| |
|
|
Дом Макса и Джулии Лавгуд.Ночь с пятницы на субботу - "горячее" времечко для тех, кто провожает уходящих на ту сторону ночи. Говорят что очень многие умирающие дотягивают до этого времени, пока не уйдут со смены врачи и не пойдут по домам родственники, пришедшие их навестить, а затем, когда больничные палаты пустеют и заполняются темнотой... расслабляются и отпускают поводья, переставая бороться со смертью. И тогда желанный отдых и сон плавно переходят в сон беспробудный и без сновидений. Накануне долго шёл дождь и трасса поблескивала в лучах фонарей, словно морская гладь под луной. Ветер еще не стих и листья на деревьях тяжко шумели под его порывами, будто силились что-то прошептать, но забыли слова. Уставший за день мир кажется в желтом свете фонарей странным, будто больным или ненастоящим, как подмена реальности из сновидения. Позади еще одна долгая рабочая неделя, одна из многих... Сколько еще их впереди? Люди рождаются, живут и умирают. Часто без утешения в жизни - так что работы у вас наверняка хватит до самой пенсии. Так себе повод для радости, конечно, но ничего не попишешь.  Служебный автомобиль, шурша шинами по мокрому после дождя асфальту, остановился у обочины возле вполне типичного частного домика. Дешевый каркас из досок с чуть облупившейся зеленой краской, неухоженная живая изгородь, в меру обшарпанный почтовый ящик - кому-то это может показаться верхом мечты, а кому-то гранью и началом старческого увядания. Если у обитателей домика сейчас нет сил и средств, чтобы ухаживать за домом лучше, то в пожилом возрасте и подавно не будет! И со временем этот домик будет выглядеть всё более и более запущенным. Вот только один из этих "обитателей" уже точно не доживет до преклонных лет и вы это знаете. Звонок в дверь - и через пару минут на пороге сотрудников "Зигмунда" встречает мужчина средних лет, достаточно симпатичный на вид, но кажущийся неуверенным в себе и скованным, а ещё чертовски вымотанным - круги под глазами, напряженная переносица, нездоровый румянец на щеках, "взгляд на тысячу ярдов". Так выглядят люди, что провели не одну бессонную ночь и уже смирились с тем, что как прежде уже не будет. Он поспешно застегивает верхнюю пуговицу синей рубашки под свитером и поправляет одежду, а затем, будто вспомнив про переминающихся на пороге докторов, чуть краснеет и неловким жестом приглашает их войти внутрь. – Здравствуйте, рад вас видеть! Располагайтесь, как вам удобнее... Д... Джулия на втором этаже, в спальне. Лечащий врач уже заезжал, так что... вы можете приступать, когда будете готовы. - по мере физического приближения к спальне и метафорического к тому, зачем вы приехали, неловкость в голосе и жестах Макса Лавгуда нарастала. Казалось, он буквально не знает, куда себя деть. – Прошу меня извинить... Если вам что-нибудь нужно, я в вашем распоряжении. - поспешил заверить он перед тем, как все трое вошли в спальню Джулии. И тихим голосом добавил: – Она почти не просыпается теперь, из-за всех этих препаратов. Доктор сказал, что она... не переживет эту ночь. Джулия Лавгуд выглядела как бледное воспоминание о самой себе и было непросто узнать ее по фотографии, прикрепленной к электронной заявке. Когда было сделано фото, может быть пару-тройку лет назад? Тогда она была может и не слишком эффектной, но вполне милой женщиной, на вид ощутимо младше своего возраста (сошла бы и за двадцатилетнюю), но сейчас... Бледное лицо с темными, почти черными кругами вокруг глаз, тонкие как у мумии руки, кожа казалась сухой, как бумага, а губы потемнели и потрескались. Только едва заметное медленное движение одеяла вверх-вниз говорило о том, что этот человек еще дышит. Пульс наверняка еле прощупывается. Только мощные дозы обезболивающих позволили ей протянуть так долго и пребывать в обманчиво безмятежных снах. Впрочем, это в любом случае лучше, чем агония, которую невозможно вынести и которая будет только усиливаться. Трудно представить, как тяжело пришлось Максу - видеть ее в таком состоянии и знать, что ей не станет лучше... Впрочем и сам он выглядел не лучшим образом, потому что вряд ли нормально спал и ел в последнее время. Он сел рядом с ней и бережно взял ее безвольную ручку в свою ладонь, будто собираясь с мыслями, но так и не проронил ни слова. – Начинайте, когда будете готовы. - через несколько минут хриплым голосом произнес он, с явным трудом выталкивая слова из себя. – Всё должно закончиться... правильно. – Если я верно понял, я должен передать вам ее волю насчет желаний, так? - добавил он после того, как немного собрался с мыслями. - Мне кажется, что ей было бы намного легче, если бы ее старший брат и любимый кот были живы. Вот они, их фотографии. Он неловко махнул рукой в направлении книжного шкафа, на полочках которого среди прочих фотографий действительно были фотографии улыбающегося молодого мужчины рядом с юной Джулией, а также забавного черно-белого кота. У мужчины в зубах была сигарета, а в глазах и морщинках у глаз сквозила явная усталость, несмотря на действительно обаятельную улыбку; кот же просто весь целиком отдался процессу яростного кусания специально подставленной ему руки, спрятанной в рукав свитера. Рассматривая фотографии, вы легко могли заметить и контраст между единственным свадебным фото Макса и Джулии с ее обычными фотографиями. На свадебном ее едва узнаешь в макияже и платье - на остальных у нее вечно был какой-то невзрачный пучок вместо сложной прически, очки да великоватые брюки и свитера. Кажется она была не слишком-то женственной большую часть времени или просто не слишком умела так выглядеть. – Майкл и Роршах. Думаю, вы догадаетесь, кто есть кто... - Макс потер пальцами висок. – А еще... знаете, я не слишком уверен в этом, но Джулия ведь рисовала комиксы, пока не начала болеть, и у нее было много историй, которые она хотела бы рассказать, но не успела. Читали "ЧуднУю Луну", "Loony Luna"? Это ведь ее комикс. И про волшебницу Ли-Джу тоже, и про робо-девушку Макс-Мэйд, "Абсолютную Горничную". Она говорила, что вроде как закончила все эти истории для себя, но мне кажется, что это не совсем так, они будто обрываются на полуслове... Так что может быть вам удастся сделать это хотя бы для нее самой. Теперь вы понимаете, что небольшие томики комиксов на полках шкафа среди фотографий тоже имеют самое прямое отношение к той, чья жизнь завершается в этой комнате у вас на глазах. Вот значит чем занималась Джулия Лавгуд, создавала истории. Причем кажется очень разные: с обложки "ЧуднОй Луны" на вас смотрит радостная, спокойная, как солнечный зайчик, милая и действительно чудаковатая на вид блондинка среди таких же славных котиков и других зверей. "Волшебница Ли-Джу" похожа на героиню типичного японского мультфильма и одновременно на нуарную "фем фаталь" - она сурово повергает демонов молниями и осколками льда, не забывая быть элегантной. А невозмутимая роботесса Макс-Мэйд в дерзком платье горничной, судя по обложке, с одинаковой бесстрастностью готова смахнуть и пыль метелкой, и лезущих на горящий бензовоз постапокалиптических бандитов автоматной очередью. Что вообще у них может быть общего, кроме автора, совсем не похожей на них самих? И имеет ли смысл "копать" в этом направлении? А еще на стене спальни висела картина, вызывающая какие-то смутные ассоциации - на ней был изображен вид из окна на желтое поле и серый дом. Не очень-то жизнеутверждающий пейзаж, но может быть с ним у Джулии тоже были связаны какие-то особенные воспоминания? 
|
|
1 |
|
|
|
|
Хуже всего было перед рассветом. Для того, чтобы придумать себе новое занятие, сил недостаточно. Зато хватает, чтобы ни на секунду не сомкнуть глаза. Парадоксально, но наркотики в конце концов отняли у нее возможность забыться. Последние семь лет она почти не спала. Если и удавалось задремать, то Эрика об этом не помнила, а потому могла бы поставить рекорд по количеству рассветов, которые встретила, глядя широко раскрытыми глазами в потолок. Разные потолки. В розовый цветочек - в ее детской, откуда она переехала сразу к Роберту. В черных пятнах плесени, обитые деревом в старых заброшках, выпуклые от сырости - эти потолки были уже в притонах. Белоснежно-белые, хладнокровные и строгие - в палате реабилитационного центра. И наконец теплого бежевого цвета, а может просто пожелтевшие от времени - в хосписе, где на ее руках умирали те, кому повезло меньше, чем ей. Мучительные поиски не увенчались успехом и Эрика вновь не смогла найти в своей рваной памяти только один - тот самый - потолок, в единственном месте, где она была по-настоящему счастлива. В захудалой, пропахшей дешевым одеколоном квартирке Роберта на Уэст Авеню. Девушка прерывисто вздохнула и поднялась с дивана в кабинете. Через пару часов придут на работу ее коллеги, нужно привести себя в порядок. Эрика вытащила из небольшого шоппера чистую кофту и отправилась в душ. Озираясь, будто бы кто-то мог увидеть ее в пустой душевой в 5 утра, она стянула одежду и стараясь не смотреть туда, где потемнела кожа на сгибах худощавых рук, где под татуировками на ключицах вздулись вены, а на животе красовался тугой уродливый шрам. Наспех приняв душ и зачесав назад короткие мокрые волосы, Эрика снова уселась на диван и принялась ждать, изредка поглядывая на часы, пока ее внимание полностью не поглотила теория о деструктивности и некрофилии*. Сегодня ее первый пациент. Первый - в этих стенах и всё-таки Эрика нервничала. Что если она сделает что-то не так? Помогать уходить наркоманам, которые уже давно существовали будто бы вне реальности и помогать человеку, не желающему расставаться с жизнью, осознающему, что именно он оставляет - разница всё же имелась. И тем не менее Эрика, как ни старалась, не могла ничего почувствовать. Она знала, что это заметно - по холодной маске вместо лица, по безучастным глазам, тонкой прямой ниточке губ. Более того, сегодня это станет еще заметнее. Потому что сегодня они поедут к еще живому человеку, чья семья, как минимум, ждёт сочувствия и помощи, грустных понимающих глаз, правильных слов, заботливых жестов. На которые она, Эрика Шнайдер, не способна уже очень давно. Потому она полагалась на доктора Джиганте. Да, Эрика называла его только так и не иначе, страшась нарушить хрупкую связь, установившуюся между ними. - Доктор Джиганте, - вот и сейчас тоже. - Доброе утро, - встала навстречу Эрика, натянув до середины ладони и без того растянутые рукава. О деле они поговорят позже, утро - для ритуалов. И разговор, как обычно, начнет доктор. Про пациентку Эрика всё знала, однако вполне возможно появились новые сведения.
- Доброе утро, Эрика, - поприветствовал ее Винченцо, - сегодня первый поход к пациенту, - упомянул он, не став спрашивать как она себя чувствует. Ему пока было тяжело с Эрикой найти общий язык, но это нормально. Они знакомы всего неделю. Причин раскрыться у девушки быть не должно. - До сих пор помню своего первого пациента. Мне тогда повезло еще меньше твоего. Ему было всего 20 лет. Он жил полной жизнью. У него было много друзей, любимая девушка, а учился он на отлично. Но к сожалению, жизнь не всегда справедлива обходиться с людьми, не находишь?
Эрика кивнула, подтверждая, что про своего сегодняшнего первого пациента она помнит и убрала в небольшой потрепанный шоппер книгу, которую читала. Жест получился скованный, вороватый, будто она стащила эту книгу только что у самого доктора из-под носа и теперь собиралась спрятать во время разговора с ним. С большим успехом она могла бы держать ее двумя руками за спиной.
Сосредоточенно, даже чересчур, слушая рассказ о первом пациенте, Эрика пыталась уловить то главное трагическое отличие, которое, видимо, хотел сообщить ей начальник. Возраст! Ну конечно! Пациент был трагически молод. В 20 лет он жил полной жизнью, а потом умер. Как и она сама. Стоило понимающе кивнуть, но Эрика неожиданно для себя вдруг пожала плечами - пришлось объяснять свой жест:
- Доктор Джиганте, при всём уважении, я придерживаюсь мнения, что нет на свете никаких сил, которые устраивают людям пакости. Люди с этим сами неплохо справляются. В данном случае, вашему пациенту... - она вдруг потеряла мысль, что случалось нередко, но обычно не во время разговора.
- ....не повезло чуть раньше, чем остальным.
Во время своей речи Эрика не дышала и сейчас, когда взяла паузу, вдохнула судорожно и заметно.
- Да, не повезло, - рассеянно ответил Винченцо. Доктор не мог понять, она действительно так считает или это просто классическая "маска безразличия", которая позволяет закрыться от собеседника.
- Возможно, ты и права, - продолжил Винни после некоторой паузы, - и таких сил действительно нет, впрочем я и не утверждаю, что они существуют. Кому-то и вправду повезло меньше, чем остальным, если такое понятие как "везение", применимо к смерти. Мы еще вернемся к этому разговору после сегодняшней процедуры.
Продолжать тему Винни не стал. Подготовить к первому пациенту невозможно, так как это не болезнь, которую можно вылечить определенным алгоритмом действий. Нужно быть в самом действе, чтобы понять происходящее. Поэтому он и ожидал окончания работы, так как именно после нее и появляются первые вопросы, на которые опытный врач и должен ответить. Что не упомянул Джиганте, так это то, что не повезло ему в первый раз не только с пациентом, но и с редкостным ублюдком, который ему достался тогда в напарники.
- А пока что у меня будет к тебе одна просьба, Эрика, - сменив тон, продолжил Винни, - не думай обо мне как о своем старшем или начальнике, а о себе как о моей подчиненной. Мы с тобой напарники, - сказал он, делая ударение на последнем слове, - и мы должны доверять суждению друг друга. Мое наличие опыта - это мишура. Оно вообще ничего в этом деле не решает, а порой даже и мешает. И потому я тебя прошу, озвучивай любую свою мысль и не думай о том, насколько она бредовая. Ты еще удивишься тому, какие люди бывают разные, - с улыбкой завершил Винченцо.
На сей раз Эрика благоразумно кивнула и за весь остаток дня не произнесла больше трех слов подряд.
Поездка к пациентке на удивление стала своеобразным облегчением. Так бывает, когда весь день ждешь вердикта, и вот на пороге становится вдруг легко и безразлично. Таким облегчением для Эрики стал и муж Джулии Лавгуд (из близких был лишь он) - казалось, ему всё равно, испытывает ли она сочувствие. Шнайдер представилась, соблюдая формальности, пожала Джо Лавгуду руку, совсем забыв, что ее собственная ладонь мертвенно-холодная и прислушалась: внутри Эрики как обычно гулял умеренный ветер равнодушия, кое-как продувая пустоты в ее сердце. А вот осматривалась она с большим интересом: исследовать жизнь уходившего человека, собирая ее вот так, по крупицам в одно большое полотно, было сродни детективному расследованию. Необходимо было понять, кто убийца Джулии, а кто вдохновлял ее на творчество. Эрика переходила от фотографии к фотографии, осторожно взяла в руки комикс, отчего-то про Луну, смутно догадываясь, что где-то видела его раньше, долистала до последней страницы, словно проверяя, действительно ли комикс обрывается на полуслове. Однако дольше всего простояла напротив картины, в каком-то неясном оцепенении и едва уловимой тревоге. Не вправе судить о выборе пациентки, Эрика призналась себе, что ее выбор настенной живописи вряд ли был бы оптимистичнее. Скорее даже какой-нибудь Босх с множеством деталей, которые можно разглядывать, пока не спишь. - Извините, - пользуясь разрешением доктора озвучивать любую мысль, тихо обратилась она к Джо. - А что это за картина?
|
|
2 |
|
|
|
|
- Извините. А что это за картина?
– Картина? - эхом откликнулся Макс Лавгуд, будто вынужденный вернуться из собственных переживаний снова в реальность. Прошла пара секунд, прежде чем он сообразил, о чем спрашивает Эрика. - О, вы об этом... Я уже и забыл, что она тут висит, столько лет прошло... Когда видишь какую-то вещь тысячи раз, то постепенно перестаешь ее видеть вовсе, наверное.
Он улыбнулся, хотя его улыбка сейчас напоминала болезненную усмешку паралитика - сказывалось напряжение, которое Макс держал в себе все это время.
– Но хорошо что вы заметили и спросили. Честно сказать, я сам до конца не понимаю, почему Джулия выбрала именно этот вариант, может быть вы сумеете это понять? Это "Мир Кристины" Эндрю Уайета, может быть слышали? Репродукция, конечно же, причем вот такая - без самого главного. Там ведь должна быть девушка, больная полиомиелитом, она полулежит на траве, не в силах встать на ноги, и смотрит на этот дом. Это всегда вызывало у меня грусть, всегда было жаль эту девушку. А Джулия где-то нашла дом и поле, но без самой Кристины - и была очень довольна этим приобретением. Признаться, это немного сбило меня с толку тогда и я так и не понял, что всё это значит, но постепенно привык. Боюсь, что это всё, чем я могу вам помочь с этой картиной.
И он смущенно пожал плечами, как бы прося прощения за столь запутанный ответ.
|
|
3 |
|
|
|
|
2 недели назад в кабинете Винченцо- Я получила повышение, - радостно сообщила Асмер первым делом, войдя в кабинет к Винни, - спасибо тебе за твою поддержку, помощь, советы и вообще за все. Но есть и плохая новость - они приняли решение назначить меня сразу к какому-то стажеру, а это значит что мы уже не будем работать вместе,- грустно завершила она, опустив голову и слегка пустив слезу. За эти три года они хорошо сработались, ну а сдружились они и того сильней. Она даже умудрилась втереться в доверие к его жене и как-то обставить дела таким образом, чтобы жена не стала его ревновать к ней, что абсолютно несвойственно для нее. - Поздравляю, Асмер, я рад за тебя. А насчет плохой новости.. это я порекомендовал дать тебе стажера, потому что тебе пора двигаться дальше. И к тому же, я уверен, что точно с этим справишься, - ответил Винченцо. Грустно было разделяться с ней, но ведь не конец света. Они все еще делали одно дело и работали в одном и том же месте. На дружбу их это никак не повлияет, а на ее карьеру точно окажет положительный эффект. Асмер ничего не ответила и просто обняла своего уже бывшего напарника, затем попрощалась и пошла по своим делам. Неделю назад в кабинете директора- Ты уверен, что она нам подойдет, Шелли? - спросил Винченцо своего директора. Они были знакомы долгое время и их отношения уже давно перестали носить формальный характер, - просто с у четом того что ты мне о ней рассказал, я не уверен, что она способна выполнять данную работу. И если уж собрался дать мне ее в напарницы, то мог бы и позвать на собеседование,- с легкой укоризной произнес последнюю фразу Джиганте. - Уверен, Винни, уверен,- ответил директор, - есть в ней что-то такое, чего она еще и сама о себе не знает и я решил, что именно эта работа то, что ей нужно. И твоя задача будет состоять в том, чтобы помочь ей в этом. А насчет твоего упрека.. То на тот момент я и не думал, что ты будешь ее напарником. Но после того, как я закончил интервью, то понял, что кроме тебя больше некому.Винченцо молча кивнул, решив никак не комментировать ответ начальника и поменял тему... 6 дней назад. Общая комната- Здравствуй, Эрика, меня зовут Винченцо Джиганте и я рад приветствовать тебя в "Зигмунд ко". С оптимизмом смотрю в наше предстоящее сотрудничество, - улыбаясь, начал он разговор, протянув руку для рукопожатия. Эрика готовилась к этому моменту и главной дилеммой было именно рукопожатие, но она твердо убедила себя протянуть ладонь в ответ. В конце концов, это всего лишь одна, максимум две секунды. Ошиблась. Доктор Джиганте сжал ее ледяную костлявую ладошку на целых четыре секунды. За это время на лбу Эрики успела выступить испарина.
- Здравствуйте, доктор Джиганте. Спасибо, взаимно, - без улыбки ответила Эрика. Интересно, что к ней всегда, сколько она себя помнила, обращались на "ты", как будто она так и не выросла, а люди это чувствовали. Эдакий Питер Пэн на пороге тридцатилетия.
Винченцо не сразу понял, что его новая напарница не очень любит рукопожатие, да и в целом телесный контакт сам по себе, но увидев, как она вспотела, то поспешил отпустить руку, дабы не доставлять еще больший дискомфорт у девушки.
- Прости, - тихо сказал Винни, - не любишь физический контакт, да? Впредь буду знать, и не бойся сообщать если что-то будет тебе не по душе, хорошо?
Эрика кивнула, вышло как-то виновато, хотя вины она не чувствовала, только неловкость.
- Расскажите мне о моих обязанностях, доктор Джиганте, - чтобы сгладить эту неловкость, она предпочла сменить тему на самую безопасную. Самой безопасной, очевидно, была работа.
Винченцо всегда просил называть себя по имени и обращаться к нему на "ты", поэтому когда девушка назвала его "доктором Джиганте", первым порывом было ее поправить, но в последнюю секунду он передумал. В тот момент ему показалось, что это было бы неправильным решением, так как существовавшую между ними стену надо было разбирать постепенно, по кирпичику, а не разрубать сразу кувалдой.
- Хорошо. Думаю при приеме на работу тебе уже дали представление о том, чем мы тут занимаемся. Если вкратце, нам назначают пациента, знакомимся с анкетой выезжаем домой к пациенту и приступаем к модерации. После ее завершения возвращаемся, заполняем отчет и все. Собственно подобные процедуры и являются нашей основной обязанностью.
Для дней, когда выездов не бывает есть ряд второстепенных задач, которые мы можем выполнять на наше усмотрение.
1. Работа с нашими техниками, разработчиками, программистами и т.д., которые занимаются непосредственно с самим АМВ. Каждый день в фиксированное время начинается собрание, на котором выносятся на обсуждение различные предложения по функционалу нашего аппарата будь то улучшения, недочеты и т.д. Присутствие на них необязательно, но это не мешает собранию ежедневно собирать достаточное количество людей для мозгового штурма.
2. Ознакомление с предыдущими процедурами, информация о которых хранится в нашем архиве. Советую время от времени приступать к подобному чтиву, если будет для этого время. В частности, знакомиться с методами работы своих коллег.
3. Бумажная работа. Могут наступить дни, когда выездов будет столько, что свободного времени может не быть долгое время. Когда оно появляется, то заняться отчетами.
По мере того, как доктор говорил, лицо Эрики постепенно расслаблялось. Видимо, околоформальные темы были ей по силам.
Можно было бы на этом закончить разговор, но иногда речь опережала ее врожденную осторожность.
- Есть ли что-то, что вам интересно знать обо мне? Резюме вряд ли закрыло все вопросы.
Вопрос стал для Винченцо сюрпризом, так как слегка выбивался из общей картины и как-то не соответствовал тому образу Эрики, который сформировался в голове у доктора Джиганте.
- Чем ты занимаешься в свободное время? - спросил Винни первое, что пришло ему в голову.
-Я забиваю голову чтением, - да, она так и сказала. Не "читаю", а "забиваю голову", словно бы ее голова в этом сильно нуждалась. В подтверждение Эрика достала книгу "Бегство от свободы" Эриха Фромма, немецкого философа и психотерапевта.
- Интересно, - с любопытством взглянул на обложку книги, которую ему показала Эрика, - и как ты думаешь, в наше время люди продолжают отдавать свою свободу в руки других? Или все-таки смогли обрести духовную независимость?
- Конечно, продолжают. Так будет до тех пор, пока люди испытывают тревожность, неуверенность и страх ответственности. Но мы отклонились от темы, доктор Джиганте.
- Думаешь отклонились? - с улыбкой спросил он, - а ведь наша работа связана непосредственно с жизнью людей и подобные беседы тоже являются важнейшим элементом нашей деятельности. Собственно обсуждать такое понятие как жизнь, равно как и все ее составляющие, и является еще одним из наших обязанностей. А перекуры и вовсе неотъемлемая часть нашей профессии, - смеясь закончил доктор. Смех его был легким и искренним, в котором не ощущалось какой-либо злобы или же ехидства.
- Тогда вам, должно быть, важно узнать следующее: в реабилитационном центре, где я очищалась от наркотиков, были обязательные сеансы психотерапии, где мне был поставлен диагноз "Нарциссическое расстройство личности". Это означает зацикленность на своих переживаниях и отсутствие эмпатии. Это, а также мой довольно частый опыт переживания смерти (вы наверняка видели строчку о работе в хосписе для наркоманов в моем резюме) лишили меня способности переживать сколь-нибудь сильные эмоции. Другими словами, я ничего не чувствую. Это не делает меня хладнокровным убийцей, и конечно, я не обладаю садистическими наклонностями, однако не слишком интересуюсь окружающими меня людьми. Если вы заметили, я попросила задать вопрос обо МНЕ и ничего не спросила о ВАС. И даже сейчас я продолжаю говорить о себе. Не думаю, что это может стать проблемой именно при исполнении обязанностей. А вы как считаете?
Лицо Эрики, пока она формулировала свою тираду, оставалось бесстрастным и даже жестким. Словом, она совсем не была похожа на ту растерянную девушку, которая нерешительно протянула доктору свою руку в первую минуту личного знакомство.
- Если ты считаешь, что это не будет проблемой при исполнении твоих обязанностей, то я доверюсь твоей оценке. А что считаю я, не так важно, так как при знакомстве с резюме моя первая мысль была о том, что ты не подходишь для данной работы, - ответил Винни, - но так рассуждать абсолютно неправильно и я порой забываю, что важен любой жизненный опыт. И в твоем случае "отсутствие эмпатии" - это твое оружие, которое ты сможешь применять в работе. Оно не является не минусом и не плюсом. Это оружие часть тебя и той, кто ты есть. Как и твой период реабилитации или работа в хосписе - тоже являются твоим оружием, - монолог Винни был полон невозмутимости и спокойствия. Откровения Эрики не оказали на него никакого влияния. Во всяком случае такого типа влияния, которое должно было поменять его отношение к напарнице в худшую сторону. Нет. Он не стал думать о ней плохо, потому что та не умела сопереживать. У него и самого в конце концов был долгий период "атрофии" чувств на этой работе.
-Если ваши пациенты не просят, чтобы сотрудники обнимали их и плакали над их бедой, то, возможно, мое расстройство не станет помехой, - это прозвучало бы как шутка, если бы Эрика в конце улыбнулась. Но она не улыбнулась.
- Знаете, доктор Джиганте, возможно, я действительно не подхожу. И если вы со своей стороны будете уверены в этом, прошу вас сразу сказать мне об этом.
- Хорошо, Эрика, скажу. Но, - на этом слове Винни сделал паузу для того, чтобы перевести дыхание, - я не думаю, что ты не подходишь. Скорее думаю даже, что ты подходишь для этой работы как никто другой.
Эрика впервые посмотрела доктору в глаза и задержала взгляд настолько, что это невозможно было списать на случайность.
- Что самое плохое может произойти с нашим пациентом? - то ли что-то было для нее в словах Винченцо, но Эрика вдруг стала называть пациентов "нашими".
- Не дожить до нашего прихода или окончания процедуры, - незамедлительно ответил он.
- Задам вопрос иначе. Что самое плохое может произойти по НАШЕЙ вине?
Доктор вздохнул.
- Это действительно худшее, что может произойти. Не успеть закончить процедуру. Не успеть дать того, что было пациенту нужно, - грустно сказал он.
- Мне как раз хотелось спросить, как вы понимаете, что дали пациенту всё, что ему нужно. На какие показатели вы ориентируетесь?
- Сам АВМ и дает понять, что процедура завершена и требуемые показатели достигли нужной точки.
Эрика в задумчивости смотрела куда-то в сторону, словно подсчитывала вероятность достоверности этого ответа.
- Только по прибору? Но ведь человек гораздо сложнее, вы так не считаете?
- Так и есть. И прибор подключен к такому сложному созданию, как человек. Он отслеживает весь его организм и в первую очередь следит за всеми биохимическими процессами пациента на наши действия. Наша задача состоит в том, чтобы найти верный катализатор, способный довести требуемые показатели до нужного предела. Если тебе интересно, как это происходит чисто с научной точки зрения о том какие биохимические процессы происходят и т.д., можешь обратиться в нашу библиотеку, там немедленно выдадут тебе книгу на эту тему со всеми подробностями.
Эрика кивнула, но даже по этому небольшому движению было понятно, что ответ ее не удовлетворил и в библиотеку она конечно сходит, но только для соблюдения формальностей.
- Пока мои вопросы кончились, но возможно будут еще, - она поспешила закончить допрос на дружеском ноте, пока он не перерос в спор, потому что, очевидно, на процедуру у нее был свой взгляд. - А у вас ко мне?
- Сможешь со мной работать, как думаешь?
Эрика часто заморгала, но потом опомнилась и поспешила пояснить свое замешательство:
- Нужно больше вводных, доктор. Основываясь на нашем диалоге, я не вижу препятствий для работы. Но, как вы понимаете, это только верхушка айсберга. Винни уже две недели не выезжал на процедуру модерации и успел по ней изрядно соскучиться. Завтракал он сегодня один, так как жена с детьми еще вчера поехали к ее родителям в другой город. Закончив кушать и помыв за собой посуду, он не теряя времени поехал на работу, где первым делом столкнулся со своей напарницей, которая тут же поприветствовала его. - Доброе утро, Эрика, - поприветствовал ее Винченцо, - сегодня первый поход к пациенту... Тот же день в доме Лавгудов- Здравствуйте, меня зовут Винченцо Джиганте, а это моя напарница - мисс Эрика Шнайдер, - поздоровался доктор и поднялся вслед за Максом в спальню Джулии, где Эрика стала осматривать ее комнату, дабы поближе познакомиться с их пациенткой. "- Молодец, быстро сориентировалась", - довольно подметил про себя Винни и повернувшись к Максу Лавгуду, обратился вслух. - Не волнуйтесь, Макс, вы молодец. Вы приняли абсолютно правильное решение, обратившись к нам и мы сделаем все возможное, чтобы последние ее часы дали ей то, что она давно потеряла или возможно так и не успела приобрести, - успокаивающим голосом говорил Винченцо, положив ему руку на плечо и выказывая должное сочувствие мужу умирающей. Многие полагают, что их работа состоит в том, чтобы сделать последние часы жизни пациента счастливыми. И по сути так оно и есть. Но есть еще одна составляющая, которая требует не меньшего внимания. Это самый близкий человек пациента. Вот и сейчас. Она умрет, а он останется один и надо уверить его в том, что он сделал все правильно и может ни о чем не жалеть. - Вы же читали ее комиксы? Что вы можете сказать о самих героинях? Есть ли между ними что-то общее? Черта характера? Ситуации, в которые они попадают? Окружающий их мир? Их проблемы? Манера речи? Одеваться? Хоть что-то? - спросил Винни. Пожелания того, чтобы старший брат и кот были живы, было крайне мало. Нужно было копать глубже. Найти ее потаенное желание. Ту утерянную или до сих не найденную частицу себя, которая будет отвечать одновременно за: а) желание радоваться б) желание грустить в) желание смеяться г) желание злиться д) желание жить е) желание умереть ж) желание не умереть
|
|
4 |
|
|
|
|
На сочувственное прикосновение и слова утешения Макс ответил всё так же вяло, как и на другие внешние раздражители, но с учётом его положения и состояния это явно было все, на что он был способен.
– Надеюсь, что так и будет. - покивал он, глядя на Джулию и помолчал какое-то время, не отводя взгляд, будто следил, дышит ли она. - Да, конечно я читал ее работы... Они задуманы явно не для таких ребят, как я, но просто не мог не поддержать ее, понимаете? Творческим людям важно, чтобы близкие уделяли внимание их занятиям. Это будто бы часть ее самой. Что у них общего...
Макс устало зажмурился и потёр переносицу.
– Сложно сказать. В каждой из этих девиц определенно есть что-то от Джулии, это точно. Мы с ней даже обсуждали это, всякие мелкие привычки, любимые слова, черты характера. Но при этом я бы не сказал, что они очень уж похожи между собой, да и на Джулию в целом тоже не чтобы очень. Луна - славная милая добрая тихоня. Ли-Джу - вспыльчивая, страстная, порой даже коварная. "Эм-Эм" - невозмутимая и строгая, настоящий самурай в платье горничной. И миры у них разные. И всё прочее... А Джулия была совсем другой. Даже не знаю, как и объяснить, а ведь именно сейчас это так нужно.
Он ненадолго умолк и снова рассеянно посмотрел на едва дышащую Джулию. А потом перевел взгляд на Винченцо.
– Знаете, может быть общее у них именно то, что они все не похожи на Джулию, а их жизнь - на ее жизнь? У нее всегда была довольно живая фантазия и ее часто тянуло в эти миры... Нет, она не пряталась там от любых проблем и всё-таки решала их, причем хорошо и успешно, но заметно было, что ей часто было тяжело. Ей и с людьми-то лишний раз встретиться было непросто. "Быть Джулией труднее, чем нормальным человеком" - она говорила так.
Макс слабо улыбнулся.
– Я всегда говорил ей, что она и есть нормальный человек. Который может устать, загрустить, никого не хотеть видеть, заболеть. Но ей будто хотелось быть... не знаю, кем-то иным, но не собой. Она подарила мне целую кучу моих портретов, а себя саму она рисовала буквально пару раз и тут же прятала эти рисунки, мол они неудачные. В видеоиграх она всё время выбирала персонажей в масках, капюшонах, в плотной одежде, застегнутой на все пуговицы. Любила, знаете, всяких роботов, призраков, рыцарей в латах с головы до пят, а ещё скелетов. Всегда сама куталась в балахоны, не любила фотографироваться. У нее в жизни было совсем другое выражение лица, чем на этих фото... Она будто стеснялась себя. И я так и не понял, почему. Она ведь очень красивая.
Эти слова странно звучали над медленно умирающей Джулией, которая при всем сочувствии выглядела именно так, как выглядит человек в последние часы после тяжёлой болезни. Но, как видно, сейчас Макс не видел или отказывался видеть это.
– А Луна, Ли-Джу и Эм-Эм не стеснялись. Они просто были собой.
|
|
5 |
|
|
|
|
Настойчиво тянуло в районе солнечного сплетения. Эрика называла его центр предчувствия опасности.
Когда Роберт после принятого совместно решения завязать, снова возвращался с дозой, она знала это заранее по тянущей боли. Накануне 15 сентября - пятницы, когда она видела его в последний раз, Эрика тоже знала, что это произойдет. Сейчас, слушая рассказ о картине и не в силах оторвать от нее взгляд, Эрика пережидала напряжение, возникшее в центре предчувствия, даже неосознанно прикрыла солнечное сплетение ладонью, словно это когда-то помогало.
Как и полагается человеку с нарциссическим расстройством, она всех людей мерила по себе и в первую очередь пыталась понять, как это определяет ее саму. Она осторожно, словно это музейный экспонат, взяла в руки первый попавшийся комикс. Какая-то мысль вот-вот была готова родиться, но для этого нужно было прикоснуться к работе Джулии и обратить взор внутрь себя.
Художница бежала от себя, от жизни, пряталась в своих героинях. Эрика бежала в наркотики, а когда перестала, замкнулась в одной точке, закрылась во внутренней одиночной камере. Травматический эскапизм. Вот бы она умела рисовать, как Джулия. Впрочем, не сильно это помогло бедной женщине. Вывод: бежать бесполезно.
Неожиданно Эрика поняла, что не хочет в этом участвовать. Не хочет заталкивать человека еще глубже в ее иллюзии, помогать ей уйти от себя, как можно дальше. Эрика даже нашла глазами доктора, полная решимости сказать ему, что… Что? Что увольняется? Уходит? Куда?
Было еще одно решение: вернуть Джулию туда, где все начиналось. В ее детство. Однако опять же проводя параллель с собой, Эрика поняла, что можно поместить ее в еще больший кошмар.
- Извините, - пряча руки еще глубже в рукава, а значит, нервничая, Эрика обратилась к мужу Джулии, - скажите, ваша жена рассказывала что-нибудь значимое о своем детстве? И вообще о периоде до того, как вы познакомились?
Нужно было срочно объяснить свой вопрос и Эрика еще пуще занервничала. Как объяснить, если три четверти монолога про эскапизм с выводами прошли в ее голове?!
- Это поможет нам лучше ее понять.
- Мне не нравится, что мы потакаем ее иллюзиям, - измучившись окончательно, чуть позже Эрика все же решилась изложить свои мысли доктору. - В конце концов, они привели ее в такое состояние.
|
|
6 |
|
|
|
|
– Да, конечно рассказывала. - кивнул Макс. - Мы с ней довольно долго это всё обсуждали, в основном с моей подачи... Мне кажется, она в целом не очень любила вспоминать детские годы. Не то чтобы с ней происходило что-то особенно печальное или дурное, но у меня сложилось ощущение, что она не нравилась самой себе в это время и с нетерпением ждала, когда вырастет и начнет жить так, как хочет. А этапы своей жизни она отмеряла по смертям близких, так уж вышло. Ее дедушка, потом отец, потом брат Майкл, потом Роршах. Смерть многих забрала у нее, правда не могу сказать, чтобы она долго и безутешно по ним скорбела. Наоборот, она часто говорила о них так, будто они еще живы. Она говорила, что начала часто и всерьез думать о смерти - о ее неизбежности и о том, что это вообще такое, - лет с семи или восьми. Будто ждала, когда смерть постучится к ней в дверь, чтобы наконец лично познакомиться с ней...
Макс ненадолго задумался.
– Вы наверное можете подумать, что у нее мрачное восприятие мира, но это не так. Джулия всегда любила посмеяться и у нее хорошее чувство юмора, просто... Наверное когда раз за разом теряешь близких, то поневоле начинаешь ждать от мира новой утраты, а не чего-то иного. Мама ее жива-здорова, правда у Джулии с ней не самые теплые отношения с детства, любимчиком у нее был старший Майкл. Джу и мама то ссорились, то надолго прекращали общаться, то снова пытались сойтись... В последние пару лет, впрочем, из-за болезни им стало попроще общаться - с одной стороны у Джу стало слишком мало сил, чтобы спорить по пустякам, как бывало, а с другой ее мама наконец стала бояться давить на нее и стала аккуратнее в выражениях. Кто бы знал, что для этого потребуется такой страшный диагноз... Она бы тоже была здесь, если бы я не настоял на том, что ей не нужно всё это видеть. Я правда считаю, что это никому не сделает лучше.
Он сделал еще одну небольшую паузу, похрустывая костяшками пальцев.
– Естественно, у Джулии была своя жизнь до того, как мы познакомились пятнадцать лет назад. Она вспоминала... - снова начал он и запнулся, что не могло укрыться от внимания Эрики и Винченцо. Его взгляд почему-то надолго задержался на обложке комикса в руках Эрики, на "ЧуднОй Луне", но затем излишне поспешно скользнул в сторону. - В целом всё как у всех - первая влюбленность, свидания и всё такое... К счастью, мне не потребовалось побеждать толпу "Злых Бывших", чтобы встречаться с ней, если вы меня понимаете.
Он невесело усмехнулся.
– Было бы неправильно рассказывать об этом за нее, когда она не может возразить или дополнить, а может и просто потребовать у меня заткнуться немедленно. - извиняющимся тоном добавил Макс. - Это что-то из категории тех встреч с родственниками, которые вытаскивают из шкафа фотоальбом и радостно показывают гостям, как ты в три года снял штаны, побежал и упал... Джулия, к слову, всегда ненавидела такие моменты и сама никогда так не поступала. А разве ваше... устройство, разве оно не может выяснить, что Джулии не хватало для покоя и счастья? В одной статье было написано, что это так и работает...
|
|
7 |
|
|
|
|
Хотя Эрика старательно не смотрела мужу Джулии в глаза, слушала она внимательно. И чтобы не выглядеть невежливо, изредка кивала и листала комикс, едва глядя туда.
Ее опасения подтверждались и детство у девушки было вовсе не тем местом, куда хотелось бы отправиться после смерти. Оставался только вымышленный мир. Ужасно. Хуже не бывает.
На второй день работы Эрика задумалась, а куда она сама попросила бы отправить ее на пороге смерти. Ответ был скор и прост: в тот самый день, когда она повстречала Роберта. И только туда. Там было всё: счастье, предвкушение, ощущение долгой, необъятной радостной жизни, и главное - там была сама Эрика, собственной персоной. Настоящая Эрика. И никакого бегства.
Это воспоминание, едва всколыхнувшееся сейчас благодаря словам «мистера мужа Джулии» о первой влюбленности, словно придало ей смелости:
- Спасибо, мистер Лавгуд, это ценные сведения, - она на краткий миг посмотрела ему в глаза и проследила за осторожным взглядом в сторону комикса.
Ну конечно. Вот что не давало ей покоя. Безусловно, времени, чтобы прочитать всё, у них не было, но вот этот конкретный, в ее руках - в него она заглянет.
А вот на вопрос мистера Лавгуда она не рискнула ответить - давать гарантии было не в полномочиях стажера и Эрика боялась ляпнуть лишнего.
|
|
8 |
|
|
|
|
"- В ней есть нужная жилка для этой работы. Шелли оказался чертовски прав, когда взял ее."- думал Винни, пока следил за "допросом", и было заметно, что как будто бы Эрика не до конца была уверена в своих действиях и.. казалось начала сомневаться правильно ли то чем они занимаются?
- Вы абсолютно правы и мы несомненно все выясним. Но ваше восприятие происходящего представляется для нас не менее важным, так как это поможет нам пойти в правильном направлении, - ответил Винченцо за Эрику, которая решила взять инициативу в свои руки и задать вопросы лично, что несомненно его впечатлило, - ну а пока вопросов у нас к вам больше не имеется, мы готовы приступать к процедуре, а вы пока можете заняться своими делами и если что-то понадобится обязательно дадим вам знать.
Дождавшись, пока муж пациентки покинет комнату, Эрика обратилась к доктору, подтверждая его опасения.
"- Ну а моя задача, Шелли, как ты и сказал, будет состоять в том, чтобы помочь ей разобраться во всем этом, - " продолжая разговор с самим собой, подумал Винченцо и затем ответил уже вслух:
- Вот тут-то мы и вступаем в дело, Эрика. Наша задача не состоит в том, чтобы потакать ее иллюзиям. Наша цель - разобраться, что именно сделает Джулию счастливой. Ты задавала правильные вопросы мужу. Семейные проблемы и детские травмы - это то, вокруг чего мы нередко и строим нашу модерацию. И ты абсолютно права, когда говоришь, что мы не должны идти на поводу ее воображения. Все эти комиксы и картины - это различные попытки, будь то- самовыражения; убежать от реальности; желание что-то доказать и так далее. Но они не сделают ее счастливыми. Мы уже с тобой это обсуждали. Человек и сам не знает, что сделает его счастливым. Если спросить людей о том, что им нужно для счастья, то многие ответят - деньги, хотя это совсем не так. Ведь в итоге радость приносит людям не наличие денег, как таковое, а возможность их на что-либо потратить. Простой пример. Человек говорит, что мне нужны деньги для полного счастья. Он их получает. И далее он берет эти деньги и тратит их на путешествия, которые возможно сделают его действительно счастливым. И что в итоге сделало человека счастливым? Деньги или путешествия? И если тебе нужно было путешествовать, почему бы сразу так и не ответить? А все потому что человек сам не знает, чего он действительно хочет. А ведь в нашей работе еще и другая проблема возникает.
Условно - пациент хочет быть богатой. Богатой хочет быть, чтобы путешествовать. И казалось бы, она может путешествовать, а выясняется, что ей не нужно ни того, ни другого. Пациенту достаточно предоставить воспоминание о том, как в 15 лет отец поздравил его/её после победы на какой-нибудь олимпиаде по математике и что папа очень горд, что у него такой ребенок.
В итоге ей к черту не сдались ни деньги, ни путешествия. Так что будь готова и к тому, что решение проблемы может быть очень простой, - завершил свой монолог Винченцо. За эту неделю он уже не в первый раз проявлял свою склонность к многословию в разговорах с Эрикой и, судя по всему, не последний.
- Если есть ко мне какие вопросы, задавай, а если нет, то давай приступать, - сказал Джиганте напоследок.
|
|
9 |
|
|
|
|
Комикс в руках Эрики назывался просто "ЧуднАя Луна" - похоже это был первый выпуск во всей серии историй про задумчивую и немного чудаковатую блондинку (по крайней мере на других выпусках были дополнительные названия, вроде "ЧуднАя Луна: Беспокойные Соседи", "ЧуднАя Луна: Зимние Вечера" и так далее). Возможно, Шнайдер бы пришлось потратить час-другой на то, чтобы не упустить вообще ничего в пространстве "от корки до корки", но даже чтение по диагонали помогло примерно понять, о чем история. Луна была то ли просто мечтательницей с чрезмерно живым воображением, путающей явь и фантазии, то ли реально видела разных волшебных созданий. Поэтому большинство скетчей с ее участием были связаны с тем, что она видит больше, чем живущие по соседству с ее домиком люди - а также с тем, как она разрешает разные недоразумения с помощью животных и странных созданий из ближайшего леса. Этакое милое доброе городское фентези. Попытка найти в одинокой, но довольно насыщенной жизни Луны какие-то изъяны, которые могла бы спроецировать Джулия на свое творение, успехом не увенчалась - казалось, блондинке хорошо и спокойно в своем чудаковатом мире с лесной нечистью и говорящими кошками. Но примерно на середине небольшого томика взгляд Эрики зацепился за персонажа, который с этой страницы "зачастил" и стал постоянным героем истории. Вернее "зачастила" и "стала", потому что это была героиня. А именно - старомодное привидение явно из викторианских времен по имени Жюли, судя по всему на момент смерти вполне ровесница самой Луны и в дальнейшем ее подруга (как Эрика уже поняла, у Луны не было проблем с тем, чтобы дружить хоть с деревом, хоть с двухсотлетним мертвецом). В комиксе часто обыгрывались явно устаревшие манеры и стиль Жюли, ее стеснительность, а также ее удивление от того, как уверенно и прямолинейно порой ведет себя Луна, однако им явно было хорошо вместе. В самом конце Эрику ждал небольшой сюрприз - первый комикс чуть не закончился признанием в любви со стороны Жюли к своей живой подружке и только в последний момент она сдержалась и первый выпуск закончился на весьма грустной ноте. Вот так, да? То есть это еще и история про неразделенную любовь, да еще и между двумя подружками? Не это ли ключ, необходимый Эрике и Винченцо? Впрочем, с тем же успехом это мог быть и чистый художественный вымысел, а не рефлексия по собственным переживаниям автора... ...Так или иначе, нашим героям предстояло подумать об этом позже, потому что времени у них оставалось не так уж много. С помощью Макса Лавгуда возле постели Джулии появилось три удобных стула для двух докторов и аппарата, после чего подавленный и погруженный в свои переживания супруг оставил их наедине. Винченцо, как и полагается более старшему и опытному сотруднику, во время подготовки к работе исполнял основную "партию", но и Эрика не была бесполезна на подхвате - для работы "АМВ" требовалась довольно замысловатое подключение к нервной системе пациента и докторов и синхронизация всей образованной сети между собой с помощью проводов, датчиков и источников направленного электромагнитного излучения, корректирующего работу мозга, поэтому "лишняя" пара рук была вовсе не лишней. Когда-то основатель компании, профессор Зигмунд Янг, получил за эту чудо-машину Нобелевскую Премию - но прошло немало лет, прежде чем АМВ дошел от опытных образцов до стадии эргономичного и надежного серийного аппарата. Доктор Джиганте хорошо помнил времена, когда настройка могла занимать не пять-десять минут, а добрых часа полтора-два - и зудевшую в голове мысль "только бы пациент не помер, пока мы тут возимся!". Так что в неумолимом ходе времени были и свои светлые стороны. Пока аппарат посылал в разум Эрики и Винченцо сигналы и ловил их отражения для анализа и настройки, только легкий гул в ушах и легкое же головокружение говорили о том, что происходит нечто особенное. Опытный Винченцо уже и перестал обращать внимание, а Эрика всё никак не могла привыкнуть к еще одному странному эффекту - чувству, что на твоем языке что-то кислое с медным привкусом, будто ты лизнул батарейку. Причем никто в компании понятия не имел, откуда это берется! Хотя учитывая, что все эти мелкие неприятности исчезали буквально через пару минут сами собой, не всё ли равно? Когда всё было готово, Винценцо и Эрика переглянулись. Гарнитуры, соединявшие их с АМВ и Джулией в единую сеть, чем-то напоминали соединенные с микрофонами наушники телефонных операторов в каком-нибудь заурядном коллцентре - а раньше приходилось надевать на головы "сеточку" как во время электроэнцефалограммы, что смотрелось довольно эксцентрично, но к счастью те времена уже прошли. Всё было готово и оставалось только нажать одну клавишу на самом аппарате, мало чем отличавшемся от ноутбука, чтобы отправиться в "мир Джулии Лавгуд". Винченцо нажал на клавишу аппарата и та клацнула ровно так же, как и любая другая клавиша на клавиатуре любого другого ноутбука на свете сейчас, в прошлом или в будущем. Тот, кто первый раз участвовал бы в модерации воспоминаний, наверняка бы подумал, что аппарат неисправен и ничего не произошло. Но Винченцо и Эрика знали, что это не так и АМВ в полном порядке. Они уже внутри памяти Джулии Лавгуд.  Доктора знали, что темная комната, где они находятся, только до тех пор неотличима от настоящей, пока они не зайдут за угол, не войдут в темноту или иным способом не разорвут прямой зрительный контакт с тем, что видели до мгновения, когда кнопка была нажата. Переход между реальностью и иллюзией намеренно сделан таким - плавным и будто бесшовным, чтобы не вызывать лишних потрясений ни у операторов, ни у пациента, связанных воедино на время сеанса. "Меньше разрывов - лучше результат", как гласило одной из правил профессора Янга. Они встретились взглядами еще раз и тут же не сговариваясь посмотрели на кровать, где неподвижно лежала Джулия - сейчас ее место пустовало, кровать была аккуратно застелена, а сама женщина куда-то исчезла. С первого этажа слышалась приглушенная речь двух людей и в одном из голосов, более низком, явно угадывался Макс Лавгуд, в то время как высокий принадлежал девушке - может быть самой Джулии? Разговор явно шел на повышенных тонах, но разобрать его из спальни было невозможно. Выйдя из спальни, Эрика и Винченцо могли заметить, как пространство памяти искажало реальный дом Лавгудов - коридор изгибался и вел в другом направлении, лестница была в совсем другой стороне, а вдоль коридора добавилось еще несколько дверей, которых либо не было вообще, либо они находились в других местах. При этом одна из дверей выделялась тем, что была не сплошной деревянной, а со стеклянными вставками и покрашенной в белый цвет с табличкой "Госпиталь Св.Анны". От этой двери сильно пахло лекарствами. Типичный пример того, как память играется с фактами - она легко смешивает фрагменты воспоминаний и образы, которые могут разделять годы и километры расстояний... Они знали, что рано или поздно им придется разделиться, чтобы успеть собрать всю мозаику воедино - но АМВ поможет им поддерживать связь и при необходимости назначать встречи, чтобы делиться важными находками и идеями.
|
|
10 |
|
|
|
|
"Нужно больше времени на изучение пациента".
Эрика сделала первую мысленную запись в "Блокноте лайфхаков", который привыкла вести еще в реабилитационном центре во избежание факапов в будущем. Так как это был ее первый пациент, то и "лайфхаков" ожидалось множество. И вот первый: больше времени. Джулия представлялась ей столь многогранным человеком, что казалось кощунством по-быстренькому расспросить ее мужа, пролистать комикс и в общих чертах составить список ее желаемых воспоминаний.
Эрика досадовала, читая по диагонали, потому что знала: после работы с Джулией она исключит всё, что будет о ней напоминать, вычеркнет из памяти ее прошлое, а значит, не прочитает больше этот комикс. И вот те остальные - тоже. Жаль...
Доктор Джиганте, кажется, воспринимал начало работы спокойнее и Эрика решила довериться его железобетонной уверенности.
- Давайте начнем, - едва слышно проговорила она, возвращая комикс на полку и пряча ладони в рукава. А дальше провалилась в процесс и ощущения, пообещав себе не пугаться ничего необычного и идти дальше с любопытством, насколько это будет возможно.
Первое, что она испытала, оказавшись в памяти Джулии, было облегчение. Будто бы находиться внутри означало покинуть на какое-то время всё, что ее связывало с ее собственной реальностью, стать маленькой точкой от лазерной указки, которая бродит по искаженным памятью закоулкам прошлого.
Эрика твердо решила следовать интуиции: решение для нее странное, но более надежное нежели прислушиваться к голове, которая не обладала достаточными знаниями. Первым импульсом было следовать на голоса: Джулии и её мужа. Мистеру Лавгуду Эрика отчего-то не симпатизировала с самой первой секунды знакомства и, кажется, стремилась понять, почему. Словно этим поиском продолжала искать ответ на какую-то свою мучительную загадку.
Не зная, можно ли нарушать тишину внутри чужой памяти, Эрика кивнула доктору в направлении первого этажа, где разговаривали Лавгуды, поясняя тем самым, что отправляется туда.
|
|
11 |
|
|
|
|
По чему точно Винченцо не скучал последние две недели, так это по едкому вкусу во рту. Привыкнуть-то он конечно привык, но удовольствия конечно это никакого не доставляло. Хорошо хоть он не остается надолго.
Оказавшись в комнате он сразу обернулся к Эрике. Первой мыслью было спросить про ее ощущения, но передумал, так как Эрика задалась какой-то целью и прерывать ее он не стал. Были слышны голоса внизу и напарницу потянуло сразу туда и Винченцо пошел за ней.
- Не делай преждевременных выводов на основе того, что сейчас услышишь. Чтобы понять взаимоотношения ее с людьми нужно увидеть как она себя ведет с человеком не только во время ссор, но и в счастливые моменты. Частота таких моментов таких моментов тоже играет свою роль, но тут нам уже придется попотеть и потратить время и к тому же не факт, что это будет столь важным.
С Асмер они обычно сразу же расходились в разные участки памяти и поддерживали связь дистанционно не сговариваясь. Да и в целом это всегда было рабочей схемой, но конечно необязательной.
|
|
12 |
|
|
|
|
Эрика и Винченцо приняли решение не разделяться, а для начала послушать, о чем спорят воображаемые Макс и Джулия внизу. Бессознательное пациентки чем дальше, тем больше влияло на чувствительную ткань воспоминаний, заставляя их "плыть", словно воздух над горящим костром.
Больничная дверь пока что осталась позади и ступеньки лестницы чуть слышно проскрипели под ногами специалистов "Зигмунда", приведя их в гостиную. Пустую гостиную - похоже что спорили Лавгуды на кухне. Телевизор здесь был включен, но без звука, и по экрану шла какая-то тревожная прямая трансляция с повтором интервью с разными важными лицами, кадрами ночного звездного неба и повторяющейся бегущей строкой: "...СРОЧНЫЕ НОВОСТИ: СТОЛКНОВЕНИЕ ЗЕМЛИ С АСТЕРОИДОМ НЕИЗБЕЖНО!...". А на часах над камином стрелки застыли на без пяти минут полночь, в то время как АМВ был активирован примерно в десятом часу. Джиганте мог вспомнить, что этим положением стрелок частенько обозначали ситуации за шаг до катастрофы, например во время очередных кризисов с ядерной угрозой. В общем, все эти небольшие штрихи делали обстановку в воображаемом доме Джулии напряженной и почти отчаянной, будто бы этому маленькому миру вскоре грозил коллапс и гибель...
Впрочем, почему "будто бы"? Ведь так и обстояло дело. Вот одно из отличий между смертью уставшего старика и смертью, обрывающей жизнь на полуслове - бессознательное часто не принимает ее, противится ей, боится ее. И этот страх проникает повсюду. Какие еще формы он будет принимать во время их путешествия по миру Джулии, кто знает...
По крайней мере из гостиной уже можно было хорошо различить голоса, доносящиеся из кухни.
– Почему ты так поступаешь с собой и со мной, Джу? - с явной обидой спрашивал Макс-из-воспоминаний. - Я хочу тебе помочь, как и всегда, а ты не даешь этого сделать. Я договорился со знакомым доктором из Сиэтла, он приятель моего отца, мы могли бы переехать туда и...
– Я. Не. Хочу. - упрямо ответила ответила Джулия. И добавила ломким голосом. - Потому что я знаю, чем всё это закончится. Всё это бессмысленно, я достаточно ясно понимаю свои шансы... Их просто нет. Нам обоим будет только хуже, если я соглашусь с твоим предложением. Не надо, Макс, правда, я прошу тебя.
– Да почему, черт побери? - не сдавался он. В голосе Макса звучали нотки отчаяния и гнева. - Почему ты вбила это себе в голову? Боже, меня иногда просто сводит с ума твое упрямство!
– Ничего, через некоторое время не будет сводить. Видишь, не всё так плохо. - с каким-то сдавленным смешком ответила Джулия. Но этот смех звучал так, будто в любой момент мог прерваться рыданиями.
– Что ты такое говоришь, Джу... - упавшим голосом тихо спросил ее Макс. - Зачем?
– А что мне еще остается? - спросила она и после долгой паузы продолжила: - Дурацкие шутки и злость лучше, чем слёзы и ужас, разве нет? Вот чего я точно не хочу, так это такой убийственной серьезности напоследок. От нее мне будет просто тошно. И от больницы в Сиэтле тоже. Я очень... устала. И не хочу превращать оставшиеся пару лет или сколько мне там получится протянуть в гонку, которую невозможно выиграть.
– Интересно... - вдруг снова подал голос Макс после еще одной долгой паузы в их разговоре. - Может всё дело во мне. И будь на моем месте кто-то другой, он смог бы заставить тебя бороться. Кто-нибудь из твоей "прошлой жизни" - до того, как ты от всего устала...
– О нет, только не начинай эту ерунду снова! - протянула Джулия. - Только этого мне еще не хватало! Я же сто раз говорила тебе, что раз я с тобой - то мне больше никто не нужен и точка. Я знаю, к чему ты клонишь. Это повторяется уже... Ох. Нет, я ни о чем не жалею, я ничего не хочу изменить. Надеюсь, ты понимаешь, что я хочу сказать, и веришь моим словам.
– Я понимаю. - ответил Макс. Но насчет веры так ничего и не ответил, после чего разговор прекратился и в кухне погас свет. Доктора чувствовали, что если они войдут в кухню, то никого там уже не встретят. Впрочем, всегда можно "поймать" Джулию или Макса в других уголках памяти...
Возможно, пришло время воспользоваться другими зацепками? К слову о них: в очередной раз оглядев комнату, Эрика заметила на каминной полке фотографию судя по всему с школьного выпускного Джулии - уже порядком выцветшую, но чуть смущенная улыбка самой будущей мисс Лавгуд под квадратной академической шапочкой узнавалась безошибочно среди физиономий других выпускников. Рядом с ней, дружески обнимая Джулию, стояла улыбчивая блондинка - наверняка ее школьная подруга. Как видно, упоминание "прошлой жизни" Максом наметило еще одну тропинку в темном лесу памяти.
Как насчет снова примерить школьные рюкзаки или, быть может, сразу мантии выпускников?
|
|
13 |
|
|
|
|
Это не твоя память, не твои эмоции, не твоя тревога.
Эрике пришлось повторить свою мантру минимум трижды, прежде чем отделить себя от своей пациентки. Ей казалось, стоит забыться и она, Эрика, станет частью интерьера, навсегда останется в этих декорациях и уже не выйдет отсюда.
- Сколько это обычно длится? - шепотом спросила она доктора, пока они шли до кухни во все нарастающей тревоге. - Всё это.
Бывало ли такое, что врач терялся в воспоминаниях клиента?
Последний вопрос Эрика смахнула, как непрошенную слезу. И тотчас придумала мантру, которая хотя бы притупляла мысли.
Не сказать, чтобы таких как Джулия, неизлечимо больных и упрямых она не видела совсем. Напротив, их в хосписе для безнадежных наркоманов было девяносто процентов. Разница была только одна: рядом с Джулией находился человек, готовый бороться. И за нее и за них обоих. Мечтатель. Романтик. Глупец. Такие думают, что смогут победить рак, если будут сильно надеяться/молиться/бороться/быть на позитиве (нужное подчеркнуть). Для Джулии всё было кончено - это для Эрики было ясно, как белый день. И в этом она была на стороне девушки: смирение легче надежды, оно полно уверенности, тогда как надежда похожа на пустой воздушный шарик. Дай пациенту поменьше обезболивающих и сразу увидишь, как она стремительно тает.
Эрику по-прежнему раздражал муж Джулии. Ей хотелось убраться из этого разговора, старого, как мир. Возможность подвернулась любопытная и Эрика, обернувшись, показала Винченцо глазами, что собирается попробовать зацепку в виде фото. На деле ей больше всего хотелось увидеть возможности АМВ. Неужели получится вернуться на столько лет в прошлое?!
|
|
14 |
|