Когда снился прекрасный ад | ходы игроков | Обрывки вчерашних надежд

Sk
ссылка

Часы остановились в 1.17. Долгая вспышка света, затем – серия глухих толчков. Он встал и подошел к окну.
– Что это было? – спросила она.
Он не ответил. Пошел в ванную, щелкнул выключателем, электричество уже отрубилось. Мутное розовое марево в окне. Опустился на колени, заткнул пробкой ванну, отвернул краны до упора. Она стояла в дверях ванной комнаты – ночная рубашка, одна рука придерживает живот, другая вцепилась в косяк.
– Что это было? – спросила снова. – Что происходит?
– Я не знаю.
– Почему ты решил помыться?
– Я не собираюсь мыться…

Поначалу, люди теплились в лучах надежды. Всё проходит. Человечество пережило многое: войны, кризисы, эпидемии, несколько дат конца света. Это тоже должно пройти. Не прошло.
Многие остались в городах. Так безопасней, так привычней. В окнах мелькали огоньки от свечей, слышались разговоры, иногда редкий смех. Но с каждым последующим днём, тишина поедала остатки звуков прошлого мира. Огоньки провожали один за одним, некоторые превращались в пожары, поедающие этажи или дома целиком. В таком пожаре, она впервые потеряла своего первого и последнего друга «по переписке». Они обменивались отблесками свечей, перекрывая огонь ладонью. Длинные и короткие вспышки – азбука Морзе. А потом его этаж загорелся. Кажется, она смогла рассмотреть в бинокль, горящее тело, выпавшее из окна десятого этажа.
За тишиной вернулись звуки. Не те, что были раньше. Душераздирающие крики, дикий больной смех, выстрелы. Запах горящей плоти, врезался в стены, постельное белье, горло и нос. Горели костры и все прекрасно догадывались, что за мясо на них готовили.
Отец всё чаще выходил за припасами, лекарствами, водой и дровами. Иногда, он возвращался с пустыми руками, но с глубокими ножевыми или пулевыми ранениями. При тусклом свете свечи, мама, бывшая медсестра, обрабатывала и зашивала раны, пытаясь сдержать слёзы. Бывало, отец возвращался с провизией, но весь в крови. Не своей крови. Он уходил в ванну, закрывал дверь и долго смотрел в зеркало. Никто не задавал вопросы. Все всё понимали.
Позже, мама рожала. Тяжёлые роды выворачивали наизнанку, ванну залили кровью, крики не стихали всю ночь. Спасли. Девочку назвали Луиза, но она звала её Лу. Вроде стало лучше, но мама изменилась. Послеродовая депрессия, думал отец. Он ошибался. Всё было хуже. Она часто закрывалась с ребенком в ванной, отказываясь от еды. Постоянно плакала и срывалась на крик. Однажды, папа застал её с подушкой в руках, над детской кроваткой.
- Она не должна увидеть этот мир, - шептала она. – Нам всем стоит сделать это…
Больше наедине с ребенком мать не оставляли. А однажды ночью, папа нашёл её в ванной, с перерезанными венами. Долго сидел у её тела и плакал, не позволяя дочери увидеть труп матери.
Всё сложнее находить припасы. К ним добавились и необходимые смеси для ребёнка. Отец уходил на несколько дней, иногда и недель. Почти умирали от голода, почти замерзали, почти сдались. Всё же решились покинуть город. У папы был небольшой домик в горах, в нескольких сотнях километров. Раньше о нём и не думали, сейчас же, это единственный шанс.
Впервые увидели весь ужас новой реальности. Путь до нового дома, занял почти год… =>

1. СПИ СЛАДКО
Sk


Первые лучи солнца медленно ползли по подушке, подкрадываясь к спящей девочке. Бледно – голубые занавески на окне, плавали в так летнему ветерку, тихо шурша и отбрасывая замысловатые тени. Алиса поморщилась, спрятавшись под одеялом от назойливого лучика, что вцепился в её нос. Хотелось ещё немного поспать, но сладкий запах блинчиков оттеснял сон, маня за собой.
Пару сонных шагов до туалета, детское лицо со следом от подушки на щеке в зеркале, запах мятной зубной пасты, широкая улыбка для проверки – утренний ритуал. Да, он намного приятней, если после не придётся идти на учебу. Утро субботы – прекрасное утро. Лёгкие шорты, мятая футболка, пару резинок и в хвостики волосы, да по деревянной лестнице вниз, к заветному маминому завтраку.

- Мой ангел уже проснулся? – встретила дочь нежным голосом мама, закидывая очередной блинчик на тарелку. – Я думала, ты как обычно проспишь до обеда.
- Она становится взрослой и понимает, что спать до обеда не всегда хорошо. – ответил за Алису отец, поцеловав дочку в лоб. – Ведь так, принцесса?
- Блинчики. Всему виной блинчики, - честно призналась девочка, усаживаясь за стол.
- Ну вот, а я то понадеялся…
- А чего ты хотел, она вся в тебя, - поддержала разговор мама, выставляя на стол завтрак. – Будто ты не любишь спать до последнего.
- Да – да, папа! Я да же раньше тебя встаю!
- Так, я не понял, это что семейная атака?
- Да, и у тебя нет шансов!
- В атаку! – закричала девочка и уже хотела встать из – за стола, что бы прыгнуть в объятьях отца, но лёгкое звон чашек уловил её внимание. – Что это?
- Не обращай внимание, Алиса. Это просто…умирает мир.
Светлая кухня быстро ушла во мрак. Блинчики на столе, покрылись пеплом и истлевшей пылью. Отец сидел напротив, пытаясь стереть с рук засохшую кровь, а мама…мама исчезала. Не просто пропала из виду, не ушла в магазин или на работу, а действительно исчезла, навсегда. Это скреблось острой болью где-то глубоко внутри, выедая бездонную чёрную дыру.
Ещё один толчок, на этот раз сильнее. Девочка ели удержалась на ногах пытаясь подобраться к отцу.
- Пап, что происходит?
Но он молчал, продолжая яростно оттирать кровь с рук и лица.
- Папа!
Очередной толчок больно вцепился в плечо, вырвав девочку из кошмарного сна.
- Алиса, вставай… нам пора.


Фрэнк Миллер прошел по коридору мимо спальни детей на кухню, некогда самую светлую комнату в доме благодаря четырем свечам, горевшим на гранитной столешнице у плиты, и еще двум на столе. Сейчас же, свечи исчезли, погрузив комнату в утренний полумрак. Дверцы всех кухонных шкафов были распахнуты, полки опустели. На плите высилась груда консервных банок, которые много недель не видели света дня.
– Так, где-то же был атлас дорог, – пробормотал мужчина сам себе, нервно обыскивая один из кухонных шкафчиков.
Фрэнк положил фонарик, глянув на свою ещё заспанную дочь, которая с мрачным видом сидела за столом и накручивала на палец прядь тёмных волос.
– Ты вещи сложила? – грубо бросил отец. – Лу то же собери. У нас не так много времени до рассвета.
Миллер подошел к окну. Утро за окном было чернильно-черным, и нигде не было видно даже крошечного намека на лучи солнца. Тепло и летний, лёгкий ветерок, остались во снах. Интересно, надолго ли они там?

Очнувшись от раздумий, Фрэнк прошёл по коридору, завернул за угол и вернулся в спальню, которую когда-то занимали они с женой. Повсюду валялась одежда, из пары комодов торчали пустые ящики, а возле дубового шкафа, стоявшего у изножия кровати, были свалены кучей свитера. Мужчина залез в гардеробную, наступая на обувь, зимнюю одежду и сумки, давно вышедшие из моды, и принялся шарить рукой на самой верхней полке у дальней стены. Наконец его пальцы наткнулись на футляр из жесткого пластика и две маленькие коробочки. Фрэнк отыскал дочь во мраке квартиры, остановив её сборы, лёгким касанием плеча.

- А теперь смотри и слушай внимательно, Алиса. – Фрэнк смотрел на девочку тяжёлым, серьёзным взором. Она не могла припомнить, видела ли когда – нибудь подобный взгляд у отца.
Он достал из пластиковой коробки револьвер Smith 640, блеснув хромированной сталью в полумраке комнаты.
- Запоминай, - Фрэнк повернул оружие боком, что бы девочка смогла рассмотреть все детали. – Тут предохранитель. Если видишь красную отметку, значит дуло уже направленно на противника. В кармане или за поясом, эта метка должна быть спрятана под «барашком». Так открывается барабан, - он сделал лёгкое движение с щелчком, подкрепляя каждое слово действиями. – Шесть патрон. Считай каждый выстрел и не забывай перезаряжать. Дальше – проще . Наводишь на цель, лучше в грудь, держишь крепко, двумя руками и нажимаешь на курок. Главное помни: если ты наводишь на кого-то оружие, значит этот кто-то уже не заслужил твоего доверия. Не думай с револьвером в руках. Он про действия, не про мысли.
Тяжёлый кусок металла вперемешку с пластиком, лег в руки девочки, сразу обозначив свою тяжесть. Он не был предназначен для детских рук, но в данное время, подобные правила давно не работали, как и все правила…
- Я нашёл рабочую машину в нескольких кварталах отсюда, - сменил тему отец, помогая собирать вещи дочери. – Почти каждую вылазку заполнял багажник продовольствием, едой и бензином. Там не много, но до нашего места должно хватить. Главная задача, добраться до гаража и вырваться из города. Ты должна мне помочь, понимаешь? – он вновь взглянул на дочь строгим взглядом, вызывающим лёгкую дрожь в коленях. – Держись за мной, никуда не отходи, а если что-то случиться…- Фрэнк достал смятый клочок бумаги, вложив его в ладонь девочки, - тут путь до машины. Берешь сестру и бежишь не оглядываясь. Заведешь мотор и подождёшь ровно десять минут. Если я не появлюсь… - голос его на секунду сорвался, но тут же вернулся к прежнему тону, - если я не появлюсь, уезжай. Я учил тебя выезжать из гаража. На дороге без машин, ничем не сложнее. Карта в бардачке, провизии должно хватить. Не останавливайся и никого не подбирай по дороге. Ты всё поняла? У тебя пять минут на сборы и мы выходим.

Алиса не сразу поняла, что видение семейного завтрака было лишь сном, отчаянно цепляясь за обрывки воспоминаний. Не удивительно, что она очнулась со сбитым в ногах одеялом и в поту. Открыла глаза, тяжело выдохнув, принимая новую реальность, с которой так и не смогла еще смириться. Похлопала ресницами, сдерживая слезы. Она должна была держать себя в руках. Не ради себя, но ради отца и малышки.
Молча, сосредоточенно слушала наставления родителя, прикусив губу и кивая его словам. Не рискуя терять лишних минут, начала собираться. Прямо на пижаму натянула одежду, что еще подходила для вылазок наружу. Скрутила в пучок спутанные волосы. Сложила в дорожную сумку, что смогла в нее поместить: минимум запасной одежды и всякие мелочи (расческа, зеркальце, блокнот с карандашом, нитки с иголкой) для себя, пеленки и бутылочки для Лу, складной нож, фонарик с запасными батарейками, спички, жалкие остатки аптечки. Только самое необходимое, оставив все то, что могло хранить воспоминания о той жизни.
Оставалось запеленать и укутать сестру. Готово. С сумкой, перекинутой за спиной, держа самый ценный комочек на руках перед собой, она выжидающе смотрела на отца.
- Готова, - тихо, но решительно отчиталась Алиса.
Нахмурилась. Кивнула. Вдох-выдох. Успокоить учащающее дыхание.

- Отлично. Постарайся быть тише.
Фрэнк накинул на плечо несколько громоздких рюкзаков с вещами и провизией. Лу он всё же забрал с рук дочери, уложив в ручную переноску и накрыв её пушистым пледом. Уже на ходу он перезарядил дробовик «моссберг», щёлкнув металлическим лязгом затвора. Ничего хорошего это не предвещало. Казалось, что кто-то уже стоял за дверью, ожидая когда вся семья решится на вылазку. А он готов. Готова ли она?

Но за дверью никого не оказалось. Как и на лужайке возле дома, что некогда являлась милым двориком для прогулок Алисы и шумных посиделок с барбекю отца с друзьями. Сейчас же это место, покрытое слоем снега и пепла, мало чем напоминало ту прошлую жизнь. Будто прошла целая вечность.
Фрэнк быстрой перебежкой добрался до угла дома, выглянув на секунду, что бы оценить обстановку.
- Алиса, - тихо прошептал он, стараясь не упускать с виду улицу и в это же время смотреть в глаза дочери, – прошу, смотри только мне в спину. Моя спина – твой щит. Больше никуда, хорошо?
Фрэнк вынырнул из – за угла, быстро передвигаясь от дома к дому. Возможно, стоило послушать отца и остаться его хвостом, рассматривая серую кожу военной куртки папы, но она посмотрела…
Алиса часто наблюдала за улочками своего городка, из окна дома. Когда отец уходил на очередную вылазку, подобное занятие было единственным доступным развлечением. Город быстро менялся. Из милого уютного городка с вечно зелёными парками и приветливыми магазинчиками на первых этажах зданий, он быстро превратился в серое, однотонное чудовище. Пустые глазницы- разбитые окна зданий, молчаливо всматривалась в вечную мглу некогда голубого неба. Сорванные порывистыми ветрами билборды, покрытие пеплом и грязью, давно не зазывали что-нибудь купить, а лишь напоминали о тех временах, когда еду ещё можно было выбирать. Тонкая чёрная пыль укрывала всё, куда могла протянуть свои серные гнилые пальцы.
Но это особо не пугало девочку. Возможно нагоняло грусть и тоску по солнечным дням, но не более. Иногда, в линзах бинокля, она замечала куда-то бегущих людей. По началу их было много. Некоторые собирались семьями и поспешно покидали город, а некоторые, набирали тележками еду из магазинов и прятались в своих домах. Со временем людей стало меньше. Обычно, краткие перебежки небольших групп от дома к дому, да редкие одиночки как её отец. Вот и вся картина. Ничего пугающего.
Сейчас же, когда Алиса собственным телом погрузилась в холодный мрак улиц, что-то яростно кололось в районе лапоток, заставляя нервно поеживаться с каждым шагом. Почти сразу после выхода из дома, девочка начала замечать странные бугры – кучки, укрытые слоем снега и пепла. Они были похожи на мусор, что утром собрали дворники, но забыли убрать с дороги. Подобные холмики были повсюду. Два, через пару шагов десять, ещё через несколько шагов двадцать. Алиса не обратила бы на них внимание, если бы не споткнулась об один из подобных бугров. Глаза сами мелькнули под ноги, стараясь понять, что помешало её пути. Снизу на девочку смотрели, бледно – голубые глаза маленького мальчика, припорошённые мокрым снегом. Его мёртвый взгляд вцепился в неё, парализуя и удерживая на месте. На испачканной пеплом маленькой голове, отсутствовали уши и нос, из приоткрытого рта виднелся надкусанный язык, а почти голое, хрупкое тело, зияло рваными ранами, с вывернутыми кишками наружу. Именно тогда, в каждой подобной кучке, начали проявляться очертания других людей. Как те странные картины, на которых поначалу видна лишь общая, обычная обстановка, но стоит присмотреться и тут же наступает жгучая, липкая паника. Где-то виднелась маленькая ручка, где-то голова или нога... Осознание пришло мгновенно: всё это мертвые люди.