[DnD5] Бродячий цирк | ходы игроков | 10. Храмовый квартал

С большой неохотой Орлин обдумывал все произошедшее в Хавенпорте. Пыльная дорога не была по душе эльфу, как ни крути. В прошлом для Орлина цирк был спасательной шлюпкой для того, чтобы уйти. проблем, но все же в этом свой шарм. Во всей этой жизни было одно незыблемое правило - не привязываться ни кому. И метатель ножей, к сожалению, это правило нарушил. Когда ты не связан ни с кем, путешествия даются легко, но стоило привязаться к городу, к его жителям и дорога уже не дается. Орлин слишком сильно привязался к городу и его неспокойной жизни. В городе было и вправду немало детей, чья судьба была схожей с его собственной судьбой. Тяжело смотреть, как молодые совершают ошибки стариков. Сердцееды и Крысы, оставшись без своих главарей, рано или поздно вернутся к прежнему образу жизни. Сам же Орлин сменил свой род деятельности на более мирное занятие. Орлин бы никогда и не подумал, что станет обычным стражником, но людям свойственно меняться. Приглядывать за сорванцами из банды Крыс было для эльфа приятно.Орлин все же обещал Тушкану научить его метать ножи. К удивления для эльфа, Орлин сам стал примером для них и для себя самого. В жизни эльфа настал, какой никакой покой. К тому же с красавицей Хеленой было грех жаловаться на жизнь. Ее появление в жизни Орлина сыграло не малую роль, и эльф просто не мог ее оставить. Орлин не был настолько глуп, чтобы просить ее бросить ее жизнь ради бродячего циркача.

Вечерами Орлин по привычке забирался на крышу Веселой Монашки и осматривал ночной город. Жизнь сменила свое русло. Орлин уже был не так вспыльчив, как раньше. В привычном ритме появилась какая никакая цель и спокойствие. Орлин присматривал за Хавенпортом. Но глубоко в душе Орлин все еще был циркачом. Может, когда-нибудь он еще раз выйдет на сцену цирка Флиппенбаха. Когда-нибудь.

—Элендил не покинул своей лаборатории.

- Не поки… - Мысль оборвалась. - Что ты… имеешь в виду… Он вернулся туда? Спрятался в подвале? Ох, его же там найдут и… И почему он не сбежал… М? Орлин, п-почему ты так странно качаешь головой… Ты же видел его там, в лаборатории? И говоришь, что он ее не покидал. Значит он еще там, разве нет?..

Неоднозначность и неопределенность страшили больше огня культистов и вампира. Почему же он не говорит ничего прямо? Или он сказал, но сама Ариадна упускала очевидное? Это… раздражало. И волновало. Крайний раз, когда чародейка видела эльфа, он был еле живым. Что если… Нет. Определенно нет. Карты, карты давали хорошее предсказание. Для циркачей, для города, для Элендила. Таким ли благоприятным было будущее для алхимика? Может и нет, но… Карты никогда не врали. Никогда. Только если он не…

В смятениях прорицательница посмотрела в глаза Орлину. Они говорили куда больше, чем сам циркач. Но недостаточно. Ведь все не может быть плохо. Еще ни одна книга, ни одна история не заканчивалась горем. История бродячего цирка могла, но лишь если бы они не смогли одолеть Вальдрика. Но они смогли, а значит всех обязательно должен ждать счастливый конец. Обязан. И для них, и для тех, кто не был им безразличен. Чародейка желала отыскать любое опровержение худшего и подтверждение целости и сохранности ее возлюбленного. Не отнимая взгляда от зеленых глаз своего друга, она сделала то, что должна была, хоть и не хотела. Ариадна проникла в глубины разума эльфа, выискивая все связанное с алхимиком. То, что девушка увидела… Пламя и кровь… Нет. Нет-нет-нет… Он не мог… Глаза застелила пелена, первая слеза скатилась по щеке. Затем еще одна, потом еще… Ариадна вынырнула из сознания Орлина. Не в силах сказать что-либо, она прикрыла лицо ладонями и выбежала из таверны…

Едва ли она помнила, как добежала до квартала Сердцеедов. Не верить другу она не могла, но то не может быть правдой. Он ошибся. Сам был слишком ранен, а директор не заметил, что Элендил все еще был жив. И взрыв… Он успел сбежать. Точно успел… Перед промокшими глазами предстала картина некогда лаборатории. Зданием это уже было не назвать - виднелись только чудом пережившие взрыв обломки… Сердце сжалось, напоминая о себе лишь отдающимся биением пульса в висках. Нет… Проклятые Сердцееды и… Вальдрик… Сейчас чародейка пожалела, что не отняла жизнь у вампира, лично всаживая клинок ему в сердце. Он умер, но… Эта тварь поплатилась малым. Он был фактически убит во сне. Во сне! Пусть даже то было медитацией или чем угодно еще, он прожил на свете столько лет, сотворил столько злодеяний, а в качестве наказания обрел лучшую из смертей. А что Элендил? Чем он заслужил это? Тем, что был обманут вампиром? Что пошел у него на поводу? Тогда что плохого сделала Ариадна, чтобы быть убитой, будучи живой? Все это нечестно. Это не справедливо. Это… Не конец. Есть в мире заклинания, способные вернуть жизнь. И пускай это будет стоить целое поместье де Врие и все их земли. Пусть только он вернется. Он ведь еще может? Надо лишь найти тело и жреца, способного на подобное. Надо… Девушка приблизилась к месту взрыва, начала лихорадочно осматриваться, двигать все, что двигалось. Плевать, кто мог смотреть, плевать, кто мог что-то говорить. Надо. Найти… Пепел. Кругом лишь он…

…Ариадна сидела, обняв колени, на земле в небольшом переулке. Она знала Элендила всего сутки. Чуть больше, чуть меньше - не так важно. Но никому, кого она могла знать годами, до этого момента не удавалось заставить ее сердце биться чаще. Ей не нужны были ни дорогие подарки, ни великие свершения, ни титулы. Все, что понадобилось Элендилу - один взгляд, одна улыбка. Теперь их нет. И никогда не будет. Она жила без них всю свою жизнь, но теперь, один раз увидев, забыть их она не сможет.

Чародейка смахнула слезы, не зная, что делать дальше. Она циркачка или все же аристократка? Уйти домой - значит вернуться к безмятежности, взяться за ум и перестать бегать от собственного предназначения, но вновь быть одинокой, играть свою роль леди, забыв о дарованной ей силе и свободе. Остаться в цирке - значит быть настоящей собой, веселиться и грустить с друзьями и радовать других, даровать им надежду предсказаниями, но делать слишком мало для той, кто может сделать куда большее, и… каждый день видеть напоминания об Элендиле…

***

Цирковой фургончик вновь интриговал своим видом и завлекал жителей очередного городка, обещая продемонстрировать грандиозные номера и всевозможные чудеса в ближайшие два-три дня. Однако на сей раз среди списка заявленных номеров не было строчки с предсказанием будущего от девушки с фиолетовыми волосами. Не то чтобы кого-то это сильно огорчало - новые артисты продолжали лучшие традиции цирка Эрика Флиппенбаха. Да и мало кто знал об участии Ариадны в труппе. Хотя некоторые, кто был неплохо посвящен в историю произошедшего в Хавенпорте, могли несколько иначе, чем все остальные, обратить внимание на появление на трактирных полках нового вина, маркированного винодельней де Врие и обладающего названием "Друг звезд". Кто-то утверждает, что оно было создано дочерью лорда, вернувшейся домой после похищения. Кто-то ровно также уверен в том, что никто ее вовсе не похищал. Были и безумцы, травившие байки о некоем цирке. Однако все сходились на том, что сейчас леди Ариадна находилась за пределами поместья, вероятно в путешествии. Дальше обычно начинались споры о маршруте и причинах поездки, но истину знала лишь сама чародейка.

Все оставшееся время, которое цирк провел в Хавенпорте, Забава занимался обычными бардовскими делами: развлечение народа музыкой, клоунадой и шутками, последние, правда, были вдохновлены недавними приключениями и такой мрачный юмор был по вкусу не многим, поэтому тифлинг все же склонялся к игре на инструментах. Были также попытки навестить старого "приятеля" Тюфяка, но Брат Иероним явно не горел желанием снова встречаться с клоуном, поэтому тот ограничился выступлениями для сирот. Вообщем, Забава продолжал быть таким же дружелюбным, хоть и местами странноватым клоуном.

Дни пролетели незаметно и пора было уезжать. Только сейчас до тифлинга окончательно дошло, что их труппа сильно опустела. Одни ушли, остались в городе... Малус, говорили, убежал, странно это... Другие хотя бы попрощались... Тифлинг забрался на фургон, печально опустив голову, смотря на город с пустым выражением лица. Нет, конечно, в цирк приходили и уходили люди, так всегда было. Но чтобы так сразу вся группа... Будто сговорились! Придатели! Как они могли бросить их семью! Забава сдернул с головы свою шапку во вспышке злости, но быстро успокоился, возвращаясь к грусти и потерянности. Может ему тоже надо уйти куда-то? Сбежать? Ему и бежать-то некуда...

Фургон качнулся и сдвинулся с места, а тифлинг так и остался сидеть на нем, смотря на отдаляющийся город, растягивая на концертине неопределенную кривую мелодию.

Все портовые города были одинаковы – вопли чаек, рыбная вонь, пьяные моряки... как выяснилось иногда в них заводились и настоящие чудовища.

Цирковой фургон покидал Хавенпорт по той же дороге по которой в него и приехал и Фархаз уезжал вместе с остатками труппы, сидя на неизменном сундуке с реквизитом и попеременно то поправляя свою неизменную чалму, то пытаясь вздремнуть прежде чем очередная кочка вырвет его из благостных объятий сна. Алзору, забравшемуся в рюкзак и выводящему носом рулады, неровная дорога казалось не мешала вовсе – хотя Фархаз подозревал что как порядочная фея дракончик во сне не нуждался и сейчас, как всегда, просто притворялся.

Фургон вновь подскочил на кочке, заставив Фархаза подлететь вверх и громко выругаться. Многое могло измениться за эту пару дней, но уж что-что, а дряные дороги были неизбежным злом на цирковом пути и если что-то и могло заставить столь завзятого бродягу как Фархаз однажды осесть где нибудь в тихом месте – то это были бы они. Впрочем Хавенпорт определённо не был тем местом в котором стоило оставаться даже ради того чтобы не видать плохих дорог. Уныние повисшее над остатками труппы, однако, было ещё противнее чем кочки и камни и тяжело вздохнув – оставлять тех с кем успел если и не подружиться, то по крайней мере стать приятелями, всегда было невесело – и чтобы поговорить хоть о чём-нибудь Фархаз высунулся в окно

– Нам понадобятся новые артисты – деловито заметил он – Есть идеи где их искать?