[Root] Дорога неприкаянных | ходы игроков | I. Мгновения затишья. || Лето, 1384

* * *

Огненная Лощина. Вольная земля.

Эта история началась для вас несколько позднее вылазки в руины под Флатомом, но еще до попадания в Огненную лощину.

Вылазка оказалась удачной и плодотворной; вы обнаружили немало старинных сокровищ. Среди них были чудесный клевец-камнерез, не менее чудесная механическая головоломка и тубус со свитком, несущим отпечаток допотопной мистики ушедших времен. Какие-то вещи сразу обрели хозяев — оружие досталось тебе, Цинь Фэй, головоломка тебе, Йоханн, а вот по свитку мнения разделились кардинально. Лагерь "продать" и лагерь "сберечь на черный день" так и не нашли общего языка. Разумно посчитав, что сперва стоит выбраться в безопасное место, вы отложили этот вопрос. И стали думать, как поступить.

За укрытием вы предпочитали обращаться в Вольные земли. Этой фразой с легкой руки жители Леса стали обозначать поляны, сохранявшие собственный суверенитет; независимость от сторон Войны и прямого влияния подполья. Власть там держали чаще всего те, кто оказался достаточно жесток, амбициозен и силен духом, чтобы взять ее и не выпустить из лап. Родовые кланы, банды головорезов (иногда из вчерашних ветеранов войны) или собственные наместники-самовыдвиженцы с дружинами местных ополченцев. К числу первых, например, относится Железная жила, где теперь верховодят твои, Йоханн, родичи. Все просто — кто присел на самые богатые жилы, тот больше поднял на торговле с Гнездоном (куда уже пришли Династии со своими твердыми деньгами); кто поднял больше на торговле, тот набрал больше наемников; кто набрал больше наемников, тот и заказывает музыку. К числу вторых — приснопамятная Солнечная лощина. Где подпольщики провернули хитрый трюк, но в итоге если кого и обхитрили, то только самих себя. И теперь вместо гарнизона Династий там контрабандный узел под бандитской хунтой.

К третьим же относится Подлистье. Здесь всегда сожительствовали кролики и зайцы. Конечно, не совсем ровно и без трений: зайцы всегда считали кроликов слабаками и рохлями, кролики же считали зайцев забияками и грубиянами. Но серьезных взаимных видовых предрассудков у них не было, и в Подлистье они оказывались друг другу больше полезны, чем нет. С началом Великой Гражданской Войны необходимость в кооперации лишь обострилась. Кролики взяли на себя хозяйство и ремесло, а зайцы поголовно вошли в ополчение.

До недавнего времени это место было отправной точкой многих ваших странствий. Само Подлистье в общем и один милый сердцу угол в частности — таверна "Старая Подлистная" на побережье Клатчеровых вод. Мягкое тепло очага, горячая бобово-грибная похлебка, переливы лютен и флейт, а также открытый для всякого выход на крышу. Вид на Воды оттуда раскидывается от берега до берега. Место для поцелуев — среди посетителей принято, завидев на крыше какую-нибудь парочку, не выходить на нее самим и не нарушать уединения. "Старая Подлистная" не просто таверна — она в чем-то даже убежище. Как непоколебимый утес стоит посреди вод, снося немилосердные волны удар за ударом, так и "Подлистная" держит войну, хаос, разруху и отчаяние строго за своими дверьми.

И потому когда солдаты Династий устроили там дебош, для вас, Коннор и Цинь Фэй, выбор бросаться на защиту или не бросаться вообще не стоял. Но если ты, Коннор, лишь пытался остановить беспредел, разя солдатню усмиряющими ударами, то Цинь Фэй явно то ли упивался боем, то ли шел на погибель. Так или иначе, относительно бытовую бескровную потасовку Цинь Фэй сознательно превратил в бой насмерть, обнажив кинжал. И вспорол крыло торговому эмиссару Династий, прибывшему это все остановить.

А потом вы все рвали когти. Рвали, как никогда прежде.

Стараясь не думать о том, что оставляете позади. О том, кого подставили этим решением. О карателях, которые непременно появятся там и будут задавать вопросы. Мгновения затишья, настолько трудноуловимые в эту непростую эпоху, вынесло из ваших жизней шквальным ветром. Конечно, не нужно быть пророком, чтобы говорить однозначно: однажды Вольным землям все же настанет конец. У них нет сил Династий, экономической мощи Маркисата или упорства и решимости подпольщиков. Однако именно настоящий момент определяет, будет ли этот конец более или менее кровавым. Более или менее жестоким. Более или менее чудовищным.

Вот так и получилось, что вернувшись от руин через дикие леса (чтобы не заходить в Железную жилу, с которой у Йоханна имелись проблемы), вы вышли на Подлистье. Но не успев толком и отдохнуть, побежали дальше — туда, где точно не достанут Династии, на левобережье Клатчеровых вод. "Старая Подлистная" осталась позади. И наверное, хрен бы с ней.

Или нет?

* * *

Огненная лощина оказалась совершенно другой.

После дезертирства маркисатского Отряда Хирша эта поляна тоже стала Вольной. Здесь и поныне нет следов каких-то особо жестоких боев. Преобладающие мыши никогда не отличались отвагой и скорее всего, сначала сдали власть Маркисату, а после — пришедшему на его место котам Эрвина.

Здесь царит... Нет, пожалуй, все же не отчаяние, но скорее некая оторопь. В какой-то паре троп отсюда совсем недавно ГРЕМЕЛА ВОЙНА, и вибрирующее эхо этого грома ощущается чуть ли не кончиками шерстинок. Здесь тоже наступили свои мгновения затишья, но затишья отнюдь недоброго. Местные проживают жизни, словно пораженные каким-то мороком. Закрытые наглухо ставни. Заколоченные окна. Тишина; разговоры вполголоса даже на площади. И всяческой избегание наемников — стремление разминуться с ними, как только те показываются на горизонте.

Отряд Хирша крепко держит обитателей за горло. Причина проста — наемники голодают. На службе Маркисата они могли рассчитывать на рыбу с Мельничного городка и караваны фуража самой Маркисы. Здесь же, отрезанные от угодий, коты Эрвина кормятся лишь выгодным местоположением. В Огненной лощине они блокируют тропы на Проворье. И любой караван снабжения из Тихого ущелья, отправляемый туда, не может пройти никаким иным путем, кроме как через Лощину. Столкнувшись с этим фактом, командор Ильвер какое-то время скрипел зубами, но все же согласился передавать наемникам часть припасов в обмен на право прохода. Может показаться, что для Отряда Хирша все складывается хорошо и на настоящий момент. Однако мешают два факта. Во-первых, этих скудных крох едва хватает на всех, а во-вторых...

Во-вторых, вечно так продолжаться не будет.

Мыши живут надеждой (и надеждой отнюдь не пустой), что скоро все это закончится. Отряд Хирша собирается оставить их и двинуться на правобережье Клатчеровых вод. Не через Проворье, где придется столкнуться с Маркисатом, а через Подлистье. Что они будут делать дальше? Станут ли искать службы у Династий или, быть может, подчинят правобережные Вольные земли себе? Никто не знает. Но факт остается фактом, наемники Отряда — сильные, опытные и смертельно опасные ветераны войны. Однажды они уже приняли на себя всю мощь ударного клина армии Могвая. И смогли выжить. Если вопрос встанет ребром, у пейзан из ополчений Вольных полян не будет против них и четвертинки шанса.

Коннор, пользуясь своим добрым именем и не изменяя привычке держать лапу на пульсе, ты также беседуешь с мышами о войне. И узнаешь, что здесь, в Огненной лощине, все ожидают скорого перемирия. Господин Могвай, по слухам, исчерпал все наступательные возможности в битве под Ледяным капканом. Да и разбил он в лучшем случае всего одну бригаду наступления, а значит, в лапах у господина Деллина все еще бригада гарнизонная и наемники. Кроме того, и Маркисат, и Династии столкнулись с ворохом внутренних проблем. Господин Деллин должен будет (только тс-с-с!) принять какое-то решение по Огненной лощине и Отряду Хирша, который вообще-то дезертиры. А у Династии, опять же по слухам, слишком шатко держится власть на юге. В Солнечной лощине взяли власть те, кто прежде и носу из тени казать не смел! Про подпольщиков из Лесного союза здесь и вовсе не знают. Сложилось ощущение, что и о самом существовании подполья местные выяснили именно от тебя.

Делишься ли ты этим с побратимами или нет — на твое усмотрение.

Коты ко всем вам в целом относятся довольно благосклонно. Наливают выпить, расспрашивают о новостях с правобережья. Преступления перед Маркисатом, совершенные многими из вас, здесь никого не волнуют — наемники даже если и помнят о них или были им свидетелями, уже не видят себя частью Маркисата. И намерены идти своим путем. Даже тебя, Тич, ниоткуда не гонят пинками под зад. Но вряд ли от доброго отношения к енотам. Скорее у местных здесь попросту нечего брать.

* * *



Вашим пристанищем в Огненной лощине становится ночлежный дом "У обочины". Построенный по заветам мышиного зодчества, а именно заглубленный в землю на полэтажа как минимум. Ночлежка-нора. Не особо богатая — освещают залу тем же огнем, что и топят, теплу не дают выходить, а еду подают только тем, кто остается на ночлег. И да, она существует конкретно под бродяг. Местный цех ночлежников жестко распределил нуждающихся скитальцев по сословиям. Солдаты и наемники на одном постоялом дворе, купцы и поденщики на другом, ну а вы, бродяги и маргиналы, вот здесь. Окажись такие порядки заведены в Подлистье, глядишь, и не пришлось бы оттуда бежать.

Держит дом Аррис — старик мышь с уже выбеленной сединой шерстью. Мощный, сильный и широкий в плечах, он похож на маленькую пивную бочку. Расторопный и юркий, хотя заметно, что терзается коленом. Бывалый. Кого бы еще поставили следить за ночлежкой бродяг?

Теперь, когда вы в безопасном месте, можете принять кратко- и долгосрочные решения. Краткосрочно — как все же поступить со свитками. Долгосрочно — что делать дальше. Оставаться ли здесь и искать работу, а если и нет, то куда идти. Деньги кончаются, ночлег и покушать нужно всегда, а сходить и снабдиться в дикий лес по силам только Рину. Да и кто знает, может, коты с таким благим расположением к вам пустят кого-то к Эрвину на разговор. Там уже и подвернется чего.

Или может, направиться в Мельничный городок? Повидать родных, да, Рин, Коннор? Посмотреть, изменилось ли там чего, и если да, то насколько. Кто знает, когда еще выпадет шанс урвать хоть сколько-то мгновений затишья.

Тич, Йоханн, Проворье славится двумя сторонами — тем, насколько проворно работают тамошние мыши, и тем, насколько это место про воров. Вы понаслышке знаете, что именно в Проворье легче всего выйти на зверей с чистыми лапами. Которые глядишь да подкинут какую-нить интересную задачку на миллион крон. Возможностей всегда было много, а сейчас их еще больше — в Проворье видели подпольщиков. Кто знает, как пойдут их дела. Возможно, удастся выехать на их горбу на новые рубежи.

Отвратительное место. Просто ужасное. Не обзывают, не выпинывают, не косятся даже подозрительно. Всем попросту... наклевать?

Тут даже барсук сообразит: это потому, что брать здесь нечего.

- Не, товарищи бродяги дальнего следования, я так шлёпать буду: туш давать отсюда надо. В этой дыре лапшёвой только лататься почём зря. Не будет тут работы, не будет, верно, Йох, говорю? - поминутно озираясь, слегка толкнул подельника локтем в бок ворюга. И, осклабившись по привычке, продолжил, - На гастроли нам пора, и хорошо бы в Проворье, там правильная малина, есть, где тихую милостыню подать, а то и дело какое подкинут. А здесь...

И Тич неопределенно-разочарованно махнул лапой, мол, ну вот что такого стоящего можно украсть, например, у этого старого жирного седого мыша?

А, кстати, собственно, что?

Тич, две связки ключей. Опыт путешествий и пребываний на разных постоялых дворах подсказывает, что одна от комнат, а вторая от хозпомещений. Развивая мысль, ты мысленно пожимаешь плечами: в самой ночлежке вряд ли можно украсть что-то, кроме брюквы, бобов да тюфяков из сухой травы, а обворовывать комнаты бродяг — так бродяги самцы серьезные. И капкан у порога могут оставить, и в бошку накидать.

Замечательное место. Тихо, спокойно... почти понятно, что делать.

Сцинк подёргал свои гребнем, косясь на мышей, что в свою очередь косились на него. Цинь Фэю было не привыкать, так что он без стеснения возвращал любопытные взгляды — по крайней мере, в них не было злобы или страха, как в глазах посетителей той таверны, Подлистной. Двойные веки ящера моргнули с негромких звуком, словно стремясь стереть живо стоящую перед внутренним взором картину разгромленного зала, жмущихся по стенам мохнатых обитателей Леса, яростно клекочущего грифа с бессильно распластанным крылом и окровавленный кинжал в руке.

Болтовня енота вырвала Фэй из дурного воспоминания, но вслушиваться в смысл слов Тича всё равно было тяжело. Ронин предпочёл пока промолчать, наблюдая за напарниками, нежели чем выказывать свои суждения. Он(-а) ещё не освоился в этом месте достаточно хорошо, чтобы понимать все хитросплетения социальных взаимоотношений и ритуалов общества, что уже практически привело к трагедии. Пока лучше обождать.. хотя наличие рядом существ, кои доверяли ему в достаточной для эффективного взаимодействия степени, уже можно было считать успехом. От этих мыслей кончик хвоста сцинка затанцевал по стёртым доскам пола, привлекая внимание любопытных мышат.

Дни стояли теплые, но Рин плаща не снимал и даже в кабаке сидел в капюшоне. В таких местах незнакомцев лучше держать на расстоянии, а вид "не подходи – зарежу" в достижении оного уверенно держал топовые позиции в личном списке лиса. Едва протиснувшись в низенькую дверцу и окинув зал тяжелым взглядом, он отметил лестницу наверх как единственный путь на случай того, что всегда случается в таких вот местах... Время шло. Никто никого пока не зарезал. Возможно, удастся поесть под крышей. А то, глядишь, и поспать.

До берлоги было рукой подать, но бродяга не собирался залегать на дно из-за какой-то проходной потасовки. Вокруг что-то затевалось и закручивалось, и нужно было быть в курсе, чтобы знать, куда вляпываться, а куда нет. Прежде всего стоило бы подобраться к этому беглому коту. Он рьяно рыл себе могилку, это понятно. Но если копать с таким энтузиазмом, можно случайно и нарыть что-нибудь неожиданное. Так чего же не постоять рядом, не посмотреть, а то и поучаствовать. Главное не увлекаться.

Еще стоило бы заскочить в Мельничный. Хоть на день-два. Но сначала нужно было убедиться, что за ними хвоста нет. А то может неудобно получиться.

Умостившись на бочке рядом со стойкой, лис повертел ушами, отслеживая как входную дверь, так и лестницу, и сипло бросил мышу:

– Эля.

Спустя четверть часа и полкружки, лис, как ни в чем не бывало, продолжил разговор:

– А что, отец, работа тут есть?

Похоже, что из всей этой необыкновенно-большой группы бродяг только Коннор был абсолютно довольным жизнью. А чего бы быть недовольным, не понимал он? Они в тепле и в сухости, а в глубине этой большой мышиной норы их ждёт пусть и не прям уж перина, но всё-таки настоящая кровать с настоящим соломенным тюфяком в качестве матраса. Всё это уже намного лучше, чем лопать запечённые на раскалённых от костра камнях лепёшки из растёртых желудей, да жаться ночами друг к другу в сырой норе среди леса, надеясь, что тот, кто её однажды выкопал, не решит в ближайшее время вернуться. Впрочем, и такой досуг Коннору не претил – иначе с чего бы он вообще стал бродягой? Была в этом своя походная романтика. Заяц, конечно, умел ценить домашний уют, но прекрасно понимал, что размеренная жизнь обывателя очень быстро начнёт его угнетать. Мятежную душу вновь потянет в Лес, на волю, и на поиски чего-то не вполне ясного, но совершенно точно необыкновенного.

Довольство Коннора имело и ещё одну причину. Он всё ещё находился под впечатлением от последней вылазки. Эта война, будь она неладна, спутала ему все карты, и втянула его в бесконечную и бестолковую борьбу с ветряными мельницами, почти заставив забыть о том, зачем он вообще ушёл из дому с Рутгером. А вот теперь, после всех своих злоключений, Коннор вновь занимался тем, ради чего вообще стал бродягой. А стал он бродягой в том числе и ради того, чтоб однажды суметь найти нечто, что никогда бы не увидел, оставшись дома. Чтобы спуститься в разверзнувшуюся под ногами дыру в земле, и увидеть в свете факела таинственные рисунки давно вымершего народа, которые за последнюю тысячу лет до них не видела ни одна живая душа. Чтобы взять в руки вещь, в которой чувствуется история и волшебство, и которая существовала ещё тогда, когда не было не то, что его, но и вообще всего вокруг, исключая разве что сам Лес и небо над его густыми кронами. И что самое замечательное – он нашёл всё это сам, идя своей дорогой, а не следуя за Рутгером, словно его облезлый серый хвост.

Ну, не прям вот сам, конечно, нет. Коннор не был столь горделив, чтобы единолично присвоить себе все заслуги. Но всё-таки, это уже был уровень настоящего, самостоятельного бродяги, а не просто зелёного новичка. Начать стоило уж с того, что без Коннора эта вылазка вообще бы не произошла. Каким-то странным наитием он вдруг зацепился за отдельные, обрывочные слухи о некоем таинственном месте где-то в Лесу, и о слепых существах со щупальцами на морде. Коннор тогда одним внутренним чутьём почувствовал, что это нечто большее, чем просто страшилки бродячих торговцев, которые даже по проторённым тропам боятся ходить, и начал искать. Он вылавливал мельчайшие крупицы сведений, и соединял эти кусочки воедино, словно мозаику, искал и находил тех немногих, кто мог рассказать что-то ещё. Постепенно Коннор самостоятельно смог определить направление поисков, но дальше ему уже потребовалась помощь. Но и помощь Коннор искал себе сам, фактически лично собирая на вылазку группу. Ну, Йоханна, конечно, к ним привёл Рин, но всех остальных, включая и самого Рина, смог отыскать и уговорить уже именно Коннор. Точнее, уговаривать пришлось только Рина – Тич-то в своей манере согласился на всё, даже не дослушав, а Цинь Фэй просто пожал плечами и сказал "хорошо", будто сам не особенно знал, что ещё мог бы делать, кроме этого. Ну, оно и правильно – следовать за полузнакомым зайцем с палкой вариант ничем не хуже, чем и дальше в одиночестве слоняться от поляны к поляне, полосуя острой костяшкой всякого дурака, у какого не хватило ума молча с тобою разминуться.

И вот, они здесь. Живые и целые, да ещё и с приличной добычей, а все сурово хмурят рожи и молчат, будто на похоронах. И только Тич всё лопочет на своей странной фене, что местечко-то тухлое, и стащить даже нечего и что надо поскорей сделать отсюда ноги и подрядиться шестёркой к какому-нибудь проворскому атаману. Хорошие они всё же ребята, все они по-своему, но жизнью наслаждаться не умеют совершенно. Коннор и сам понимал, что местечко паршивое, не сулящее ни веселья, ни барыша, ну так и что с того? Коннору, может, было даже потяжелее прочих – он-то, с его остро зудящим шилом справедливости в заднице, не мог не заметить, как тяжко живётся мышам под пятой Эрвиновских наёмников, и порой тихо скрежетал зубами, слушая рассказы мышей и наблюдая за отдельными сценами повседневности. Но он запретил себе прыгать на эти грабли в третий раз. Двух раз вполне хватило, чтобы понять, что у полуголодной солдатни не появляется хороших манер и уважения к обитателям, если их временами поколачивать палкой, а вот срывать потом злость на тех, кто сдачи дать не может, они очень даже горазды. А наёмники Эрвина, пожалуй, и не из тех, кого легко можно палкой поколотить. Не тыловые служаки второго и третьего эшелонов, сами вчерашние крестьяне, только-только научившиеся держаться за копьё с правильной стороны. Это-то котики были прожжённые псы войны, уж простите за дурацкий каламбур. От таких целым можно и не уйти, будь ты хоть трижды лихой бродяга. Тут уж если и действовать, то только умом, без пустого геройства. А раз уж изменить что-то плохое к лучшему Коннору сейчас не под силу, то тогда он просто будет наслаждаться тем немногим из хорошего, что всё-таки есть. А есть этого хорошего сейчас не так уж и мало.

В любом случае, Коннор сегодня не видел причин хмурить брови и потому с довольной усмешкой уминал своё бобово-грибное рагу, аж крякая от удовольствия. И пока что не было на свете ничего такого, что могло бы испортить ему настроение. Даже недовольное бормотание Тича не могло.

– Ой, да брось! – Коннор прямо-таки излучал безмятежность, отмахиваясь деревянной ложкой от бурчания Тича. – Мы только нормально устроились, а тебе уже куда-то бежать охота. Кончай вертеться, возьми лучше поешь вон уже. – Кивнув на дымящуюся перед носом енота тарелку, Коннор отгрёб ложкой немного содержимого из своей, а прожевав, удовлетворённо кивнул. – Между прочим, похлёбка тут вполне недурна! Почти что не хуже, чем в "Старом Подлистном". И уж точно лучше, чем то, что готовит Рин в своём походном котелке.

Коннор слегка посмеялся, на всякий случай быстро пригнувшись от возможного броска в свою сторону, а затем быстро доел остатки рагу, выскребая то, что пригорело ко дну деревянной тарелки.

– Уф... Хорошо. – Выпрямившись на лавке, Коннор облизнулся и удовлетворённо хлопнул себя двумя лапами по животу. – На сытый желудок мне думается получше. В общем, поговорил я тут с местными... Ну, и Тич в целом прав, на первый взгляд ловить тут особенно нечего. Когда кот в доме, мышам лучше тихо сидеть под веником, и не вздумать даже показать, что у тебя есть, чем поживиться. Чтоб найти заработок у кого-то из местных, придётся хорошенько порыть носом землю и пошевелить ушами. Ну, или подрядиться к этому Эрвину, будь он неладен, но у меня никакой охоты связываться с ещё одним местечковым тираном. Да и он, кажется, скоро отсюда уберётся.

Немного понизив голос, Коннор продолжил излагать то, что сегодня узнал, пока разведывал обстановку.

– Даже самим наёмникам тут уже ловить уже нечего, не то что нам. Раньше они хоть за проход через поляну мзду сшибали, пока война шла. Но местные рассказывают, что война, вроде как, на спад пошла. Пернатые с кошками подвыдохлись драть друг из друга шерсть с перьями, решили перевести дух. А это значит, что Деллин, раз уж у него руки освободились, может и до Эрвина дотянуться, и точно не затем, чтоб за ушком ласково почесать. – Коннор мрачно усмехнулся, подпирая лапой подбородок. – Я такое слыхал, что он даже какого-то благородного из своих не пожалел. Приколотил вверх тормашками к воротам в Тихом Ущелье, за то, что ослушался приказа, и никакие регалии не спасли. Если он так с благородными расправляется, то боюсь и вообразить, что у него там приготовлено для обычного наёмника.

Помолчав, Коннор отпил немного воды из кружки, чтоб промочить горло. До сих пор ещё до конца не зажило после виселицы, и хрипло, когда Коннор говорил слишком долго.

– В общем, я б на месте Эрвина и сам поскорей встал на лыжи. Говорят, он собирается утекать куда-то в сторону Подлистья. Это было б неплохо для нас на самом деле. Объявились бы кошки в Подлистье, так глядишь и этот облезлый индюк, которому Цинь Фэй в Старом Подлистном крылышки подрезал, про нас слегка подзабудет. Ну а пока пернатые будут думать, что им с объявившимися вдруг кошаками-наёмниками в Подлистье делать, мы бы там могли, как в Речном Братстве говорят, спокойно держаться ниже ватерлинии и обтяпывать свои делишки. А уж в Подлистье-то и делишки будут поинтересней, и обстановочка немного поприятнее. Но это так, на подумать. В целом, у нас есть ещё варианты, куда двинуться дальше. Что сами-то скажете, бродяги?

Ремесленник сосредоточенно и безуспешно пытается расковырять подземную головоломку, почти не обращая внимания на происходящее. Однако же старается быть вежливым и, когда к нему что-то говорят, всё же отвечает, хоть и не всегда впопад.

— Верно, не будет, подельник, — с согласием кивает толкающемуся еноту. Чего именно не будет? Какая разница, так сойдёт. Даже уродись Йохан зайцем — и то ушей бы не хватило выслушивать всю трепотню Тича полностью.

«А ещё так попробую, тут потянуть маленько… Во-во, почти-почти! Неа. Вот же ж хорь, не получается. А так… нельзя, ещё сломаю. Как же оно держится?
Так, Коннор что-то втирает — может, это важное? А, пошло оно к Медведю, не до этого. Щипчиком зубатеньким вот тут крутануть… Неа.»

— Не знаю, сами решайте, друзья. — пожимает плечами и продолжает тыкать в хитрый кубик своими заковыристыми инструментами.

«Не дураки, сами разберутся, что заказывать. Или кого грабить? Да неважно. Отвлекли от дела, так, ага… Щипчиком зубатеньким вот тут крутануть… Неа.
Мохнатая, енот её за ногу, штуковина!»

Рин, присматриваясь к Аррису, ты замечаешь все больше и больше и деталей. Надорванное ухо. Постоянно полуприкрытый левый глаз, придающий мордочке вечно презрительное выражение — но в самом взгляде презрения нет, так что, скорее всего, какая-то травма века или самого глаза.

— Только травяной у меня. С хмелем с нашала войны перебои. Бушь?

Пьешь травяной эль. Сладкий с горчинкой. Дикий мед, сирень и полынь.

— Работа? Та найдеш, уж коле ишшеш. Тшерез квартал сезон холодов будет, а у нас в амбарах да шитницах везде дно видать. Ташши сё, шо у Лесу найдеш, та продавай, будет тебе и пайка.

Ты понимаешь, что это не какое-то конкретное указание на работу, а просто дежурная реплика — ее он говорит вообще всем, кто спрашивает про работу. Если он и знает что-то по бродяжьему профилю, то до отдельных и конкретных вопросов предпочитает не говорить.

- Нашлась работа для честного енота! - зло расхохотался Тич, припомнив присказку своего старика.

- Ты, этсамое, Коннор, дружище, братишка, корешок, ну куда ж на шальную, ну пошевели ушами, - снова убавив в голосе и облизав пересохшие губы, произнёс вор. При этом миска его уже давно успела опустеть - еду в себя карманник закидывал быстро и жадно. - Какой Эрвин, зачем нам Эрвин? Сегодня он своего прибашмачил, а завтра за нас возьмётся. Пусть птицы воюют с котами, пусть кошки воюют с мышами, наше дело - сторона, сытое брюхо и полный рыжьём внутряк!

Лапы Тича при этом жили совершенно своей жизнью, пытаясь незаметно заменить полную миску увлеченного головоломкой Йоханна на свою пустую.

Тич, проще некуда. Туда-обратно; кручу-верчу, запутать хочу. Фокус-покус неслышный в полумраке тени. Говорят, что лесные духи, идущие через свои владения, сопровождают движение порывом легкого ветра. Ты не сопроводил движение лап даже им.

– Да-да, конечно. Наше дело – сторона. – Эхом отозвался Коннор, внезапно о чём-то задумавшись. И задумался он так глубоко, что пропустил момент, когда Тич ловко обменялся с Йоханном тарелками. – Повезло тебе, Тич, что я тогда так же, как ты, не думал.

Однако, встряхнувшись и согнав с себя непрошенную задумчивость, Коннор вновь вернулся в русло делового разговора. Оглядел ещё раз задумчиво молчащую компанию, и с усмешкой покачал головой.

– Ваше молчание говорит лучше слов. Идей получше ни у кого нет. – Заяц привстал из-за стола, подхватывая свой посох. – Ладно, братцы-бродяги. Всё равно раньше завтрашнего дня мы отсюда не сдвинемся, можно завтра и решить, куда нам дальше податься. Вы тогда пока тут обустраивайтесь. А я схожу ещё пройдусь. Может, не всё тут так плохо, как выглядит, и всё же найдётся для нас работка.

Произнося эту фразу, Коннор успел подняться по лестнице, однако перед тем, как выйти за дверь, всё же счёл нужным добавить.
– Эти наёмники выглядят опасными, и им может не понравиться, что кто-то на улицах задаёт много вопросов. Так что если я долго не возвращаюсь, можете начинать работать над планом по моему спасению.
И вновь усмехнувшись, Коннор покинул трактир.

Тич остался не в духе, но виду не подал. Мало того, что его ткнули носом в должок за спасение, так ещё, похоже, и не восприняли предложение двинуть в Проворье всерьёз! Прикинув в уме, что, ежели придётся одноглазого спасать, то тем они и будут квиты, енот торопливо доел из своей новой миски и, не особо задерживаясь, тоже вышел прочь.

Уж если они всё равно собирались рвать когти (и, в целом, неважно куда), так отчего бы не прихватить с собой сувенирчик?

Промысел – дело доброе, да только одному четверых здоровых балбесов им не прокормишь. Рин то и дело посматривал на стол с подельниками и вздыхал. Нда. Кто во что горазд. Эту банду вместе может держать только какая-нибудь дыра с тайнами, да сокровищами. И чем глубже, тем надёжней. А то как вылезли на свет, так и разбрелись по углам. Один железку крутит уже которые сутки, второй скоро сам у себя шныбздить начнет. И ящер… ица… нда. Надо бы им дело сыскать, иначе жди беды.

Лис глотнул эля и решил, что пора пошевеливаться, пока светло. Потому что если дезертиры действительно уйдут на север, ему самая дорога в Мельничный. А если есть риск получить здесь продолжение подлистных проблем, то лучше найти халтурку, желательно уводящую в Лес, да подальше.

Допив эль, Рин выдохнул "благодарствую" и слез с бочки… чтобы увидеть как Коннор выскользнул за дверь. Понесла нелегкая.

– Присмотрю за ним. – И вышел на улицу.

Зайцы зайцами, но пасти одноглазого Рин собирался лишь вполглаза, а в основном решил осмотреться, пройтись по ремесленникам, с которыми обычно дела имел, поспрашивать. Что поспрашивать? Так, всякое. Нет ли хорошего заказа на что-то, что из Леса притаранить нужно. Или, может найти что-то или кого-то. Ну и вообще, не слышно ли что про солдатню. Они ведь, если в дорогу собираются, наверняка напоследок обдерут поляну до последней сыроежки. Так может уже начали.

Покуда собродяжники один за одним покидали подвал таверны, Цинь никуда не торопился. Напротив, сцинк решил задержаться и понаблюдать за действиями Йоханна. Фэй беспокоило ощущение, которое вызывала близость этого странного лиса — будто узнавание, смешанное со страхом, прямо как с бывшим господином. Тот тоже увлекался опасными идеями, мало обращая внимания на окружающих, за что и поплатился жизнью... и ронин силился понять, единственное ли это свойство, что заставляет его не сводить с изобретателя взгляд, или дело в чём-то ещё?

У Ремесленника вскоре исчерпались идеи насчет "как разобрать головоломку". Но это не повод переключатся на что-либо другое.
Лис теперь просто держит ее в лапах и крепко думает, пошевеливая ушами, кончиком хвоста и усами.

Большая часть Бродяг куда-то делись? Ушли, наверное. Хорошо, может повезет и найдут полезные для Йоханна вещи или вести.
Еда пропала? Заяц пожалел и накормил кого-то, ящерица внезапно сьела, или енот украл и продал. Йоханн и так сыт, не важно.
Сцинчиха зырит? Она так часто делает. Пусть, если ей нравится. Хорошо что не ушла, а сидит охраняет Йоханна, полезная.

Ничего не мешает, не отвлекает от мыслей о прекрасной загадочной игрушке подземников. Счастье.

Коннор, общение с местными ниточка за ниточкой выводит тебя на знакомства с представителями цеха ночлежников. Того самого, где Аррис состоит мастеровым — при всем своем возрасте одним из самых значимых, так как редко найдется мышь, готовая работать с бродягами. В общем-то, гильдия постойных дел мастеров и удерживает здесь так называемую мирную власть. До Войны это было самое богатое объединение ремесленников в Лощине. Четыре тропы, прямая связь с Подлистьем — логистическая артерия всего левобережья. А где грузы и пассажиры, там растут все, кто это обслуживают. Ночлежники, извозчики, складские и прочие. Но затем произошло то, что произошло, по тропам стало опасно путешествовать. И гильдия по большей части схлопнулась вот до цеха ночлежников. Цех извозчиков сначала поодиночке, а потом уже и целыми семьями начал перебираться ближе к Гнездону, а складские ушли на поденщину.



Цеховой мастер Даксвил — зрелого возраста серошерстная мышь — и возглавляет ночлежников. Отряд Хирша, появившись здесь, установил комендантский режим и потребовал подчинения ему, однако не стал лезть в дела самой поляны и ее внутреннее самоуправление. Видимо, уже тогда знали, что надолго здесь не задержатся. Был подписан контракт. Возможно, не совсем добровольный (возможно даже, что подписанный с лезвием топора у шеи), однако с обоюдными обязательствами Эрвина и Даксвила друг перед другом. Даксвил рассудил, что либо он что-то даст наемникам, либо наемники сами заберут все, что хотят. А потому увидел в этом контракте пусть и мнимую, но гарантию. Кто и как эту гарантию должен обеспечить, коль скоро Отряд Хирша дезертиры — вопрос открытый.

Кроме того, здесь находится лавка лиса Альбиди — местного перекупщика. Дела у него, по его же словам, идут очень и очень хорошо. Возит рыбу с Проворья и Подлистья, вывозит с Лощины все ценное, тем и живет. Вроде как даже на теплых соприкосновениях с Маркисатом (не доказано!).

И у мастеровых-ночлежников, и у Альбиди имеются проблемы, которые можно бы порешать.

Проблема ночлежников в том, что в Проворье стоит гарнизон котов, из-за чего путники и грузы с Гнездона (на которых можно было бы подзаработать) теперь избегают двигаться по южным полянам. Двигаясь на левобережье, они чаще выбирают путь через Железную жилу и следуют до Подлистья. Однако в Подлистье постоялое ремесло поставлено лучше и развитее (поляна-то куда богаче), а потому странники как следует отдыхают именно там. А через Огненную лощину проходят насквозь, не останавливаясь и не оставляя здесь своих денег. Гильдия ночлежников предлагает бродягам любым путем уничтожить или сделать непроходимой тропу Подлистье-Железная жила. Тогда путники точно пойдут через южную тропу (уж явно не через северную, где война прошлась). Предлагают за это 30 маркисатских экю.

Альбиди жалуется на то, что звери потихоньку покидают Лощину. И отправляются они не глубже в Вольные земли, а в земли Династий. В Ледяной капкан. В Мельничном городке есть сволочные агитаторы, подбивающие на это. Дескать, в Капкане щас гора работы после боев, настоящая власть возвращается! И чем больше поденщиков уходит туда, тем сильнее обесценивается богатство тех, кто собирал его в экю. Так как уходящие к Династиям разменивают экю на кроны по бросовым ценам. Если так и дальше пойдет, Альбиди будет сидеть на горе своих экю, но ничего не сможет на них себе позволить. Некому будет делать работу и обслуживать товарооборот на эти деньги. Альбиди предлагает любым путем заставить заткнуться агитаторов в Мельничном городке. Или же вскрыть схему перепродажи экю на кроны — кто этим занимается и какие доходы имеет. Первый вариант куда проще, потому что если работать по второму, то он даже не знает, откуда начинать. Конкретную награду не назвал. Сказал, что договариваться надо в зависимости от того, каким именно путем ты эту работу намерен сделать.

Ну и самая очевидная возможность, которую ты усмотрел — охота за головами. За Эрвина, живого или мертвого, Маркисат сулит 20 экю. Со стороны самого Отряда Хирша распространение этих сведений не пресекается и не подавляется. Наемники относятся к ним снисходительно и даже с легкой насмешкой. Мол, а у кого тут хватит духу покуситься на эту награду? У местных мышей что ли? И это при слухах, будто Отряд скоро должен уйти?

А по работе на Эрвина тебе сказали, чтобы ты к самому Эрвину и шел. Дескать, задачи найдутся, но это, очень вероятно, будут какие-то военные дела. А сведения о них не выпускают за стены военных управ.


Тич, находишь одно место, где штуки лежат хорошо. Логово одного из множества опарышей на трупе страны — дом скупщика. Во время войны одно из самых прибыльных дел — выменивать дорогое и стоящее на не очень дорогое, но первой необходимости. Когда на поляне нечего есть, вещные богатства и твердая монета теряют значение. И здесь, похоже, принимают у котов всякое ценное в обмен на сушеную рыбу с полян побережья Вод.

Серьезное место. Чугунные решетки, закрытые ставни, пара барсуков-наемников с топорами катают кости, используя бочку в качестве стола. Над дверью деревянная дощечка с красноречивым рисунком — морда енота и морда ласки, перечеркнутые красными крестами. Вот появляется Коннор и заходит внутрь. О чем-то, вестимо, общается с хозяином. Выходит. Идет дальше.


Рин, за что Огненная лощина получила свое название?

Углежоги.

На левобережье Лощина — крупнейший поставщик топлива. Лагеря углежогов, разбитые неглубоко в Лесу, день за днем пережигают лес на уголь, готовясь к зиме. Именно с ними ты чаще всего и имел дело в своем прошлом. Те, кто работает за околицей, сильнее всего и нуждаются в услугах следопыта. Ты разведывал предместья лагерей, искал тайные маршруты контрабандистов, медвежьи тропы и рассказывал обо всем, что видел. Тем и жил.

На правобережье греются углем с разреза в Железной жиле, а здесь, на левобережье — вот с Огненной лощины. Поставлять уголь на четыре поляны не было легко и в лучшие годы. А сейчас, когда по Клатчеровым водам буквально легла граница между воюющими сторонами, вообще хана. На помощь от горняков надеяться не приходится. Сами теперь, все только сами.

Про солдат Маркисата, как и про наемников, углежоги говорят мало. В целом проводят время вне поляны, и дела самой поляны их касаются эдак вскользь. Ну или они очень старательно и напряженно делают вид. В лагерях в целом довольно легко избегать проблем цивилизованной жизни. В Лесу угрозы несколько иные. О которых ты знаешь не понаслышке.

Предлагают тебе за 4 кроны сходить глубже в Лес (покажут, куда именно) и вырубить там дикий малинник, который "не пойми откуда высрался". Легкая работа. Ты много раз ее делал. Скоро осень, все малинники необходимо или уничтожить, или пересадить подальше от края поляны. Медведи, готовясь к спячке, объедают все подряд. И если окраины полян зарастут ягодами, то быть беде.

Что же, раз внутри енотам морды перечёркивают, Тич, пожалуй, останется снаружи! По крайней мере - пока. Сметливо заметив, что наемники откровенно скучают, а он, Тич, совершенно точно хочет узнать побольше про хозяина - живёт ли в лавке, куда ходит, когда ходит, на что запирает и так далее - так надо установить слежку!

А для грамотной слежки нужно немного: бочка какая или коробка, несколько пустых желудей, лежащих в необъятной сумке как раз на такой случай - да камушек!

- Соберись, лесной народ!
Будь ты мышь или енот!
Испытай удачу - отгадай задачу!
Кручу-верчу, за усы ухвачу!
Под напёрстком камушек
Ждёт своих ребятушек!
Бросай в шапку пятачок
Покажи на желудóк!
Усатым и хвостатым
Пора стать богатым!
Во всей нашей роще
Нет забавы проще!

Расположился так, чтобы логово опарыша хорошо просматривалось. А там, глядишь, и наемнички подтянутся, и понаблюдать за хозяином получится. А то и деньжат слегка приподнять - отчего бы не провести время с пользой?

Коннор с Рином возвращались в ночлежку вместе, где их ждали Йоханн и Цинь Фэй. Ушлый енот пока не вернулся, и Коннор смутно побеспокоился, не влипнет ли без них в неприятности этот прохиндей. Хотя, кто б ещё заикался о влипании в неприятности, если вспомнить случившееся в "Старой Подлистной". Не став дожидаться возвращения енота, Коннор бегло пересказал собравшимся результаты своих изысканий, дал высказаться Рину(тот много времени не занял), а потом принялся доставать откуда-то из-под полы своей накидки скрученный в рулон кусок бересты – карту. А точнее, простенькую и не очень точную схему расположения полян, которую сам же и нарисовал углём. Осторожно развернув рулон и придавив по краям камешками, чтоб не скручивался, Коннор принялся делиться своими соображениями.

– Мельничный. – Камешек лёг на угольный кружочек с краткой подписью. – Как по мне, всю эту историю с поденщиками в Мельничном можно сразу лесом слать. – Веско заявил заяц. – Грязное дельце, и пахнет дурновато. Звери долю себе ищут, а мы их "замолчать" должны заставить, ещё и "как угодно". И вообще, Альбедо этот, или как там его, не шибко приятный тип. А жаль. – Тут Коннор досадливо поджал губы. – Я в Мельничном уж давно не был. Интересно, как там мои...

Заяц вздохнул, а потом деловито продолжил.
– Уничтожить тропу. – Коннор осторожно уронил новый камешек на середину линии, соединяющей "Подлистье" и "Железную Жилу". – Тоже дело сомнительное. Поможем здешним, но навредим другим, да и сами хорошей тропы лишимся. А другие-то, гляньте – тут Коннор провёл пальцами по линиям, изображающим тропы – то через земли Династий идут, то через бандитскую вотчину. А ещё, это ведь обстоятельная подготовка нужна, чтоб тропу завалить. Придётся вдолгую играть: достать где-то взрывчатку, или деревьев как-то умудриться понавалить, чтоб бысто не разобрали. Может, и самим в такое дело вложиться придётся, а что мы вложим, когда у нас уже ветер в карманах? Оставим пока под вопросом. Ну, и пока остаётся только перебиться подработкой Рина на первое время. Негусто.

Коннор с прискорбием пожал плечами.
– А можно и сразу сдёрнуть отсюда. Только куда? В Тихом Ущелье самое логово кошек. В Мельничном... – Коннор снова осёкся. – Не знаю. На короткую побывку разве что. Опасно мне там надолго оставаться, да и тебе, Рин, тоже, наверное. Я ж ведь даже и не знаю, как там у тебя и чего вышло с этим гадом из Лесного Союза. Короче, из ближайшего остаётся только Проворье и Подлистье.

Два камешка упали на соответствующие кружки на этой примитивной карте. И первым делом Коннор решил поговорить о Проворье.
– Тич вот как раз хочет в Проворье, но с Тичем всё ясно. С нами вот не очень. Я-то не против воровства, если воровать у богатых или других воров, но в деле этом искушён не шибко. А ещё в Проворье тоже кошки. Вот их пощипать было б можно, чтоб не так вольготно сиделось на чужой земле. Правда они обычно на это обижаются. И всё же...

Коннор опустил палец у камешка, лежащего на "Подлистье", и постучал своим коротким коготком по бересте.
– Вот куда меня тянет больше всего. Подлистье поляна не бедная, уж там-то работа для правильного бродяги найдётся. И расположена она хорошо, много куда оттуда попасть можно. А самое главное, поляна пока что вольная. Ни одних, ни других дворянских прихлебателей, и даже Лесного Союза нет, чтоб им орех поперёк горла. Посидим тут немного, поможем углежогам, оплатим этим ночлег и еду, может ещё что подвернётся хорошего, а как в Подлистье всё поуляжется, мы туда и вернёмся. Но и тут есть одно "но".

Коннор понизил голос, склонился пониже(даже уши свои длиннющие поприжал) и на всякий случай зыркнул одним глазом туда-сюда, убеждаясь, что никто сейчас не развешивает уши почём зря.
– Эрвиновцы, будь они неладны. – В лёгком волнении у Коннора аж нос быстрее задёргался. – Сами видите, что они тут устроили. Притянутся они в Подлистье, и станет оно такое же нищее, как и Огненная. Высосут все соки, а потом дальше уйдут, следующую вольную поляну поганить, или их разнесёт кто-нибудь, а с ними и поляну заодно, и всё. Я так считаю, нам оно не надо. Но и пытаться Эрвина порешать тоже номер дохлый. Крутится тут у меня в голове одна мысль, как и наёмникам дать, что им надо, и Подлистье при этом сохранить целым и вольным. И даже, если вдруг что, самим кой-чего с этого предприятия поиметь. Но для этого мне нужно будет сперва с Эрвином переговорить. И ещё нужен будет кто-то, кто меня вытащит, на тот случай, если переговоры у нас не заладятся.

Замолчав, Коннор вновь приподнялся над столом, и подвёл итоги.
– В общем, нам или Проворье, или Подлистье. Мне б лучше в Подлистье, там больше шансов заработать и меньше шансов нарваться на беду. А перед этим, может, поможем мужикам малинник высечь и с наёмниками порешаем. Разделимся, кто куда. Что скажете?

– В Мельничный я бы рискнул наведаться, но сперва бы убедиться в том, что за нами из Подлистья не придут. По той же причине и возвращаться туда, едва сбежав не след. – Рин замолчал. Пауза затянулась. И когда уже ясно стало, что продолжения не последует, заявил. – С Эрвином я тебя подстрахую. Командир, который ради своих кошаков не побоялся начальство в гузно послать, долго не протянет. Единственный его шанс – лавировать меж двух лагерей до тех пор, пока крышу не сыщет. И тут я тебя поддержу. Даже если мы на этом не выиграем, будем хотя бы знать, чего от него ждать. Бед такая орава немало наделать может, куда бы ни двинулась. – Он опять замолчал, глядя на карту. И, уже отходя, бросил. – Мы не разделимся. Мы или идем вместе – не важно, за малиной или за тем, что плохо лежит – или разбегаемся насовсем.

Цинь внимательно слушал Коннора и только гребешок подрагивал в знак согласия со словами зайца. Сцинку не нравилось ни вредить Лесу и его обитателям, ни прослыть угнетателем или коллаборационистом. Хватило уже попытки защитить их привычными ему способами...

Согласно кивнув на слова Рин о том, что бродягам надо держаться заодно, ронин допила остатки душистого эля.

— Я схожу с тобой, друг. - Фэй поднялась из-за стола. - Не бойся, махать ножом без повода не стану. Остальные могут пока и малинник порубить, при желании.. направить энергию Тича в это русло может помочь всем нам избежать проблем.

К тому времени Йоханн уже, наконец-то, потерял всякие надежды придумать, как разобрать кубих древних подземцев, и просто бесцельно вертел её в лапах.

«И накой им этот Эрвин сдался? По всему похоже, что ему рано или поздно полный Хряк придёт. Кокнет его киса-маркиса — иначе у неё армия развалится, раз из неё любой вот так может убегать. Или наймёт каких-то бродяг, чтобы пристрелили издали. Или свои же и сдадут, за награду или из злости. Он же явно им пообещал не вот эту вот беднотень голодную.
Или мыши траванут чем — эти трусы, если убьют, то только так.
Впрочем, нам-то что? Если хоть вся эта унылая Поляна накроется шерстистым тёмным дуплом — дак просто смоемся, как обычно».

«Чё этот елкопыт несёт, какое ещё “разбегаемся”? — я потом ни в каких пнях таких умелых и полезных попутчиков не найду».

— Да, братец Рин. Мы идём вместе! Давайте за это выпьем!

Тич, берешься за новое, абсолютно непривычное для тебя амплуа. Балагура-затейника, веселого разводилы-краснобая — всю жизнь ты учился избегать шума, делать все как можно незаметнее, тише и быстрее, и тут на тебе. Появилась нужда буквально вывернуть свое естество наизнанку. Получиться это легко и естественно, конечно же, не могло. Подкачали и навык (вернее, прочерк на его месте), и видовая принадлежность к енотам. Однако удача улыбается дерзким и смелым. Улыбнулась она и тебе. Жиденькая толпа потихоньку собирается вокруг твоей бочки. И барсуки, оторвавшись от костей, сначала смотрят на тебя, а затем переглядываются между собой.

Для затравки ты сначала проигрываешь пару ставок. А затем начинаешь отыгрывать все обратно, выходя в легкие барыши. Медный гребешок, жестяной подсвечник, ременная бляха — не твердые монеты, но все еще ценные вещи, годящиеся под мену.

— Давай тож поглядим, — вполголоса говорит один барсук другому. — Интересно ж.
— Если хошь, иди один. Я тут побуду. Дверь оставлять не можно.
— Ага.
— Погодь. Мошну и все, чо по карманам, мне оставь. Толпа ж, мало ли.
— И правда. Умно. На.

Он отдает побратиму мошну и что-то из мелкого скарба, а затем идет к тебе. Когда приближается, ты замечаешь, что кончик его носа с любопытством двигается. Словно бы барсук не наемник на посту, а следопыт где-нибудь в чащобах. Барсук ничего не ставит, а просто смотрит за тем, как ты работаешь эту работу. Глаза его на мгновение с восхищением загораются, когда ты вновь кого-то обыгрываешь. Для него, большого и массивного, настолько проворные и быстрые движения сродни полноценному волшебству. Ты мысленно хвалишь себя, и есть за что. Так удачно войти в неведомое ремесло. По большому счету, толпа вокруг тебя и те, кто уже что-то проиграл, даже не чувствуют себя обманутыми! Скорее они воспринимают проигранное как цену за пропуск на балаган. На представление к фокуснику со столь чудесными талантами.

Это поляна познала мало радости. Ты задеваешь нужную струну.

В это время дверь лавки приоткрывается, и из-за нее показывается лисья морда.

— Че за шум?

Оставшийся у двери барсук молча кивает на тебя:

— Вон, маска в наперстки играется.
— В наперстки? Здесь? Почему здесь? Место ж непроходное...
— Енот. Мутит чот. Может, те под лавку уже кроты ход роют.

Лис смотрит на барсука, явно пытаясь осознать, серьезно тот или нет.

— Че ты пыришь? — улыбается барсук, а затем назидает: — Внутри передай, пусть начеку будут. И дверь не отпирай.
— Шутняра, твою мать. Передам.

Дверь запирается.

Да уж, есть всё-таки разница, когда ты мальцом ради куска хлеба предлагаешь кому-то в напёрстки сыграть или фокус показать, и подают тебе больше из жалости, чем из ловкости рук - и вот так, когда нужно целую ярмарку в одно лицо устроить! И лапы чуть потряхивает, и голос дребезжит слегка. А всё ж таки получается! Конечно, такая себе работа, но на будущее - тоже хороший навык, польза с него определённо есть! Что хотел, то получил, можно сказать...

Но - недостаточно!

И сейчас очень-очень-очень важно было правильно разыграть карты, которые так удачно пошли в масть!

Не прерывая своей забавы, Тич то и дело косил на наёмника (стараясь косить вообще на всех и ещё улыбаться, как делает настоящий грамотный зазывала), чтобы раскусить этого здоровяка. Скучает ли он? Или просто азартен?

В голове уже созрел неплохой план, как выудить из ситуации ещё больше информации. Но для этого нужна была помощь полосатого здоровяка... Хотя бы совсем небольшая!

Тич, все ценное, что у него было, он, как ты заметил, оставил корешу. А сейчас... Сейчас самое ценное, что у него есть — это его оружие. Хороший такой штурмовой топорик с крюком на обухе, с обратной от рубящей части стороны. Как убедить барсука поставить оружие? ДА НИКАК, барсук скорее поставит на кон свои пару яиц, чем ратное железо.

Топорик, откровенно говоря, нашему вору и задарма... Не, ну задарма был бы нужен. С другой стороны - а кому его толкнуть? А куды его волочь? Не, братушки-ребятушки, тут речь про другое. Надеялся Тич зацепить взглядом, что там было-то у бугая из того, что мог бы на кон поставить...

Ну да ёж с ним! Где наша не пропадала!

У любого выступления должен быть эффектный финал - не весь же день, в конце концов, обувать нищебродов на пряжки и булавки.

- Соберись, лесной народ!
Игра к финишу идёт!
Ясно и козявке,
Повышаем ставки!
Белка или уж
Забирает куш?
Баш на баш
Был наш стал ваш!
Кто рискнёт -
Всё заберёт!
Быть может полосатый
Унесёт всё в лапах?

Совершенно очевидно, что хотя бы при деньгах тут только этот самый барсук наёмник. Лишь бы ему хватило запала и "духа волшебства" развестись на эту уловочку - а там, глядишь, за ниточку потянешь и всё руно в клубок да за пазуху...

Тич, за час своего труда ты насобирал добра стоимостью на две кроны. Ночлег "У обочины" оценивался в одну — три приема пищи и ночлег. Некисло! В свете того, что ты уже обыгрывал обитателей долгое время; того, что мало кто способен выставить такую сумму против; и тех навыков, которые ты уже продемонстрировал, желающих, увы, больше не находится.

Толпа мышей редеет. Барсук же еще на какое-то время остается и задумчиво смотрит на наперстки, кои ты еще не успел убрать.

Мимо вас идет пара котов. Один черно-белый, другой черный. Гамбезоны с панцирями поверх, шапели, топоры, копья. С наемниками-барсуками они здороваются по-свойски:

— Че, не сдохли еще, охраняки?
— Да хер ли с нами будет-то. Привет.
— Привет, ага. Ну как, точно с нами не пойдете? Время решить еще есть.
— Решим, значит, еще, раз есть.
— Не знаю, право слово, чего вы тут выгадать пытаетесь. Щас мы уйдем, Маркисат придет, и все ваши приработки кончатся.
— Мы и на Маркисат можем пойти поработать. С нас не убудет.
— Ага. "Не убудет". Будешь стоять на первом рубеже, пока Сталеус у себя в опочивальне маркису пердолит. В нормальные времена командир вместе со своей ватагой один бой брал, вот как Эрвин щас. Если полегли, то все вместе, если взяли верх — победа на всех одна. А щас эти демоны всех вперед кинули, а сами только с винишком над картами посиживают, фигурки двигают. Завоеватели, ети их рты. Помяните мое слово, лиха вы еще хлебнете.
— Ты, пушистый, лучшей о себе думай. Не на молочный ведь берег собрался.
— Так нам того и надо. Чем хуже, тем больше работы... А это че за маска? — черный кот кивает на тебя.
— Фокусник местный. Целую стаю мышей до исподнего раздел.

Тут оба кота поворачивается к тебе.

— Раздел так раздел, это дело такое. Отдыхать и тешить душу сё ж надо, а здесь земли Вольные. Такое не воспрещается. Но главное в этом деле что? Главное — не обходить вниманием тех, кто следит за покоем, — черный говорит это вроде как барсуку, но следующее обращено все же к тебе: — Я прав, полосатый?
— Думаю, прав, — отвечает за тебя черно-белый. — Угости славных ратников пивом. Вон на какой горе добра сидишь, ты ж все равно не обеднеешь?

- Не убудет, не убудет! - затараторил Тич. - Угощу ратников пивом! Наше дело маленькое - развлекай народ, а за покоем поляны сильный кот блюдёт!

На кой лес было говорить в рифму и сам не понял - видимо, не попустил ещё образ зазывалы. Въедливая, однако, штука! Впрочем, может и к лучшему - примут за дурачка, так оно всегда сподлапнее. Приходилось ещё и за базаром следить, чтобы феня по привычке не вылезла...

- С-час, только, обождите моментик. Не пряжками да гребнями ж за выпивку ставить, верно, друзья? Верно-верно, а тут и лавочка рядом.

И, сграбастав кучу добра на вытянутых лапах максимально демонстративно, мол, смотрите, НЕ УКРАЛ, А ЧЕСТНО ВЫИГРАЛ, подошёл ко второму барсуку, который, вродь, поголовастее был, раз мошну товарища на сохранение попрятал.

- Мислдарь, окажи любезность, обменяй на денюжку, - и многозначительно кивнул на вывеску, мол, всё равно внутрь не пустят. - Чтоб на пиво всем было, а?

А сам приготовился сильно-сильно слушать, что там внутри произойдёт и как дверь шуметь будет и как её открывают - чтобы, понятное дело, подельнику потом всё в точности описать. "Богатство" это так, мелочи, легко пришло, легко ушло. Что такое ночь постоя по сравнению с тем, что, должно быть, внутри охраняется!

Теперь пойди попробуй откажись или кинь на монеты - сами коты такого не стерпят. А ежели сделает, как просят - так действительно, почему бы не поставить котам по пивку - глядишь, чего интересного расскажут...

И всё ж таки не удержался, зыркнул по привычке и на чёрного, и на чёрно-белого. Быть может, упоить их, как следует, да мотыля помыть?

– Оуу, вы такие милые, ребята. – Изобразил польщённый вид Коннор, приложив лапу к сердцу и утерев несуществующую слезу благодарности под единственным глазом. – Когда я слышу, что сразу двое зверей готовы прикрыть мой хвост, и ничего за это с меня не требуют, ко мне тут же возвращается вера, что всё ещё не безнадёжно! Каждая капля истинной доброты в этом мире, где каждый гребёт под себя и гадит на ближнего, становится настоящим сокровищем!

Допивать и доедать Коннору было уже нечего, и нечем было подержать тост Йоханна, так что со стола он встал налегке, подхватив оставленный рядом посох. И уже на ходу продолжил разговор.
– А мне-то казалось, ты не компанейский парень, Рин. – Коннор с усмешкой скосил на лиса единственный глаз. – Ну, не из тех, от кого ожидаешь услышать о необходимости держаться вместе. Похоже, я не так хорошо разбираюсь в окружающих, как мне всегда казалось. Я с одной стороны с тобой и согласен, а с другой, честно говоря, удивлён, что наша компашка сразу не разошлась, как мы с тем делом закончили. Уж не знаю, потому ли мы вместе, что все увидели, как здорово у нас вышло с этой вылазкой, или потому, что добыча наша поровну плохо делится, и никому не хочется уйти с пустыми руками. Но в любом случае, я не вижу прям уж большой необходимости везде ходить впятером, как труппа бродячего цирка. Иной раз можно и разделиться, как по мне.

Уже снаружи ночлежки Коннор закончил.
– Но если ты настаиваешь, чтоб мы все были одной большой семьёй, давай и Тича прихватим, чтоли. Только разыщем его сперва. – А вот последнее уже было не так-то просто, и Коннор это осознавал.

Йоханн удивлённо провожает взглядом срочно выходящего и на воду говорящего зайца.
— Выпить же не успели, эх.

– Тогда определись уже, – усмехнулся лис в усы, – "идем" или "выпьем". И́наче придется тебе пить на ходу. – С тем Рин вышел из землянки вслед за Коннором.

– Кокет ты, заяц, – констатировал он уже снаружи, высматривая, даже, скорее, вынюхивая, пронырливого енота. И через два квартала продолжил. – Можно ходить большой толпой, можно маленькими толпами. Суть в том, что если один вляпается, отмываться всем придется. Как в Подлистье было. Потому и говорю – или вместе, или разбежались и каждый сам за себя в ответе. А если ноги делать каждый раз – поляны кончатся… Где это меченый? – Рин остановился на том месте, где совсем недавно случился локальный взрыв интереса к азартным играм и принюхался, с подозрением уставившись на лавку барахольщика. Пахло при этом почему-то котами.