История Коннора началась одной тёмной, дождливой ночью, когда хозяйку одной из множества булочных лавчонок Мельничного Городка, молодую тогда ещё госпожу Герду и её большое семейство, разбудил громкий стук в дверь. Кто его знает, решились бы кролики подойти ночью к двери или нет, если бы вслед за утихшим стуком не послышался тоненький, жалобный плач. Невзирая на все опасения домашних, Герда распахнула дверь – и обнаружила на крыльце маленький свёрток, в котором пищал рождённый всего несколько часов назад зайчонок. Не было к этому свёртку приложено ни записки, ни хотя бы чего-то, что указало бы на родную мать подкидыша. Герда, сердобольная женщина, не смогла не пожалеть сироту и, скрепя сердце, приняла в семью ещё одного ребёнка.
Имя Коннору выбрали по календарю. С малых своих годов Коннор рос, окружённый заботой и любовью приёмных родителей, и сам отвечал им тем же. Примерным ребёнком и опорой опекунам, однако, он не был. С самых малых лет, как только он твёрдо встал на ноги и заговорил, у Коннора открылся его неспокойный нрав и тяга к приключениям. Среди своих сводных братьев Коннор хоть и не был самым крепким, но точно был самым смелым. В их компании он быстро стал заводилой, и постоянно подначивал ребятишек на самые разные шалости. Не был, к сожалению, Коннор покорен и законам – крал яблоки из чужих садов, сладости с прилавков, устроил бедлам на подворье вредного соседа, выпустив его скотину из амбара. Что Герда, что её муж Вик, оба из чистой любви к приёмному сыну и желания ему добра немилосердно драли ему уши и то место, к которому крепится хвост, но куда там – Коннора было не удержать. Он и сам не хотел расстраивать маму с папой, но вся его натура претила ему сидеть на месте и жить как все почтенные граждане Мельничного Городка.
Пекарем Коннор так и не стал, вопреки чаяниям матери и отца. Выросши в ладного юношу, остался бы он навсегда обычным местным оболтусом, на выходки которого постоянно жалуются все соседи и в которого тайно влюблены все их дочери, но его дальнейший путь определила одна судьбоносная встреча. До той поры Коннор и не слышал о Бродягах, и только столкнувшись с одним из них, вдруг увидел – вот оно. Вот его судьба. Поначалу неразговорчивый чужак лишь отмахивался от настырного мальчишки, но в конце концов он всё же увидел в деревенском оболтусе некий потенциал. Бродяга рассказал Коннору о том, как звучит Лес в непроглядную, безлунную ночь. Рассказал, как замирает дух, когда среди зарослей показываются остатки древних каменных стен. Рассказал, как уходит в пятки душа от далёкого медвежьего рёва. Бродяга рассказал Коннору о безумных приключениях, об авантюрах на грани здравого смысла, о шальных деньгах, и о смерти, с которой в очередной раз разминулся в паре шагов. Коннор был очарован этими историями. Был очарован истинно-свободной жизнью со всеми её прелестями и не испугался всех её тягот. Жизнью, где всё бы зависело лишь от него.
Тот Бродяга, волк по имени Рутгер, согласился взять Коннора с собой, и дал ему день на раздумья и сборы. Ни запаса вещей, ни долгих раздумий у Коннора не было – только желание попрощаться. Конечно, и отец и мать были против, но Коннор был упрям и вдохновлён. Если бы его просто заперли в доме, как хотела Герда, он всё равно бы сбежал любой ценой, и не вернулся бы уже никогда. Герда с Виком это понимали, и потому смирились, лишь обняв непутёвого приёмного сына, да благословив его в путь. Тепло распрощавшись с ними и со всеми братьями, Коннор ушёл со своим новоявленным учителем в ту же ночь.
И всё же, тогда Коннор пока не стал настоящим Бродягой. И дело было не только в неловкости новичка – от Рутгера требовалось немного наставнического терпения да несколько десятков болезненных, но необходимых уроков, чтобы Коннор начал матереть и набираться опыта. Дело было в том, что Коннор всё ещё не оторвался от дома окончательно. Куда бы ни занесла их с Рутгером судьба, он всегда возвращался в Мельничный Городок на короткую побывку. А если и не возвращался, то писал письма, где в ярких красках описывал свои приключения, не забывая и добавить немного от себя. Мельничный Городок был его надёжной гаванью, куда он всегда мог причалить и где мог найти стол и кров. Но всё изменила война.
Вторжение Маркисата стало самой драматической главой истории Коннора. Иноземные захватчики захватили всё левобережье Клатчеровых Вод, и установили свои порядки. Они обещали прогресс и процветание, но вместо этого принесли обязательные поборы и деспотию кошачьих наместников. Когда же война у кошек пошла не по плану – всё и вовсе стало плохо. Реквизиции продовольствия и обычное мародёрство легли на обитателей Мельничного Городка тяжким бременем. Многие из них лишались дела всей своей жизни, и оказывались на краю гибели, обречённые на нищету. Искать защиты от беззакония было не у кого, а любое недовольство беспощадно подавлялось. Были, конечно, и те, кто лишь выиграл от такого положения дел – в особенности это касалось владельцев мукомольных предприятий, которым отдавали во владение мельницы тех, кто оказывался не так сговорчив с новыми властями – но тем более вопиющей Коннору казалась творящаяся несправедливость. И он решился на борьбу, что и разлучило его тогда с Рутгером, которому всё это было чуждо.
Да только что мог сделать один Бродяга, только-только набравшийся опыта? Тем более такой Бродяга, который упорно не желал замарать своих лап в крови? Его борьба больше походила на хулиганство крупного масштаба. Коннор скорее раздражал кошек, чем действительно их ослаблял. Тем не менее, многих горожан Коннор действительно спас от смерти и произвола властьимущих, возвращая им припасы и собственность и колотя мародёров и зарвавшихся солдат, и всякий раз лихо уходил от преследования. Эти маленькие подвиги принесли Коннору славу народного героя, и именно тогда с ним связался Лесной Союз.
Молодой, горячий, кипящий от праведного гнева, Коннор воспринял призывы Лесного Союза очень близко к сердцу. Лес, свободный от любых форм угнетения, исходящих от кого угодно – разве не прекрасная мечта? Он легко согласился на сотрудничество с Союзом, даже не понимая пока, что его просто используют в личных целях. Лесной Союз не смог бы ослабить позиций Маркисата в Мельничном Городке, но, заручившись помощью Бродяги, они смогли организовать покушение на коменданта здешнего гарнизона. Покушение провалилось с треском, но главной целью Лесного Союза было вовсе не убийство высокопоставленного офицера. Партизаны рассчитывали напугать его, обострить его паранойю, и спровоцировать его на жестокую карательную акцию в отношении населения. Лесной Союз рассчитывал, что весть о настолько жестокой(а главное, никак не мотивированной!) расправе разнесётся по всей округе, и уж если не спровоцирует восстание на других Полянах, то во всяком случае подтолкнёт их жителей активнее помогать Союзу тайно, или даже пополнять его ряды. Коннор же, брошенный своими недавними союзниками, столкнулся лицом к лицу с последствиями своей доверчивости, беспомощно наблюдая за тем, как войска Маркисата прокатываются по городку катком, громя, сжигая дома без разбора и хватая и пытая всех, кто казался им хоть сколь-нибудь подозрительными, а заодно и набивая собственные карманы пожитками несчастных горожан.
Чтобы остановить эту волну насилия и уберечь от неё свою собственную семью, Коннор сам сдался оккупационным властям. Поняв, что всё это время они имели дело с лихим одиночкой, направляемым подстрекателями, а не организованной самими местными ячейкой убийц, солдаты Маркисата остановили расправу. Коннора избили так сильно, что он навсегда потерял глаз, а затем приговорили к публичной казни через повешение. И уже тогда, когда под Коннором открылся люк, а верёвочная петля едва не сломала ему шею – метко пущенная с крыши стрела перебила канат, а брошенные в нужные места дымовые бомбы посеяли достаточно паники, чтобы едва живой заяц со связанными за спиной руками и обрывком петли на шее смог прошмыгнуть под эшафотом и скрыться.
Это был последний подарок от Рутгера. Коннор не встретился с ним в тот день, да и потом не видел его больше никогда. Пользуясь помощью добрых, сочувствовавших ему жителей, заяц покинул Мельничный Городок, и более не возвращался и не писал писем. С тех пор он был сам по себе, заводя лишь короткие, случайные союзы, заботясь лишь о своём насущном выживании, да изредка помогая какому-нибудь бедолаге с его бедой. Пережитое не сломило его неистребимый дух, не ожесточило и не сделало циничным и холодным, но всё же оставило неизгладимый след. Этот свой урок Коннор усвоил. Только кто знает, какие уроки ещё преподаст ему жизнь.