[D&D 5] Карпаччо из Дракона | ходы игроков | 04. Бачиччин, золото и вино

Услышав вопрос святого отца, могучий моргант за барной стойкой нахмурился:

— А что не так с той едой, которую они сейчас едят?! И я, и моя семья — едим то же. Не выбрасывать же съедобные харчи, такое только богатеи вроде Отельеров себе позволить могут. Вчера приготовили свежее, клиенты не съели всё, до сегодня оно не испортилось, не жара же ещё на дворе — так что не так с нормальной едой?! — хозяин таверны в сердцах швырнул белоснежное полотенце, которым вытирал руки за мгновение до этого, на поверхность стойки. — Но ежели вам серебра не жалко, то подам мальцам и мяса с вертела, и рыбной юшки, и сегодняшнего хлеба. Пяток серебреников — и милости прошу!

    

* * *

Кость, бывшая размером с пол-Бени, совершила несколько сальто и с жирным чваканьем врезалась птице прямо в голову, отчего похабный трубадур громко кудахтнул и затряс головой. Сотоварищ пернатого барда — огромный мохнатый пёс с обвисшими щеками, придававшими его морде печально-траурное выражение, грозно зарычал и почти тотчас же швырнул массивную кружку с элем, кою до этого момента держал в лапе, в Бенедетто, а третий из труппы — пожилого вида осёл, который уже находился в изрядной степени опьянения, судя по его пошатыванию даже в позе сидя и стеклянному выражению огромных глаз, окантованных густыми ресницами, приспустил массивные очки — новинка, изобретённая учёными и мастерами Тарантазии, — и осуждающе заревел:

— Ой-вей, ну и хамство! Ну и невоспитанность! Неудивительно, шо такого хулигана, простите, ребёнка, мамочка с папочкой выставили за дверь — кому, скажите мне, нужен такой кадет, у которого ни манер, ни совести, а кровь, не иначе как от дяди-контрабандиста из Феретро!* Вы, молодой человек, таки хотите получить тумаков по шее? Их есть у меня, как тухлой рыбы в подвалах Лунгаривы — полный мешок, и все свежие, хоть щас на морду!

Тон ушастой твари, однако, не выдавал ни агрессии, ни искреннего желания ввязываться в драку; все знали, что говорящие ослы — просто ходячие бездны богохульств, ругательств, негатива и нытья, и ничего благого, доброго или позитивного из их пастей не могло быть исторгнуто, потому подобного рода речи — если их озвучивал говорящий осёл, а не, скажем, говорящий петух, говорящая крыса или сборщик налогов, — стоило воспринимать как речь нейтрального тона.

Беня почувствовал опасность за мгновения до того, как она наступила – он даже не успел предупредить Эйшет. Тело малебранки вздрогнуло, и, подняв лицо, Беня увидел, как по волосам бардессы стекают остатки пива, а также заметную ссадину на месте попадания. На короткое мгновение в глазах мальчика мелькнул ужас, но, когда он осознал, что ничего по-настоящему страшного не произошло, из и без того находившихся на мокром месте глаз Бени хлынули слезы. Сказать, что во все стороны хлынули – не будет преувеличением, ибо он сразу же начал крутить головой по сторонам в поисках обидчика.

Искать долго не пришлось – из послекружкобросковой позиции выходил квартетный пес, а квартетный осел в очках начал читать Бене нотацию. Которую тот выслушал с абсолютно огорошенным видом – слезы из глаз течь перестали, но нижняя губа предательски подрагивала. И, когда осел помянул маму и папу, Беня на весь зал шмыгнул носом.

- Б…Беня не специально! Беня просто обрадовался… он потерялся, а тут его нашли…

Голос дрожал и прерывался. Затем мальчонка еще раз звучно втянул сопли и чуть выпрямился, подняв глаза на осла.

- Пеня пы изфинился…

Он запнулся и вытер рукавом глаза и нос, и чуть повернулся, смотря уже на пса.

- …а вы про маму… она… она… и кружкой!

Беня сжал кулачки перед собой, будто положив их на низкий невидимый столик перед собой. И вообще стал очень похож на нахохлившегося боевого воробья. После чего вдруг резко рванул грязные тряпки на груди, обнажая другие, чуть менее грязные тряпки.

- Па закону драк тавернных, уличных и падворотных, я, Бенедетто, вызываю тебя, говорящий пес, на кулачный-чур-без-зубов бой!

  Тайна появления Бени оказалась предельно простой: мальчик не выдержал одиночества и пошел искать способ спасти свою деревянную подружку, так и оставшуюся за решеткой. Но, видимо, так как не знал, с чего начать, пошел, куда глаза глядят. В общем, выбрал вполне уважаемый Эйшет способ справиться с любыми неприятностями – что-нибудь делать, и надеяться, что все сложится. А удача сама ляжет под ноги отважным.
  Крепко стиснув подбежавшего мальчика, который и сам соскучился по друзьям, малебранке пустила искреннюю слезу:
  - Я не видела здесь Луччи, зато есть все мы: и тетя Мег, и Марко с Орасио, и Нико, и даже Роберто! И мы все, все-все-все, рады тебя видеть! Ты теперь не один, bambino – все compagna в сборе! Бедненький, хоть отъелся, но как испачкался! Тебя никто не обижал? Ничего плохого не происходило? Как там Тадек и дедушка Лато? Еще и оброс – я помогу подстричь! Ты уже покушал? За наш столик пойдешь? Ой, а щечки по-прежнему впалые! А мы тут хорошему человеку помогаем, доброе дело делаем! А ты что-то узнал? – восклицания и вопросы сыпались из арлекины, как из рога изобилия, и с той же частотой, с которой падают с дерева орехи, если его хорошо потрясет кто-то вроде морганты.

  А потом внезапно и совершенно неожиданно в голову прилетело что-то тяжелое, ударив в скулу и висок так, словно пьяный задира решил показать свою удаль. Вмиг побледневшая малебранке пронзительно взвизнула, стегнула инстинктивно хвостом, и разжав руки и выпустив Беню, отпрыгнула в сторону от угрозы. Новых плюх не прилетало, и скривившаяся от боли девушка осторожно, самыми кончиками пальцев дотронулась до раны, ощущая на лице что-то мокрое и стекающее вниз.
  Мазанув по влажному следу, рогатая девочка поднесла пальцы к глазам, ожидая увидеть густую кровь и уже почти плача от боли, обиды и непонимания. Однако знакомого цвета не было, да и запах стоял нехарактерный. Не веря своим глазам, Эйшет облизала пальцы и, к изумлению своему, поняла, что ее ко всему прочему еще облили пивом! Громко шмыгнув носом, она повернулась в сторону, откуда прилетел удар и, морщась и потирая набухавший красным след, возмущенно поинтересовалась:
  - Какого…


  Вопрос ее потонул в ослином реве, из которого следовало, что очкастая скотина – в прямом и переносном смысле – натурально катит бочку на Беню. Все становилось еще более непонятным: чем помешал четверым охальника досель спокойно евший малыш, и почему жалкие пародии на мастеров в высоком искусстве пения и стихосложения с ней так обошлись? Но, в любом случае, пускать ситуацию на самотек было категорически невозможно, и арлекина, сделав шаг вперед, уперев в бок свободную от поглаживания травмы руку и выставив вперед не столь уж внушительное по сравнению с той же Мег богатство, всхлипнула и обвиняюще заявила:
  - Не трожь ребенка! Нельзя обижать маленьких! Я…

  Однако нынешний вечер явно не способствовал долгим монологам, каждый раз прерывая их на полуслове. На сей раз не позволил продолжить гневную тираду Беня, за оскорбление мамы и лучшей подруги вызвавший кружкометателя на честную драчку. Почти как рыцарь на ордалию, только безо всяких там штучек, а честно и по понятиям. А понятия Эйшет уважала, хотя и не слишком в них разбиралась, многое понимая скорее интуитивно, чем заученно. Но что вмешиваться в такую драчку другим, или как-то мешать дерущимся было последним делом – в этом она не сомневалась.
  Потерев еще раз саднящую скулу, арлекина присела на одно колено рядом с решительно настроенным малышом:
  - Беня, ты уверен? Может, лучше кто другой за тебя ему морду набьет? – убедившись в решительности и решимости парнишки, девушка еще раз обняла его и звонко поцеловала в лоб. – Ну тогда я буду держать за тебя кулачки – у тебя все получится! Будь силен, как Роланд, хитер, как ласка, и опасен как аспид! А я буду играть на флейте, чтобы музыка поддерживала тебя! И зрители тоже!

Марко явно не ожидал, что хозяин воспримет его слова так близко к сердцу, тем более, что он имел в виду совершенно иное, а потому поспешил объясниться:
– Нет, нет, добрый хозяин, я не имел в виду, что пища твоя плоха или не свежа. Она так хороша, что и святой Поленте не стыдно подать, коль зайдет она привлечения добрыми слухами о твоём заведении. Поминая натюрморт я лишь хотел обратить внимание на ее разнообразие. Бедные дети худы и тощи, им не помешало бы мясо. И хотя в кошеле моем столько серебра, сколько совести у Отельеров, я заплачу, хозяин, названную тобой сумму. Ибо с утра у меня не было и ломаного гроша, но добрые жители Староместья отозвались на мой клич и наполнили мою кружку для подаяний монетами. И я теперь могу ответить добром на добро хотя бы в отношении сирот, ибо это дело, которое приближает нас к Всевышнему – Лапре многозначительно показал пальцем в небо.

Тираду святого отца прервали трубадуры, что едва не затеяли драку с Бенедетто. И если с хозяином он говорил с благодушием, то слова осла привели его в состояние гнева.

– Ах ты нечестивец! Неужто не знаешь ты, отчего столько детей в наши дни остаются без крыши над головой! Да потому что проклятые Отельеры сгоняют целые семьи с земель, отчего те перебиваются с хлеба на воду, не в состоянии прокормить своих детей. А сколько народа томиться в тюрьмах? А сколько легли костьми в нашу славную землю? Так что не смей, погань, трогать несчастных детей, ибо наш долг – защищать их общими усилиями. И хоть я не боец, но если нужно, чтобы тебе об этом напомнили, так я с радостью напишу тебе твое рыло так, что тебе только в балагане можно будет выступать. А ну-ка, выходи на улицу и я покажу тебе, как бездомных и сирых детей задирать!

Молодец малой, как за Инанну заступился! Но драка сейчас была ни к чему. Друид, конечно, был готов заступиться за старого юного знакомого, но Беня все равно мог успеть огрести про самое не могу, так что бенанданте решил попытаться решить дело миром.
- Действительно, мужики, - Орсино отошел от стойки, - Чего на парня взъелись? Не стыдно с мальцом-то драться? Давайте все успокоимся, извинимся друг перед другом и выпьем по кружке-другой. Чего ради нам драку устраивать на радость страже и отельерам?
- А ты, святой отец, подожди пока, вдруг ребята успокоятся и решат дело миром?

Красивые слова Бенедетто и его благородный порыв, однако, остались без внимания целевой аудитории: осёл, видимо, посчитал, что он своё дело сделал, поделившись своей безграничной мудростью с недостойной личинкой рода людского, осмелившейся швыряться объедками в его сотоварища, петух прикладывался к медовухе, которую он использовал в качестве компресса для шишки на голове наружно и компресса для оскорблённой гордости внутренне, а пёс лишь рассмеялся на вызов, брошенный Беней, оскалив крепкие острые жёлтые зловонные клыки:

— Вызывать духов в чародейском кругу будешь, ребёнок! А ты, дамочка, пардонь, не в тебя целился. И это, обижать маленьких нельзя, — пёс тут же забыл о существовании Бенедетто и перевёл свой взор на малебранке, — а вот воспитывать их можно и нужно, особенно когда они дурно воспитаны. Он первый начал — швырнул кость в моего друга, всемирно известного менестреля, между прочим. Ты и сама выглядишь как дева благородного ремесла, поверь собратьям по цеху: этот сопляк нуждается в хорошей взбучке. Ежели это твой ребятёнок, советую свои морали ему почитать, а не нам.

Речи святого отца и бенанданте вообще были проигнорированы животными-музыкантами, которые переключились на свою выпивку и сочинительство новых похабных баллад. А вот толпа в таверне речи сии услышала, особенно же речи монаха, и они явно им не понравились: недобрые взгляды то и дело начали выстреливать в сторону Лапре Комаро; даже тавернщик, поначалу кивнувший было в ответ на просьбу добавить мяса на стол беспризорников и начавший собирать снедь на тарелки, услышав осуждающие речи святого отца, поставил тарелки на место и пророкотал:

— Эй, ты, святоша! Ты своё серебро при себе побереги, и речи свои при себе оставь. Моя таверна — достойное место, как внутри, так и снаружи; никто твоего мальца не задевал, он первый начал, и почти получил то, что заслужил. Мадаме — mille scuse, коварная кружка не туда, куда нужно полетела. Ваш обед и выпивка — за мой счёт в качестве возмещения за ущерб, рогатая bella. А ты, padre, будешь тут к драке подстрекать — отправишься восвояси, ещё и лошадей твоих оставлю за моральный ущерб. Выменьские музыканты — на всё Королевство известная труппа, оказавшая честь моему заведению в частности и всему Староместью в целом, а вы кто такие? Проходимцы, разглагольствующие о помощи детям и хулящие мою стряпню? Мы бездомных детей и сирот защищаем и без твоих проповедей, и без твоего «Господа», который свой божественный болт на всю Квинотарию возложил, так что оставь свои разглагольствования по ту сторону ворот, ведущих на территорию моего постоялого двора!

В зале воцарилась зловещая тишина, прерываемая лишь скворчанием мяса на вертеле, чавканьем детей, которые с интересом наблюдали за развивающейся драмой, но не забывали уплетать за обе щёки, и пьяным бормотанием «Выменьских музыкантов», занятых написанием нового своего шедевра.

— Не, ну чё, оно ж дитё бестолковое, Джиганто! Глянь, оно вон всё соплями и слёзами изошло, — внезапно раздался старушечий голос. Седовласая пышнотелая донна, сидевшая со своими товарками за дальним столом, у самого камина, и то ли игравшая в карты, то ли раскладывавшая Тарокки, натянула поплотнее свою мохнатую разноцветную шаль, и поцокала языком: — Ребёнок сказал, что нечаянно и извинился бы. Вот пусть и извинится, и закроем этот некрасивый инцедент, поскольку он выполнит своё обещание, а ты тоже от своего не отлынивай: угости и детей, и этих... — старушка окинула своим цепким взором каждого из "Сотни Лет Удачи", — canaglie и едой, и выпивкой. Вот вам и компромисс. Староместье — не место для раздоров, слуга лжебога верно сказал: мы и так ежедневно терпим и Стражу, и Отельеров, наша сила — в сплочённости, а не в ссорах или потасовках. И прекрати угрожать конфискацией чужого имущества, тебе должно быть стыдно, Джиганто, ты же такой добросердечный мальчик, зачем ты так?!

Великан-тавернщик покраснел, как сальса маргарита, потупил взор и забормотал что-то, что невозможно было разобрать; сразу, как загадочная донна закончила говорить, он тут же вернулся к наполнению тарелок снедью для детей, а вся таверна вновь вернулась к гомону, выпивке, еде. Взгляды потеплели, атмосфера — казалось — перестала потрескивать грозовыми зарядами.

  Нет, честная компания явно сегодня, не сговариваясь, решила отправить Эйшет туда, откуда она только три годика, как сбежала – причем чужими руками и максимально варварским способом. То Мег пугает сородича и настраивает толпу чуть ли не на то, чтобы взяться за ножи, то Леонардо решает устроить в центре города побоище, то Беня изображает из себя Борджио-Осадника, обстреливая костями непричастных, то вот теперь святой отец подстрекает окружающих к побоищу. Осталось только Орасио нацепить на плечи волчью шкуру и кусать почтенных матрон за ляжки, и Роберто в порыве эксгибиционизма распахнуть свою мантию и направить нутро знакомиться с окружающими, прыгая им в тарелки и кружки – и тогда можно будет смело прощаться с этой красивой штукой под названием жизнь. Жалко только, что на собственных похоронах сыграть не удастся!
  А, значит, оставалось только одно – вертеться, как уж на сковородке, и не давать друзьям опустить репутацию новоявленной кондотточки ниже, чем у Стражей и Отельеров. И, кажется, предпосылки для этого были – по крайней мере, окружающие вполне были готовы разойтись миров и даже первыми протягивали, фигурально выражаясь, руку.

  Поднявшаяся малебранке еще раз потерла скулу и положила руку на плечо Бене, чтобы мальчик ненароком не решил, что если вызов брошен, то драчка обязательно должна быть. Кивнув псу, она пожала плечами и неопределенно взмахнула рукой:
  - Не бери в голову! Неприятно, конечно, но не смертельно. Мой-не мой, а мальчик со мной, так что не сомневайся, я ему все объясню. Как говорил мой первый антерпретер, «не можешь запомнить через голову, будешь запоминать через задницу». Он, правда, имел ввиду другое, - девушка кокетливо потупилась, - но все равно подходит. Так что мальчик извинится, и я тоже за него извинюсь.
  Пойдем, Беня, - подтолкнула она парня.

  Тем временем трактирщик дал резкую отповедь на эскападу святоши – и, diavolo, малебранке в целом с ним была согласна, особенно после предложения компенсации ущерба за счет заведения. Но, благодарение всем верхним и нижним сущностям, страдания маленького мальчика тронули какую-то пожилую донну, которая смогла немного сбить накал страстей.
  Приподнявшись на цыпочках, чтобы ее было видно, рогатая девочка звонко бросила:
  - Спасибо, прекрасная синьора! Мы сейчас обязательно извинимся!

  Встав перед четверкой коллег по ремеслу, улыбающаяся малебранке, отряхнув с себя, как могла, еще не скатившиеся капли пива, отвесила куртуазный поклон, подтолкнув Беню повторять за ней:
  - Дорогие коллеги! Я, Эйшет из Карнавала, приношу вам свои извинения за то, что мой маленький друг случайно нанес вам оскорбление действием – он это сделал не со зла и не по недовольству вашим пением, а только по невнимательности и радости от того, что нашел потерянных было друзей. Я обязательно поговорю с ним, и он впредь будет внимательнее. Беня – добрый и честный мальчик, и ему самому обидно, что он послужил причиной едва не состоявшегося конфликта. Беня, извинись перед Выменьскими музыкантами, а потом выйдем и поговорим серьезно, чтобы не прилюдно.

  После слов Бенедетто арлекина еще раз поклонилась коллегам:
  - Я вас на время оставлю, с вашего позволения – мне еще с малышом поговорить, и потом перед трактирщиком за слова святоши оправдываться! – со смущенной улыбкой она развела руками. – Беня, пошли выйдем.

  …Дойдя до конюшни, арлекина уселась на стойку для седел и предложила мальчику устроиться рядом.
  - Раз обещалась поговорить, надо поговорить. Лупцевать по попе я тебя, как бы того не хотел Пес, я, естественно, не буду: ты же и так все понял? Но сказать должна. Ты и сам понимаешь, что надо быть внимательнее, да? Не кидаться предметами там, где можно задеть посторонних, не бегать там, где можно врезаться и сбить с ног чужих, не сморкаться в чужие платья и не плеваться на чистые сапоги. Да и в целом не угрожать и не наезжать на местных. Ну да ты – мальчик не такой, я понимаю. Но некоторые наши друзья очень быстро и просто вскидываются, так что я это скорее к тому, чтобы ты за ними тоже присмотрел, ага? И попытался успокоить, чтобы не наворотили дел, если что. Я понимаю, что они взрослые, а ты еще ребенок, но все же… К тому же, - певичка коротко засмеялась, - мне и самой три годика, а я все равно пытаюсь, чтобы все расходились с людьми ровно, по понятиям, и не вели себя так, как народ обидится. Ну что, вроде поговорили, для обчества все показали, да? Пойдем тогда, что ли?


  Вернувшись в залу, арлекина не пошла к столу, где ее ждал недоеденный ужин, а, подойдя к стойке, за которой вытирал посуду здоровенный моргант, облокотилась на нее и устало вздохнула, покачав головой:
  - Джиганто, да? Ты прости за выходку нашего падре – он контуженный, и не всегда может держать себя в руках. Шутка ли – получить цепом по черепушке, когда ты капеллан боевого отряда? Цеп раскололся, череп уцелел, но последствия на лицо. И иногда на лице, - она невесело хмыкнула. – Но на самом деле он хороший, как и все мы: просто некоторые иногда резкие, как понос после подгнивших слив. Я пытаюсь, чтобы мы это показали не словом, а делом, но… - Эйшет пожала плечами. – Я понимаю, что здесь все одна большая семья, а мы ведем себя как наглые чужаки, но не со зла, клянусь струнами своей лютни! Может быть, ты нам, как новоприбывшим, что-нибудь присоветуешь? А то не хотелось бы покидать город с такой хорошей публикой освистанной и оплеванной, да и дела у нас здесь.

Джиганто в ответ на слова арлекины что-то буркнул. Эйшет не разобрала, что именно, но судя по тону, это было что-то незлобливое и почти дружественное. Огромная лапища морганта, в которой поместилась бы вся попа Мегары, настолько тот был огромен (у малебранке даже мелькнула шальная мысля о том, что, возможно, кровь предков моргантов — горных великанов — именно в этом морганте проявилась в своей максимальной чистоте), внезапно нырнула под барную стойку, выудила оттуда хрустальный кубок на изящной ножке — сосуд чудом не лопнул в мясистых пальцах Джиганто, и поставил его перед Эйшет. Потом потянулся на стойку с бутылками вина, откупорил алацийское "Aleatico", которое было бы уместно даже за столом какого благородного вельможи, и наполнил полный бокал этим нежным, сладким, рубиновым блаженством. Но прежде, чем моргант успел ответить на вопрос арлекины, к той пошатывающейся походкой, поцокивая подкованными задними лапами, подошёл осёл, который минутами ранее порицал Бенедетто в неподобающем ребёнку поведении:

— Eishet di Volturnia, non è vero? А ведь я помню тебя, ragazza cornata. Вот когда ты про Карнавал упомянула — я вспомнил: я видел тебя выступающей на Piazza dei Corvi в Городе Имён!* У тебя роскошный голос, дочка, должен отдать тебе должное; и, судя по тому, как всё разрешилось, мозги у тебя на абсолютно правильном месте... — восторженно заревел говорящий осёл, и уже куда более тихо добавил: — В отличие от большинства твоих сотоварищей. Что скажешь на совместное выступление завтра на Piazza dei Fornai? Нам как раз не хватает женского вокала, а у такой bellezza abbagliante — свой хвост даю на отсечение — должен быть контральто, ну или минимум меццо-сопрано! Я — дон Сомаро*, автор песен и менеджер нашей труппы, о которой ты, наверняка, слыхала — "Выменьские музыканты".

  При виде бутылки «Aleatico» Эйщет протяжно присвистнула – такую красоту ей пить доводилось всего пару раз, и все больше после жаркой ночи с каким-нибудь обеспеченным поклонником. А чтобы в простой траттории, да еще просто по итогам честного разговора… Это было прямо что-то невероятное. Не найдя слов, рогатая девочка просто приложила ладонь к сердцу и плавно склонила голову, всем своим видом демонстрируя благодарность за такой щедрый дар.
  Тем временем осел, до которого все, видимо, доходило как до волшебной зверушки-жирафы, решил подойти к беседующим. Арлекина сначала напряглась, решив, что тот, недовольный толи извинениями, толи тоном, решил продолжить конфликт, но быстро успокоилась, поняв, что ничего страшного не происходит.

  С игривым смущением улыбнувшись басу Выменьских музыкантов в ответ, Эйшет немного потупилась:
  - Верно-верно! Приятно знать, что тебя хорошо оценивают не только зрители, но и именитые коллеги! Да, было дело – я в Вольтурнии много где выступала, и в Городе Имен тоже. А теперь вот на север занесло – тут тоже интересно и весело, хотя дома и приятнее и роднее. А на друзей моих ты не обижайся – они не со зла такие резкие, а просто привыкли к другой жизни. Ну да я верю, что все наладится – поймут, что человек человеку может быть не волком и не козлищем, а вполне себе другом и партнером. И, надеюсь, Староместье с его «брат за брата» мне в этом поможет, потому что живой пример перед глазами – самый лучший.

  На предложение сыграть вместе глаза малебранке восторженно загорелись, а сама девушка расплылась в широченной улыбке. Забросив за ухо до сих пор мокрую от пива прядь, хвостатая аж подалась вперед:
  - Mamma mia, от такого предложения не отказываются! Я согласная – только сначала прогон надо будет сделать, чтобы посмотреть, насколько все сходится. А то сам знаешь, что иногда и музыка bellisimo, и голос entusiasmo, а все вместе звучит как-то поносно. Не хочется ни вас, ни себя подставить.
  Поймав радостно пляшущий практически без воли хозяйки хвостик, девушка продолжила, чуть погрустнев:
  - Только вот какое дело… Мы в Лунгариву прибыли по делу – надо помочь одному синьору, у которого бавалиск сына укусил. Парень почти в камень превратился, и единственный шанс помочь ему – Царь-Трава, а за нее знает Балладник, потому что самые старые песни помнит. А Балладника, сам знаешь, ищут, так что просто так его не найдешь и не спросишь… Ребята со мной решительные, рьяные, смелые, но не всегда тактичные, так что я бы не хотела сама уходить на концерт, возложив все поиски на них.
  И что-теперь делать, - арлекина развела руками, - ума не приложу. И то хочется, и это надо, причем вот прям надо-надо – чем дольше мы тянем с поисками, тем вероятнее, что парнишка станет полностью каменным. Если вы, ребята, сможете нам как-нибудь помочь, то я с радостью спою с вами – это ж мне самой как награда! А если нет, - девушка шмыгнула носом и инстинктивно потерла скулу и висок, - то будем думать, как все это совместить.

Ответа псу от Бени не последовало – он просто затравленно бегал глазами по сторонам и, казалось бы, немного сдулся. Поникнув плечами, он поплелся за Эйшет и обратился к петуху:

- Дядя музыкант, извините, я действительно не специально…

Он сжался чуть больше. И повернулся к остальным спутникам, которые решили героически вступиться или чуть менее героически охладить градус противостояния. Беня постарался, чтобы его слова звучали четко, а не плаксиво, и очень старательно выговаривал букву "Б".

- Спасибо. Не надо за меня… вступаться… я… я был неправ.

Затем в его глазах что-то блеснуло. Любопытство. Искреннее.

- Вы действительно Выменьские музыканты? Вы надолго тут? И будете давать представление?

***

- А я бы его сделал!

Когда арлекина и мальчишка добрались до конюшни, выражение лица Бени вновь приняло вызывающий характер. Однако после первых же вырвавшихся слов, он, чуть потупившись, добавил:

- Но тогда бы… тогда бы… и вам досталось.

И не слишком широко, но по-настоящему улыбнулся.

После того, как Эйшет решила не останавливаться, Мег пребывалав отличном состоянии духа. Несмотря на то, что перед этим успела немножечко, совсем капельку, облажаться по полной. Кто знает, используй она уговоры вместо угроз, может они бы уже сейчас пили и закусывали не одни, а вместе с бардом. Зато Мегара для себя уяснила, что в этом странном месте сила и угрозы работают не правильно. Как будто город долго - долго болел этим от отельеров, и приобрел к данной болезни какую - никакую стойкость. Да и не хотелось девушке после любви, ни рычать, ни драться. Слова Леонардо о деньгах,заставили морганту хлопнуть себя по лбу. Она об этом просто не подумала. Пускай слуги утащили практически все ценности, что она нашла в каторжной пещере, у нее осталось немного золота. Того, что она взяла из горы добычи в виде обычных монеток и убрала за пояс. Так что сейчас Мег полезла за мешочек, а вслух воскликнула:
- Молодец, Лео! Не то, чтобы эта казна была общей, но мне для друзей ничего не жалко.
При всех своих недостатках скупой альпинистка ни раз не была. Так что раздала всем по золотой монете, не забыв неожиданно нашедшегося Беню. Ему, она, впрочем, досталась позднее, чем остальным.
А дальше довольная, умиротворенная и удовлетворенная Ара просто цедила вкусное, сладкое вино, изредка его закусывая. После поцелуев, обжиманий, лизаний и прочих ласк с бардессой у нее осталась расшнурованной на груди блуза. И Мег не торопилась ее закрыть.
В разгоревшийся конфликт с ушастыми музыкантами она лезь не стала. Чтобы не сделать хуже. Конечно. Она внимательно наблюдала за ним, как кошка, готовая вмешаться, если придется спасать друзей и подруг. Но никого спасать не пришлось, так что Мег думала о том, что ей просто необходимо чудесное завершение этого вечера. И для этого всего-то и нужно, что снять с Эйшет одну комнату на двоих.

А все-таки они помирились! И не важно, что послушали не его, Орсино, а местную старушку - тут ведь главное результат. Пелегрини был уверен, что если бы драка состоялась, поиски Балладника усложнились бы стократно, а может быть и вообще стали бы безнадежными. Впрочем, храбрый поступок Бенни вполне мог сыграть им на руку, но позже. Если им удастся заручиться поддержкой местных жителей, то действия мальчишки получат совершенно другую оценку - смотри-ка, не побоялся - да и святой отец окажется молодцом - заступился за парня! Вот только это будет позже, а пока хорошо, что все хорошо закончилось...

А пока все вроде бы успокоилось - паводок закончился, река вернулась в сои берега, осталось только немного прибрать поднятую со дна грязь, ну и готовиться к следующему половодью. А в том, что оно будет, можно было не сомневаться - не такая у них команда, чтобы его не было.

За всей перепалкой Лео наблюдал с видом скучающего полена. Был первоначальный порыв вмешаться, но когда мечесса недовольно буркнула ему на ухо "Чужая глупость – не наша зона ответственности", а троллья шкура начала причитать про какой-то "НАП", и что дескать "он был нарушен", Чеппо как будто даже смирился, ожидая худшего – во всяком случае худшего для кого-то другого. Однако внезапно было сделано то, что, видит Всеотец, прикончит эту группу рано или поздно: её участниками были включены мозги, и конфликт удалось решить без кровопролития и даже без мордоразбития.
Видать, последние времена настают...

За всеми этими событиями деревяха чуть не пропустил, как произошло событие, изменившее абсолютно всё.
На стол перед ним лёг один золотой.
Один золотой – сотни возможностей!
Можно было купить у кого-то информацию, как кратчайшим путём пройти нахер!
Можно было потратить их религиозное просвещение местных... Ну, двух-трёх людей, которым удастся поставить пинту эля, чтобы они выслушали проповеди!
Можно вложить в миссионерскую экспедицию до другого конца трактира!
Накормить проголодавшихся!..
–Ладно, лучше, чем ничего.–Пожал плечами Лео, зажав золотой указательным и большим пальцами и постучав им по крышке стола.–Что у нас дальше по плану?

При виде золотого Беня немного прослезился. Обниматься с моргантой он не полез, поскольку был страшновато, но сжал руки перед грудью и не слишком уверенно сказал "Спасибо". Похоже, храбрость, нашедшая на него после того, как кружка в Эйшет прилетела, сходила на нет. Или же беседа на конюшне сказалась.

- Беня… хочет п-познакомить вас с друзьями…

Вопрос витрувианца, пусть и на какое-то время повисший в воздухе, без ответа не остался. И, сразу же, он потянул механического человека из-за стола. Конечно, с тем же успехом он мог пытаться подвинуть немножко дом, но мальчонка явно рассчитывал, что Доминикус сопротивляться особо не станет.

Подведя к стайке беспризорников, он сперва пошушукался с ребятами о чем-то неразборчиво, и только потом начал представлять их. Первым оказался паренек, который выглядел еще меньше Бени, но, в отличие от старого знакомца беглецов, выглядел как-то крысовато. Вытянутая мордочка, длинные подергивавшиеся уши, мелкие бегающие глазенки. Серые тряпки, намотанные поверх рубахи, чем-то напоминали шерсть. К тому же, под ними что-то шевелилось.

- Это Джираламо.

Представленный кивнул, и из одного из многочисленных карманов показалась обеспокоенная этим движением крысиная мордочка.

- Евойное величество Piccolo Topo повелитель крыс собственной персоной!

В разговор вмешался самый толстый из беспризорников. По его расплывшейся в улыбке широкой и порядком наглой роже угадать в нем беспризорника было сложно. А вот шута…

- Величество, значит?

Джираломо прищурился.

- Ну так поклонись, Бурдюк. Piccolo Topo не любит, когда перед ним стоя смеются.

Несмотря на обнажившиеся в улыбке острые зубы, в интонации Джираломо звучала если не злость, то привычка кусать первым. Беня, несколько огорошенный поворотом разговора, пару раз открывал рот, но слов подходящих не находил. Бурдюк, поправив пояс, уже приготовился дать ответ (или по роже), но его левую руку внезапно обвили тоненькие ручки одной из двух девочек. Выглядела она наиболее прилично из собравшихся – выдавала ее лишь слишком поношенная одежда. На груди у нее висела на грубой цепочке деревянная икона святой Поленты – слишком тяжелая, о чем говорили хорошо заметные потертости на шее.

- Орсо, не надо. И ты, Джираломо… он просто шутит.

На зарождавшийся беспризорничьий шторм будто плеснули масла из бочки. Девочка продолжила, обращаясь к собравшимся агентам недопринца Замка Ноттурно.

- Они хорошие ребята, правда. Просто иногда вспыльчивые. Меня зовут Лина.

Из-за ее спины выглянул рыжий мальчик.

- А это Беппе. Беппе, поздоровайся.

Малыш посмотрел на неизвестных осторожно, и только после этого вышел, чуть прихрамывая. Ноги его сразу же приковывали внимание – на одной красовался ботинок, которому позавидовал бы какой-нибудь граф, будь он сделан из материалов поприличней. А другая нога была деревянной, покрытой детскими рисунками.

- З…здравствуйте… Я Беппе. Или… или Сапожок, если уг-годно. Я не совсем с-сапожник, но если вам понадобится… починить…

На этом храбрость Беппе иссякла, и он чуть попятился. Лина ласково потрепала его шевелюру.

- Он робкий немного, но дело свое знает. Учился у сапожника, пока того Отельеры…

Она помрачнела, после чего воткнула обеспокоенный взгляд прямо в Беню.

- Это же не грозит нам неприятностями с ними?

Беня, по правде говоря, сам не знал, отчего посмотрел растерянно на остальных. После чего мотнул головой – дескать, нет. Наверное. По Лине не было похоже, будто ей это неуверенное отрицание понравилось. Поэтому она обратилась к старшей группы – тощей и высоковатой для своего возраста девочке лет 14-15.

- Ненна, что думаешь?

Та чуть подняла брови, после чего вытянула перед собой левую руку ладонью вверх, и приложила ее же к уху, кивнув в сторону незнакомцев.

Последний же беспризорник вообще на беседу внимания не обращал, уделяя его вместо этого чему-то невидимому в стороне. На его узком высоколобом лице застыло выражение сосредоточенного слушателя, и почему-то отчаянно начало казаться, что ему остро не хватает очков, которые можно было бы поправлять. Возможно, потому что среди вещей, замотанных в некое подобие сумки, можно было заметить толстую книгу и несколько свитков.

- А это Марчелло…

Неуклюже завершил вышедшее из под контроля представление своих друзей Беня. Марчелло чуть повернул голову, кивнул, дескать «здравствуйте», и вернулся к созерцанию-слушанию чего-то для остальных незримого. Остальные беспризорники же ждали, то ли вопросов, то ли какого-то более основательного заверения, что их немытым шеям ничего не грозит, чем мог предоставить Беня.

— Вай бе, слушайте ж вы, какая история! — дон Сомаро закатил глаза, качнул головой и попробовал цокнуть языком, да ослиная морда, чтоб ей здоровья, выдала лишь жалостное хрюканье. — Ой, бедный ребёнок! Это ж чадо того самого Бачиччина да Пра, да? Мы ж слышали, что у него такое горе, шо сердце разрывается, и будто ищет он кого? Балладника! Ну да, Балладника! Только кто ж знал, шо не ради шальной славы, а ради сына, чтоб вылечить дитятько? Пол-Староместья ж гудело, будто старый прохвост продался с потрохами Отельерам — да хранит нас Господь от этих жедне штиклех дрек, — или, мол, хочет Балладника поймать, да поменять на услугу. А оно вот как, нахес фактиш, всё оказалось! — старый осёл-менестрель положил своё копыто поверх руки малебранке и нежно похлопал в знак сопереживания. — Я прошу прощения за поведение своих коллег, — дон Сомаро кивнул в сторону начинавшего уже клевать носом пса и петуха, всё ещё пытавшегося подобрать нужную рифму к слову «рудокопа». — Мы ж, чтоб не сглазить, контракт отметили — как положено, по-братски! Ну и, кхм... видно, отмечали слишком искренне. Так шо я вам скажу? — дон Сомаро подался вперёд, понизил голос. — Давайте так: я вам помогу найти этого Балладника, а? Вот выйдете из таверны, пойдёте направо до самого конца улицы — там лавка мясника, такого, шо мясо режет, шо я правду-матку, — потом свернёте налево. Дойдёте до церкви святого Убоггио, заступника всех, кому не повезло, — дай ему Бог здоровья, — там, значит, свернёте в церковный двор, ага? А позади, на кладбище, стена, вся в шток-розах, красных, жёлтых и белых, как у шиксы на корсэте. Так вот, слушай сюда внимательно: за жёлтенькими блюмен есть дырочка — не смейся, майн либлех, она не доросла ещё до дыры, зи из нох цу кляйн — так она ведёт таки аккурат во внутренний дворик дома, где живёт Балладник. С улицы этот хойз будто заброшен, окна, двери все заколочены, чтоб Стража, шмоки поганые, поцы абортные, не подумала, шо там кто-то прячется. Вот туда и стукнитесь, только аккуратно, не пугайте Раферо, у него сердце нежное, как рифма у нашего Петуха.

А Беня-то орел! Сколько времени прошло? всего ничего, а он уже смог себе целую компанию собрать! Молодец.

После этого друид приблизился к стайке беспризорников. Мужчина присел ан корточки, чтобы его глаза оказались на одном уроне с детьми и начал разговор:
- Здравствуйте, ребята. Как вы уже знаете, мы друзья Бенедетто. Мы хотим помочь молодому парню, которого укусил бавалис и он очень серьезно заболел. Вы тоже когда-то болели, и поэтому знаете как это плохо. Дядя Балладник знает, где растет трава, из которой можно приготовить лекарство, способное вылечить парня, но он, как вы знаете, с незнакомцами - а мы для него как раз эти самые незнакомцы и есть - не сильно хочет встречаться. Так что ребята, если вы замолвите за нас словечко перед Балладником, мы вам будем очень благодарны. Златых гор обещать не буду - их нет у меня - но подарок каждому гарантирую. И поверьте, это будет что-то посерьезнее карамелек.

  Слушая дона Сомаро, малебранке поняла, что случайно нашла золотую жилу. Ну как – «случайно»: если бы она сидела и бездельничала, не общалась бы ни с кем, не лезла бы на сцену и не пыталась сделать все, что в ее силах, то никакой случайности не произошло бы, и до Балладника было также далеко, как до Луны. Так что удача любит отважных и решительных, и все вполне себе закономерно.
  Хлопнув восторженно себя по коленке, Эйшет радостно выпалила, невольно подстраиваясь под тон собеседника:
  - Вэй з мир! А я-то думала, пошто все так перед Бачиччином молчат, как рыба об лед, и делают морду, шэ за Балладника не знают! А оно эва што – он же недотюмкал сказать всем свой слов! Ну, тогда понятно! – арлекина радостно рассмеялась. – А мине тут бегает, как скаженная, а оно все так просто, как фляки на базаре!

  Облокотившись на стойку, довольная, как кошка после сметаны, малебранке беспечно фыркнула:
  - А Отельеров я не боюсь – вона вишь, какие со мной анбалы, надерут любому тухесы так, шэ те бикицер сделают бежать, вопя «геволт»! На минутку, ну шэ за халоймес они могут выкинуть, шэб сделать таким орёлам напофорцать? Тады я со своей шоблой зараз пойду до него на халабуду и буду иметь счастье с ним познакомиться! О! Имею надежду, шэ мои робяты не будут таки крутить пуговицы, и все пройдет, как масло по прямой кишке, мы поимеем разговор с тем Балладником без фанабериев, аж душа об душу, и за пэсни, и за травы. А там к кругом-бегом, и вернусь до здесь.

  Подвинув бокал, девушка резюмировала:
  - А там уже хиханьки-хаханьки нахапаем того цвэтка, и я до вас на концерт, или то сделают мои халамидники, покая я буду делать голос – то уже как фишка ляжет. Так шо до рэпэтиции, а?

  Тем временем со стола менестрелей донесся буробящий голос Петуха, пытающегося найти рифму. Арлекина, будучи в приподнятом настроении, решила поддержать творческие потуги коллеги и, воздев палец вверх, на время прервала свой горячий монолог:
  - Коллега! Имею предложить рифму к «рудокопа», помимо так банальной «жопа». «Взрыв, и опа», «до стопа», «гороскопа», «в три притопа», «недотёпа», «синкопа», «до потопа» - берите, не стесняйтесь! Пойдет что?
  Резко крутанувшись, она снова вернулась к разговору с Ослом, практически не делая паузы:
  - А, таки я буду с ним нэжной, як в первый раз, усе узнаю, а завтрева помогу вас с вашим цоресом, - гарантируя свои слова, рогатая девушка со звонким щелчком стукнула ногтем по зубам.
  Заправив прядь за ухо, Эйшет отсалютовала собеседнику бокалом:
  - Лэхаим! Спасибо за историю, и спасибо за предложение! Я тогда побежу!

  «Орёлы» тем временем заобщались с бениными новыми друзьями. Малебранке, обняв на прощание дона Сомаро, к ним присоединилась.
  - Привет, ребята! – с улыбкой помахала она рукой, опускаюсь на корточки. – Меня Эйшет кличут, я арлекиной буду и подругой Бени. Слушайте, можно я у вас украду на время Беню и этих взрослых? Нам бикицер до Балладника надо – узнать, как лекарство для бавалиском укушенного найти. Дорогу я знаю, про святого Убоггио помню, но если кто хочет нас проводить – будет от меня спасибо и козырное место на завтрашнем концерте меня и «Выменьских музыкантов»: думаю, они не откажут.
  Компания? – оглядела она подошедших к детям и тех, кто остался за столом. – Айда за мной, я знаю, куда нужно!

Вообще, Лео несколько растерялся, когда его силком поволокли в сторону столь ужасного энкаунтера, как "Незапланированное социальное взаимодействие". С детьми Лео общаться не любил и не планировал, по этому сейчас паладинский кодекс диктовал ему начать читать детворе лекцию о вреде вредного и пользе полезного, здравый смысл оглушительно молчал, а интуиция подсказывала ему делегировать общение с беспризорниками кому-то другому. Благо, по деревянному щачлу витрувиана было несколько сложно определить, что он растерян.
Однако, как и в дикой природе, на помощь древесине подоспел друид.
. Мы хотим помочь молодому парню, которого укусил бавалис и он очень серьезно заболел.
–Ужасный вековой бавалиск укусил парнишку, который прямо сейчас постепенно обращается в камень! Вы ведь не оставите праведного страдальца в беде?

- Конечно! - кивнула Мег подруге и широко улыбнулась. - она была согласна на любые приключения, лишь бы не скучать. Вино достаточно разбавило упругую и густую кровь потомки великанов, чтобы ее потянуло на подвиги. К тому же она сильно хотела исправить свою мелкую, но досадную ошибочку. Когда она "нарычала" на местного рогатенького мага так, что тот испугался и сбежал. Тем более, что, выражаясь языком Эйшет "надирать любому тухесы" было именно то, что она умела прекрасно делать. Уж всяко лучше переговоров.
Морга медленно и величественно распрямилась во весь свой рост, расправила плечи и выпятила вперед грудь. А потом широко улыбнулась. Ведь если она улыбается, то сразу видно какая она добрая и безобидная для добрых жителей старого доброго Староместья

Лицо Бени на мгновение застыло где-то посередине между неуверенностью и недоумением. Он несколько раз переводил взгляд с Орсионо на Доминикуса, после чего его плечи чуть дрогнули, и он потупился, смотря на сандалетки Лины.