Царство Теней и Латуни | ходы игроков | Акт I. Смертный след

Грегор мрачно брел по улице и катил перед собой свою тележку мусорщика, глядя себе под ноги. Так было безопасней. Эстазийцы не любили тех, кто смотрит им в глаза - он уяснил это еще позавчера, когда люмпенов из Центра Переработки Отходов решили "научить жизни при эстазийцах". Половину просто скинули в Пресс, а остальных раздели и избили по одному. Но это было неинтересно - люмпены привыкли к унижениям и почти не сопротивлялись.
Грегору было страшно представить, что захватчики творили с популятом и Трипартитом. Он когда-то сам был одним из них - Регулятором, важной шишкой. Перебирал с алкоголем, повздорил с коллегой. Оба шли на повышение, а местечко было только для одного. Отец Грегора был забивщиком костылей на железных дорогах, и Клойган-младший унаследовал его телосложение. Одного мощного толчка в грудь хватило, чтобы соперник ударился затылком о бетонную стену и перестал быть конкурентом навсегда.
Ну а Грегор стал люмпеном. Он уже прошел период раскаяния; теперь наступил период мрачного смирения. Старшие в их среде говорили, что и это пройдет, но Клойгану было все равно. Ему хотелось, чтобы все вокруг поскорее кончилось.
Его конура располагалась рядом с не прекращающими работу поршнями, кажется, они приводили в движение систему насосов или подачу воздуха в литейные - Грегор не знал, но к шуму уже привык. Он лег на кровать и посмотрел в потолок.
Страшный взрыв сотряс всю конструкцию. Койку люмпена перевернуло и отшвырнуло к двери.
Грегор отпихнул горящий матрас в сторону и встал, потирая ушибленный висок.
Стена, смежная с отделением поршней, была снесена горящей кабиной спидера. Тело, лежащее внутри, за живое явно не сошло бы. Он, похоже, был один - вместо кресел за его спиной лежали какие-то ящики. Оглушительный рев рабочих поршней, нагнетающих воздух в огненный ад внизу, и визжание пытающихся продолжить работу обломков - все это делало обстановку просто невозможно невыносимой. Один из поршней смял двигатель спидера и увлек его в пучину кипящего металла.
Грегор осторожно отодвинул останки пилота и потянулся к ящикам. Стекло в кабине было аккуратно отрезано - сразу видно, одна из тех паровых пушек, что стоят на городских стенах. На уцелевшем плече пилота был виден шеврон. Он точно не был эстазийским.
Плохи дела. Похоже, это была секретная операция, которая только что провалилась.
Нет. Не провалилась. Ящики были в городе. Пилот не был важен.
Грегор засуетился и вытащил ящики спидера, один за другим.
Надо их спрятать. Куда?
Тележка. Кому какая разница, что у мусорщика в тележке?
Хорошо. Хорошо. Хорошо. Да.
Но спидер... Спидер не спрятать. Клойган выглянул в коридор. Кажется, он уже слышал топот эстазийских сапог, чьим обладателям не понравятся обломки спидера в комнате люмпена.
Летучая машина не была слишком уж тяжелой, тем более, что двигатель уже расплавился в кипящем металле.
Грегор налег плечом на спидер и уперся ногой в пол. Всего пара футов отделяют механизм от нарушения равновесия. Пара футов.
Грохот и лязг ознаменовал исчезновение последней улики.
Не было никакой улики. Были неполадки с давлением внутри поршней, и взрыв. Все.
Эстазийские солдаты не смогли найти ничего подозрительного, поэтому расследование ограничилось избиением. После него у Грегора была целая ночь, чтобы разобраться в содержимом ящиков.
Пружинное оружие. Арбалеты. Мечи. Гранаты. В мусорном мешке люмпена, в оккупированном городе.
Клойган помнил, где живут его бывшие коллеги. Помнил, что в регуляторы не попадал кто попало. Нужно было обладать особым складом ума, не мирящимся с несправедливостью. Никто не следит за тем, куда люмпен ходит и что он делает.
Люмпен знал, что те два или три десятка, кто получил оружие, ничего не решат. Сотня мертвых эстазийцев не приведут к окончанию оккупации.
Но это было то, как должен был поступить человек.
Грегор был казнен вместе с остальными бунтовщиками за пять недель до прихода в город отряда Алхимических.

Кое-как залатанная Артерия Автохтона на главной площади небольшого поселения пульсировала. Вильям смотрел на вспыхивающие внутри нее огни, гордо подняв голову. Непослушная прядь черных волос постоянно норовила закрыть левый глаз, но до сих пор Липвигу удавалось сдувать ее набок.
- Господин Липвиг, одно слово - и вы окажетесь снаружи. Даже мы уважаем вас, господин Липвиг. Одно ваше слово.
- Нет!
Они пришли ночью. Взломали ворота и ворвались в поселок, забегали в жилые блоки с кустарными арбалетами и выводили всех на площадь. Туннельщики.
Им нужны были ресурсы поселка - надо же им чем-то питаться. Но на этот раз им не повезло. Кто-то успел послать сигнал о помощи. Поселок был в кольце осады. Штурм - не выход; помимо рабочих и ученых, внутри был также знаменитый врач Вильям Липвиг и его Пансионат.
Вильям, строго говоря, не был врачом в полном смысле; ему не шел белый халат и скальпель в руке, у него не было тяги к познанию тайн человеческого тела. Ему бы больше подошла работа Лектора. Но он сумел найти свое призвание. Его специализацией были чудеса.
Безнадежно больные, парализованные или слепые от рождения дети, которые дожидались смерти в больницах, были спасены Вильямом. Долгая кропотливая психологическая обработка, молитвы Автохтону и Министрам - и чудеса начали происходить. Октет объяснял это милостью Автохтона и широко разрекламировал врача-чудодея. Липвиг стал героем.
Однако у вылеченных детей все еще были проблемы - некоторые полжизни провели в окружении белых стен. Было решено начать их социальную адаптацию, показывая им, как живет Автохтония.
Одна из таких поездок заканчивалась как-то печально и глупо.
- Я не уйду без детей.
- Ваш Архон сказал, что ресурсы не стоят их жизней.
Вильям сглотнул. Алхимические - страшные существа.
- Все равно.
- И что с вами делать, господин Липвиг?
- Перережьте глотку, как и остальным.
Туннельный, жующий непривычную для него еду из биомассы, кажется, разозлился.
- Вы ничего этим не добьетесь! Ваша смерть будет бесполезна!
Липвиг резко повернул голову, и, сощурив глаза, посмотрел на предводителя банды туннельщиков.
- Нет. Ваша жизнь отличается от смерти только тем, что ваше тело не разлагается. А я умру человеком.
В воздухе повисла пауза. Говорить было больше не о чем.
- А еще, у моего сына будет повод гордиться своим глупым нерациональным отцом.
- Хм.

- Ну что, господин Поршень? Что теперь?
Танацио Пламб по прозвищу "Сияющий Поршень", бывший Заведующий Девятнадцатой Помпой, ныне - Командир Отряда Защиты Аутрамы, сидел, прислонившись спиной к огромной ладони. Эта ладонь когда-то принадлежала одной из статуй, украшающих анфилады зданий величественного югашского города. Напротив него, опираясь на чей-то блестящий нос, стоял Максимус Толль, Младший Смотрящий Рычага Девятой Помпы, ныне - Арбалетчик Отряда Защиты Аутрамы. На его голове были отчетливо видна вмятина; один его глаз перестал различать тьму и свет пару часов назад. Танацио слышал, как оставшись один, Толль успокаивает себя тихим бормотанием: "Зато арбалет цел, арбалет, арбалет..." Остальные солдаты под началом Пламба сохранились не лучше Максимуса. Но они были патриотами. И у большинства было оружие - хотя бы обрезок трубы успел откопать себе каждый. В общей сложности - сорок семь. Сорок семь югашских ополченцев, две акушерки и регулятор прятались в разрушенном Зале Суда Аутрамы. Зал Суда был лишь символом укрытия - живых сованцев в округе не было, а все остальное справилось бы с остатками стен здания за пару секунд.
- Что дальше, командир? - любопытный регулятор действовал Танацио на нервы. Он был из тех идеалистов, которые не замечают разломов размером с жилой район небольшого города, в глубине которого можно увидеть пылающее нутро Автохтона. Все это для них - лишь декорации героического подвига, после которого идет обязательное награждение значком, или перерождение в Алхимического.
- Отъебись, Карл, или как там тебя.
- Меня зовут Энтони, и с вашего позволе...
- Я командир. Ты говно. Иди. - Необычная жесткость в голосе поразила Пламба. Командир? Он со своей Помпой-то кое-как справлялся. Но сейчас ему просто необходима была тишина. И спокойствие.
- Поршень! Поршень!
Толль тихо застонал. Видимо, все эта беготня тоже действовала ему на нервы.
Танацио удостоил очередной источник беспокойства взгляда.
- Там... Там снаружи! Около пищеблока!
- Пищеблок на три уровня выше нас, не мели чепухи.
- Э... Теперь нет.
- Ну так?
- Там! Там сованцы! И за ними что-то гонится! Что-то! Гонится!
- Ну-ка, дай-ка посмотреть.
Трибуны Арбитров после недавних потрясений стали выходить на развалины пищеблока. Растекшиеся озера биомассы, на поверхности которой плавали пятна топлива, кое-где горящие, были даже чем-то красивы. По биомассе, хлюпая ботинками, бежали сованцы, изредка поворачиваясь для выстрела куда-то за одну из цистерн. У одного была, кажется, эссенциальная пушка или что-то похожее.
Гезлак. Это определенно был Гезлак. Здоровая морда, руки как колонны, весь в пару и дыму.
- Он их разорвет. В клочья разорвет. - произнес регулятор. Когда же он отвяжется?
- Точно.
Танацио смотрел на сокращающийся промежуток между элементалем и группой людей. Должен ли он что-то предпринять? Он же командир.
- Карл, скажи людям, что мы выходим.
- Я Энтони, сэр. И Гезлак сам справится.
- Ты идиот, Карл. Я не собираюсь сражаться с сованцами. Я собираюсь убить тварь.
- Но... Они же враги!
- Враги? Карл, с нами воюет твердь под нашими подошвами. Нас хочет стереть в порошок наш возлюбленный бог. Они люди, и это все, что имеет значение сейчас. Выполнять приказ.
"Выполнять приказ". Месяц назад Пламб боялся назначения лишних смен и гречки на ужин. Теперь он отдает приказы.
Полсотни увечных, уставших, полуметвых югашитов вышли на улицу.
- Мочи тва-а-арь! - проорал регулятор. Он просто создан для того, чтобы стать Алхимическим.
- Мочи югашито-о-ов! - заорал в ответ ему сованец с эссенциальной пушкой
И все завертелось.
"Я лишь хотел как лучше. Я лишь хотел быть человеком" - со слезами на глазах думал Танацио, глядя на обломок копья у себя в животе. Люди уничтожили друг друга за считанные минуты, не уделяя никакого внимания гезлаку. Ему оставалось лишь добивать раненых.