Пролог | Пылающее небоПеред глазами застыли рыхлая земля и косо срезанный горизонт. В ушах звенело, и тяжёлый гул словно пробивался издалека, сквозь толщу воды. Ты смотрел на ночное небо, сплошь затянутое свинцовыми тучами, и кое-где подсвеченное далёким ярко-оранжевым заревом. Что-то холодное и влажное неприятно хлюпало под щекой. Потребовалось некоторое время, чтобы сообразить — ты лежал на земле, впечатавшись лицом в грязь.
Гул вокруг нарастал: теперь в него вплетались отрывистые крики, ржание лошадей, звон и скрежет металла. Смазанная тень мелькнула на периферии восприятия и сразу же растворилась. Без единой мысли в голове, ты безучастно смотрел на затянутое удушливым чёрным дымом горящее небо. Приподнявшись на локте, тряхнул головой — горизонт выпрямился, но в ушах ещё более отчаянно зазвенело, всё поплыло и смазалось.
И сразу же почувствовал — теряешь сознание.
Захотелось прекратить сопротивление и соскользнуть в мягкие объятия темноты, подальше от этого неприветливого, холодного мира. Голова раскалывалась, отчаянно трещала при малейшей попытке вспомнить, задуматься — в памяти не было абсолютно ничего: ни обстоятельств, ни места, ни даже попросту имени. Но что-то удерживало тебя, заставляло упрямо цепляться за ускользающее сознание — решимость, которая разгоралась всё сильнее, жгла изнутри. Ты не мог позволить себе расслабиться, отдохнуть — не здесь, не сейчас. Ты забыл что-то важное — то, что забывать сегодня было нельзя. В твоей груди клокотал тёмный, пожирающий нутро гнев — и ты понятия не имел, на кого или на что он должен был быть направлен.
Стиснув зубы, открыл глаза снова — и всматривался в одну точку долго и мучительно, терпеливо, до тех пор, пока дождливая ночь вокруг не вернула себе краски и чёткость, пока размытые контуры реальности не превратились в хорошо знакомые очертания.
В грязи вокруг тебя лежали тела. Солдаты — вооружённые копьями и щитами, все как один в дешёвых стёганых гамбезонах с повязкой ярко-синей ткани на рукаве. Нет, понимаешь, даже не солдаты — местное ополчение.
Бряцая железом, ты подтянул колени к груди, извернулся и подполз к ближайшему телу.
Совсем молодой парнишка — самое большее семнадцати лет на вид, с едва заметным светлым пушком над губой и широко распахнутыми, странно голубыми глазами. Глазами, которые невидяще смотрели в пространство — по-прежнему яркие, но уже лишённые той искры, которая проводила негласную границу между жизнью и смертью.
Ты зачем-то коснулся его плеча — и тупо уставился на собственную ладонь, скрытую под железом латной перчатки. Сталь хмуро отливала синевой и поблёскивала — изящество, с которым был выполнен каждый суставчатый палец, сходу выдавало мастерство оружейника.
Вокруг первого мертвеца лежали другие — десятки их — и твой взгляд скользил по тонущей в ночном мраке поляне, спотыкаясь о распластанные тела ополченцев и вкопанные в землю оборонительные сооружения. Наскоро собранные из телег и ящиков баррикады, колья, переносные щиты из связанных вместе брёвен — вы готовились принять бой, но боя… будто бы не случилось? Даже ещё страннее — ты не видел нигде вокруг крови.
Небо горело.
Стальные тучи отливали адским багрянцем, отражая зарево пожарищ на земле и хвосты комет среди облаков. Ты задрал голову и наконец-то смог взглянуть вверх — там, в высоте, ярко-алые росчерки рвали сплошное тёмно-серое полотно, словно мазки, которые размашистыми штрихами наносил на холст излишне эксцентричный художник. Большинство комет уже достигло земли, но некоторые — ты насчитал три — ещё приближались к поверхности раскалёнными огненными шарами.
Где-то неподалёку, позади, раздался сдавленный стон. С каждой проходящей секундой ты всё громче слышал скрежет, хрипы и лязг — совсем рядом была в разгаре ожесточённая битва.