Terror From The Deep | ходы игроков | Рождество

Федора, взмокшего после очередной тренировки, уже ждал у дверей каюты Артур.

- Как штурм в этот раз, коллега? Да что вы так смотрите на меня, ну да, я ученый, а не боец. Но мы же в одной организации работаем, верно? Не желаете коньячку? Утро? Понимаю, не желаете. Ну, я вам все равно занесу, потом пригодится.

Пока Федор думал, какого черта руководитель исследовательской группы тут делает, Артур уже взял быка за рога.

- А я собственно к вам зашел по поводу ваших вопросов. Ну то есть, заходил я не совсем для этого, хотел обсудить пожелания по усилению брони ваших роботов, мы тут немного поковырялись в материалах пришельцев... А тут ваши вопросы увидел, полюбопытствовал. Верно спрашиваете, коллега, и сдается мне, один ответ у меня есть. Слыхали, вчера был взрыв на нижней палубе? Рванул один из этих странных передатчиков чужих. Ну, не буду водить вокруг да около, рванул из-за обратного бета-распада. Очень и очень быстрого. Одним словом, воздействие реакторного нейтрино. Умопомрачительно, верно? Всю жизнь мы думали, что нейтрино не взаимодействует с веществом! Ну, почти что. А тут взрыв! Расскажу своим в Дубне - не поверят. Поэтому не стану рассказывать. Но в целом, это объясняет, какого черта пришельцы напали. Мы оказались слишком шумными соседями! Когда мы взрывали бомбы по всей планете, они, наверное, сжали зубы и решили потерпеть - ну, мало ли, соседи сверху гвоздь забивают, картину вешают. Но теперь мы стали нарабатывать новые изотопы, генерировать энергию, хуже того - тут Артур постучал по переборке - в корабли ее засунули! Если ваш сосед сверху сорок лет долбит стены перфоратором, не затыкаясь - вы б хотели его убить? Лично я - хотел бы. Вот вам и ответ.

Артур вздохнул, и слегка хлебнул того коньяка в граненой бутылке, который он вообще-то принес в подарок. Ну, по крайней мере так сам сказал.

- А раз так, коллега, то ваш командир очень даже верно все делает. Надо учиться оборонять наш корабль. Мы с этой реакторной установкой - что подростки с магнитофоном на детской площадке в час ночи. И нас довольно быстро захотят прибить. Одно меня радует - не мы одни такие!

Большую часть времени, прошедшую после разбора ошибок, случившихся на первом боевом выходе подразделения, Нгеле особо не контактировал с остальными. Ему хватило нотаций от корабельного медика, так что возможность сбежать от всех в любимые бездны науки он счёл за благо, тем более, что новых объектов для исследования хватало - те же наработки по гаусс-орудиям и материалам пришельцев было сложно недооценивать (особенно на своей загорелой шкуре ощутив всю гамму "приятных" ощущений от попаданий вражеских стрелков).

По хорошему, всё это тянуло не на одну нобелевку, правда с гигантской закавыкой. На текущий момент ключевые части технологий пришельцев, как тот же аквапластик, представляли собой трофеи без возможности налаживания производства. А тех.карту они с собой в карманах не носили, к превеликому сожалению. Были ли у них вообще карманы на форме?

К счастью, совместные тренировки немного снижали меланхолию учёного, которому мало того, что имеется у них на руках. Но это не мешало ему так же, как все бегать, прыгать, изображать из себя жертву помутнённого рассудка и "обезвреживать" двигатели с помощью инструкции, матерных конструкций с парочкой этажей и разборкой/сборкой оружия на скорость. Нгеле вообще стал довольно частым посетителем эрзац-тира, привыкая к оружию.

Бегать Пете было привычно: вязанки гранат и взрывчатки за ним никто таскать не собирался. Бегать по кораблю - который, гадина такая, шатается - вверх и вниз по люкам и лучше-бы-ты-была-люком лестницам...По сравнению с этим тренировки на убийственных таймерах и часовые сидения в самодельных условиях депривации ощущались отдыхом.

Вернуться было приятно. Словно вернулся домой, спустя долгое время. Даже распорядок и дисциплина ощущались как старые знакомые, но лучшей частью, как ни странно, стали люди. Оказалось весьма приятно и успокаивающе, когда рядом есть хоть кто-то, кто поймёт, с кем можно найти общие темы, на которые можно помолчать в тишине. Возможно тот старик-куратор не был так уж и не прав, пророча, что Элаю никуда не деться с поля боя, ни как отцу, ни как брату, как бы те не пытались бежали от правды. Но даже если и прав, это не делало старого козла менее раздражающим.

Впрочем, мир многогранен. Тот же Бифут, вполне заслуженно получивший в проекте сержанта, узнал о каких-то особых возможностях Петра, осваивающего потихоньку разговорный английский, и заставлял того изображать джедая. И было в этом... что-то, отчего в такие моменты приближаться к русскому не хотелось. Они, эти русские, вообще сделали для проекта прилично. Придётся приложить много усилий, чтобы вклад и остальных был не меньше. Но хотя бы того же самого афроруского — Нгеле, Элай уже снова регулярно обгонял. Не повод для гордости, но самолюбие уже не ощущается ущемленным.

На совместных тренировках Карлос нашел неожиданное спасение от роя мыслей, преследовавших его. Физическое истощение, крики командира, запах пота и металла — всё это создавало странный ритм, в котором его сознание наконец-то обрело покой. На удивление, призрак Эванса не появлялся ни разу. Возможно, постоянная концентрация на отработке тактики и слаженности действий не оставляла места для видений.

Он заметил и другое. Когда его называли «Лордом», в голосах сослуживцев не было и тени того пренебрежения, которое он слышал когда-то в учебке. Теперь это звучало просто — как констатация факта, как часть его идентичности здесь, в X-COM. Его навыки ценились, его хладнокровие в «бою» отмечалось Бигфутом. Его самого воспринимали как часть команды — пусть и самую молчаливую и отстранённую.

Это осознание — что он нужен, что его ценят не за происхождение, а за умение делать свою работу, — стало для него тихим, но мощным откровением. Оно укрепило его в мысли, зародившейся в беге по палубе: этот отряд, эти люди — его новая миссия. Он не позволит случиться с ними тому, что случилось с Эвансом и его людьми на Фолклендах. Он не даст кошмару прошлого поглотить их. Любой ценой.

Джейсон

— Так считают люди, которым я помогала, — ответила Аида не сразу. — Только английское слово "ведьма" не имеет ничего общего с этим же словом в моём родном языке. Там оно образовано от совсем других корней и более глубоко по смысловой составляющей. А, впрочем, это не так важно, — одёрнула себя женщина.

Вряд ли военному было интересно слушать лекцию про семантический анализ.

— Ты не сумасшедшая. Ты — Пробудившаяся, — когда-то сказал алтаец девушке, с потерянным видом ёрзавшей на грубо склоченном стуле его хижины. — Можешь остаться. Я буду учить тебя.

Но об этом своём имени Аида не стала говорить.

— Что касается позывного, — вдруг перескочила она на тему, затронутую в самом начале знакомства, — мне бы не хотелось превращаться в функцию. Я человек, а не бревно или молоток. Человеку на подсознательном уровне приятно слышать своё имя, вы знали об этом, Джейсон? Как руководителю это может вам пригодиться. Если хотите добиться от подчинённых большего, чем просто слепое следование должностным обязанностям.

Переводчица взяла в руки свечу, собираясь её потушить.

— Моё имя достаточно ёмко для позывного, всего 3 слога. Но если это столь жизненно важно для отряда, что ж, я согласна укоротить его на один гласный, до Ады. Благо, они довольно созвучны по транскрипции. Почту за честь называться именем первой женщины-программиста*.

  – Не то, чтобы у меня были полномочия настаивать, Коммандер, но мы можем дать хотя бы общие рекомендации для стран-участников проекта, - Фёдор устало положил небольшую папку с докладом на стол секретаря, где уже больше часа выжидал низкорослого, но достаточно высокомерного японца, - Мы можем обнародовать первичные результаты исследований по взрыву нейтринного анализатора. К тому же нападение на конвой ледокола "Ямал" - ясное подтверждение. Пришельцы не терпят ядерные объекты, потому что они крайне негативно влияют на их технику. Им ничего не мешало разбомбить корабли или протаранить, но они предпочли заглушить его силами экипажа.
  – Прошу, - Фёдор взял себя в руки и постарался сбавить тон, - Ядерные объекты являются одним из приоритетных векторов атаки пришельцев. Если заикнуться про ядерные баллистические установки, крупные страны примут сигнал для обеспечения дополнительной безопасности в условиях глобальной неопределённости.
  – К тому же, мы и сами можем стать целью нападения. Авианосец помимо реактора несёт дополнительную сигнатуру их технологии. Нам всем следует быть готовыми, Коммандер.

  – И да, чуть было не забыл, - Фёдор вытащил небольшую коробочку с тщательно сложенным зелёным свитером, - Я обещал его передать, как часть подарка от Санты. Надеюсь, угадал с размером.

Тереза

— Я что, это вслух сказала?
— Честно, я не уверена, вслух или про себя, — добродушно призналась Аида. — Просто я иногда слышу… внутренние монологи людей. То есть прямо ушами, хоть они и беззвучные.

Проклятье, как объяснить-то?.. Но лётчица уже сорвалась с места в карьер, и её реакция подкупала. Тереза ничуть не обиделась и даже не смутилась — не в пример подавляющему большинству, кто принимался орать, браниться, грозиться и приказывать немедленно покинуть их головы. Как будто она испытывала большую охоту вообще туда залезать.

— Я никогда не летала на истребителях, — первой реакцией было отрицание.

Идея граничила с безумием — да что там, она была откровенно безумной — но именно этим она вмиг и покорила Аиду. Когда, если не сейчас? И вообще, если подумать, очень быстро подумать (в эти мгновения мышление взлетело до сверхзвуковых скоростей), то в самом деле, не будут же они сбивать самолёт, чтобы вернуть беглянок? Мистер Котик явно ценный экземпляр, если верить хвалебной характеристике Терезы. И Аида, решилась, вспорхнув по лестнице в кабину.

— Можешь донести на меня — наградят.
— Не-е, — отмахнулась переводчица от гнусности и добавила, перефразировав фразу Данилы Багрова из недавно посмотренного «Брата 2»: — Русские на войне своих не сдают*.

— Я никогда не летала на истребителях
Когда колпак захлопнулся, а Тереза сделала ручкой палубной команде (именно "сделала ручкой", тут иначе не скажешь, жест вроде четкий, как всё военное, но этакий слегка кокетливый), "красный-один" позволила себе ответить, уже по интеркому

- Знаю, что не летала. В этом и смысл. Ты, наверное, и с парашютом не прыгала. Для командования то, что я сейчас делаю - риск страшнейший, нарушение всех инструкций. Но ты отчаянная!

Щелчки проверок, а тем временем переднюю стойку уже подцепили к катапульте, и самолет медленно покатился к той точке, с которой начнется путь в небо.

- Я когда твое дело посмотрела, сразу поняла, что не сдашь. Слышала, у вас там до сих пор эти ваши... KGB. Лютуют. А ты их, как написано, чуть ли не послала. Отмечено как положительное качество, если тебе интересно. Да, я знаю, ты хочешь понять, почему я смотрела твое дело, а ты моего не видела. Отвечаю - ты новенькая, а я нет. Обвыкнешься, зайди к Сакамуре. У нас тут нет секретов. Такой принцип - не знаю, кому это в голову пришло. Конечно, если дело личных границ не касается, но...

Тут Тереза подняла руки над штурвалом, демонстративно показала их в фонарь, и сложила на груди

-. ...но границы эти размыты, а пропорции условны. Poehali, напряги диафрагму.

Честно говоря, жизнь не то чтобы не готовила Аиду к тому, что однажды она взлетит на настоящем боевом сверхзвуковом истребителе в кресле оператора вооружения. Но к тому, что пилот при этом будет демонстрировать "смотри, мама, я могу без рук!" - точно нет. Атомная сила катапульты вжала в кресло, и Аида едва успела выполнить совет лётчицы, потому что дыхание перехватило мгновенно - девушка почувствовала себя рыбой, которую только что вытянули за жабры из воды. Всё продолжалось очень долго - около пяти секунд. Катапульта выстрелила истребитель в небо, Тереза соизволила взять штурвал в руки, рёв двигателей стал оглушительным даже сквозь наушники, а сила тяжести жила по каким-то своим законам, так что когда Аида, наконец, смогла дышать носом, а не заглатывать воздух кусками, будто сахарную вату, потребовалось еще немного времени, чтобы найти землю. Точнее, океан. Внизу, где-то в километре под ними, красиво рассекал волну авианосец. А в интеркоме уже кто-то настойчиво чего-то требовал. Еще через пару секунд до Аиды дошло, что требовали, собственно, вернуть её на палубу.

- Вот, подруга, не дают тебе полетать нормально! Но ты не беспокойся, не будут же они нас сбивать! Всё самое плохое мы уже сделали - взлетели не по штатному расписанию

Голос звучал в интеркоме, перебиваемый шумом двигателя и не очень-то хорошей передачей сигнала, но все же Аида буквально ушами видела, как Тереза улыбается.

- Было бы обидно оказаться в небе, и не ощутить полет, верно? Тебе еще прыгать вниз, так что я не стану крутить фигуры. Просто покатаемся на облаках.

Тереза переключила частоту, и сообщила на землю

- Я красный один, слышу четко и ясно. Ваше указание понял, оператор вооружения запрашивает несколько минут спокойного полета, прошу разрешение выполнить пару кругов над базой. Подтвердите прием.

- Что ж, они не против. Берегут тебя. Заботятся. Ну, как я и говорила, давай спокойно. Неспокойно будет еще.

И действительно, было спокойно. Мягкая сила слегка увеличила гравитацию. Это было похоже на то, как любимый кот уселся на колени, и слегка прижал в кресло - но так прижал, что встать уже не можешь. Редкие облака мелькали мимо быстрее, чем окна встречного поезда. А где-то на фоне звучал успокаивающий голос Терезы

- Самое страшное при выброске - не задохнуться. Тобой, по большому счету, выстрелят. Ну, примерно как мы с авианосца взлетели, только еще быстрее, но зато и закончится почти в момент. Потом все само произойдет - вспомогательный, основной... Можешь дергать стропы, но лучше не надо - я постараюсь прицелиться, все же десять лет на штурмовиках уже. Система рассчитана на спасение тяжело раненого летчика, так что доставит к земле как пушинку - если ей не мешать. Ты говоришь, что готова, я делаю заход и даю тебе отсчет. Когда дойду до нуля - отстрелю тебя. Где-то между двумя и единичкой выдохни расслабь спину. А сейчас постарайся лечь в кресло так, чтобы все лежало ровно. У нас еще около пяти минут, потом база начнет обстреливать меня сообщениями. Ну и, конечно, можешь отказаться. В конце концов, это я тут со странными идеями.

Сакамура стоял на мостике и пил кофе. От японца ожидаешь вот прям зеленый чай - но в конце концов, не обязан же русский капитан на мостике пить водку. Вот и Сакамура не был обязан.
Помимо него на мостике никого не было, да собственно, и не требовалось - корабль шел по автоматической навигации, так что коммандер просто любовался видом. Вид действительно был что надо - бесконечная ровная линия, разделяющая синее море и чуть менее синее небо.

- Федор, вы ко мне? Да, я слушаю.

После того, как русский изложил свои опасения и предложения, Сакамура кивнул, и поставил кофе на подоконник обзорного иллюминатора.

- Да, так и сделаем. Проект Х-СОМ строится на базе открытости, разумеется, в пределах самого проекта. Мы как бы компенсируем этим полную закрытость снаружи - улыбнулся кэп. - По большому счету, я уже выполнил ваши рекомендации, точнее, не я - Артур. Все подразделения Х-СОМ в курсе. Но вы не спешите так с выводами. Да, их устройства связи взрываются рядом с реакторами, но, откровенно говоря, это не просто реактор - это реактор атомного судна. В нем весьма высокое обогащение урана. Если бы мы были самоубийцами или сумасшедшими, мы могли бы сделать из этого урана бомбу прямо здесь, с помощью подручных инструментов. Оно действительно очень жирное - не то что в обычных промышленных станциях! А устройство взорвалось неприлично близко к реактору. Фактически, я бы сказал, в соседней комнате. Артур говорит, что взрыв был слабым - недостаточно близко поднесли. Если всё сделать специально, нам бы пришлось отсеки герметизировать, потому что снесло бы переборку. И Артур уверен, что наши враги умеют извлекать энергию таким образом. Иначе откуда взять столько мощи для их энергетического оружия? Так что ваше беспокойство я понимаю, но ситуация немного сложнее, чем вы ее видите. Позвольте, я немного успокою вас, или, по крайней мере, переведу вашу тревожность в другое русло.

- Безусловно, ядерные объекты - важная военная цель. И пришельцы это прекрасно понимают, раз полезли в ядерную физику. А еще они понимают, что мы это понимаем, и не станут атаковать в лоб объекты, прикрытые армией. То же самое можно сказать и о нашей базе - она неплохо защищена, но, пожалуй, мне действительно нужно запросить охранение - думаю, пришельцы смогут догадаться, что авианосец без группы сопровождающих кораблей - странный авианосец. Надо быть похожими на все другие такие корабли, вот наша задача. Да, они видят нас, может быть, даже через половину земного шара. Что толку им в этом? Они видят лишь ровную работу реактора, мягкий гул, не более. Просто точка на карте. И таких точек множество. Если бы у них были силы, атака началась бы еще вчера. Они бы не похищали людей, не устраивали диверсии. Ими занимались бы не полиция, не Дельта, и не Х-СОМ, а регулярные армии стран. И терпели бы поражения! Этого не происходит, при всём превосходстве пришельцев в технологиях. Вопреки законам войны. Но вопреки ли?

- Видите ли, Фёдор, у вас в России никогда не было проблем с территорией и ресурсами, поэтому вы, наверное, не задумываетесь о такой возможности и для ваших противников. А она есть. Страна может обладать невероятными технологиями, но при этом весьма скромными природными ресурсами, малой и уязвимой территорией или же слишком малочисленной армией. Думаю, вы как человек умный, уже поняли аналогию. Пришельцы ограничены. В чем? Этот вопрос я должен адресовать вам. Только ваши исследования, сопряженные с риском в поле, смогут добыть нам эту информацию. Не будь у них слабости, не знай они о ней - что бы остановило их от полного уничтожения человечества, при таких технологиях? Поэтому я спокоен за нашу базу и ядерные объекты по всему миру. Не навсегда - но до поры. И в наших силах сделать так, чтобы враг не успел избавиться от своей слабости. Ищите, и изучайте классиков. Вот, я отвечу вам подарком на подарок. Почитайте в те дни, когда Джейсон вас не гоняет по тренажерам.

Взяв свитер, Сакамура подошел к столу, стоящему рядом с навигационной панелью, и убрал в его нижний ящик подарок Кузнецова. А следом достал из верхнего ящика весьма потрепанную, явно зачитанную книгу. В английском переводе. Странное дело, неужели коммандер не знаком с языком оригинала...

Сунь Цзы. Искусство войны.

*** За неделю до события

***
Обучение шло своим чередом. Команда как-никак начала срабатываться, и даже успела освоиться с работой в аквалангах, даже русская чувствовала себя уверенно в лягушатнике. Значит, пришло время для чего-то более интересного.

В одно прекрасное утро, время, называемого у местных вояк “ноль-темень-тридцать”(Zero dark thirty) Джейсон объявил сбор. Строго говоря, сбор на это время был назначен ещё вчера с указанием брать только легкое оружие и суровый минимум, но сержант объявился даже раньше.
—Срочный сбор, поправка в планах! Птичка под парами, похватали рюкзаки и двигаем! Нет времени объяснять, брифинг в транспорте!

На палубе уже стоял, работая двигателями, “Оспрей”, погрузка не заняла много времени. Стоило последнему бойцу запрыгнуть внутрь, движки транспортника взревели и он сорвался в ночную темень.
Джейсон открыл планшет и показал всем карту мексиканского побережья.
—Эта территория контролируется картелем Синалоа, им в лапы попали чувствительные предметы. Какая-то опасная и секретная херня от чужаков. Еж, наш пилот, забросит нас на побережье, дальше все прикрыто. Наша задача: Проникновение, захват пакета, убрать главу местного отделения, после эксфильтрация(exfil). Действуем тихо и аккуратно. Федор, ты знаешь, что это за штука?
Из водонепроницаемого контейнера был извлечен лазерный указатель вместе с треногой.
—После выхода на позиции, Федор пометит вражеское укрытие для наших летунов, пусть разнесут его к чёртовой матери. Мы зайдем внутрь и вытащим пакет. Если всё пойдет верно, обойдемся без единого выстрела.
Извлек из рюкзака термос и предложил собравшимся
—Как насчет кофе с утра? Вы же взяли мистера Е? С этими словами он вытащил из того же отделения крекеры, выдавил на них джема и заработал челюстями.

С выключенным огнями Оспрей завис над водой у пустынного берега, разгоняя винтами волны в безветренный предрассветный час. Двери распахнулись и в лицо ударил прохладный влажный морской воздух. По одному бойцы прыгали в воду с аквалангами и добирались до пляжа, где собрались вместе.

—Собираем манатки и двигаем. Ориентировочное время прибытия - девять утра.

Пришлось пройти с десяток километров по местным холмам, густо поросшим лесом и кустарником, прежде чем команда увидела поселение в долине. За полкилометра от посёлка остановились.

—Федор, занимай позицию, включай аппарат, как я показал, наводишься воон на тот особняк, потом выводи дрон, будешь моими глазами. Вы с Элаем и Аидой прикрываете. Здесь никого не должно быть, но если вас найдут местные, отбрехаетесь, что, мол, геологи и производите измерение местности. На связи. Только запомнить: Огонь не открываем, если что, пытаемся уходить. Точка встречи на побережье. Лорд, Белый, Лист, со мной по двойкам и заходим с юго-запада, держимся лесополки между полями.

Сонный утренний городок только начинал оживать. До первых домов дошли без проблем, и остановились
—Так, парни, прячем пушки, делаем рожи кирпичом и за мной.
За углом находилось заведение, в котором их встретили хозяин и парочка ранних посетителей одарили компанию сонными взглядами, в которых начало читаться беспокойство.

—Buenos días señor, queremos siete tacos grandes para llevar, uno extra picante y frijoles extra.Y consíganos tres cajas de Cerveza Superior
Товарищам он добавил: "Эту штуку варят по одному и тому же рецепту уже 120 лет. Не то, чтобы я был фанатом мексиканского пива, но это хотя бы можно пить."

Когда заказ из семи тако был готов, а из соседнего магазина принесли три картонных поддонов, из которых торчали батареи бутылок, Джейсон расплатился, отдав две сотенных купюры хозяину заведения. Всё заняло не дольше семи минут и, держа добычу, Джейсон скомандовал отход.

—Мантис, это Бигфут. Пакет освобожден. Сворачиваемся и двигаем к вам. Приготовьтесь принимать на вашей позиции.

После встречи Джейсон вытащил несколько бутылок и раздал всем по тако.
—Превосходная работа, команда. Это нужно отпраздновать!

Вернулись на пляж уже когда солнце начало свой путь к закату, откуда радировали Ежу. Похоже, тот скрывался совсем недалеко, и всего через полчаса уже поднял всех на борт, погрузил и попрятал трофеи, тем самым знаменуя окончание рейда.

Тереза

Аида во все глаза рассматривала наполнение кабины и приборную панель истребителя. Сколько же здесь было всевозможных кнопочек, выкрашенных в разные цвета, лампочек, надписей, дисплеев, рычагов и «окошек», напоминающих спидометры в автомобиле… И спереди, и по бокам, да они тут везде! Интересно, на потолке тоже есть? Переводчица задрала голову, чтобы удостовериться.

— С ума сойти! Ты наверняка знаешь расположение каждой с закрытыми глазами?

Можно было и не спрашивать. Только что Тереза продемонстрировала высший пилотаж по взлёту без рук — какие могут быть сомнения?

— Всё-таки нехорошо, если тебя накажут, — Аида кивнула на неумолкающий интерком. — Вали всё на меня. Мол, была как в тумане, не осознавала, ничего не помню. Готова подтвердить, что применила на тебе гипноз. Придётся соврать, что я в него умею.

Идея дерзкого побега, пусть на каких-то пять минут, будоражила кровь, опьяняла. Впервые за месяцы тюрьмы, в которую она заточила себя осознанно после разговора с учителем, женщина почувствовала свежий глоток воли, которую так отчаянно желала вернуть.

— Я знаю, почему ты стала пилотом. Ради этого ни с чем не сравнимого чувства свободы. Здесь, в небе всё не так. Только бесконечная даль, свет и звёзды — и ты наедине с ними… Никаких преград. Восхитительно.

Аида с грустью посмотрела вниз, туда, где жили свои приземлённые жизни двуногие разумные, так любящие мучить себе подобных.

— КГБ… Теперь они стали ФСБ, но сути это не изменило. Они будут лютовать всегда, — губы женщины сжались. — Если попала в поле их интереса, лучше тебе быть бездетной сиротой. Семья — тот рычаг, на который будут давить всегда, если вздумаешь проявлять своеволие. Они считают тебя своей собственностью. Квартиру ставят на прослушку, чтобы контролировать каждый твой шаг, но подаётся это под соусом заботы о твоей безопасности.

Аида брезгливо скривилась.

— О тебе знают всё: от размера нижнего белья до группы крови и резус-фактора. К тебе могут заявиться в любое время суток или вызвать по телефону к себе, также в рандомный час дня и ночи. Их не волнует, что ты устала, спишь или прямо сейчас корчишься в тёмной спальне от болезненных месячных. Ты вещь, функция. Полезная, интересная и дорогостоящая. А потому тебя берегут — предоставляя комфортную жизнь. Но в то же время твои полезные свойства будут изучать, ставя опыты как на лабораторной мыши. Потому что дорогая вещь должна оправдывать затраты на своё содержание. Тебе диктуют, чтó есть и пить, как одеваться, с кем общаться, а с кем контакт следует разорвать, как себя вести в обществе согласно придуманной «легенде». Да, при этом ты учишься и оттачиваешь навыки, даже получаешь дополнительное образование — всё за счёт государства. И в общем-то любой твой каприз скорее удовлетворят, если он не из ряда вон выходящий. У тебя есть личный водитель, кремлёвские связи и помощь 24/7, если случилось что-то экстренное и твоя жизнь в опасности. Но, знаешь, очень скоро в твою голову начинает закрадываться вопрос: «А нужна ли тебе такая насквозь фальшивая, чужая жизнь в золотой клетке?»

После пространного монолога Аида устало прикрыла глаза, гоня прочь намертво врезавшиеся в память воспоминания.



— Ты подарила мне крылья. Спасибо. Я этого не забуду никогда, — посмотрев на Терезу, Аида тепло улыбнулась. — Так за какое кольцо, говоришь, дёргать? Я готова.

Утро началось не с кофе.

— А, чтоб тебя, Джейсон!

Динамик громкой связи, разразившийся голосом командира, разорвал сонный покой ночи оповещением о срочном сборе. Накануне Аида решила предусмотрительно лечь пораньше, пожертвовав вечерним чтением — всё из-за объявления о нехарактерно раннем выдвижении на завтрашнюю миссию. Но Джейсон, опередив будильник, объявился раньше. Хотя куда уж ещё раньше, за окном темень хоть глаз коли. И бодрый такой. Откуда у него столько сил?

— Пф-ф…

Женщина откинулась обратно на подушку. Отдохнуть удалось часов пять от силы, так что веки слипались сами собой. Ещё хоть пять минуточек…

В Оспрей Аида погрузилась, вооружённая массажной расчёской и двумя резинками, надетыми на левое запястье наподобие браслетов. Те самые «пять минуточек» сыграли с ней злую шутку, по закону подлости превратившись в десять, так что на борьбу с длинными волосами уже катастрофически не оставалось времени. Ну и ладно, придётся посвятить команду в таинство утреннего дамского туалета. Ещё акваланг этот напяливать…

В общем, пришлось плести тугую косу и наносить водостойкий солнцезащитный крем.

— Собираем манатки и двигаем.

Если Аиде и хотелось сейчас двинуть, то только Джейсона. Локтем в рёбра. Впрочем, надо отдать ему должное, он хотя бы озаботился кофе. Перед тем, как сделать глоток, женщина поднесла напиток к губам и повела носом, оценивая аромат. Что-то землисто-ореховое. Чуть скривилась, пробуя на вкус. Не как дома. Прикрыв глаза, улыбнулась чему-то своему — да так и летела весь оставшийся путь.

Что Аиде нравилось в аквалангах, так это возможность рассмотреть обитателей морского дна. Вот и сейчас она нет-нет да и смотрела вниз, стараясь глазами выискать цветных рыбёшек, снующих туда-сюда, или маскирующихся скатов. Последние вызывали у неё особенный восторг. Хорошо, что плыли они группой и о намеченном маршруте можно было судить по мелькающим ластам впереди плывущего.

***

— А почему вас прозвали богомолом?

Аиде всегда была интересна история возникновения позывных (каких только она не слышала за свою служебную жизнь), и, пока они с Элаем коротали время в дозоре, выполняя задачу прикрытия основной группы, она решила провести время с пользой — познакомиться с Сирсом поближе.

***

— Nu Jason, shutnik ty chortov!

Выругавшись на родном и рывком поднявшись с земли, Аида хотела было зарядить тому пинка, но вовремя вспомнила, что рукоприкладствовать в отношении командира, да ещё на глазах у всего отряда, некомильфо. К тому же нечто в руках мужчины — вкусно пахнущее и по виду съестное — несколько охладило пыл. Очень уж хотелось есть. Сухпаёк она, конечно, забыла.

— Что это? — спросила женщина, указав на завёрнутое в лепёшку содержимое.

А в конце концов, хорошая получилась вылазка, спонтанная и дерзкая. Последнее особенно грело душу. Интересно, а кто-то в группе догадался? Если и так, то виду не подали. Что ж, это кое о чём говорит. Пожалуй, даже о многом. Покончив со своей порцией угощения, Аида поравнялась с командиром и, привстав на цыпочки, шепнула на ухо:

— Марагоджип. Никарагуа. Без сахара. С пенкой. И чуть-чуть 20%-ных сливок для мягкого акцента.

Улыбка. Лёгкий наклон головы. И удаляющиеся шаги. Джейсон мог увидеть, как направляющаяся к Оспрею женщина, не оборачиваясь, показала палец вверх.

- Знаешь, Аида, я слышала, ты здесь вроде психолога. Ну, говорят, к тебе парни за помощью ходили, все такое. Без обид, но тебе с твоей гиперфиксацией на КГБ стоило бы сначала самой разобраться.

Полминуты летели молча. Как будто интерком сломался. Затем Тереза снова вышла в канал

- Не кольцо. Там на кресле есть штифт, с красной ручкой. Чека. Его надо выдернуть, это освободит кресло. Дальше я сама. Посмотри, справа, под сиденьем.

- Нашла! Его выдернуть?

Тереза не отвечала. Как ни странно, Аида не чувствовала ничего особенного, хотя было очевидно, что летчица о чем-то задумалась. Интересное дело, обычно она легко считывала людей... Может, дело в шлеме? В шуме мотора? В том, что их ноги не стоят на земле? В волнении? Аида постаралась успокоиться и расслабиться, как советовала Тереза. И тут услышала собственный голос в интеркоме: "Ты подарила мне крылья". Фраза повторилась. И ещё. Тереза заложила вираж и так резко включила связь, что е будь Аида пристегнута пятиточечным ремнем, подпрыгнула бы от неожиданности и ударилась лбом в фонарь.

- Сегодня без прыжков. Погода портится, тебя снесёт. Идём на посадку. Не трогай чеку.

Голос Терезы отдавал сталью. И Аида внезапно ощутила себя не окрыленной, парящей в небе птицей, а cargo. Мешком с картошкой, который едет в кузове и приедет на овощебазу, потому что там ему самое место. Тереза переключилась на технические разговоры с базой, запрашивали вектор посадки, включение глиссады... Уже после выхода шасси и гака, когда широкая корма авианосца маячила впереди, она сказала, тепло и мягко

- Если бы я отстрелила тебя сегодня, тебе бы запретили полёты до экстренного случая. Почти наверняка. Прости,я не смогла бы сломать крылья, которые только что выросли. Сможешь наплести командиру что-то про крайнюю важность твоих полётов? Новые сведения, усиление способностей, ради чего там тебя в команду взяли... Хорошо? Ладно, не отвлекай сейчас, цепляемся.

На палубе уже ждал коммандер-японец в компании Джейсона. Джейсон, кажется, мало что понимал, а вот японец понимал слишком хорошо, и явно был настроен на разнос. Но такой, тихий, мол, кто-то должен взять вину на себя, а не делать вид, что так и надо было.

— Могу наплести что угодно. Постарайся изобразить частичную амнезию. Покерфейс — наше всё.

Благо, по последнему пункту у Аиды была обширная практика.

Спрыгнув на твёрдое покрытие, переводчица неспешно приблизилась к ожидающему их с Терезой начальству.

— Коммандер Сакамура, — остановившись на расстоянии, которая в дипломатическом протоколе именуется "социальной дистанцией", с лёгким поклоном приветствовала она японца. — Коммандер Фоулз, — учтивый кивок в сторону американца, — прошу извинить меня за то, что вынудила Вас оторваться от дел и испытать неприятные эмоции. А также прошу не применять к мисс Уильямс никакого дисциплинарного взыскания, поскольку она не виновата в том, что её разум попал под влияние моих... специфических способностей. Могу с уверенностью утверждать, что мисс Уильямс в некоторой степени не принадлежала себе и отчасти не отдавала себе отчёта в собственных мыслях и поведенческих реакциях вследствие... их корректировки с моей стороны.

Судя по виду, Аида и не думала отпираться или оправдываться.

— Мисс Уильямс — прекрасный специалист и, как можете видеть, я доставлена на борт невредимой. Моё незапланированное пребывание в небе вызвано необходимостью хотя бы ненадолго покидать пределы земной поверхности, чтобы "перезагрузиться". Выражаясь терминами радиофизики, на земле слишком много всего "фонящего", начиная от приборов, которыми начинён авианосец, и заканчивая людьми. Я бы не хотела подвергать команду корабля и своих коллег риску столкнуться с последствиями моих перегрузок. Однако было бы расточительным тратить топливо ради нужд меня одной. Поэтому, узнав о предстоящем вылете мисс Уильямс, я решила, что называется, убить двух зайцев одним выстрелом. Благо, место оператора вооружения в данном рейсе было вакантно. Готова понести соответствующее наказание за нарушение инструкций.

Она коротко посмотрела на Джейсона, и этот взгляд можно было истрактовать "А с вами я бы хотела побеседовать отдельно".

Японец начисто игнорировал Аиду.

- Красный один, рапорт полёта.

- Красный один полет завершила по указанию диспетчера. В полете отрабатывалась программа разведки с использованием способностей и навыков специалиста наземного отряда Аида Воскресенской - чёткий ответ на чёткий запрос.

- Майор Уильямс, вольно. Сержант Фоулз, у вас полчаса на ознакомление с личным делом специалиста Аиды, после чего жду вас у себя. Всем вольно.

Каждую минуту свободного времени, что удавалось урвать у армейской рутины, Аида щедро расходовала на познание. Кругозор, искусственно ограниченный жёсткими рамками изоляции, теперь настойчиво требовал компенсации — новой пищи для осмысления. Полтора года назад она вернулась из добровольного скита в «цивилизованный мир». Пришлось. Вынудили. И теперь, подобно измождённому голодом нищему, дорвавшемуся наконец до чистой воды и пищи, залпом проглатывала плоды этой самой цивилизации — книгу за книгой, фильм за фильмом. Всё, что было досягаемо.

Торчащая из заднего кармана льняных брюк заграничная новинка — айпод — был забит под завязку музыкой аудиокнигами, радиоспектаклями, оперой… Всего и не перечислишь. Плоский серебристый «кирпичик» с памятной надписью на задней крышке, нанесённой при помощи лазерной гравировки. Подарок Бринёва, добытый по своим каналам. Аида помнила, как Владимир, уже майор, навещая её в больнице, как бы невзначай вручил коробочку со словами: «Надеюсь, это скрасит твоё пребывание здесь». А она сказала: «Ненавижу тебя». И запустила в него графином.

Женщина поводила пальцем по сенсорному колёсику. Что же выбрать?.. «Пустынная роза» Стинга с таким колоритным восточным обрамлением была заслушана, наверное, до дыр и заучена до последнего слова, включая партию алжирца Шеба Мами. Эта песня посеяла в душе переводчицы зёрна желания — когда-нибудь она выучит арабский. Обязательно. В очереди уже пятый день томился альбом «The Screen Behind the Mirror» от проекта Enigma. Но прямо сейчас женщина застыла посреди небольшой, но уютной каюты, сражённая строчкой из сингла Мадонны «The Power of Goodbye»*:

You were my lesson I had to learn
I was your fortress you had to burn

Насколько созвучна она была творящемуся в душе, насколько тонко, до полутонов — как сказала бы бабушка — срезонировала. Аида помнила, как ранее, ещё в России, её восхитил другой клип певицы «Frozen», выдержанный в строгом соответствии с эстетикой готики, совершенно роскошный видеоряд для поклонников жанра… И теперь очередное откровение. Зря она недооценивала творчество Мадонны.

Стоя на пороге каюты, Карлос услышал доносящуюся из-за двери музыку. Меланхоличный женский голос пел о прощании и сожжённых крепостях. В его собственном прошлом было слишком много и того, и другого.

Аида выудила устройство, чтобы поставить на повтор, как вдруг в дверь постучали. Только бы не эти учения опять… Но нет, на пороге стоял мужчина, которого Джейсон отчитал на недавнем брифинге, но так и не проронивший в ответ ни слова.

— Здравствуйте… — Аида замялась, к своему стыду, осознав, что совершенно не помнит его имени.

Когда дверь открылась, Карлос встретился взглядом с Аидой. В её глазах он увидел мимолётную растерянность — похоже, она не помнила его имени. В иной обстановке это могло бы его задеть, но сейчас он видел в этом лишь подтверждение их разных миров. Её мир состоял из музыки и знаний, его — из призраков и кошмаров.

— Карлос Дели, — представился гость ровным, лишённым эмоций голосом.

Он не стал использовать свой позывной «Лорд». Это была не военная операция. Он вошёл в каюту, его прямая спина и собранность выдавали военную выправку, но во взгляде, обычно холодном и отстранённом, читалась тяжёлая, вымученная решимость.

— Мне сказали, вы можете помочь с… последствиями столкновения с противником, — начал мужчина, тщательно подбирая слова.

Он не был готов сразу выложить всё о Фолклендах и Эвансе. Это был пробный шаг, проверка границ доверия.

— Я имею в виду не физические раны. А те, что остаются здесь, — Лорд коротко коснулся пальцем своего виска.

Его взгляд на мгновение стал отсутствующим, будто он снова увидел что-то вдали, за стенами каюты.

— Иногда прошлое мешает принимать верные решения в настоящем. Ставит под угрозу команду.

Он замолчал, давая ей понять, что речь идёт не просто о воспоминаниях, а о чём-то более реальном и опасном, что живёт внутри него и влияет на его действия здесь и сейчас.

— О... — вырвался восхищённый выдох.

Стоило посетителю заговорить, как ресницы женщины дрогнули и сомкнулись. Кажется, она слушала Карлоса... слегка смежив веки?

Чистая речь с тщательно подбираемой лексикой. Ни намёка на вульгаризм, к которым так тяготеют американцы, особенно в военной среде. Синтаксис, хоть и скупой на прилагательные, но идущий рука об руку с правильной грамматикой. И совершенно роскошный выговор, где каждая фонетическая единица выверена от звука до интонационной конструкции. Всё в этой речи выдавало британца, и далеко не кокни из Восточного Лондона, о нет.

Давно она не слышала подобного... Вспомнился первый курс. Шестидневная учебная неделя, пять дней из которой посвящены английскому. Весь первый семестр отводился под освоение фонетики и вытравке из русскоязычных ребят любого намёка на акцент. Три часа ежедневно, потом столько же на домашние задания (тоже по фонетике, да), а промежуточной остановкой на маршруте «институт — дом» была фоно-лаборатория, и там уж сиди хоть до самого закрытия. Как же болели уши от этих огромных советских наушников, зажимающих голову всё равно что тиски...

На первой паре им выдали внушительный список с инвентарными номерами кассет с записями носителей языка, которые следовало прослушать к окончанию семестра. А ещё обязали всю группу всегда иметь при себе карманное зеркальце — ну, то, что обычно живёт в женских косметичках — даже парней не обошла эта участь. Уже спустя пару недель у Аиды ныла каждая мышца от макушки до ключиц — она даже не подозревала, что у людей на лице может болеть столько всего и сразу! Даже похудела тогда на пару килограммов, потому жевать тоже было больно. Ещё через месяц Аида возненавидела зеркала, а особенно отражение собственных губ в них. А уже через каких-то 12 недель на фонетическом конкурсе, приуроченном ко дню факультета, студентка Воскресенская из группы 101 переводческого факультета декламировала в микрофон со сцены актового зала:

She walks in beauty, like the night
Of cloudless climes and starry skies...**

Вот и сейчас Аиду захлестнуло желание немедля усадить Карлоса в какое-нибудь мягкое кресло и, вручив томик стихов лорда Байрона, просто получать аудиальное удовольствие. А ведь, кажется, командир на брифинге называл его Лордом?

— Это восхитительно... Ваша речь. Простите, — смутилась Аида. — Смею ли я надеяться слышать Вас чаще?***

К счастью, её желание воплотилось моментально — Карлос пришёл по делу и рассчитывал на разговор. Встретившись с ним взглядом, Аида не могла пропустить то, что много раз видела в десятках разных глаз там, на Алтае. Боль и отчаянную решимость.

— Прошу, располагайтесь, — женщина указала на единственный в каюте стул. — Может быть, хотите чаю?

На предложение чая Лорд согласно кивнул. А Аида вдруг поняла, что смутило её в самый первый раз и не позволило занять место рядом во время брифинга. Холод, неестественный, какой-то замогильный.

— Знаете, у Вас такая необычная аура... — она вытянула руку, сделав неуверенный шаг вперёд. — Очень холодная. Я бы сказала, потусторонне ледяная.

Держась на расстоянии, она осторожно обошла Лорда кругом.

— Как будто Вас что-то блокирует или обволакивает. Разумеется, биополе есть у всех нас. Но у Вас оно как кокон, внушительных размеров в диаметре. Вас словно защищают.

Завершив круг, Аида остановилась.

— Скажите, а почему Джейсон так странно выразился на совещании? Как будто Вы хотели «зарезать море». Это какая-то военная идиома или... буквально?

Взгляд мужчины, обычно неподвижный и холодный, на мгновение дрогнул, когда Аида заговорила о «потустороннем холоде» и «коконе». Пальцы непроизвольно сжались, но голос оставался ровным, почти клиническим, будто он докладывал о тактической обстановке на нейтральной территории.

— Это не идиома, — произнёс он, и каждое слово давалось ему с усилием, будто он вытаскивал из себя осколки стекла. — Во время последней операции... я видел угрозу, которой не было. И действовал соответственно. Джейсон выразился... точно. Я попытался атаковать океан, потому что в тот момент был уверен, что главная опасность исходит именно оттуда.

Он замолчал, подбирая следующую фразу. Исповедь для него была хуже любого рукопашного боя. В САС, после того кошмара, были обязательные встречи с армейским психологом. Он проходил их, отбывая повинность, отвечая односложно, строя непроницаемую стену. Результат был предсказуем: его сочли функциональным, но слишком повреждённым для возвращения в элитное подразделение. И он был благодарен за эту бумажку, которая избавила его от необходимости снова доверять кому-то своих демонов. До сегодняшнего дня.

— После Фолклендов... со мной остался сержант Эванс.

Пауза затянулась, став почти осязаемой.

— Он мёртв. Я видел, как он умер. От моей пули.

Карлос не смотрел на Аиду, его взгляд был устремлен в пустоту где-то за стеной, в другое время.

— Но он... не ушёл. Он здесь. Сейчас. Он стоит у вас за спиной.

Голос Карлоса оставался низким и монотонным, но в нём появилась хриплая нота.

— Он помогает. Его инстинкты, его опыт... они не исчезли. На пляже он первым указал на воду, где скрывалась реальная угроза. Но в другой момент... он чуть не заставил меня броситься в самоубийственную атаку на нашу единственную цель, подлодку, в одиночку. Он схватил меня. Я почувствовал его руку на своём плече, ледяную. Мэтт был вынужден... охладить мой пыл огнём на подавление.

Теперь он посмотрел на Аиду прямо, и в его глазах, наконец, читалась не маска контроля, а голая, изнуряющая борьба. В них была ярость — не на неё, а на себя, на ситуацию, на несправедливость всего этого.

— Я не хочу, чтобы мои призраки поставили под угрозу этот отряд. Этих людей. Я видел, как безумие разрывает боевое братство изнутри. Я не позволю этому повториться.

Он сделал глубокий вдох, и его следующая фраза прозвучала почти как выдох, сломанный и искренний.

— Я пришёл не для исповеди или отпущения грехов. Я пришёл за... инструментом. Тактическим преимуществом. Чтобы научиться отличать его реальный тактический совет от... эха того кошмара. Чтобы использовать то, что осталось от него, а не быть его марионеткой. Я не прошу изгнать его. Я прошу помочь мне заключить с ним перемирие, на моих условиях.

Аида не стала смущать посетителя близким соседством и пристальным рассматриванием. В приготовлении травяных настоев была своя диагностическая сила: взгляды, бросаемые искоса и как бы невзначай, монотонные действия, несущие эффект успокоения и тонкой сонастройки с состоянием собеседника. Что-то похожее было в телесно-ориентированной психотерапии.

Когда Карлос заговорил о сержанте, Аида на мгновение замерла, но не от испуга, а будто отмечая про себя ключевые «болевые точки» и намечая алгоритм будущих действий. И что-то в этом алгоритме требовало корректировки прямо сейчас.

— Здравствуйте, сержант Эванс, — поприветствовала женщина невидимого гостя у себя за спиной. — Простите, что сразу Вас не заметила, Вы так скромно стоите позади.

Когда Аида обратилась к незримому присутствию за её спиной, Карлос почувствовал лёгкое движение воздуха. Он видел, как взгляд призрака сержанта Эванса, обычно рассеянный, остановился на женщине. И тогда — едва заметная, почти учтивая улыбка тронула его прозрачные черты. Это было похоже на молчаливое признание.

— Знаете, сэр Дели, я озвучу непопулярное для военной среды мнение, — обдав маленький заварочный чайник кипятком, чтобы прогреть стенки, Аида открыла шкафчик, полностью занятый полотняными мешочками. — Даже если сержант Эванс когда-нибудь решит Вас покинуть, это не сделает Вас плохим, слабым или неэффективным. Вы по-прежнему будете ценны и значимы, так же, как раньше. А может, больше. Да, будучи человеком военным, возможно, Вы привыкли доказывать всем вокруг свою полезность. Нас здесь всех так оценивают, потому что во главу угла поставлен принцип функциональности. Но кто сказал, что этот принцип — истина в последней инстанции?

Она улыбнулась и, наконец, сделав выбор, добавила по небольшой щепотке трав из двух мешочков. Заполненный до «плечиков» чайник был бережно укутан в небольшой плед, для более насыщенного настоя.

— Буду честна: я не думаю, что инструментарий классической психологии Вам поможет. Если вы придете к штатному специалисту и признаетесь, что видите мёртвого человека, который неотступно следует за Вами, с большой долей вероятности дифференциальным диагнозом будет «шизофрения со стойкими зрительными галлюцинациями». А дальше классика — курс сильных антипсихотических препаратов, которые сотрут Вас как личность.

Аида отвлеклась на проверку крепости напитка. Результат, похоже, её удовлетворил, и в следующее мгновение каюту заполнил аромат горной лаванды с лимонно-мятными нотками.

— Я предложу Вам альтернативный подход. Он более длительный, с «послойным» решением, если можно так выразиться. И, не скрою, может показаться Вам странным. Но он не станет ломать через колено, как Вас уже сломали однажды. Если Вы готовы попробовать… — с этими словами она протянула Лорду чашку на блюдце.
— Благодарю вас, — тихо сказал Карлос, принимая из её рук чашку. Его пальцы мягко обхватили тёплый фарфор. — Но, прошу прощения, я должен внести ясность. Моя тревога... она не о эффективности.

Он сделал небольшой глоток, и аромат трав мягко заполнил его чувства.

— Меня с детства учили, что любая слабость — это проступок. А для человека моего... происхождения, любая ошибка видна вдвойне. Мне приходилось быть безупречным. Всегда.
— Лорд — это не просто ваш позывной, не так ли? — с деликатной улыбкой уточнила Аида. — Ваша речь и манеры выдают благородное происхождение с первых секунд. Когда Вы вошли, представились и начали говорить, я будто послушала симфонию Чайковского.

Аромат полыни и травяной чай действительно оказывали своё успокаивающее действие. Карлос чувствовал, как напряжение постепенно покидает его плечи. На вопрос Аиды о позывном он ответил с лёгкой, почти незаметной улыбкой:

— Это прозвище родилось в учебном центре САС. Молодой офицер с... не совсем британской внешностью, — он мягко обозначил свою особенность, не акцентируя на ней излишнего внимания, — должен был быть в два раза лучше других, чтобы его воспринимали всерьёз. «Лорд» звучало как насмешка в устах тех, кто видел во мне чужого. Но со временем оно стало знаком уважения. Иронично, не правда ли?
— У них не было ни единого шанса против Вашего воспитания, — понимающе улыбнулась Аида.

Карлос поставил чашку на блюдце с тихим, изящным звоном.

— Я не хочу, чтобы сержант Эванс покинул меня. Его уход не принесёт ни покоя, ни прощения. Он — часть моей истории. Как шрам, который напоминает не только о боли, но и о том, что рана зажила. Более того... — Карлос на мгновение замолчал, подбирая слова. — Его опыт, его инстинкты — они реальны. На пляже он указал на угрозу, которую я не сразу разглядел. Я хочу, чтобы он остался. Не как тень прошлого, а как... союзник. Как самый неожиданный советник.

Он посмотрел на Аиду, и в его обычно холодных глазах читалась не агрессия, а глубокая, усталая решимость.

— Я начинаю понимать, что он, возможно, и есть голос моей собственной вины. Моей памяти. Но что, если я смогу не подавить этот голос, а... перенаправить его? Превратить то, что считается слабостью, в особенность? В инструмент, который может помочь мне защитить других? Я пришёл к вам не для того, чтобы изгнать своих демонов. Я пришёл с просьбой помочь мне найти с ними общий язык.

Он умолк, и тишина в каюте стала почти осязаемой. Его следующий вопрос прозвучал тихо, но с огромной внутренней напряжённостью.

— Вы говорите, что понимаете природу подобных состояний. Тогда позвольте спросить... известно ли вам, что в действительности произошло на Фолклендах? Не то, что записано в сухих отчётах, а то, что осталось там, в тумане, между криком и тишиной? Потому что я до сих пор не могу с уверенностью сказать, где заканчивается правда и начинается кошмар, который я ношу в себе.
— Ни отчётов, ни рассказов, — покачала головой Аида. — Я не знаю о Фолклендах ничего. Но сухой протокол я всегда успею прочесть, а вот свидетельство очевидца тех событий можете дать только Вы. Если захотите.

Взгляд Карлоса стал отрешённым. Рассказывать о Фолклендах было невыносимо тяжело, но травяной настой и спокойное присутствие Аиды давали ему необходимую опору.

— На Фолклендах... мы были не готовы. Это была не война. Это было безумие, — его голос стал тише, в нём появилась хрипотца. — Оружие противника... оно действовало не на тела, а на разум. Мы перестали доверять друг другу. Видели угрозы в лицах товарищей.

Он сжал пальцы, костяшки побелели.

— Эванс... он был первым, кто не выдержал. Я видел, как его глаза стали пустыми. Как он поднял оружие на своих. У меня не было выбора...

Карлос резко оборвал фразу, не в силах продолжить. Он отвернулся, но Аида могла заметить, как дрогнули его плечи и как он сжал веки, пытаясь сохранить самообладание. Боль, которую он так тщательно скрывал, на мгновение вырвалась наружу, оставив его беззащитным.

— Понимаю. Мне знакомо это чувство. Когда вынужден поднять руку на того, с кем ходил на миссии и кому доверял, — тихо проговорила Аида, и в этой краткой констатации прозвучала не просто дежурная фраза поддержки, а сочувствие, подтверждённое собственным опытом.

Её манипуляции во время этой неспешной беседы были далеки от диагностики, обычно имеющей место в кабинете психотерапевта. Будь то чашка с отваром или веточка сушёных трав, которой женщина ненавязчиво окурила помещение, пока гость говорил. Но лишь на первый взгляд. Всё это время Аида проводила то, что у дипломированных специалистов по врачеванию душ именуется «дифференциальной диагностикой». И так ли уж важно, что этого метода нет в классических учебниках?

— Как вы себя чувствуете сейчас?
Внутри Карлоса царило странное, двойственное ощущение. С одной стороны — непривычное, почти физическое облегчение, будто камень сдвинулся с души. Говорить о Фолклендах было мучительно, но сам факт, что он смог произнести это вслух, принёс хрупкое чувство освобождения. С другой — глубокая усталость, как после долгого боя, и призрачное, но навязчивое чувство уязвимости, к которому он совершенно не был готов.

— С этого дня боль будет выходить, — прочитав ответ без слов, с уверенностью произнесла Аида. — Через воспоминания, через сны, через слёзы. Просачиваться по капле. Струиться тонким ручейком. Не сдерживайте этот поток. Он всё равно найдёт себе путь. Лучше станьте этой стихии другом, и она смоет скорбь, унесёт всё мутное в себе, оставив лишь прозрачное — в мыслях, в теле физическом и энергетическом, принесёт осознание и наполнит силой.

Сейчас женщина будто заговор какой-то читала.

— Чаще общайтесь с водой. Плавайте. Выходите гулять под тропический ливень. Кормите рыбок. Устраивайте себе чайную церемонию в выходной. Что угодно. Неважно кто что подумает. Если станет невмоготу ночью и кошмары схватят за горло, отвинтите кран, пустите воду тонко струйкой — и говорите. Рассказывайте ей всё, что сейчас творится на душе, пока спазм не отпустит и не станет легче дышать. Можете делать то же самое стоя под душем, если чувствуете, что вас затягивает в шторм.

Он не кинулся на неё с животным рыком, спуская с поводка того внутреннего демона по имени сержант Эванс. Энергетического удара с тонкого плана также не ощущалось. Уже внушающие оптимизм признаки. До последнего Аида опасалась худшего. Только однажды ей пришлось присутствовать на ритуале изгнания духа нижнего мира, захватившего тело молодой девушки. Глаза этой несчастной до сих пор продолжали всматриваться в Аиду из мрака снов. Будь Карлос одержим, без учителя, оставшегося за тысячи километров отсюда, она бы не справилась.

— Это полынь, — объяснила женщина, указав на еле тлеющий, почти рассыпавшийся в пепел стебель. — А для чая я заварила горную лаванду и лимонную мяту. Вы уже отметили на себе их приятный эффект, настраивающий на медитативный лад. Если хочется спокойно разобраться в себе, лаванда лучший помощник.

Аида улыбнулась, отпив немного из чашки.

— Но также это сильные растения, применяемые в экзорцизме. В своём рассказе Вы упомянули слово «демон», и я должна была удостовериться. На моей родине этих вредоносных сущностей называют иначе — боохолдой. Ими становятся после насильственной смерти, а сержант Эванс был убит... Некоторое время боохолдой могут ходить за человеком в виде призрака, но их безобидность обманчива — они просто выжидают подходящего момента для нападения, когда дух человека временно слаб: от усталости, отчаяния, горя, опьянения... К счастью, гипотеза оказалась метафорой, Вы не одержимы, — резюмировала Аида, не вдаваясь в дальнейшие теоретические подробности. — Поздравляю, первый «слой» только что снят.

Лорд медленно поднялся, его движения вновь обрели привычную выверенность, став щитом против только что пережитой боли.

— Благодарю вас за... сеанс, — произнёс он, и в его голосе вновь зазвучали сдержанные, аристократические ноты. — Это было... информативно.

Он использовал нейтральное слово, тщательно избегая любых эмоциональных определений.

— Ваши методы... неортодоксальны, но, полагаю, эффективны.

Он направился к двери, но на пороге задержался, не поворачиваясь.

— До завтра, мисс Воскресенская, — сказал он тихо, и в этой фразе сквозь ледяную вежливость пробивалась тонкая, едва уловимая нить надежды.

Это был не вопрос, а скорее констатация факта, молчаливое соглашение на продолжение их диалога.

— Доброй ночи, милорд, — ответила Аида, и в этом обращении не было и тени издёвки, лишь дань уважения к его статусу.

Затем он вышел, мягко закрыв за собой дверь, оставив в каюте лишь лёгкий аромат полыни и неназванных травм, которые только начали заживать.

Джейсон отсалютовал Сато и направился к каютам, увлекая за собой Аиду
—Аида, мать вашу, тебе повезло. Вчерашних рекрутов за меньшее обычно сажают на первый же буксир и отправляют с выговором драить палубу лет на пять. Это не считая того, что ты решила использовать одно звание для меня и капитана. Если что, коммандер соответствует полковнику, а я даже близко не офицер. И, потом, какие, к черту, способности? Ты умеешь внушать мысли?

Аида шла молча. Ей совсем не хотелось делать персонал корабля, случайно встреченный по пути, невольными свидетелями оргштатных разборок. Выражаясь русской поговоркой, стирать грязное бельё на публике. Почему военные столь чувствительны к своим должностям и званиям, оставалось для неё загадкой. Вроде все взрослые мужчины. Все эти уставы, правила и соподчинённости порядком утомили Аиду и дома — и вот опять всё по-новой. Фоулз иррадиировал досадой, это считывалось на всех уровнях вербалики и невербалики.

— Я бы предпочла поговорить о своих перспективах на ближайшие пять лет без посторонних ушей и глаз, — сухо сказала она на ходу.

Двое спустились к каюте Джейсона, где на небольшом письменном столе лежала открытая распечатка с делом Аиды. Мужчина сел на стул и пригласил присаживаться свою собеседницу.
—Повторяю вопрос.
Ощупав глазами пространство (просторная каюта, похоже, ранее принадлежала кому-то из офицеров), Аида опустилась на предложенный стул.

— Что ж, если вы настаиваете.

Она посмотрела на новоиспечённого командира.

— Сейчас вы взвинчены и раздосадованы настолько, что будь я мужчиной из военной среды, то, пожалуй, помимо наряда вне очереди, получила бы ещё и оплеуху. Ваше раздражение настолько осязаемо, что я ощущаю его на вкус. Сродни стопке текилы, выпитой по «клубным» правилам.

Она сделала паузу, будто и впрямь была занята дегустацией. Потом анализ состояния собеседника продолжился так же спокойно:

— Я для вас диковинная зверушка, и вы не понимаете, как со мной обращаться. Вас подстёгивает естественное любопытство, сдерживаемое осторожностью — а вдруг зверёк ядовит или способен доставить иные неприятности?  Возможно, этот факт и удерживает вас от той самой оплеухи.

Аида принудила себя остановиться. Хватит для первого раза, чтобы удовлетворить интерес и одновременно не перейти черту. Пока она обдумывала, стоит ли говорить следующее, взгляд остановился на пачке молотого кофе. Доминиканский Барахона, явно не местный сорт. Из дома?

— Если поставить такую цель, да, я могу вмешиваться в чужие мысли, — наконец, решившись, сказала Аида. — Но не стану этого делать, как не делала и в отношении мисс Уильямс. Ей нужно было алиби, иначе её неминуемо ждало бы наказание. И я, как человек гражданский, коих вы, военные, относите к существам второго сорта, воспользовалась своим правом на некоторые послабления и взяла вину на себя. В противном случае жертв «репрессий» было бы больше, включая вас.

Во время монолога Джейсон старался слушать её, но всё, что он услышал, были частыми терзаниями и заблуждениями глубоко гражданского человека. Абсолютно ничего из чего, что можно было хоть как-то переработать на пользу. Пока не было сделано последнее заявление. Небольшой самородок в куче песка.

— Мисс Воскресенская. Ада —ответил Джейсон, откидываясь назад. — Наконец вы начали говорить по делу. Выходит, вы в состоянии не только улавливать других, но и внушать им что-то. Как и Петр, верно? Именно это мне и хотелось услышать. Я думаю, что с этим уже можно работать. Вы свободны. И, совет вам. Ранимость здесь не ценится. Если вы собираетесь работать с нами, придется пройти через дерьмо. В противном случае, через него вас протащат. Даже странно, что это не сделали в КГБ.
Когда же женщина встала и почти достигла выхода из каюты, вдогонку ей было сказано ещё кое-что:
—Мы все будем рисковать своими жизнями. И не только ими, спросите у Лорда. Дело не в неприятностях, которые вы можете доставить, а в том, что ваши способности могут спасти наши зад... Жизни. Каждый в отряде полагается на своего товарища. И мне нужно знать, насколько я могу положиться на вас. До свидания.
Каюта капитана "Линкольна" Сакамуры
—Да, сэр, в досье указана способность мисс Воскресенской не только чувствовать присутствие и эмоциональный фон окружающих. Она сама же признается, что может до определенной степени влиять на мысли людей. Не уверен, насколько это полезно для боевого столкновения с чужаками, но сверхчувствительность определённо имеет свою цену. Предлагаю проверить её и Петра Макарова на умение использовать эти способности. В прошлом бою Макаров дал крайне полезные сведения до контакта и помог избежать потерь.

О том, что задание с подвохом Элай начал подозревать ещё во время брифинга. В ясную и цельную картину подозрения сложились уже по прибытии на место действия и практически на подходе к цели. Вообще, сама формулировка задания была весьма своеобразная. Например, там не было пункта «поиск и обнаружение». Слегка переусложнённый способ доставки. А ещё была память о своей службе и о некоторых армейских, да и не только, традициях.

Тренировка что надо. Отработка высадки, взаимодействия в команде и работы с оборудованием. Тимбилдинг. Для большего сплочения нужно ещё отхватить групповое дисциплинарное, или же от него дружно откосить. Но вообще, миссия не то, чтобы совсем не боевая. Это всё ещё были земли картеля, и в любой момент всё могло пойти непредсказуемо. Человеческий фактор, чтоб его. Собственно, его, Мантиса, роль здесь была скорее в том, чтобы не допустить проблем, и придержать товарищей, чтобы в случае чего до стрельбы таки не дошло. Конечно, на прикрытии оставили тех, кто стрелять первым не должен, но мало ли что? И всё шло гладко, когда мисс Воскресенская решила проявить любопытство.

— А почему вас прозвали Богомолом?

Вопрос русского специалиста был неожиданным во всех смыслах. И Элай, застигнутый им врасплох, ответил далеко не сразу.

— Почему вы думаете, что у позывного есть какое-то значение? — даже отвечая, он не отводил взгляда от цели. — Задача позывного — быть коротким, чётким и позволять различать бойцов. В масштабных операциях позывные вообще распределяются сверху.

— Вы прямо словами нашего командира говорите, — усмехнулась Аида. — Не знала, что позывным могут… принудительно «наградить». Это ужасно. Хорошо, что Джейсон так не поступил.

Элай не стал поворачиваться. Его собеседница умела читать людей, и ему не хотелось быть легко читаемым.

— Позывной всегда хранит какую-то историю, смысловую нагрузку, — поделилась Аида мнением. — А вы свой, значит, выбирали не сами?

— Такое бывает, но зачастую считается... дурным тоном. Как смесь хвастовства, выпендрежа и неоправданно больших претензий. В коллективах с постоянными позывными.

Невысказанным осталось, что в основном такое происходит с новичками, желающими выделиться, выбирая позывным что-то крутое.

— Golden Boy. Rookie, — перечислил он свои первые, назначенные ветеранами его отряда позывные. — Текущий назначен мастер-сержантом Миллером.

Элай прервался, и по его телу прошла едва различимая волна дрожи, когда воспоминания о весьма жутких методах тренировки перекрыли ностальгию о первых днях в тюленях.

— И там действительно есть значение. Ножи. В обращении с ножами и скрытном перемещении я был признан... достаточно компетентным, для подобного обращения, — что не мешало самому инструктору вытирать пол как им, так и всем отрядом, несмотря на некомплект конечностей.

Паузу спустя, повинуясь неясному позыву, он продолжил.

— Вообще это не характерно. Унифицированная система позывных. Не практично. Опасно. Но её пытались внедрить в одном особом, как бы секретном отряде. Животная часть, описывающая сильные стороны. И личная. Слышал, систему свернули как раз после... неважно.

Упс.

Элай сейчас не видел наверняка, но мог ощутить — по тону и тёплой мелодике голоса, что Аида одобряюще улыбается. И с этой лёгкой улыбкой легко и непринуждённо вгоняет его в ступор.

— Могу побиться об заклад, сержант Миллер просто завидовал цвету ваших волос.

Повисла тишина. Неловкая.

— Скрытно… — произнесла обдумывающая что-то Аида. — Знаете, Элай, подле вас так хорошо находиться. Тихо, спокойно. Даже просто молчать комфортно.

И от этих простых слов волна мурашек пробежала по спине, и пришлось приложить значительные усилия, чтобы голос не дрогнул.

— Я не буду звать вас по позывному, — вдруг сказала она упрямо. — Потому что вы человек по имени Элай с красивыми золотыми волосами.

Возвращаться к обсуждению уже сказанного Воскресенская не стала, за что Элай ей был благодарен. Вместо этого женщина перевела разговор в профессиональное русло:

— Хм, если вы специалист по бесшумному оружию, может быть, вы разбираетесь также в луках?
— Разбираюсь ли я в луках?

Вопрос из уст Элая звучал со слегка странной интонацией, словно он задавал его самому себе.

— Охота луком довольно широко распространена в Штатах. Причин — достаточно. Мне приходилось делать луки под заказ, в том числе — весьма продвинутые. И на охоте бывать доводилось. Нужно оказаться к зверю гораздо ближе, чем при использовании огнестрела, даже без прицелов. Это заставляет лучше понимать природу и повадки животных, на которых охотишься, и словно устанавливает связь с ними. Так что — я знаю устройство и принципы работы лука, могу собрать из самых разных материалов или довести до ума купленный. Знаю особенности применения, могу попытаться что-то добыть, но не скажу, что великий лучник — доверять свою жизнь луку на поле боя с моими навыками я бы не рискнул. К слову, сильно ли я ошибусь если предположу, что вы привыкли к луку исторической компоновки? Не блочный. Достаточно мощный. И... кольцо лучника?

— Да, — кивнула Аида. — В моих родных краях вообще сильны традиции, и уклад предков бережно передаётся от отца к сыну. О кольцах я наслышана, они популярны в соседней Монголии. Но сама мало с ними стреляла. В основном по старинке, с защитой рук...

Женщина посмотрела на пальцы. Мозоли, конечно, уже давно сошли — в Москве она стреляла исключительно из Макарова.

— Я не взяла свой лук. Посчитала, что слишком устаревшее оружие для такой... технически подкованной организации. Теперь жалею. Но, может быть, в свободное время вы можете собрать что-нибудь необременительное? Было бы интересно посмотреть разницу на практике.

— Что-нибудь придумаю, — что-нибудь на достойном уровне.

После паузы Элай добавил:

— К слову, про мастера Миллера... Я очень на него похож. Наверное, даже мог бы попытаться выдать себя за него, возникни такая потребность. И если уж начистоту, личную часть позывного вы и не знаете. Почти никто не знает. Ликвид. Ликвид Мантис.

Как там у русских? Sgoryel sarai — gori i hata?

Аида поднялась с земли, где сидела всё это время. Мягко приблизилась со спины и, поравнявшись с Элаем, встала рядом.

— А я только так и уважаю. Когда начистоту.

За всё время разговора она впервые позволила себе прямой взгляд.

— Потому что начистоту — больно. Не всем дано говорить открыто, одновременно вонзая себе нож воспоминаний в сердце. Гордитесь, Элай Ликвид Мантис. У вас сильный дух.