Лукоморья больше нет | ходы игроков | 1: Сказ о том, как князя хоронили

- Иван, - богатырь посмотрел с недоумением на иностранца. Не бусурман конечно, но иноземец, что с них взять. - Это только в сказках всё решают воины на поле брани. На самом деле вои выигрывают битвы, а вот войны выигрывают обычные люди, обеспечивая и делаю всё для них. Ни одна рать не сможет простоять без тех, кто их поддерживает за спинами. Простой народ он дружине и силы даёт и дух... - тут Виктор поглядел на Тихона.

- И копьё своё потерял и люду столько положил, что тошно думать о битве боле. Но ведь они ни в какую не хотели!... - он оборвался на полуслове. - Простите. Мне надо остыть и обдумать как прошедшее так и грядущее. Княже, я в твоём распоряжении. - и бросив последние слова воин вышел на улицу. Вышел и подставил лицо холодному противному дождю. Но вместе с тем дождь смывал печали и тоску с души. Он был холоден и чист, каким и должен быть дождь. Воин стоял под дождём и смотрел на небо затянутое алыми тучами. - Солнце, где же твоё тепло, когда оно так нужно мне. - и Виктор сжал свою грудь, с ноющим сердцем. Сжал до скрипа кольчуги. Самоубеждение, ложь самому себе и гнев, что затмевает разум алой пеленой. И разве этого хотел Сварог? Разве ради этого он не погиб в ту ночь? Разве ради этого он столько старался, пролил столько пота и крови. И разве теперь он остановится? Нет. Слишком много было сделано, чтобы поворачивать назад, слишком многих это касалось. Так что цена жизни такого как он как разменная монета за возвращение солнца слишком малая цена, чтобы сметь отказываться. Виктор стоял под дождём и дождь бил струями, рыжие кудри и борода потускнели и слиплись, но он всё стоял ловя влагу своим лицом.

- Сказка ложь, да в ней намек... - задумчиво отозвалась матушка, словно возвращаясь в реальность. - Людям свойственно преувеличивать, преукрашать, искажать. Кот, не кот... Дуб немыслимых размеров, кому-то покажется гигантским, а кому-то не таким уж большим. А сколько сказок про Кощея сложено, да про царя нашего. У всего есть корни. Ты бы, Иванушка, поверил бы, если б кто тебе историю про колдуна лесного рассказал, что червю поклонялся? А поверил бы россказням про гроб литой, цепями окованный? Верить, аль не верить - то наш выбор. А сейчас выбора то и нет. Не зря мы сюда шли. Не за чем обратно воротить. И если есть в чьих-то сердцах сомнения, то стоит их развеять. Найти дуб.

Отойдя от стены, Мирослава печально посмотрела на дверь, за которой скрылся богатырь. Знала она, что словами горю не всегда поможешь. Такой сильный духом человек должен сам превозмочь свою боль. Потом монахиня на остальных спутников взгляд перевела. Кажется, никто кроме Поундса не сомневался в словах князя. Все готовы были отправиться в путь, как можно скорее.
- Это наша история. Потому что мы уже творим ее. И ты, Иван, ее часть. Не отрекайся, - матушка на Тихона посмотрела и добавила. - Ну, говори княже, что наперво делать?

Проводив взглядом Виктора, старик только вздохнул сочувственно. И тут же встряхнулся.
- Пойдем мы к Крысиному Оврагу, куда Черного Витязя с остатками его разбойничков оттеснили. - Решительно сказал "Алексей", перейдя уже на тон командный, как если бы управлял войском. Или отрядом. - Оттуда недалече и пещера, где источник бьет. По дороге расскажу я вам подробней про него, кто он был, и кто сейчас есть. Только справляться вам самим придется. Тихон много сил потратил, а моя силушка - она в том теле осталась, в гробу.

- Княже! Дозволь и нам подсобить! - Вызвался вдруг один из воинов, самый молодой и горячий. - Мы уж того супостата ух!
Остальные воины не разделили его энтузиазма. Даже наоборот. Как-то попрятали глаза, да отошли от своего побратима. Видно было, что пойдут они. Но видно было, как сильно они того не желают.
- Я не князь боле. - Сказал Алексей сурово, мигом осадив пыл горячего парня. - Мертвые княжить не могут. Да и правду говорил тот корчмарь в Злобине, я и не княжил-то толком никогда. Не умел. Все на Мстивоя спихнул. А теперь Мстивой вступает в полноправное свое княжество, а потому выполняйте то, что он вам наказал, а не рвитесь в чужой бой. Справятся ребята.

Ну, и раз уж никто больше не хотел ничего добавить, Тихон-Орел отдал свой последний приказ.
- Ну, на том и порешим. Выдвигаемся.
----------------------------------------
Крысиный Овраг находился немного за деревней, и представлял собой, натурально, овраг. Очень большой овраг. Отчего назвали его Крысиным – было неизвестно. В этом овраге нашли свое последнее пристанище остатки армии Черного Витязя. Кони и люди в старой броне лежали грудой, вповалку друг на друге, перемешавшись в бесформенную и окровавленную кучу, из недр которой торчали напряженные предсмертным спазмом руки, ноги, копыта и элементы брони, сбруи и оружия. Судя по следам, орловцы обратили воинов Витязя в беспорядочное и неорганизованное бегство, и многие из-за паники просто рухнули в овраг, не заметив в полутьме обрыва. Те, кто упал первыми, были придавлены следовавшими за ними соратниками, погребены под их телами и телами их скакунов.. Остальные же заняли оборону рядом, и пали в последней, отчаянной битве, усеяв землю и своими телами. Те из упавших в овраг, кто остался живым, были методично добиты орловцами, то ли из мстительности, то ли наоборот – из милосердия.
Но за Крысиным Оврагом начиналась уже летопись тяжкого поражения орловской дружины. Когда остатки войск обратились в бегство, орловцев во главе с Алексеем встретил единственный противник. Он и уничтожил оставшуюся дружину, уничтожил с особой жестокостью и садизмом. Тела орловцев, молодых ребят, которым еще жить и жить, были разорваны в клочья. Их внутренности увешивали ветки тех деревьев, что остались стоять, а многие из них после сражения превратились в бесформенный и труднопроходимый бурелом. На перекошенных лицах воинов навеки застыло мучение, боль, но, к их чести, не страх. Над рощей витала давящая атмосфера темной магии, особенно хорошо ощущаемая Мирославой и сэром Поундсом.

Идя этой смертной тропой, Тихон вел рассказ о противнике.
-Чернобород был славный богатырь, могучий и умелый воин, и верный друг. Мне тяжко знать, что теперь я иду против него. И в тот раз не поднялась рука, как увидел его лицо. С Кощеем биться он пошел сразу, его не пришлось уговаривать, как уговаривали мы других. Он говорил, что против Бессмертного выступить так мало люда отваживается, что только с Дураком на такое и пойдешь. Это была последняя шутка, какую услышал я из его уст. Серьезный он был, молчаливый, говорил только по делу, да и то так неохотно, будто к языку пудовую гирю привязали. И верный был и друзьям своим, и жене любимой, не загуливал с нами, молодыми прохиндеями. Двенадцать детей у него было, и девять из них отнял у него Кощей Бессмертный и войско его. Но хоть и мстил он, но мстил благородно, не теряя разума и не поддаваясь пылу ненависти. Он видел победу над Кощеем долгом, а не расплатой за принесенные ему несчастья.

Алексей помолчал немного, будто борясь с нежеланием говорить дальше.

- От того и не удивительно, что из всех нас оказался он самым храбрым и великодушным. С большим трудом добыли мы иглу, через все прошли. Но было у Кощея последнее испытание. Наложил он на иглу заклятие, и молвил он, что тот, кто сломает ее, кто прервет жизнь Кощееву –тот и свою жизнь вместе с иглой поломает, себя самого. Нам всем было что терять. У всех были семьи, любовь, друзья верные, слава великая, и вообще – все мы за хорошую жизнь сражались, потому как и сами ее хотели. Мы очень боялись смерти. И, к нашему стыду, ни один из нас, окромя Черноборода, не решился на это. Почти смалодушничали мы, стали даже с Кощеем торговаться, чтоб оставил дела свои в обмен на свою жизнь.

Алексей горько хохотнул.
- Совсем не по-богатырски, верно? О таком ни в одной сказке не писано. Самим нам стыдно за такое настолько, что до сих пор не решались никому рассказать, и даже меж собой никогда не говорили. Разъехались порознь, чтоб друг другу в глаза не смотреть и не делить этот позор. А Чернобород спас нас. Только и сказал: -«Что ж вы…», и переломил ту иглу.
Алексей обвел глазами своих спутников.
- Нет ли у кого с собой бражки? Сейчас бы запить это все, что на душе-то… В общем, с виду-то ничего с Чернобородом не стало. Жив был, здоров, как ни в чем ни бывало. Мы уж думали, врал Кощей, брал нас на «слабо». А Чернобород сразу все понял. Как отгрохотало все Кощеево царство – тотчас же меч бросил, и сказал, что уходит в вечные снега навсегда, да велел жене и детям своим сказывать, что погиб в бою храброй смертию. А теперь вот вернулся Чернобород. И правда потерял он себя давно. А теперь и меня заставил себя потерять. Почуял я, каково ему было. Злая сила в нем поселилась. Не бес, не демон – просто сила, что наше же зло, в наших же душах, до такой степени подогревает, что разрастается оно в нас. Такого зла не способно выдержать человеческое существо, сама оболочка такому злу себе противится и потому и меняются, уродуются тела, обустраивает их для себя наша темная подноготная. Зло в игле разрастило в Чернобороде ненависть к бывшим побратимам, он винит нас в нашем малодушии и в том, что на него мы оставили эту тяжкую ношу – стать жертвой ради всех людей. Завидует нам, что получили власть и славу, воспользовавшись его жертвой. Злится, что его самого мы забвению предали и правды никому не сказали. Справедливо оно, конечно, но под влиянием темной Кощеевой силы праведный гнев превратился в черную злобу, такую же, каковая двигала и самим Кощеем.Теперь он – Черный Витязь, и он проливает кровь безвинных русских людей, чтобы удовлетворить свою ненависть ко мне и к другим своим былым соратникам. Так оставить этого не можно. И потому прошу я вас – убейте его, как убивают люди противную всему сущему и искаженную тьмой нечисть.


Алексей наверное впервые собрался сказать нечто столь важное и серьезное, а потому вложил в эту речь всю торжественность, на какую был способен.
- Но помните о том, каков он был раньше, и на что пошел во спасение наш! И, помня об этом - в последнюю благодарность упокойте то, что еще осталось в нем от былого Черноборода – великого русского богатыря. Не изничтожайте его, а, как и меня, окуните в мертвую воду, а потом – похороните здесь, рядом со мной. Рука об руку пойдем мы на тот свет, и постараюсь я вымолить у него прощение.

----------------------------------------------------------------------------------------

Черный Витязь встретил героев у самой пещеры под горой. Если точнее – то был это просто необычайно высокий холм. Дождь лил немилосердно. От обилия воды, что уже доходила дощиколотки, земля под ногами превратилась в чавкающую грязь. Это было важно потому, что по словам Алексея Чернобород черпал свою силу именно из воды. Черный Витязь будто сам подстроил под себя погоду, желая получить над врагами преимущество.
Черноборода, в отличие от тела Алексея Орла, не деформировало так сильно. Он выглядел бы как и при жизни, если бы не страшные раны, что остались на нем с последнего боя против былого побратима. Обе руки Черного Витязя были отсечены по локоть, а культи до сих пор кровоточили, окрашивая воду под ногами врага в бурый. Ничего не осталось и от его рубахи и кольчуги – голый торс, который был со всех сторон утыкан обломками лезвий и стрелами. Два обломка меча торчали из груди, в боку застрял кинжал, в спине было около десяти стрел, а еще две – торчали оперением к небу прямо лысой в голове. Борода у Черноборода в точности соответствовала его имени – пышная, черная и большая, только слипшаяся от дождя и крови, что текла изо рта. Единственный уцелевший глаз смотрел на прибывших героев. А если точнее – то прямо на «Тихона».
- Не смог довершить дело, так еще шавок на заклание привел, Алешка? – С тяжелой насмешкой проговорил Черный Витязь. Он говорил с трудом – ему перебило и горло. - Верен ты своим шакальим повадкам. И в прошлый раз ты струсил, спихнув все на меня.
- Я намерен просить прощения за это. – Холодно сказал Алексей. – Но у настоящего Черноборода, не у тебя.
- Да. Убеждай себя, что я не настоящий. – Прорычал Витязь. – Будто за меня кто-то другой прямо в лицо тебе говорит, кто ты есть. Вы, мелкота. – Теперь Витязь обращался к собравшимся. – Он прислал вас драться вместо себя, чтоб и мою смерть со своей совести снять? Или он просто трусит? Даю вам шанс – можете не умирать за эту змеюку, которая даже у старика тело забрала, цепляясь за свою жизнь, власть и богатство. Просто развернитесь и идите по домам. А я закончу то, что в прошлый раз мы не закончили.

- Что же ты от него хочешь ? - Спросил Ратибор Витязя - Коли мести ищешь за то что струсил он , так ты сам вызвался иглу сломить и силком тебя никто не тянул , а коли так, то и мстить тебе не за что ! - глухо произнес-прохрипел Ратибор. Он действительно не понимал за что он мстит. Может князь что то не договаривает
- Или ты нам не все рассказал "Алешка" - с усмешкой спросил он у князя. Ведь вполне могло оказаться так, что вынудили его товарищи собой пожертвовать ради доброва дела.

Сомневалась матушка, что Витязя черного можно пронять словами, ох как сомневалась. Но жалко его было. Как и тот колдун червепоклонник, стал Чернобород жертвою случая. Кажется, его славить надо на весь мир, за подвиг его великий, а они поди убивать его будут. Горько монахине стало. Надежда в сердце закралась - что если у Господа милости попросить, да заглянуть в черную душу, чтоб найти путь к разуму и сердцу богатыря. Пусть ее Бог даст знак - стоит ли пытаться отыскать проблески света в кромешной тьме?
Но и молча ждать, пока снизойдет на нее озарение Мирослава не собиралась, отошла подальше от Ратибора и Виктора и молитовку тихо читать принялась, благословляя себя, Военегу да Ивана на битву, коли все же состоится. Больше ничего матушка пока сделать не могла.

Всю дорогу Иван молчал и слушал рассказ Тихона. Вера в героев Русских с каждой секундой слабела в нем. Как огонь свечи горела в нем эта самая вера, да только колыхаться стала и пустилась в дикий пляс. Кто-то в самом темном углу сознания спрашивал:
"А зачем ты здесь? Это не твоя война и незачем ввязываться в битву двух заблудших душ. Ты избран был, но кем и для чего? Двигает тобою долг иль слепая вера?"

Кивал Иван и соглашался с неизвестным. Ибо знал, что неизвестный голос этот ему принадлежит...

И будто в подтверждение всего узрел охотник Черного Витязя грозного. Бравого богатыря, чьи речи были слово в слово, как его собственные. И понял тут Иван. Все понял.

- Ты сделку предлагаешь нам! - пытался докричаться до Витязя мужчина, - Предлагаешь легкий путь бегства, который сам же порицаешь в товарищах своих! Нет героизма в этом. нет и чести! Но в этот раз не будет так! Мы сделаем все по-другому. Разделим ношу, разделим боль, разделим этот ратный бой.

Пока беседовал Иван с врагом своим жестом правой руки попросил остаться позади Военгу и Мирославу. Фоке же левой рукой указал пойти в обход Витязя, да скрыться где-то и ждать удобного момента. Не ждал, что поймут его товарищи, но верил и надеялся...

      Виктор тяжёлую думу думал. Перед боем взял копьё уцелевшее, оставил Рыжика воинам, да приказал беречь коня. Возможно и не сядет он в его седло боле, но уж не место коню в пещере. Да умный он, храбрый. Негоже животину губить зазря.

      Вот и показался сам Витязь. Смотрел на него богатырь и в толк понять не мог, как этот калека, без рук, весь израненый, смог такую рать положить? Не мог взять в толк, да и не суждено понять ему - недалёкий он человек. Воин. Его руки и у самого по локоть в крови. Почему он нёс тьму, почему князь хочет умертвления мёртвой водой, почему Витязь стоит на страже пещеры, а не исцелиться живой водой? Не думал об этом Виктор. Слова самого мрачного и самого серьёзного из их команды сказанные врагу, зажгли в Виктор пламя веры в себя и свои силы.

-Негоже Витязю рать воинов последних русских убивать. Негоже тьму нести, отчаявшимся людям, так и зачем же ты нас тут ждал? Зачем? Воинская честь? Ненависть? Или жажда мести!? Ответь мне, Виктору, воину тульскому, Светом Сварожича наречённому. Ответь мне. Не хочу я с калекой сражаться. Прими свои грех перед теми, кто остался на том поле. Не заставляй нас сражаться с тобой и сдайся. - Не силён воин в речах мирных, поэтому говорил что думает. А там как карта ляжет.

- Я все рассказал! - Раздраженно ответил Ратибору Алексей.
- Может ты и прав в чем-то, шавка. - Ответил в свою очередь Черный Витязь. - Никто меня не заставлял. Мне пришлось, потому что они не захотели! Потому что они вздумали, что смогут теперь договориться с Кощеем, заставить его дела свои черные оставить, да навсегда во льдах остаться сидеть! Потому что они чуть не сунули под хвост все те годы, когда этот сушеный труп пытались в могилу вернуть! Конечно, потому и пришлось все сделать мне!

Тем временем Мирослава попробовала заглянуть в душу к Черному Витязю. И, сделав это, поняла - от самого Витязя уже мало что осталось. Он давно забыл и про свою жену, и про своих погибших и живых детей. Нет, он еще знал, что те есть на свете, но не любил их, чужие они были ему. Чужим ему был и весь русский народ, за спасение которого когда-то этот человек положил свою жизнь. И злоба его на еще живых побратимов - царя Ивана, на князя Орла, и на змееборца Катигорошка - не отступит, когда тот закончит свою месть. Эта злоба выплеснется на что-нибудь еще, потому что злоба эта - все, что у него есть, и все, что им движет. Забавно, но он, по старой памяти, ненавидел и Кощея. Эти вот воины, потомки членов Кощеевой рати в отцовских доспехах, для него были не больше, чем средством. Он злобно радовался, когда орловцы убивали его отряд, потому что пали в бою дети Кощеевых прислужников. Черный Витязь специально оставил их на смерть, и с удовольствием смотрел на расправу, вмешавшись только после того, как погиб последний.

Витязь, впрочем, уже услышал Ивана и Виктора. И посуровел.
- Хорошо. Будет тебе ратный бой. Я уже многих убил, чтобы добраться до зтой змеюки Алешки, еще семеро погоды не сделают.
Виктору же Витязь со зловещей улыбкой сказал.
- Рук к меня нет, но я с вами и так управлюсь.


Раскинув в стороны культи, Черный Витязь прыгнул назад, и плашмя рухнул в коричневую от грязи воду, подняв своим грузным телом целое множество брызг. Казалось бы, воды всего по щиколотку - но он прыгнул будто в море, мгновенно погрузившись в воду весь, оставляя после себя только беспокойные волны.
- Ох ты ж! - Алексей был неприятно удивлен. - Знал я, что он силу из воды берет, но такого он раньше не умел вытворять. Приготовьтесь, он в любую минуту...

Снова огромный всплеск воды и жидкой грязи произошел в нескольких саженях от того места, где исчез Черный Витязь. Теперь он выскочил из воды совсем рядом со Степаном, тем молчаливым отроком, что увязался с ними, вызвавшись помочь. Зазевавшийся молодой колдун не успел ничего и предпринять, как за ним, подобно скале вырос Витязь, который затем буквально растоптал паренька, опрокинув его ударом ноги в грудь, а затем с размаху опустив ногу в тяжелом сапоге ему на голову. Снова всплеск, дополнившийся омерзительным хрустом и криком ужаса Алексея. Следом раздался смех Витязя.
- И еще один из-за тебя погиб, Алешка! - хохоча, прокричал Черный Витязь. - Сколько лет-то ему было?! Неужто ты и дитенка не пожалел вместо себя поставить?!

Поняла Мирослава, что нечего в этом чудище искать и некого спасать. Необратимые изменения очернили его душу, и упокоится он, даст Бог, уже в другом мире. Зрелище кровожадности Черного Витязя, упивающегося смертями не только врага, но и своих сторонников, настолько поразило Мирославу, что стало последней каплей в чаше терпения. Поддалась матушка мирским чувствам - разозлилась. Отошла чуть в сторону по указанию Ивана, да руки потерла, готовясь обрушить на голову злодея все земные молнии.
Встрепенулась матушка, с удивлением на воду уставилась, в коей исчез противник, но быстро развернулась в сторону, где тот появился. Вон, оно как! Надобно от воды подальше отойти. Но в следующий миг, их юный спутник, Степан, исчез под пятой Витязя. Лицо Мирославы потемнело. Напряженные ладони задрожали. С губ сорвались жесткие слова:
- Покарай его Господи! Испепели это исчадье ада! - резкое движение рук, и свет в глазах неземной, даже пугающий.

Пока речи толкал свои гад, Иван успел смазать стрелы некоторые свои ядом паралича. Возымели слова охотника на Витязя должный эффект. Однако смог злодей удивить Ивана. Молодой человек ожидал, что Черный ринется в лобовую атаку, да попытается пробиться сквозь Ратибора и Виктора. Да только хитер и коварен оказался гад. Устремился через воду к самому слабому и юному члену команды. Сэр Поундс только натянул тетиву со стрелой, а бедный Степан уже испустил дух. Злоба накрыла душу Ивана. Пока Черный Витязь насмехался над "Алексеем", Поундс прицелился прямо в черное сердце злодея.

Без лишних слов. Глубокий вдох. Ясный взгляд. Выстрел.

      Мгновение. Стук капель дождя по шлему, вода заливающая глаза и нос, такое её количество что становится трудно дышать. Слова рвутся потоком наружу словно голодное пламя вырывающейся из печи. Удар сердца. Витязь исчезает словно его и не было вовсе. И затем он появляется снова. Но уже поздно. Всего несколько движений хватает чтобы убить человека. И слова что жгут изнутри заставляя сердце биться сильнее, кровь стучать в висках и наполняя руки первобытной и дикой мощью.

-Сокрушим ворога! Погрязший в крови, в крови и УМРЁТ!!! АА!!! - Виктор издал боевой клич, и короткую воодушевлюящую пламенную речь.

Гнев Божий,воплотившийся через Мирославу в яркие молнии, обрушился на Черного Витязя, прервав его самодовольный хохот. Оглушительный разряд опрокинул его навзничь, превратив его кожу на груди и животе в обугленную черную корку. Корчась и дергаясь он полетел в воду, сотрясаясь и дымясь, а вода вокруг него вскипела, запузырилась и стала белой, словно молоко. После такого сокрушительного удара не встал бы больше никто. Но чернобород недаром был богатырем. Он жил, несмотря на смертельные раны, и эта тоже не стала для него фатальной. Он снова встал - точнее некая сила заставила воду обволочь его, а затем подняла пошатывающегося врага. Не успел богатырь встать - как в обугленное тело впились острыми жалами стрелы. Стрела Поундса и вовсе нашла мягкое место, и добралась до органов врага, разнося по его крови жгучую отраву.

Но Чернобород не собирался вот так просто сдаться.
- Ладно. Вы не такие уж черви. - Признал он. - Но я верну вам должок.

Запрокинув голову, Черный Витязь исторг из своих изношенных легких боевой клич, похожий на утробный рев десятка медведей-людоедов. К его хору присоединился и еще один голос. Он был чем-то похож на тот, которым кричало существо в чугунном гробу, когда пыталось вырваться. Против воли от него потянуло страхом, но большая часть героев смогла с ним справиться. Боевой клич Виктора придал им всем решительности. И только Мирослава ощутила, как на момент ее сердце будто сжала чья-то ледяная, мертвая рука.

- А ну, водица! - Крикнул Витязь. - Пролили они мою кровь! Так верни ее им же!
Раны Витязя снова открылись, и из них во все стороны хлынули алые фонтаны крови. Ее было очень много, столько пожалуй и не было в людях, но она хлестала и хлестала, распадаясь на капли. Часть попала на тех, кто стоял поблизости, но вреда им не причинила. Страшны были те капли, что попали в воду. Каждая мельчайшая капелька крови, что касалась мутной воды, срабатывала как бомба. Все вокруг Витязя превратилось в сплошные взрывы неведомой энергии, в которых рождались призрачные алые лезвия, бьющие из-под воды в разные стороны, и больно ранящие все, что попадется. От этого было невозможно уйти, каждый из героев получил ранение. Сильные порезы не лишили боеспособности, но были чертовски болезненны и к тому же закровоточили. Досталось и Алексею - он упал в грязь с раненой ногой, и скривился от боли.

- Э, нет! - Прокричал Витязь.- Не смей помирать, Алешка! Я оставлю тебя напоследок!

Порезаны были и лошади "Тихона", и повредилась его кибитка. У нее отвалилось колесо, она накренилась в бок, а паника ржущих лошадей, обезумевших от боли , довершила дело разрушения транспорта. Борт треснул, и в грязь вывалился княжеский гроб, в котором настойчиво что-то колотилось. Витязь заметил его, и зловеще улыбнулся.
- Так-так. А вот это будет совсем отлично. - И, смеясь, враг начал уверенно продвигаться в сторону гроба.

Опомнился Фока, аки в воду студеную всем телом кинулся. Оглянулся вокруг, да поздно было - товарища их вода поглотила, раздавили его, словно жука полевого.
Да чтож то творится, коли погань темная молодцев красных бьет. Правда во главе, коли вои грудь в грудь сходятся на земле утоптаной. Ежели душегуб на путе торном купца схватит за живот, да дух выпустит - то правды нет, но за нее сам тать платит. Вестимо, мост Калинов ему никогда не перейти, все души, что загубил за жизнь соберутся да скопом в реку скинут.
А так, чарами могильными людей русских губить - хуже твари, подлее - не сыщеш.
И такая злоба Фотку взяла, за народ, что под тучами черными спину гнут, да небо из сил последних коптят. Взял камешек, что в тайне хотел на рыжье обменять, тот что в избе Отчей отыскал, на Витязя глянул люто да швырнул что было силы.
- Щас гахнет, ребята! - успел было упредить товарищей боевых.

Вслед за злостью пришел страх. Страх разрушает, но сейчас он был оправдан. Она ведь всего лишь человек. Женщина, если подумать, еще не старая, есть за что бояться. Есть о чем сожалеть, коли падет она здесь, в этих алых водах. О чем-то не сделанном, о чем-то не сказанном. Но страх и спасает. Он нужен, чтобы выжить. Мирослава, чью рясу рвали призрачные лезвия, отшатнулась назад, скривилась от боли, а когда увидела, куда направился противник, испугалась еще сильнее. О боли позабыла на время.
- С двоими нам не совладать!
Хотела ринуться за Чернобородом да услышала крик Фоки. Остановилась, но выжидать не стала, снова молнии с небес призвала. Надо было бить это чудовище всеми силами, какие только у них есть. А она только и могла, что дар божий в бою использовать, больше ни на что не годилась.

Хотел было подготовить Иван новую стрелу, как шквал алых лезвий буквально обрушился на соратников. Кое-как приходилось уворачиваться от их атак, но все тщетно. Пришлось практически лечь на землю лицом в грязь, дабы защититься от серьезных повреждений. Тут послышался крик Фоки, поднял Поундс голову и увидел, что Витязь направляется к гробу Алексееву. Стрелять возможности не было, а меч обнажать и встать так и подавно было очень опасно.

И вспомнил Иван, что гребень забрал с хижины Отца ранее. Свистом громким подозвал к себе Сокола быстрого и ловкого. Вручил ему в когти цепкий гребень да наказал:

- Пролети над головой супостата, да перед ногами его Гребень этот вырони. Не дай вражине пройти к гробу хозяина своего...

Бросок Фоки и молнии Мирославы почти что совпали по времени. Но если к электрическим разрядам Черный Витязь был уже готов, и сумел их миновать так, чтобы они задели его лишь краем, то за маленьким глифом уследить он не смог. Камешек, прямо в воздухе раскалившийся докрасна, взорвался сразу же после удара о грудь Витязя, заставив его вспыхнуть, словно соломенное чучело. Объятая огнем фигура кричала, но упорно шла к княжескому гробу, в котором яростно билось сдерживаемое железом и цепями чудовище, готовое вырваться наружу, к своему собрату. Витязь не зря был богатырем, черпающим силу из воды - она и сейчас оберегала его, плеща волнами и сбивая пламя. Витязь стал черным в буквальном смысле - его кожа почернела, местами обуглилась, а местами покрылась ожоговыми пузырями.

Судя по всему, Витязь уже был при смерти - повреждений было слишком много, чтобы тело продолжало жить. Зло внутри телесной оболочки Черноборода прибегало к самым отчаянным методам, пытаясь заставить своего жить и иметь возможность и дальше выполнять его приказы. Оно было неспособно залечить раны, и потому все посторонние отверстия в теле Черноборода начали превращаться в некое подобие глаз и кривозубых пастей. Раздувалась больше и так могучая грудь, обломки ребер пропарывали обожженную кожу. Спина покрывалась чем-то типа неровных, плоских шипов, которые на деле оказались обломанными лезвиями мечей орловцев. Но все это было тщетным. Последней надеждой Витязя была та тварь в княжеском гробу.

Ему оставалось пройти уже совсем немного. Черный Витязь небрежно отпихнул Алексея в теле старика Тихона, пытаясь дойти до лежащего в грязной воде гроба, увязающего в мокрой грязи, продавливаемой его весом. Оставалось всего несколько шагов, как вдруг над головой Витязя пролетел Сокол, выронив что-то, зажатое в его лапах. Витязь сразу понял, что это что-то опасное, и потому резко отпрыгнул назад.пытаясь не быть насаженным на внезапно выросшие перед ним острые и длинные шипы, похожие на кусты шиповника, если бы только те были сделаны из металла. Прыткое чудовище было едва-едва задето, но все равно уже не могло долезть до гроба. Благодаря Ивану Витязь оказался загнан в угол, а его смерть стала неотвратима.


Но загнанный в угол враг дрался с удвоенной яростью. Он все еще был силен, и был намерен унести с собой в могилу как можно больше. Первым от его рук пал лихой и самонадеянный оборотень Ратибор. Он собирался нанесни несколько добивающих ударов, и мчался к врагу, но Витязь резко развернулся, и в этом развороте встретил оборотня сильнейшим ударом ноги. Богатырский пинок, в былые времена легко переламывающий бревна, легко остановил и согнул пополам оборотня, а следующий удар отправил его в долгий полет, кончившийся приземлением грязь, где бедолага так и остался лежать без всякого движения.

Дальше не повезло Военеге. Она выпустила из лука несколько стрел, но Витязь увернулся от всех, а одну переломил в полете зубами. В ответ он снова изрыгнул из своих ран кровь, и алая клякса плеснула травнице на кожаный панцирь.
- Кровь не водица, а?! - Прорычал Витязь, и, размахнувшись, ударил ногой по поверхности воды, окатывая Военегу брызгами.

Кровь Витязя и вода сработали так же, как и в прошлый раз. Алая клякса на броне Военеги вспыхнула ярким светом - и Военега оказалась проткнута отросшим прямо из нее кровавым лезвием, вышедшим из спины. Девушка сумела только вскрикнуть, и теперь уже окрасила воду собственной кровью, полившейся из страшной сквозной раны. Глаза лесной красавицы закатились, из горла в последний раз вылетел сиплый стон - и она упала, как марионетка, которой разом обрезали все ниточки.

Виктор же, все с тем же боевым кличем вскинув копье, влложил всю свою богатырскую силу последующий его бросок. Рассекая воздух, ратное оружие со свистом преодолело расстояние до врага, и ударила его прямо в сердце, пройдя через все слои защиты, которые так старательно наращивала темная сущность, пытаясь не дать своему рабу погибнуть от рук более светлых существ. Черный Витязь пошатнулся, и с ужасом и непониманием уставился на длинное древко, торчащее из его груди.
- В-вы... Как....

Когда кровавые лезвия окончили свой буйный танец смерти, Иван уже уверенно поднялся на ноги. Грязь, гниль вперемешку с кровью и водой изрядно испачкали его с ног до головы, но сейчас это было не важно. Доказал они силу единства. Доказали все, кто браво сражался, что не зря были избраны для миссии этой. Не всем было суждено пройти этот путь до конца. В этом Алексей и его "Дуб" ошиблись. Сам себе Поундс пообещал не забывать их никогда и на Родине своей рассказывать о славных воинах Руси, что жизни свои положили ради благополучия свое народа.

Все удары прошли по Витязу почти одновременно, а последним штрихом стал меткий бросок Сокола, отгородивший злодея от гроба Алексеева.

-Good job, my friend. - поблагодарил шепотом Иван птицу свою.

Но не время было отвлекаться. На последнем издыхании был супостат и не было ему милости. Никакой пощады. Обнажив свой меч, Иван подошел к Витязю очень близко. Сейчас стало видно, что не бравый витязь это был, а грязь и тьма, пожравшие его очень и очень давно. В памяти вновь появился образ отца, который оборотнем диким стал и не смог обуздать тьму в себе. Вспомнил, что был он любящим мужем и хорошим отцом. Старался помогать он людям и найти лекарство. Но тьма сильна. Она - болезнь, похожая на спрута. И только отрубив ей голову есть небольшие шансы на спасение.

- Хотел воззвать к твоей светлой стороне, да нет ее давно! Нет места среди живых тебе, чудовище!

Из последних сил. Взмах острого, как бритва лезвия меча и вот охотник уже палач, но не убийца. Конец.

- Где тот источник? Нужно поспешить. - чуть позже обратился Иван к Тихону, помогая старику встать.

Одним последним ударом сэр Поундс оборвал жизнь чудовища, бывшего когда-то великим героем и богатырем, что положил свою жизнь на алтарь спасения Руси. В грязную воду упало еще одно бездыханное тело, раскинув обрубки рук, и уставившись бессмысленным взглядом в низко нависшее грозовое небо. Впрочем, уже не грозовое. Со смертью Черного Витязя будто бы и гроза отступила. Стихли раскаты грома, прекратили свой жуткий танец малиновые молнии, и прекратил лить стеной немилосердный дождь. Повеяло свежим и холодным ветром, до костей пробравшим вымокших героев, кто еще был жив и мог это почувствовать.

Алексей, мокрый и грязный, как и все здесь собравшиеся, поднялся, опираясь на плечо Ивана.
- Спасибо тебе, добрый молодец. - Тяжело дыша, ответил старик. - Погоди минутку. За минуту ничего дурного не случится.
Пошатываясь, старик подошел к поверженному Черному Витязю, своему былому соратнику, и, склонившись, закрыл ему глаза и положил руку на холодный, мокрый лоб.
- Вот и все, друг мой верный. - Сказал Алексей вслух. - Потерпи. Немного тебе осталось до упокоения. Жаль мне, что так оно вышло.

После этого Алексей обратился к оставшимся в живых.
- До источника недалече уж. Всего-то и надо в пещеру спуститься, да окунуть тела в воду. Все, для того нужное, там есть, не волнуйтесь. Но вот что... Товарищи ваши пали. Есть у вас, верно, соблазн к жизни их вернуть. Это возможно, и запретить вам того никто не вправе. Но пожалейте их самих. Не будут они прежними. Кто на той стороне побывал, для этой уж потерянный. Мы оживляли побратима нашего, Ивана, в былые времена. Ни в одной сказке про то не говорится, но вернулся он не таким. Он, конечно, силен, душой силен, смог справиться, и снова жить. Но на моей памяти таких было немного. А потому просто схороните павших вместе с Чернобородом. И со мной.

Тяжким выдался бой, словно предел какой-то наступил. Словно окаменела частица сердца матушкиного. На время али навсегда? Неизвестно. Но даже сильной духом, рабе божьей, праведной Мирославе не по силам оказались все горести этого похода. Уж столько она повидала за несколько дней, сколько за всю жизнь не видела. И только смерть, смерть , смерть кругом. И стыд, что поддалась и злобе и страху и унынию. Но как же без этого смотреть на тела погибших товарищей? На деву юную, что стеклянными глазами в небо мрачное смотрит. На оборотня да на Степана, что еще недавно мыслили, действовали, существовали... Последние герои Руси-матушки. Последняя, быть может, молодая кровь.

Пока добивал Иван Черного Витязя, прошла монахиня от одного павшего спутника к другому, проверила, не теплится ли в них жизнь. Увы, коли дух покинул тело, ничего она поделать не могла. Про озера чудесные задумалась, слушая, что Тихон говорит, но по своей вере рассудила, что негоже это - мертвых воскрешать. Такой силой лишь Господь Бог обладает, и если знака он не даст Мирославе, то рука ее не поднимется в живую воду погибших опускать. Панихиду отслужит, как полагается, как и намеревалась.
- Как бы ни хотелось вернуть к жизни друзей наших, но без знака божьего, не осмелюсь сделать это. Не мне решать, не мне препятствовать, но смерть бывает лишь единожды. Она есть путь в один конец, - устало провела Мирослава рукой окровавленной по лицу, последние капли с него стирая, да отправилась к кибитке, провожать усопших в последний путь.

Както враз, из ниоткуда, в душу Фоки вгрызлась кручина, да такая, что слезы навернулись сами по себе. Вот она - победа! Да над кем же? Над багатырем русским, что тьмою был околдован. Двое ушли за мост Калинов. Что это выходит: русские меж собой бьются, а тварь всякая за нитки дергает да решает кому жить, поле пахать, детей ростить, а кому братьев убивать?
Черный отошел недалеча и присел на край пня гнилого, что торчал из воды. Стыдно было перед товарищами аки баба горевать, да поделать с собою ничего не мог.
- Не будет тому конца, - шмыгая носом и утирая кулаком слезы промолвил Фока, - подвергли Витязя заколдованного, за ним другой будет. Еще злей да тьмой опутанней. А за ним еще один. - тать обхватил себя руками. - не хватит нас, чтоб гниль всю эту передавить, поляжем и не квакнем. И солнышка не увидим.

-Нет, Фока. Хватит нас. Ибо если не нам, то больше некому будет сделать этого. Вернём мы солнце. Жаль товарищей ратных, но таков путь воинов - гибнуть за других, неся свои желания, веру и надежды с каждым своим вздохом. И пока одна идея или воля не победит. Такова битва и сечя. Даже у тёмных есть то, во что они верят. И как воин, как тот, кто встал на защиту других, каждый должен понимать и принимать то что таков наш рок. Но нет войн без жертв, как и побед без проигравших. В этот раз пала Военга и Ратибор, да примет Сварог искру их душ в своё горнило. Многие сложили голову, и возможно сложат потом. Но! - богатырь говорил всё больше вкладывая в свои слова твёрдость и силу духа, которая так нужна была людям после боя и потери товарищей.

-Ради великой цели свели нас дороги судьбы вместе. Каждый из нас, кем бы он не был, тёмным оборотнем, святой монахиней или же вчерашним плутом сегодня воин. Воин, который вознамерился вернуть солнце и победить кощеево проклятие. Вспомните то, что мы успели сделать вместе: освободили Отца от проклятия, остановили ритуал в Злобине, победили Витязя, что одолел самого Алексея Орла! Не чья-то это заслуга по отдельности, но всех вместе. Но ежели вам кажется, что не по плечу подобная ноша на сердце, не по духу подобные жертвы, то на этом вы можете оставить свою ношу. И так некоторые увидели слишком много крови для одного. Никто не бросит укоризненный взгляд вам в спину, но получит лишь понимание и сочувствие. - За свою жизнь Виктор вышелне из одной сечи победителем и он знал, что это - лишь несколько волн в море крови, что льётся каждый день.

Утешающие слова Виктора, возможно, и дошли до души Фоки, равно как и до всех еще живых героев, но о том они все умолчали. Да и лишне было что-то говорить, стоя в воде и грязи, в окружении окровавленных тел. Все слова, даже самые лучшие, сейчас были бы жестоки. Потому и гроб князя потянули они за цепи в полном молчании, только вздыхая от тяжести, что легла на их плечи и на их души.

Ожидалось, что пещера будет темна и узка, но на деле оказалось, что им не потребуется даже огонь. Пещера оказалась целым гротом, наполненным мелодичным журчанием источника, а на ее потолке, подобно целой россыпи звезд мерцали фиолетовыми вкраплениями редкие камни-самоцветы. Пол устилали фосфорецирующие грибы и небольшие цветочки с чашечкой, похожей на раструб дудочки. Такие цветы называют «дразнилками», поскольку они, дозрев до определенного момента, вбирают в себя любой звук, любое слово, и повторяют его до самого конца своей жизни. Большая часть цветков повторяет только журчание источников жизни и смерти, но некоторые хранят в себе и человеческие голоса. Если поднести к такому цветку ухо – можно услышать, как от него исходит чужой человеческий голос, или даже несколько голосов. Отдельные слова, фразы, а то и целые предложения. Эти цветочки - долгожители, они могут жить веками а потому обладатели этих голосов могут быть давно мертвы, и это - все, что осталось от них в мире живых. Какой-то из этих цветков теперь запомнит жуткий скрежет, с каким волочется по каменной породе чугунный гроб с беспокойно шевелящимся внутри страшилищем, какому даже нет имени. Этот скрежет будет разноситься здесь эхом еще целый век, разрушая гармонические звуки журчания воды и чужих голосов, полных каких-то своих надежд и желаний, какие несли сюда их обладатели.

Вот и источник. Два ручья кристально-чистой воды, жуча, били прямо из скалы, своей формой напоминавшей чью-то голову. Задумано так было, или же это вышло случайно, но было весьма символично то, что вода текла из глаз этой большой каменной головы. Ручей из левого глаза стекал в левую сторону, заполняя собой глубокий провал с вертикально торчащими из воды сталагмитами. Эти сталагмиты, да и сам берег, полностью заросли цветами-дразнилками, которые эта вода и подпитывала, позволяя им прорастать даже на безжизненной скальной породе исключительной твердости. Ручей из правого глаза стекал в другой провал, и до самого дна эта вода была чиста и прозрачна, будто была не жидкостью, а стеклом. По ней не шли круги, ее не волновал гуляющий по гроту сквозняк, и ни в воде, ни вокруг нее, ни рядолм с ней не росло и не жило ничего. Так герои легко и выяснили, какая именно вода им нужна.
На скале, что возвышалась над двумя озерами, кто-то очень давно сделал нечто вроде примитивного подъемника. Веревка, ворот, и деревянная платформа-поддон не выглядели очень надежной конструкцией, а уж тем более – способной выдержать вес гроба с постоянно колотящимся там чудищем, но отступать было поздно. Гроб положили на платформу, несколько героев налегли на ворот – и со скрипом и потрескиванием чугунную громаду оторвали от земли. Небольшой поворот – и медленное опускание. Гроб потихоньку опускался в воду.

Чудище будто почувствовало свой скорый конец. Оно забеспокоилось, заворчало, начало трястись, биться изнутри. Настолько сильно оно не билось еще никогда. Каждый удар сотрясал своды волшебного грота, и отдавался гулким эхом. Каленый чугун вспучивался и выгибался под могучими ударами. Лопнула якорная цепь, раскрылось несколько замков, подпрыгнула крышка. Из щели пошел едкий черный дым, на миг показалось что-то бесформенное и отвратительное, глядящее наружу выпученным голубым глазом. Стоило только героям встретиться взглядом с этим существом – их пальцы сами собой разжались, и чудище, взвыв в последний раз, резко устремилось вниз вместе со своим вместилищем.

Сильный всплеск и брызги сопроводили падение гроба. Еле-еле успели отойти герои, чтобы не попасть под разлетающуюся воду, способную немедля лишить их жизни. Вода забурлила, словно в один момент разогрелась до кипения, послышалось шипение, а потом вой чудища медленно стих, поглощенный спокойствием и умиротворением этого места.
- Вот и все. – Только и прошептал Тихон. – Прощайте, ребятушки. Привет Ивану.
Глаза старика закатились, и он медленно завалился на спину, раскинув руки. Старческое тело оставила жизнь, превратив его в еще одну пустую оболочку, какими была прямо-таки усеяна эта земля. Но на лице у Тихона – или теперь правильнее будет сказать «Алексея» - так и сохранилась умиротворенная улыбка человека, который сделал все, что от него зависело.
Мертвая вода вместе с искореженным телом Алексея уничтожила и захватившую его злую сущность. Теперь в искореженном чугунном гробу покоился крепкий и плечистый для своего возраста старик с редкими седыми волосами, клоками свисавшими до плеч, и спутанной седой бородой. На нем осталась и рубаха, белоснежно-чистая, но при этом изорванная в лохмотья. На нем не осталось даже былых шрамов, полученных в давних стычках против Кощея и его прихвостней и чудищ. Мертвый, хоть и старый, Алексей Орел все равно производил впечатление человека, который погиб слишком рано. Но он совершенно точно был мертв.

Теперь нужно было проделать все то же самое с Чернобородом и своими ребятами. Героям предстояло много изматывающей и совершенно негеройской работы.

*

Всех погибших похоронили на деревенском кладбище Светлой Поляны. Героям в меру сил помогла орловская дружина, разгородив место и сбив несколько ладных крестов для всех, кроме Военеги и Ратибора. Военега не была христианкой, а оборотня было нельзя хоронить по христианским обычаям. Но за спасение их душ все равно можно было помолиться, что и было предложено сделать всем вместе. Может быть, их жертву зачтет Бог.
На могилу Военеги положили ее верный лук и стрелы, а Ратибору возложили его кинжал. Кроме того, когда Ратибора хоронили, из окрестного леса сошлись кругом около десятка волков, которые дружно завыли, провожая своего старшего брата в последний путь. Тихона, Алексея и Черноборода положили в одну братскую могилу, которую укрыли орловским знаменем с изображением орла в солнечном кругу. Дальше – справили короткие поминки, так как времени на долгие прощания совершенно не было. Впереди оставшихся в живых героев ждала долгая дорога на Киев-Град.