Всё ещё лёжа в десантном отсеке БМП на носилках, Ивандро слышал, как санинструктор Фишер коротко ответила ему приглушённым голосом с металлическим отзвуком из-под шлема своей силовой брони: "На этом ховере и уедешь, вместе с нашими."
Через какое-то время дал о себе знать эффект капельницы с нанороботами. Медленно, но верно по телу Кокенуа разливается ощущение тепла, веки наливаются тяжестью, и он в конце концов снова проваливается в небытие. Дальше следуют только обрывки воспоминаний, размытые и туманные - тёмный и дёргающийся туда-сюда десантный отсек БМП, больные крики раненных фузилёров которых загрузили рядом с Кокенуа, запах крови, рёв двигателей, затем остановка - и носилки куда-то его несут, тяжёлый топот, перед глазами мелькает ночное небо и звёзды, чьи-то лица, свет ламп дневного освещения, чья-то рука в хирургической перчатке протирает плечо от крови салфеткой...
Ивандро приходит в чувство лёжа на койке, в ярко освещённом стерильном помещении с белыми металлическими стенами и потолком, похожим внешне на отсек космического корабля. На теле белая пижама вместо формы. В воздухе - запах стерильности и чистого постельного белья. Позади него стояла стойка с медицинским оборудованием, от которого к телу сержанта Кокенуа тянулись провода с датчиками-присосками. По левую руку от него было ещё несколько коек с раненными солдатами. По правую руку, чуть дальше от койки стоит небольшая белая тумба, сверху на которой лежит блюдо с несколькими фруктами - пара яблок, груша, догманский сахарный батат. Только, вот, незадача - правой руки у Ивандро теперь не было, и дотянуться до туда было нереально - поскольку ампутировали всё по самый локоть, а сверху на раны от осколков был наложен слой повязок.
Ивандро лежит, вероятно, несколько десятков минут смотря в потолок и постепенно приходя в себя. Непонятно было сколько времени прошло - в дальнем конце палаты обнаружилось окно, однако за ним - по-прежнему ночь, пока в палату наконец тихо не входят двое - лет пятидесяти мужчина с уставшим, хмурым и худым морщинистым лицом и круглыми очками. Это явно был военный медик: под расстёгнутом светло-синем медицинском халатом виднелась виварийская полевая форма раскрашенная в пустынный камуфляж, с погонами майора и именной плашкой: "С. Аль-Рахмани", а также безымянная медсестра с маской на лице. Встав рядом, майор Аль-Рахмани достал откуда-то сверху папку, раскрыл её, пробегаясь глазами по листам бумаги внутри, пока медсестра ушла проверять показатели с медицинских компьютеров соседей по палате.
- Сержант Ивандро Кокенуа, значит. - Подняв глаза над раскрытой папкой, проговорил майор Аль-Рахмани. - 17-ая бронетанковая... У меня для тебя две новости: хорошая и плохая. Начну с хорошей. Пока ты был без сознания, мы сделали необходимые анализы и нашли у нас на складе несколько моделей кибернетических протезов, которые тебе подойдут. Увы, пока тебе поставят кибернетику. Мы получили директиву от руководства использовать её по-максимуму. Уже потом, после окончания Войны, сможешь снять протез и восстановить себе нормальную органическую руку в клинике регенеративной медицины. Если захочешь, конечно.
Майор Аль-Рахмани вытащил из папки несколько бумажек: рентгеновские снимки, квитанции об оплате процедур из страхового фонда, соглашения на проведение хирургического вмешательства, и ещё кучу всего. Особняком от этого была цветная брошюра с руководством пользователя новой кибернетической руки: её он протянул Кокенуа, кивнув, мол "ознакомься". Продолжил.
- Плохая новость: это не всё. У тебя похоже что есть какая-тот проблема с сердцем, и мы здесь не можем установить, какая именно - нет оборудования и специалистов для нормальной кардиологической экспертизы. Так что после операции по замене руки тебя перекидывают в госпиталь на орбите газового гиганта Рахман-5, на борту HMS "Принцесса Эмилия". Доставим тебя следующим челноком.
Майор Аль-Рахмани прокашлялся.
- А пока. - Он протянул Ивандро всю кипу бумаг, следом за брошюрой. - Ознакомься и поставь везде отметки о том, что согласен с процедурой.