[D&D 5] Карпаччо из Дракона | ходы игроков | 02B. Бр. "Бомболони"

Естественно Мегара рубанула мечом не того легионера, что пер на нее, а того, который угрожал товарищу. В данном случае Марко. Святой отец за каким-то бесом не спрятался у нее за спиной, за что, разумеется, и огреб неприятностей. Вот будет в следующий раз слушать не только красивую и сильную, но и умную девушку.
Она коротко размахнулась от локтя и рубанула мечом слева направо наотмашь, чтобы достать не ту тварь, что сейчас скалила на нее свои желтые от времени зубы. Ну ничего, пусть поскалится, и до него очередь дойдет. Сама она этого слишком заслуженного ветерана не боялась, пусть попробует еще разок пробить ее защиту.

Торжество Марко, решившего уподобится архангелам небесным, низвергающих своих врагов потоками огненного пламени, длилось недолго. Первый же мертвяк хвативший его своими костлявыми пальцами вырвал кусок плоти так, что хотелось заверещать подобно хряку, ведомому на убой. Но не пристало слуге триединого уподобляться низким тварям, а потому сцепив зубы, Марко продолжил противостоять мерзким отродьям, вышедшим против них

... – И простер он длани свои и сказал – да будет пламя ... и стал жарить шашлыки – промолвил святой отец и действительно среди мертвецов загорелась земля продолжая лизать огненными языками их тела...

- Отче, лечить, а?
– Ох, помощь не помешает, дочь моя

Заметив ранения Марко, юный волшебник вытянул вперёд руку и совершил ей резкое движение, будто хватая святого отца и притягивая его к себе. И впрямь, хотя их разделяли метры, Марко тут же словно отлетел от подземных чудищ, которые не успели зацепить его своими мечами и клыками.

Вместе с тем Орацио уже читал новое заклятье, совершая пассы длинными пальцами. Только он произнёс последние слова, как три белые стрелы из чистой магической силы появились из воздуха и устремились с большой скоростью к стае чудовищных крыс. Они ударили без промаха, метко пронзая тела грызунов.

Жизнь в Дырах была непростой, опасной, и даже, не побоимся этого слова, смертельно опасной и раньше — только самый невнимательный или забывчивый читатель не вспомнил бы сейчас про того бедолагу, чью ногу доедала псина стражи всего парой часов раньше — но основными раздатчиками смерти были, всё же, не сами узники, и даже не стража с их громадными голодными собаками, а сами Дыры: работа была настолько тяжёлой, насколько это вообще было возможно, о здоровье по-сути-рабов никто совершенно не заботился, как и о том, чтобы обезопасить труд под землёй, а потому заключённые и требовали столь частой замены, что хватали и стаскивали сюда всех, кто попадётся под руку, и стар и млад, и мужчин и женщин, и преступников и просто неудачников... Но да ближе к сути — так уж вышло, что смерть здесь была штукой частой, но обычно безликой: кого-то, как ехидного Браско, просто заваливало камнями так быстро, что они не успевали и пикнуть; кто-то умирал от болезней, кто-то — от ран, а кто-то — просто от усталости не выдерживал... так... или иначе.

Но сейчас смерть смотрела им в лицо (или отсутствие оного), шевеля болтающимися челюстями и скрежеща гнилыми зубами. Её было не избежать, или, точнее, не избежать было того, чтобы это видеть. Она была не внезапной и не неотвратимой, нет, ей можно — нужно! — было сопротивляться... но для этого нужно было стать кем-то, кто нёс смерть сам. Для кого-то это было не впервой... да что там, будем честны — вряд ли тут был кто-то, кто прошёл бы через свою жизнь не окончив жизни ни одного до того живого существа, тут же речи про убийство людей не шло, ведь эти «легионеры» были и без того уже трупаками.

Но одного такого тут всё же не было.

Каждая поджаренная священным светом крыса будто бы обожгла «Роберто» — серая роба задрожала и задёргалась, пустые перчатки болезненно сжались и разжались, а капюшон то ли бессильно, то ли печально опустился. Чем бы они ни были, что бы ни сделали с этими зверьками катакомбы под Дырами, они, в отличие от бродячих мертвецов, всё ещё были живы... «Были».

— Бегите, бегите! — в отчаянии призвал хор, обращаясь, впрочем, вовсе не к своим двуногим спутникам: из просторного рукава вылетела, выскочила, и выпрыгнула целая стая, до того, похоже, скрывавшаяся где-то в непроглядных тенях внутри, и, помогая друг другу, в несколько мгновений столкнулась с другой стаей, стаей так называемых Ratti Verdi. Блохи, мухи, комары, тараканы, муравьи, вши, своим ли ходом или на спинах поспособствовавших им в скорости мышей и крыс, набросились на тускло светящихся противников, не столько раня их, сколько заставляя растеряться, потерять концентрацию... или, как бы сказал сам «Роберто»: — Бегите, пока ваша Песнь сбилась!

Таддео не отставал от остальных сотоварищей по подземельям, и снова сделал двойной выпад — и своим коротким мечом, и кинжалом, на сей раз отрубив мечом голову, а кинжалом — руку у запястья не-живого, но и не-мёртвого противника. Отвратительно захрипев, труп осел на землю… Чтобы буквально спустя мгновение снова подняться, настолько целостным, насколько это вообще было возможно.

— Andate affanculo, bastardi, — в сердцах выругался молодой человек и закричал в сторону своих спутников: — Эти выродки почему-то не умирают! Я буквально разрубил одного из них, и он снова цел! Что за чертовщина?!

Пока он делал (точнее, кричал) это, отмахиваясь от безуспешных и даже в чём-то комичных потуг его неживого противника, в очередной раз восставшего из мёртвых, дотянуться до Таддео, в основном коридоре разыгрывалась целая шахматная драма. Сбегая от странных ядовитых чар, туманящих сознание и отравляющих кровь, наведённых на Ратти-Верди — «Зелёных Крыс» — небывальцем, грызуны сначала устремились было прямо в стену, но поняв, что камень — не вода, а они — не святой Мосисей, некогда заставивший морскую пучину расступиться, чтобы позволить его народу совершить исход из страны, где было весьма плохое социальное обеспечение для семей с новорожденными, сменили направление движения и устремились на запад, сиречь к Марко. Обступив священника, зловонные люминесцентные твари снова было попытались покуситься-покусаться, но божественная защита святого отца снова сработала, как часовая башня городской ратуши Тарантазии: мгновение в мгновение. Ослеплённые грызуны так и не смогли понять, что из окружающего — их сёстры и братья, а что — тело священника.

Пока ратти-верди, у которых Триотец или кто там яркой вспышкой света временно отключил систему определения «свой-чужой», бесполезно клацали острозубыми челюстями, одно из умертвий, одетое в драконианские латы и некогда выглядевшее как высокий, стройный, возможно даже красивый драконианский муж, а ныне ронял плоть, гной и копошащихся в его теле опарышей, решило было, что ему неуютно стоять посреди костра, устроенного пусть и божественными, но всё же чарами падре Марко, решил отойти в место попрохладнее, например, в глубь коридора, Мегара, воскликнув: «ТЫ НЕ ПРОЙДЁШЬ!» изо всех сил рубанула своим мечом того, кто решил, что её компания ему менее приятна, нежели потёмки древнего подземного лабиринта. Немёртвое чудище забулькало в осуждении и рухнуло на каменный пол подземелья, прямо в костёр святого отца; коридор начал заполняться чадом горящей плоти — весьма отвратительным запахом, поскольку плоть была не свежей и аппетитной, но древней и полусгнившей.

И, наконец, последний из оставшихся нежитей всё-таки смог проявить проблески разума и тактики, коей славилась Драконианская империя. Болт из арбалета Эйшет и удар меча Мегары отправили было его к праотцам (коим он и сам являлся, судя по возрасту этого трупа), но как только Таддео начал кричать о том, что, мол, они не умирают, этот труп решил подтвердить слова смазливого чада Алации: с отвратительным скворчанием горящей плоти труп-воин поднялся на ноги и сделал стремительный выпад в сторону морганты своим древним позеленевшим от времени гладием. Обжигающая боль в боку сообщила альпинистке о том, что атака твари на сей раз была успешной…

Целая и почти настоящая, пусть и крошечная армия всевозможных паразитов и прочей мелкой шушеры продолжала гонять светящихся крыс по узким коридорам. Ослеплённые и уже и без того изрядно потерявшие в численности, грызуны, подгоняемые болезненными и надоедливыми укусами, бросились влево... или вправо? Смотря, наверное, для кого, а уж для целой кучи зелёных тварей, копошащихся туда сюда, это определить было вообще невозможно, поэтому давайте просто скажем так — на север. Да, для этого придётся представить, что кто-то здесь знал, где в этих катакомбах север, но... Давайте уж представим, а? Чтобы не усложнять.

Натравивший же их «Роберто» тем временем всё же обратил внимание на крайне неудобно отказывавшихся оставаться в разрубленном состоянии труполегионеров, просто прилаживавшим отсечённые конечности и даже головы обратно как ни в чём ни бывало.

— Они уже мертвы, — напутствующе напомнили доносившиеся отовсюду голоса. — Их не убить вновь... Но можно остановить! Крушите кости, не дайте им двигаться!

Если зеленый змий, что являлся отцу Марко в изрядном подпитии, был обычным делом, то зеленые крысы были совсем нежелательными спутниками. Твари так и норовили погрызть его за пятки, разодрать рясу, навалиться всей мерзкой кучей, чтобы сбить его с ног. И лишь святыми молитвами да милостью отца небесного Марко стоял. Силы прелата подходили к концу, но он еще не исчерпал запаса своих молитв, а что касается его веры, то она была неисчерпаема, что его бутылка с вином.

Крысы внезапно отступили, и пользуясь предоставленной возможностью, Марко проскользнул между Мегарой и мервяком так, чтобы его силу и бесстрашие узрили все премерзкие порождения тьмы.
– Как Владыка мой разгоняет тьму своим появлением, так и я уничтожаю богомерзких тварей светом веры своей...

Не успели слова молитвы сорваться с уст священнослужителя, как он взорвался еще одной ослепительной вспышкой, что озарила все пространство вокруг...

Диковинные чары менянета снова вызвали приступ паники и какафонию визгов у стаи светящихся тусклым зелёным светом крыс; те, наконец, оставили в покое священника (надолго ли?) и устремились куда-то ближе к Мегаре.

Вспышка священного сияния, вызванная падре Марко, осветила коридор и чуть не ослепила в нём находящихся; крысы снова запищали и попытались даже прогрызть камень стен, чтобы скрыться подальше от таких неучтивых гостей, которые пожаловали в их, крыс, подземелье, да ещё и начали больно швыряться то ядом, то огнём, то светом. Ходячие мертвецы в драконианских доспехах также не порадовались такому отношению; все трое упали на холодный каменный пол тоннеля и больше не шевелились. Таддео брезгливо пнул того, который валялся у его ног:

— Сдох? Окончательно? Вы уверены, святой отец?

Тем временем, пока всё внимание наших героев было приковано к событиям, разворачивавшимся в восточном тоннеле, в северном тоже начало что-то происходить. Сначала какие-то шорохи, позвякивание, а после вдали вспыхнул свет факела, осветивший и этот проход. Факел был в левой руке одного из лакеев Чёрного Пса, в правой он крепко сжимал шипованную булаву, а перед ним быстро и почти бесшумно подбирались к "Роберто" и прочим два огромных, почти с телёнка размером, мастиффа.

Мегара громко выругалась, когда легионер каким-то невероятным образом пробил ее защиту. Конечно, одна рана при ее здоровье была ни о чем, но все равно неприятно. А потом последовала яркая вспышка от святого отца. И, о чудо, немертвые легионеры тут же рухнули грудой костей и праха. На секунду юной варварке стало стыдно. Она то посчитала пьянчужку Марко самым бесполезным членом отряда. А, если бы не он, то пришлось бы стучать этих тварей булыжником по голове, что не слишком удобно. Тут же, со всей своей непосредственностью, решила загладить свою вину. Пусть она и не сказала ничего обидного, но подумала же.
- Браво, марко! Брависсимо! С меня выпивка, когда мы выберемся наружу!
Потом морганта резко крутанулась, пригнулась и махнула мечом на манер косу, чтобы разобраться с крысами.

  Тяжёлый арбалетный болт, выпущенный практически в упор, пробил плечо мертвеца насквозь, войдя в гниющую плоть по самое оперение. Любого живого такой удар отбросил бы, а то и кинул на землю, но восставшей из мертвых древней твари такие условности были чужды - легионер только дернулся и, выпрямившись, упрямо полез вперёд, как пьяница к траектории. Эйшет зло фыркнула и, выругавшись сквозь зубы, снова завертела ворот.
  И тут, как молния в макушку, раздался голос Таддео - парень столкнулся с тем, что нежить, не смотря на кажущиеся фатальная повреждения, второй раз помирать не собирается.
  - Merda! - взвизгнула малебранке, судорожно думая, что предпринять. И пока никакой идеи, кроме как загнать дохляков в разоженный кем-то из соратников костер, на ум не приходило. А для такого плана арбалет, как на зло, был совершенно бесполезен, а всякая попытка подойти ближе означала только то, что она со своей рапирой будет всем мешаться под руками. Куда ни кинь - всюду клин.
  К счастью, священник такими сомнениями не страдал, засияв так, что выходице из Преисподней мигом захотелось выцарапать себе глаза, только бы не видеть этого ослепительного безобразия. Зажмурившись и вжавшись в стену так, что каменные выступы болезненно впились под ребра, малебранке зашипела не хуже кошки, которой наступили на хвост. Распахнуть веки её заставило только полязгивание и дерганные отблески света откуда-то с боку.

  - Эй, там... - Эйшет прищурилась, ожидая увидеть ещё мертвецов или им подобных существ. Но то, что попыталось зайти во фланг, заставило её завопить совершенно иное:
  - Шухер, cosca! Вертухаи нам на след упали! Бей-убивай!

  От крика ни стражник, ни его псы ожидаемо не остановились, и арлекина, отпрыгнув на пару шагов в сторону, сложила пальцы в сложно повторимом изгибистом жесте, после чего начала торопливо шевелить губами - но ни звука с них не сорвалось. А пока плелись неслышимые чары, которые должны были остановить широкими прыжками мчащуюся впред лоснящуюся псину, руки девушки пытались одновременно перевесить арбалет за спину и вытащить из ножен рапиру. Получалось откровенно плохо.

Маг было выдохнул, заметив, что с крысами и мертвецами было покончено, но долго расслабляться ему не пришлось. Завидев подошедшего с тыла стражника, Орацио не стал мешкать. Юноша выступил вперёд, поравнявшись с загадочным союзником в балахоне, готовясь скрестить клинки (хотя у врагов и не было клинков) уже в ближнем бою.

Пока же псы ещё не успели сократить дистанцию, Орацио через магические стихи направил силу своего заклинания на одного из зверей и атаковал его незащищённый разум, надеясь окончательно успокоить мастиффа.

Незримая волна безумия устремилась в направлении одного из боевых мастиффов Роджерио. Лишь малебранке видела её — как поток тёмного клубящегося тумана, в котором время от времени проявлялись искажённые агонией лица, создаваемые завихрениями тумана; проявлялись — чтобы тут же пропасть. Настигнув пса, этот туман окутал его массивную голову и «впитался» внутрь через глаза, нос, пасть и уши животного. Как только это произошло, мастифф оступился, чуть было не упав, остановился и, пронзительно заскулив, начал в панике озираться по сторонам; ещё пара ударов сердца и скуление пса перешло в жалобный крик-лай, а сам зверь развернулся в диаметрально противоположном направлении и, презрев окрики и команды стражника, устремился во тьму тоннеля. Его крик постепенно стихал, указывая на то, что собака предпочла возможное наказание от хозяев непонятной боли и чудовищному страху, которые она испытала.

Второму псу тоже досталось, на сей раз от молодого чародея. Оставшийся мастифф пискнул и тоже остановился — и вовремя, поскольку Таддео, услышав собачий вой и крики стражника, крикнул Мегаре: «Bambina, corriamo insieme!» и устремился по северному коридору, свернул в западный и устремился к противникам, зайдя к ним с тыла. Однако такой марш-бросок не принёс пользы молодому человеку (разве что отвлёк внимание на себя): едва завидев Сердцееда, и стражник, и пёс тут же атаковали Таддео. От взмаха булавой стражника парень грациозно уклонился, но вот он наскока огромной псины и его клыков увернуться не смог; Таддео упал на каменный пол и ухватился за плечо, пытаясь остановить кровь, щедро изливавшуюся из глубокой раны.

  - Да! беги-беги, cazzo блохастый! И возвращаться не смей! - радостный визг Эйшет сам по себе мог быть звуковым оружием, особенно в узком тоннеле, но жертвами его стали только Орасио и Роберто, которым этот крик прилетел в спину.

  Но гордо подбочениваться и являть всем облик славного победителя злых псов малебранке не дали: оставшийся мастифф по тупости не отсек момент, а его хозяин явно был еще глупее псины. Девушка возмущенно фыркнула, не дождавшись ни оваций, ни восторгов. Она потянулась было к лютне, отметить победу музыкой, но тут с тыла на противников налетел Тадек.
  Преследователи, гнусные душители свобод и мучители независимого духа, налетели на Сердцееда и повалили его на пол с целью отнять у героя последнее - жизнь. Увидев это, Эйшет возопила еще громче:
  - Не-ет! Таддео! Amico! Держись, я сейчас!

  Вырвав наконец из ножен рапиру, бардесса, громко стуча подошвами сапог по камням, ринулась вперёд. Выставленное перед оружие лишь чудом не задело стоявших впереди союзников, когда рогатая девочка пронеслась между ними. Причём без криков и воинственных воплей, как можно было бы от неё ожидать.
  Причина такому молчанию была проста: убедившись, что идущий из глубин Пекла шепот неплохо пугает собак, девушка решила повторить приём и со вторым мастиффом. А уже когда она останется один на один со стражником, того можно будет для начала обматерить, а потом, проделав пару дырок в местах, природой для того не предназначенных, обратить мужчину в бегство вслед за его шавками.
  Бросив с левой руки заклинание в собаку, малебранке резко затормозила перед преследователем и, отмахнув перед собой клинком, бросила немного запыхавшимся голосом:
  - Отстань от него, cafone!

  Краем глаза малебранке, которой темнота совершенно не мешала, заметила, как здоровая чёрная псина, поставившая тяжёлые лапы на грудь Таддео и хищно капавшая с клыков слюной, вдруг затрясла головой, вздрогнула всем телом и, истерично взвизгнув, начала в буквальном смысле заниматься самоедством, вцепившись вместо жертвы себе в бочину. Но страхи - не блохи, и зубами их не выгрызть. Поняв это, мастифф снова взвизгнул и, покрутившись волчком прямо по Сердцееду, боком отпрыгнул в сторону и, жалобно скуля, дал деру, вскоре растворившись во тьме тоннеля вслед за товарищем.

  - Лучше сам беги, а то будет хуже, чем им! - запальчиво предупредила стражника Эйшет.

Впрочем, вперёд бросилась вперёд она не одна — едва малебранка остановилась, мимо неё бесшумно, несмотря на недавно прихваченные новые сапоги, проскользнула серая фигура. В темноте подземного коридора роба казалась особенно бесформенной, будто бы постоянно сливаясь с цеплявшимися к углам теням. В отличие от Эйшет, у «Роберто» не было в руках оружия — более того, хоть это и сложно сейчас было разобрать наверняка, со спины, кажется, он, напротив, сложил их вместе, словно в беззвучной молитве. Замедлившись перед оставленным своими куда более благоразумными мастифами охранником, он наклонился чуть назад и вдруг резко, словно древко лука, у которого отпустили натянутую тетиву, изогнулся вперёд, приближая пустой капюшон к нему, так и не понявшему, что делать против такой неожиданной атаки. Из темноты выпала новая куча всевозможных мелких тварей, облепивших бедолагу со всех сторон.

— Мы советуем тебе послушать её, — произнесла гармония голосов, прежде чем повернуться к Таддео. — Поднимайся, нужно спешить.

Пустая перчатка с раскрытой ладонью нависла над лихим сокамерником, давая ему возможность ухватиться за неё.

– Таддео, ты куда? – закричал святой отец, когда вьюнош бросился по мрачным коридорам куда-то туда, где лаяли собаки и стучали по полу тяжёлые ботинки стражи. По мнению священника стоило наоборот рвать когти и убегать от погони, а не возвращаться назад. И ожидаемо – судя по комментариям остальных паренёк попал в замес. Он же, Марко, слишком стар для таких подвигов, да и груз мешал. Нет, не груз ответственности пастыря, а буквальный груз – барахло, набранное не по силам снижало прыть святого отца, поэтому он всегда трижды думал, прежде чем сделать хоть шаг. Словом, священник был не в тех статьях, чтобы бегать сюда-обратно, а потому решил прикрывать тылы.

- Ну вот, - там за спиной началось веселье, а я пока здесь. - подумала Мег. Победа над крысами не принесла хоть какого-то удовлетворения. - Бррр, гадость хвостатая, ни кожи, ни рожи, ни славы, ни денег. Еще бы с комарами и мухами сражаться сука судьба заставила.
Но, судя по воплям, суки или кобеля или и те и другие были сзади. А местные собачки не понравились девушке с первого взгляда, собственно, как и стражники. Так что альпинистка горячо возблагодарила Создателя. что он так быстро даровал ей отмщение. Правда сделала она это уже на ходу. Причем потомке великанов пришлось бежать, чтобы не пропустить веселье. также, на ходу, Мегара махнула мечом наотмашь и резко остановила клинок, чтобы стряхнуть с доброй стали поганую крысиную кровь.

В подкрепление слов товарищей проходимцев, Орацио направил невидимую силу в грудь стражника, подталкивая его прочь от Таддео и отряда и намекая ему на верное решение. Лезть вперёд и за зря мешаться под ногами сам маг не стал, предпочтя продолжить подстраховывать бойцов издалека.

— Советую вам и не думать о том, чтобы позвать сюда ваших соратников на подкрепление! — добавил юноша предупреждение на случай, если бугаю в голову взбредут глупые мысли.

Если же тюремщик не послушает угроз, Орацио уже был готов дать ему отпор. Почти дочитав заклинание до конца, он ненадолго задержал его эффекты, чтобы высвободить их в случае агрессивных действий со стороны стража.

Охранник явно не ожидал, что беглецы окажутся настолько подготовленными и будут действовать не как бегущие с корабля крысы – каждая сама за себя – но как слаженная единая команда, в которой один за всех и все дела. Оценив неравные силы, он посмотрел на булаву в своей руке, потом с грустью — туда, куда убежали оба его пса, на которых зиждилась его уверенность в собственной непобедимости, и, в сердцах плюнув под ноги (забыв, что там лежит сбитый с ног мастиффом Таддео; смрадный плевок приземлился аккурат на щёку горе-героя), вернул булаву в кожаное кольцо на поясе, поднял руки и, пятясь назад, заговорил:

— Всё, всё, понял я, чай, не ritardato. Мне не настолько хорошо платят, чтоб я своей шкурой рисковал ради тех, чья порода и так пачками сюда прибывает. Я вас не видел, а вы — меня, ci stiamo?

Не встретив возражений — в интересах и наших героев было поскорее замять стычку и продолжить то, чем они занимались — побег из каторги; Таддео, поднявшись на ноги и отерев плевок с лица, пристыженно взглянул на сотоварищей и, пробормотав невнятные слова благодарности, устремился назад в главный коридор. «Поспешим, я не уверен, что он сдержит своё слово; чем раньше мы выберемся из катакомб, тем лучше!» — с этими словами вернувший себе прежний флёр самоуверенного рыцаря, Сердцеед повёл группу беглецов по тоннелям.

Спустя несколько часов блужданий по тёмным пыльным лабиринтам, несколько обезвреженных ловушек и несколько ответвлений, где во тьме слабо мерцало какое-то зеленоватое сияние, наши герои оказались перед огромной каменной дверью. «Свобода — там», кивнул в её сторону Таддео и принялся работать над сложными замками, отделявшими наших героев от огромного мира. С некоторыми он справился без труда, с некоторыми же — помогла Мегара, которая налегла мощным плечом на дверь, которую, судя по всему, не открывали уже столетие, и хорошенько поднажала на неё. Отмычки в руках Сердцееда после этого справились с заржавевшим механизмом без труда, и вскоре синее небо, белоснежные шапки гор и изумрудное полотно леса явили себя беглецам… Которые наконец оказались на свободе.