Боги как люди | ходы игроков | XIV век: Упущенные возможности

Окуми

Нихиники потянулся к бутлю. Он был уже настолько пьян что плохо ощущал каков тот на вес. Потряс присулшиваясь к плеску. Ага, есть ещё. Странно, ему казалось что всё уже выпил, а оказывается.
- Это надо исправить!
Никого рядом не было, но старому варипалати захотелось сказать это в голос. Он довольно засмеялся. Налил в старую деревянную чашу паламнэрового вина. Оно было далеко не лучшим, чуток кислило, что заставляло вначале недовольно морщиться, но сейчас всё уже было хорошо. Нихиники пил большими глотками, делая перерывы между ними и рассматривая как отблески лун играют на тёмной поверхности жидкости. Из головы у него всё никак не шли бухайцы. Вот ведь нелепость. Ведь с какой стороны не глянь – зверьё зверьём. И живут на земле и спят в кустах и жрут ведь сырые бумидорыи ума немноги больше чем у бумидава. Хелесом клянусь, такие же они твари как бумидавы или варинэлы. Даже на вкус ничего особого. Только орут много. Звери когда ранены часто кричат. Только мелкие визжат жалобно, а большие ревут. Так и бухайцы. Крику столько же. Только от зверей и близко так не штынит.

Нихиники поморщился от неприятных воспоминаний. Даже на средних ветвях паламнэры и то ощущалось так что хотелось отбросить кусалки и схватится за голову. Многие не выдерживали. Но не он конечно. Он старый варипалати и его просто так не проймёшь. Только теперь слушая песни о войнах с ши он не понимает как предки могли такое выдержать. А ещё он пристрастился к вину.

Нихинки протянулся к бутлю. Тот был лёгок и пуст. Бандерлог пьяно расхохотался и швырнул посудину из промазанной клеем коры вниз. Так конечно нельзя, вдруг в кого-то попадёт, но ему было всё равно. Скоро снова в поход. Снова придётся усмирять даиких сородичей вверху и убивать бухайцев внизу. Впрочем метать кусалки во взрослых особей он оставит молодняку, а сам с такими же ветеранами займётся куда более сложным делом – охотой на молодняк. Оно и опасно и хлопотно, но зато выгодно – ручные бухайцы в цене.

***

- …что пользы от бесчисленности нашего войска когда оно тут, на Окуми, а враг на Тэриме? Трусливые корахотцы боятся встретиться с нами на твёрдой земле и предпочитают сражаться на море. Они бьют наших воинов стрелами ещё на лодках. Те же кто добирается до далекой земли на севере оказывается в чужой стране полной врагов. Вот в чём причина наших поражений. Доблесть не изменила ши, но с Корахотом нельзя воевать по старому. Нам нужен флот! Нам нужны не просто храбрецы, а те кто может покинуть свой дом на много лет. Разве может масеуаль* бросить жилище своё и варинэл на года? Мысли о хозяйстве и детях для наших воинов опаснее страха сметри, ведь мы ши презираем боль и опасность!

Говорящий от войны был красноречив. Слова лились из его горла подобно прянному к’чхе. Хотелось слушать и слушать. Говорящий от мира поморщился. Да, его извечный оппонент прав. Но за словами он видел последствия. И траты. Разве мало делается по всей стране? Разве мало сил тратится каждый год на строительство дорог? А сколько потречено было на стены в Угаданьё? А ведь сейчас к этому хотят добавить не меньшее. Единственные настоящие моряки в Союзе это джамаши, да вот незадача – на их острове растёт лишь эйра. За деревом для своих лодок плавают они на Окуми, а значит для флота надо будет доставить множество молодых паламнэр. Но это всё мелочи по сравнению с главным нововведением – превращением войны из повинности в дело жизни. Тем кто будет жить пролитием крови мало отменить налоги, им надо будет платить. Ведь кроме джамашей для всех остальных эта война слишком далека для ополчения.

* Масеуаль (мнж. масеуалли) – простолюдин.

*** * ***

За первые же два века поклонения новому божеству Вэй изменилась более чем за одиннадцать веков до того. Не зря всё же Геф занимался. Впрочем множество изменений было связано с тем что собственно йонги составляли теперь лишь меньшинство населения.

Токи, эти мелкие плоскоголовые уродцы, расплодились без меры. Теперь у каждого уважающего себя йонга было не менее 2-3 этих слабаков, а у многих так и по десятку, а то и двум. Токи считались дефективными младшими братьями. Или точнее сёстрами, потому что не мужское это дело яйца нести. Так что любой взрослый йонг, пускай даже без пары, считался семейным. А в семье как известно младшие повинются старшим. Уж с этим то проблем с токами не было у любого йонга старше пяти лет. Бывали конечно исключения, но таких дефектных родичи быстро сами со свету сживали, и вообще, током ударенный – одно из грубейших оскорблений указывающее на крайнюю слабость и тупость названного.

Общество йонгов строго иерархично. Каждый йонг владыка своих токов. В свою очередь он подчиняется старшему (сильнейшему) в своей семье. Семьи одного клана выстраиваются в строгую иерархию. Ну, а кланы уже грызутся между собой за положение в племени. Вожди же племён борются за то что бы опередить соперников. Если на нижних уровнях иерархия очень строга и любое сомнение в ней безжалостно подавляется или же проявляется в открытой схватке за власть и смене лидера, то на уровне кланов, а тем более племён всё не так однозначно. Чем выше тем большую роль играют хитрость, дипломатия и благоволение великого Йика. В этом собственно и кроется секрет власти и влияния аватары Гефа. Йик стоит над всеми, Йик – недоступная вершина, Йик – судья в спорах. Никто не претендует на его место, ведь это просто невозможно, но за право оказаться среди приближённых идёт лютая борьба и соперничество. Одни вожди спешат выполнить приказы что бы угодить ему, другие что бы не потерять расположение.

Изобретение атлатля и бумоводство шли у йонгов рука об руку. Точнее надо сказать так – покуда йонги с увлечение опробовали новое средство охоты их токи упорно выращивали медвежат и пасли взрослых уже зверей. Охота с атлатлем была проще, безопаснее и эффективнее. Стада диких бумодавов редели с ужасающей быстротой, а вместе с тем стремительно росла роль скотоводства. К концу века именно мяс и жир домашних животных стали основной пищей йонгов, а стада бумодавов основным богатством. Но пасти бумодавов можно и на одном месте. Крупные кочевья стали стремительно распадаться сперва на делянки отдельных кланов, а затем и семей. Отношения индивида с большой группой равных заменялись иерархическими с соседями.

Установление новой структуры вэйского общества сожралдо столько времени и сил, что на внешнюю экспансию его уже не осталось. Несмотря на несколько походов соседние племена дикарей смогли отстоять свою независимость. Впрочем ясно было что дни их сочтены – новая Вэй окрепла, йонги, токи и стада бумодавов размножилась и теперь многие вожди смотрели на соседей уже не по приказы Йика, а просто как на свободные угодья.

Если экспансия вширь у Вэй застопорилась, то вполне успешной было развитие ввысь. Многочисленным и неприхотливым токам для жизни всё же нужно бы чуть больше чем вода и бумидоры. Но на земле вся добыча крупнее мокрицы принадлежала йонгам. И тогда плоскоголовые полезли на деревья. Там правда были уже свои обитатели. Что ж, тем хуже для них. Во множестве мест разгорелись схватки между токами и бандерлогами. Как правило плоскоголовые проигрывали, но их попытки повторялись одна за одной. Появились леса без бандерлогов. Их становилось всё больше и больше и умный ясно что полный контроль Вэй над всей сэльвой лишь вопрос времени. Ведь токи не живут на деревьях, они лишь поднимаются на них собирать плоды и охотиться на варинэл и гуринэр. Паламнэры не стали отдельным миром, а лишь дополнительным ресурсом. Покорные токи даже носят йонгам сладкие плоды и отдают часть добычи так что те частенько сами организовывают набеги своих «младших» на бандерлогов в спорных всё ещё лесах.

***

Тринадцатый век стал для Раматы очередной веком мира и процветания. Ну не считать же войной усмирение звероподобных бухайцев и приобщение сородичей к благам цивилизации? Итак Рамата процветала – наливались соком сладкие паламнэры, сгибались бумидоры под жирными плодами, паслись бумидавы.

Появился новый вид скота – бухайцы. Да, послабее бумидава и привередливее, но право же тягловая тварь которая понимает приказы, способная тянуть, толкать, грузить, копать и делать множество другой тяжёлой и грязной работы весьма полезна в крупном хозяйстве. Да и тянуть телегу как оказалось способны только они. Во влажной сэльве любая дорога под колёсами превращалась в море грязи, а потому без возможности вытащить застрявшую арбу из болота пользы с неё никакой. Впрочем и так многие предпочитали не возится с дороги и ненадёжным изобретением, а по старинке возить грузы на спинах старых добрых бумодавов.

С запада приходят странные слухи – будто бы йонги Вэй приручили бумодавов, без сомнения под влиянием благостного влияния раматской цивилизации, а также что среди них развелось множество токов, таких же как у ши. И что эти жёлтые изгоняют бандерлогов с паламнэр. В это конечно не верится, но слухи слишком уж навязчивы. Говорят что некоторые даже беженцев оттуда видели.

Впрочем есть новости что достигли уже границ государства. Рохо продвинулись вдоль захваченного энэрегалями куска сэльвы вплоть до пределов Раматы. Уже случаются стычки между ними и раматскими штэйвитами.

***

По всей стране ши шло великое строительство. Мохнохвостые и их тлакотли трудились без устали срубая деревья, выламывая камни, засыпая щебёнкой грязь. Сил и средство было потрачено не меньше, а пожалуй даже больше чем в древности на великие пирамиды хотя то что строили сейчас было куда как ниже. Ниже, но зато длиннее. Дороги стали покрывать страну ши. Великй тракт протянулся от Тысячи Слёз до Айэньо, а оттуда к побережью. Но то было лишь начало. Вдвое, втрое, вчетверо больше надо было сделать что бы осуществить великий замысле императора. То был труд не одного поколения и не одного века.

Неудачная северная война привела к важным реформам в армии ши.
Во-первых, у Союза впервые появились постоянные войска. Пускай их было меньше чем ополченцев, но зато они были лучше вооружены и подготовлены, а главное готовы воевать где угодно.
Во-вторых, на смену прежней лёгкой пехоте и граду дротиков пришла стена копий. Вместо подвижных толп сражались новые отряды ощетинившимися острым обсидианом рядами*. Блестит новое войско медью щитов и доспехов. Двигается в ритм барабанов. Нету ведь ничего проще для ши чем идти в ногу, нету ничего естественнее чем двигаться как все. Странно даже что лишь сейчас стал этот народ воевать так.
В-третьих, стало ясно что без настоящего флота не одолеть врага.

* Наконечники копий хотя и укреплены медью, но по старинке обсаживаются бритвенно острыми обсидиановыми вкладышами.

***

Много веков назад вышли даэры на поверхность, но до сих пор не перестали они осваиваться в этом странном мире. В тринадцатом веке этот процесс продолжался.

Даэры создали Гальдиу и вскоре стала она такой силой среди соседей что лишь немногим уступало её влияние самому Кзардому. Правда надо признать не особо любили Гальдиу ши и бандерлоги потому что с её появлением меньше стали привозить даэры товары, а продавать дороже. Не раз и не два возникали конфликты между купцами и случалось что запрещала Гальдиа продавать медь в той или иной местности, случалось и соседям объявлять о конфискации даэрских товаров и вводить запрет на сделки с подгорными купцами. Так в переговорах и столкновениях росла торговля между народами.

Н не только товары из Кзардома расходились по миру. Впервые за века отправились за пределы своей страны и воины. В знак дружбы и союза с ши отправились мастера Лаэдин Доргарид что бы помочь строить стены Угаданьё, а драос нганудит что бы защитить их. И хотя не довелось им сразится с врагом, но ши оценили помощь союзника, а сами даэры впервые целым отрядом оказались за морем.

Тэрим

Фаланга дергалась под его пламенем, Каяраш слышал крики, ругань конечно, но сквозь ярость проступала боль. Только вот всё равно вражеский строй держался. Изогнутый, неровный, а всё равно неразрывный. Щит к щиту, плечо к плечу. Копья торчат наружу скалясь кремнем или обсидианом вкладышей. То что враги стоят так плотно было пожалуй хорошо. В бою с нормальным противником удача попасть в самую гущу, как правило пламя пропадало зря, тут же промахнуться было почти невозможно. Чернели щиты, пахло палёной кожей и волосом, но боевой огонь, этот дар Пируша находил самые малые щели и куски голой кожи. И тогда эллины ревели как раненные быки. Но фаланга держалась. Случалось что кто-то из воинов подавался назад, иногда даже бросая щит, но его место сразу же занимал другой.

Каярашу казалось он сражается не с людьми, а с огромным тысяченогим многоголовым чудищем покрытым броней из щитов и наставившим на кзабраков бесчисленные рога-копья. Он знал что ему не убить его. Что ж, не один эхекатля валик корхакорну, а стая. Покоритель собрал остатки пирушевого огня и сам удивился мощи что покинув его вырвалась в мир.

- У-у-ш-ш-ш-у-у-у-р-р-р!

Саошьянитам не надо приказывать. Как эхекатли на охоте, без знака, ведомые лишь чутьём и жаждой крови бросились они в атаку. Туда где пламя пробилось сквозь броню фаланги. Туда где билось в судоргах чёрный, но всё ещё живой кусок плоти.

- Хо! Хо! Хо!

Фаланга дрогнула и двинулась навстречу выставляя бесчисленные копья. Удар. Крики. Треск ломающихся древков и скрип сухой кожи. Вопли и кличи. Ноги вминающие асими в землю, пыль и кровь перемешанные в грязь и густо-голубое горное небо над тысячами сражающихся.

***

Тактика старых костяков была опробована веками – сперва на врага обрушивался град стрел, а затем, если противник каким-то чудом устоял воины отложив луки бросались в яростную атаку размахивая палицами. Так было раньше, так случилось и сейчас.

Гиты не ожидали нападения высадившись на берегу уже под вечер, но всё же выставили охрану. Не зря. Утром, еще до восхода Яры по тревоге подняли часовы спящих прямо на песчаном пляже бойцов. Первые лучи заискрились на морской ряби, осветили берег, уткнувшиеся в него лодки, неровную линию стрелков, а дальше приближающий строй щитоносцев.

Как и многие века до того били боевые бубны и стрелы стаями срывались с тетив. Густым дождём сыпались они на врагов. Но эрлов это не остановило. Как мегалокатль сквозь молодые деревья шли они вперёд. В этом бою всё решила рукопашная. Бой был недолгим, но кровавым. Едва ли половине старых костяков удалось спустить на воду лодки. Они сражались храбро, но сила ломает силу. Огнём и щитами столкнули забраки врагов в море.

***

Гимн оберег против игральных костей

Дрожащие ветви гаргуты опьяняют меня,
Рожденные на ветру, перекатывающиеся в углублении.
Как глоток воды в степи,
Показалась мне бодрствующая игральная кость.

Не бранила меня, не сердилась она.
Благосклонна к друзьям и ко мне была.
Из-за одной лишней игральной кости
Оттолкнул я преданную жену.

Ненавидит свекровь, отталкивает жена.
Несчастный не находит сочувствующего.
Как в старой каукорне на продажу,
Не вижу я пользы в игроке.

Другие ласкают жену того,
На чей разум накинулась игральная кость.
Отец, мать, братья говорят о нем:
Не наш он! Уведите его с глаз долой!

Когда я решаю: Я не буду играть с ними,
Отстану от уходящих товарищей, -
То стоит брошенным коричневым подать голос,
Как я спешу к ним истосковавшейся любовницей

В собрание идет игрок, спрашивая себя:
Я выиграю? (и) подбадривая себя.
Игральные кости рушат надежды, пресекают желания,
Отдают они счастливые броски сопернику.

Ведь игральные кости - цепляющие крючьями, колющие,
Порабощающие, мучающие, испепеляющие,
Дающие мимолетние дары, вновь поражающие победителя.
Пропитанные жиром, они мощно держат игрока.

Резвится их стая числом трижды пятьдесят -
Каждая кость голодный эхекатль,
Стая же подобна мегалокатлю
Даже вожди им кланяются и еле сдерживают дрожь.

Они катятся вниз, прыгают вверх.
Без рук они одолевают того, у кого есть руки.
Небесные уголья, брошенные в углубление,
Они сжигают сердце, хотя и холодные.

Страдает брошенная жена игрока
Мать сына, бродящего неизвестно где.
Обремененный долгами, испуганно ищущий у кого бы занять,
Идет он ночью в дом других.

Игрок стал мучиться, увидев женщину -
Жену других и уютный домашний очаг.
Но ведь он с раннего утра навьючил гаргутовых каукорн,
Вечером лег он перед огнем, как приёмыш.

Кто есть полководец вашей великой армии,
Вождб, первый в содружестве,
Ему я протягиваю десять (пальцев)
При нём произношу эту клятву: Я не удерживаю богатства!

Не играй с костями, охоться в пуще!
Наслаждайся имуществом, ценя его высоко!
Вот каукорны, о игрок, вот жена, -
На это указывает мне Кинаахи’сини.

Помириться с нами! Помилуйте нас!
Не привораживайте нас дерзко ужасным колдовством!
Да уляжется ваша ярость и гнев!
Пусть другой будет теперь на вашем крючке!

*** * ***

На севере Тэрима сцепились два мегалокатля. Но если в прошлом веке наступал молодой и голодный пустынный хищник, то в этом Эллика показала противнику всю свою мощь. Яростные атаки кзабраков разбились о стену щитов. Даже огонь и тот не сломил стойкость эллинов. Множество воинов полегло с обеих сторон, но земля вокруг руин Иллидора осталась за прежними обитателями. Эллины не только смогли удержать её, но вновь заселили. Как в прежние времена прошла граница по предгорьям Полемей.

Если на юге горцы только защищалит свои земли, то на севере сами перешли в наступление. В жестоких схватках разбили они кзабраков и спустились на равнины. Вновь, как и век назад пришли эллины под стены Теримбека. Долгой и кровавой была осада, но в конце концов пал Тэримбек и от гор до самого моря не осталось в той земле ни одного краснокожего. Не посрамил Неокл Кор-Хакский своего имени и омыл оружие своё в соленых волнах как некогда Неокл Древний в свежих водах Каулерпоса.

Но все воины знают, что судьба переменчива и кто сегодня радуется победе завтра будет горевать от поражения. Горькой вестью встретила царя-победителя Эллика по возвращении – пока воевал он Кор-Хак, дикари из Сомнеша захватили и сожгли древнюю столицу – Акринос. Где стояли дворцы и храмы ныне среди руин стоят шатры варваров, пасут кзабраки корхакорн на горных склонах и собирают пумилы в долинах.

***

Кроме войны важнейшим событием тринадцатого века стало для Эллики распространение гончарства. За одно поколение керамика из привозной роскоши стала обыкновением. Впрочем это касается лишь горшков эллинской работы, а вот изделия цвергов и дальше ценились высоко. Кувшины и кубки работы местных карлов были признаком достатка, керамика же привезённая из-за моря означала богатство и знатность владельца.

Вместе с керамикой обычными стали запасы оливкового масла, а главное мелитиса. Напиток этот настолько пришёлся по душе эллинам что скоро не представляли они уже жизни без него. Особенно любили его воины. Скоро уже по всей стране не только делали пумиловое вино, но и знали разные его виды. В одних краях мелитиса была крепче, в других вкуснее, в третьих слаще или кислее обычной. Торговля её процветала – по всей стране из конца в конец двигались караваны гружённые мехами с вином. Впрочем маслом, сыром, мясом и оливами тоже торговали весьма бойко.

Осевшие в больших прибрежных городах цверги сперва занимались лишь торговлей. Они брали товар у приезжавших с родины купцов, а затем продавали его. Позже среди них стали оседать ремесленники. К концу же тринадцатого века многие из местных цвергов взялись за вёсла. Ведь одна большая лодка повезёт товара не меньше чем целая вереница каукорн.

***

Тяжёла была война с Элликой, подалась она под напором Кзабракшаха в прошлом веке, а в этом же сама навалилась на него всей тяжестью своих фаланг и опыта бесконечных войн. Храбро сражались саошьяниты, не ослабли чары покорителей, но не осталось у сынов Алея былого страха перед огнём. Изгнали кабраков с гор, пал Теримбек. Удар этот рассёк страну на двое и весь север был потерян для шахов. Их там и дальше признавали верховными правителями, но о реальной власти говорить не приходилось. И как будто что бы посеять сомнения и проверить веру даровали боги глупым мятежникам из Сомнеша великую победу над эллинами. Когда весть о том достигла Ушура и Пилоша, где оплакивали как раз падение Теримбека лишь саошьяниты не усомнились в богоизбранности шахов. Пускай краток был час сомнений, но почувствовали Пирхи дрожание хавара. Ведь без побед и подвигов затухает святое его сияние.

Были трудности и на юге. В мятежной Гирштане те кто вырос в Кзабракшахре не прислушалась к послам, а уж дети их и подавно не покорятся власти шахов иначе как под принуждением. Непокорный Езд крепко держали Пирхи своей рукой, но война требовал их присутствия на севере. Сложно воевать у предгорьях Полемей живя на границе приталасских степей. И так шахи больше времени проводят в Ушуре и Пилеше чем в Езде. Оставаться на юге нельзя, но если покинуть Езд, не присоединится ли он к Гирштане?

Несмотря на войну, южный Кзабракшахр зстал куда многолюднее. Охота окончательно стала уделом самых бесплотных участков Кор-Хака, в остальных же местах паслись стада корхакорн. Кроме больхих жаджевых городов в оазисах возникло множество мелких постоянных поселений в которых регулярно останавливались племена при перекочёвках. Если бы война не забирала большую часть буйной молодёжи не миновать больших междуусобиц, а так жизнь текла относительно мирно. Впрочем схватки за пастбища и колодцы случались всё равно. Прежде пыстынное морское побережье стало заселятся. Появились так называемые водяные кочевники – кзабраки что жили кочуя вдоль моря, собирая выброшенное на берег волнами и то до чего можно было дотянуться не умея плавать. Корхакорн у солёных кзабраков было немного – не так для пропитания как для перевозки вещей, да и те кормились наполовину огневиком, а наполовину выброшенными на пляжи водорослями. И только на плодородном побережье северной Селемы возникали первые постоянные деревни.

***

Долгие века воевали забраки с гитами, случалось им сражаться с штирами или родичами кзабраками. Разве что с сельтами никогда не доходило до большой крови. Теперь же биться приходилось против всех. С востока надвигались бесконечные орды черных*, с юго-востока шли охристые гиты, с севера красные кзабраки, с юга же мохнатые сельты. Забрия сразилась со всеми ими.

Проще всего оказалось с сородичами. Сложнее всего было выдержать их набеги не отражая со всей мощью. Безнаказанными уходили разбойники с богатой добычей, а вслед их монархи слали ещё большую в подарок. И не прогадали. Богатсвами и грубой лестью купили они щиты и дротики варваров из Гирштаны и повернули те оружие своё на восток.

Со штирами договориться не удалось. Да и что с этими скотами разговаривать. Без боя отдали забраки крайние земли на востоке. Пылали покинутые ими селения и поля, гнали огромные стада корхакорн, спины людей и животных гнулись под тяжёстью вещей и припасов, но нельзя было унести и трети. Монарх приказал отдать мягкое что бы защитить твёрдое. Пирстед должен был стать камнем о который враги сломают зубы. Так и случилось. За тринадцатый век случилось семь осад города, сперва пять штирских, затем две гитские и все они окончились одинаково – залитыми кровью стенами и трупами во рвах. Древняя столица устояла.

С гитами воевали забраки не только на суше, но и на море перехватывая их суда что плыли к далёкой Селеме. Тех же кого не удавалось словить в море встречали уже на твёрдой земле. Лодки, щиты эрлов и огонь Пироса уберегли берега Талассы от вторжения.

Из всех врагов меньше всего боялись забраки сельтов и лишь им они проиграли. Неудачной была первая осада Элсвейра, позорным поражением для котов окончилась вторая. Нельзя было уморить его голодом, а брать стены сельты как следует не умели. Они учились, но каждый такой урок стоил большой крови. Удача или опыт тому причина, но на третий раз после кровавого штурма пал Элсвейр. Озверевшие от потерь и ненависти котолюды перебили всех его жителей не разбирая ни пола ни возраста ни народа. Своих сородичей убивали едва ли не быстрее чем нанависных забраков.

* Я надеюсь все помнят, что штиры чернокожие?

***

Как бы не расписывал Гиперсикер благостное сосуществование гитов и штиров назвать его безоблачным можно было только с большой натяжкой. Штиры всегда были и остались для гитов грязными скотоподобными чужаками обделёнными Мировой Справедливостью. С ними можно было иметь дело, порой это было выгодно, порой необходимо, но частенько опасно и всегда неприятно. Омовение после разговора со штиром считалось крайне желательным, а есть со штиром из одной посуды или отрывая мясо с одного куска прямо запрещалось ввиду их нечистоты. Те же из младших сыновй кто в погоне за мирским богатством брался работать на штиров по возвращении должны были пройти месячное покаяние постом и молитвой дабы вернутся в лоно Мировой Справедливости.

Впрочем нельзя сказать что гиты в тринадцатом веке относились к штирам хуже чем в двенадцатом. Нет. И уж без сомнения лучше чем в те века когда воевали с ними от самой Талласы до Зубатых гор.

P.S. Жить свободным штирам у себя гиты никогда не давали. О продаже земли и речи быть не может хотя бы потому что гитам она вообще в принципе неизвестна. А воспитанники из рогатых были такой редкостью что умирали так и не найдя себе пары.

***

Рынок в Акитосе был и остаётся крупнейшим местом торговли между разными народами Талассы. По хорошему внутренняя торговля Забрии ещё больше, но в тринадцатом веке, когда война разорвала веоквые связи рынки Стилтона или Ашбора для Сельтов и гитов доступны не более чем торжища в Гизе или Унамакалли. Акитос стал основным местом торговли сельтов с гитами, а также перевалочным пунктом в торговле Селемы и коренного Аксоса.

***

Война, торговля и дипломатия вот то чем занимался в посление века Гиперсикер. И надо сказать довольно удачно. Точнее хотя бы что-то из этой троицы у него получалось. В двенадцатом веке успех был полный. В тринадцатом… хм, пожалуй получилось с торговлей и дипломатией. Всё таки мир с эллинами дорогого стоит. И торговля что с цвергами что с гитами шла явно хорошо.

Подвела война. Всё таки не зря Фий бог удовольствий, а не этого опасного занятия. Среди извращений были и такие где удовольствие получалось через боль, но война… нет, пожалуй это уже слишком. Хотя Фий любил повещать через Гиперсикера про опьянение в бою, но ни он сам ни его аватара лично к такому не стремились. Наверное это чувствовалось. Или может дело в том что враги попались законченные извращенцы отдающиеся кровпролитию без малейшей задней мысли и при том искренне считающие убийства и причинение боли другим достойным делом. Как бы там ни было, а с войной не сложилось. Покуда штиры заполняли своими телами рвы Пирстеда или гибли от голода в его разорённой округе забраки из Гирштаны сожгли и разграбили Кол-Дур, да так основательно что не только сам город, но и его округа совсем запустели.

***

Цвергардум процветает и нечего к этому добавить. Нету в нём войн, не случилось землетрясений, великих извержений вулканов и огромных вол с моря. Не о чем складывать эпос. Время это затеряется среди других веков. Но пожалуй большинство цвергов живших в те времена были ими вполне довольны.

***

В тринадцатом веке Корахот защищался и нападал. Стали стеной лодки между Дамопотом и Корахотом и не пустили врага на берег. Не помогли ши ни доспехи из сверкающей и звонкой красной кожи, ни многочисленность, ни свирепость. Энэрегали и цверги покрыли себя славой в морских сражениях. Совсем по другомус сложилась судьба токи что отправились к берегам Сельтусии грабить кошек. Флот их попал в шторм и был выброшен на незнакомый берег. Большинство плоскоголовых утонуло, из хторров же вообще никто не уцелел. Остатки войска легко добили свирепые сельты.

Хея

Ватиилана сгорела до тла. За последний век это случалось уже четвёртый раз. Стены из лозы и бамбука, крыши из эйры всё это пожива огню. Случайность или же молния не раз и не два были причиной пожаров. Так было в древности, на памяти живых огонь приходил с чёрными людьми. Они шли с юга через саванны. Они нападали с севера высаживаюсь с разрисованных под шарншагов лодок. Их было много. Они были свирепы и многочисленны. Они умерли. Усеяли собой равнину, лежали кучами во рвах, пропитали великие валы Ватииланы своей кровью, украсили великое святилище своими головами.

Некогда сам пресветлый Аску повелел обвести священное место каменной стеной. Сотни лет было оно местом паломничества и празднеств. Новая Ватиилана во многом подражала Старой, но святилище её было куда внушительнее древнего. Форма осталось столь же простой, но вместо вала из диких камней Святое Поле окружала ступенчатая стена из каменных блоков. За века покрыли эти камни мастера резьбой сверху донизу потому что стало украшение одного из камней или же воздвижение сверху ещё одного самым распространённым обетом. Самым же популярным мотивом аскаскатского искусства стали черепа. Особым шиком считалось высечь из каменной глыбы огромный череп. Впрочем такие обеты давали целы рода или даже племена – даже самым богатым аскаскатам в одиночку оплатить такое было не под силу.

Но если не все могли пожертвовать богам каменный череп, то совсем другое дело когда речь шла о настоящих. Не раз и не два после сражений с чёрными живых оставалось меньше чем мёртвых. Ряды голов нанизывались на бамбуковые жерди и вставлялись в специальные выемки по бокам каменных стел. Так было раньше, так случилось и теперь. Часть старых, выбеленные дождями и Ярой черепа сняли что бы освободить место новым.

Не все враги гибли сразу, на полях сражений немало было израненных стрелами, но ещё живых, тех кто не мог сражаться или просто бежать. Таких вязали, а если захватывали далеко от Ватииланы, то случалось даже перевязывали что бы довести живыми. Под стенами святилища росла лоза – священное растение. Говорят Аску создал её, Виэль даровала плодородие, Ажандаатис научил оплетать стены, но эта лоза посвящена Хеллшу. Потому что растут на ней Гроздья Гнева. Во время войны поят лозу эту кровью пленников, в краткие дни мира – своей собственной. Перед битвой жрецы раздают по ягодке воинам, по капле брызжут священного вина в чаши. И говорят двум воинам равен вкусивший.

*** * ***

В четырнадцатом веке ньяронги вернулись к своему извечному занятию – войне с хэйше. Странным был мир между народами, привычной была война. Последняя война. Как потоп затопили ньяронги западный Хэйшур. Не устоял мятежный Строгар. До последнего вздоха бились хэйше и радовались хипастые достойным врагам, но сила ломит силу. Долгие года, даже десятилетия шли войны древности, эта же была лишь одним походом. Если войны затягивались наступал голод и противники покидали земли откуда разбегалась вся дичь. Но в этот раз и речи быть не могло о манёврах в пограничье, няьронги шли вглубь земель хэйшэ и стада лонгосов были им пропитанием. И года не прошло как пал Строгар и на землях от Шалифа на севере до океана на юге не осталось ни одного серокожего ни одной бледной немочи. Правда на побережье обнаружились синекожие, но их ньяронги их тоже убили. Ну тех кто не уплыл на узких плотах.

Шипастому народу Хелшша досталась быстрая и славная война, трофеи* и хорошие угодья. А ещё шуухты разжились новым зверем – лонгосом. Большинство ньяронгов лишь смеялось над глупосью хейше которые вместо злобусов пасли этих ящеров, но шуухты не побрезговали. Они вообще хитрецы и проныры эти шуухты. Последние в битвах, первые в торговле. И ведь что смешно – сильнейшие среди гаштов, разве что столичные ронгашты могут с ними соперничать. Но с теми понятно бойцы хорошие, да и кровяной, он же ярый камень*, обрабатывать мастаки. А шуухты расселились по доброй половине побережья, промышляют всякой морской тварью, лепят горшки, торгуют как своим так и чужим. Говорят кстати, что это именно они напали на синекожих, другие ньяронги думали ещё что с чужаками делать, а эти как увидели селения на берегу моря и долгие плоты так сразу в бой.

* Речь идёт прежде всего о головах и т.п., а не о вещах.
** Ярый это от Яры.

***

Трудным стал четырнадцатый век для Дэлладура, трудным и неспешным. В начале казалось что ещё немного и падёт последний оплот ненавистных аскаскатов. Уже планировал Чёрный Ковен походы за пределы Хеи, в земли за северным морем. Туда даже посланы были отряды воинов. Поспешили, поспешили осторожные прежде чародеи. Предчувствие победы опьянило и обмануло их.

Вовсе не рады были дэлладурские судемоаги тому что впервые стали призывать их на войну отрывая от мирной жизни – лодок, домов и фарфалей. Гордый синекожий народ привык подчинятся Великой Тени, но ни радости ни рвения к исполнению новых порядков не проявлял. На место сбора являлось нужное количество воинов и лодок, но в походе их число быстро таяло и вовсе не стрелы или волны были тому виной. Как ни странно, но коморские судемоаги служили куда как охотнее. Впрочем эти хоть и были легки на подъём и воинственны, но о добыче и местах для поселения заботились куда как больше чем о славе Дэлладура и приказах Великой Тени.

Надо сказать, что и сами чёрные не рады были войне за морем. Особенно роптали домы не понимавшие как вообще можно плыть на север когда до сих пор стоит Ватиилана. А ведь ненавистных горо чудом, но устоял от ударов с двух сторон. Ни дэлы, ни домы, ни судемоаги или рохо не смогли взять Ватиилану. Не раз и не два горел город и отдельные отряды штьурмующих прорывались за стены, но этого было мало для победы. Покуда стояло святилище, покуда цомпатли укращали головы чёрных, пока зрели гроздья гнева до тех времён жива Ватиилана, неистово сражаются аскаскаты и братья из-за моря приходят к ним на помощь.

Но не смотря на всю унизительность этой неудачи не она была главной проблемой. Беда как известно приходит откуда не ждали. В этот раз была она из Халатрана. Несмотря на приказ, не особо впрочем строгий, дэллы на границах жадно посматривали на нетронутый хрусовник кошколюдей. Чёрные были не из тех кто мучает себя отказом – и селения появлялись на спорных землях одно за одним. Но этого было мало и вскоре поселенцы потянулись в коренной Халатран. Стычки быстро переросли в настоящую войну. Коты лучше знали лес, были сильнее и яростнее, но зато дэлов было несравнимо больше, а их оружие лучше так что исход был предрешён и новые деревни и плантации тэдо наполняли хрусовник. Со всего лесного Дэлладура хлынул на восток поток бедных дэллов и ещё более бедных фарфалей ищёщих лучшей доли. В свою очередь из джунглей в саванну тек ручёек беженцев. Их было мало, но они смогли передать сородичам в сэльве свою ненависть. К концу века на границе равнины и пущи во всю полыхала война и если некогда аскаскаты не осмеливались заходить вглубь хрусовника, то набеги эльтов достигали самой Алтан-зары. Город трижды грабили так что жители бросили столь опасное место.

Если дэллы захватывали диккие джунгли, но домы – саванну. Уже к середине столетия Коморра окончательно потеряла земли в которых не слышно было плеска волн. Там где некогда охотились фарфали теперь пасли свои стада домы. Вместе с угодьями ушла в прошлое вся субкультура светловолосых охотников.

К четырнадцатому веку медь и золото двано уже вошли в жизнь страны. Дэллы и домы не уставали подыскивать металлу новое применение. Пробовали делать из него не только оружие, но и броню что оказалась куда красивее и крепче кожаной. Беда только в том что новые доспехи были также несравнимо дороже и тяжелее, а потому не получили широкого распространения.

P.S. Война за морем будет в Островах.

***

Охотится на шарншага трудно, на шинхофу – опасно, но шарншага и шинхофу одновременно – невозможно.
Пословица береговых рохо.

За четырнадцатый век Занзара ничего не приобрела, и даже больше того потеряла. Ни северная ни южная война не принесли земель и добычи. И Вэннар среди красновато-зелёных лесов и кровавая Ватиилана посреди саванны устояли. Более того, пустив на самотёк конфликт элтов и дэлов Марзух потерял Халатран. По правде говоря народу вместо пустых леса за их спинами заселили многочисленные и культурные соседи… но потеря есть потеря. В конце-концов огромным кускам хрусовника можно было бы найти применение в будущем. Да и постоянная, пускай малая, но зато кровавая война с соседом на границах Мвати и Ахади не могла не портить отношения с союзником.

Лишь одно оправдывало Марзуха, лишь одно объясняло почему так мало времени уделял он делам государства. Сын. Подобный дому лицом, но с рогами и уветом кожи как дэла и полным шарншажьих зубов ртом. Вот с кем проводил дни, месяцы, годы великий правитель. В играх и обучении шло его время и лишь урывками занимался он остальными делами.

***

Первое чем пришлось расплатится коморцам это угодья на континенте. Правда нельзя сказать что бы жители города сильно о них жалели, пожалуй они были даже рады тому как эти выскочки гордившиеся происхождением от цивитас вынуждены были ради пропитания идти в услужение в морские деревни или же к занявшим их земли домам. Впрочем многие фарфали из бывших охотников нашли себе иное и вполне самостоятельно занятие. Освоив гончарство стали они делать большие кувшины, а в них напиток из перебродившего сока ягод лозы. И вскоре оказалось что не менее чем на ласки падки до этого питья чёрные. Сами то они тоже пробовали повторить нехитрое вроде бы дело, да только получалось у них лишь мерзковатое пойло не сравнимое с фарфальским вином. Так что вскоре по всей саванне появились мелкие деревеньки фарфалей живущий сбором лозы и виноделием*.

* Вино из дикой лозы слабенькое, в жирком климате к длительному хранению и выдержке не пригодное, так что выпивают его ещё молодым. Ну и далёкая торговля им тоже не сложилась.

***

Война Атаквирии продолжалась. Всё так же шли на запад отряды лучниц и метательниц, земля дрожала под тяжёлой поступью сетусов, падали вражеские головы под палицами и макуавилями пограничниц что башнями возвышались над прочими эльфийками. Но война стала иной, потому что враг изменился. Не стало ньяронгов. Не не выскакивали больше свирепые дикари размахивая палицами, не приходилось опасаться дерзкого нападения всадников на злобусах, не раздавался в тумане далёкий грохот их барабанов. А без шипастых союзников хэйшэ не устояли против остроухих. Быстроногие вестницы одну за одной разносили вести о победах. К концу века Ранагара из отрезанного от прочей Атаквирии анклава превратилась в центр огромной лесной провинции

***

Слишком много бедствий обрушилось на хэйше – ньяронги, атаквири, рохо. Пробил последний час Хэйшура. Но ведь не зря говорят что надежда умирает последней. Множество врагов шло с востока, запада и севера, но не всем сопутствовал успех. Строгар и Актар пали, Вэннар же устоял. Может быть всё дело в героизме хэйшэ, может быть причиной стала неопытность рохо непривычных к ньярглотищам, а может это было одно из тех чудес что Сетсубо посылает тем кто ему молится.

Острова

Самимаи на мгновение замер, пристально взглянул на собеседника.
- Да, я остаюсь. Мариуча она… она не сможет жить в другом месте. Да и недомеркам нужна будет помощь. Пока что синие к ним сюда не суются, но это пока. С меня одного толку будет больше чем с половины мужчин её рода. Уважают. Места тут хорошие, дичи полно, вина опять же. Так что не пропаду. Лет за десять наверное уже вождём рода буду, а то всей Валье. Научу гальегов этих диких авусов пасти, не одной ведь охотой жить. На побережье набегать будем что бы синие не забывали на чьей земле живут. Так что за меня не волнуйся. Жаль что расходятся пути наши навсегда, да видать Аску так велел.
Друг детства, старый боевой товарищ замолчал на мгновение. Облизал губы. Видно было что сейчас он думает что же сказать ещё, какие слова подобрать.
- Если будет на то воля Сондельмара встретимся ещё. Обязательно встретимся. Если не мы, то дети наши. Или внуки. Мои правда ростом будет помельче, но всё равно знай - на Одиноком аскаскатов будут ждать братья. Запомнил? Детям раскажешь!

*** * ***

Века мира не могли не сказаться на боеспособности армий Альворады. Они и сказались. Победоносное наступление на синекожих варваров и освобождение несчастных фарфалей обернулось длительной, кровавой войной на Трифорсе. Уже после первых стычек стало ясно что победа не будет лёгкой, потом поняли что не будет она и быстрой, но отступать было уже поздно. Слишком много младших сынов воевало за морем, слишком многие добились славы и почёта, слишком многие вздохнули свободно сплавив братьев или нелюбимых детей.

Постепенно выучка брала своё. Пускай опыт приходилось оплачивать кровью, но и коквистадоры и легион потихоньку возвращали себе былую славу. К концу века Альворада контролировала уже добрую треть побережья. Правда на заросшие лесом внутренние районы власть диктадоро не распространялась. Влияние было – дикие охотничьи племена охотно брали подарки, заключали союзы против судемоагов, говорили длинные и пышные речи, соглашались признать диктадоро далёким Великим Заморским Отцом. Но влияние это не власть. Впрочем пока шла война с судемоагами сорится даже с таким союзником было бы непозволительной роскошью.

Покорить судемоагов не удавалось. Свирепых пиратов Трифорса можно было разбить или изгнать, но не заставить подчинятся, а потому захваченные берега понемногу заселялись своими синекожими. Целые деревни капого отправляли на юг колонистов. Понемногу селились на новых землях и выходцы из внутренних районов Луго и даже некоторые гальеги с Суэньоса. Но всё же основное население новозавоёванных земель составляли жители приморских посёлков – как судемоаги так и фарфали.

***

После страшных поражений прошлого казалось пробил последний час Штейрена, но Ажандаатис миловал. Четырнадцатый век прошёл для державы в мире. Ну насколько могут быть мирными воды между Хеей и Окуми. Набеги не прекратились, но стали куда как меньше, а уж о большой войне даже забывать стали. Только песни поют да старые байки рассказывают.

Не найдя выхода своему стремлению к славе и свершениям в войне множество штэйвитов обратилось к другому занятию – торговле. Тем более что это на Хее все старые друзья и союзники, а на Тэриме при случае можно и разграбить деревеньку-другую. Но как бы там ни было, а тяжёлые ладьи штэйвитов доходили не только до Селемы, но и заплывали в саму Талассу на севере и достигали Мыса Ветров на востоке.

***

Ты пошёл и выбрал сети врага, враг пришёл и забрал добычу из твоих сетей.
Судемоажская пословица.

Три больших войны и без числа набегов – вот история Пиры в четырнадцатом веке. Первая война гальежская – самая главная, самая короткая. Славно началась она – переступая через побитых стрелами с рёвом ворвались погонщики в Асторгу. Казалось нету разницы им что гальегов бить что аскаскатов. Чем больше рыбина тем жирнее. Но затем с севера подтянулись орды гальегов, вышли из лесов аскаскаты, а главное появились они – мелкие двуногие шинхофу. То есть это по сравнению с морскими мелкими, а когда на строй бежит хотя бы пол десятка таких тварей, то ноги дрожат, а щит и копьё сами выпадают из рук. И не помогают тут боевые кнуты и токи в ужасе бегут не обращая внимания на приказы. Войну на Корасоне Пира проиграла.

Вторая война судемоажская. В поход на Калаэн отправились воины Джеалласуса, что бы покорить мятежников и расширить державу. Не сложилось. Щит на щит и копьё на копьё сошлись гарпунщики. Равны они были доблестью, но числом «невезучие» одолели. Ведь тех кто будет сражаться за свой дом больше чем тех кто ради драки поплывёт за море.

Третья война – югорская. Напали подлые четырёхрукие на Невимол, разрушили древний город. Долго ещё воевали судемоаги с захватчиками, но в конце-концов прогнали их с Фаримей. Так что пожалуй в самой трудной и сложной войне Пира всё же выиграла.

***

Война не покидала берегов Гальегии, но её дети, что родные что приёмные, не только защищали свои земли, но и нападали сами.

Лишь с помощью сородичей с островов устояла Ватиилана. Возблагодарили хеянские аскаскаты гальежских и признали над собой власть великого Кутуулу. Далеко новый город и по пути к нему часто приходится пробиваться сквозь коморских пиратов так что лишь храбрейшие из купцов отваживаются туда плавать, но крепко держится Кутулу за место где родился и верны хейцы покуда со всех сторон лезут чёрные.

Пака корасонские стрелки защищали последний кусок аскаскатской земли на Хее Сыновья Удачи под предводительством самого Кутулу воевали на Одиноком. И как будто злой рок преследовал правителя уже второй век подряд. Разбить чёрных вознамерившихся выкурить галегов с заросших лозой холмов оказалось не так уж и сложно, но вот выгнать с побережья судемоагов… вначале это удавалось, но к середине века все селения переместились на мелкие прибрежные островки или же обросли стенами. Понфераду, некогда поставлявшую Старой Республике лучших воинов, штурмовали трижды и каждый рез без толку. Походы на Одинокий стали для традиционными и за восемдесят лет их набралось почти два десятка, но всё равно к концу века ситуация была той же что и в начале – холмы принадлежали гальегам, а побережье судемоагам. Правда эти войны не прошли незаметно ни для местных охотников среди которых осела часть ветеранов-союзников принеся с собой умение приручать авусов, ни для Сынов Удачи что состояли теперь почти исключительно из аскаскатов, ни для судемоагов для которых далёкие и чужие в общем-то дэлладурцы стали за это время привычными союзниками.

Но враг не только отбивалсЯ, но и атаковал. Юг Корасона пережил два вторжения – в начале века судемоажское, в середине дэлладурское. Синекожэие согли Асторгу, но вскоре были разбиты в сражении не устояв перед градом стрел, а главное яростью керраскатов. Совсем по другом пошла война с чёрными. Этих ящерами не запугать и вместо одного сражения была долгая и кровавая война в которой огромные аскаскаты уцелели лишь благодаря помощи отрядов северян-пращников. К концу века юг Корасона хотя и оправился немного от этого нашествия, но Асторгу население бросило и решено было, что город на берегу моря возрождать не будут.

Аскаскаты быстро освоились с медью. Более того именно они теперь добывают её под Коруннией. И хотя лучшие мастера как и прежде гальеги из Брагансы, но понемногу уже и сами аскаскаты берутся плавить медь. Именно они начали делать доспехи для своих сородичей ставших Сыновьями Удачи. Если гальежская броня состояла из отдельных крупных пластин геометрической формы прикрывавших лишь некоторые места, то аскаскаты старались повторить в металле привычные кожанные доспехи. Результат получался красивым, тяжёлым и надёжным.А ещё очень дороги – никто кроме вождей не мог себе позволить подобного. Даже сыновьям удачи броню покупал сам Кутулу. Но зато не было на всех Островах воинов что могли бы соперничать в рукопашной с ними. Разве что некоторые из дэлладурских судемоагов*.

* В подражание аскаскатам среди благодарных стали распостранятся тяжёлые медные доспехи.

***

Так уж сложилось, что сложно преуспеть одновременно в делах войны и мира. Югра за век сделала то на что другие народы тратили столетия – освоила земледелие и скотоводство. Пускай и то и другое уже не впервые, но зато крепко. Тем более что самую трудную и неприятную часть и того и другого можно было спихнуть на токов. За ними конечно глаз да глаз, но вот следить, проверять, следить и думать юдьяры никогда не ленились. Это руки пачкать зазорно, а смотреть как другие работают и говорить им что и как делать – достойное детей Техути занятие.

Но открыв для себя новые богатства уже вроде бы освоенных земель югра как будто потеряла пыл к завоеваниям. Пускай сгорел Невимол однако укрепится на западе Фаримей не удалось. Правда многие говорили что виной тому ошибка в планах. Пускай враг не ожидал нападения на дальний от Югозорсага город, но зато и плавать туда приходилось мимо противника. Ухватить добычу оказалось легко, а вот удержать никак.

На Фаримеях к своему удивлению юдьяры нашли далеко не одних судемоагов и их рабов. Как оказалось в глубине острова живут гальеги, причём во множестве! Они удивлялись полнорукости югры, но были рады встретить врагов судемоагов и предлагали Югорзорсагу мир или даже союз против пиратов «захватывайте побережье, мы будем рады сменить синекожих на таких соседей как вы».

К западу от Кара-Азака находилось большая держава Кутулу. В ней жило два народа – галегуши и аскатуши. Первые были малы ростом и умелы в ремёслах, так что сами юдьяры завидовали их искусству, особенно умению делать сосуды из мягкого камня и из яркого и звонкого камня. Вторые же чем-то напоминали югре эллинов, а чем-то и кзабраков. Как бы там ни было, но именно западная торговля стала главной в четырнадцатом веке. Богатые острова могли предложить куда больше чем Кор-Хак. Правда несмотря на всю выгодность торговля оставалась очень опасной из-за множества пиратов.

Ах, война! Нет ничего приятней для ньяронга. Ведь где еще сыщешь столько кровавых убийств? А это дело ньяронги любили, ибо бог создал их по подобию своему. А может, даже, по подобию того, кем он сам хочет себя видеть.
И в этой войне хэйше ждало поражение. Маленькие белокожие существа забрали всю их силу, очевидно - и город Стргар, что всегда стоял во времена древних войн, пал. Само воспоминание о нем Р'нукх постарался стереть как свидетельство своей ошибки. Город сровняли с землей, он не возродится более никогда.
Множество ньяронгов привел Вождь в новые земли, еще большее множество - пришли сами. Первые становились гаштами и их эцлопами, вторые - сцепились за новые угодья, коих было множество.
Вырос за ничтожно малый срок город Туршух - с самых первых войн здесь было множество поселений ньяронгов, разрастаться которым мешали только хэйше, ибо те самые первые войны здешних одноглазых сплотили и друг с другом они практически не воевали.
Стали Туршухты полноценным домом, и часть совета эцлопов его заняли близкие к Ронгашу горные глошты. Множество семей их прибыло в Туршух и сказал Вождь, что теперь они живут здесь. Схватились поначалу коренные туршухты за топоры, но разъяснил Р'нукх, что сами они слабаки и без помощи жителей верхних ньярглотищ и дальше бы жили в зарослях, а не в прекрасном приморском городе. Звучало вполне разумно, а потому после нескольких кровавых стычек все улеглось. Горные глошты быстро освоились, неприязнь к ним практически сошла на нет и стали они образцовыми туршухтам.
И оказалось, что образцовый туршухт не любит шуухта. Говорили в Туршухе, что ньяронг должен с чужеземцем уметь воевать и торговать. А шуухт - только торговать умеет, а значит он - полньяронга. Конечно, до убийств редко доходило, но мимо берегов друг друга шуухты и туршухты маленькими группами старались не плавать.
Вот такая местная специфика.
Появился и еще один город на бывших землях бывших друзей. Имя ему было - Хту, и никто не знал, что оно значит. Говорят, что когда пришли на то место глошты, то начали воевать друг с другом, и победила остальных одна единственная семья, семья Хту, во главе с сумасшедшим вождем. Основал он этот город, и собирался единолично им править, назвав себя Вождем Вождей Вождей и Царем Эцлопов.
Но, кажется, не сложилось. Потому что теперь живут здесь самые разные глошты, и средь эцлопов в основном те, кто недалеко от Тургаша жил. Глошты-то самые разные, а про семью Хту никто и не знает. Ни одного ее члена, по крайней мере, никто никогда не видел, а вождя уж тем более.
Зато Р'нукх теперь не только Вождь Вождей, но и Царь Эцлопов. Так он нынче приказывает себя называть.
Кстати, об эцлопах. Известно, что должность эта, как и должность вождя - хоть и пожизненная, но прежде всего выборная. Наследственность, конечно, играла свою роль, но неформально. Старый эцлоп хочет, чтобы дети его стали эцлопами, и всячески их к этому готовит. Но если находится кто-то получше - то ньяронги, да и сам старый эцлоп, без раздумий выберут его. Дети же эцлопа, хорошо обученные, вооруженные, богатые - формально власть имели немногим большую, чем обычные охотники. Кто-то, будучи честолюбивым, отрекался от семьи, собирал друзей-родственников и уходил воевать в Нижние, надеясь там обрести славу и влияние. Но это, конечно, путь не для всех. Многие оставались со своим домом. Такие ньяронги, как и другие богатые умелые воины, оказывались приближены к правителям, становились своеобразной гвардией и имели право советовать вождям. В конце концов, их тоже начали называть эцлопами, разом увеличив численность этой касты в несколько раз. И так вышло, что главных эцлопов впоследствии начали выбирать в основном именно из этих приближенных.
А еще - переговорил Р'нукх с эцлопами Ронгаша и Тургаша, созвал вождей горных глоштов. Разговор шел о Хр-Шуухе. И результатом его стал такой вывод - шуухты слишком хорошо живут для подобных им торгашей.
В итоге отправился Вождь Вождей и Царь Эцлопов вместо со своими вождями и эцлопами, а также многочисленными армиями горцев прежде всего на запад, к соленой воде. И сказали шуухтам, что отныне и вовеки будут те платить дань горным городам, ибо слишком уж много взаимодействуют они с чужеземцами и возникает вопрос: "А правильные ли они ньяронги?". Кстати, к горцам, что пообещали сровнять Хр-шуух с землей в случае неуплаты, присоединились и ньяронги Тукхриика, причем бескорыстно. Видимо, тамошних эцлопов пугало соседство с усиляющимися шуухтами и они были рады присоединиться к силе, что поставит наглых приморских на место.

Успешная война встряхнула ньярглотища. Множество глоштов двинулось на юг, соблазненные картиной жизни гаштов и желая стать оседлыми. Эта война была главным занятием ньяронгов в XIV веке, главным предметом обсуждения и темой песен.


Если одноглазый народ уже многие сотни лет воочию не видел своего бога и лишь пел о явлениях его песни, то жители Последней Ватилааны сей чести удостоились. Ибо смогли Хелшша удивить. Весь век провел он на севере Хеи, изумляясь и наслаждаясь происходящим побоищем. Волна за волной ложились черные, наполняя рвы телами, а пики на стенах - головами. Стояли аскаскаты стеной, что невозможно было ни разрушить, ни преодолеть. Горевал Хелшш, что не достались эти идеальные убийцы ему в годы рассвета. Грустно ходил ночами в образе Татуированного вдоль скалящихся черепами стен, нежно проводя по ним руками и что-то бормоча. Срывал ягоды растения, себе посвященного, в рот бросал одну за другой. Видом своим пугал случайных ночных зевак. Являлся жрецам, вдохновленно рассказывая о том, что аскаскаты поднимаются с колен, что скоро весь мир падет перед ними.
Но - не больше. Не помогал Татуированный своему народу. Может, сил не хватало. Может, вмешательством своим боялся нарушить идеальный механизм, что создали собою последние из истинных аскаскатов. А может, не любил их просто. Хотя последнее - вряд ли.


Получатели:

"Покажи свои зубы, и я скажу - кто ты"
(Юдьярская поговорка)

***
Послов окружал дружный гогот кзабракских глоток. У этих краснокожих были ужасные зубы. Острые, крепкие, с четко выделяющимися при смехе клыками. Зубы хищников, в чьей природе разрывать глотки еще трепещущей добычи и пить теплую кровь. Среди приграничных беженцев ходили слухи, будто бы краснокожие едят человечину, хотя ни один пленнй кзабрак в таком не признавался. Но сейчас, пришедшие с мирными дарами послы с легкостью были готовы поверить в справедливость этих слухов. А их смех? Так гулко скрипят экхекатли созывая собратьев для совместной охоты.
- Хей, желтокожий, скажи, ты и с женкой своей в этом жучином панцире воюешь? А?
- А тебе в нем жарко то небось ходить! Ты сними, сними, не бойся! Уха-хаха.
- ...вот уродцы то безрогие, вы смотрите на них, мира просить пришли...
- Каукорн своих сами приводить будете, тогда может и нам за ними идти не придется...

Для кзабраков же вопрос был лишь в одном - напасть сразу или сначала попытаться выменять своих, а потом напасть всем вместе?

***

Кзабраки всегда кочевали пешком. Даже когда рогатые корхакорны прочно вошли в быт, на их спины перекладывалась вся необходимая ноша, но кзабраки все-равно шли рядом, лишь направляя нагруженную скотину. Это было куда лучше чем тащить, похожие на бревна, нуши*. Даже пастухи, проходившие со стадом огневища от края Кор-Хака до края, всегда перемещались на своих двоих.
Но отныне - все изменилось. Неизвестно кто начал первым, и трудно сказать - где именно. Но с четырнадцатого века все чаще можно было увидеть, везущую на спине сгорбленную фигуру наездника, корхакорну. Эти неутомимые и очень выносливые животные не давали существенных преимуществ в скорости во время боя, но в целом - значительно повышали скорость передвижения армии в целом.
Со временем обнаружилось, что со спины корхакорны можно пускать стрелы и метать короткие копья. Разведчики успевали обойти больше земель, а посыльные быстрее передать свое сообщение. А в бою появилась практика переброски войск в самое горячее место, правда, как правило, добравшись, воины спешивались.

*Нуша - свернутый в тугой цилиндр вокруг опорного шеста, готовый к переноске шатер.

***

Вероятно, процесс образования сыра был обнаружен случайно в процессе использования желудка корхакорны в качестве ёмкости для хранения молока, в результате под действием сычужных ферментов молоко превращалось в творог и сыворотку.
Существует несколько вариантов легенды о том, что сыр открыли кзабракские кочевники, использовавшие описанный выше метод для хранения молока. Согласно одной из них, паломники из дальнего хаджа преподнесли в честь праздника в Великом Храме то немногое, что у них было для жертвы - пару трофеев и пару бурдюков молока. Легенда говорит, что трофеи жрецы унесли в сокровищницу, а сделанные из мочевого пузыря молодого корхенка бурдюки вернули. Набожные паломники смутились, полагая, что служители Уршу сочли их дары недостойными, но ведомые богом жрецы благословили пришедших и разрезав бурдюки разделили между всеми присутствующими белую густую снедь, нежную и чрезвычайно приятную на вкус.

Различные технологии хранения и тепловой обработки дали основу многочисленным сортам сыра, от мягких и нежных, до твердых и способных храниться длительное время в самых переменчивых условиях. Для самых дорогих сортов, поставлявшихся ко двору шахид шаха и юдьярской знати сычужные соки брались у корхят не старше десяти дней. Но все сыры были неизменно полезным и питательным продуктом, столь удобным как в длительном переходе по огневищам Кор-Хака, так и в плаванье под юдьярскими крыльями-парусами.

***

На руинах чужого и враждебного эллинского поселения, как молодой, тянущийся к солнцу побег, возник новый кзабракский город, новый хадж и новая надежда. Привыкшие к пескам и огневищам, краснокожие кочевники ходили среди брошенных оливковых садов и дивились тучности эллинских каукорн. Много нового здесь впервые увидели глаза степняков, много чудного и притягательного вкусили здесь они. За эти богатые пастбища стоило воевать. Ради таких чудес стоило жить. И радовались они победам. И оплакивали они павших. И славословили они Великого Уршура.

***

(Пост вероятно будет дописываться)
Получатели: Урсу.

Война не прекращалась. Кровь продолжала литься. Но все чувстовали - война изменилась. Не было прежнего накала. Сражения постепенно уходили из жизни эльфиек. Уже давно воительницы не схватывались с одноглазыми, встречая их только на занзарских торжищах, где поддерживался осторожный нейтралитет. Хронистки записали, что нашествие ньяронгов было отражено. Все больше уходящих на запад атаквири несли пожитки, а не оружие, вели детей и мужей, гнали небоевых сетусов.

Неподалеку от разрушенного Актара возник новый город - Менгири, "Дитя запада". На стволах высоких ньярглотиков рассыпались хижины с деревянным каркасом и плетеными стенами. Повинуясь приказу Верховной Матери, переселенческие караваны вытоптали и выгрызли ногами и зубами сетусов тропу в ньярглотиковых зарослях, от Этельпы в Ранагару, а оттуда в Менгири, с ответвлением до Тарии. Новые и новые семьи двигались по тропе, рассчитывая на просторные новые угодья.

В этот период атаквири познакомились с хэйшеской глиняной посудой. Раньше такие вещи им приходилось видеть только у торговцев-дэлов, а теперь многие эльфийки оценили достоинства трофейной посуды. Доходило даже до драк из-за разбитого горшка. Воительницы осуществляли целые экспедиции, чтобы захватить в плен гончара-хэйше. Вскоре в ньярглотищах появилось множество гончарных мастерских, но еще больше их возникло в хрусовнике, в Нгане, где берега Красной Куанзы* служили неисчерпаемым источником глины.

*Река на 10.22 внезапно называется Красной Куанзой, за отложения глины по берегам. А река на 11.22 - Зеленой Куанзой, за выходы малахита.

Много полезных применений нашлось у новой посуды. Например, если набить горшок мясом, запечатать сверху жиром и хорошенько пропечь, мясо будет храниться дольше. А если налить в горшок сок хруса или ципруса и забыть, он превращается во вкусный напиток, веселящий сердце, который можно пить самим или продавать на северных рынках.

Не менее важным, хотя и не настолько заметным для простых эльфиек, событием стало написание "Рассуждения о количествах и их свойствах", обобщившем эльфийские знания о числах. В труде, созданном старшей счетоводкой при штабе армии провинции Тария, была предложена позиционная десятичная система записи чисел, разъяснены четыре основных арифметических операции, впервые приведена таблица умножения и алгоритм вычислений в столбик, а также дано определение простых дробей. Автор также рассуждала о разложении чисел на множители, но эту часть большинство читательниц считало скучной и ненужной.


Получатели:

Десяток крупных лодок, мерно покачиваясь на волнах, плыли в даль. Штейвиты оставили весла и полностью положились на попутный ветер. Рулейвой на головном вообще едва не развалился, отхлебывая сильно разбавленное вино из деревянной чаши. Дрянь конечно, но лучше простой воды, а ватага у Духа не такая крутая и богатая, чтобы много хорошего вина в походы таскать. Что есть, то в доме.
От размышлений штейва отвлек камерад*. Молодой еще паренек лет, первый дальний выход у него. Указал в сторону берега, где приглядевшись можно было разглядеть людей. И дымок.
- Деревня там, мы разве не за этим? Враги же.
Дух отхлебнул еще глоток и фыркнул.
- Ну враги. Дикари. Только взять с них нечего, кроме десятка горшков и дюжины копий. Плюнь на них. Вот у Черной речки, там да, богато живут. Только там найдутся и те, кто копье еще и держать умеет.
- Ну тогда...
- Тьфу, пинкаан-слабоумный. - Рулевой пнул парнишку ногой. - День проплыл, думал уже доплыли? Штейвиты! На весла!



*(нем.)
** Рулевой - командир ватаги(отряда) швардвасс.

***

О разнице между Носящими пламя и Второй стражей. Хотя первые общепризнаны самыми лучшими бойцами Рейна, но детьми войны стали вторые. Таафэйр с идеологией братства отчужденных, лично верных фюреру и с его рук кормящихся могут позволить себе мирное время проводит в укреплении духа и тела, состязаниях в нырянии, плавании и ритуальных схватках. Случались и пиры, и попойки, но после того, как фюрер Грозный лично проломил пару шумных голов Пламенные стали чуть тише.

Духи темной воды. С ними иначе. Они не стирают свое имя из древа рода. Но ни один из них не займется собиранием эйры, мало кто возьмется за рыбацкий труд. Добыча взятая копьем зачастую богаче и намного. Добрая схватка и беспощадный грабеж кормят Вторую стражу. Их лодки быстры и маневренны, но всегда найдется "пузатая" красавица-пирога готовая увезти все, что нагрузят. А в море мало кто может нагнать штейвита.

Получатели:

О лучниках и щитах.

Йик по обыкновению жевал ножку бумодава (на этот раз большую толстую и мягкую ножку домашнего бумодава, хорошо прожаренную, с солью и специями – блага цивилизации во всей красе), когда в комнату вбежал послушник.
– О Мудрый Йик, к тебе просители!
– Гони их в шею. У меня обед, – Йик слизнул с пальца капнувший жир и впился зубами в сочное мясо.
– У них срочное дело, Слышащий Бога! Убийство!
– Вот удивил, – речь пророка была слегка неразборчивой из-за жевания и чавканья. – Пусть идут на... – он прервался и смачно рыгнул, – Вутай и разбираются сами.
– Они только что с Вутая!
– И что, не разобрались, что ли? – Йик дожевал откушенный кусок, посмотрел на остаток ножки и со вздохом отложил ее в сторону. – Ну вот, аппетит испортили, Геф вас переплавь... Ладно, зови.
Послушник кивнул и вышел, вернувшись через мгновение с группой йонгов. Четверо несли здоровенную тушу убитого йонга с копьем в груди, а еще одного из них – едва достигшего совершеннолетия – товарищи крепко держали за все четыре руки. Но задержанный вырваться не пытался, и смотрел по сторонам с вызовом и упрямством.
Тело йонга положили перед светлы очи пророка, а старший в группе, подозрительно похожий на погибшего лицом, но не габаритами, принялся излагать события. К концу повествования Йик едва сдерживал довольный смех и изредка покашливал, прикрывая ухмылку на губах.
– ...и, значит, воткнул Большому Чжоу копье прямо в сердце! Из атлатля! Тот даже четверти арены не прошел! Тогда мы решили привеси преступника к тебе, дабы ты рассудил этот спор своей мудростью, ибо уже двое старейшин наших семей получили тяжелые раны на Вутае, пытаясь узнать божественную волю, – старший йонг закончил речь и отступил к товарищам. Йик прокашлялся, кое-как убрал с лица ухмылку и строго посмотрел на "преступника".
– Зачем ты воспользовался атлатлем в священном бою Вутай?
– А разве это запрещено? – наглости юному йонгу было не занимать, да и свою пылкую речь, судя по всему, он заранее заготовил. – Это ведь священный дар Гефа, так почему же нельзя использовать его в бою Вутай? Если бы не атлатль, Большой Чжоу меня бы на куски порвал, и не стал бы я против него выходить. Но я его победил, а Малый Чжоу теперь не хочет отдавать мне...
– Да с какой стати! – старший в группе, оказавшийся Малым Чжоу, снова выступил вперед, ударив себя кулаком в грудь. Левым верхним, что свидетельствовало о крайней убежденности в своих словах. – Ты победил его нечестно, и нет у тебя права владеть его бумодавами и принимать в семью его токов! Ты же сам тощий как ток!
– Он сам их у меня отобрал полгода назад, когда я получил их в подарок на совершеннолетие! – молодой йонг тоже попытался ударить себя кулаком в грудь, но не смог освободить руку от захвата соплеменника. – И я все эти полгода терпел унижение от друзей и родственников, денно и нощно тренировался в искусстве владения атлатлем, потому что не было у меня другого пути победить Большого Чжоу!
Казалось, он вот-вот заплачет от обиды. "Тогда тебя точно в токи определят," – подумал Йик и поднял вверх сжатый кулак. Все присутствующие моментально заткнулись.
– Как тебя зовут? – помолчав немного, спросил Йик у паренька.
– Фэнь. Из рода Лао, – ответил тот, глядя в пол.
– Итак, Фэнь Лао, к тебе претензия от рода Чжоу. Малый Чжоу оспаривает твое право владения бумодавами и приема в твою семью токов Большого Чжоу. Готов ли ты выйти на Вутай, чтобы отстоять свои права? – Йик хитро улыбнулся.
– С атлатлем – да, – паренек с надеждой поднял взгляд на пророка.
– А почему бы и не с атлатлем? Все-таки верно ты сказал, священный дар Гефа, – Йик уже собрался хлопнуть в ладоши, чтобы завершить принятие решения, но Малый Чжоу взорвался криком:
– Я не пойду против него! Он же никогда не промахивается со своим атлатлем, а на арене нет ни камней, ни стволов паламнэр, чтобы укрыться! Это будет нечестный бой!
Йик снова хитро улыбнулся:
– И ты верно говоришь, Малый Чжоу, – Он вытащил из-под стола что-то большое и плоское, завернутое в циновку. – Держи.
– Что это? – Чжоу принялся разворачивать тряпку. В комнате запахло свежим деревом.
– Это щит, – сказал Йик. – Геф только вчера приволо... эээ, новый священный дар Великого Гефа, принесенный мудростью Его... Короче, он нужен, чтобы защищаться от стрел и копий. Да и в рукопашной тоже очень полезная штука. Сейчас я объясню, как им пользоваться, а потом вы оба пойдете на Вутай. Но биться будете не до смерти, как вам наверняка обоим хочется, а до первой крови. У Гефа на вас планы. Значит, теперь смотри: вот эти ремешки нужны, чтобы вешать его на руку...



И еще немного о культе.

– Привет, Йик. Что там за ерунда в храмах творится? Шум такой стоит, что я работать не могу!
– Здравствуй, о Великий! Токи почему-то решили, что они должны молиться тебе песнями. Вот и стараются, как умеют.
– У меня голова скоро лопнет от их умения. Надо это безобразие прекращать.
– Что, запретить?
– Нет конечно! Они ж молятся, это хорошо. Но слишком громко молятся... Вообще, расскажи вкратце, что у нас там с культом моим? Я понимаю, что без знания металла тяжеловато оценить работу кузнеца, но все же что-то вы наверняка придумали?
– С культом все просто. Символ твой - молот-чой, это и току понятно. Все старые храмы уже переделали под тебя. Для моления тебе нужно сложить руки в кулаки и постукивать ими друг о друга, помогая тебе работать в Божественной Кузне. У токов рук мало, поэтому они о коленки стучат. И поют вот еще. Вот и все в принципе, никакой специфики.
– Так, с песнями пусть завязывают. Хотя нет, ладно, пусть поют по праздникам. Но чтоб старательно, а не как сейчас! Что с дарами и жертвоприношениями?
– Жертвоприношения в рамках Вутая. Ну, то есть, когда обе стороны готовы до смерти биться, тогда вот такая смерть - во славу Твою. А дары... даров нет. Ну, то есть, жрецам еду носят, чтобы молились за кого-то конкретно, и я на довольствии сижу, как твой пророк. А других даров нет.
– Совсем?
– Совсем.
– Плохо. Введем зачатки налогообложения. В общем так: каждый, кто мне поклоняется, должен принести мне какой-нибудь дар хотя бы раз в своей жизни. Воином решил стать – значит, все трофеи с первого убитого. Охотник, соответственно, – первого зверя. Токи у нас больше ремесленники всякие – значит, несут первое изделие. И так далее. Ну ты понял схему, да?
– Ага... но зачем?
– Полученные дары пускать пока на улучшение храмов. И на укрепление веры в меня. Потом увидишь, зачем все это нужно...

Хелес - гнилой бумидор.


Получатели: Хелес Злоязыкий.

Забрия, ХIV
Тринадцатый век был для Забрии век тяжелых войн, большой крови и горького вкуса поражения. Забрия потеряла колонию на южном берегу Талласы, веками выстраиваемая дружба с сельтами обернулась коварным ударом в спину. Особый статус сельтов в Забрии был забыт. Сельты стали в Забрии персонами нон-грата, их даже не брали в рабство.

Забрию окружало кольцо враждебных стран и неизбежно страна консолидировалась. Все больше гизитов принимало пулы, а вместе с ними бремя налогов и защиту эрлов от набегов. Те, кто не приняли были поглощены более крупными соседями или были разграблены врагами.

Война стала основным уделом эрлов, ополчение отошло в прошлое. Война была вокруг Забрии и лучшие ее умы думали, как сделать войско эффективней. Теперь все армии Забрии формировались по единому шаблону, единообразно одевалось и вооружалось, обучалась единым арканам Стилла. Появились специализированные отряды эрлов: легких отрядов, лучников, военных моряков (нави).

Только Искры (со своей вековой историей, традициями учитель-ученик, многолетними тренировками, аскезой, испытаниями и клятвами) серьезно выбивались из общего вектора развития, становясь все более закрытым орденом, основным занятием которого была охрана Монарха да его деликатные поручения.

***
Из за моря файрбрингеры привезли понятие письменности. Идея хорошо легла на традицию традиционных забракских родовых татуировок, а также необходимость зафиксировать и донести до городов законы Монархов и Витана.

Развитие письменности в Забрии активно связывают с деятельностью Уильяма Отредда, известного пиромана и секретаря Витана. Именно он ввел в практику традицию записывать решения Витана, копировать их и развозить по храмам во всех городах Забрии. Ему же приписывают изобретение стила - палочки с закрепленным на конце камнем, который нагревался специальным заклинанием и позволял довольно быстро писать по доске (позже глиняных табличках). Именно из-за особенности нанесения знаков стилом алфавит забраков состоял из прямых палочек, треугольников и рубленых углов.

Пример забракского текста:

Также Отредду приписывают изобретение цифр и 12ричной системы счисления, так называемый "круг Отредда", а также правила записи цифр, правила разрядов, правила сложения, вычитания деления и умножение цифр.

***
Самим файрбрингерам становилось все труднее торговать с востоком. Пираты без устали атаковали суда, делая торговлю рискованным делом. Прибыль от торговли с гальегией была хороша, но только самые рисковые отваживались плыть туда.

Остальные повернули свои лодки на юг. Там, за островами диких энергалей они обнаружили огромный материк, в великой реке которой было огромное торжище. И на этом торжище они нашил свое место.

***
Пироманы тоже менялись в ногу со временем. Для каждых сословий Пирос в их изложении становился немного другой. Для эрлов Пирос был божеством власти, огнем монарха, что стоит над всеми. Для магов - богом огня, дарующий силы. Для керров и гизитов - бог солнца, дающий свет, тепло, создающий и приносящий тучи. Постепенно пироманы приучали забраков, что Пироса можно просить обо всем, ибо его силам нет предела и нет ничего для него невозможного.

***
Курганы из тел нападавших иногда былы вровень со стенами Пиррстенда, но лорды Забрии понимали - воевать против всех соседей довольно безрадостная перспектива. Рано или поздно военная удача оставит их и тогда многие города Забрии разделят участь Элсвейра. Они готовы были принять мир от любой из сторон, но гиты пришли первыми. Мирная делегация гитов была встречена довольно ровно, а после оглашения союзного договора отношения и вовсе потеплели. Что не скажешь про сельтов. Сельты оставались в Забрии персонами нон-грат до конца века, пока сменилось поколение, помнящее про их предательский удар.


Получатели: Виэль, Алей.

Корунния и Корасон

Медных жил на поверхности становилось все меньше. Все глубже приходилось зарываться в землю добытчикам и все тяжелее становился их труд. Глубина же таила в себе несметные богатства. Коруннию уже прозвали "медным городом", но когда там появилась первая шахта, то тогда прозвище стало по-настоящему оправданным. Многие корасонцы скрипели зубами, глядя на то, как богатеют жители с соседнего острова, и, несмотря на все богатства местной флоры, тоже решили попытать счастья в поиске скрывающегося под ногами достатка. Долгое время Сондельмар им не улыбался, но награжден был как всегда, самый достойный.

Родриго да Касситери, молодой авантюрист, потомок одного из древнейших гальегских родов, ведущий свои корни еще из переселившихся для основания Каштела суэньосцев, вынужденный искать убежища во время дождя в одной из пещер Хторрских Холмов центрального Корасона, не побоялся исследовать в поисках залежей меди огромные нерукотворные залы, усеянные многочисленными сталактитами. Его старания были вознаграждены, на одной из стен он увидел вкрапление странного минерала темно-серебристого цвета, не похожего ни на что, виданное прежде. Вооружившись острым камнем, Родриго потратил несколько часов на то, чтобы его выломать из стены. Несколько раз побывавший в Коруннии, он быстро понял, что это металл, пусть и непохожий на медь, а это значило, что его можно использовать и впоследствии, сорвать на этом неплохой куш. Олово, так он назвал его. Не показывая никому своей находки, дома Родриго начал эксперименты над ним и понял, что при расплавлении его совместно с медью можно получить значительно более прочный и твердый материал. Он еще не знал, что это должно было стать переломным моментом в истории Гальегии.


Браганса

Ровный строй Сыновей Удачи остановился напротив стоящего на специальном деревянном помосте Кутулу. Одновременный удар древок копий о дорожный камень. Прислоненный к ним щит. Поднятая вверх левая рука, сжатая в кулак. Ответный жест правителя. ¡Patria ou Morte! - одновременный крик из сотен глоток. Века не прошли бесследно, Сыновья изменились. Но прежними навсегда останутся две вещи: их вера и их песня.




Получатели:

Тысяча лет правления Т’Цхэйлахов, само небо улыбается сейчас.
Император Эньгуаньё седовлас и стар: сотней косичек переплетены его длинные волосы, кожа императора покрыта сложной вязью ритуальных шрамов. У него не хватает мизинцев на руках, не хватает зубов во рту,- жизнь императора была долгой и трудной, выбитые зубы память о двух мертвых сыновьях принявшись смерть на войне. Отрезанные мизинцы – память об ответственности.
Бесконечная череда дней. Император сражался, охотился, принимал законы в высоком дворце. Укреплял свою плоть мучительной болью. Он заслужил уважение среди Народа, теперь, пришло время обновить священную кровь Царственной Семьи. Пришло время отдать богам великую жертву, чтобы к волкам вернулась удача…

…Они готовились к этому два месяца, они прощались со своими семьями и отдавали знания своим детям, опозорившие себя поражениями тысячники и командиры не способные взять Корахот. Те, что вернулись назад без победы. Те, что отмечены роком Хааши. Те, что повели свои армии подобно стадам варинэлл на убой, уплывшие с надеждой и приплывшие с горечью на зубах. Ритуальный макуаитль был брошен под ноги. Знак смерти. Эньгуаньё возложил руки на плечи своих полководцев в знак уважения. Тысячники бились доблестно, воины заслужили право увидеть достойную смерть своих тысячников. Он дал им два месяца на то чтобы проститься с близкими и приготовиться к долгому пути. Два месяца жизни и почетное окончание трудного существования. Большой подарок в честь великой даты. Знак большого уважения к истинно воинским Домам.
Тени от пирамид, мерцание факелов и туманные звезды в вышине. Иногда слышится тихий шепот листвы, иногда плач ребенка, иногда заразительный смех. Дни сменяются днями, ночи сменяются ночами. Красные лодки уплывают на край земли, и море равнодушно накатывает на каменистое побережье. Говорят, в ясную погоду можно увидеть блеск волшебных стен Удаганьё. Впрочем, это наверное сказки, торговцы рассказывают что нужно очень долго плыть по волнам чтобы достичь удачливой гавани. И будет только море, море и снова море. Ни городов, ни островов. Только пустота Шагашши в целом мире, соль на губах и мокреть. А потом появится из небытия каменистый Джамаш, похожий издалека на большую перевернутую каноэ – и ты увидишь его сразу! И горную крепость, и великие стены покрытые замысловатыми узорами подгорного народа.

...

Плач пенных волн. Иногда море выносит на берег раковины, иногда спутанные кружева водорослей, иногда случайных рыб, а порой изуродованные трупы тех, кому не повезло в далеких сражениях. Рыбаки говорят, что в пучине обитает сам Хааши, поэтому лодки украшают изображениями духов из свиты Шикхкурлакхана. Хааши заперт в пирамиде и не имеет права выходить на землю, но море ведь это и не земля. Ши не могут проиграть разноцветным энерегалям, но Хааши властен сокрушить любого. Конечно, именно волей Хааша волки снова и снова проигрывают в морских сражениях.

...

В священную ночь император одел лучшие свои одежды – его волосы собраны в высокий хвост, на нем броня. Яркие ткани и сотни перьев, золотые украшения, блестящие камни подгорного царства. В одной руке копье, в другой щит, тиграновая шкура накинута на плечи. Так воин отправляется на бой, так боец уходит к рассвету. Так он отправляется, гордый и достойный в Ушкушкхаль.
На главной площади Айэньо собрали деревянный помост. Много бревен. Жирная пища для огня. Город удивленно притих готовясь к зрелищу невиданному со времен эрешей. Что-то будет!
Дети и их родители, ораши и приораши, большие семьи и малые, - весь город собрался здесь чтобы увидеть нечто грандиозное. Паломники шли из близлежащих деревень, тем, кому не хватило места забрались на крыши домов, на стены, и даже на мраморную плиту Кзардом-Даэрита. Да что там плита! Даже ступени великих пирамид были заполнены людьми, в тесноте сидели масеуали и жрецы; обритый наголо юный послушник делил место с прославленным воином.
Людские ряды волновались штормовым морем, но привычного гула тысячи голосов не было слышно. Шийцы умеют соблюдать тишину в положенный момент. Даже тлакотли обучены этому знанию. Иногда, речь слишком примитивна для того чтобы передать смысл.
Сейчас. Только бой барабанов и священные танцы - когда остро заточенными ножами, выгибаясь в ритуальных позах, танцующие наносят друг другу кровоточащие раны. Когда танец начинается обманчиво медленно, неторопливо, по чуть-чуть. И достигая апогея, превращается в стремительный ураган, вызывая экстаз у зрителей; у самих артистов. Удары барабанов. Тонкие напевы свирелей. Кружение тел. Брызги крови. Огонь! Ярость. Жизнь Империи переложенная на язык тела. Рассказ о бунте, и о годах мира, рассказ о славных воинских походах и рассказ о черных неудачах. Сказка о минувшем тысячелетии.
Танцующие выступают в масках – одни изображают демонов, другие людей, третьи говорящих зверей и живую природу. Вздымаются фантастические города, тиграны несут на своих спинах императоров. Бьются на смерть шийцы с Раматой, бьются на смерть с Йонгами, бьются с целым светом. Заключают перемирия и объявляют войны. Встают из тьмы бессмертные императоры: Эньваэньо Жестокий и Волк Шестилетка, Варааэсхэ-Строитель и морской ходок Эоньши.
Много лиц, много историй. Но представление подходит к своей главной части – к тому кульминационному моменту, когда выступят из царства снов жадные демоны, чтобы в честь праздника до отказа напиться страданиями людей.
Хааши Черный, и Ушкушкхаль Повелитель мертвых и Царственный Шикхкурлакхан Защитник всех живых и гордых, демон увенчанный анкулом. Одному принадлежит Восток. Другому Запад. А третий властвует Севером и Югом. Блеск священного крюка и злобные оскалы костяных масок. Демоны алкают только кровь.
Полководцы взошли на деревянный помост, следом за ними взошел сам император. Седовласый старик отживший свой век – старик, отдающий последнюю жертву своему Народу.
Лучники натянули тетиву – если кто-то опозорит себя воплями и не сумеет принять муки как полагается шийцу, быстрая стрела сохранит достоинство умирающего. Плеснули бандерложьего масла на отсыревшие дрова, поднесли факел. Неохотно загорелись дрова, серый дым пополз по земле.
- Боже, помилуй свой народ! Кровь, да спасет нас!!! – Выдохнула толпа разом.

Пламя разгорелось ярче, рванулось зверем на свободу, почуяв человеческую кровь. Тонко тренькнули луки.
На помост взошли сорок седеющих полководцев не считая императора, но луки прервали нарождающиеся крики лишь шесть раз. Остальные приняли смерть в молчании, как и полагается ши. Ни звука ни издал шийский император, ворохом ярких звезд отправившись в Ушкушкхаль.

В конце-концов, шийские демоны жестоки и беспощадны. Шийские боги принимают только боль и мучения. Два века проигрываются войны, счастье отвернулось от империи, - армии возвращаются без побед. Император отдал людям свою божественную кровь, лучшие из воинов отдали жизнь, чтобы вернуть былую Силу. Тысячу лет стоит дом Т’Цхэйлахов. Тысячу лет демоны оберегают священную семью. Хранят волчьи Земли. Теперь, когда тысячелетие подошло к концу, настало время почтить изголодавшегося Шикхкурлакхана: Пусть сгорят в костре неудачи и проклятия! Пусть молодые встретят свою новую эру не запятнав свою душу грехами отцов!
Наступает Тысячелетие Высоких пирамид. Зеленая и черная Эра завершены. Новое тысячелетие будет окрашено в цвет Синего Неба.
На рассвете, уходившие забирали с собой угольки и кусочки обгоревших костей с большого кострища. Мазали сажей лбы младенцев на счастье, прикасались к обгоревшим останкам губами отдавая поцелуй. Не уродливо спекшуюся плоть видели шийцы - они видели перед собой Чудо.
Ведь кровь императора пропитала стынущие угли. Души лучших воинов вдохнули новую силу в Волчий союз. Каждый, кто прикоснется к кострищу будет благословлен.

Пламя сожрало достойных. Опозоренные поражениями семьи снова обрели честь - ибо нет смерти почетнее, чем умереть гордо и на виду, во славу Волков. Кровь императоров стала жарче и сильней. Дом Т’Цхэйлахов вошел в новую Эру. Демоны получили свои почести, боги насытились страданиями.

...Сегодня шийцы начнут строить новые лодки – углем императорского костра натрут они паруса. Будут рубить деревья чтобы создать боевой флот Удаганье. Узкие лодки с уродливыми носами прожорливых демонов отправятся в новый поход.
- Боже, храни волчий Народ!
Прокричат вслед уходящим армиям жрецы высоких пирамид.

Керамика... Когда-то давным-давно она была изобретением хитрых гальего. Она казалась такой недоступной, такой далекой...
Еще совсем недавно она была доступна лишь избранным и немногие понимали, что в ней толку. Лепить сосуды из глины? Что за чушь.
Но теперь судемоаги поняли, что это полезная вещь. Что может быть лучше глиняной посуды? Наверное ничего. А как удобно в ней готовить... Одна проблема - не все рабы умеют лепить такие горшки, а у большинства то ли намеренно, то ли нет, но выходит плохо. Вот и приходится судемоагам порой самим за ремесло браться, хотя глину все равно токи копают. Верно говорят, что создала их Глаблали только для того, чтобы они копались в земле, да землю копали.

Если оставить много рыбы на горячем солнце, да рядом с водой, вскоре начнет она мерзко вонять и легко загорится. Если оставить страну в войне, да без продвижения - начнутся брожения в умах, а потом... Потом они загорятся. Однако Архагент знал все это, и не без помощи Глаблали направил брожения на верный путь.
Очищающие. Это слово шумело и расходилось среди судемоагов, словно круги на воде. Говорили, что это те, кто действительно могут очистить мир от тех, кому в нем не место. Сделать его лучше. Говорили, что раньше у них получилось с хторрами, которые остались лишь в страшилках, а теперь получится с устрашающими аскаскатами, хитрыми гальегами и предателями-югрой.
Но это были не просто слухи - им было подтверждение. Были молодые да резвые, которые говорили "а чем мы хуже?" и вспоминали давно забытое старое. Были просоленные да не столь поспешные, кто говорил "пора задать им!". Архагент наблюдал и даже поощрял, но это так и не стало официальным Домом. Но боевой силой - стало.
Были новые Очищающие свирепы в бою, хитры и подлостями не гнушались. Мазали оружие ядом шуго, а на лицах красной краской, а кому везло больше - кровью - рисовали черепа. На ночные вылазки ходили они, обмазавшись глиной, а огонь, которым жгли жилища и укрепления врагов, для скрытности хранили в глиняной посуде. Были среди их оружия и гарпуны, и копья, и ножи, и луки, и щиты. Но самым лучшим их оружием стали огонь и яд. Травили они колодцы чужих поселений и поджигали дома и лагеря. Шли рядом с армиями, но не вместе с ними. Внушали они страх своими лицами-черепами, и еще больший - фанатичным огнем в глазах, отражением пламени будущих костров. Смерть убогим! Смерть ублюдкам!

...А на другом конце Трезубца слухи были другими. И говорили они о том, что, мол, мерзкие четырехрукие разрушили славный город Невимол! И плевать, что это город соперников - в первую очередь это город СУДЕМОАГОВ, а это значит, что мерзкие четырехрукие нападают не на своих соперников, и как говорят, еще и нарушают мирный договор с Пирой! А только МЫ можем нарушать мирные договоры с Пирой (которых и не было) и сражаться с ней! Ударим же в спину мерзким четырехруким!


Получатели: Юя.

Десятилетиями Сетсубо наблюдал за гибелью своих недостойных детей. Те из них, что предали самих себя, умерли первыми. Ньяронги наконец-то сделали то, что им не удавалось много веков – стерли Строгар с лица земли вместе со всеми его жителями. Достойный конец для тех, кто долгое время служил опорой трона правителя Хэйшура, но были быстро развращены пришедшими из-за моря фарфалями. Правда, жители Актара тоже оказались не лучше - "Сердце" пало очень быстро.
Но в одном бог все же ошибался – умирающие хэйшэ сослужили ему хорошую службу, придав большое количество божественных сил с помощью молитв. Вероятнее всего, он зря решил, что должен уйти со смертью серокожих, на Юне еще более чем достаточно других рас, которым можно было бы указать путь. Например, что насчет тех забавных островных жителей, немного похожих на сельтов? Создатель давно оставил их на произвол судьбы, и они перестали участвовать в войнах и развиваться. Пожалуй, стоит это исправить. Начать можно, как обычно, с нескольких необычных снов, усиления едва развитых магических сил у нескольких индивидов... ну и хвост у некоторых младенцев не помешает сделать длиннее и мощнее, чтобы все остальные им завидовали.

Начинался 401 первый год со дня пробуждения. Именно от времени проявления божественной воли ночной звезды среди сельтов, и основания Культа Последователей Ночи принято вести летоисчисление в Сельтуссии. Время Пробуждения осталось далеко позади, но адепты культа тщательно культивировали память о то, что происходило. Собирая по крупицам информацию в единую картину. Преподобная мать говорила что эти истории - это основа их цивилизации и силы. В этих историях источник знаний и силы. И зная что было в прошлом, при этом внимательно изучая других и их истории, можно многому научиться и узнать. Память поколений, которой заведовали Последователи Ночи, передавалась из уст в уста. От старых к молодым. Эти носительницы часто и много общались не только с сельтами, но и с готами, и с забраками, да и вообще со всеми кто забредал в края кошкоподобных. А таких было немало. Нявк как и раньше привлекал торговцев, ведь весть об охочих и страстных торговле котах быстро шла из рук в руки. К тому же в Акитосе оживилась суета из-за больших торгов на ярмарках. Торговля, уже без внешних стимуляций со стороны Преподобной Матери, по праву стала одним из основных занятий котов. При этом сельты никогда не пытались обмануть друг друга. Среди сельтских купцов и караванов бытовало понятие "братства". Сельт не бросал другого сельта в беде. Сельт не пытался провернуть с другим сельтом нечестную сделку. И сельт не продавал информацию о делах другого сельта, если та могла ему навредить.

В это же время по всей Сельтуссии, кроме северных степей, активно развивалось скотоводство. Сельты все больше приспосабливались к каукорнам. Теперь их не только пускали на еду или шкуры, но и выдаивали молоко. Последнее сельтам очень нравилось, особенно женщинам, которые не всегда могли дать достаточно молока своему выводку. Молоко каукорн хорошо заменяло сельсткое и матери были благодарны Кинаахи'син за послание им мудрости в приручении сего скота. Из рог и костей кошки приспособились делать инструменты разного предназначения. Кроме того особо умные и деловые сельты стали использовать южных каукорн как тяговой скот. Эти большие и выносливие твари могли много перевозить, что существенно увеличивало количество товаров которые можно было обменять и привозить назад. Путешествия в далекие земли стали не просто далекой мечтой, а навязчивым желанием. И животное, способное нести много товаров на эти расстояния как нельзя лучше подходило ситуации. Дальие путешествия и высокая прибыль стали реальностью! Кроме того и использовать их шкуры для изготовления защиты. Кровавые события войны за освобождение Эльсвейра надолго войдут в память сельтов как первые большие поражения, в которых они многое узнали о забраках и мастерстве войны. Коты быстро учились, свидетельством этому было то, что забраки были изгнаны из исконно сельтских земель. Оружие забраков с легкость проходило шкуры в которые были одеты сельты. Потому те быстро осознали что можно сделать защиту. Так толстые шкуры каукорн сгодились на изготовление доспехов. Кожу склеивали несколькими шарами, нередко набивая волосами или другими волокнистыми материалами, делая таким образом стеганку. Такая броня лучше защищала от стрел или не очень сильных режущих ударов. Да и от атак животных уберегала лучше. Воины быстро оценили свойства брони и одобрили сие изобретение. Это было лучшее что они видели для защиты со времен изобретения щита!

И пока на практически по всей стране выпасали каукорн, все время ища им применение, а на северных степях в округах усиленно торговали и рыбачили, далеко на западе лежали руины Эльсвейра. Древний город уже дважды разрушенный и утопленный в крови. Место, за которое еще недавно точились жестокие бои, где пролилось много сельсткой крови. Место рождения сельтов как культуры. Преподобная мать не могла смотреть на руины. Но и не могла сделать жертвы ее народа напрасными. Воодушевленные победой, пускай та и досталась дорогой ценой, сельты с разных мест и городов начали стекаться к своей святой вотчине. На месте старого Эльсвейра начал расти новый город. Рос он быстро, и всего за несколько лет на месте где еще недавно тлели угли сгоревших домов, а хищники питались остатками кровавых событий прошлой войны, выросло поселение едва ли уступавшее размерами тому, что было до войны. Следуя наследию предков, но желая нового и лучшего город был назван Иноградом. таким образом на западном зубце вырос город, в котором слилось прошлое и будущее. С ним у народа кошек было связано много надежд. Заключение мира с забраками вселяло надежду на светлое будущее. Топоры войны были закопаны в землю, а воины вернулись к семьям. Охотится, торговать, выпасать скот, рыбачить, и много другого. Сельтуссия внвоь начинала жить мирной жизнью. И лишь где-то в душе они помнили о далеких врагах откуда-то востока, объявивших им войну, но за несколько веков так и не явившихся во владения кошек. Своего сельты отдавать, не собирались. Чужого им не надо. Но тот, кто придет с оружием в котам, от оружия же и падет.

- Сотни лет мы воевали с этими отвратительными белокожими! Множество наших погибло из за них. А теперь эти жалкие людишки заперлись в своих крепостях и уплыли за море к таким же беленьким тварям! Так неужели это спасет их от заслуженного возмездия? Нет, нет и еще раз нет! Мы сотни лет оттачивали искусство боя против них! Души наших предков требуют мести! Мы, Призрачные стражи, уничтожим или поработим этих белокожих до последнего человека и ни что нас не остановит! Именем Великой Тьмы я клянусь в этом!

Из выступления высшего жреца Яреля Д'анома - более известного как основателя и первого главы Призрачных стражей

Призрачные стражи - группа элитных воинов состоящая преимущественно из домов. Они специализируются в войне с аскаскатами(а также гальегами, которые стали почти родственными аскам с точки зрения домов). Их умения именно в войне с асками отточены до предела. Вероятно против другого противника они будут слабее, но ни одному аскаскату не уйти от них.

***

Игромеханическая часть готова. Остальное в процессе написания.


Получатели:

Виэль вглядывалась в своих новых приемных детей почти с таким же сомнением, с каким Геф смотрел на йонгов, хотя причины для этого были несколько иные
- Какие жуткие, скучные и унылые зануды. Ужас. Ужас, они даже сесть за стол не могут, не выяснив предварительно у одного из своих номикистес не будет ли это случайно против Мировой Справедливости. Можно подумать ей есть какое-то дело до того, что вы пихаете себе в рот! Это съедобно? Вот заткнись и жуй, а не умничай! Фу. Я уже начинаю скучать по моим йонгам. Интересно в постели эти зануды такие же зануды? Хм... О, во имя Меня, так и есть! Не могу поверить! У них по четыре мужчины на каждую женщину и они толком не знают как доставить ей удовольствие! Как можно иметь гарем и не уметь им пользоваться? Это земля фригидных дурех! Я уже не удивляюсь, что их бог решил их бросить! Да зачем я вообще взялась за этих несчастных, брошенных унылых зануд? А, ну да. Как раз потому что они несчастные и брошенные... Ох... ну ладно, по крайней мере - это достойный вызов...

В обществе фарфалей жрицами Виэль по большей части были женщины, среди йонгов, эта роль была поровну разделена между обоими полами, но для того чтобы распространить свой культ среди гитов Виэль выбрала мужчин. Без особой причины, просто потому что это показалось богине забавным. Зерна своей веры богине посеяла в благодатную почву, перемешавшись с гитами аскаскаты рассказали им о своих божествах, но к тому моменту, когда богиня наконец решилась действовать, пришельцы с запада уже полностью растворились среди гитов, а их легенды были изрядно позабыты, что и помогло Веселой Богине, соединится в сознании гитского народа... с Веселым Богом! Да, используя то, что многие из гитов уже часто путали двух божеств со схожими характерами пришедших к ним из пантеона аскаскатов, Виэль для гитов стала Виэлем - божеством мужского пола, сочетающего в себе в равной степени её черты и черты Аску Аску'нарьята. Служителями Виэ становились молодые, привлекательные мужчины, в первую очередь те, в ком была доля аскаскатской крови. Культ представлял Виэля как воплощение еще одной грани Мировой Справедливости, как нового, молодого, возрожденного Рогара, вместе с которым придет и возрождение всего гитского народа.

Основная идея нового учения заключалась в утверждении, что Мировая Справедливость постигается не только разумом, но чувствами. Чем отличаются гиты, как народ знающий Мировую справедливость от неспособных её осознать забраков и диких штирров? И те и другие имеют разум, но гиты живут по законам Мировой Справедливости, а остальные нет. Даже если они сознают что они неправы, они сознательно поступают наперекор Мировой Справедливости. Следовательно разум - не есть то, что заставляет гитов следовать Мировой Справедливости. Разве есть кто-то среди гитов, пусть и даже среди номикистес, кто может честно сказать, что во всех своих решениях руководствовался доводами рассудка, без оглядки на чувства? Разве может разум существовать вовсе без чувств? И разве чувства были даны гитам просто так?
Верующие в Виэля руководствуются простым принципом "Ищи Справедливость не с помощью рассудка, а с помощью сердца. Если ты чувствуешь что то что ты делаешь - правильно, то так оно и есть". И хотя далеко не всем гитам нравится это учение, особенно учитывая некоторые... особенности совместной жизни священнослужителей Виэля ("не довел мир со штиррами до добра, поздно одумались" - ворчат старики) , оно находит своих последователей у молодежи.

Фарфали
Война затягивалась и диктадоро Агостино прекрасно видел почему. Фарфали ослабли. Конкистадоры раньше бывшие основной силой старой Альворады не могли справится с какой-то кучкой пиратов окопавшихся на острове, Легион, который должен был стать опорой власти диктадоро оказался пригодным только для уничтожения бунтовщиков и повстанцев, но был бесполезен в реальной схватке. И все это в то время как Гальегия получила новых сильных союзников! В соседней державе бушевала вечная война, но она на удивление пошла ей на пользу, Гальеги становились все сильнее с каждым веком и не только силой оружия - но и за счет развития и богатств Корасона и Лекатана. Если Альворада не сделает шаг вперед сейчас, она отстанет от соседа навсегда. И начать следовало с того, чтобы подчинить наконец этот трижды проклятый всеми богами остров!
Вожди племен на Трифорсе получили щедрые подарки от диктадоро, а легионеры и конквистадоры - приказ действовать без жалости. Пришло время напомнить миру о славе старых конквистадоров и паццо сангуа. Пришло время напомнить миру, что фарфали не только миловидные рабы и рабыни годные только для постели, а гальеги искусны не только в ремеслах и торговли. Пришло время напомнить миру о том, что когда то Альворада была великой островной империей, претендовавшей даже на земли Хеи. Пришло время быть сильными, решительными и безжалостными. Пришло время пинкаану снова расправить крылья и обрушиться с небес на своих врагов.


Получатели: Пирос, .


Получатели:

Эта невыносимая жара в Кор-Хаке стояла шестьдесят девять лет, девять месяцев и два дня. От неё изнывали даже штиры, привыкшие к палящему зною Яры. Порой как будто становилось чуть прохладнее, и тогда все жители Шатиры в ожидании скорого конца ненастья выходили на площади, и по воздуху разносились робкие песни выздоравливающих; однако вскоре обитатели пустыни привыкли к тому, что после каждого такого просвета жара возобновляется с новой силой. Штиры прятались обратно в хижины, корхакорны падали от обезвоживания, последние гаргурты высыхали вместе с редкими оазисами, беспрерывно полыхали огневища. За пределами пустыни было, конечно, не так тяжко, многие искали избавления от злой природы в Бу-Горе, на севере, или в Мур-Дыке, на юге. Но даже там чувствовалась давящая, тяжелая, удушливая атмосфера.

На златорога эта жара повлияла как ни на кого другого. Ни на что не хватало сил, ничего не делалось. Сложно было даже злиться. Только один раз он сорвался. Какой-то плебс, раб, прислуживающий лично правителю, украл драгоценности и попытался бежать. Нужно было просто дать охранникам заслуженно казнить мерзавца, но Гиперсикер лично залез к нему в голову и причинял ему невыносимую тупую боль, пока тот не скончался в корчах. Это окончательно вымотало златорога, выжало из него все соки.

А ведь столько всего было запланировано! Столько всего необходимо было сделать. Кол-Дур был разрушен кзабраками. Все, на что хватило Гиперсикера, это проконтролировать, чтобы город восстановили. Конечно же, эти земли снова заселили штиры, но ведь это не решит проблему. Давно надо было уже встретиться с их шахом, или по крайней мере с местными вождями. Если бы не эта нестерпимая жара...
С цвергами торговля, к счастью, шла несмотря на бездействие златорога. Хотя и не было никаких масштабных проектов, те прирожденные дельцы, которые умеют и любят вести дела, сами сотрудничали с цвергами. Учили их язык и культуру.

Поход на Забрию провалился. Штиры и союзники только устлали своими телами землю вокруг Пирсстэнда. Гиперсикер чувствовал, что его бога, его повелителя, расстроил такой исход священного похода. Все что мог сделать златорог в такой ситуации, обернуть поражение себе на пользу, еще больше распространить влияние Фия, а значит и упрочить свои позиции. Он вещал штирам, что беспощадный зной Яры - это наказание прекрасного бога за то, что его воля не была исполнена. Чувство рока витало в воздухе. Козлоноги прониклись. Фия стали не только любить, но и бояться. Теперь молитвы ему звучат не только во время визгливых потрахушек. Умные и влиятельные штиры вспоминают о боге, когда остаются наедине со своими богатствами. Они думают о своих грехах, ужасаются им и восхищаются ими. Другие, те что потупее да попроще, на интуитивном уровне осознают всю мерзость и развращенность своей натуры. Трепещут перед богом, который находится как будто в них самих, и обожают его.

Гиты. Из гитов вышли отвратительные союзники. Посланников выпроводили ни с чем, старые соглашения не признаются. Гиперсикер совершенно перестал понимать, что сами гиты понимают под своей Мировой Справедливостью. Неужели все вожди готовы нарушить договор и пролить кровь? Пускай так. Тогда они поплатятся за это. Златорог представил, как он насилует надменную девчонку Аксос. Захотел сплюнуть, но во рту было сухо. Приказал принести еще воды. Все будет. Вот только пройдет это удушье...


P.S. В то время как по всей Шатире процветала ленность и апатия, где-то у гор, на частном куске земли, между Трах-Тором и Кур-Током кипела работа. Гроувер - штир с кривыми тонкими рогами, с красными глазами, смотрящими в разные стороны и постоянной гримасой на лице. Сын одного из самых богатых штиров того времени. Десятки, сотни рабов и животных полегли под палящей Ярой, исполняя его волю. Огромные каменные глыбы отесывались и с великим трудом катались туда сюда по пустыне. Все выходило не так. Не так, как хотел изобретатель. Ему не повезло родиться в этот непродуктивный век. Спустя годы и годы труда, лучшее что у него вышло - это огромный каток, ни для чего по факту не применимый. Его так и похоронили с этим катком. И с другими глыбами. И сочинили пару осмеивающих песен. А впоследствии с помощью этих песен было изобретено штирское колесо.



Получатели: Фий.

...
Тысячелетиями поклонялись хторры Тумму, и была священным таинством для них погода. Приметы верные накапливались медленно, тяжёлыми шагами открывалась мудрость взаимосвязей воды и воздуха, тепла и холода. Глубока мудрость законов Юны, но упорство хторров было подобно ветру, разрушающему терпеливо камни неизвестности, и с божественной помощью затаившиеся врождённые способности открыли себя. Пониманию и логике уступили место надежда и страх, хитросплетения воздушных потоков понятными и предсказуемыми стали.
Раньше выходящий в море не мог быть уверен, вернётся ль он назад или жертвой непогодны станет.. Тонули воины, торговцы, рыбаки - природе всё равно. Теперь - другие настали времена. Сбиваются большими флотилиями лодки, и ведомые хторром-адмиралом, обходят надёжно как злые штормы-ураганы, так и штиль неподвижный; прорезают просторы восточных морей всегда с надутым парусом.
Теряет смысл торговля сушей, надёжной стала лодка, но не стали быстрее носильщики-токи. Станосится как будто меньше мир, доступнее товары дальних стран. Тянет Корахот на себя укрывало выгоды обменов, приманивает скорость и безопасность хторрских флотилий инозёмных торгашей, наживаются ветрознаи-капитаны на плате за присоединение чужаков к морским караванам. А заодно - становится Мыс Ветров пересечением обязательным всех водных путей, ещё раз оправдывая свое название.
Возрастает дух боевой морских воинов. Уже который век бесславно тонут те, кто повинуясь воле отправляющего их на гибель Пустотного божества, никак не может довезсти зло свое с Окуми к Териму. Теперь же ещё и ветер союзником стал для хторров-адмиралов, и каждый раз мешать врагам он будет, а можеть быть и в штормовую западню получится манёвром обманным заманить их малоопытных капитанов.



Хторры изучают магическую технологию "Понимание ветров" 12БС.
Приказ аватара: строится великий Храм в Рготкоте.
Внутриполитические приказы аватара:
Внешнеполитические приказы аватара:
торговля со всеми, кроме сельтов, доступными странами Терима, островов и Хеи
разрешение инозёмным купцам присоединятся к безопасным Корахотским морским караванам за плату (как средство получения контроля над морскими путями + получение выгоды)
развитие обменной торговлей перекупленными чужими товарами
монополизация Теримской торговли теми товарами, в ценности которых главное их перевозка.
Фарфали и любого толка чужие проповедники ни под каким предлогом, как и всегда, в Корахот не допущаются.
Военные приказы аватара:
создание военных сил в городах

Получатели: Тумм.
грабежи сельтського побережья
каперские атаки окумийских паламнеровых (исключительно паламнеровых, Окумийских) торговых лодок , пытающихся плавать к берегам Терима.

Гальдиа - есть проводник воли Кзардома. Немногие за пределами Кзардом Даэрита имели представление о происхождении и целях Галдии. Немудрено было считать ее не более чем объединением сотен торговцев, с единственной целью - увеличение прибыли, но дело обстояло куда как сложнее. Даэры были расой со странным укладом, где в первую очередь стояли интересы расы, потому как она проживала компактно и сгруппировано, а затем стояли интересы рода, в то время, как интересы индивидов были вплетены в понятие "успешность" рода. Сильный род - гордость каждого даэра, а если ты сам достиг чего-то от чего твой род стал сильнее, то это колоссальное достижение, а если от этого выиграл весь Кзардом, то помнить тебя будут все потомки. Вот и Гальдиа шла по пути привнесения богатств и власти Кзардому. Фактически, вся Гальдиа была инструментом Кзара с широкими полномочиями.
Если ты друг Гальдии, то товары можешь покупать со скидкой, делать прямые заказы у Лаэдин Драннир и Лаэдин Доргарид, а также тебе могут выдать жезл с Рукотворным светом, как знак доверия, причем жезлы эти не подделать, их создают лучшие мастера Лаэдин Драннир из серебра и украшают золотом и самоцветами, а мастера из Лаэдин Доргарид вставляют в него Рукотворный свет. Великая честь носить такой жезл, пока ты друг и союзник даэр, такой жезл светит, его регулярно меняют, вновь зачаровывая камни, а если ты отошел от путей Гальдии, то и свет рано или поздно погаснет. Даэры не из тех, кто забирает свои дары, поэтому по всему Окуми можно найти такие жезлы, но, без светящихся камней, верный признак того, что больше не мил Гальдии этот ши или бандерлог.
Как же стать другом Гальдии? Если ты не торговец, который сам может что-то ценное или полезное предложить даэрам, которые тоже не дураки и идут торговать с мастерами напрямую, то может ты можешь предложить свое влияние? Или же свою значимость в землях? Может ты можешь давать даэрам информацию или выходы на новые рынки? Любая польза будет оценена.
В 14 веке польза быть услышанным стала самой ценной. В богатых украшениях выступали ораторы за объединение всей Окуми под единым знаменем. Окумийский Ковенант. Не были даэры глупцами, не хотели они узурпировать власть, зная, что лучше Императора никто не сможет править ши, а в Рамате есть свои владыки. Нет, Кзар хотел блага всем народам Окуми, Триумвират, вот его идея, три самых представительных сына или дочери своих народов, вот кто будет согласовывать и вместе двигаться к владычеству над Окуми от берега до берега.
Но не только словом были сильны даэры, делом тоже они помогали. Отправлена была армия в Удаганье, чтобы защитить и в этот век ее жителей, среди которых немало стало даэр. Стены были возведены под просмотром мастеров-даэр, поэтому для многих приезжих через некоторое время стал остров, словно северный Талаар.
Возвели стены вокруг Талаара мастера, негоже столь ценному городу не иметь защиты.

///

Получатели: Техути.