьями кровь с лица рукавом, Освальд. Небольшая передышка, но необходимая. Умерев, этот черный демон прибавил в прыти и совсем позабыл о защите, оно и понятно — на кой оно дьяволу? Это видно даже по тому недолгому времени, что Освальд может себе позволить потратить на изучение противника. Закрылся руками, ожидая тот самый быстрый удар, что написан на лбу монстра, с него-то и следует начинать контратаку, считает нутро. А Освальд привык собственным потрохам доверять...

РУБКА!



Отдышался и утёр кровь, пока он шёл на тебя, рыча и скалясь. Пригляделся: выглядит он неважно, рожу ты ему раскрасил, как картину, не гляди, что мёртвый, но тебя пугает, что он стал ещё звериней – клыки, что твой мизинец, морда удлиняется и покрывается шерстью на глазах!

Подобравишись к тебе, он вломил размашистый тычок – но готовился к нему так по-детски нелепо, что видно за версту. Принял на блок и контр-атаковал сразу. ХЛЫЦ! Это разбилась ему о лоб твоя затрещина – наклонил башку в последний момент, мерзавец. Так можно и кисть сломать. Но ты не сломал. Получаешь в ответ встречный удар в лицо. Но нет – таким тебя не свалишь. Это он называет "бить"?!

Когда удалось подловить недооборотня на контратаке, Освальд улыбнулся ему тоже хищно. Пусть у того клыки и морда шерстяная. Но в кулачном деле ему ещё есть чему поучиться у местных рыбаков, конюхов и прочего бойцового люда. «Теперь главное — дожать!» — подумал и продолжил серию ударов, чувствуя, как обжигает лёгкие нехватка воздуха, как наливаются тяжестью мышцы. Да ещё и кровь глаза заливает, никак не остановится. Тени скачут, Освальд лупит мертвяка в морду. Наконец выдохнувшись, снова закрывается он локтями, давая себе передышку. Всё внимание на противнике, как будто вне огненного ринга ничего и не осталось. Добил?

ЧАСТИЧНАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ



Ты сокрушил его двойкой. Перенежить, недоволк и двойного упорства кулачный боец падает, как срубленное дерево. Глядишь на него устало: клыки выглядят страшно даже теперь, у лежащего и глядящего стеклянным взглядом на луну. Измочалена уже не кожа на лице – звериная шкура. Здорово ты его помял. Во второй раз не встанет. Шкворчит, догорая, огненный круг. В лесу сердито мявкнул кот Минотавр.

Урсула переступает через огонь. Молча подойдя к Мустафе, она застёгивает у него на шее железную цепочку и говорит ему в ухо что-то гулкое. Острое звериное ухо вздрогнуло, будто на него сел комар. Глаза Мустафы завращались, руки и ноги забили воздух, а изо рта пошла пена. Он дёргается на земле, будто жарится в масле на сковородке. Кричит. Потом рычит. Потом вскакивает на четвереньки. Взглянул на тебя, но это уже не Мустафа. Животное – посмотрело и перевело взгляд на кота. Оскалил клыки и присел для прыжка! Фрове Урсула дёрнула его твёрдой рукой за цепь и повела за собой. Как она сказала? Там, куда она отправится, домашнему коту не место? Видимо, там место застрявшему между животным и людским телом рабу-вурдалаку.

А кот – кот зашипел и поднял вставший столбом чёрного дыма хвост. Отскочил боком и таращится на уходящее чудовище. Встал поближе к тебе – подальше от леса.

Филин, насладившись – бесплатно! – поединком великий бойцов, оттолкнулся от ветки когтистыми лапами и захлопал беззвучно пернатыми руками, улетая в ночь. Его ждёт охота.

Думаешь, глядя на синие ночные ели, о том, что ждёт тебя?

Ты не знал будущего, но оно уже сложилось в ту ночь. Оно повернётся так...

Здоровье. То, что ты вместе с умением и удачей, обменивал на пфеннинги всё это время. Выбитые зубы доставляют тебе неудобство, но кое-как можно есть – и ты привык к этому. Разбитая бровь заросла так, что ты о ней даже не вспоминаешь. Болят и не до конца сжимаются кулаки, но это не худшее, что бывает с руками в вашем деле. Подводя итог, можно сказать, что ты закончил путь кулачного бойца удачней многих: ушёл с последнего боя на своих ногах, при целых мозгах, с обоими глазами и годными для хозяйства руками. Это успех!

Достаток. Упорными боями ты заработал на корову. Скорее всего, ты никогда не купил бы Гертруду, если бы просто работал в поле или охотился. За охоту могут ещё и повесить! Гертруда оказалась здоровой и родила телёнка. Она начала доиться и поддерживает ваши силы долгими зимами, пожёвывая сено, которое вы с сыновьями запасаете за тёплый сезон. Теперь на столе есть сыр, в кувшине молоко, а в хлеву мычит телёнок Гектор! Это счастливая жизнь! И хотя тебе не удалось купить коня, все согласны с тем, что заработок на боях удался на славу. А конь – что конь? Коня не удаётся купить даже некоторым благородным, больно он дорог. Помимо удачной покупки коровы ты даже смог отложить на чёрный день кое-чего. Как у вас говорят: "Пфеннинг к пфеннингу – будет талер!"

Семья. Летом следующего года у вас родился сын. Он растёт очень смышлёным. Взрослеют и остальные дети. Густав не оставляет замысла заняться чем-то опасным. Но от идеи кулачничать ты его постепенно отговорил: теперь он играет в стражника и хочет податься в стражу или в ополчение, или "во что-нибудь такое". Чего-нибудь такого жизнь предлагает в изобилии и это немного тревожит вас, но кто знает, что готовит смелому человеку дорога? Аддлер, Урсула и Берта полюбили играть с котом. Аддлер назвал его Минотавром, когда он пришёл с тобой в дом. Откуда он мог узнать это имя? Вы живы, у вас здоровое прибавление и всё идёт своим чередом. О лучшем трудно и мечтать.

Слава. Ты сделал себе имя в этом году! Всякий хочет с тобой биться – и побить! Все хотят делать на тебя ставки! Стражники зовут выпить, а выпив, зовут к ним в стражу! Торговцы заметили тебя – двое предлагали пойти к ним охранником в караван! Есть ли в Славе счастье, или хотя бы польза? Сложно сказать. Но ты был согрет её лучами и теперь знаешь, как это. В Шмальдорфе тебя навсегда запомнят, как лучшего кулачного бойца!

Честь. Ты никогда не совершал низких поступков – ни "в канатах", ни за их пределами. Это тихая, незаметная вещь. Совсем не Слава. Однако же, люди замечают такое. И запоминают. Ты прошёл путь честного человека. От этого легче спать и спокойней жить.