Боги как люди | ходы игроков | XVII век: Старое и новое

Окуми

- Доколе можно терпеть измывательство этих поземельников? Доколе страна наша покрыта будет как язвами гнездилищами грязных даэр? Рождённые в земле как мокрицы, они с рождения всей душой завидуют нам, бандерлогам, что подобно хелесикам снуют в кронах. Веками бесились бородатые в бессильной злобе, но теперь исхитрились они и придумали сети что опутали перепончатых. В трудное время приходят они с ложной помощью и речь их сладка как варинэловый сок и липка как жорэхэровый клей. Простой бандерлог верит в доброту тех кого пустили жить в нашу страну. И что же? Сколько не работай, какой урожай не собири, а всё приходится отдавать в уплату процентов. Мы из сил выбиваемся, а они жируют нашим потом и кровью. И ведь ни от кого помощи нету! Богатые и знатные продались за даэрское золото и в сговоре с бородатыми, вместе с ними пьют они кровь простых бандерлогов. Более того, самому Хилихалати влили гадкие бандерлоги отраву лжи в уши так что одурманенный не видит он страданий народа. Плохие советчики стали между Шестируким и Раматой так что ни стона не слышит Великий, ни слезинки не видит. До того задурили они ему голову что осмеливаются на всех перекрёстках вещать о власти над самой Раматой! О своём мироедском Окумийском Альянсе. Что бы значит была совсем уже ихняя власть.

- Что же делать, спросите вы. И я скажу что делать. Пора рассеять мерзкое колдовство. Пора сбросить узы наложенные даэрами. Хватит нам их логовищ в наших селениях! Хватит терпеть ростовщиков и менял! Хватит слушать старейшин что продались за подгорное золото! Слушай меня бандеолог! Бери лук и кусалку! Если нет, то бери нож и палку! Пришло время вспомнить как воевали наши предки! пришло время вновь отстоять страну! Кровью смоем нечисть с Высоты! Прогоним злых советчиков и освободим Хилихалати! Заберём у бородачей и предателей народное добро! Бей даэр, спасай Рамату!

***

С вершины пирамиды бил барабан и то был не мерный рокот молитв и жертвоприношений, а частые раскаты призывавшие всех кто слышит браться за оружие. Столь велик был тот барабан что двенадцать ши било в него одновременно и потому не было в Угаданьё живых кто не слышал его зова. К оружию! К оружию! Хторры прорвались на севере!

Карз бежал как и вся его сотня. Подбитые медью сандалии грохотали по брущатке, доспехи звенели в такт каждого шага. Долгие годы мирной службы за морем драос нганудит тратили начищая броню и ходя строем, а потом даже сейчас бежали нога в ногу. Длинную, сверкающую медью, гусеницу обгоняли ши. Ловкие, проворны, легко вооружённые они играючи оставляли за спиной союзников. Кзад с завистью смотрел как быстро удаляются мохнатые хвосты. Сам он едва выдерживал даже тот темп что сейчас. Что ж кто-то должен задержать врага. Кто должен встретить хторров первым. Жаль, только что почти что все воины из джамашей уплыли на север, так что теперь сражаться приходится молодым, старым и просто слабакам.

Может быть оставшиеся в угаданье ши и не были вонами, но зато точно не были трусами. Покуда даэры переводили дыхание Кзад смотрел на битву впереди. Спины и сутолка что ещё рассмотреть сзади в обычном бою, но сейчас над морем гокских и шийских голов башнями возвышались хторры, они размахивали каменными топорами на длинных рукоятях и там где это оружие опускалось летело кровавое крошево. Запрудившие улицу ши не могли совладать с таки противником и медленно оступали. сотня даэр выстроилась по центру широкой улицы оставив с обеих сторон проходы что бы союзники могли отойти.

Битва была всё ближе. Ши держались куда лучше чем ожидал Кзад и к тому времени когда пришлось поднимать щит дыхание у него уже выровнялось. Что ж, теперь очередь даэр.
- Покажем силу драос нганудит! Вперёд!

Ши это порыв, а даэры натиск. Даже в атаку закованные в медь воины не бросились, а двинулись не ломая строя и плотно сомкнув щиты. Кзад почувстввал как упёрся в что-то. Налег плечом, надавил в такт командам сотника. Вражеский строй поддался, медленно, тяжело, но пошёл чуточку назад. Слышны были крики и сопение. Но даэры не собирались играть в переталкивание. Битва не игра и не претягивание каната.

- Бей!

Больше всего даэры не любили воевать против стрелков и метателей, а вот сражения в рукопашную это их стихия. Тут им трудно найти равных. Добра половина воинов чуть отодвинула щиты и в образовавшиеся щели ударили тяжёлая медь. Брызнула кровь и закричали раненные токи, мёртвые и оглушённые тела упали под ноги сражающихся. Даэры сражались как работали – мерно, уверенно, без устали.

- Бей!

Огромные, длиннорукие хторы стояли во втром третьем ряду. Покуда драос нганудит вязли в стоящих впереди токах эти выжидали что бы потом взорваться вихрем страшных ударов.

Кзад отвёл чуточку щит и рубанул наискось. Вражеского удара он даже не заметил, просто вдруг вспухнуло перед глазами, а на голову будто скала опустилась. Зубы клацнули так что рот заполнился кровавым крошевом. Шлем выдержал, но промялся прорвав подкладку и раскроив лоб. Кровь текла по лицу. Кзад выстоял. Пришёл в себя, выплакал кровь и подловив момент ударил… В этот раз он успел увидеть удар и даже закрылся от него. Почти. В глазах не темнело, но голову пронзила острая боль. После этого сражение для Кзада превратилось в пытку. Он уже почти не бил сам, а лишь держал щит. Крепкая медь под ударами каменного топора сминалась всё сильнее. Рука дрожала от постоянного напряжения, мышцы пронзала тупая боль, но Кзад занл что будет если он опустит щит. Ещё пары ударов его голова не выдержит. Строй вело то вперёд то назад. Раненный даэр шёл вместе со всеми. Вперёд-назад, ему было всё равно. Сил давить или отбиваться у него не было, только стоять, идти по трупам, не споткнуться, держать щит обеими руками. Куда делся топор Кзад не помнил, но это и не важно. Главно не опускать щит, ни в коем случае не опускать. Он знал что случается с теми кто не выдерживал. Его соседи были такими. И те кто встал на их место тоже…

В конце-концов даэрское упорство победило. Хторры выдохлись, токи погибли под топорами. К вечеру стало ясно что ни прорваться дальше ни даже удержать захваченное корахотцы не смогут они отступили. Ши бросились в преследовать и много плоскоголовых и даже мохнатых погибло так у стен Угаданьё.

*** * ***

Шестнадцатый век стал для Вэй временем завоеваний. Конечно же многие другие народы назвали бы покорение Ба И воссоединением, возвращение в лоно родины, собиранием земель вэйский или ещё как. Но йонги в своей недалёкости не видели пользы в таком словоблудстве и называли вещи прямо и незамысловато – если мы против них, то это война, если мы их побили и заставили принять наши правила – завоевание. В начале казалось что варвары всё же отобьются поскольку половину сражения шли на равных, но затем в битве на Чёрной реке Чи-Доу устроили врагам такую бойню что большинство из мятежных йонгов просто не вернулось домой. Покуда в родных стойбищах подрастала молодёжь вэйцы смогли сломить сопротивление чёрных, а после этого додавить варваров не составляло особого труда. На 52 году шестнадцатого века войска Вэй вошли в Чи-Доу и поразились его убожеству. Предания упоминали великий город, а в реальности это оказалось ещё одно варварское стойбище лишь немногим больше остальных.

Покорив сушу четырёхрукие взялись осваивать море. Тем более что лодки уже два поколения как стали привычной, даже необходимой частью жизни на побережье. Добру треть всех йонгов кормила теперь не сельва, а солёная бездна. Лишённые излишнего ума, воображения и страха йонги не рвались за горизонт, но с другой стороны и не боялись отплывать от берега. И каково же было их удивление когда оказалось что там, далеко есть ещё земля причём полная чернокожих! Это открытие стало как нельзя кстати, ведь в конце века северо-запад был покорён, а значит молодым и честолюбивым йонгам нужен был ещё один источник славы и подвигов. И вскоре набеги на Леттэранд, Васети и юго-восточную оконечность Хеи вошли в обычай. Впрочем нашлись дела и у тех кто не любил лодок ведь рядом была страна пальцехвостых и набеги за головами и шкурками энэрегалей случались всё чаще.

***

В старые времена металл тёк из Кзардом Даэрит в другие страны, теперь же он дивигался в обе стороны. Конечно не каждый металл, а в основном тот из которого лили хары, ликли и диримы. Сперва они шли на чужбину в оплату за варинэл и бумодавов, шийские ткани и раматское масло, а затем возвращались домой в оплату за искусные изделия литейщиков и гончаров. После того как в жизнь даэр пришли руны одним из главных товаров стала кожа для пергамента. Натура подгорного народа требовала учёта и контроля, а значит просто таки огромного количества документов. Стасть к бюрократии породила новые торговые пути, а значит и новые потоки товаров и денег. А потом даэры научились сперва перевозить деньги по воздуху с помощью укарнов, а затем и добывать их из воздуха. Ссуды и проценты были известны и раньше, но расписки, вексели и счета ввели второстепенное прежде явление в основу хозяйствования. Выгоды были столь очевидны даже консервативным даэрам, что буквально за два десятка лет банки и их отделения были всюду не только в Кзардоме, но и у шийцев и у бандерлогов. Особенно в Рамате. Если консервативные и замшелые мохнохвостые не спешили брать в долг и вообще до сих пор торговали больше на обмен чем за деньги, то ловкие и смекалисты перепончастые слетелись к банкам как шестикрылки на цветок. Поток денег в Рамату и обратно усилился почти что в два раза. И чем дальше тем больше караванов с маслом шло в горы что бы сохранить баланс движения монет. Не могли даэры нарадоваться своей прибыли, своему уму и находчивости. Как оказалось зря.

***

Рамата процве… Трудные времена настали в Рамате. За столетия мира бандерлоги заселили всю територию страны, да так плотно, что куда ни глянь – всюду селения, посёлки, а то и вообще городки. Тиграны лишь кое-где на болотах уцелели, а так всюду на земле бумидорники, в кронах же подвесные тропки да канаты. Каждый плод подсчитан и завязан*, каждый клочок земли учтён и обработан. А если нет, так значит там постбище или ещё какое дело. Свободных земель не осталось. Совсем. В оборот пустили даже те угодья где работа едве-едва позволяла прокормиться. А что поделать? Рамата была основательн оперенаселена. Никогда прежде не было в ней столько богатств, да только никогда раньше не приходилось на них столько ртов. Только вот делилось всё это вовсе не поровну – кто жил припеваючи, а кто от голодовки к недоеданию. Неурожаи или природные бедствия ставили и так перенапряжённую экономику на грань краха. Тут даэры со своими банками оказались незаменимы. Только вот время шло, а ситуацяи не улучшалась и большинство должников не только не возвращали взятого, но и просили ещё. Множество бедных, да и не только бедных бандерлогов становилось безнадёжными должниками. Конечно, проблема была не в подгорном народе, а в общей ситуации, но как часто бывает гнев народа обратился на новое, непривычное и чужое.

К середине шестнадцатого века недовольство существующими порядками достигло предела и вылилось сперва в массовые погромы даэр, а затем и востания. К концу века Хилихалати контролировал лишь изначальную, восточную Рамату, западная же была охвачена где брожением, а где и прямыми восстаниями**.

* Письмо то узелковое.
** Вообще-то проблему аграрного перенаселения надо было бы сделать раньше, а проблему даэрами позже, но вышло как вышло.

***

С каждым веком всё больше и больше осваивали ши море. Пускай они не были прирождёнными мореплавателями как штэйвиты, но упорства им не занимать. Мохнохвостые поняли, что пока спор будет пирога на пирогу им не сравниться с другими народами, а потому взялись они улучшать свои суда. И теперь нету равных имперским кораблям размерами и высотой бортов, никто не сравниться с ними в умении плавать под парусами. Пускай хторры лучше чувствуют ветер, но даже они не могут плыть против него, а корабли ши способны и на такое. Раньше лодки с Окуми едва добирались до Джамапути, а оттуда до Тэрима, теперь же ши на Востоке Узкого моря чувствуют себя как дома. Более того они фактически вытеснили штэйвитов с рынка перевозок и теперь даэрские купцы плавают на север на кораблях ши. Если в сельтуских портах половина судов имперские, то в аксоских* семь из восьми.

Говорят боги карают за гордыню и самоуверенность. Ни то ни другое не характерно для ши, но видать успехи на море породили зависть вседержителей. Не было равного флоту что построили ши для штурма Мыса Ветров ни числом, ни размером кораблей, ни количеством воинов. Лучшие мастера вырезали украшения, лучшие мастера расшили алые паруса. Стяги Шикулькана реяли на мачтах, блестела медь, гремели барабаны. Всё Угаданьё высыпало на пристань провожать Великий флот. Как оказалось на смерть. В шхерах у побережья Корахота случилась великая битва в которой длинные боевые лодки хторров разгромили шийцев. Да так, что едва ли один из двадцати кораблей вернулся обратно. Опережая вести о поражении корахотцы атаковали Угаданьё и лишь благодаря даэрскому гарнизону удалось отстоять город.

* Имеются в виду маленькие порты на побережье Узкого моря, а не Талассы.

P.S. А события на Тэриме как всегда в отчёте о нём.

Хея

Много веков спустя когда эти события стали настолько древней историей, что учёным можно было подвергать сомнению решения Верховных Матерей, эта война стала предметом жестоких споров между историками. Более того многие писательницы и законницы посвящали ей свои труды. Что же привлекало внимание атаквирей во внезапном нападении в конце шестнадцатого века? В военном плане всё прошло как нельзя лучше – враг не ожидал атаки, победа была быстрой и досталась относительно малой кровью. Потерянная было Менгири вернулась в лоно страны. Ну или по крайней мере её заросли ньярглотиков на её руинах. Дело однако в том, что несмотря на всю пропаганду всё выглядит так, что это было абсолютно неспровоцированное нападение на заключившего негласный мир соседа. Конечно некоторые сомнения в моральной стороне вопроса забылись бы вскоре после успешной войны, но у этого поступка было много последствий в том числе и крайне тяжёлые.

***

Целый век ньяронги только и делали что плодились, строили дороги и храмы, торговали с соседями и вообще развивались. Довольно увлекательно кстати. Правда то и дело глаз остановится на стоящих в углу доспехах без следов ударов или же на волнистом лезвие трёхзубой нагинаты что никогда не пило вражеской крови и какая-то грусть заползает в шипастую душу. Хочется тогда одноглазому выйти ночью на улицы из хижины или из шатра и дождавшись когда разойдутся тучи выть амиктом хоть на все шесть лун. Ну или накурится до отупения. По разному бывало. Тяжело давалась детям Хелшша мирная жизнь. Хотя нельзя не признать удачно – к концу века таких дорого настроили, таких храмов! Да и народу наплодилось больше чем когда-либо было. Опять до драк за пастбища дошло. Побережье так всё буквально утыкано селениями. Священные охоты на сетусов уже не только ради подвигов делают, а что бы шкуру на новый корабль получить. И хотя и дальше пели шипастые песни о войне, но это потому что других у них не было. Ещё несколько веков мира и…

Не случилось. Подлое нападение двуглазок поразило ньяронгов в самую душу. Быстрая и позорная война, бегство поселенцев, потеря земель. Страна буквально опешила от неудачи, боли и унижения. А затем ньярглотища содрогнулись от гнева. И все поняли зачем было столетие мира, зачем рождались дети для которых не было угодий и стоились дороги, для кого копались жертвенные ямы и стоило ли тратится на доспехи и оружие каждому мужчине. Война! Война до победы! Вернуть потерянное! Забрать у двуглазок родные ньярглотища!

***

В шестнадцатом веке в Дэлладуре появились регулярные войска. С некоторой натяжкой можно сказать, что профессиональные воины были и до того, но бойцы воинских организаций и маги всё же не составляли основу войска. Появление регулярных войск не было вызвано слабостью ополчения, а лишь его нежеланием воевать на чужбине. Эту проблему Чёрный Ковен решил просто и эффективно – деньгами. Результат был вполне приемлемым, но были и свои особенности. В противовес многим других странам в Дэлладуре солдаты от ополченцев отличались лишь выучкой и более качественным снаряжение, но в целом тактика и вооружение остались прежними. Подвижной и нестрогой осталась и организация. Постоянных частей не было, они по мере нужды, возникали и расформировывались так что бывалый солдат успевал прослужить в добром полудесятке полков. Легионы Тьмы, Тени и Проклятия не более чем административные единицы. У этого были свои недостатки, но были и преимущества – в случае нужды регулярные части легко набирали добровольцев и обрастали новыми отрядами.

Усилия по защите восточного побережья саванны в целом были успешными. Пускай полностью прекратить набеги не удалось, но зато частые неудачи отбили штэйвитам охоту к лёгкой добыче. Лишь самые отчаянные и дерзкие продолжали тревожить земли домов. Но мало набегов или много, но они есть, а значит есть те кто смеет бросить вызов Дэлладуру, те для кого сражения с чёрными не война даже, а грабёж. Борьба с пиратами стала делом принципа. К концу века стало однако ясно что одной защиты мало и покуда есть у штэйвитов базы на Яулу прекратить нападения полностью не во власти Великой Тени.

Хотя пиратсво мешало дэлладурским торговцам плавать к востоку от Хеи, но зато мир с Гальегией вызвал бурный расцвет северной торговли основу которой составляли альворадская керамика и гальежская бронза.

Острова

Что бы показать своё презрение к врагу Арджунаш отбросил щит. Покуда верхней левой рукой он вытягивал из ножен второй меч, нижняя тыкала двумя пальцами по бронзовой пластине а груди. Бейте мол. Открыто. Судемоаги притихли от такой наглости. Глаза их сузились. Ждут. Боятся какого-то подвоха. Неужели…

Сработало. Криво усмехаясь вперед вышел высокий юноша. Многочисленные шрамы белели на синей коже. Длинный наконечник копья из кости шипохвоста почернел от крови. Опасный враг. Хороший противник для поединка – сильный, но пожалуй не слишком опытный. Арджунаш поднял оба меча верхними руками, полусогнутые нижние прижал к животу как будто защищаясь. Судемогаи ждали от юдьяр хитрости и не зря. Четыре руки позволяли куда ловчее неполноруких пользоваться двуручных оружием, но ведь это не единственный способ получить преимущество над ущербными. Если руки свободны от своего оружия ими можно попытаться схватить чужое. Арджунаш проделывал подобное уже трижды – пляска двух клинков, открытое туловище, удар, перехват копья и стремительный рывок вперёд и…

Судемоаг свирепо зарычал. Дважды ударил древком по огромному щиту из кожи шихофу, а затем прыгнул сокращая дистанцию. Арджунаш шагнул навстречу. Бой!

*** * ***

Шестнадцатый век стал последним веком существования независимых судемоажьих государств. Сами синекожие не исчезли, но с этого времени судьбой их стала жизнь прибрежного меньшинства в державах иных народов.

Гальегия сама покорила восток Фаримеев, на южные же острова нашлось четверо охочих. Кроме соседей протянули к ним загребущие руки народы из глубин Внутреннего моря. И по разному сложилась судьба этого противостояния. Юдьяры захватили остров Невезения обогнав в этом штэйвитов. А вот с Осколком вышло сложнее – южная часть побережья досталась энэрегалям, а северная и большая часть внутренних лесов – гальегам, на востоке же обосновались штэйвиты.

Уничтожения судемоажьего пиратства открыло дорогу торговле и теперь предприимчивый купец мог пересаживаясь с корабля на корабль доплыть от Рисо до Удаганьё. И пускай мало кто из людей проделывал путь хотя бы в половину столь длинный, но вот товары туда и сюда ходили постоянно, пускай и сменив полтора десятка владельцев и многократно дорожая. С северо-запада везли гальежскую бронзу, альворадскую керамику и аливсовое вино, с юго-востока даэрский металл, раматское масло и шийские ткани, в обе стороны шли нитки, верёвки и канаты с Яулу. Это лишь основные товары, все прочим же нету числа и счёта.

***

Олем Резвый, Олем Поспешный, Олем В Штиль Рожденный никогда не был удачлив. Поход на север прославил его в песнях, но богатых земель штэйвиты под его началом так и не завоевали. Зря, ох зря, выбрал штейнфюрер целью остров Невезения. Сухой, жаркий и мертвый берег не хотелось даже и завоёвывать тем кто привык к зелени острово Внутреннего моря. Воды там богатые, это правда, но штэйвиты не мастаки были ловить трескоселёдку в холодной воде. Синекожие дикари были многочисленны и свирепы. Хорошее место для подвигов, но бедное на добычу и плохое для поселения. Штэйрейну приходилось тянуться сюда через пол мира в то время как рядом были те кому эта земля казалась не такой уж и бедной.

К тому времени как при штурме одной из деревень погиб Олем Невезучий штэйвиты уже основали с десяток поселений на южном берегу острова. Беда только что весь север, восток и запад, впрочем как и бедную внутреннюю пустыню уже контролировали юдьяры. Былого энтузиазма северная война в Рейне уже не вызывала. Сил и желания сражаться за Невезения у штейвитов не было. Одни вернулись домой, другие же повернули на запад где шла война за богатый лесом Осколок. К концу века юдьяры вытеснили немногих поселенцев завоевания Олема были окончательно потеряны. Правда удалось основать небольшую, но крепкую колонию на Осколке.

Шенадцатый век кроме северных походов ознаменовался укреплением штэйвитской торговли. Пускай охваченная войной Талласа не привлекала купцов, но Гальегия и Занзара стали открыли рынки не многим уступавшие окумийским.

В то время как торговцы богатели и усиливались Швардвасс терял позиции. Чёрные надежно защищали свои берега, а Корахот был разорён войной. И на востоке и на западе успешные и прибыльные походы становились всё опаснее и кровавее. Набеги не прекратились полностью, но их число и масштбы были уже несравнимы с прежними. Старые швардвассы помало гибли или отходили от дел, а молодёжи приходило куда меньше чем раньше. Слава всё ещё манила штейвитов, но без громких успехов и добычи её было мало. Всё чаще раздавались голоса о том что пора сменить цель набегов. Одни призывали грабить Занзару вместо того что бы торговать с нею, другие не прочь были пощипать сельтов и гитов. И надо сказать что многие кормчие так и делали – грабили корабли или мелкие селения по всем берегам Внутреннего моря. И всё чаще слышали фюреры жалобы от послов и всё чаще встречали штэйвитские купцы кривые взгляды и неприязнь.

***

В шестнадцатом веке Гальегия окончательно решила судемоажский вопрос, а заодно присоединила к себе обширные територии. Прежде всего речь конечно идёт о Фаримеях. Влияние жрецов Сондельмара, чудеса и пророчества в купе с откровенной демонстрацией силы и соблазнами цивилизации привели к включению всего острова в державу Кутуулу. И хотя в политическом плане Фаримеи не имели особого веса, но демографичеки именно они позволили гальегам вернуть себе мест обезусловного большинства. Впрочем кроме аскаскатов в стране появился ещё один народ – аскагали.

Кроме Фаримей Гальегия покорила половину Осколка. Захватила бы и весь, но на южное побережье отхватили энэрегали, а на востоке смогли укрепится штэйвиты. И пускай отношения с этими соседями вышли напряжённые и даже случались стычки, но до большой войны так и не дошло. В густых лесах острова как оказалось жили гальеги. За века изоляции они осколки превратились в отдельный, своеобразный народ нравом и речью отличающийся от гальежцев. Это был мирный, замкнутый и тихий народ. Они признали власть Кутуулу и тем спасли свои рощи от энэрегалей, но продолжали жить своей жизнью. Правда замкнутость не мешала торговле – лесные дикари оказались весьма падки на блага цивилизации. Благо платить им было чем. Аливсовое вино, этот терпкий напиток, так непохожий на сладкое и дорогое эйровое, быстро вошло в жизнь Гальегии.

Мир с Дэлладуром привёл к небывалому рассцвету торговли. Ей правда сперва существенно мешал запрет на продажу чёрнокожим бронзы. Но альворадцам то никто её продавать не запрещал. А раз так, то альворадские посредники, настоящие, или фиктивные стали незаменимыми партнёрами. Конечно лишние руки делали товар дороже, но в Дэлладуре были готовы платить за северную «светлую медь».

***

После неудачной попытки отхватить себе кусок Фаримеев Альворада наслаждалась миром. По крайней мере так можно сказать о знати в полной мере получавшей выгоды от заморской торговли. Впрочем медные и даже бронзовые инструменты вошли и в быт простых жителей.

***

В шестнадцатом веке в Югорзорсаге произошла важнейшая религиозная реформа в результате которой пантеон возглавил Варуна. Новое жречество идеологически оформило социальное расслоение югорского общества и более того во многом инициировало возникновение каст. Наследственность социального положения давно уже стала нормой, но жесткие, почти что замкнутые специализированные эндогамные группы сначала появились в проповедях, а лишь потом реальность стала более-менее соответствовать представлению о ней.

На смену многочисленному, но средне вооруженному и плохо подготовленному ополчению пришли небольшие, но прекрасно снаряжённые дружины потомственных воинов. Четыре руки ставили слишком сложную задачу перед бронниками, а потому тяжёлые доспехи были у юдьяр не в чести, но вот на бронзовые мечи и длинные наконечники копий они не скупились. Подвижные и агрессивные отряды кшатриев* завоевали остров Невезения методично ломая сопротивление судемоагов. Неплохо показали они себя и в столкновениях со свирепыми штэйвитами. Грубой силе и ярости противопоставили они выучку и самообладание.

* Банально, но слово красивое. Если у касты воинов другое название, то буду употреблять его.

Тэрим

- Братья, разве не видите вы что страна наша сошла с пути Пироса? Что Стиллы погрязли в гордыне, а лорды в скупости, а эрлы в алчности? Что керры стонут под гнётом налогов, но и сами опускаются до грабежей и бунтов. Что гизиты воруют, анты же готовы продать детей своих в рабство за мешок зерна. Что говорить о том что каждый из вас видел! Зачем мне повторять то что каждый из вас многажды слышал?

- Некогда была Забрия благословенной странной, прежде были забраки народом избранным. Но те времена прошли. Грязь грехой разьела всё вокруг. Продали наши сородичи первородство за мешок зерна и кусок меди. Даже нас, древнейший орден что служил стране с самого момента создания прогнали со двора. Не нужны больше Стиллам древние добродетели, не нужны наши доблесть и служба. Что ж, не они создали Искр, а Пирры. И я скажу вам братья, что пора вернуться на службу к Пиррам.

- Да, я говорю о Кзабракшахре. О стране что испорченой гнилью роскоши, о народе сохранившем древнюю суровую простоту нравов, о правителях из рода Пиррова.


***

Энэрегали не собирались сходится с пришельцами в рукопашную. Нет, они слава Воспитателю не безумцы. Пускай юнцы распаляются выкрикивая угрозы и храбрясь собираясь в поход, опытные же воины лишь промолчат не пытаясь одёрнуть глупцов. Те кто не видел врагов не поймут, тем кто видел ничего говорить и не надо.

Войско ши выглядело страшно, страшно и необычайно красиво. Сверкали на красной медью доспехи, яркими красками рассыпались плюмажи из перьев неведомых южных птиц, невиданные узоры украшали плащи офицеров и вымпелы отрядов, мерно поблёскивали каменные ожерелья и подвески. Ши одевались на войну как на праздник. Как молодая гаргутовая поросль на пожарище возвышались над их строем копья. Блестели гранённые медные острия, скользили лучи Яры по красновато-чёрным обсидиановым лезвиям зажатым в металлических пазах. Издали это всё выглядело восхитительно. А когда строй приходил в движение. когда опускались копья и под мерный рокот барабанов и бубнов отряды начинали двигаться вперёд, тогда в душе сам собой зарождался страх, трепет, ужас.

Не раз и не два энэрегали бежали даже не выпустив ни одной стрелы. Позже они приспособились. Главно было в том что бы не встречать врага на открытом месте и в строю, главное не подпускать на расстояние удара. Засады и внезапные удары, стрелы и дротики не ближе чем с полусотни шагов. Конечно с такого расстояния надо ещё попасть, причём не в центр медной пластины на груди, но рано или поздно это случалось. И тогда из под плащей и перьев текла кровь. Тогда спотыкались раненные и ломался строй. Тогда пальцехвостые радостными криками выгоняли из себя страх. Можно ведь, можно воевать с ши. Главное не вступать в рукопашную, главное не стоять на месте, отступать и метать, бить и бежать. Так они и делали. И лилась на землю кровь ши и спотыкались раненные и падали мёртвые. Но всё дальше и дальше двигались окумийские шикипилли. На место убитых становились уцелевшие, раненные шли дальше, а сломавшись строй сразу же восстанавливался. Ши воевали будто работали. Не обращая внимания на стрелы и дротики. Мерной поступью шли копьеносцы, заставляя энэрегалей и токов пятится всё дальше и дальше. А ведь отступая оставляли энэрегали врагу всё новые и новые деревни. Малой кровью давалась война корахотцам, но зато дорогой ценой. И тогда решено было дать врагу сражение, но разбили окумийцы врага в поле, а на побережье одно за одним падали укреплённые селения.

Тогда корахотцы решили поднять восстание в тылу врага. Не большим войском, а множеством мелких отрядов ударить по южанам. И вначале это принесло некоторый упех, но тогда отлижили ши копья и доспехи и лишь со щитами, макуавитлями и охотничьими дротиками вышли на тропы лесной охоты, на путь древней войны. Откуда же было энэрегалям знать о памяти кровавых дней зари Юны? О древних стычках в бумидорниках с даэрами и йонгами. О тех сражениях тени которых жили в шийских снах. Гаргутовая пуща не сэльва, но есть в них что-то общее и в лесной войне мелких отрядов ши оказались лучше и энэрегалей и токов.

***

- Благословенна ты, Забрия, среди земель поднебесных, славна ты среди стран людских. От Селемы на западе, до Зубастых гор на востоке раскинулась ты. Растянулась нефритом вдоль лазури Талласы. Нету земель плодороднее твоего приморья, нету пастбищ лучше твоих степей. Чист воздух и сладки воды твои Забрия. Подобна ты прекраснейшей из корхакорн – стройны ноги твои и крепка спина, молоком же твоим кормятся первейшие из людей. Нету равных тебе красотой и силой, совершеннейшее из творений Пироса. И пришло время твоё. Время жертвоприношения…

***

Мужчины рассмеялись удачной шутке. Великий кзабракшах редко мог позволить себе расслабится и общество Даджаша приносило ему истинное удовольствие. Старый воин, весь покрытый шрамами, герой эллинских походов трижды мывшийся в солёной воде северного моря, удачливый полководец и остроумный собеседник, заядлый охотник и хороший поэт. Мало было людей чьей верностью шах так дорожил, а ещё меньше тех чью дружбу ценил. Лишь один недостаток был у великого витязя – страсть к вину. Всю добычу, все дары шахов спускал он на покупку заморского напитка и пиры что славились на весь Ушур своим весельем и буйствами. Правитель закрывал глаза на жалобы жрецов и ревнителей порядка, но всё это беспокоило Пирха. Его друг отсупал от законов богов и подрывал своё здоровье.

- Даджаш. Ты же знаешь, я могу приказать тебе, но я попрошу тебя. Ради нашей дружбы, ради всех даров что я делал тебе, ради меня – общей не пить более вина.

Помрачнел воитель от неожиданной просьбы. Видно было что не ожидал такого от носителя хавара.

- О великий, я не отказался от вина ради Ушура и Пируша. Бич покарает меня и огонь сожжёт, но так тому и быть. Не проси же меня о том чего я не сделал ради богов.

***

Старый Александрос всегда ходил с копьём. Конечно опираться хромой мог и на простую палку, но разве есть для воина что-то лучше копья? Тем более что длинное, сверкающее остриё привлекало внимание. Дети просили показать его, юноши попробовать в руке, мужчины постарше вежливо вспоминали что это за оружие, такие же старики как он сам пускались в воспоминания о походах. Повод для разговора, для того что бы рассказть ещё одну из множества историй. Что бы не надоедать собственными подвигами и не прослыть хвастуном Александрос пересказывал услышанные от других байки, вспоминал древние истории, пересыпал свою речь шутками и удачными словечками. Речь его была гладкой и красивой, а истори интересными. Сам Александрос уже и не помнил что правда, а что он добавил для красоты. Когда-то он чуть привирал что бы показать себя героем, теперь подправлял истории что бы они звучали ярче и красивее.

Сам сказитель, из чьих рассказов через век вырастет целый жанр саг, удивился бы узнав историю своего копья. Сто семнадцать лет назад гальеги отлили из бронзы меч. Через четырнадцать лет как трофей он попал к судемоагам переделавшим «длинный нож» в наконечник копья. Сменив семь владельцев это оружие уплыло с беженцами на Тэрим. Там было поднесено в дар одному из нойонов, а тот подарил его своему дружиннику. Воин проиграл копьё в азар одному сомнешцу. Сын удачливого купца пошёл войной на помощь инферанцам. После кровавой битвы он в знак побратимства обменялся оружием со спасшим его жизнь местным. Через два года тот воин попал в засаду, но смог вырваться хотя и оставил оружие схваченное каким-то эллином. Молодой и болтливый фалангит очень переживал, что в первой схватке не убил ни одного кзабрака. Хоть трофей взял. Он переставил роскошный наконечник на своё древко, а во время маршей придумал семь историй о том как оно к нему попала. Конечно же ни в одной из них дело не сводилось к тому что он случайно выпустил копьё, а затем с перепугу схватился за чужое оружие.

*** * ***

В шестнадцатом веке не было на Юне места кровавее Тэрима, на самом же северном континенте без сомнения ни одна земля не страдала более Забрии. На востоке и западе полыхали войны, а внутри страну раздирали голод и восстания.

Начало новой войны с гитами ознаменовано было победами, но первая осада Ногода затянулась и окончилась неудачей. Год за годом ходили забраки опустошать вражеские земли и осаждать ненавистый город. Время побед и добычи сменилось потерями и лишениями войны в разорённой стране. А ведь дома тоже беда – небывалый неурожай из года в год преследовал страну, особенно её центральные районы. Керры стонали под бременем налогов и повинностей. Первые годы монарх мог отменить сборы и приказывал выдавать голодающим зерно из амбаров, но время шло. Ненасытная война требовала всё новых средств, а неурожаи не позволяли пополнять житницы. И когда ямах для зерна стало пусто пришлось отбирать последнее и отказывать просящим. А беды не унимали, на каждый урожайный год приходилось по два, по три плохих. Война с гитами шла не только на востоке, но и на Селеме где аксосцы и их мохнатые союзники перешли в наступления разоряя земли до самого Ричмонда. Так и получалось что центральная Забрия не могла прокормиться, в восточной все уходило на войско, а западная была разорена войной. Такой ноши держава не выдержала и если в полном воинов приграничье хотя бы сохранился старый порядок, то внутренние, центральные земли поглотили мятежи, бунты, а затем и восстания.

Не раз и не два выбирал Майрон Стилл, а затем и его внук* между войной и миром, между победой над врагами внешними или же внутренними. Больно было смотреть на то что творится в государстве, но отступить когда за победу над гитами уже заплачено столькими жизнями? Уже целые поколения эрлов выросли на этой войне. Поредевшие воинские семейства пополнялись приёмышами и выходцами из других сословий, но что новые, что старые эрлы не знали другой жизни и не видели другой цели кроме войны с гитами. И монархи не знали поймёт ли войско приказ уйти из под стен Ногода. Забраки остались и вражеская твердыня пала. Удалось отстоять и земли на Селеме, но самая серцевина Забрии была потеряна. Ашбор и все земли к востоку от Стиллтона и к Западу от Пирстенда оказались в руках восставших. И зря надеялись многие, что бунтовщики перегрызуться между собой и станет село против села, а кочевье против кочевья. Не случилось. Много было междоусобиц и крови пролилось много, но посреди древней страны родилась новая Забрия. И это новое считало себя старым. Как в древние времена не было там ни эрлов ни лордов ни ронов. Как в древности владели забраки всем имуществом сообща**. Как в древности каждый мужчина был воином. И пускай не сравниться мятежникам с эрлами, но их сила в числе и ярости. Хорошо хоть, большую часть своих сил тратят бунтовщики на отражение набегов кзабраков. В разорённой стране нечем платить наёмникам, зато ослабевшая Забрия приманивала налётчиков. К концу века кзабраки из союзников вновь ревратились в большую беду, и пускай от их вторжения страдала прежде всего центральная Забрия, но случалось всадников на корхакорнах видеть прямо со стен Стиллтона и Пиррстенда.

* Вообще-то после действительно длинных царствований трон переходит уже не детям, а внукам, а то и правнукам. Да и века у нас куда длиннее правления одного монарха.
** Это представление о древности у них такое.

***

В шестнадцатом веке шахам удалось вновь объединить под своей властью все южные племена кзабраков. Правда ни в Езде ни тем более в Гирштане их слово не было законом, приходилось тщательно выбирать что и как приказывать что бы не вызвать открытого недовольства и неподчинения. Как и прежде езды и гиршты больше думали о том как бы пограбить забраков чем про войну с эллинами. Но всё же отряды воинов шли на далёкий для них север, да и шахские стада пополнялись южной данью. С плохой каукорны хоть молока каплю.

Великое войско из ушурийцев, пилошцев, усиленное отрядами ездов и гирштов обрушилось на пределы Эллики. Под их неистовым натиском пал Таврос и опустели южные предгорья. До самого Колпоса доходили ватаги всадников всюду неся смерть и разрушения. Тысячи пленников угнали в Кор-Хак, множество добычи увезли, скота угнали без числа поскольку даже юдьяры и те не знали счёта таким количествам.

Добившись успехов на юге и востоке, Кзабракшахр был неудачлив на севере и западе. Возрождённый Тэримбек стал пограничным хаджем, поскольку земли за ним уже не признавали власти шахов даже номинально.

Изменялись не только границы странны, понемногу менялся и сам Кзабракшахр. Усилилась власть шахов. Не потому что сами Пирхи стали другими, вовсем нет, просто теперь слово их несли не только гонцы, но и бичи и серые святые. Больше стало ртов что говорят волю шахов, больше стало глаз что следят за её исполнением, больше ушей слушающих разговоры среди людей, больше рук способных сражаться и наказывать.

А еще больше стало в Кзабракшахре чужаков. И это не только писцы юдьяры, незаменимые, но немногочисленные, но и лунные люди. Множество их приплывало из-за горизонта прося у места для поселения. Что ж, ни шахи, ни нойоны не были против – селитесь, платите оброк и признавайте наши законы. Синекожие скрипели зубами, но соглашались. Не по нраву было им подчинятся, но видно было что возврата назад им нет. То что прогнало их с далёких островов было страшнее пустынного берег Кор-Хака и дани сушёной трескоселёдкой. К концу века почти что всё побережье было усеяно селениями синекожих. Рыба и прочие морские твари стали привычной едой для кзабраков живущих вдоль моря, да что там – размоченная в кислом молоке тарань теперь одно из традиционных блюд по всей стране. Судемоагов же мало интересовало молоко, мясо или кожа, но зато им полюбился кофей, а за лодкам они плавали на Селему.

Тамошние кзабраки раньше других сами научились их строить. Целые селения теперь жили там морским промыслом и продажей пирог судемоагам. И не только. Гальеги привозили с запада чудесный напиток – вино. Кзабраки очень быстр пристрастились к нему, но стоил он дорого и быстр окончался. К счастью мелкие торгаши проговорились что вино делается из аливсов и вскоре после этого местные кзабраки сами научились его делать. Конечно с настоящим осколочным не сравнить, но краснокожим и селемское пришлось по вкусу*. Так теперь гончары из Ричмонда половину своих амфор продают варварам соседям.

Надо сказать, что вино сего расслабляющим действием, столь не похожим на кумыш, хаш или кофей многие традиционалисты восприняли весьма враждемно. Более того серые святые проповедовали что напиток этот противен великому Ушуру и что недостойно кзабрака пить эту заморскую отраву. Многие жрецы поддержали эти проповеди и к концу века уже официально считалось что пить вино грешно. Что ж, кзабраки знали толк в грехах и покаяниях.

В шестнадцатом веке расцвела торговля. Вожди и нойоны прибрежных племён получали в виде дани столько рыбы что оставалось на продажу. В северных походах была захвачена огромная добыча. Селемские вина пили на пирах и свадьбах по всей стране. А главное наконец-то в Кзабракшахре появился товар для торговли с гальегами. Теперь купцы с запада в обмен на бронзу и керамику брали кожаные мешки с кофеем.

* Аливсовое вино по вкусу что-то среднее между сидром и красным вином. Градус там 10-12. Осколочное сухое и богатое, селемское попроще и полусухое, даже порой почти что полусладкое.

***

В шестнадцатом веке сельты освоили лодки. Великими мореплавателями они за один век не стали, но зато научились извлекать из воды куда как больше пользы. К концу века на южном побережье амонитов и креветок ели не меньше чем мяса, а на северном сломос вообще стал основной пищей. Купцы же начали осваивать воды Внутреннего и Узкого морей. Плавали они правда в основном на судах штэйвитов, шийцев или энэрегалей, но зато теперь сельтов можно было встретить на рынках Рила'н'эры, Унамакалли, Удаганьё и Моранэры. Сама Сельтуссия мало что могла предложить богатым странам, но зато ловкие сельты легко включались в торговлю чужими товарами. Тут купишь, там продашь, а там гляди и есть с чем домой возвращаться.

Сама страна жила в мире, но в помощи лучшим своим соседям и союзникам гитам не отказала. Отряды свирепых воинов переправились на Селему и отправились на восток. Правда воевали коты неудачно. Селемский поход обернулся большими потерями, а до восточных границ Аксоса большинство воинов просто не доходило. На западе тоже было много охочих вернуться с чужой войны, только вот между аливсаром и родной пущей плескались волны Талласы. Но как бы там ни было, а сказания о Джахре ибн Фаруде пополнились новыми историями.

Благодаря торговле в жизнь страны всё больше входит металл. Правда гальежская бронза редкость. А вот меди довольно много. Каждый год прибывали с юга шийские корабли с даэрскими купцами что меняли медь на кожи.

***

Шестнадцатый век стал для Аксоса временем тяжёлых испытаний. С севера и востока обрушились на страну захватчики. Вдоль берега накатывались волна за волной огненосные отряд ярлов, с Зубастых волн скатывали орды штиров. И не сказать даже кто был опаснее. Искусны забраки в битвах и страшен их огонь, но пожалуй ещё страшнее неистовые штирские колесничие. Кто не стоял на их пути тот не ведал настоящего ужаса, кто не выстоял, то не знает что такое истинное мужество.

В войнах с тяжёлой вражеской пехотой и колесницами гиты менялись. Пельты и дротики оказались не лучшим оружием. Им на смену пришли огромные, от подбородка до колена щиты и ударные копья. Вместо прежнего рассыпного строя пришла привычка сражаться плечом к плечу. Теперь колдовское пламя било в кожаную стену, а колесницы носились вдоль окованного медью частокола. Новой силой страны стали аксоские щитоносцы. Но за эту силу пришлось заплатить дорогую цену, новой войне научились гиты после тяжёлых поражения. Полегли старые костяки защищая стены Ногода, колесницы втоптали в землю воинов из Телефа и Вомоса под валами Корифи. Аксос потерял не только земли завоёванные уже века назад, но и священные истоки Потами, край искони бывший родиной гитов.

***

В шестнадцатом веке в Шатире досталось два больш8их блага. Первое – военная победа, а второе юдьяры. Хотя это ещё вопрос что из них важнее. Гиперсикер давно уже нуждался в помощниках. Нет, не в тех кто будет править на месте как ему вздумается прикрываясь золотыми рогами, а внастоящих проводниках своей воли. Или уж прямо скажем воли Фия, поскольку в делах государственных бог аватаре самовольничать не давал. И тут юдьяры! Умные, послушные, дисциплинированные, грамотные, кумыш не пьют, хаш не курят, воруют в меру и по чину. Воистину чудо! Впервые в Шатире появилось чиновничество и при том подчинённое центральной власти. Да что там, скажем прямо – именно юдьяры и стали центральной властью. Конечно во главе всего этого стоял Гиперсикер, конечно же на местах было полным-полно полунезависимых крутяков, но всё равно приказы и распоряжения, списки налогов и учёт стад, прошения и постановления о присвоении титулов, всё это вращалось, текло, создавалось внутри замкнутой корпорации четырёхруких чиновников. Корпорации которая была вне шатирского общества и над ним, в которую не было доступа и которая подчинялась напрямую только самому Златорогу.

Конечно же сами штиры видели главным событием того времени вовсе не в появлении четырёхруких чинуш, а в громких победах над гитами. О как наши коелсницы их раскатали! О скольких мы убили! Среди тех кто присоединялся к этим восторгам мало было владельцев колесниц или сражавшихся на лугах у Потами. Оно и понятно – крутяков колесничих едва ли по одному несколько сот простых штиров, а среди тех кто ушёл воевать на с гитами большинство не вернулось назад. За победы надо платить. Впрочем сколько бы ни погибло черных и копытных, а им на смену из Кор-Хака приходили новые. Особенно после падения Корифи когда стало ясно чья взяла. Охочим пасти корхакорн на зелёной траве и чесать брюхо в тени гаргут конца и краю не было. Правда делать это приходилось на земле того или иного крутяка. Это в Кор-Хаке только скот чей-то, а тут и земля вся поделена до последнего холмика. И не между простыми штирами поделена. Там живёт Гикар Трехколесничий, а там Гурапаг Сломаное колесо, а вот этот луг принадлежит Бубару Пальцелому, а ты чьих будешь козёл?

***

Цвергардум разжирел. Разжирел и загнил. Когда с юга приплыло посольство хторров с просьбой взять под свою руку ещё и Корахот Дариды конечно же не отказались. Да разве от такого отказываются? Случись такое в правящем клане быстро бы позаботились о смене главы. Новые земли, новые рынки, новые подданные, новые дани и подарки, новая власть. Правда Корахот воевал с какими-то совсем уж южными варварами, но самой славы Цвергардума хватит что бы прогнать их прочь.

Цвергардум прирос Корахотом и надорвался. На новые земли хлынули спесивые вельможи и жидные купцы, началось грызня за чины и налоги в которую втянулись не только пришельцы, но и местные хторры. Борьба гильдий вскоре перешла к открытому противостоянию, корахотские интриги достигли двора. Произошёл переворот, затем ещё один. На море один купцы топили и грабили других. Лесные цверги восстали. Племена как в древние времена в спорах за угодья стали доходить до кровопролития. Власть быстро сменяющихся царей становилась всё призрачней, а вражда фракций всё кровавее. Неудачники в борьбе за престол бежали из столицы в дальние города где объявляли себя единственными истинными правителями.

К началу семнадцатого века единый Цвергардум не существовал более. Когда чехарда двух- и трёхлетних царствований наконец прекратилась держава сократилась до трёх городов у Амдарского залива. Только там по прежнему крепка была власть правителей. На севере же и на юге каждый город, да что там часто каждое племя жило само по себе. Тут и там между ними вспыхивали стычки, а порой и целые сражения, хотя общая рассудительность цвергов уберегала их от всеобщей большой войны.

***

Тяжёлые беды обрушились на Эллику. Кор-Хак был будто море, а орды кзабраков будто волны. И как мере без устали швыряет волны о берег так и яростные краснокожие дикари раз за разом накатывались на страну. После того как пал Таврос варвары как потом разлились по равнинам степи грабя и убивая. Не раз и не два доходили они до самого Колпоса и омывали в его водах своё оружие.

Эллины из тех народов что получив удар по правой щеке в ответ бьют в левую. Покуда один эхекатль вцепился каукорне в подбрюшье, сама она подняла на роги второго. Войска эллинов во главе с самим царём пошло отвоёвывать священные руины Акриноса. Зубами, ногтями дерржались кзабраки за эти земли. Ведь тут жили уже те кто и не помнил Кор-Хака, кто привык к яблочному вину и мягкому мясу выросших на асими корхакорн. Эти забраки были выше ростом, мускулистее и шире в кости чем их пустынные родичи. Может не такие выносливые и отчаянные, но зато сильнее. Но сила ломает силу. Эллины победили. Большинство кзабраков погибло под копьями ,немногие уцелевшие бежали в Кор-Хак, на родину предков.

Карта



Атум уснул. Уснул не на декаду и даже не на месяц как случалось пару раз за его жизнь, уснул на долгие десятилетия, на века. Время шло и всё больше волновались жрецы о том проснётся ли. Жив ли он? Возлюбленный сын шарншагоголового и великой тени правил Занзарой. Жизнь его была длинной и полной деяний, но конечной. Не унаследовал он долголетия родителей. Сменилось несколько поколений смертных и он сперва постарел, а затем и умер. А великй Атум, любивший сына более самого себя, так и не проснулся. И осталась Занзара без правителя. Страна, что никогда не знала земной власти. Страна что привыкла грести, но в которой даже вожди не знали как править.

Кирай и слепой

Кшатрии


Рàджаны


Кастовое устройство Югорзорсага


Жизнь юдиар


Есть время для мира и есть для войны.

Старое.

- Все пришли, царь. - Длинным изукрашенным когтем эцлоп указал в сторону дверного проема. - Мы ждем.
- Хорошо. - Рокочущий голос из тьмы, окружающий яровый трон в конце зала. Наклоняется вперед громадная шипастая голова, блестя глазом. С жутким звуком ощеривается в ухмылке пасть. - Очень хор-р-рошо.
Медленно Вождь Вождей встает. Звеня сотнями украшений из кости и тумбаша, направляется к завешенному шкурой выходу. Остановившись на мгновение, вздохнул так, что огонь костра посреди зала затрепетал. А потом - сорвал шкуру и резко шагнул наружу.
Свет Яры, многократно отраженный от блестящих доспехов и оружия, встретил его. Свет и напряженное молчание тысяч воинов, собравшихся у дворца и лагерями окруживших весь Ронгаш.
Медленным взглядом провел Вождь по рядам своего войска, своего народа. Задышал тяжело. Когти судорожно сжал, на кровь, из ладоней брызнувшую, внимания не обращая. А потом - резко вскинул руки, и крик его громом разорвал тишину на куски:
- РААААААААААААААААААААААААААВВВВВВВВВВВВРРРРР!!! ОТОМСТИИИИИИИИМ!!!
Подобным этот клич стал одному упавшему валуну, что начинает громадный горный камнепад. Взревели в ответ собравшиеся, а вместе с ними взревели и все ньярглотища:
- ВОЙНАААААА!!!

Ярость, злоба к чужакам и радостное ликование заполонили Ньяронгу. Ни дня не медлил народ Хелшша, засидевшийся без войны. Р'нукх собрал ополчение гор, как только пришел гонец с вестью о вероломном нападении эльфиек. Жители Нижних ньярглотищ в первую же неделю взяли оружие и отправились на восток, не теряя ни мгновения и не советуясь ни с кем. Блестя тумбашем, тысячи жаждущих мести воинов шли из городов на юг по новопроложенным дорогам, в зарослях скользили тени глоштов и визжали боевые злобусы.
Век мира сделал вкус пришедшей войны слаще, чем прежде. В первые дни нередко можно было увидеть, как, узнав весть о войне, суровые охотники словно теряли себя, хохотали, дрались друг с другом и катались по земле от счастья. Лихорадочная радость, граничащая с безумием, обуревала воинов. На юг шли с песнями и под бой барабанов, восхищенные возможностью наконец жить так, как жили предки; так, как начертало ньяронгам само мироздание. Жить смертью и войной.



Новое.

Нагретый солнцем серый камень приятно грел ступни. Тяжесть большой палицы на плече придавала уверенность. Комчок, Шуухтский эцлоп, шел на войну вместе со своими сыновьями. В душе его ворочалось древнее и кровавое, весь он был погружен в грядущие битвы. Они обещали быть прекрасными.
Внезапно один из сыновей предупреждающе зашипел, поднимая щит и выставляя копье в сторону зарослей. Мгновение, и оттуда, не издав ни шороха, выходит с десяток фигур. Кожаные листовидные щиты, изрисованные кровью, копья без оковки древка, скудные доспехи из неполированного тумбаша - глошты. "Не местные" - сразу отличает наметанный глаз Комчка. А потом замечает среди внезапных гостей знакомого:
- Гбнехр Тощий из глоштов, мой старый враг. - Цедит сквозь зубы после паузы. Обстановка заметно накаляется - поднимаются дубинки и щиты, перехватываются поудобнее ньягинаты и копья. Палица соскальзывает с наплечника и падает в тут же сжавшуюся ладонь левой руки.
- Комчок Эцлоп, шуухтский сын. - Произносит, словно сплевывает, вождь глоштов. Признал. Еще бы.
Долгая напряженная пауза. В воздухе витает дух кровопролития. Тишину нарушает вопрос одного из собеседников:
- На войну?
Напряжение достигает пика. Ответ решит, что произойдет дальше.
- Да.
Опускается оружие. Теплеет в глазах. Появляются зубастые улыбки.
- Мы тоже. Моя кровь - твоя кровь.
- Так победим вместе. Срубим немало двуглазок, хе-хе. А когда вернемся, я тебя убью.
- Конечно. Только тебя убьет гнилой палкой первая же безрукая баба на хромом сетусе. Ты не вернешься.
Мирно переговариваясь, идут бок о бок на войну с чужаками старые враги не только здесь, но и по всей Ньяронге. Мелка личная месть рядом с громадой мести целого народа, не время для внутренней кровной вражды, и это понимают все, не сговариваясь.

Расплодились ньяронги больше, чем когда бы то ни было. Каждый из них - воин и охотник. Мужчинам нужен доспех, женщинам - украшения, всем нужно оружие, качественное и красивое. Все больше ярого и кровяного камня доставали из гор, все меньше его становилось на поверхности. Углублялись добывательные ямы, рылась нехитрым инструментом земля и дробился камень, образуя причудливые темные пещеры, наполняемые звоном кирок. Где-то работали пленники и слабаки, где-то считалось необходимым воину самому добыть камень для своего снаряжения. За век изрыли пики Ньяронга сотни ходов на месте выработанной породы. Путем проб, ошибок и множества жертв научились одноглазые брать дары гор в полной мере, и дары эти оказались щедры.
Доказало богоизбранность Ронгаша открывшееся под землей невиданное обилие ярого камня. Сколы горных пород блестели золотом, и столица Ньяронги просто тонула в нем. Густой ярый узор блестел на каждом нагруднике, браслете и маске, вышедшей из мастерских Первого Города, любое лезвие сверкало красновато-желтой вязью ронгашского золота. Даже камни, что составляли дворец Р'нукха, были покрыты толстым слоем позолоты. И все равно ярый камень не кончался.
Через несколько лет после начавшегося изобилия в горах при обмене стали мелькать небольшие золотые пластинки - кцэ, служащие довеском при неравноценном бартере. Кцэ имели невысокую цену, зато на них можно было выменять все, что угодно. Как ни странно, но подобное новшество прежде всего распространилось в Верхних городах, а только потом - в Нижних. Появление своеобразного универсального товара здорово помогло обмену, что оказалось особенно важным во время войны, когда спрос на вооружение был высок и мастерицы были переполнены заказами.

"Честь для любого ньяронга - победить в неравном бою. Но честь для шуухта - победить, когда неравенство в его пользу." - Шутят о воинском духе жителей нижних городов жители городов верхних. И действительно, в эти годы были среди нижних даже те, кто не горел желанием идти на войну. В основном такие встречались среди прибрежных семей рыбаков, тех, кто вырос не на жестком мясе опасных злобусов, а на мягкой плоти безобидных амонитов.
Вместо того, чтобы швырнуть трусов на алтари, некоторые нижние эцлопы поступили гибко и необычно. Рыбаков обложили данью в еде, утвари и (позже) кцэ, обязав содержать себя и своих детей за то, что они будут воевать вместо тех, кто этого делать не захочет. Снабжаемые эцлопы не нуждались в охоте, а освободившееся время уделяли боевым тренировкам, стараясь уподобиться ронгаштским Первым. Некоторые такие дружины даже, подобно Детям Р'Нукха, обзаводились однообразным снаряжением, украшениями и татуировками, стремясь приблизиться к своему прообразу.
Довольны оказывались все - и прибрежные жители, которым не приходилось идти вглубь незнакомой суши ради того, чтобы полечь в нежеланной битве; и молодые эцлопы, которым отречение от быта и полная специализация на войне дали возможность тренироваться и превзойти в боевых навыках простых охотников и этим потешить гордыню, а также, впоследствии, жажду славы. С презрением смотрели на такое разграничение и насилие над природой ньяронга жители Верхних - но сказал Р'нукх, что не время сейчас разбираться в этом и война покажет, кто прав.
О да, война всегда покажет, кто прав. Хи-хи-хи!




Получатели:

Уршур многоликий.

Джихад.


Священные походы.

Искусство войны.

Получатели: Урсу.

Тумм в великой мудрости совей понял, что он заболел. Сначала начал отказывать божественный глас - в широком смысле этого слова. Сколько энергии не вкладывай, молниями или ветром или прямо речью обычной разговаривай с почитателями - когда расслышат, а когда словно не в ту сторону говорил.
Затем всевидящее и божественное зрение Тумма ослабло, и теперь шевелящиеся фигурки лишь при сильном напряжении получалось рассмотреть сквозь мутно-белесые облака. И если где именно живут смертные - разобрать было ещё можно, то вот чем они занимаются - уже нет. А уж тем более, как они до какой жизни докатились. Вроде же, старался, создавал на славу - делал чтобы были правдивыми. В гены заложил. Намертво. А теперь вот присмотрелся - вроде врут. Или обман зрения? Или, может уже и память не та? Странное дело.
Но что с того, что мутно всё и странно? Неважно! Поймут, или не поймут - а поорать надо. Пусть чуют, что сверху о них не забыли.

Божественные приказы жителям городов Корахот, Намилис, Рготкот - создание армий 1БС*3=3БС
Божественные приказы жителям города-государства Корахот:
присоединится к Цвергдаруму и не отсоединятся 3БС
Божественный приказ армии Намилиса 1БС
Божесвенный приказ армии Рготкота 1БС

Получатели: Тумм, Гротедарум.

Когда-то первые фюреры работали в пироге веслом наравне с простыми кнехтами. Были времена предназначавшие фюреру место у руля. Но самая большая пирога не возвысит вождя, как тому должно быть.
Ладья же - дар проведения, истинный корабль богов. И не случайно родом Штайнеров был создан первый корабль Вождей. Высокие борта прикрывали дощатую надстройку. Корабельный дом, что держится благодаря деревянному полу. Палубе. Твердая земля среди море.

***

О корабельном деле штейвитов.

Издревле морской промысел в Рейне почитаем. Море вскормило не одно поколение и прокормит еще больше. Ведь люди смертны, а Великая Вода - вечна.

- Крэбб.

Просторная ладья. Излюбленный корабль шоэршафта. Больше привезешь - богаче уедешь. Ленивый, малость неповоротливый крэбб, но достаточно грозный. Не все, что плавает в море шинхофу, но и не каждому его обитателю следует приближаться. Покалечить и не самый большой ракокраб оставить может. Тем более, что половина корабельного боя - мастерство команды.

- Драхэн.

Самый важный корабль Рейна. На драхэне штейвит смело может все. Торговать, воевать, плыть за три моря или что еще решит хозяин Корабел. Или Рулевой, если речь идет о кораблях швардвасс. Но несомненно, что воевать кнехты отправляются именно на этих кораблях. Пусть не такой вместительный, как крэбб, не так стремительн, как малая ладья, драххэн был универсален, оттого и так популярен.

- Дромон.

Таких кораблей всегда было немного. Огромные. Могущественные. Воплощение силы Рейна. Корабли вождя. Или нескольких самых могущественных знатных родов. Не так приспособленные для дальних плаваний, они и не были призваны совершать дальних путешествий. Сражения близ родного дома не были редкостью.
И конечно же, нельзя не вспомнить связанный с ними закон Лейма Штайнера. Что ставший Корабелом на Дромоне сможет взять в жены дочь знатного рода или рода вождей не взирая на происхождение. Удалось ли кому-нибудь из низших сословий породниться с вождями или нет, история не сохранила.

***

Много забот у фюрера. Много дел, чтобы себе там не думали глупцы нищебродские и красивом кресле мечтающие. Вот и сейчас, сменив постаревшего Рольфа на троне, сын его, Леймом Остроязыким прозванный уже решал судьбу народа. Принесли купцы весть от Черной реки. Нет больше в Занзаре правителя. Нет единой власти. И пусть рынки рохо богаты, а Халтарцы купцы честные...
Время бросать копье. Отправились послы к Великому Воспитателю, верные друзья энергали штейвитам, не откажут в помощи, за достойную плату. Вынул из сундука фюрер моток бандерложьего кипу и отправился вестник к берегам Раматы. Чтобы собирал Старшина кнехтов своих, да приводил их к берегам Рейна. Приказ его фюрера. И чтобы сам приезжал. Рейнтаг ждет.

***



Получатели:

Одни боги приходили на Юну другие покидали её. После того как Глаблали ушла в мир иной оставив судемоагов без присмотра постепенно главным божеством этого народа стал Милмор. Его знали и ранее, но прежде чтили куда меньше чем Повелительницу волн, теперь же постепенно его значение возрастало и кое где он полностью оттеснил Глаблали на второй план.

Сегодня Неннер наверно тоже ляжет спать голодным. Ну, то есть вчера он, конечно, поужинал, если можно назвать ужином остатки аммонита, выброшенного волной на берег, от которых он отогнал жадных пинкаанов. Не к таким блюдам привык он, Неннар, чьи детство и юность прошли в одном из знатнейших судемоажьих родов Коморры. Но этот проклятый город полон интриг, и после смерти отца Неннар оказался одним из тех многих судемоагов, что пробивались случайным уловом в истощенных водах Коморрского залива.
Неннер грустно вздохнул и начал работать веслами, отплывая подальше в море. Конечно, его старая лодка могла не выдержать высоких морских волн, но сегодня относительно спокойно, а улов там точно будет богаче.
«Помоги мне, Милмор!» - прошептал судемоаг, забрасывая удочку. Он делал так всегда, по привычке. Милмор помогал редко, даже слишком редко. И вдруг морская гладь перед ним вскипела, как если бы поднималась из вод очень крупная рыбина. Неннар отложил удилище и схватился за гарпун. Однако из воды показался не горб зешуго или толстомордика, а голова, а потом и плечи седого длиннобородого судемоага.
«Милмор!» - со смесью удивления и благоговения воскликнул Неннер. «А ты кого ожидал, бегима?» - улыбнулся ему в ответ морской бог.
«Ты просишь у меня богатого улова, что бы хватила на сегодня, на завтра, и еще на продажу, что бы купить лодку получше, или хотя бы сеть… Я могу дать тебе такой улов. Но подумай, Неннер, смогу ли я дать вдоволь рыбы всем рыбакам, что ловят в этом заливе? А если и дам, разве не заберут ее у вас, истинных судемоагов, те, кто выходит в море не ради рыбы от голода, а ради торговли, для большей наживы? А знать, забывшая морских богов и кланяющаяся хоть распутной бабе, хоть владыке тьмы, но только не тем же богам что и вы, рыбаки?!. А за ними стоят еще чернолицые жители Делладура! Их я кормить не хочу!»
…
В Коморре гудела толпа. Это случалось в вольном городе не раз. Однако теперь этой толпой были судемоаги-рыболовы, к чьей покорности Коморра привыкла. И толпа синекожих не просто гудела, она начала погромы. И каждый из них сжимал в руках острый гарпун или лук, и большинство воинов в городе перешло на сторону восставших. И громили судемоаги кварталы выходцев из Делладура и фарфалей-ремесленников, громили ненавистную знать, разучившуюся ловить рыбу. И вел их Неннер, происходивший из знатного рода, а ныне – такой же простой рыбак…
А на следующей неделе в отходящем от восстания и уличных стычек городе был новый правитель. Князь-рыболов Неннер. И Милмор благословил его правление, и ловилась рыба лучше, чем когда-либо. Но знал Неннер, что не окончена на этом война судемоагов за свою свободу!

Военное дело

Толчок развитию постоянной армии послужила битва при Удуганьё, где даэры медной стеной встали на защиту города, отстояв его, не без помощи лаэдин драннир, которые успешно сдерживали противника у стен. Стойкость и мужество бойцов было высоко оценено как ши, так и противниками, но более всего нашло отклик в сердцах подгорного народа. Ополчение так и останется основой защиты Кзардома в его границах, но для войны вовне требуется постоянная армия, и такая армия появилась. И в Эргунаде и в Талааре собирались гирты - армии из профессиональных военных, вооруженных по единому образцу и связанных единой тактикой и единым управлением. Слегка отличались они, эргунадцы более были приспособлены к защите и штурмам, ведь жители подземного мира привыкли двигаться не по прямым и действовать малыми группами, а талаарцы были приверженцами крупных построений и единых мощных ударов. Тем не менее защитное вооружение было практически идентичным: полный рунический медный доспех, включавший в себя кирасу, зачастую рельефную, наголенники, наручи и юбку из полос кожи с медными пластинами, круглый щит, а также шлема талаарского* и эргунадского образцов. Вооружение атакующее было также похожим. Вошедшие в обиход двухметровые копья, хотя ими, преимущественно, вооружались воины Талаара, топоры, у командиров булавы и шестоперы, практически всегда были у солдат и собственные кинжалы. Одевались воины тоже похоже, хоть и выбирали разный цвет ткани. Талаарцам ближе был цвет пламени и ярких кузнечных горнов - красный, а эргунадцы предпочитали глубокий синий цвет. Звание и должность выбивались на доспехе и дополнительно украшались самоцветами соответствующего городу цвета. Не смотря на конкуренцию и соперничество, вместе солдаты действовали слажено и привычно, командиры гиртов часто были хорошими друзьями, у которых забота о солдатах и чести даэр стояла выше собственного честолюбия.
В 17 веке двинулись армии воевать с хторрами, чтобы показать тем, что не только защищаться умеют даэры, но и в нападении и штурмах они сильны.
В тот же век, один из членов Лаэдин Драннир, выживших в нападении на Удуганьё прибыл в Талаар с изобретением. Уже давно даэры использовали шестерни для разных дел, в том числе и для крутых уклонов при добыче руды, там давно действовали зубчатые дороги для тележек, а для просеивания металла использовалась энергия воды и зубчатая же передача, приводящая в движение сито. Но изобретение Эгдуна из рода Лаэдов было другим. Подсмотрел он, как ши метко посылали стрелы в противника, а также то, что лук такой можно зафиксировать. Придумал он конструкцию, что держит дугу, но дуга та была не из того дерева, что у ши, а тетива была не из волоса, а из жил и тянулась сама. Механизм служил для натяжения тетивы, а затем, когда достигал момента - заряжал стрелу, которые подавались через короб сверху механизма. Достигнув критической точки, механизм отпускал тетиву, и та, разогнав снаряд выпускала его вдаль. Приглянулось подобное многим воинам-даэрам из "боевого крыла" лаэдин драннир, появились и иные, более простые и сложные конструкции, но навеки названы были такие машины, стоящие на вооружении инженеров-осадников и фортификаторов лаэдами, в честь рода Эгдуна. А среди самого рода было еще немало известных механиков и конструкторов-изобретателей.
К середине века было два основных типа машин, лаэд легкий и лаэд тяжелый. Первый обычно был полу-автоматическим, и стрелял дротиками-стрелами, второй же был медленного заряжания и имел другую конструкцию, он отправлял камни, булыжники и, иногда, снаряды начиненные бандерложьим соком, по навесной траектории.

Дела Окумийские

Открыли для себя вино даэры. Пусть раньше оно было привозным, а сейчас свое, пусть качества не такого хорошего, но часто в него добавляют специи, а настаивают в бочках с даршрумами, что придает особый вкус. На любителя, в общем-то. Специи еще. Из-за моря на бедный на подобное материк Окуми привозят специи. Ох, и интереснее же становятся блюда с ними! Дорого просят за них торговцы, но и даэры не бедны.
Беда пришла откуда ее не ждали - погромы в Рамате, одном из самых надежных торговых партнеров Кзардома! Голод, нищета, озлобленность, вот с чем пришлось иметь дело даэрам. Пусть сами они не выдавали мелких ссуд, по крайней мере через Гальдию, но сами бандерлоги и даэры половчее делали двойные займы на двойные же проценты. Злоба, конечно, накинулась на тех, кто был богаче. "Они, они виноваты!", - кричали бандерлоги, прогоняя даэр за реку. Но не были даэры виновниками такого положения дел, то сами бандерлоги расплодились сверх меры и ни войны, ни переселений не ведут, пусть много разных дел есть в Рамате, слишком много раматцев самих, чтобы прокормиться.
Долго совещались даэры и стали выход искать, как помочь друзьям? Не нашли ничего лучше, как предложить ограничить рождаемость. Выдавать специальные жетоны всем, на бандерложьем писать, а сами даэры помогали лояльным Кзардому регионам, чтобы показать, что жизнь можно улучшить, если научить себя умеренности в потомстве.

Дела Тэримские

Хоть на востоке Тэрима вели даэры войны, на западе материка интересовала их торговля и влияние. Сотни торговых судов каждый месяц приплывали к берегам Акитоса, или Сенчала если по-даэрски, и редко когда на таком корабле не было даэр или даэрских товаров. Квартал в Акитосе был крупным и хорошо обустроенным, даэры старались как можно лучше соблюдать обычаи и традиции сельтов и лучше всего у них это получилось в пище. Пряные травы и обилие специй поначалу удивили даэр, но удивление то было сродни удивлению древних даэр, впервые попробовавших мясо на поверхности. Потоком хлынули пряности, пусть и простые, в Кзардом. Нравятся даэрам пряные блюда, с радостью устраивают они пиры в Сельтусии, ходят в дальние города, общаются с главами кланов. Хотят даэры идти дальше всегда, но не всегда есть этому возможности. Вот и выступили они с идеей о создании большой дороги, соединяющий города сельтов. Похожая дорога уже есть в Союзе и многие даэры с удовольствием отметили ее пользу. Переговоры сложны, но уверены представители Гальдии, с деньгами Ковенанта, а также опытом ши, такой проект можно потянуть.
С гитами у даэр отношения напряженные. Укоренились они на рынках в Сельтусии, но оттуда стараются их вытеснить даэры, хотя, скупают их товар охотно. Оружие стараются не поставлять.

— Древний Ба И взят!
Чоуджи Хей, внук Дако — того самого, которого звали Большеротый — бросил к ногам пророка окровавленную голову йонга. Толпа радостно взревела, воины, что стояли за спиной Чоуджи, загрохотали палицами по щитам.
— Древний Ба И взят, но от города остались лишь камни да предания, — продолжил Чоуджи. — Но я закончил то, что начал мой дед. Я вернул юго-запад во владения Вэй.
Йик помолчал, обводя ликующую толпу взглядом.
— Верно, вернул, — наконец сказал он протяжно. — Я обещал твоему деду достойного врага. Я сдержу свое обещание. Руины Ба И лежат на окраине Окуми, но окраина Окуми — это еще не край Юны. Нас ждут новые земли.

Браганса

- И еще раз, покажи, как ты управляешься с этой своей штукой?
Иньиго, улыбаясь белоснежными зубами, тряхнул головой. Ему уже надоело показывать своему многорукому другу, как должна работать праща.
- Смотри, сюда кладешь, здесь раскручиваешь. Ну что же ты такой непонятливый, правильно говорят, что увеличение количества рук еще не говорит, что мозгов тоже должно быть больше.
Янош слегка толкнул товарища двумя руками, левой верхней и правой нижней.
- Скажи, а почему бы их не сделать больше, чтобы большие камни можно было метать?
- Но как я тогда ее подниму?
- А это и не надо будет делать. Она будет стоять на земле. Смотри, камень кладется сюда, здесь мы протягиваем веревки...
Гаргутовой веткой Янош быстро стал чертить на песке схему. Иньиго время от времени спрашивал и вносил свои коррективы.
- А знаешь, Янош, такая штука вполне может помочь скорейшей Ваанавэра.

Гальегия

Государство Кутулу росло и крепло. Забыли жители остров о пиратских набегах судемоагов, перестали бояться за свои дома и детей. Но большому государству была необходима разветвленная система экономики и сбора налогов. Во глубине Корасонских лесов старатели нашли залежи металла, сопутствовавшему олову - то было серебро. Золото же сопутствовало меди, добываемой на Лекатане. Руды, в которых их добывали, встречались достаточно редко для того, чтобы эти металлы стали редкостью на островах. Поначалу их вес и чистота стали в Гальегии эквивалентом стоимости, но уже скоро, после попадания через руки энерегалей даэрских монет с другого конца Юны, в Брагансе стали чеканить свои. Постепенно все налоги, сборы и большинство расчетов в Гальегии перешли именно на золотые (моэдас), серебряные (прато) и медные (кобринас) монеты. Сбором налогов занимались импуэстары, которые находились в непосредственном подчинении у Брагансийского Предвестника монеты. Порты во всех крупных городах подчинялись Предвестнику Моря, создание частных торговых портов было запрещено законом и приравнивалось к контрабанде. Для ростовщиков устанавливался максимальный процент вклада, долговое рабство было запрещено.

Грязным и неквалифицированным трудом в портах, шахтах, авусоводстве занимались токи, планомерное выращивание которых также было государственной привилегией. В крупных городах были специальные токатерии, большие огражденные площади с бараками, где токов обучали специалисты-токаситы, воспитывая их в любви к труду и обучая подчинению хозяину. Над количеством токов был поставлен строгий учет, их передвижение было абсолютно ограничено, а на каждого из них раскаленным металлом на руке ставили клеймо, на котором указывалась дата рождения тока, его кличка, имя и место проживания владельца. В случае смены владельца, предыдущее клеймо обводилось в круг, а новое наносилось рядом. Все сделки по токам, учет их рождений и смертей учитывались у токаситов или старейшин деревень и заносились в альвоны. Ни один ток ни при каких условиях не мог получить свободу, но целенаправленное убийство даже своего тока каралось денежным штрафом. В случае рождения токов в неволе, яйца в обязательном порядке сдавались токаситам ближайшего города за определенную плату.

Те юдьяры, чье презрение к неполноруким уступило жажде знаний, стали частыми гостями в Гальегии, зачастую поселяясь среди гальегов и аскаскатов, и затем выполняя функции учителей, писцов или судей. Их стремление к познанию часто выражалось в желании ближе изучить быт жителей островного государства , их культуру и религию, и они часто записывали и даже каталогизировали полученные рассказы. Развивались арифметика и геометрия. Во многом менно благодаря им был создан гальежский свод законов, лично утвержденный наместником Кутулу. В нем прописывались штрафы и наказания за различные провинности, меры ответственности. Все расы, проживающие в Гальегии (гальеги, аскаскаты, югра и энерегали) должны были подчиняться единым законам. За провинности токов нес ответственность их хозяин.

На острове Осколок гальеги быстро сумели найти язык с пришедшими энерегалями и, последние оставили право владения этим островом за государством Кутулу. Вместе они построили город Рибейра, который должен был стать юго-восточными воротами Гальегии и ключом к северу для энерегальских купцов. В самом поселении, энерегали заселили целый квартал, и пусть они номинально подчинялись власти Кутулу и платили пошлины начальнику порта, но все они знали, что в душе они остаются кусочком Энергальеры в этом далеком месте.

Некоторые гальеги и аскаскаты предпочли искать удачи на востоке, на островах Югры. Возможность быстро обогатиться или выгодно продать свое умение прельщала тех и других, ведь в каких-то областях те, кто был у себя дома лишь средним, у четвероруких мог сойти за мастера.

И гальеги и аскаскаты знали, что там, на юге, лежит родина высокого народа. Что за свое спасение от судемоагов, гальеги должны были заплатить бронзой, пращами и кровью там, за морем. Две черты белой краской на щеках - знак Ваанавэра. Вернуться и победить, выстоять и не сломаться. Родина или смерть.


Получатели: Варуна.

Забрия, ХVII век
Тяжелые испытания, выпавшие на долю Забрии в прошлом веке постепенно сходили на нет. Восстановились урожаи ситари, наполнились амбары, самые боевитые керры были убиты, их земли переданы верным. И только Ашбор и старообрядцы не желали подчиняться. Лорды затаили обиды, но пока сил не было, ограничивались только торговыми санкциями. Да все усилия пироманов были направлены на раскол бунтовщиков.

Ну а восточная часть страны росла - новые земли, переселенцы, и как сладкая цель впереди: священные руины Лапирона. Потерянные века назад, они были такой занозой - которая не особо мешает, но она есть. И вот осталось сделать последний шаг и она у тебя в руках. Всего один шаг.

В XVII веке в Забрии наступил рассвет металлургии. Забраки переняли у гальегов бронзу, все чаще применяли при выплавки металла специальные заклятия. Металл был привозным и дорогим, что приучала мастеро в использовать все крохи, что попадали к ним. Забраки расплавляли и переделывали все, что попадало к ним, вычищали металл от примесей, экспериментировали со сплавами. И делали оружие. Короткий прямой бронзовый меч без гарды (гладиус) чуть больше двух локтей, идеальный для работы в тесном строю - стал основным оружием пылающей гвардии, а также тех забраков, у кого хватало средств на него.

Ашборская вольница.
Родившая в тяжелые года среди голода и бунтов вольница оказалась первой классовой революцией. Карры, что составляли основу бунтовшиков отринули власть эрлов, а те, после длительных войн не могли силой воспрепятствовать им. Некоторое знатные семьи погибли, большинство же бежало в более благополучные Стиллтон и Пиррстенд.

Оставшись наедине с собой ашборцы решили владеть имуществом сообща и что каждый будет воином и каждый будет сам решать свою судьбу. Как и со многими призывами вышла накладка - они хорошо звучали, но как доходило до практики, то оказывалась что жить по ним не так уж и просто.

Совместная собственность часто оборачивалась крайностями: либо ничьей собственностью и тогда она постепенно приходила в негодность, либо под вывеской общей земли на самом деле ей владел один предприимчивый забрак или семейство, а остальные с этим молчаливо соглашались. Про метал заморский или приток рабов вообще забыть пришлось - Забрия обложила Ашборскую вольницу такими поборами, что не поторгуешь, а торговать больше и не с кем. Огненных Если Забрия считалась бедным народом, то ашборская вольница - нищим.

Хорошо сказать - каждый будет воином. Плохо быть воином, когда земля требует вспашки, а корхакорна дойки. Вместо тренировок - работа, а уж про то, чтобы ежегодно собираться на сборы и отрабатывать тактику и строй (как у эрлов) даже и не мечтать. А когда появляется выбор - купить доспехи или купить корхакорну, то поневоле мысль закрадывается - а пусть доспехи другой купит. Огненных магов тоже мало (ведь огненные маги в забрии очень уважаемые и богатые забраки, и почти все бежали, когда начались волнения), учить почти некому. А кто уезжал на обучения на запад редко возвращались

Неэффективность войска почти сразу вылилось в невозможность защищаться от набегов. Если от мелкого набега еще можно было оборониться своими силами, то от крупного оставалось только сбегать, пока соберется ополчение. Вот и обезлюдели целые области, что были дальше от города, дальше от ветшающих стен Ашбора, что проедал наследие Забрии.

И если те, кто добился всего своими силами в прошлом веке были морально сильны и знали за что сражаются, то уже их дети или внуки повторяли слова идей уже без былого энтузиазма, а то и вовсе не понимая их смысла. Среди Ашборской вольницы стали появляться забраки, которые немного более равны, чем другие - главы артелей, старейшины крупных родов. Городские жители требовали возврата законов Болдарика, чтобы вознаграждение за их труд оставалось у них.

Забрия тоже не оставалась в стороне. Сохранившиеся пирроманы стали потихоньку призывать забраков вернуться под власть минархов. Они обещали новым влиятельным людям сохранеие и закрепление их власти титулами и местами в витане, а керрам - защиту регулярных войск Забрии. И идеи единения все более и более проникались в массы всех частей страны.

В конце концов Винсент Стилл, воспользовавшись как предлогом крупный набег кзабраков на Ашбор ввел в Ашборскую вольницу войска эрлов. Войска шли под лозунгами помощи, но имели цели по реставрации власти монарха и витана в Ашборе. Опираясь на жречество Пироса, на новых "влиятельных" людей в Ашборе, что хотели закрепить свои привилегии, а также на то, что страх перед кзабраками у керров стал намного больше, чем приверженность идеям отцов, что пришли слишком рано на эту землю.


Получатели: Пирос, Фий.

Мыслитель Афнадий, царевичу Феноклу о царевании.


Генерал Дамий, царевичу Феноклу о войне.


Настало время, которое редко приходит. Время перемен. Время переступить через себя, от старого к новому. К концу века, когда куются суть и душа нации. Великие вопросы веков решаются не долгими и упрямыми разговорами за столом, а решаются они оружием и кровью. И в этой ситуации нужно найти в себе смелость для свершения невозможного. Веру, для того чтобы начать. И надежду, для того чтобы закончить. Ведь будущее принадлежит тем, кто верит в красоту их идей.

Получатели: Атана.

Радовались жительницы Лаисы, собирая свои дома на бамбуковых сваях на новом месте у берега моря. Не огорчали их ни переезд с обжитого места, ни береговые рохо, которых пришлось потеснить, ни непривычные приморские условия жизни. Какое все это имеет значение перед благословением Великой Матери, явленным в виде чудесного дерева? Вокруг дерева, естественно, быстро вырос комплекс храмовых хижин.

Безбрежный, открытый всем ветрам, неспокойный и непостоянный океан пугал эльфиек. Но время шло, и они приспособились. Выучили циклы приливов и отливов и признаки перемены погоды; научились собирать морскую живность при отливе и строить на мелководье ловушки для рыбы; познакомились с морской солью и наловчились выпаривать ее из воды в огромных блюдах. Дары моря и соль стали основным экспортным товаром Лаисы, оттеснив на второй план изделия из эйры и продукты разведения сетусов.

Море перевернуло не только быт атаквири, но и мировоззрение. Выйдя за границы лесов, они нашли новое огромное пространство. И, чуждое поначалу, оно оказалось заполнено жизнью, так же как хрусовник и эйран. Впервые эльфийки попробовали представить, как на самом деле обширна сущность Великой Матери.

Получатели:

Война

…На острове Джамаш погасили огни. Город оделся холодом и сырой прохладой, люди готовили лодки собирая своих мертвых. Гордая флотилия кораблей погибла, ушла ко дну развеявшись утренним туманом. Почти в каждой семье на острове был свой покойник. Только блеск приглушенных лунами звезд царил в этом мире, только пустота Шагашши не ведающая жалости к живым рассматривала черный город.
Шикхкурлакхан взмахнул своим крюком. Больно. Страшно!
Но никто не оплакивал покойных, не оглашал ночь траурными криками – плач лишь веселит жестокого демона, злит его еще сильнее - Шикхкурлакхан как это известно, не любит слабости. За слезные мольбы и стенания он отомстит вдвойне.
Шагашши-Целый глух к молитвам слабых, небесный волк любит только волчат. Лишь умеющий терпеть боль достоин божьего сострадания. Только тот, кто оскалится, глядя в лицо своей черной судьбе – достоин называться волчьим детенышем.

В злой тишине под мерцающими фонарями холодных лун, собирали своих мертвецов. Море рыдало накатывая на каменистые берега, рассыпалось пеной, обещало отомстить за убитых воинов. Сетовало. Негодовало! Город Удаганьё притих.
…С темных лет своего зарождения на Окуми, ши не выносят горя на люди. Жизнь в социуме подчинена строгим правилам. Шийский этикет строг и беспощаден, сотни условностей, сотни традиций. Потеря общественного лица – самый большой удар для шинмы. Для твоей чести и гордости, - «ведь жизнь твоя шиец, лишь отражение в глазах народа; Не будет в твоем теле жизни, не будет в венах твоих огня, если общество скажет – ты мертвец…» Говорит ШиоХасд да Кчель.

Большое неизбывное горе осталось в кругу семьи за тонкими стенами родовой хижины: «Все тайны умирают за порогом родного дома». Гласит народная мудрость.
Какие бы клятвы не раздавались у алтарей, какие бы горькие укоры не услышали боги в свой адрес, несчастье не покинуло родного порога. Люди были суровы, сдержанны, не по шийски многословны, - блеск желтых глаз во тьме, нарочитое спокойствие. Отвлеченные темы. О погоде. О кораблях, об императорской семье, о торговле. Но губы припухли от укусов, тонкой струйкой текла по подбородку кровь - след выбитых зубов и порезанных десен…
Здесь, посреди вечно беспокойных вод, между двумя мирами, на одиноком острове Джамаш пошел свой собственный обычай огненного захоронения.
Мертвецов укладывали на дровяное ложе и отправляли на лодке по волнам. Зажженная стрела – шанс душе найти свою дорогу. Там, в мире мертвых, где властвуют кошмары и духи зла, совсем нет огня. Там только смертный холод и мучения. Поэтому издревле волки сжигали своих мертвецов, чтобы у души был шанс забрать огонь с собой и спастись.
Самую красивую ладью приготовили для погибших членов семьи Джамаш. Вырезанного на носу тигра-Сарагалтана щедро украсили золотом и жемчугом, - глаза его рубины, клыки серебро. Возложили ткани, оружие, драгоценности. Все, что потребуется душе для загробных сражений.
На огненное погребение пригласили даэров, что было невиданной редкостью и отступлением от правил. Волки не делят своего горя с чужаками, показать слабость - значит унизиться в чужих глазах, значит показать уязвимость, значит быть уничтоженным. Это правило жизни пошло с древнейших эпох. Стая сильна всегда.
У горного народа свои похоронные обычаи, но только так шийцы могли воздать благодарность солдатам Ушкушкхаль сражавшимся бок о бок с императорскими людьми. Много крови пролилось на каменных стенах, даэры умирали вместе с ши.
В назначенный час «сочной ночи», как называли такое время волки, лодки пустили по волнам, - мерцающими искрами пронзили ночь зажженные стрелы. Шепот моря. Блеск глаз. Снова и снова пускали лучники яркие стрелы, загорались маленькие лодки, но драгоценная ладья Джамашей удалялась все дальше. Стрелы не могли ее тронуть, снова и снова и снова, лучники целили мимо, а ладья неспешно погружалась во мрак...
Тогда вышел вперед Оорьё Лучник. Самый высокий из Джамашей, самый сильный. Издали его можно принять за штейшина, - рука его крепка, лук его в полный рост. Волосы черны словно уголь, а глаза цвета расплавленной жаркой меди. Тогда натянул Оорьё свой лук и пустил длинную стрелу в ночь. Мимо! И во второй раз снова пошла стрела мимо. Налетел ветер, словно издеваясь над жителями острова, плеснул нарождающимся штормом в лицо. В третий раз стрельнул Оорьё, - ярким огнем вспыхнули паруса драгоценной ладьи, факелом обратились пропитанные бандерложьим маслом паруса. Правильные похороны. Огненная дорога! Тогда ударили барабаны и вспыхнули факелы, тогда закружились чилихасхэ в яростном танце, гибкими движениями оплакивая погибших. Изображая сцены загробного боя и жутких сражений с Тварями из страны Снов. Тогда ударили люди камнем о камень, как в древние времена, оглашая мрачным темным ритмом штормовые окрестности. Снова. Снова. И снова.

…Прошли года. С тех пор в штормовых водах Пасти Хааша бродит легенда о призрачной ладье. Многие моряки и торговцы клянутся своей честью, что видели проклятый корабль на яву. Рубинами блестят красные глаза носового монстра, золото освещает ночь своим блеском. Несметными сокровищами наполнена ладья до краев, самыми прекрасными тканями, самыми дорогими изделиями подгорной страны. Жемчугами. Серебром! Корабль так сильно нагружен – что своими бортами зачерпывает воду. Но горе тому, кто пожелает взять черные сокровища. Корабль этот стерегут обгоревшие мертвецы, и вечно обречены тлеть углями их кости. Охраняет Призрачная ладья свои секреты, а на Джамаше говорят, что проклятый корабль этот мстит всем чужакам осмелившимся приплыть с войной к берегам Империи...

И мир.

...Высоки пирамиды. Мрачны. В совершенстве своем подтверждают силу Империи, - гордым и всесильным демонам молятся в них. Золотом мерцают алтари, благовонья услаждают душу, прекраснейшие из тканей тихо шелестят во тьме.
Здесь молятся Шикхкурлакхану-Царственому. И Кукулькану-Солнечному, божественному брату самого Императора. Молятся Ушкушкхалю-Медному и Хааши-Темному отдают порцию почтения. Но никогда когда не отыщете вы на мрачных барельефах изображения маленького бога Чоколько, никогда не услышите молитв в его честь.
Чоколько это деревенский дух, он слишком мал и ничтожен для столичным храмов. Ему не принято воздавать почестей, и даже в лесу тотемов, - маленький тотем Чоколько занимает очень скромное место.
Однако спроси любого ши о Празднике Чоколько и увидишь страх на его лице. Не боятся волки самой страшной боли, на войну идут как на праздник. Огонь. Ярость. Смерть и лишения, жуткие шторма и завывающие вихри! Этим шийца не испугать, лишь горячее становится его кровь в бесконечных битвах. Но напомните ему о пире Чоколько, о неутомимых детях Чо в года Пробуждения, и вы повергнете шийца в суеверный ужас. Вы увидите настоящий страх.

Так кто же такой Чоколько, маленький и незаметный божок?
Детей его отыскать очень просто, достаточно забраться на дерево и увидишь этих неутомимых тружеников желудка. На Окуми, чо процветают и существуют практически везде. На первый взгляд абсолютно безобидные, жирные и уязвимые. Маленькие бедняги чо. У них нет яда хелесиков, нет когтей и силы тигранов. Даже котовушка легко убьет пяток этих созданий, чтобы быстренько съесть и даже самый слабый из ши, забравшись на дерево, легко наберет себе детей Чоколько на хороший ужин. Чо – создания сытные и калорийные, обладают отвратительным запахом, но на вкус весьма недурственны. Издавна детей Чоколько едят в Империи и нахваливают, существуют сотни рецептов чтобы отбить запах и подчеркнуть вкус этой своеобразной пищи. Даже благородный к'чхе, - не обходится без добавки в виде чо, ибо традиции это душа Волков.
Само собой, чо – это жирные гусеницы шестикрылых бабочек, а Чоколько – бог этих маленьких обжор. В года, когда бог Чоколько спит и видит хорошие сны, дети его живут в лесах и кормят собой насекомоядных животных, а также весьма практичных шийцев. О шестикрылых бабочках сочиняют красивые и пространные песни чилихаласхэ, но слушая возвышенные поэмы о прекрасных крылатых духах, зрители с удовольствием закусывают жирными извивающимися чо. Ведь бабочка конечно существо красивое, но было бы глупо разбрасываться такой питательной пищей как гусеницы-чоколько.
Ши предпочитают объединять. Полетом бабочки не грех насладиться, - ах как они великолепны! Ах, как грациозны их движения! Но знаете ли, поджаренные по хорошему рецепту своего дальнего предка, шестикрылые бабочки еще и довольно таки недурственны на вкус. Не говоря уж о жирных гусеницах…

Но то в года мира, когда Чоколько спит и видит хорошие сны. Однако. Рано или поздно, Чоколько просыпается, и тогда в одной из провинций начинается Праздник-Чо. Тысячи и тысячи бабочек кружатся в воздухе, котовушки и лисы толстеют, падают замертво обжираясь до смерти такой питательной едой. Но бабочки меньшее из зол, а вот нашествие орд чо это уже трагедия. Даже самой сильной армии императора не сравниться с этим врагом, и уж точно, ни одной армии в мире не удастся сломить такого мелкого но беспощадного противника.
Миллионы гусениц облепляют деревья пожирая любую зелень. Со скоростью морового поветрия распространяются армады чо, по заветным рощам и лесам. Пачкают деревья клейкой паутиной, съедают все, что могут съесть. Бесконечно прожорливые полчища паразитов, обрекают на голодовку бумодавов и варинэлл, ибо только мертвые рощи остаются после нашествия чо. Голые деревья и разоренные леса жалуются во тьме на свою участь.
С горьким сердцем пускают тогда животноводы- варинэласхэ свои стада на убой, задешево продавая шкуры и мясо в Ушкушкхаль, либо в Айэньо. Занимают у соседей в долг чтобы сохранить жизнь разводным эдескам. Терпят и ограничивают свои семьи во всем, покуда длится Праздник Чоколько. Ждут. И молятся прожорливому богу чтобы он поскорее уснул.

До недавнего времени так всё и шло: Чоколько подобно Шикхкурлакхану, бог двоякий и опасный. Отдает и берет одновременно; годами позволяет есть своих беззащитных детей, но однажды, обрушивает страшную месть на все живое и зеленое.
…Шийский ум, как это известно, пытлив и практичен. Волки живут неторопливо, степенно. Перенимать и учиться, гнаться за новшествами – не в чести у этого народа. Это на войне ши подобны огню, воины порывисты и страшны в своем гневе. Но у себя в Империи, волки традиционны и покойны. Медлительны, неспешны. «Семнадцать веков живут ши на Окуми – так куда нам торопиться? Само время боится пирамид. Бессмертен Народ и его долгая память. Неторопливая капля точит даже самые высокие горы, лишь упорство имеет значение...»
Так говорят в Империи, так мыслят на землях Союза, из года в год, из века в век, наслаждаясь своей неспешной дремучей жизнью. Издалека, кто-то может подумать что ши глупы. Но опасно ошибется незнакомец. Как самая покойная речка в года весенних ливней обращается кипящим монстром, способным сносить деревни и крушить вековые паламнэры, так и шийский методичный ум, рано или поздно взрывается новой идеей. Однажды, пришло время для детей Чоколько…

…Во тьме прохладного зала, во дворце Шикхкурлакхана, тонкие фигурки ткачей распростерлись на полу.
Многое изменилось здесь за годы правления, - богаче и тоньше стали украшения поступающие со всего мира благодаря торговле. Гобелены теперь рассказывают не только об охотах и войнах на Окуми, но о морских сражениях, о горячих битвах на далеких берегах повествуют яркие картины: Шийские фаланги и оскаленные энерегали с луками; горящие корабли и огонь. История новых войн, поражений и побед.
Мерцает драгоценными камнями выложенная на полу карта Союзных Земель. Лучшие мастера из Ушкушкхаль были приглашены чтобы поработать над мраморным рисунком. Не скупился император оплачивая труд умелых союзников, глубокими сочными красками переливаются моря и горы. С высоты птичьего полета открывают мир.
Благородной костью земли выложены очертания шийской империи, мрамором, изумрудом и перламутром. Три провинции на Окуми: Древние, Мокрые Хвосты, Земля Т’Цхэйлахов. Бесконечная синь моря. Флотилия гордых кораблей на острове Джамаш, четвертая провинция под управлением клана Йогаш.
Водный змей Хааша. И белые колонии перечеркнутые изящным знаменем червя. Белые Черви. Пятая провинция, пятая земля рождающаяся в огне.
Тонкий ткач, оглядев с почтением карту мира, выпрямился перед Императором.
- О Великий! Известно царство Ушкушкхаль своим умением добывать Кровь Земли. Но теперь и мы можем сравниться с костяными людьми даэра, ибо добыли мы для тебя Кровь Неба! Сила нашей страны и ее богатство! Золото Шикхкурлакхана и дар всех голосов Мира для нашего Союза!
Тогда взмахнули ткачи руками, являя самую драгоценную на земле ткань. Мягко переливаясь, упала она на прохладный камень мировой карты.
- Каждый властитель пожелает для себя такой, каждый богач возжелает украсить возлюбленных орашей подобной диковинкой! В самую жару – дарует эта ткань прохладу, на самом жарком ложе будет она невесома словно пушинка. Одевший ее – почувствует себя богом на земле. О Властитель. О великий! О Царственный брат Шикулькана. Даже самые лучшие наши ткани ничто по сравнению с эти. Грубы они и ничтожны. Ибо это Шелк! Кровь небес!!! Залог нашего величия.

Получатели: Шагашши.

На встречу бунтовщикам не вышла армия.
Не было тяжелой поступи бронированных бумидавов.
Не свистели отравленные стрелы метких шипалатти.
Даже богатых одежд хилихахатти не было видно.
В грубой юбке-книге, опираясь на посох рогатку навстречу к ним вышел Шестирукий.

- Что же дети мои. Вижу вы пришли указать мне на мои ошибки? Пришли давать мне "верные советы"? Или пришли чтобы забрать у меня Рамату вместе с моей головой? -
Великий бандеолог насмешливо сложил на груди две пары рук.
- Стыдно! Мне стыдно за мой народ. Это ли бандерлоги что не чета наземным? Забывают обязательства и бушуют словно презренные йонги. Вам не нравятся мои советчики? Нет у меня других советчиков кроме Хелеса, пусть выйдет вперед тот кто считает себя умнее всеотца! -
Хилихалатти в раздражении бросил посох.
- Что же, если вы считаете что МНЕ могут заморочить голову какие то даэдра. Могу ли я доверять ВАШЕМУ суждению. Не мой ли род первый среди детей моря?
Идем же, те кто достаточно смел чтобы высказать мне претензии не только шепотом из за спин доверчивого молодняка. Сегодня нас с вами ждет суд. Меня вас и моих якобы "дурных советчиков".
Я пригласил Швейтисткого Хилихалатти, пусть он решает кто прав а кто виноват. Посмеет ли кто то усомниться в том что дети моря всегда соблюдают обязательства и не посмеют вести суд нечестно?

Сельты

Пользуясь своими связями в Сельтусии даэры раньше других узнали что те собирались делать в это столетие.

Великий Воспитатель не мог не беспокоиться за свой народ. Многие века энергали пребывали в полусне и, хотя все же смогли избежать дальнейшего упадка, практически перестали развиваться дальше. Но бессмертные учитель знал, что стагнация рано или поздно приводит к разложению. К счастью, за последние два века появились новые умы, нашедшие способ незначительно увеличить боевой потенциал и открыть новые технологии. Сложно поверить, что не одно столетие пальцехвостые знали, как получить нити, но так и не смогли научиться ткать хоть сколько-нибудь удобную одежду..

Тем не менее, энергали отставали от других народов все сильнее. Многое было сделано для развития, но все больше и больше молодых воинов утверждали, что есть только один способ, который позволит ученикам достичь уровня учителей, а учителям – стать мастерами. Война. Воспитателю эта идея не очень нравилась – многое можно было получить и мирными способами за счет торговли, обмена знаниями или даже банальной кражи. Но он понимал, что новые города и территории таким образом никогда не получить. И однажды бессмертный все же сдался, позволив подчиненным сделать попытку захватить северный остров, отколовшийся от метрополии. Как ни странно, та война принесла хоть и небольшую, но пользу, позволив за счет отказа от дальнейших боевых действий завязать отношения сразу с двумя народами. Но этого было мало.

Занзара – не тот оппонент, которого выбрал Воспитатель. Чернокожие рохо были сильнее и опаснее, но отказать союзникам-штейвитам было очень сложно. Был и еще один довод – новый бог посылал древнему энергалю сны, и, скорее всего, не ему одному. В них он передавал, что только настоящая сила может быть показана только войне с заведомо более сильным противником. Слабые исчезают, а сильные становятся еще сильнее. Только так можно достичь величия.

С тяжелой душой правитель отдал приказ кораблям плыть на запад. Кто знает, вдруг уже через несколько десятилетий энергали потеряют последний дом, что у них остался? Это покажет лишь время. Вскоре станет окончательно ясно, к чему приведет путь, на который ведет их новый бог – процветанию, уничтожению или деградации.


Получатели: Ажандаатис.

После века смуты...


История смутного времени не законченного и в этом веке, будет сохранена на этой глиняной табличке во славу Гротедарума и Второго Цвергадума. Шаман знаний и памяти, Нари Праворукий.


Получатели: Тумм.

Занзара

Занзара была подобна лодке без кормчего. Легкий ветер несёт её по волнам, но горе если начнётся шторм. Спал Марзух в глубине лабиринта, спал и не мог проснуться. Каждый день возносились молитвы к Атуму о пробуждении полубога, каждый день лилась кровь на алтарях. Декада за декадой, месяц за месяцем, год за годом. Время шло и всё больше уходила мольба из этих просьб, всё меньше оставалось надёжды, а искренность сменилась лицедейской страстью. В стране было тихо. Старая кровь крепко следила за неизменность обычаев, законов и ритуалов. Всех кто отходил от них ждала смерть. И Занзара замерла, как будто заснула вслед за шарншагоголовым. Века прошли в спокойствии и мире, но приближался шторм и раскаты его уже доносились до тех кто мог слушать грядущее.

Храмы Атума увязли в роскоши украшений и множестве обрядов, вера в бога-ящера вошла в плоть и кровь рохо, но вошла как неизбывная привычка всё более теряя жизненность. Бог принимал щедрые жертвы и молчал в ответ. Чернокожие не из тех кто довольствуется суровым послушанием и всё больше даров и молитв доставалось новым богам. Как древнему Нэросу так и новой богине – Рагне.

Более полутора тысяч лет существует Занзара и народ её. Но в действительности рохо давно уже распались на четыре отдельных народа. Есть верховники что обииают в среднем течении и у истоков Куанзы, есть шарнийцы что живут в дельте от Амока до самого моря, есть побережники что обсели берега Внутреннего моря и острова, а где-то там есть южные варвары что раз в несколько лет присылают посольства с дарами Марзуху.

Война вновь пришла на земли дэлатура. Гальеги и аскаскаты, которым мы предложили мир, разорвали соглашение и напали на нас. Они сильны и у них много союзников, но мы уже не раз сражались с ними. Это наша земля и мы не отдадим ее никому.

***

Керан, был в ярости. В его родном городе творилось непонятно что. Такие же как он сам судемоаги подняли бунт. И ради чего? Ради какого-то мелкого божка? А уж послушать что они там кричали, так и вовсе становится страшно. За рассудок. Вы только послушайте: налоги им не нравятся? да Коморра не платила налогов уже сотни лет. Положение своего народа не нравится? В городе, где власть принадлежит судемоагам? Бьют дэлов? А кто ж с ними торговать будет? Кто станет платить пиратам? Хотят выгнать фарфалей? Тех самых, без которых цивилизованный судемоаг жизни не мыслит?
Но последняя новость его просто поразила. Они хотят заключить союз с гальегами. С ГАЛЬЕГАМИ?? С теми кто убивал наших предков? С теми из-за кого мы вынуждены были бежать с островов? С теми кто убил нашу богиню и правительницу, а теперь носит ее трезубец как трофей? Что бы мы стали их рабами?
Не бывать преступлению! Он, Керан защитит свой народ. Он уничтожит этих бунтовщиков и предотвратит величайшее предательство в истории судемоагов. И он будет не один - его поддержит любой здравомыслящий житель коморры.

***


Получатели:

Мар-Дын и юдьяры

Гиперсикер решил заняться восстановлением города лично. Наконец-то активность злых гитов в регионе спала, и сейчас было самое время, чтобы восстановить городище, пока гиты и забраки снова не схлестнулись в соседних землях, наполняя по обычаю воздух запахом пота, крови и горящих костей. Нужно было торопиться, у златорога не было ни малейшего желания находиться рядом, когда это произойдёт. Вообще то Фий говорил ему, что Мар-Дын восстанавливать не нужно и хотел от Гиперсикера, чтобы тот построил великий храм в Кол-Дуре. Но этот разговор был уже давно, а согласовать с богом планы так и не удалось. За долгие века своей жизни златорог научился не слышать Фия, когда ему этого не очень хотелось. Лучше поговорить с ним, когда город уже восстановлен. Очевидно, что это лучше какого-то там храма, пусть и великого. С этим были согласны и все четырёхрукие, а они парни неглупые. Фий ещё похвалит его за это. Вот уже пришло время выезжать, как бы ни не хотелось покидать Трах-Торский замок, государственные дела прежде всего.
Только он собирался выйти, как вдруг перед ним появилась бледная худощавая фигура. Батюшки святы! Да это ж его бог! Фий постоянно разговаривал с ним через мысли, иногда посылал на Юну своих миньонов, но сам не спускался к Гиперсикеру с того памятного дня под гаргуртовыми ветвями.

- Куда ты собрался? в Кол-Дур?

Штир расправил плечи и сделал шаг вперёд.

- Нет. Я еду, чтобы проследить за тем, как заново отстроят Мар-Дын, город на юге пустыни.

- Я тебе говорил, что мы не будем этого делать.

- Нам нужен этот город! У нас идёт война!

- Ты прекрасно знаешь, что мы обещали не мешать забракам построить там их стойбище.

- Но они же его не ставят! Нет стойбища. И, знаешь ли, забраки в своё время и разрушили Мар-Дын. А теперь не дают нам его восстановить. Отстроить его - это означает восстановить историческую справедливость, не больше и не меньше. Этот город вообще не должен был быть разрушен. Мыр-Дын наш!

- Мы дали слово...

- Кому? Пиросу? Я помню, как ты ныл, когда он отказался исполнять своё обещание.

Тонкий кулак резко ударил огромного штира под дых, отчего тот скрючился и повалился на задницу. Фий молча подождал пока златорог поднимется на ноги.

- Не будь идиотом. Если наши партнёры нарушают договорённости, это не значит, что мы можем позволить себе такую же роскошь. Историческая справедливость будет восстановлена, но не ценой моего слова. Перед тем, как поедешь в Кол-Дур строить храм в мою честь, прикажи вырезать всех юдьяр, которых ты успел назначить на важные государственные посты. И если ты ещё когда-нибудь в будущем будешь меня игнорировать или принимать важные решения без моего ведома, я возьму твою бошку в свою коллекцию уродов и найду себе нового аватара в Шатире.

Гиперсикеру всё ещё было сложно говорить, плюс к тому он чувствовал, что продолжать спор сейчас не самая лучшая идея. Но он всё таки решился. Нельзя просто так взять и казнить всех четырёхруких.

- Мне нужны юдьяры. Не только писари, но и помощники.

- С тобой всё в порядке, дорогой? Они не пьют и не курят, а ты поставил их управлять страной? Не позорь меня.

Фий взял из заначки Гиперсикера сигарету огневика и, задымив, задумался. В нынешнем виде юдьяры явно не подходили Шатире. Может быть златорогу и удобно с ними, но они сейчас чужеродны для всего народа. Хотя, по правде говоря, убивать их тоже необязательно и, более того, неэстетично. Над ними придётся поработать, но это не проблема. Фий всегда в особенной степени любил развращать умных существ.

- Ладно, разберёмся с юдьярами. И помощников тебе организуем. Ты сам организуешь, а я тебе помогу.

Юноша дал штиру затянуться и по-отечески провёл рукой по его груди, опускаясь к волосатому бедру.

- Главное, не забывай, будь поближе к народу. Если они решат поднять бунт, а они когда-нибудь решат, ты должен быть весь в белом. И контролируй армию. И...

Фий затянулся ещё раз.

- ...и не делай так, чтобы ты в чьих-нибудь глазах ассоциировался со сборищем непьющих пришельцев. Я не хочу, чтобы после первого же неудачного века тебя обвинили во всех грехах и разорвали. Я успел полюбить тебя.


Юдьяры и Новые Бюрократы

Четырёхрукие юдьяры, пришедшие в Шатиру в шестнадцатом веке, были действительно отличными чинушами. Организованными, скурпулёзными и в итоге, казалось бы, эффективными. Но только в Шатире всё работало по-другому. Здесь всё было построено не на порядке, но на хаосе, поэтому четырёхрукие и не справились со своими обязанностями. При содействии Фия и златорога, их место постепенно заняла другая корпорация - новая штирская бюрократия.
Когда юдьяры пытались устанавливать бюрократические правила, никто вокруг кроме них самих эти правила не соблюдал. И это вело под откос всю их работу. Когда новая бюрократия делала правила, их тоже никто не соблюдал, но работа шла своим чередом. Юдьяры заказывали необходимые материалы, и если эти материалы приходили не вовремя или не приходили вообще, они не знали что делать. Новая бюрократия действовала в изменившихся условиях лучше прежнего, выискивая новые возможности. Юдьяры вели записи и реестры. Новые бюрократы тоже, причём в удесятерённом объёме! К тому же только ведущий записи мог разобраться в этих документах. Никакой шпион не страшен.
Новые бюрократы состояли из истинных штиров, легко сместивших четырёхруких с их мест благодаря исключительной жадности, лени и вздорному характеру. Но, как ни странно, для прочих козлорогов сварливый соотечественник, собирающий подати, был намного ближе к сердцу, чем педантичный кто-то там.

Вытесняемые новой бюрократией, юдьяром оставалось либо исчезать, либо меняться. Те, кто не уехал, под влиянием бога разврата таки начали пить кумыш, курить хаш, испытывать другие удовольствия жизни в Шатире. Богатство разума подталкивало их на поиск новых и новых удовольствий. Неожиданно почувствовали они много общего с крутяками. Они видели, какое наслаждение испытывают колесничие, несясь по пустыне. И многие из четырёхруких желали сразиться с ними рядом в битве.


Товары и Кол-Дурский храм

С торговлей в Шатире было, слава Фию, всё хорошо, особенно на севере. Между Цвергардумом на востоке и Кзабракшахром и Забрией на западе ходило туда сюда множество караванов. Кроме платы за провоз товара, которые были не очень большими (в том смысле, что могла быть ещё больше), в качестве пошлины купцам необходимо было по пути останавливаться в определённых местах (как правило городах и особо крупных посёлках) и продавать там определённую часть своего товара, после чего караван мог двигаться дальше. Все драгоценные металлы, конечно же, Гиперсикер полностью выкупал и использовал на нужды страны. Разумеется, всё это контролировалось государством, а именно новой бюрократией.
Одним из товаров, что везли на восток из Кзабракшахра был так называемый кофий, который краснокожие делали из простого корня огневика, а потом просили за него кучу денег. Штиры совсем не просекли фишку, почему его все так за дорого покупают, если обычный отвар огневика даёт гораздо более сильный эффект, но всё равно стали это производить и продавать.

Ещё одной вещью, приехавшей из Кзабракшахра по заказу златорога, были яйца так называемых токов. Яйца эти привезли как подарок в новоотстроенный Кол-Дурский храм. Вылупившиеся зверьки были однополы и невероятно забавны. Сначала штиры не использовали их для работы, но только игрались с ними в храме. Появился даже термин "няшить тока". Т.е. продолжительное время стимулировать его половые органы, слушая как он стонет от удовольствия. Все набожные мамаши пытались достать тока для своих детей. Тем, кто в детстве няшит тока, Фий по поверьям приносит удачу и много много счастья.


Получатели: Фий, Пирос.

С рвением взялась богиня за дела рохо. Щедро тратила божественные силы на чернокожих. Посетила и крупные города, и каждое селение из десятка хижин. Проповедовала, исцеляла, творила чудеса. Заряжала своей энергией, воодушевляла, призывала сменить застой, на движение вперед. Обещала славу, богатство и процветание. И льстила, и насмехалась и шутила, делала все, чтобы заставить рохо поверить в себя.

Амок, площадь около Великого Храма.
Рохо толпились около Великого храма, шумели, возмущались, спорили. Слушали ту, которая называла себя Богиней. Мужчины и женщины, взрослые и дети. Кто-то задумчиво молчал, кто-то кричал, кто-то потрясал оружием. Через толпу к Рагне протолкался высокий, стройный и мощный рохо, с зазубренным копьем в руках. Его черные глаза встретились с ее глазами хищника, как будто мечи скрестились в воздухе.
- Наши деды верили в Атума! И наши отцы тоже!
- Не только рохо должены верить в Бога, но и он в них. Таков закон Жертвы! Когда последний раз откликался Атум на Ваши мольбы и молитвы?!
- Значит ты, называешь себя Богиней? Ведьма! Докажи мне! Яви чудо!
Рагна улыбнулась.
- А ты готов заплатить за него? Все имеет свою цену!
Воин подбоченился: - Я, Мбани из дамуимби, всегда готов платить за свои слова!
Не успел он договорить, как Рагна с неуловимой глазом скоростью взмахнула топором и голова рохо слетела с широких плеч. Ударилась о землю, подпрыгнула, моргнула глазами, откатилась чуть в сторону, оставляя капли крови, и замерла. Из обрубка шеи ударила пульсирующая струя крови и оно тяжело рухнуло на землю.
- Твоя Жертва принята! - голос Рагни оглушил потрясенную толпу и от нее начали расходиться волны силы. Богиня подняла голову за волосы и показала ее собравшимся.
- Воин Мбани пожертвовал мне свое доверие, согласившись на Испытание. Я ответной жертвой дарую ему чудо, о котором он просил МЕНЯ!
Она вытянула перед собой обе руки и напряглась. Под удивленные возгласы, кровь устремилась обратно в жилы, а обезглавленное тело покачиваясь поднялось на ноги. Рагна приставила к нему голову и она приросла обратно.
Миг спустя веки рохо дрогнули, и глаза открылись.
- Я был мертв... И ожил... - потрясенно прошептал он.

Из проповедей Рагны.
Атум не откликается на Ваши молитвы! Храмы только копят богатства, ничего не давая взамен. Мархуз заснул в Лабиринте мертвым сном! Соседи считают Вас дикарями!
Враги не будут ждать, пока вы придите к ним! Они сами придут к вам, в ваш дом! Жечь и грабить! Убивать и насиловать! Дошло до того, что рохо даже не живут в одной стране. Верховники и шарнийцы, побережники и южные варвары. Где единый народ?! Где древняя слава?!
Придите ко мне и я приму вас как своих детей. Дам новые цели и новые силы! Новое оружие и новые знания! И пусть весь мир ополчиться против нас, но мы выстоим! Выстоим и победим! Война! Слава! Добыча! Жертвы!
Великая Богиня! Великий народ! Великая страна!


Из речей Заура перед воинами Рохо.
Старая Кровь на Ваших плечах выстояла страна, когда Атум отвернулся от нее! Дамуимби я восхищен вашим боевым искусством! Куламойо ваше мужество при защите святынь не имеет равных! Но жизнь не стоит на месте. Вы как деды и прадеды сражаетесь зазубренными копьями, с щитами и в кожаных доспехах. А наши враги одеты в металл, сражаются правильным строем, грохочут по смертному полю на колесницах, оседлали птиц и чудовищ. Еще совсем немного и никакого мужества не хватит, чтобы противостоять этой силе. Враги возьмут наши города, сожгут поля и деревни, а самих Рохо безжалостно истребят. Ведь они нас бояться! Бояться нашей силы, мужества и отваги! Бояться, что черные дикари просто их съедят. Значит пора перестать быть дикарями.
Новая богиня принесет спасение рохо! Рагна, Богиня Жертвы. Воин на поле боя воин и жрец, и жертва, и алтарь. Он идет в сражение, заранее зная, что может погибнуть. Убивает врагов и сам может умереть. Так какая богиня подходит воину лучше, чем Богиня Жертвы?!
Мархуз был чудом или чудовищем, но разве он воевал вместе с вами?! Разве проливал свою кровь на поле битвы?! Я такой же рохо как Вы! Такой же воин как Вы! Смертный! И могу погибнуть в любом сражении. Но я готов принести эту жертву для всех рохо. А на что готовы ВЫ? Судьба бросает нам вызов, остается принять его или умереть! Я поведу Вас в бой! Я сам пойду в бой вместе с Вами! А богиня дарует нам победу, если все рохо сплотятся вместе. У нас будет новое оружие! Новая армия! Новые победы! Новая СЛАВА! РО-ХО! РАГ-НА! РО-ХО! РАГ-НА!

Халтар
Огромный рохо с подпиленными зубами вытер мозолистой рукой пот со лба. Его рука была больше привычна в копью, чем к лопате, а сам он к бою, а не мирной жизни. Но трудился мужчина с огоньком, как будто не стену строил, а шел на стену вражеских щитов. Он понимал, что стена городу необходима, в то время как Внутренее море рассекают хищные корабли Штейнрейна. Мунаш исподлобья вгляделся в синюю даль:
- Приходите, гости дорогие, ждем. А то мяса свежего в городе не хватает, - подумал он и вернулся к работе. Воин был уверен, что без сражения он не останется.

Бакраш.
Мвали в своей кузнице склонился над медным доспехом, аккуратно разъединяя его на составные части.
-Хмм, - провел рукой, по курчавым волосам, - какое же все мелкое. Если под наших делать, то кое что менять придется. Подмастерья согласно закивали головами.

В то время как дэлы дарили своим соседям щедрые подарки и всеми силами пытались завоевать доверие, рохо тоже не сидели вдоль без дела. Несмотря на репутацию дикарей существами отсутствием сообразительности они не страдали. А если соседи тебе так явно набиваются в друзья, то надо приложить совсем немного сил для того, чтобы перенять мастерство.


Получатели: Рагна.