WtA Сосновый Край | ходы игроков | Зачарованное паломничество. Меган

Старенький автобус, кряхтя на подъеме, пробирался по вьющейся между холмами дороге, по которой катался с небольшими изменениями маршрута уж второй десяток лет. Восточней, ближе к побережью, где небольшие городки плавно переходили друг в друга, разделенные лишь полосами, где здания у дороги стояли редко - останавливаясь через шаг. Но чем выше поднимались старые, сточенные водой и ветром горы, чем выше вставали теперь в основном сосновые леса, тем дальше приходилось катить от остановки к остановке, и тем меньше было ярких рюкзаков и шумных компаний. Между маленькими городками сновали усталые работяги, похмельные забулдыги, хмурые подростки и прочий местный люд.
Джо Дюк любовно поправил свисающий над приборной доской талисман и объявил остановку. Он любил свой автобус, и стеснялся этой любви, и вылизывал его между рейсами, и страшно возмущался мусору, вырезанным инициалам или еще какому вандализму. Эта работа лет восемь назад спасла его от скатывания вниз с бутылкой в обнимку, и он постепенно стал находить удовольствие в долгой дороге, приветствиях знакомым местечкам и людям. В большинстве своем, Дюк всегда мог сказать о человеке, ждущем на остановке довольно много. Местный ли он, едет ли по делу, без дела или от чего-то, стоит ли ждать от него проблем. Впрочем, временами среди знакомой гальки, обкатанной потоком дней, попадались вкрапления совсем другой породы. Это было нормально – люди и должны быть всякие, но каждый раз вызывало удивление и странное, щемящее чувство, не то тревогу, не то ностальгию, в котором, впрочем, он не любил признаваться даже сам себе.
Девчонку, что заскочила в салон в Вероне, Дюк приметил сразу. По одежде – городская, и сразу видно, что все еще в том возрасте, когда стараться быть не как все кажется невероятно важным, чуть ли не важнейшим делом. Пестрые, яркие тряпки, правда, шли ей, и, главное, улыбка. Подростки, которые бунтуют против всего подряд, если и улыбаются, то иначе. И дети, еще не получавшие от мира свою долю оплеух тоже улыбаются иначе. Какая-то спокойная, мягкая дружелюбность, проистекающая не от наивности и не непонимания своей уязвимости, но от некой уверенности. В себе, или в том, что если идешь с миром, то тебе дадут пройти с миром. Да нет, что за глупости, просто девчонка, жизнь еще не оставила свой след из разочарований и злобы. Вон, сидит, подогнув одну ногу, ладошки ритмично постукивают по ноге, лицо подставлено теплому солнышку, доверчиво, как навстречу старому приятелю, глаза зажмурены, наушники от плеера отгораживают от мира.
Интересно только, откуда она? Не из Вероны, это точно. Да и в трех небольших дырах, что остались на маршруте до того, как леса окончательно сомкнутся на дороге, ей делать нечего…

Меган отбивала по ноге ритм, чуть шевеля губами, будто подпевая, но в наушниках была тишина. Сегодняшний день вообще был какой-то абсолютно… отличный от привычного течения жизни. Приходится отказаться от своих планов на жизнь, чтобы жить так, как тебе предназначено. Вообще, после окончания учебного года она много времени проводила в септе с учителем, и за чуть больше недели успела отвыкнуть от чувства разорванности между двумя мирами, которое возникало, когда девушка металась между школой, домом и обучением в септе. Зато уж на каникулах старый Лицо-из-Камня оторвался на полную. Ритуалы, ночные бдения, два небольших похода в Умбру, беседы с духами. Посвятить, наконец, этому все время было захватывающе, хотя и утомительно. Однако родной септ, хоть и был дорог теургу, был все же очень мал, и с трудом мог поддерживать наличный состав. Отчасти это решалось патрулированием, отчасти – теми же походами в Умбру. Прямо сейчас Камнелицый, хоть его обязанности Мастера Ритуалов удерживали его в септе, решил отправить юную ученицу с самостоятельным поручением. Обряды памяти и почитания в старых местах силы положено было проводить каждый поворот года, и на этот раз учитель поручил совершить хотя бы часть паломничества Меган. Индейской крови в девушки было немного, но, как справедливо заметил Лицо-из-Камня, не меньше чем во многих абсолютно признанных Уктена.
Сегодня Мег сильно выбилась из графика. Она встретила рассвет за бдением на берегу небольшого горного озера, и повинуясь порыву, наплавалась в ледяной воде под разливающимся по небу сиянием. А затем, чувствуя себя какой-то опустошенной, и в тоже время абсолютно счастливой, заснула на подстилке из хвои. Проспала до полудня, проснулась бодрой, свежей и довольной, но катастрофически не успевающей на автобус. Пришлось немного перекроить план, чтобы успеть под Луной Филодокса провести обряд у Серого Камня. Впрочем, девушка полагала, что успеет. К тому же, не проспи она утренний автобус, не попала бы на этот. А автобус ей понравился, ухоженный и практически балансирующий на грани Пробуждения. Он пока еще отвечал как сквозь сон, но если здешний водитель будет и дальше так с душой относиться к машине – автобус точно скоро проявится за Бархатной завесой.
Тут же, отзываясь на слова и невысказанные мысли теурга, автобус начал сбрасывать скорость сам собой, вызвав удивление водителя. Мег покачала головой и умолкла. Факт, если здесь покинуть дорогу, то было бы проще добираться по прямой, но как объяснить водителю, что ей надо посреди глухого леса…? Нет, нельзя оставлять следы и привлекать внимание, придется выйти через полмили, где отходит тропа, а там сделать крюк, не страшно.
Водитель проводил взглядом девичью фигурку, которая помахала рукой и бойко зашагала по лесной тропе, перекинув через плечо легкий рюкзачок. На душе у Дюка почему-то было легко и радостно, а автобус, казалось тихо мурчал, будто напевая.

Солнце, давно перевалив за полдень, уже цеплялось за вершины невысоких, поросших лесом гор, заливая все вокруг мягким золотистым светом. Здесь, в предгорьях, лес царил практически полностью, лишь изредка прорезанный дорогами и редко раскиданным жильем. Земля не была особо плодородна, вырубка леса регламентировалась, а туристы предпочитали долины поближе к горным речкам и озерам, либо же склоны, пригодные для катания на лыжах. Для Гару эта территория была ничейной, хотя озеро, где Меган купалась утром было уже на территории солнышка. Надо будет обязательно заехать, отметиться перед Умеющим. Сейчас путь теурга лежал к двум местам - невысокой, обветренной скале, у подножия которой была нарисована охота на оленей, а дальше - к заповедной полянке, где спали старые защитники этих земель. Походу, до полянки добраться удалось бы разве что к закату, а там еще выбираться по темноте из дремучего леса...

Меган шагала по едва заметной тропке, высматривая приметы. Как-никак, она была здесь только раз, в апреле, вместе с учителем, который всячески развивал в девушке умение чувствовать себя уверенно среди дикой природы. И не то, чтобы без успеха - Мег с удивлением поймала себя на мысли, что весомый шанс встретить ночь в малознакомом лесу у черта на куличках не особо ее беспокоит. Если что - выберемся на четырех ногах, авось никто в темноте не разглядит волчицу с рюкзачком в зубах. И вообще, после толчеи в септе, где все сидели буквально друг у друга на голове хорошо вот так пройтись по лесу и насладиться уединением и хорошей погодой.
Однако сегодня молодая теург чувствовала себя на удивление как-то беспокойно. И если сперва она отнесла странную занозу в сердце на счет предстоящего визита в Утонувшее Солнце, то чем дальше, тем больше неясная тревога казалось связанной с какой-то неправильностью вокруг. В конце концов девушка остановилась, положила рюкзак на траву рядом с собой, взяла в руки подвеску с ожерелья и стала присматриваться к лесу с той стороны...

Меган замерла посреди небольшой полянки, стараясь понять, что же именно вызвало ту неопределенную тревогу. Полностью поглощенная наблюдениями за Умброй, девушка практически перестала воспринимать происходящее в материальном мире. Теург была еще очень молода, и не привыкла к одиночной работе. И потому девушка не слышала хруста веток, не видела, как на поляну вломился человек в рубашке с галстуком но при старых джинсах и туристских ботинках. Человек тяжело дышал и выглядел несколько не в себе, постоянно оглядываясь. На девчонку, стоящую и глядящую в никуда он уставился совсем уж недоуменным взглядом, но затем по лицу прошла короткая судорога, человек чуть ссутулился, собрался перед прыжком. В тот момент, когда незнакомец рванул с места к девочке на его лице царила полная растерянность, хотя двигался он быстро и эффективно. Однако, в последний момент перед тем как обрушиться на замечтавшуюся девушку человек внезапно закричал, отчаянно, без слов. Девушка, однако, резко повернулась чуть в сторону от того места, где находился человек, расширившимися глазами уставившись во что-то в пространстве.....

Ой, мама... чувствуя, как вздыбливается при звуках Гимна Войны шерсть на загривке, Меган примерилась атаковать, но в голове метались обрывки мыслей и соображений. Как, куда, откуда, на кого бейн похож, ой, как близко от поляны.... К счастью, незнакомая Гару, похоже, отдавалась бою полностью, не позволяя всему, что вертелось в голове теурга отвлечь от простой и ясной перспективы - перед тобой враг, и его быть не должно.

И тут на полянку вылетел смутно знакомый серебристый волк, почти с точки приземления выросший до боевого Хиспо, а за ним еще двое Гару. Кажется, если, то есть, когда отобьемся, Умеющий все нервы вымотает...

- Из Умбры снаружи дома тени не видно, но это е обязательно что-то значит. Тени может быть не видно из-за дома и пиявки. И еще – далеко не все люди отбрасывают хорошо различимую тень, а тут ребенок, еще себя не знающий.
Мег выдохнула, и перетекла в хомид, чувствуя, как загустевает темнота, сливаются в неясный фон еще минуту назад понятные звуки, откатывает половодье запахов. В ночном лесу человек чувствует себя беззащитным, но сейчас это и было нужно. Разнообразие ощущений отвлекало, звало, заставляло чувствовать себя охотником. В человечьем теле, чувствуя свою уязвимость, было проще думать. Ритуалы призыва духов были разнообразны до невероятности, но обычно духов. любых, старались вызывать в место, куда данному духу легче всего проложить дорожку. Здесь это правило вряд ли было соблюдено - помощь данного конкретного духа требовалась именно здесь. К другим привязкам относились обязательства, то есть, готовность духа прийти на зов куда угодно, из уважения, долга или страха и сила собственно призывателя. А так же формальности ритуала зова, индивидуальные для духов и предложенные дары. Так же на успешность вызова влияло много второстепенных факторов, вроде положения звезд, стороны света, запаха, настроения вызывателя, причуд духа...
Так, думаем. Место не служит облегчению вызова, оно выбрано по другим критериям. Если считать, что на силу призывателю, чтоб его, жаловаться не приходится (как бы нам жаловаться не пришлось!), то остаются форма ритуала, дары и трудно поддающиеся расчету второстепенные. Если считать, что форма вызова была правильной (а так оно, скорей всего, и есть), и ребенок задействован, то он, скорей всего, либо материал для собственно ритуала, либо дар духу. В первом случае, дело дрянь. Учитывая, какого рода духа звали, то шансы, что ребенок хотя бы жив, уж не говоря, что цел, ничтожны. А если дар? Тогда дух вполне может и понадкусывать свое подношение, и, может быть, использовать его при необходимости. А мы как раз и собираемся необходимость обеспечить.
- Знаете, если ребенок еще жив, и его получится убрать с места действия, то это может помочь. Или ослабить духа, или тот вообще уберется, если ему плату отозвать. Но – если ребенок подношение, ну, плата духу за выполненную работу, то легко он свое не отдаст. А, будучи под атакой дух станет подтягивать все резервы, и вот тут ребенку, если он жив до сих пор, может достаться. Можно попробовать так – рвануть в Умбру, атаковать пиявку, а кто-то под шумок выскочит в материальный мир внутри дома и постарается забрать ребенка, пока остальные не дают духу сориентироваться.